В кофейне диковинок

Глава 24

Влюблен!

Мой отец влюблен?

Я взглянула на Аву, на ее бледное изможденное личико, на взволнованные глаза цвета мха.

– В кого? – спросила я и тут же сама догадалась. – В Кармеллу, верно?

Вспомнила, какое у нее делалось лицо, когда разговор заходил о нем. Как она улыбалась, когда мы обсуждали его выходки.

– Тебе правда нужно с ним поговорить, – сказала Ава.

Но почему он не сказал мне? Знал ведь, что я беспокоюсь за его здоровье – ментальное и физическое, и все равно заставил гадать. Почему?

– Ты в порядке? – спросила Ава. – Я волнуюсь. Твое давление…

Казалось, на грудь мне положили что-то тяжелое. Я не могла вдохнуть. Не могла думать. Мне нужен был воздух. Я вскочила и дико огляделась.

– Можешь закрыть кофейню вместо меня? Мне… Мне надо бежать.

– Конечно.

Я кивнула и бросилась к черному ходу. Мне необходимо переговорить с отцом. Или с Кармеллой. Или с Ноа.

Нет!

С мамой.

Через два часа после разговора с Мэгги я уже начала жалеть, что все ей рассказала.

Когда она выбежала из кофейни, я думала, что она пошла к Дезу. Но, вернувшись домой, сразу же поняла, что ее тут не было. Он сидел за столом перед ноутбуком, весело болтал о распродаже и вел себя так, будто ничего необычного не случилось.

Я все ждала, когда же появится Мэгги. Бродила по дому, убиралась, пыталась шить, но никак не могла сосредоточиться. Даже Молли почувствовала, что я волнуюсь, и, направляясь к плите, чтобы запрыгнуть в любимую кастрюлю, сочувственно боднула меня в ногу.

Я снова и снова набирала номер Мэгги, но попадала на голосовую почту. А в кофейне никто не отвечал.

Что делать? Еще подождать или отправиться на поиски?

Я вдруг вспомнила, как не стала вылезать из постели, когда Александр стучал в мою дверь, и поняла, что обязана что-то сделать. Что, если организм Мэгги не справился со стрессом последних дней? Если ей нужна помощь, а я просто сижу тут и жду? Снова прячусь в зоне комфорта?

Я решительно сбежала по лестнице и крикнула Дезу, что скоро вернусь.

Через секунду я уже была на улице. Вытащила из-под крыльца лимонно-зеленый велосипед и погнала к дому Мэгги. Силы были на исходе, и два квартала я преодолела на чистом адреналине.

Наворотила я уже столько, что незаконное проникновение явно не сделало бы погоды. Дверь оказалась не заперта, я вошла и пробежалась по комнатам под неодобрительные взгляды Чиза и Мака из аквариума.

Мэгги нигде не было.

Я выскочила из дома и на подъездной дорожке столкнулась с Донованом. И сразу же расплакалась.

Мне все казалось, что Мэгги лежит где-то и ждет помощи… Конечно, сейчас все было не так, как тогда с Александром. Но все равно я волновалась до смерти. И чувствовала себя беспомощной.

Донован посмотрел на меня с тревогой:

– Что-то случилось?

– Случилось. – Голос у меня дрожал. – Поможешь мне найти Мэгги? Она очень расстроилась и убежала. Хочу убедиться, что с ней все в порядке.

– А почему она расстроилась?

Я сглотнула: теперь было уже все равно, сколько еще человек узнает.

– Я сказала ей, что Дез так по-дурацки себя ведет, потому что он влюблен. Не знаю почему, но он скрывал от нее свои отношения с Кармеллой. Я все выложила Мэгги, а она побледнела, задрожала и выбежала из кофейни.

Лицо Донована окаменело. Он решительно вздернул подбородок.

– Давно она ушла?

– Без десяти три.

Он посмотрел на часы, вздрогнул и вытащил телефон.

– Я знаю парочку ее любимых мест. Давай обменяемся телефонами. Дез в курсе?

Я покачала головой.

– Лучше ему сказать. Я сбегаю посмотрю в кофейне, а потом пойду к морю.

Попрощавшись с Донованом, я снова села на велосипед и поехала обратно к дому Деза.

Когда я вошла, он поднял глаза.

– Вот ты где, Феечка! А я гадал, куда ты запропастилась.

– Искала Мэгги, – заявила я, решительно расправив плечи. – Если коротко, она в курсе, что вы скрывали от нее свои отношения, и очень расстроена.

Дез шепотом выругался, провел рукой по лицу, а затем сжал в пальцах висевший на шее кулон – монетку в один пенни.

– Где ты уже искала? – спросил он, бросившись к двери.

Я вкратце рассказала ему все.

– Пойду посмотрю, не у Кармеллы ли она, – сказал он. – Позвони, если что-то узнаешь.

Кивнув, я направилась за ним к навесу для автомобилей. Он запрыгнул в грузовик и припарковал его на дорожке.

Я смотрела ему вслед, не понимая, что теперь делать.

И вдруг услышала кряколай – ко мне спешил Норман. Без поводка. Я присела на корточки и распахнула руки, встречая этого обожающего всех песика. Но он проскочил мимо меня и понесся к дощатым мосткам.

– Норман! – Сэм выскочил на крыльцо и едва не свалился со ступенек. – Норман!

Я бросилась за таксой. Вскоре меня догнал Сэм с поводком в руке.

– Он никогда так раньше не делал. Я открыл дверь, а он как выскочит… Норман!

Мы добежали до конца мостков. Сэм стал искать на песке следы собачьих лап, но ничего не было видно. Должно быть, Норман побежал через дюны.

Сэм посмотрел направо, потом налево.

– Мы даже не знаем, в какой стороне его искать.

– Там, – я указала на запад.

– Откуда ты знаешь?

– Я слышу, как он лает. – Я потянула его за рукав.

– Подожди… Ты его слышишь?

– Вот именно. Бежим!

Мы рванули вперед по осыпающемуся под ногами песку. Временами я останавливалась перевести дух и прислушивалась, затем жестом подгоняла Сэма. Все верно: Норман там. Где-то за полмили до моря лай стал слышаться громче.

– Он близко!

– Веди, – кивнул Сэм, бросив на меня странный взгляд.

Вскоре мы увидели следы лап: они появлялись у зарослей кустарника и тянулись до старого рыбацкого пирса, на краю которого сидела женщина и болтала ногами над водой.

Я чуть не расплакалась от облегчения: с Мэгги все в порядке!

Норман стоял у воды и, дрожа всем телом, лаял, глядя на Мэгги. Я упала на песок и сжала его в объятиях.

– Норман, хороший мальчик! – приговаривала я, целуя собаку. – Не знаю, как ты понял, что она пропала. Но как же замечательно, что ты ее нашел!

– Подожди, что? Кого нашел? – спросил Сэм.

Я указала подбородком на пирс:

– Мэгги. Я тоже ее искала. Она очень расстроилась, убежала, и я уже начала подозревать самое худшее.

Сэм округлил глаза.

– В каком-то смысле это из-за меня она так огорчилась. Я, видимо, сказала ей то, чего говорить не следовало.

– Ава, я тебя знаю: ты не способна обидеть Мэгги.

– Конечно нет! – я покачала головой. – Просто я подумала… что она имеет право знать правду. Но, видимо, ошиблась. Может быть, не всякую правду стоит раскрывать.

– Правда никогда не бывает ошибкой. Она может быть горькой. Но ошибкой – никогда.

– Нужно сообщить Дезу и Доновану. Они тоже ее ищут.

Я вытащила из кармана телефон, и в этот момент из леса на тропинку, ответвлявшуюся от основной, выбежал Донован. Весь мокрый, он безумным взглядом обшарил наши лица.

Норман снова закряколаял. Однако на этот раз это был не призыв к действию, а скорее приветствие: «Добро пожаловать на нашу вечеринку!» Песик просто радовался, что все в порядке.

Я указала на Мэгги, которая смотрела на море, не замечая ничего вокруг.

Донован согнулся вдвое, пытаясь отдышаться, и тихо прошептал:

– Слава богу! – А выпрямившись, добавил: – Можно мне минутку побыть с ней наедине?

– Обними ее за меня и скажи, что я прошу прощения, – кивнула я.

Сообщение Дезу я писала, вытирая слезы. И потому никак не попадала по кнопкам.

– Давай я наберу, – предложил Сэм, садясь рядом со мной.

Я отдала ему телефон, а Норман запрыгнул ко мне на колени и лизнул в щеку. Обняв песика, я опустила подбородок ему на голову.

– Спасибо, Норман.

– Дез уже спешит сюда. – Сэм отдал мне телефон.

Я грустно улыбнулась, продолжая вытирать слезы.

– Ава, все будет хорошо!

Хотелось бы! Но мне что-то не верилось. Кажется, история подходила к концу, а я не понимала, как смогу со всем этим проститься.

Меня трясло от изнеможения, дыхание сбивалось. Сегодня я явно переоценила свои силы и теперь за это расплачивалась.

Сэм надел на Нормана поводок и уткнулся лбом в колени.

– Я в самом деле считаю, что правду нужно знать, даже если она горькая. Что ж, буду последовательным в своих убеждениях…

Я посмотрела на него с нежностью, отлично понимая, что он всего лишь пытается меня отвлечь.

– Я знаю, тебе интересно, кто я такой, – начал он. – Почему веду тайную жизнь. Что ж… Я пишу песни. Начал еще в старших классах, когда впервые пережил разочарование в любви. Песню я спел на школьном конкурсе, не сводя глаз с самой красивой девочки. Мы полюбили друг друга, поженились, переехали в пригород Нэшвилла и планировали жить долго и счастливо.

Рассказывая, он смотрел не на меня, а на море. А я слушала, гладя Нормана.

– Пару лет мы едва сводили концы с концами, но потом моя песня выстрелила. И еще одна. И еще. Я подписал довольно выгодный контракт под именем Сэм Фитч – это мой псевдоним. Несколько моих песен стали хитами. Демозаписями заинтересовались. Одно, другое – и вот я уже езжу в туры и выступаю на разогреве, а со временем и сольные концерты начинаю давать. Но все это меня совершенно не радовало. Мне нравилось заниматься музыкой, но слава и все, что с ней связано, совершенно меня не привлекали. Особенно я ненавидел туры. Вся эта реклама… Хотелось тишины. Покоя. Поселиться в маленьком городке, завести большую семью и засыпать под колыбельные моря.

Я погладила Нормана по спине.

– Как по мне, отличный план!

Сэм печально глянул на меня.

– Однако оказалось, что моя жена хочет совсем другого. Ей нравилась слава. Вечеринки. Успех. Я пытался – правда – пытался ей угодить, но чем больше времени я проводил в туре, тем реже ко мне приходило вдохновение. Я перестал слышать песни. Музыку. Перестал быть собой.

Голос у него был такой убитый, что я снова заплакала.

– Мне так жаль!

– Примерно через год после развода она со своим новым парнем, звездой шоу-бизнеса, пришла на какую-то вечеринку и немного увлеклась. Ночью вернулась домой и потеряла сознание. В доме был Норман. Он лаял до самого утра. Наконец кто-то из жильцов позвонил управляющему, тот пошел посмотреть, в чем дело, и обнаружил ее тело. Она уже пару часов как была мертва. Норман так громко лаял, что повредил связки и, если так можно выразиться, потерял голос. С тех пор он лает беззвучно. Как ни старается, ничего не слышно.

– Да нет же! – я покачала головой. – Он очень милые звуки издает! Я называю их «кряколай». Смесь лая и кряканья.

– Нет, он не может лаять, – покачал головой Сэм.

Стараясь уложить все это в голове, я взяла морду вилявшего хвостом Нормана в ладони и прижалась носом к его носу. А потом, сморгнув слезы, сказала:

– Нет, может! Но, видимо, его слышу только я. В четыре года у меня обнаружили эпилепсию. В девять я пережила очень тяжелый приступ. То, что врачи называют большим эпилептическим припадком. Чуть не умерла. А когда пришла в себя в больнице, оказалось, что я слышу звуки, которые не слышат другие. Как у человека в другом конце комнаты бьется сердце. Как люди разговаривают в конце коридора. Обоняние тоже сильно обострилось. Врачи провели ряд тестов, но так и не поняли, почему это произошло и вернется ли все когда-нибудь на круги своя.

Мимо нас пролетела бабочка-монарх. Теперь белое пятнышко отчетливо расползалось уже и на втором крылышке. Бабочка больше не петляла – летела ровно, плавно скользя по воздуху.

Да что же значили эти белые крылышки?

Сэм крепко сжал мою руку. Ладонь его была теплой, на пальцах прощупывались мозоли.

– Эпилепсия? Ава, почему ты мне не сказала? И никому другому тоже? Так вот что с тобой было?

Я вдавила каблуки в песок.

– Я точно не знаю. Здесь у меня припадков не было, они прекратились несколько лет назад. Доктора называют это ремиссией. Но если честно, чувствую я себя не очень хорошо. На следующей неделе иду к врачу. Если эпилепсия вернулась, лучше как можно скорее начать лечиться.

– Но почему ты ничего не сказала, когда чуть не упала в обморок?

Я пожала плечами:

– Я хотела быть нормальной. Меня всю жизнь опекали, многое не разрешали из-за проблем со здоровьем. А здесь я решила просто жить, стать свободной. – Я насмешливо фыркнула. – Но ничего не вышло! Люди и тут начали за меня переживать. Я по глазам это видела. И по твоим тоже.

– Просто ты нам дорога. А насчет нормальной… Конечно, ты не нормальная. Какая угодно, только не нормальная. И это прекрасно! Ты…

– Не смей говорить «особенная»!

Я бы еще вынесла «другая». Но не «особенная».

– Удивительная, – засмеялся он. – Добрая. Милосердная. Заботливая. От твоей улыбки вся комната освещается! Твои глаза искрятся радостью жизни. Здоровье не определяет, кто ты такая. Это лишь малая твоя часть.

Я смотрела на него, и мне столько всего хотелось сказать, но я не могла подобрать слов.

– Из-за тебя я снова начал слышать музыку, – продолжил Сэм. – Помнишь, в нашу первую встречу, когда ты протянула мне бабочку? В тот момент у меня в голове вдруг зазвучала мелодия. Ты пробудила мои чувства. Заставила понять, что я зря отгородился от всего мира.

В его глазах стояли слезы. В моих тоже.

– Ава, жизнь коротка. Очень коротка. И я больше не хочу тратить ее зря. Я хочу быть счастливым, хочу…

Мы вдруг услышали пыхтение, и Сэм осекся. Оглянувшись через плечо, я увидела, что по пляжу босиком бежит Дез. Норман, заметив его, коротко тявкнул.

– Он на самом деле издает очаровательные звуки.

Я попыталась изобразить голосом лай Нормана. Ничего не вышло. А пес оскорбленно гавкнул – на этот раз громче.

Поравнявшись с нами, Дез прохрипел:

– Она еще здесь?

Он весь раскраснелся. Не знай я, что он совершенно здоров, наверное, испугалась бы. Мы с Сэмом указали на пирс, где о чем-то оживленно разговаривали Мэгги с Донованом.

– Спасибо! – Дез поспешил к ним.

– А Мэгги с Донованом ты слышишь? – спросил Сэм.

– Услышу, если напрягу слух, но на сегодня подслушивать хватит.

– Ну-ну, все не так страшно!

– А по ощущениям – очень, – грустно улыбнулась я.

Сэм поднялся и протянул мне руку. Я спихнула Нормана с коленей, и он радостно завилял хвостом.

– Пойдем обратно? – предложил Сэм. – День был долгий, а Мэгги в хороших руках.

Мне отчасти хотелось остаться, все ей объяснить, обнять, однако я решила, что лучше подожду, пока все уляжется. К тому же так у меня будет время собрать вещи, пока Дез не вернулся. Я точно знала, что больше не буду чувствовать себя комфортно в этом доме.