В Кольце

23

5 марта

Вчера что-то случилось в городе, вроде как неудачно снесли дом, погиб один человек и еще двоих увезли вертолетом за Кольцо. Константин ходил чернее тучи, за весь вечер и утро не произнес ни слова. Должно быть влетит ему по самое не балуйся за этот инцидент.

И нет, я не победно улыбаюсь, потирая ручки. Я была на его месте и за каждую, даже незначительную проблему, переживала, словно это конец света. Деда Леша, Борисыч — они умерли в те дни, когда я несла ответственность за этих людей. Я же места себе не находила, просто никому не показывала.

За Константином пять тысяч человек и за каждого он несет ответственность. Может поэтому в те дни, когда никто не косячит и не убивается, он в хорошем настроении?

А еще у него наверняка есть начальство. Ну те, кто еще выше. Я даже не знаю, как их называть. Супербосы? Мегавояки? Десептиконы в погонах? И наверняка после событий годовой давности там, на верхушке, страшная грызня за власть. Интересно узнать, на какой ступени Константин и как сильно он получает по голове за каждый косяк?

Но, опять же, я не издеваюсь и не язвлю. Не представляю, как вообще можно управлять такой толпой. Я с пятнадцатью-то человеками не смогла справиться.

Ровно в пять двадцать утра Константин сидел за столом в ожидании своего завтрака. От одного его присутствия и ледяного взгляда воздух тяжелел и становилось тяжело дышать. Саша молча поставила тарелку, налила кружку черного кофе, с одной ложкой сахара и без молока. И даже села напротив, хотя он и не просил. Обычно, если он в хорошем настроении, то всегда просил посидеть для компании.

Саше даже стало немного жалко мужчину. Она начала понимать, что за маской пренеприятного человека с ледяным взглядом и поджатыми губами скрывается человек, на плечах которого слишком много ответственности. Каждая проблема, буть то сбежавшие за Кольцо негодяи или найденная живая девушка, которой не должно быть в принципе, заставляет лишний раз нервничать. И таких нервных точек за день могут быть десятки, если не сотни.

— Что вы хотите на ужин? — осторожно спросила Саша, стараясь не смотреть на хозяина дома.

— Не принципиально.

И больше ни слова. Так Саша и ходила весь день с ощущением, что в доме стало холодней. Сколько не топи винтажную буржуйку, сколько горячего чая в себя не вливай, а все равно зябко.

6 марта

С днем рождения меня! Я смогла дожить до двадцати пяти в Кольце. Должно быть, это большое достижение. Думаю, Константин не сильно расстроится, если я долопаю последние мандарины. Денюха же.

В девять ноль пять вечера Константин сидел за столом. Его пунктуальности могут позавидовать все часы мира. За неделю совместной жизни он ни разу не проспал и ни разу не опоздал с работы. Должно быть привычка, выработанная годами. Сашу, которая всю свою не очень долгую жизнь проработала на удаленке, такой порядок пугал. Надо же хоть иногда послать всех к черту и проснуться не в пять утра, а проваляться в кровати весь день. Или пить всю ночь в веселой компании и лечь спать под утро.

— Ты вообще когда-нибудь ешь? — спросил Константин, заглядывая в полную тарелку с ужином.

— Да, немного раньше вас.

Девушка упорхнула на кухню за хлебом и горячим чайником, а в это время Константин усиленно подбирал слова, не притрагиваясь к еде.

— Слушай, — крикнул он через гостиную на кухню, — я не против, если ты будешь ужинать вместе со мной. В смысле, рядом. За одним столом.

Девушка задержалась на кухне, переваривая предложение мужчины. Надо что-то ответить, но в голове только язвительные усмешки, из серии «рядом с вами любая еда горчит». Слишком долго на кухне задерживаться нельзя, поэтому Саша вернулась с чайником в руке и максимально сдержанно ответила:

— Спасибо, но не хочу вам мешать.

— Ты не мешаешь. Садись, хотя бы чай попей.

Пришлось садиться напротив и улыбаться, чтобы Константин не заметил легкий налет недоумения. Сейчас он в хорошем настроении, хотя утром был сам не свой. Перемены в поведении в конце-концов сведут с ума, потому что невозможно угадать, кто сегодня сидит перед тобой.

— Как прошел твой день? — неожиданно спросил Константин.

— Хорошо, спасибо. А у вас?

— Неплохо. Надо бы ускориться, но пока погода не позволяет.

— Да уж, весной и не пахнет. — Саша в ответ машинально улыбнулась и сама не заметила, как по привычке отломила кусочек хлеба из общей тарелки.

— Через пару дней вроде как международный женский день. — неуклюже продолжал мужчина. — Что можно подарить нашим женщинам?

— Вы у меня спрашиваете?

— Тут вроде больше никого нет.

— Оу, не знаю. Тюльпанчики и конфеты?

— Да, я тоже так подумал.

— Отлично.

— Ты бы что хотела получить?

Саша внимательно посмотрела на мужчину, оценивая долю иронии в его словах:

— Я? Ничего не надо, спасибо.

— Не любишь конфеты? Или тюльпаны?

— Просто не жду от вас никаких подарков.

Милая беседа зашла в тупик. Надо бы что-то сказать, но Константин не хотел выглядеть навязчивым.

— Хотя, возможно, вы можете сделать мне подарок.

— Какой? — оживился мужчина.

— Хотела попросить вашего разрешения взять свои вещи из дома. Потому что кроме этого, — она указала на растянутое шерстяное платье, — у меня ни черта нет.

— Нет, исключено. Все вещи здесь подлежат уничтожению. Они могут быть опасны. — тон Константина из довольно милого снова стал стальной, а взгляд привычно потяжелел.

— Ясно, хорошо. Тогда ничего не надо.

И снова неловкая пауза. Чем дольше она длится, тем меньше шансов возобновить непринужденный вечерний разговор за ужином.

— Может просто купить одежду? — осторожно спросил Константин.

— О, да, я, пожалуй, завтра загляну в торговый центр.

— Я могу дать тебе машину с водителем. — совершенно серьезно произнес мужчина.

Тут уже опешила Саша:

— Машину с водителем? Вы серьезно? Боюсь, ваши сотрудники неправильно поймут. И водитель тоже.

— Тебя это не должно касаться.

— И что, вы вот так легко выпустите меня за Кольцо? — девушка подозрительно прищурила глаза, растянув на лице ехидную улыбку.

— Попытаешься убежать, прикажу водителю стрелять на поражение.

— Ну да, кто бы сомневался. — Саша глубоко вздохнула. — Знаете, я подумала, что платье еще послужит. Меня все равно никто не видит. Так что спасибо за ваше щедрое предложение, но, пожалуй, откажусь.

Константин аккуратно положил вилку на стол и посмотрел на девушку своим фирменным ледяным взглядом:

— Просто не надо меня провоцировать. — холодный тон голоса лишь добавил жути.

Саша съежилась, словно провинившийся ребенок, опустила глаза и не смела даже посмотреть в сторону мужчины. Неподвижные, холодные зрачки до конца жизни будут сниться в кошмарах.

— Больше не буду, обещаю.

— Вот и хорошо. Поездку пока отложим до лучших времен.

К женскому дню морозы, наконец, ослабли, уступив место настоящей весенней капели под яркими лучами солнца. С обеда по старой площади ходили улыбающиеся женщины и принимали поздравления. В основном работницы санчасти и столовой. Поскольку женщин было в разы меньше, чем мужчин, их завалили и цветами и конфетами. Одни несли в руках тюльпаны, другие охапки желтых мимоз и все, как одна, сияли от улыбок.

Одна Саша не решалась выйти на улицу. Она сидела у окна и наблюдала за счастливыми женщинами. Ей подарок, скорее всего, не полагался, она же неофициально работает. О ее существовании вообще мало кто знает. Но ведь можно порадоваться и за других. Даже мужчины сегодня улыбались чаще, встречая девушек на своем пути.

Один из них как раз проходил с букетом тюльпанов и заметил в окне задумчивую девушку. Молодой парень в белой длинной куртке остановился напротив и помахал Саше. Та в ответ улыбнулась и тоже махнула рукой. Надо же, впервые ее кто-то заметил. Парень жестом протянул букет, мол, выходи, принимай подарок.

Вместо того, чтобы выбежать на улицу и принять букет, Саша стушевалась. С одной стороны такое внимание до ужаса приятно, но с другой… Лучше не подставлять парня перед Константином Михайловичем. Он же устроит допрос с пристрастием: кто подарил, зачем, откуда знает. Пришлось грустно улыбнуться и отрицательно покачать головой. А еще лучше вообще отойти от окна и не показываться в этот день никому.

Но не тут-то было. Буквально через полчаса в дверь осторожно постучали. Саша напряглась, подумав что тот парень с букетом через чур настойчив. Однако на пороге стояла румяная Галина Ивановна с цветами в одной руке и тремя упаковками конфет в другой.

— Ты давно к нам не заходила. — с порога начала она. — Выйдешь?

— Может вы зайдете?

— Не стоит. Вот, держи, — она почти силой впихнула в руки цветы с конфетами, — наверняка Константин Михайлович забудет.

— Мы с ним и не договаривались ни о каких подарках.

— Да уж вижу. Мог бы хоть одежду купить. Так все в шерстяной тряпке и ходишь. Ну что с мужиков взять?

— Я верну. Попозже. — смущенно ответила Саша, пряча румянец за цветами.

— Оставь пока себе, не жалко.

— Что именно не жалко?

Голос Константина невозможно спутать ни с каким другим. Улыбки на мгновение исчезли с лиц обеих женщин. Но Галина Ивановна тертый калач — она моментально взяла себя в руки, растянула фальшивую улыбку до ушей и повернулась к начальнику:

— Константин Михайлович, добрый день! Чудесный день сегодня.

— Да, наконец-то весна. С праздником вас, Галина Ивановна.

— Спасибо большое, очень приятно. Я буквально на минутку. Меня так подарками завалили, что девать некуда, решила с Александрой поделиться. Вы же не против?

— Совершенно.

— Ну, я тогда, пожалуй, пойду. Хорошего вам дня.

Женщина с натянутой улыбкой, поспешила покинуть порог чужого дома. Отчего-то ей казалось, что личное пространство любого офицера — это запретная зона, пока не пригласят. А Константин Михайлович никогда к себе не приглашал. Все дела решались только в рабочее время, даже неформальные.

— Не холодно? — спросил Константин, разглядывая Александру среди цветов.

— Конечно, простите, вход перегородила.

Девушка поспешила на кухню, чтобы поставить цветы в воду. Ее смущало всего две вещи: хозяин, который впервые приперся домой посреди дня и не получит ли по шее Галина Ивановна. Хотя, казалось бы, за что?

— Ты же вроде говорила, что тебе не нужны подарки, — послышался голос Константина из открытой спальни.

— Я не просила. Галина Ивановна и правда поделилась лишним.

— Ну ладно, пусть так.

Девушка растеряно стояла посреди кухни. Уже не завтрак, но еще и не ужин. Надо же, пунктуальный и весь такой точный Константин сломал негласные правила. Надо, наверно, что-то предложить.

— Хотите пообедать?

— Нет, спасибо. Вылил кофе на рубашку. Постираешь?

«Конечно», — проворчала девушка под нос. Как-то не очень этично просить в женский день заниматься стиркой. Пусть даже стирает не Саша, а машинка. Она, между прочим, тоже дама и имеет право сегодня отдохнуть.

Уже на пороге, Константин небрежно бросил:

— Сегодня без ужина, буду поздно. Не запирай дверь.

— Будете отмечать? — Саша искренне улыбнулась, представляя веселое застолье офицеров и как они хором поздравляют немногочисленных дам Кольца. Те улыбаются, держат бокалы с шампанским и смущенно благодарят за организованный праздник.

— Есть важные дела.

В девять вечера Константин действительно не вернулся. Саше даже стало не по себе. Дурной, неорганизованный день. Возможно дисциплина Константина не так уж и плоха, как может показаться на первый взгляд. Во всяком случае, девушка всегда знала что и когда надо делать, никаких неожиданностей, никаких сюрпризов. К любому расписанию можно привыкнуть и сделать его частью своей жизни. Если постараться.

Она бесцельно бродила по дому, поправляла кружевные скатерти и томно вздыхала, глядя на язычки пламени, танцующие в щели у створки буржуйки. Она так и заснула на диване, представляя, что снова на даче, в относительной безопасности, буржуйка — это родной камин, который наконец-то больше не коптит.

Константин вернулся ближе к полуночи и застал девушку сопящей на диване. Сначала было огромное желание ее разбудить, но глянув на часы он быстро передумал. Было бы свинством будить человека в такое время.

Зато пока девушка крепко спала, он украдкой пробрался в ее комнату. Возможно в нем говорили излишки алкоголя, но ни в какое другое время он в ее комнату зайти бы не смог. Она же всегда дома.

И какого же было разочарование мужчины, когда оказалось, что в комнате почти ничего не изменилось. Разве что в шкафу появился одолженный Галиной Ивановной белоснежный медицинский костюм, а на тумбочке возле кровати вырванный из тетрадки листок со списком продуктов для склада. Красивый почерк и погрызанный карандаш рядом.

Впервые Константин осознал, что когда забирал ее из сада под дулами автоматов, то жила она не в хибаре, а в хорошем доме. Явно не бедная девочка. И не глупая. Она понимает, что за душой у нее ничего нет, что ее жизнь целиком зависит от настроения Константина и, если в первую встречу она еще могла позволить себе перебороть страх и смотреть ему в глаза, то сейчас свыклась с ролью бледной тени без прав и, возможно, без будущего.

И виноват в этом сам Константин. Пристрели он ее тогда, она бы так и осталась смелой и непокоренной. А теперь он ее сломал. Так же, как и родную супругу, которая при знакомстве была целеустремленной, волевой красавицей, но за годы жизни с ним превратилась в такую же серую мышку, боясь лишний раз перечить супругу. Поэтому и сбежала, пока полностью не растворилась в деспотичном характере мужа. Лишь перед разводом она попыталась вернуть себя настоящую, но к тому времени Константин привык, что жена — это что-то вроде подчиненного, только вечерами ложиться с ним в одну кровать.

Кажется в доме стало слишком душно. Или алкоголь еще сильнее ударил в голову. Константин зачем-то еще раз прошелся по всем полкам и перевернул белье на кровати. Хоть бы нож под подушкой найти! Или секретный дневник, в котором она описывает самые изощренные пытки для человека, который закрыл ее в Кольце.

— Вы что-то ищите?

Неожиданный голос за спиной заставил резко обернуться. Александра смотрела на него сонными глазами и искренне не понимала, зачем Константин устроил погром в ее комнате. Зато терпкий запах алкоголя учуяла очень явно.

— Я… Я… Прошу прощения. — мужчина поспешил поднять с пола подушку с одеялом и вернуть их на место. — Не стоило к тебе заходить.

— Вы можете просто спросить. — девушка зевнула, прикрывая рот растянутым рукавом уродливого платья.

— Знаешь что? Сядь. Да, давай, садись.

Константин схватил Сашу под руку и почти силой усадил за стол в гостиной. Сам сел напротив и долго не мог придумать, с чего начать. Сначала размышления в голове ловко собирались в одну осознанную идею, но увидев тревогу в глазах девушки, мысли тут же рассыпались.

— Слушай, прости, что вломился к тебе в комнату. Не знаю, что на меня нашло.

— Алкоголь?

— Да, должно быть он. Но сейчас не об этом. — Константин сделал глубокий вздох, прогоняя бессмысленные обрывки идей. — Когда мы встретились впервые, в твоем доме. Когда мы искали беглецов. Ты была совсем другой. Смелой, бесстрашной. Черт возьми, кто еще кого боялся. — мужчина нервно усмехнулся. — Но теперь ты изменилась. Не перечишь, не ругаешься. Хотя, уверен, в голове уже столько гадостей про меня надумала.

— К чему вы все это говорите, Константин Михайлович?

— Я пытаюсь понять. Понять, почему ты изменилась.

— Серьезно? Сейчас первый час ночи, вы пьяны. Давайте вы завтра попытаетесь понять.

— Нет, сейчас. Завтра будет неактуально.

— А мне неактуально сейчас.

— Вот. — мужчина вытянул руку, указывая пальцем на девушку. — Вот сейчас ты настоящая. Ты тщательно скрываешь свои мысли, растворяясь в моем деспотизме, так? Потому что я настоящий придурок, который не замечает людей вокруг?

— Заметьте, не я это сказала.

— Но ты с этим согласна? Да уж, Светка была права.

— Чего вы от меня хотите?

— Правды. Ты выживала почти год среди смерти и тотальной опасности. Но мало того, что выжила, так еще людей вокруг себя собрала. И даже когда тебя подло предали, не растерялась, продолжила сопротивляться и выживать. Это похвально, серьезно. Нужно быть очень сильным человеком, чтобы все этой пройти. Но теперь… Теперь ты тихая и послушная. Как моя жена.

— Вы хотите поговорить о супруге? — Саша встрепенулась. — Ну что ж, алкоголь к этому располагает. Слушаю.

Константин откинулся на спинку стула и расстегнул верхнее пуговицы рубашки:

— Она была как ты — сильная и целенаправленная. Она могла горы свернуть. Но с годами стала, как и ты, тихой и забитой. А потом бросила меня, назвав неблагодарным, слепым мудаком. Сначала я думал, что она завела любовника, потом, что она просто устала и ей нужно время. Но нет, как только она от меня ушла, то снова стала той самостоятельной и независимой девчонкой, с которой я когда-то познакомился. Получается, дело не в любовниках или бабской непостоянности. Получается, дело во мне?

Саша устало вздохнула, глядя на растрепанного мужчину:

— Я не знакома с вашей женой. Не могу ничего сказать.

— Скажи за себя.

— Вам не надо этого слышать.

— Нет, мне как раз очень надо услышать от тебя твое настоящее мнение. Не вот это вот «да, Константин Михайлович», «как скажите, Константин Михайлович». Я хочу услышать ту девушку, какой ты была до нашего знакомства.

— Думаете, это поможет вернуть супругу?

— Нет, она уже год как замужем за другим. Это поможет вернуть тебя.

— Я никуда не девалась. Обстоятельства таковы, что моя жизнь зависит от вас. Считаю ли я вас мудаком? Конечно. Лично вы превратили мою жизнь в ад. Бросили подыхать в Кольце, а ваши дружки почти каждый день охотились на нас, как на мышей в клетке. Я не знаю, почему вы не пристрелили меня при первой встрече. И не хочу знать. Но прямо сейчас для того, чтобы выжить, я должна вам прислуживать, как какая-то рабыня и желательно не говорить лишнего, иначе вы опять будете в своей мудацкой манере напоминать, что я жива только благодаря вам или вламываться в мою комнату и устраивать обыски. Сбегу ли я от вас? Нет, я не дура. Я не выживу за Кольцом, потому что никому не нужна. Удивительно, правда? Я смогла выжить тут, но не смогу ничего сделать среди цивилизованных людей. Вы это можете исправить, но не хотите. Почему? Потому что вам нравится ваша маленькая власть над людьми. И надо мной в том числе. Но я не ваши оловянные солдатики, которых вы считаете по головам. Я человек, которому нужна забота, безопасность и открытое сердце. И вашей жене, уверена, нужен был муж и друг, а вы были для нее… Простите, я не разбираюсь в званиях, но, предположим, генералом в погонах, отдающим приказы, когда есть, когда дышать, когда спать, когда делать детей. Доступно объяснила?

— Да, вполне. — тихо ответил Константин.

— Теперь можно пойти спать?

Константин проснулся с чудовищным похмельем и желанием немедленно сдохнуть, чтобы больше не мучаться. Голова раскалывалась на мелкие части и среди этих частей вспышками всплывали события минувшего вечера. Сначала мутные воспоминания о застолье, потом он зачем-то продолжил пить в полном одиночестве в кабинете. На хрена? Можно было бы прийти домой. Ах да. Тут он тоже начудил. Александра, должно быть, в ярости. Вон как на кухне сковородкой гремит.

Неожиданно сковородки затихли и через несколько секунд раздался оглушающе неприятный стук в дверь.

— Уже встаю. Бога ради, не надо так стучать!

— Таблетка от головы на столе. Завтрак через пять минут. — послышался спокойный голос девушки за дверью.

Вот те на. Откуда такая забота? Он был уверен, что с ним еще неделю не будут разговаривать. Особенно после не очень красивого обыска.

Константин кое-как натянул брюки и майку и в таком виде вышел в гостиную. Надо бы умыться, но стакан с водой на столе так манил, что невозможно было устоять. И рядом с ним действительно лежала таблетка.

Осушив стакан одним глотком, он с волнением направился на кухню за добавкой. Саша никак не отреагировала на потрепанный внешний вид. Она молча сняла сковородку с плиты и ушла в гостиную накрывать стол.

Надо было что-то сделать, но Константин продолжал стоять истуканом посреди кухни. Девушка вернулась за чайником, стараясь не обращать внимания на хозяина дома.

— Откуда таблетки? — осторожно спросил он, чтобы хоть как-то привлечь внимание.

— От Галины Ивановны.

— Она приходила?

— Нет. Идите завтракать.

Константин послушно сел за стол, хотя, по правде сказать, есть вообще не хотелось. А вот таблеточка не помешает. Словно читая его мысли, Саша поставила перед ним полный стакан воды.

— Посидишь со мной?

— Мы договаривались только на ужин. — сухо ответила девушка.

— Пожалуйста…

Саша молча села напротив. Но сегодня, в отличие от всех остальных дней, она не боялась смотреть на мужчину. Еще бы, в таком разбитом состоянии его мало кто будет бояться.

— Прости, что вчера рылся в твоей комнате.

— Нашли, что искали?

— Я даже не знаю, что искал. И я не считаю, что ты рабыня и не радуюсь маленькой власти, что за глупости. Ни в коем случае. Но я знаю, что молодые и горячие ребята тебя в покое не оставят, а постоять за себя ты не сможешь. Ты здесь, потому что под моей защитой и никому не придет в голову к тебе приставать. Вот и вся задумка.

— Что ж, спасибо за защиту.

— Не за что. — Константин закинул таблетку в рот и снова осушил стакан. Яичница под носом вызывала приступы тошноты, поэтому к вилке он не притрагивался. — Слушай, давай ты сегодня съездишь в город и купишь все, что тебе нужно? Ты же девушка и тебе нужны всякие девчачьи штуки. Я пришлю водителя.

— Не делайте так.

— Как?

— Не пытайтесь меня купить. Тем более шмотками.

— Это от чистого сердца. — растерянно произнес мужчина. — Ни о чем таком даже не думал, потому что голова раскалывается. Короче, пришлю водителя.

Константин с трудом встал из-за стола, на минуту исчез в своей спальне и вернулся с красной картой в руке. Со словами «бери, сколько нужно», он положил карту под нос девушки.

К девяти утра машина с военными номерами действительно остановилась возле белого заборчика. Саша даже не сразу поняла, что это за ней. За рулем мужчина в годах, в обычной одежде, без имени и званий. Он сразу предупредил, что дорога займет время, так что вернутся они ближе к вечеру.

Сидя на заднем сидении, Саша с нескрываемым волнением выехала за территорию крепости. Впервые за долгое время она не бежала, не спасалась и не боялась за свою жизнь. Она ехала за покупками, за «девичьими штучками».

— Вам не холодно? — учтиво спросил водитель, как только они выехали за ворота. — Могу включить печку посильней.

Саша перед выходом успела переодеться в медицинский костюм. Если сильно не приглядываться, то брюки и короткий халат не так бросаются в глаза, как уродливое шерстяное платье. Да и старые сапоги прикрыты. Лишней куртки у Галины Ивановны, к сожалению, не нашлось, а старую, испачканную после нападения, пришлось выкинуть.

— Все хорошо, не беспокойтесь. Вы же знаете куда мы едем?

— Да, Константин Михайлович дал четкие инструкции.

Сразу за воротами раскинулась большая парковка для туристов. Теперь она была почти вся заставлена военной и строительной техникой. А за ней голое поле. Пока Саша жила за высокими стенами, работа в городе не останавливалась ни на минуту. Больше половины домов — старых, дореволюционных, с толстыми кирпичными стенами и стилизованными под старину вывесками — нещадно сравняли с землей. Видимо они не прошли санитарный контроль.

Когда машина выехала на центральное шоссе, разрезавшее подмосковный городок на две половины, картина не сильно изменилась. Где-то стояли целые пятиэтажки, чуть поодаль высотки новых районов, а среди них дыры снесенных домов. Какие-то обломки успели вывезти, другие — активно растаскивали трактора и грузовики, а вокруг суетились десятки людей.

— С ума сойти! Как же так? — Саша прилипла к окну и разглядывала остатки города.

В ответ водитель едва заметно кивнул:

— Да, работа кипит. Сроки слишком уж сжатые.

— Все этит дома были зараженными?

— Наверно. Раз сносят, то не просто так. Но ничего страшного, на их месте после открытия построят новые. Люди потихоньку вернутся, отстроятся и продолжать жить.

— Мы можем заехать на мою дачу? Всего на минутку. Тут не очень далеко.

— Простите, нет.

— Константин Михайлович запретил?

Водитель ничего не ответил. Он внимательно следил за дорогой, пока Саша разглядывала остатки города. Так много домов снесли! Куда все это вывозят? Где прячут? Невозможно представить, сколько сил будет затрачено на восстановление. И ведь это всего один район. А сколько городов, поселков и деревень еще осталось запертыми в Кольце.

Главная дорога упиралась в неприступный пропускной пункт, который перегородил дорогу тремя рядами бетонных блоков, противотанковыми ежами, военной техникой и толпой вооруженных солдат. Вот только завидев номера автомобиля и лицо водителя, один из офицеров приказал открыть ворота и пропустить машину. Ни досмотра, ни проверки документов. Видимо, даже тут побаивались Константина и не желали лишний раз связываться.

— Нас даже не остановят? — удивилась девушка, изучая серьезные укрепления.

— Эту машине никто не рискнет трогать.

— Надо же, как все боятся Константина Михайловича.

— Скорее уважают. Как минимум офицеры.

— Почему?

— Спросите у него.

— Мне интересно услышать ваше мнение.

— Не хотелось бы за спиной что-то о нем говорить. — водитель нервно посмотрел в зеркало заднего вида, разглядывая слишком любопытную девушку.

— Ладно, я скажу. По его приказу в Кольце заперли тысячи невиновных человек без какой-либо возможности выбраться. И их смерти на его совести.

— В Кольце не осталось живых. — протараторил водитель зазубренную фразу. — Мы никого не нашли, даже намека.

— А, ну да.

Дальше ехали молча. Через двести метров машина преодолела второй пост и впервые Саша оказалась за пределами Кольца, в цивилизованном мире. Он совсем не изменился. Те же деревни, поля и леса, дорожные знаки, разметка и редкие машины. Те же мартовские сугробы, медленно покрывающиеся растаявшей грязью. Разве что людей не видно. Саша не сразу заметила, что чем ближе населенный пункт к границе Кольца, тем больше брошенных домов вдоль дороги. Заколоченные окна, нечищенные дорожки и ни одной машины на парковке.

— Почему так много брошенных домов?

Водитель терпеливо объяснял:

— Ну, причин много. Рядом Кольцо, радиация, всякие нехорошие люди, которые первое время тащили все ценное из закрытой территории. Приграничная зона в то время была ужасом для жителей, поэтому люди бежали отсюда подальше. Больше, конечно, боялись радиоактивных дождей, ветров и пожаров. Сюда еще вернутся, не расстраивайтесь. Как только эту часть откроем, жизнь потихоньку начнет налаживаться.

Чем дальше от Кольца ехала машина, тем чаще на дороге попадались маршрутки и автобусы, вот уже и работающие светофоры, небольшие заторы на дороге и открытые магазины. Теперь просто так не зайдешь и не заберешь все, что хочется.

А самое главное — люди. Женщины с колясками, стайки детишек, бегущих по своим делам, старушки, медленно ползущие до магазина. Так много простых людей, которые ничего не знают. Да и не хотят знать. У них свои заботы и житейские проблемы. А что там, в Кольце, пусть военные разбираются.

— Нам далеко ехать?

— От границы до ближайшего приличного торгового центра далековато. Но к вечеру вернемся, не переживайте.

Константин вернулся домой ровно в девять вечера. Голова все еще шумела после вчерашнего застолья, но умереть уже не хотелось. Хотелось упасть в кровать и забыться до утра, чтобы восстановить былые силы. Все же алкоголь — настоящее зло. Особенно для офицера, принимающего важные решения.

Домой он заходил с небольшим волнением. Все же не было у него стопроцентного доверия к девушке, прожившей почти год в Кольце. Было маленькое подозрение, что она попытается сбежать на волю при малейшей возможности. А возможность Константин ей дал просто огромную.

Однако, учуяв на пороге запах мяса, все сомнения тут же улетучились. Саша хлопотала на кухне, стараясь успеть приготовить ужин.

— Я немного задерживаюсь, — крикнула она, почувствовав холодный воздух от входной двери. — Буквально десять минут.

Мужчина, едва сняв верхнюю одежду, сразу направился на кухню. Ему самому было интересно посмотреть, на что же девушка потратила такую кучу денег с его карты.

— Розовый костюм?

Константин скривил недовольную гримасу, хотя и заметил, что фигура у девчушки все же имеется. Страшное платье, которое она, должно быть, нашла на помойке, умудрялось скрыть любые намеки на женственность. А тут и бедра откуда-то появились и даже грудь есть. Надо же, как одежда меняет человека.

Саша отложила нож и посмотрела на новые светло-розовые брюки и футболку. Что не так? Нормальный, девчачий домашний прикид.

— Не нравится — не смотрите. — отмахнулась девушка и вернулась к резке овощей для салата. — Твою мать!

Тут же нож полетел на стол и Саша ухватилась за палец из которого хлестала кровь.

— Ну что еще такое?

Константин подошел неприлично близко, взял окровавленную ладонь в свои руки и разглядывал глубокий порез. Впервые он учуял от девушки приятный запах парфюма. Что ж, побаловать себя она любит.

— Это все ваша недовольная физиономия. — огрызнулась девушка. — Дайте смою, а то испачкаетесь.

Поставив руку под струю воды, Саша стянула полотенце и быстро замотала палец. Он неприятно щипал и пульсировал, требуя пластыря и бинта.

— Ну что же ты такая…

— Неловкая? Криворукая? Знаю. Если спешу, то обязательно накосячу. Твою ж мать, прямо на сгибе. Заживать будет до лета.

— Пластырь-то есть?

— Надо к Галине Ивановне сходить.

— Бога ради, ничего не трогай и никуда не ходи, сейчас вернусь.

Константин накинул пальто на плечи и исчез за дверью. Саша же с удивлением смотрела то ему в след, то на палец, обернутый полотенцем. Подумаешь порез, с кем не бывает? С другой стороны, неожиданная забота со стороны Константина… Приятна. Она ожидала сердитого взгляда или выговора, но не такого бережного отношения.

Когда о ней волновались в последний раз? Разве что Алексей проявлял внимание, но он не скрывал, что ему нужен толковый помощник, чтобы управлять своим маленьким государством. Сергей еще как-то пыжился, строя из себя защитника, но просрал все возможности подлым предательством.

Константин вернулся через десять минут с охапкой пластырей в одной руке и флакончиком перекиси в другой. Саша честно ждала его первые две минуты, но потом, как ни в чем не бывало, продолжила резать салат. К возвращению хозяина стол был уже накрыт.

— Я же сказал ничего не трогать. — недовольно произнес мужчина. — Пошли в ванную, надо смыть кровь.

Саша молча пошла за хозяином дома, хотя на языке так и вертелось что-нибудь колкое и немножко издевательское. Но ведь приятно, когда за тебя так переживают. Пусть забота и Константин находятся в разных концах вселенной, но вот прямо сейчас он показывает исключительно редкое поведение нормального человека.

Мужчина осторожно размотал полотенце, еще раз осмотрел окровавленную ладонь и подставил ее под струю прохладной воды. Невероятно осторожными движениями он смысл засыхающую кровь, приложил к ране чистое полотенце и еще раз осмотрел палец:

— Сейчас будет немного больно. — с этими словами он от души налил на палец перекиси.

— Вы сегодня невероятно заботливый. — не выдержала Саша, наблюдая за действиями мужчины.

— Это плохо?

— Нет, что вы. Скорее непривычно.

— Потому, что обычно я невероятный мудак?

О, ну надо же, вспомнил вчерашний пьяный разговор. Ну так Саша больше не будет держать язык за зубами, сам же просил:

— Да, именно так.

— Что ж, обычно — да, но не всегда.

— Значит, сегодня у меня есть редкая возможность увидеть вас другим? Как продлить такое состояние?

— Даже не знаю. — Константин смущенно опустил голову, делая вид, что занят невероятно сложным занятием — наклеиванием пластыря. — Например, никому не говорить, что я бываю не мудаком.

— Это не сложно.

— Вот и договорились. Постарайся больше не калечить себя острыми предметами. Иначе выкину все ножи.

Константин вышел из ванной и сел за стол, вооружившись вилкой и ножом. Саша так и осталась изучать наклеенный пластырь на пальце, улыбаясь под нос. Забота бывает такой приятной. Неважно, от кого она исходит, но когда чувствуешь, что другому человеку небезразлично твое состояние, становится тепло и спокойно на душе.

— Ты придешь? — раздался из гостиной привычный голос со стальными нотками.

Саша села напротив и никак не могла скрыть улыбки с лица. Поначалу Константин старался не обращать внимания и даже натянул привычное хмурое выражение физиономии. Но в конце-концов не выдержал и вопросительно посмотрел на девушку:

— Что?

И снова холодные нотки в голосе. Но теперь не такие, как обычно. Нет безразличия и льда в глазах, да и в целом что-то изменилось в человеке напротив.

— Мне приятна твоя забота. — Саша впервые обратилась к нему на «ты» с момента первой встречи. — Порез-то пустяковый для любой хозяйки, но твое отношение к нему… Спасибо. За весь сегодняшний день. — Она вытащила из кармана красную пластиковую карту и положила перед Константином.

— Ты видела город?

— Да. Ты проделал титаническую работу. И я видела брошенные приграничные деревни. Печальное зрелище. Так везде?

— На севере еще хуже. Там много жертв и за пределами Кольца. Пришлось расширить закрытую зону и пока никто не готов прогнозировать, когда там можно будет жить.

— Хуже Чернобыля?

— Гораздо. Но из Чернобыля хотя бы нечего было выносить. Здесь все иначе. Слишком много соблазнов было у чернокопателей. Пока я не создал Кольцо, из столицы тащили все, что имеет хоть какую-то ценность. Украшения, деньги, вещи, машины. Люди почему-то были уверены, что раз опасность не видно или ее нельзя потрогать, то им обязательно повезет. Да, в столице ты можешь находиться и день и неделю, но через две-три недели, максимум месяц, сдохнешь от лучевой болезни. Поверь, это страшная смерть. А следом в больницы стали поступать сотни красавиц, которые таскали на шеях, ушах и пальцах купленные задарма украшения. Молодые парни на шикарных машинах сгорали на глазах. Я говорю про дни и недели, все происходило молниеносно. Первые охотники за брошенными побрякушками появились здесь раньше, чем успела улечься пыль от взрывов.

— И ты защищал людей за Кольцом, приняв на себя ответственность за тех, кто тут остался. Да, понимаю. Осуждаю, презираю и ненавижу, но понимаю.

— Каждое имя в твоем дневнике на моей совести, верно. Хоть и не я отдавал приказы на отправку ребят в черном или точечного уничтожения выживших.

— Но для мира в Кольце не осталось живых.

— Для мира — да. Про Китай знаешь?

— Да, рассказывали.

— Год спустя они так и не оправились. Но уж так получилось, что наши ракеты били по их самым густонаселенным городам. И ракет у нас куда больше. Против двух, якобы случайных с их стороны, два десятка с нашей. Не думаю, что в ближайшие лет десять они вообще смогут что-то сделать. А мы смогли. Быстро, хладнокровно и методично спасли гражданских, закрыли огромную территорию, перенесли столицу и основные инфраструктурные узлы страны. А что там под капотом осталось никому знать и не надо.