В Кольце

7

Александра аккуратно выводила на листе бумаги дороги и обозначения населенных пунктов, попутно объясняя где она уже была и что можно обследовать.

— Вот шоссе, если пойдете наверх, ну, то есть, если повернете направо, то через 10 километров будет город, а перед ним как минимум три деревни. Налево соваться смысла нет, там только поля и леса, ближайший населенный пункт через восемь километров. Вы оттуда и пришли. А вот напротив стоит сожженная деревня. Я хотела ее обследовать, но пока боюсь идти, кто знает, что там сейчас происходит. В поле слева скорее всего так и лежат обгоревшие трупы. — она задумалась на мгновение, вспоминая что — то не очень приятное. — Короче, несмотря на то, что деревня сожжена, там может что — то и осталось. Самое главное, постарайтесь не оставлять следов, которые могут привести к этому месту. Идите по траве или по чистой дороге. Я почти уверена, что гастролеры ищут жилые дома именно по следам.

— Мы не будем следить. — уверенно произнес Сергей, разглядывая нарисованную карту. — Где пропускной пункт, можешь показать?

Александра внимательно посмотрела на собеседника и вздернула брови:

— Так вы не вернетесь?

— Мы и не собирались задерживаться. — без единой нотки эмоций ответил Сергей. — Так что с пунктом? Он в черте города?

— Да… Да, вы его не пропустите, просто двигайтесь по шоссе, а как окажитесь в городе, то поверните направо на первом же перекрестке. Ориентиром будет разрушенное здание, оно прямо у пункта.

— Когда ты была там последний раз? Там много военных?

— Пару месяцев назад и у самого пункта уже никого не было, только пару солдат на дороге в сторону Москвы. Сказали, что никого не пропускают и что за ними еще несколько постов, так что домой я так и не смогла попасть.

— Да при чем тут Москва? — недовольно пробурчал Сергей и незаметно протянул руку под стол, массируя заболевшую ногу. — У пункта, что ведет от Москвы, дальше, за Бетонку, там кто — то был?

— Говорю же, никого.

— Хреново.

— Почему?

— Они поставили автоматы по периметру. — встрял в разговор молчаливый Алексей, разглядывая небо за окном. — Срабатывают на движение, тепловое нацеливание, мертвых зон нет. Стреляют по всему, что движется. Мы такие уже видели.

— Вы серьезно? А как же люди отсюда выбираются?

— Отсюда никто не выбирается. — Сергей драматично усмехнулся. — Вся территория внутри Бетонного кольца закрыта, сюда никто не приезжает и отсюда никто не выбирается. Тут карантин лет на сто, не меньше.

— Сергей, что за бред вы несете? — усмехнулась хозяйка. — Я еще понимаю, почему к Москве не пускают, радиация и все такое, но почему не выпускают? Я, например, совершенно здорова. Сначала я тут осталась, потому что надеялась, что родные приедут за мной. Потом как — то все закрутилось, не хотела бросать деду Лешу, боялась бандитов и ждала цивилизованной эвакуации. А тут вы приходите и заявляете, что огромную территорию, равную маленькой европейской стране, просто взяли и закрыли. Да тут миллионы людей остались, если не больше!

— Официально тут не осталось никого. — отчеканил Сергей. — Эвакуация прошла успешно, из зоны поражения удалось спасти более 15 миллионов человек. Ты себе вообще можешь эту цифру представить? Из них полтора миллиона подверглись воздействию радиации и около трехсот тысяч погибли после эвакуации. До сих пор, наверно, умирают, но эту статистику умалчивают. Так вот, официально, на запретной территории Москвы и области не осталось гражданских лиц. Правительство и военные сработали настолько четко, что одна из самых густонасёленных точек мира была эвакуирована в фантастически короткие сроки. Так же эвакуации подверглись научные и культурные ценности, которые в полном объеме перевезены в новые, безопасные места. Все было сделано настолько четко и круто, что весь мир теперь сидит и офигивает. Так что никто нас спасать не будет, потому что официально мы уже спасены. А кто не спасен, тот погиб еще при взрывах. Поскольку радиационный фон во многих районах повышен и это затрудняет поиск и идентификацию погибших, то дело это не быстрое и уж точно не важнее помощи выжившим. Если простыми словами, то через год — два все забудут о том, что Москва и область, в основном Москва конечно, превратилась в одно большое кладбище.

— То есть, спасать больше никого не будут? — еще раз переспросила Александра.

— Да.

— И никого не выпускают?

— Верно. По периметру, вдоль всего большого бетонного кольца стоят ограждения. Через двести метров внешний контур. Это буферная зона. Все, что подходит к первому контуру снаружи или изнутри — уничтожается АЗУ.

— Что такое АЗУ?

— Автоматическая залповая установка. Про нее Леша говорил. Стреляет по всему, что двигается. Вот тебе совет на будущее — второй этаж дома не используй, одеяла и матрасы, прибитые к стенам наверху оставь. Походи по округе и постарайся найти теплоизоляционный материал, любой. Обей им стены снаружи и окна изнутри так, чтобы тепло не выходило.

— Это теплый дом… — перебила Александра.

— Не в доме дело, а в тепле, которое он будет источать. Через пару — тройку недель температура опустится и ты будешь обогревать дом, чтобы не замерзнуть. Примерно в это же время военные начнут очередную волну зачистки — запустят военных дронов с тепловизорами и взрывчаткой. Дрон засекает источник тепла и сбрасывает бомбу. Все, дома нет и его жильцов тоже. Нет живых — нет проблем. Так что если хочешь жить — послушай мой совет. Если переживешь эту волну, то проблема с бандитами и прочими уродами скорее всего решится без твоего участия. В идеале, найди какую — нибудь толковую группу людей и выживай вместе с ними. Так у тебя будет больше шансов.

Александра несколько секунд внимательно смотрела на Сергея и, прищурившись, решилась на вопрос:

— Так, а какого хрена тогда вы ищите пропускной пункт, если никто не может выбраться за пределы Кольца? Почему сами не пытаетесь спрятаться от так называемой «волны зачистки»? И, самое главное, откуда ты все это знаешь?

— Я один из тех, кто прилетает на вертолетах и расстреливает оставшихся живых. — совершенно спокойно ответил Сергей и ни один мускул не дрогнул на его лице. — Еще вопросы есть?

Девушка попыталась скрыть удивление, но чуть приоткрытый рот застыл с немым вопросом, не решаясь вырваться наружу. Затянувшуюся паузу вовремя прервал Алексей:

— Александра, мы ни в коем случае не желаем вам зла. Сергей мой очень старый знакомый и он согласился мне помочь. Не безвозмездно. У меня есть очень мизерный шанс выбраться отсюда живым и даже в случае успеха, мне нужно будет очень много денег и, безусловно, связей Сергея, чтобы я оказался по ту сторону Кольца. И чем дольше мы тут находимся, тем меньше шансов выбраться. Вот. Я рассказал вам все, ничего не скрыл. Нам жаль, что мы не можем вам помочь, но выйти отсюда сможет только один.

— То есть… То есть… Дайте переварить… Получается, что Сергей, мало того, что один из этих гадов в черных плащах, так еще и вытаскивает вашу задницу на свободу за очень большие деньги и связи, а сам остается здесь?

— Да, расклад такой. — кивнул Сергей.

— А на хрена вам это надо? И сколько денег это стоит? Города вокруг пустые, заходи в любой банк и забирай все деньги.

— Из банков все вывезли. Сделали это раньше, чем начали людей эвакуировать. На этот счет во всех крупных банках есть инструкции.

— Ну так а сколько денег надо? Миллион? Десять? — не унималась Александра.

— Больше. — загадочно ответил Алексей.

— И не только деньги. — добавил Сергей, задумчиво глядя в окно. — Еще тебе нужен один из нас. Перед тем, как нас отправить сюда, в каждого бойца вживляли чип. И только по нему мы можем входить внутрь Кольца и покидать его пределы после выполнения операции. При этом не надейся, что тебе достаточно убить одного из нас и вытащить чип. Он считывает наши жизненные показатели и в случае смерти дезактивируется. Добро пожаловать в 21 век. — Сергей небрежно засучил рукав старой толстовки, найденной Сашей в одном из соседских домов и продемонстрировал свежий шрам, криво зашитый чуть — ли не обычными нитками. — Операция длилась меньше минуты. Один надрез у меня, второй у Лехи. Быстро вытаскиваем чип, вставляем новому владельцу и зашиваем. Мы пока даже не уверены, что он все еще работает. Это уже Лешка будет выяснять на месте.

10 сентября

С тяжелым сердцем сообщаю сама себе, что отсюда я не выберусь. Пока сама не верю. Сегодня Сергей с Алексеем рассказали куда идут и что хотят сделать. Один из них очень богатый, второй очень опасный. У одного есть деньги, у второго возможность вытащить дружка на свободу. Мы тут как в тюрьме, только без надзирателей и трехразового питания.

Теперь все, что внутри Бетонки называется Кольцом. Внутри Кольца — зона отчуждения. По периметру забор и какие — то автоматические автоматы… Я так и не поняла как они работают, но убивают все живое, что подходит к этому забору. Кроме особенных людей. Людей в черных плащах, которые расстреляли жирную Нину и ее соседей.

О, кстати, Сергей один из них. Решил переметнуться на сторону добра и теперь вызволяет друга. Я так до конца и не поняла мотив его поступка. Вроде Алексей пообещал ему огромную сумму денег. Вот только что он будет делать с этими деньгами тут, в нашем ужасном новом мире?

Он отдал свой чип Алексею. Чип — это выход на свободу. Если бы у меня было больше храбрости, я бы убила их обоих, забрала чип и вырвалась отсюда. Но я не представляю себе такой ситуации, при которой преднамеренно бы убивала людей. Я вообще не представляю, как можно кого — то убить. Мурашки по коже от одной мысли. Даже тех подонков, укравших припасы, я бы не убивала. Просто отобрала все назад и прогнала.

Завтра утром они планируют уходить. Сейчас уже ночь, слышу как они храпят наверху. Я даже почти поднялась к ним с ножом в руках, но не смогла ничего сделать.

Я не выживу в Кольце и от этой мысли становится погано. Единственное, чего я хочу, так это умереть как деда Леша — тихо, улыбаясь и глядя на небо. Не от голода, не горя заживо, не замерзая. Люди не должны так умирать, мы же цивилизованные.

— Зачем зря свечи переводишь?

Сергей неуклюже спустился с мансардного этажа, сильно хромая на левую ногу. Александра закрыла дневник и попыталась притвориться, что ложится спать, демонстративно поправляя одеяло на старом диване.

— Кому пишешь? — не унимался мужчина, хромая в сторону кухни.

— Никому. Не думаю, что это кто — то прочитает.

— Тогда зачем пишешь?

На мгновение Саша в сердцах согласилась с мужчиной. Действительно глупая затея. Кому нужна сумбурная история в которой так много пробелов. Она не видела взрывов, практически не застала эвакуацию, она не знает что там, ближе к Москве. Кому будет интересно читать о погоде и запасах еды, которую, к тому же, украли?

— Я больше месяца одна. Раньше можно было поговорить с дедой Лешей. Он, правда, больше ворчал, чем говорил, но он был рядом, помогал, спас мне жизнь. После его смерти мне не с кем разговаривать. Иногда хожу и болтаю сама с собой. Потом останавливаюсь на полпути и задаюсь вопросом, не сошла ли я еще с ума? Если подумать, то я задаюсь эти вопросом почти каждый день.

Сергей жадно выпил воды из кувшина и проковылял к креслу, которое устало хрустнуло под его весом.

— Я уже говорил, найди выживших. В одиночку ты сдохнешь.

— И где их искать? После деды Леши я познакомилась с жирной Ниной. Она угрожала убить меня, если я еще хоть раз приду в их поселок за едой. Потом прилетели твои друзья, расстреляли Нину и подожгли поселок. Потом меня чуть не сожгли заживо какие — то головорезы, попутно украв всю еду. Теперь вот вы. Я даже думать не хочу, кого я встречу завтра и что будет у них на уме.

— Была не особо афишируемая информация, что внутри кольца осталось не меньше миллиона выживших. — Сергей говорил аккуратно, подбирая каждое слово. — Миллион человек это только приблизительно. На момент моего ухода за Кольцо так и не смогли окончательно посчитать количество спасенных. 10 миллионов, 15. На этой территории проживало около 20 миллионов. Бомбы упали в основном на Москву и несколько на севере. Предположим, они унесли жизни нескольких миллионов. Еще несколько скончались от лучевой болезни. И еще несколько ликвидировали мы. «Несколько» потому что никто не знает даже приблизительной цифры. Пока это невозможно посчитать. Но даже с учетом этого, внутри Кольца около миллиона человек. Плюс минус. С каждым днем больше минус.

Сергей едва заметно скривил лицо и потянулся растирать больную ногу. Саша заметила, что вчера он это делал гораздо реже.

— Что с ногой?

— Шальная пуля.

— Вытащил?

— Не до этого было.

— Как долго?

— Какая разница? Ты врач?

— Нет, просто интересно. Спасать друга с больной ногой, передвигаясь пешком — сомнительное занятие.

— Хочешь рассказать, как мне нужно действовать? — усмехнулся Сергей и развалился на скрипучем кресле, аккуратно вытянув ногу. — Я не жилец, так что не вижу смысла что — то делать с чертовой ногой. Моя задача довести Леху до выхода и остаться в его памяти не самым плохим человеком.

— А как же деньги?

— Они не для меня.

— А для кого?

— Какая разница? Не для меня. Что мне с ними делать? На что тут тратить?

— Может я тоже хочу помнить о тебе как о не самом плохом человеке. Напишу о тебе в дневнике.

— Да не о чем писать, так что не переводи бумагу.

В комнате повисла неловкая тишина, нарушаемая скрипом кресла под задом Сергея. Он не стремился поддерживать беседу, но и спать идти не торопился. Просто смотрел отстраненно вокруг себя, иногда цепляя взглядом окружающие предметы.

— Ты знаешь, что случилось в тот день? — почти шепотом спросила Саша. — Что произошло? Кто сбросил бомбы?

— Какая теперь разница?

— Я хочу знать. Все это время были лишь догадки, крупицы информации, которые никак не складываются в общую картину. Мы с дедой Лешей пытались настроить старенькое радио, батарейки нашли. Но ни одной радиостанции не поймали. Даже мысль промелькнула, что наступил конец света.

— Все так думали. Но конец света не наступил. Человечество отделалось легким испугом. Чего не скажешь о сотнях километрах зоны отчуждения, бывшей некогда самой густонаселенной частью страны.

— И кого за это нужно "благодарить"?

— Узкоглазых.

— А точнее?

— Китай.

— Китай? Но мы с ними не конфликтовали. Зачем они это сделали?

— Официально — ошибка военных при испытательном запуске. Правда, в это никто не верит. Как можно при испытании запустить ракеты в одну точку? Москва лучше всех в мире защищена от этого дерьма. Но не от такого количества. Сотни ракет одновременно. На подлете к цели распадаются на еще сотню более мелких боеголовок. Половина из них с зарядом. Тысячи снарядов. К этому мы были не готовы.

— Серьезно? Ошибка? Звучит как издевательство.

— Проблема в том, что это позиция не узкоглазых, а наша. Китайцы навряд ли смогут что — то ответить. Их кишки до Австралии долетели от нашей ответки. Тут уж ничего не поделаешь, сработала автоматика. Раз летит в нас, то вот и вам подарочек.

— То есть, мы выпустили ядерные бомбы по Китаю?

— Угу.

— И?

— И нет больше Китая. Печально, конечно, дешевых телефонов на рынке больше не будет.

— Ты об этом как — то ненормально спокойно говоришь.

— А как еще говорить? Это уже произошло. Сначала шок, потрясение, ведь этого не может быть. Потом как — то завертелось все. Мы стерли с лица земли целую страну, при этом эвакуировав 15 миллионов человек за полторы недели. Ты вообще можешь себе представить что творилось за Кольцом? Люди с ума сходили. Апрель, собачий холод, а люди кто в чем, кто в трех шубах и пятью чемоданами, а кто с босыми ногами по грязи шлепает. Дети плачут, бабы орут, мужики на пределе. Неофициально во время эвакуации погибло несколько тысяч человек. Нервы, давка, драки, аварии. Было ощущение, что мы все попали в ад. Больше всего люди боялись, что в толпе много облученных. Стоит кому — то чихнуть, так начиналась паника. Я даже слов подходящих не могу найти, чтобы описать весь ужас тех дней.

— Так а почему несколько месяцев спустя не стали спасать остальных? Почему начали убивать?

— Ну вот представь: огромная страна подверглась ядерной атаке и потеряла столицу. Миллионы людей в один миг стали либо мертвыми, либо бездомными. Спасая их, мы параллельно еще и чужую страну стерли с лица земли. Не самую маленькую страну. И вот, пару недель спустя, наши большие шишки начинают думать: что дальше? Москва и область превратилась в зону отчуждения. Радиация, куча трупов, сотни и тысячи все еще пытаются прорваться сквозь оцепление. Среди них подавляющее большинство с явными признаками лучевой болезни. Они не жильцы по всем показателям. Там, где еще неделю назад стояли лагеря для беженцев, стали расти горы трупов. Их просто некуда было вывозить. Их закапывали, сжигали, снова закапывали, пытались развести по моргам и крематориям. Но их было слишком много. К тому же в больницах начали умирать те, кого эвакуировали, но они схватили приличную дозу. А народ все прет. Не так много, как раньше, но прет. Для того чтобы сдохнуть по ту сторону забора. А с той стороны самые смелые начали возвращаться. Но не домой, а за наживой. Кто в этом хаосе, в пустых городах и селах, будет следит за порядком? Военные? Их у каждой двери не поставишь. Поэтому было решено создать зону отчуждения. Тем более и круг чертить не надо, прям по Бетонке и стали забор ставить. А потом начинается самое интересное.

Сергей заерзал в кресле, сел поудобнее и продолжил:

— Забор поставили, новые усиленные КПП сделали, военных туда нагнали. Даже в то время еще кого — то отсюда выпускали. А потом поступил приказ с самого верха "Приостановить эвакуацию, пункты закрыть на вход и выход". Вот так в одночасье люди поделились на тех кто за забором и на тех, кто с другой стороны. Спросишь, зачем это сделали? А все просто. Весь мир офигел и с открытым ртом смотрел на действия нашего руководства. Мы сделали такое, чего еще никто и никогда не делал, в таких масштабах, которые никто себе не мог представить. Но на то мы и русские, что умеем удивлять. Спустя месяц мы отрапортовали, что все пострадавшие спасены из зоны отчуждения. Сама территория полностью проверена в тех местах, где более — менее безопасно. Выживших нет. Все. Точка. Мы всех спасли. После этого нам были готовы отсосать даже самые злейшие враги, потому что они, отойдя от шока, поняли все масштабы случившегося. Как думаешь, кто — нибудь после такого решится нападать на страну, которая голыми руками, за невероятно короткий срок, спасла миллионы жизней, перенесла столицу в Нижний и вернулась к нормальной жизни? Все же думали, что без Москвы страна рухнет. А хрен там было!

— Ну а убивать — то зачем? — не унималась Саша, совершенно не разделяя восторга собеседника.

— Кольцо закрыли на долгие годы. При этом те, кто принимал решение об остановке эвакуации отлично знали, что здесь еще до хрена живых. Дело в другом. Москва и область самые богатые регионы. А значит тут осталось много всего ценного. В первую очередь надо было обезопасить эту зону от мародеров. Представляешь, что было бы, если в каждом доме появились радиоактивные шмотки, украденные в Кольце и проданные за бесценок миллионам человек, оставшимся в одночасье без всего? Одежда, посуда, одеяла и подушки. Все это фонит, медленно убивая новых хозяев. И что мы получим через пару лет? До отказа забитые больницы, больных женщин, больных детей и ахрененную угрозу жизни вообще всем. Это только с одной стороны. С другой стороны, на этой территории осталось просто до черта оружия. Его больше никто не контролирует, забирай и делай что хочешь. Это значит, что рано или поздно, оставшиеся в Кольце соберутся в группы и попытаются прорваться наружу. Это приведет к неминуемым жертвам среди военных и, самое главное, поставит под удар столь гениально проведенную операцию. Ведь мы же всех спасли. Там никого не осталось. Я могу еще сотню нюансов перечислить, но, думаю, общую картину ты понимаешь. Естественно, забор мало кого останавливал. Не прошло и недели после его установки, как народ с обеих сторон начал его усиленно ломать. Одни рвались на свободу, вторые за наживой. Тогда и приняли решение о массовой зачистке и установке второго радиуса ограждения в двух сотнях метрах от первого, а между ними мертвое поле с АЗУ через каждые пятьдесят метров. О них я, кажется, рассказывал. Так что, раз большие шишки сказали, что больше живых в зоне отчуждения нет, значит их больше нет.

— Долгие годы говоришь? — задумалась Саша. — Получается, мне уготовано тут жить много лет?

— Если переживешь зиму.

— В полном одиночестве, оторванная от цивилизации, без электричества и связи, без навыков выживания… Думаешь, это жизнь?

— Вот я и говорю, ищи группу. Если после зимы кто и останется, то проживет, скорее всего, долго. Но не факт, что счастливо. Еще совет — не суйся к периметру, это верная смерть. Единственный шанс выбраться отсюда — вживляемый чип. Девчонкам не поможет, сразу говорю, тебя вычислят. В наших отрядах я девчонок не видел.

— Ты обо мне слишком хорошо думаешь. Если бы у меня были силы и храбрость отнять у тебя чип, я бы долго не размышляла. И сейчас мы бы с тобой не разговаривали. Но, увы, я не такая.

— Знаешь, что делает тебя слабой? — Сергей хитро прищурился. — Ты много ноешь и пытаешься найти кого — нибудь, на кого можно скинуть свои проблемы. Тебе это точно не поможет. Хочешь выжить — выживай, хочешь подохнуть — тебя никто не остановит.

Александра недовольно сдвинула брови к переносице и насупила губы, как это делают дети, когда взрослые их отчитывают. Но за маской обиды, девушка хаотично обдумывала все возможные варианты.

— Ты прав. — наконец произнесла она и во взгляде появилась стальная искра. — Вариантов не много и нытьем ничего не добьешься. Ты прав, я очень бы хотела свалить свои проблемы на чужие плечи. И знаешь что, я так и сделаю. И ты мне в этом поможешь.

— С чего это? — усмехнулся Сергей.

— С того, что я предлагаю сделку. Мне от вас нужно две вещи: расскажите все, что знаете об этой зимней волне и как от нее спрятаться. Второе: избавьте меня от тех ублюдков, что отобрали еду и чуть не сожгли заживо. Уверена, они где — то поблизости. Взамен я залечу твою ногу, предоставлю кров и еду на время вашего пребывания и отпущу как только ты сможешь нормально передвигаться.

— На фига мне это надо? Ты меня плохо слушала? Я не жилец и отсюда не выберусь.

— Я очень внимательно тебя слушала. Еще вчера ты хромал, но все же ходил. Сегодня утром ты хромал еще сильнее. Сейчас ты уже не можешь нормально сидеть, все время растираешь ногу. Пулю нужно вытащить и напичкать тебя антибиотиками, иначе завтра ты ста метров пройти не сможешь. Теперь давай подумаем, как далеко вам идти. Пропускной пункт в нашем городе взорван, так что здесь вам ловить нечего. Сколько до следующего? Километров тридцать, сорок? И как же ты планируешь до него добраться с простреленной ногой, которая очень скоро начнет гнить и разлагаться убив тебя куда быстрее, чем радиация?

— Где ты найдешь антибиотики? Аптеки и магазины разграбили в первую очередь.

— Это не твоя проблема.

Сергей задумался, разглядывая мглу за окном. Потом перевел взгляд на старенький холодильник, тоскливо стоящий в углу в ожидании электричества и, наконец, посмотрел на собеседницу:

— Мы потеряем слишком много времени на твою авантюру. А как раз времени у нас и нет.

— Сколько потеряет Алексей, если ты умрешь на полпути?

10 сентября, часть 2

Я в шоке сама от себя. Только что я поставила условие здоровому и страшному мужику, а он согласился. Я старалась быть жесткой и стоять на своем, не показывать слабость, хотя внутри все сжималось от ужаса. Никогда еще не испытывала ничего подобного!

Я поставила условие, чтобы Сергей рассказал мне все о том, как выжить здесь и чтобы он нашел тех тварей и вернул мою еду. Взамен я поделюсь с ним лекарством и залечу ногу. Я понятия не имею, что там у него с ногой и что надо делать, чтобы он не умер от заражения. Но я пообещала. Хорошо, что старая книжка деды Леши у меня. Будем изучать.