В плену гамулов

Глава 44. На поверхности Луны

Группа шла по берегу небольшой горной реки, песок был продавлен свежими следами медведя. Косолапый здесь бродил совсем недавно. Наверное, в поисках рыбы или ягод. Ветви близ растущих кустов были поломаны. В траве желтела созревшая морошка. Всем было не по себе, не хотелось бы встретить хозяина Камчатки. Успокаивала только мысль, что у гидов есть оружие, и у каждого в рюкзаках лежали наготове фальшфейеры.

Туристы все ближе подходили к вулкану, становилось заметно холоднее, растительность встречалась реже. Даже надоедливые комары перестали настырно звенеть над ухом.

Привычные человеческому глазу пейзажи сошли на нет, стала ощущаться тяжелая энергетика местности. Начиналась настоящая борьба с природой за выживание. Ольха, кедрач и высокотравные луга уступили место мелким камням застывшей лавы. Под ногами рассыпались пепел и шлак, ботинки вязли в пыльной мякоти, как в зыбучих песках. Рюкзаки, набитые продуктами и теплыми вещами, настойчиво пригибали к земле.

— Я устала, больше не могу сделать ни шага, — жаловалась Настя, абсолютно неготовая к такой нагрузке. — Хочется снять ботинки, перекусить и забраться в спальник, полежать.

— Крепись! Ещё немного, и сделаем привал, — подбодрил Сашка.

Они продвигались вверх по склону. Пейзажи вокруг стали похожи на поверхность Луны. Из-под ботинок поднимались чёрные пылевые облака.

— Мы идём, идём, а сыпуха из пепла и камней не заканчивается, — сказал Джон Максу, — постоянно кажется, что за следующим холмом будет вершина, но за ним начинается такой же холм, который надо преодолеть. И мы не дошли даже до середины маршрута!

— Да, настоящий день сурка, картина перед глазами не меняется, и это однообразие цвета утомляет, — ответил ему Макс, активно переставляя треккинговые палки.

Они сделали небольшой привал, чтобы заварить кисель. Настолько выдохлись, что даже не стали расстилать туристические коврики, сели на пыльные камни и набитые рюкзаки.

Вода на походной газовой горелке закипала. В безлюдном пустынном месте ароматный ягодный напиток казался божественным нектаром.

Пашка взял наполненную кружку и отошёл от группы. Ему хотелось побыть в одиночестве. Он сел на большой камень и смотрел, как вокруг простирались серо-чёрные извилистые пепловые склоны, переходящие у подножия вулкана в зелёную долину.

«Устал. От всего устал. Совсем скоро придется возвращаться обратно. Скучная работа, оплата счетов, семейные склоки, где отец беспрестанно просит на бутылку, а мать орет от усталости. Ещё и на поездку последние деньги потратил. Как протянуть следующий месяц? Опять занимать у Егора?», — думал Пашка, отхлёбывая из кружки. На грудь давили тяжелые мысли. Вспомнил, как отец его поколачивал в детстве, а мать не защищала, потому что выдохлась из-за тяжёлой работы — надо же было кому-то кормить семью. У них была общесемейная игра: выкрасть у спящего бати бутылку и спрятать ее где-то в общаге, а он, проснувшись, ходил ее искать.

После того как Пашка ушёл из дома и нашёл работу, ему удалось навести внешний лоск и блеск, но он чувствовал, как сквозь напускной красивый внешний вид проступает детская заброшенность, неухоженность, отсутствие родительской любви. Они остались там, где-то внутри, и ему казалось, сочились сквозь кожу.

Павел посмотрел на пыльные, чёрные пальцы и подумал, что он весь будто истекает грязью.

К нему подошел профессор.

— Можно присоединиться?

Он в ответ указал рукой на камень рядом. Игорь Казимирович с самого утра заметил его плохое настроение. Они молчали, наблюдая, как туман окутывает небольшие холмы недалеко от подножия вулкана. На каменистой почве под ногами пестрели цветные мшистые вкрапления.

— Что бы тебя не расстраивало, знай, что это пройдёт. Все проходит. И хорошее, и плохое, — профессор отпил кисель из кружки.

— Моя боль точно не пройдёт, будет жить со мной вечно. Она с самого детства проросла внутрь меня и стала моей частью.

— Зачем так категорично? Ты должен себе ответить только на один вопрос: хочешь ли ты что-то поменять или нет? Если есть стремление к изменениям, всегда найдутся силы на это. Надо лишь сделать первый шаг, он самый трудный; пойми, терзания только тормозят твое развитие, понижают уровень жизни, ухудшают самочувствие. Пока живешь, пока есть время, нужно цепляться за доброе и светлое; стараться не унывать и не отчаиваться, а искать выход из трудной ситуации, выбираться из топкого болота темных мыслей. Кроме тебя самого твою проблему никто не решит. Если же зацикливаться на негативе, ты в нем и останешься. Жизнь так коротка, она подобна искорке, что быстро вспыхивает в темноте и тут же гаснет, — профессор рассматривал пыльную ладонь. — В конце концов, всегда найдется человек, которому хуже, чем тебе.

Игорь Казимирович выпил ягодный напиток до дна, встал с камня и вернулся к группе. Пашка остался сидеть один. Закревский натолкнул его на мысль, что пора перестать думать о прошлом. Он уже вырос и не живет в семье алкоголика. Если отец решил спиться, что ж! Это его выбор. Кто может ему в этом помешать?

«Хм! Неплохо было бы бросить работу в офисе и уехать на Бали, учить туристов сёрфингу и кайтингу. И сестру Машу непременно взять с собой», — подумал он и представил высокие синие волны, пальмы, местных жителей с корзинами цветов и фруктов, благовония и полное умиротворение. Вот он бежит к воде, ловит доской волну и скользит вперед на ее гребне, а на берегу ждут ученики, восхищаясь его талантом. Так воодушевился, что передумал пакостить Егору. «Пусть обнимаются. У меня обязательно все получится, надо только подкопить денег», — поставил себе цель Пашка.

Артём тоже устроился один. Он перечитывал последнюю переписку с Мирославой. «Нужен атмосферный снимок! И когда наша группа вернется в посёлок, обязательно отправить ей серию фотографий», — он мысленно поставил себе задачу. Сделал селфи с запылённым лицом на фоне вершины Ключевской сопки, сфотографировал грязную руку, держащую алюминиевую кружку, наполненную ярко-красной жижей. «Напишу ей, что она пригласила в кафе шахтёра, а не нейрохирурга», — он улыбнулся. Она стала ему ближе за время виртуального общения, молодому врачу хотелось делиться с ней мыслями и переживаниями.

Егор расстелил для Катерины коврик и принёс две наполненные кружки, а сам сел рядом на камни.

— Держи крепко! Горячо! — он передал ей кисель.

— Спасибо!

Егор поставил кружку рядом с собой и растянулся на лавовом склоне. Он подставил лицо солнцу. Катерина смеялась и то толкала его шутя в бок, то щекотала нос и подбородок кончиком пальца. Им нравилось проводить время вместе, в сердцах крепло настоящее чистое чувство. Она наклонилась над его лицом и чуть встревоженно сказала:

— Слушай, у меня такое ощущение, будто за нами кто-то наблюдает. Чем выше мы поднимаемся, тем сильнее я это чувствую.

Настя, стоявшая рядом, услышала ее слова и сказала:

— У меня, кстати, то же самое.

— Дед Демид рассказал о всяких глупостях, вот вы и впечатлились, — Сашка просматривал снимки на фотоаппарате.

— Нет, дело не в этом. Я на самом деле чувствую чье-то присутствие, — Настя обернулась, осматривая лавовые холмы вокруг.

Она постоянно, как маячок, ловила информацию из пространства, иногда даже не знала и не могла объяснить, откуда к ней пришли знания. Сегодня было особенно не по себе. С самого утра она не могла понять, почему ей тревожно. Наверное, приболела, простудилась или, и правда, прониклась пугающей историей пожилого странника. Отмахнулась от этого наваждения и решила подумать о чем-то другом. Вопреки сигналу, что трезвонил внутри нее, она не стала слушать этот маячок, а уговорила себя, что Сашка прав, и ей кажется. Стало легче. Он тепло улыбнулся и подошел к ней, показал снимок на экране.

— Хороший кадр поймала, посмотри, как свет падает.

Остальные собрались возле гидов и обсуждали дальнейшие действия.

— Пройдём до вечера, сколько сможем. Думаю, поднимемся до 1800 или 2000 метров над уровнем моря. Когда солнце будет садиться, остановимся на ночевку, — Андрей закрывал рюкзак.

— Надо было заказать вертолёт и лететь сразу к середине маршрута, — пошутил Роман.

— Нет, это вредно для организма. Всем нам надо постепенно акклиматизироваться, чтобы на вершине не схватить горную болезнь. Кстати, если будет плохое самочувствие, обязательно сообщите мне.

Группа двинулась дальше вверх по склону. Укрытая белыми облаками вершина звала к себе. Временами прилетал ветер, кружил рядом с ними, трепал их одежду и снова улетал в долину, донимать цветы и травы. Шаг за шагом они поднимались вверх, иногда ненадолго останавливаясь, чтобы перевести дух.

— При извержении лава не всегда течёт огненной рекой, — рассказывал Андрей профессору, — часто это медленно ползущая масса из застывших глыб и раскалённой горной породы в вязком состоянии. Интересно то, что, если ткнуть в нее штырем, он провалится внутрь, а если ударить по ней молотком, то он будет звенеть, будто стучишь по металлу. Однажды я наблюдал извержение. Впечатляет!

Туристы молча перебирали палками, тяжело дыша, пробираясь через камни и выбоины.

Артем думал, что гордый нрав вулкана под стать его величию и красоте, трек от базового лагеря до подножия был одним из самых живописных туристических маршрутов, которые ему приходилось когда-либо видеть. Здесь же, на горе, он удивился, что тишину и покой нарушали только пустой треск падающих камней да вой ветра. Ему хотелось подняться на вершину во что бы то ни стало, чтобы зарядиться энергией победителя.

Начинало смеркаться. Андрей с Иваном приняли решение остановиться на ночлег. Подниматься дальше без солнечного света было опасно.

Они расчистили площадку от камней и развели костёр. Его блики падали на разложенные палатки и на сваленные рюкзаки. Крошечные золотые мошки выпархивали из огня, погружая туристов в сказочно-уютную атмосферу.

— Сейчас быстро вскипятим чай и организуем горячий ужин, — суетился Иван.

Дежурные Макс и Джон нарезали остатки хлеба, варили рис и открывали банки с тушенкой. Роман им помогал, пробуя себя в роли повара. Запахи лаврового листа и чёрного перца щекотали ноздри и пробуждали аппетит. Когда ужин был готов, группа села кружком в большой палатке и начала беседу.

— Давайте рассказывать разные истории, с кем что случалось интересного, — предложил Егор.

— Согласен! — поддакнул Джон.

— Поддерживаю, — послышался снаружи голос Романа, он вышел проверить костер.

— Тогда я начну, — профессор откашлялся. — Однажды ночевал в старом бабушкином доме…

— Мне уже страшно, — перебила его Настя.

Профессор усмехнулся.

— Так вот, я спал в пышных перинах. Ба пошла утром доить корову. Вышла она из кухни и направилась к входной двери. И вдруг вижу, что за ней идет маленький старичок с длинными белыми волосами и усами. Взял да и вышел за ней.

— Домовой что ли? — спросила Катерина.

— Наверное, — ответил профессор, — правда, больше я его не видел.

— Любопытно, — Катерина улыбнулась.

— Мне однажды рассказывала подруга такую историю, — сказал Сашка. — Было это в Испании. Спит она в своей квартире и просыпается от того, что недалеко от ее кровати висит светящийся шар с лучами, а потом ка-ак взорвется прямо перед ней. Даже в ушах зазвенело. Спросонья она подумала, что ей это показалось, и уснула дальше. Следующей ночью просыпается снова, видит, что висят над ней мужские руки в манжетах. Пришел какой-то ночной гость. Она ему говорит: «Уходи! И больше сюда не возвращайся!». И ведь ушел.

— Видимо, обиделся, — засмеялся Джон.

— Жуть! — поежилась Настя. — Я точно не сомкну сегодня глаз.

— Давайте тогда я расскажу веселую историю, — сказал Макс и начал смеяться, не сказав еще ни слова. — Однажды мы с Верой, с моей женой, забыли закрыть входную дверь. Просыпаемся ночью оттого, что в темноте, в дверях спальни стоит бабка и ругается, что мы не приготовили ей ужин и не переодели, что мы неблагодарные дети. Вера заверещала, думала, что это привидение, а на самом деле к нам забрела бабушка с деменцией. Она ночью вышла из квартиры выше и потерялась. Зашла в нашу, думая, что мы ее родственники. С тех пор проверяем задвижку каждый вечер.

— Да уж, деменция дело такое, — ухмыльнулся Артем.

— Ты же врач, — Катерина ткнула его локтем в бок, — у тебя наверняка были какие-то интересные случаи в практике, расскажи.

— Хм! Однажды, когда я был еще студентом и ходил на операции в качестве наблюдателя, видел, как пациент проснулся на операционном столе. Точнее, это нельзя назвать пробуждением, сознание все равно помрачено и заглушено препаратами. Но иногда заканчивают действие миорелаксанты, это такие вещества, которые обездвиживают тело. И тогда был как раз такой случай. Человеку не успели ввести новую дозу. Он неожиданно схватил стойку с капельницей и начал размахивать ей вокруг себя. Хирурги только успевали пригибаться, чтобы их не задело железным штырем, — сказал Артем.

— И они не прекратили оперировать? — спросил Роман.

— Нет.

Роман цыкнул в удивлении.

— У меня была девушка-лунатик, — начал рассказывать Андрей. — Однажды ночью она начала стучать мне пальцем то по одной щеке, то по другой. Я не понял, чего она хочет. Потом в своем сне она обратилась к продавцу фруктовой лавки и сказала: «Дайте мне вот этот арбуз, он позвонче будет».

Все рассмеялись.

Они провели уютный вечер, вспоминая истории из жизни.

— Предлагаю выйти из палатки и сделать на память общее фото вокруг костра, — предложила перед сном Настя.

— Действительно! Еще не фотографировались все вместе, — воскликнул профессор.

Они собрались полукругом перед костром. Настя поставила камеру на высокий рюкзак и включила автоматическую съемку с отсчетом. Подбежала к компании и скомандовала:

— Скажите «сы-ы-ыр»!

Все засмеялись, и только профессор послушно протянул — «сы-ы-ыр».

Щелк!

***

По палатке стучали мелкие капли монотонного дождя. Выпив горячего чая с проснувшимся раньше всех Иваном, Макс вернулся в палатку, чтобы доспать несколько утренних часов. Он залез в спальник, но сон не приходил. Он беспокоился за Веру, все ли у неё в порядке. Решил записать для неё видео, чтобы сразу его отправить, когда появится связь. И для себя, на память.

— Верунь, шлю привет с высоты две тысячи метров. Скоро подъем, но я ночью дежурил, следил за костром, поэтому сейчас ложусь вздремнуть. Уже выпил утренний чай и теперь думаю о тебе. Точнее, о вас. Пока шёл по рассыпающейся лаве, придумывал имена. Если будет девочка, то назовём ее Касандра, а если мальчик, то Северьян.

Рядом, в своём спальнике, засмеялся Женька. Они делили одну палатку на двоих. Макс навёл камеру на коллегу и сказал:

— Вот, Жека одобряет мой выбор. Ладно, шучу. Назовем Полинка или Вовчик. Надеюсь, у вас все в порядке. Шлю воздушные поцелуи. Через два дня будем на вершине, запишу видео у кратера вулкана. Пока!

Он помахал в камеру рукой и остановил видеозапись.

— Погода за бортом неприятная, морось, ветер.

— Я слышу, как барабанит, — пробурчал Джон, просыпаясь. — Пойду тоже выпью чай.

Туристы постепенно выбирались из теплых спальников, потягивались, умывались и делали завтрак из того, что осталось к четвёртым суткам пути — намазывали на сухие хлебцы джем из маленьких пластиковых контейнеров, закусывали сухими колбасками, печеньем и финиками. Дождь очень быстро прошёл, и капли высохли на утреннем солнце. Рассветные розовые краски восхода расцвечивали лагерь и однообразный пейзаж строгого конуса вулкана.

— Как тут быстро меняется погода, то дождь, то сразу солнце, — удивлялась вслух Настя. Она достала блокнот, чтобы сделать зарисовку далекой цепи вулканов, залитых первыми рассветными лучами.

Недалеко от лагеря Андрей звонил по спутниковому телефону в Гидрометеоцентр Камчатки, узнавал прогноз на ближайшие сутки. Вокруг него столпились гид Иван, Игорь Казимирович и Роман Майоров с поварешкой в руках. Ожидалась переменная облачность, небольшой ветер, без осадков.

— Можно смело продолжать восхождение, — заключил Андрей.

Пока туристы завтракали, он проверял маршрут по спутниковому навигатору. Просмотрел ещё раз наличие аптечки, раций, кислородного оборудования на случай горной болезни.

— Через полчаса выходим на маршрут. До обеда дойдём до высоты 2300 метров, а к вечеру доберём высоту до 3100. Впереди серьёзная отметка, готовьтесь к пониженному содержанию кислорода. Если будет плохо, обращайтесь ко мне.

Туристы собрали палатки и мусор. Отправились дальше вверх по поверхности вулкана с изящными изгибами, пробитыми течением лавовых рек и холодных ручьев из подтаявшего ледника. Совсем рядом клубились облака. Казалось, можно протянуть руку и оторвать от них воздушный кусочек сахарной ваты. Сверкающая белизна вершины продолжала манить к себе.

Андрей повторял для Игоря Казимировича лекцию о том, как ходить в кошках, как правильно использовать ледоруб, как падать, группироваться и правильно наступать на камни. Остальные пыхтели и молча перебирали палками, закаляя силу воли. Сердце стучало и в ушах, и в висках и где-то в горле.

Роман на минуту остановился и оглянулся назад, посмотрел, как облака мягко устилают долину. Девственно чистая природа начинала освобождаться от чар темной камчатской ночи. Утренние лучи солнца заливали все вокруг тёплым, персиковым светом.

Вдруг камень под его правой ногой покачнулся, выскочил и полетел вниз. Бизнесмен рухнул в пепел, перемешанный со снегом, и покатился по склону. Он цеплялся за породу руками и ногами, стараясь остановиться. Успел вовремя зацепиться ледорубом и затормозить у небольшого выступа. Но комья лавы все еще летели вниз по склону. Замыкающему гиду Ивану чудом удалось увернуться от летящих камней, однако несколько осколков лавы всё-таки звякнули по каске. Вся группа обернулась на грохот.

— Вы в порядке? Прием, — спросил по рации Андрей.

— Роман оступился. Травм нет. Все нормально, прием, — ответил Иван.

— Тогда идём дальше, конец связи.

Спутники туристов — огромные облака — были совсем рядом и обманчиво оберегали их от ветра и падения в пропасть. Нависали стеной прямо над головами. Группа вышла на плато «Малая Антарктида» — ледовое поле на высоте 2750 метров, усыпанное пеплом и лавой, окружённое пятью вулканами.

Они пересекли его и продолжили пеший трек. Под ногами были все так же огромные чёрные каменные глыбы. Снег смешивался с пеплом и мешал идти. Энергии на преодоление пепельного месива уходило много. Перед глазами иногда появлялся ледник причудливой формы, с изогнутыми от ветра гребешками, на нем легко можно было поскользнуться.

Ближе к заходу солнца группа набрала высоту 2950. Дальше идти сил не было. Остановились на ночлег. Макс, Джон и Пашка расчищали площадку от камней для палаток. Вечером стало холодно, пришлось надеть куртки-пуховки.

У костра Егор согревал озябшие пальцы Катерины теплым дыханием. Сашка и Настя надели смешные шапки ярких расцветок с длинными ушками и помпонами, которые никто не хотел покупать в магазине спорттоваров, и они спасли их при закупке снаряжения.

Сашка и Настя тихо болтали.

— Какие же здесь темно и тихо! Воображение не даст мне уснуть, пока я не сделаю наброски, — она доставала из рюкзака блокнот и карандаш. — Хочу нарисовать серию скетчей о камчатской ночи.

Сашка любил смотреть, как она рисует. У нее был особый взгляд на пейзажи. Сначала ему казалось, что они видят мир одинаково, но на ее зарисовках всегда находились какие-то мелочи и нюансы, на которые в жизни он сначала не обращал внимания.

Наступала ночь. На склоне притулились кучкой цветные палатки. Вдалеке, в лучах догорающего солнца белели маленькие шапки соседних вулканов Ключевской группы. Облака прилегли на вершину в сладкой дремоте по соседству с туристами.

Завтра будет новая высота. Но не все смогут на нее подняться.