В поисках ответов

Глава 4. Память

Впервые на моей памяти старик курил. Настолько его расслабленный образ не соответствовал ситуации, что я заподозрил неладное. Марк Гроссен сидел на капоте и кайфовал с каждой затяжки. В одной руке он держал сигарету, в другой — пистолет.

— Выходи! — крикнул он. — Всё закончилось!

Эти слова не вызывали доверия. Не в мире, где встречаются люди, способные влезть тебе в голову и создать любые иллюзии. Но как бы я ни прощупывал старика и обстановку вокруг — ничего не выдавало подвоха. Вышел я так, чтобы в любой момент вернуться в спасительную темноту.

— Нет времени на твою недоверчивость, — проворчал старик тихо, я его почти не расслышал.

Сделав очередную затяжку, он закашлялся и со злостью выкинул сигарету. Если это иллюзия, то слишком жизненная.

— Никогда не начинай курить, малец. Сигареты тебя убьют, — харкнул старик, когда я подошёл к нему.

— Зачем сами курите?

— Не курю. Только тогда, когда кого-то убил.

— Убийцы мертвы?

— Будь иначе, сидел бы я здесь так беспечно? — выпрямился он и посмотрел на меня недоуменно. — Водить умеешь?

— Да.

— Тогда садись в эту машину, — указал он на ту, на которой мы приехали. — Сдай отсюда пару кварталов и жди меня. А я эту перегоню, чтобы следы немного запутать.

Через полчаса мы как ни в чем не бывало ехали по дороге. Единственное, что изменилось, — от старика пахло вонючим табаком.

— В следующий раз, — сказал он, — смотри, куда стреляешь. У них были бронежилеты. Ты даже не смог серьезно ранить того убийцу.

Не сказать, что меня эта новость опечалила.

— Кто они такие?

— Болванчики, — старик ехал медленно, ночью поток машин был слаб, и создавалось ощущение, будто вокруг никого нет. В домах редко где горел свет. Это вам не центр города с его неоновыми вывесками. — Я их так называю. В прошлом настоящие убийцы. Попавшие на службу паразитам. Все лишние мысли и эмоции удалены. Считай, что они как роботы, заточенные под одну функцию.

— Что им было нужно?

— Моя голова.

В этом старик врать не стал. Он мог бы сказать, что не знает или что пришли за мной. Что шло бы вразрез с тем, что его, в отличие от меня, хотели захватить живым.

Оставалось разобраться, он заранее знал о слежке и подобрал меня, чтобы использовать для отвлечения внимания, или это вышло случайно?

— Так что там с Пауком? — перевёл тему старик.

Я рассказал в общих чертах, что случилось. Напомнил и про проблему сестры.

— Предлагаешь устроить налёт на этих ребят? — заключил Гроссен.

— Да.

Эта мысль не вызвала внутреннего отторжения. После того как я вытянул силу из наблюдателя, до сих пор хотелось залезть в душ и ожесточенно потереть кожу самой грубой мочалкой, чтобы смыть налипшую грязь. А в отношении этих похитителей талантов, даже если они никак не связаны с моей сестрой, сомнений я не испытывал. Они не промышляют чем-то мирным. Они ломают чужие судьбы. Подруги Сони тому доказательство.

— Это приведёт к конфликту с Пауком.

— Я научился прятать мысли от него.

— Не будь таким наивным. У тебя есть мотив. Если случится нападение, он первым делом подумает про тебя и не верхний слой мыслей считает, а устроит полноценный допрос.

Об этом я не подумал. Но и отступать было нельзя.

— У меня нет выбора.

Если Паук не хочет или не может мне помочь, значит, нам не по пути.

— К тому же разве вам не интересно разобраться и с ним тоже?

— Мне интересен Еретик.

— А как он выглядит?

Старик покосился на меня с подозрением.

— Высокий, темные волосы, нет глаз, — перечислил он.

— Я его видел.

Разной реакции я ожидал. Но не того, что Гроссен резко даст по тормозам. Отчего меня кинуло вперед, и я бы расшиб себе лицо, не успей выставить руку.

— Повтори. Что ты сказал? — отчеканил он каждое слово.

Мне захотелось послать его за такие выходки, но сейчас был не тот момент.

— Любит одеваться со вкусом. Вместо глаз — уродливые шрамы. Видел его недалеко от школы в Низинах.

Старик вышел из машины. Метался некоторое время, а потом со всей дури ударил по колесу. Потом ещё раз — по задней двери. Обогнув машину, он резко открыл мою дверь и потребовал:

— Рассказывай!

Я вылез наружу. Просто потому, что когда рядом беснуется старик Гроссен, лучше иметь пространство для маневра.

— Нечего рассказывать. Я его сначала за бомжа принял. Он сидел в переулке и попросил еды. Дал ему шоколадку, на этом всё закончилось. Второй раз видел, когда с девушкой шёл. После этого на нас напала собака. Мог он натравить?

— Какая ещё собака? — раздраженно свёл брови к переносице старик.

— Вы же сами наблюдали за мной, — припомнил я, как он читал нравоучения. — Должны были видеть и нападение.

Старик зажмурился что есть сил и начал остервенело массировать лицо. Когда ладони пошли вниз, кожа натянулась так сильно, что стали видны глазные яблоки, нижняя их часть.

— Значит, он знает, что я здесь. — сказал Гроссен, отходя от меня, после чего нервно рассмеялся.

В этот момент я окончательно убедился, что старик спятил. И я мог представить, что он ощущает. Сам нахожусь в такой ситуации, когда не знаешь, чему верить. Не разобрать, какие мысли, чувства и желания твои, а какие наведенные.

— Ты с ним говорил? — старик резко обернулся. Его рука напряглась, и было видно, если ответы ему не понравятся, пристрелит здесь и сейчас.

— Нет, — дал я ответ, смотря ему в глаза. — Если не считать того раза, когда отдал ему шоколадку.

Гроссен с минуту сверлил меня взглядом, а потом рассмеялся, на этот раз наполовину менее безумно, чем раньше.

— Кинуть Еретику шоколадку, как бездомному, — расхохотался он, — Хотел бы я это видеть. Что ж… — старик успокоился. — Значит, он и правда в этом городе. Хорошая новость. То, что узнал о тебе и обо мне — безусловно, плохая, но таковы условия игры. Садись в машину, малец. Подброшу до дома.

Ехали в гробовой тишине. Я старался ни о чем не думать. Не чувствовал себя в безопасности, чтобы позволить себе расслабиться. Старик тоже думал о чём-то своём.

Когда поднялись наверх, в мой квартал, за несколько улиц от моего дома он остановился.

— Прогуляешься пешком, — сказал Гроссен. — Насчёт твоей сестры — ищи тех парней. Если найдешь, помогу разобраться с ними.

— Почему? — старик до этого не горел желанием помогать, но сейчас что-то изменилось, и я хотел понять что.

— Еретик амбициозен, коварен и очень умен. Уверен, он уже вписал нас в свои планы. Вопрос в том, удастся ли его подловить.

— Это не ответ.

— Малец, не тупи. Надо разворошить осиное гнездо, а там, глядишь, появится возможность добраться до этого ублюдка.

Сказано это было с такой ненавистью, что я невольно отшатнулся. Я тоже умел ненавидеть. Но не так сильно, как Марк Гроссен.

Сестра и отец были дома, спали. Приехал я к одиннадцати часам, но такая уж у меня семья. Отцу, который работает с утра до вечера, было не до ночных посиделок. Сестра, которая отгородилась от мира и типичных студенческих развлечений, тоже не спешила нарушать режим.

Я вздохнул с облегчением, когда ощутил размеренный фон от них двоих.

Двойное облегчение испытал, когда закрыл дверь на все замки. Глупое, иррациональное чувство. Если кто-то захочет, он легко проникнет в дом. Достаточно вспомнить старика, который проникал сюда без лишних трудностей. Когда он высаживал меня, мы обменялись номерами. Теперь осталось найти торговцев талантами и желательно сделать это быстро. Надежда, что получится вернуть украденное у сестры, не отпускала меня.

Хотелось спать. Голова раскалывалась — слишком часто я обращался к силе. Но вместо того, чтобы завалиться на кровать и отключиться, я пошёл в душ. Залез туда прямо в одежде. Обувь только у входа оставил, чтобы следов не наделать. Боюсь представить, во что я успел наступить, пока по стройке бегал. Когда ехали обратно в машине, запашок отчётливый появился.

Воду сделал потише, чтобы никого не разбудить. Звукоизоляция у нас так себе, а мне не хотелось бы, чтобы обеспокоенный отец проснулся и решил проверить вечно пропадающего сына. Обошлось. До кровати я добрался без лишних разговоров.

Достав телефон, увидел сообщение от Сони.

— Спишь? — спросил она пять минут назад.

— Нет. Но собираюсь. Я добрался до постели. А ты?

— До твоей постели я не добралась.

Сквозь расстояние чувствовалось желание Сони пошутить. Я отчётливо представил, как она написало первое, что пришло в голову, а потом смутилась и замолчала, ожидая моей реакции.

— Жаль. Ты видела, насколько она роскошна.

— Не то слово, — Соня добавила много смеющихся смайликов. — Какие планы на завтра?

Пережить воскресенье. Не сойти с ума.

— Пока не знаю. А у тебя?

— Тоже не знаю. Как все приличные школьники, сделаю уроки для начала. Ты, наверное, таким никогда не занимался.

— Было пару раз.

Если честно, то после обретения силы я и правда забил на учёбу. Любые тесты и контрольные решаются на раз, когда видишь, о чём думают лучшие ученики класса. Не надо залезать в голову учителям и повышать их лояльность.

— Понимаю. Тяжкий труд не для супергероя. Ты устал за сегодня?

— Немного, — признался я.

Мне многое хотелось ей написать. Предложить встретиться, обсудить что-нибудь, но… Я пожелал спокойной ночи. Соня тоже. Меня тянуло к девушке, но куда сильнее затягивали навалившиеся проблемы, с которыми я не до конца понимал, как разобраться. Думал, сразу не смогу уснуть, но стоило коснуться головой подушки, я провалился в забытье.

Воскресенье, 10 октября

Снились кошмары. Над Низинами раскинулась тень, что всех контролировала. Где-то рядом кружил Еретик. Он тоже был тенью, но куда опаснее, чем та, главная. Почему-то вместо Низин я видел лабиринт, по которому убегал то от Паука, то от убийц, которых возглавлял старик. Где-то рядом неслась Соня — за ней охотились другие повелители разума. А в совсем уж темном углу сидела моя сестра и обвиняюще смотрела, молчаливо вопрошая, почему я так беспечен и позволяю себе влюбиться, когда она так страдает.

Это чувство вины было не самым страшным во сне.

В конце лабиринта стояла моя мать и ждала, когда я загляну к ней. Она пугала меня куда сильнее, чем все остальные участники сна вместе взятые.

Проснулся я в холодном поту, но с ясной головой, в полшестого утра. Вздрогнув, огляделся и увидел, что никого в комнате нет. Никогда не думал, что стану параноиком.

Потянувшись до хруста в суставах, сполз с кровати. Мочевой пузырь требовал отправиться в туалет. Во рту же пересохло так, будто я согласился на предложение Дина отправиться на вечеринку и напился там до потери памяти. Пока умывался и приводил себя в порядок, заодно уничтожая оставленные вчера следы, написал Соне: «Доброе утро». Подождал минуту, но девушка ничего не ответила. Надеюсь, в столь ранний час она спит, а не что-то случилось за ночь.

В это утро кофе заварил в турке. Так, как любила делать мама. Это единственное увлечение, про которое я мог вспомнить.

От кофе во рту горчило. Есть не хотелось, но я заставил себя. Больше для того, чтобы отсрочить тот момент, когда придётся поставить вопрос ребром.

Я не тяну.

Не справляюсь. Взял на себя слишком много, не понимая, какие противники мне встретятся. Ряд побед не внушал оптимизма. Я не строил иллюзий, воображая, что, победив несколько рядовых повелителей, сам нахожусь наверху пищевой цепи. Того же доктора не уверен, что победил бы сейчас. А ведь он тоже не звезда.

Ещё Еретик. Я не боялся смерти, но он меня пугал. Тем, что затеял свою игру, в которой у меня не факт, что появится возможность проявить свободу воли.

Поэтому я проиграл.

Сидя на кухне, в одиночестве, допивая горький кофе, я отчётливо осознал, что пусть ещё жив, пусть сердце бьется, а решимость никуда не делась…

Я проиграл.

Та версия меня, которая была на данный момент.

Как может быть иначе, если мои руки до сих пор трясутся после пережитого.

А раз так, это необходимо изменить.

От нерадостных изменений отвлёк скрип, будто кто-то скребся. Никогда в доме не было мышей. Зато имелся подвал, в котором лежал всякий хлам. Я знал, что там же лежат вещи мамы. Никто не решился их выкинуть, но и держать на виду не было ни сил, ни желания.

Если бы не этот странный звук, я бы и не вспомнил, что в доме есть подвал.

В котором кто-то находился.

Скрип повторился. Это не было царапаньем мышиных лапок. Куда больше это походило на чужое, тяжелое дыхание.

В тот момент я подумал, что схожу с ума. Распад личности дал о себе знать, и появились галлюцинации.

А потом я вспомнил слова старика, что он не встречал паразитов, способных пережить пулю в голову. Метнувшись тихо наверх, я достал пистолет и спустился вниз. Решительно открыл дверь и…

Это существо я увидел сразу. Не человека, не животное, а именно существо. У него было туловище, голова, руки и ноги, но будто оплавленные. Он напоминал воскового человека, постоявшего на палящем солнце. Заметив меня, он потянулся своими конечностями. Те удлинились, но делали это слишком медленно, чтобы напугать.

Это была тень.

Нутром я ощутил, что это моя тень, вылезшая ночью и проявившаяся в реальности. То, о чём упоминал старик, но не удосужился нормально объяснить.

— Без обид, — сказал я. — Но тебе лучше сдохнуть.

Существо захрипело, и я нанёс по нему ментальный удар. После чего подошёл и вбил руку прямо в туловище. Я не знал, сработает это или нет, действовал интуитивно. Тень оказалась слабой и быстро развеялась. Вернулась в меня, где… была тут же переварена. Вместе с ней вернулся и кусочек моей силы.

— Когда же уже наступят нормальные дни, — пробурчал я, поднимаясь наверх.

Случай с тенью только добавил мне решимости. Подумаешь, одной проблемой больше. Мне не нужны советы старика, чтобы разобраться в случившемся. Часть моей силы отделилась и вышла наружу в виде тени. Виной тому внутренний раздрай и те кошмары, что мне снились. Надо обрести покой, навести порядок внутри и обрести себя, чтобы это не повторилось. Я и так собирался это сделать, поэтому нет смысла переживать лишний раз. На переживания у меня как раз сил не осталось.

Только на действия.

Пока поднимался к себе, пришло сообщение от Сони. Она тоже пожелала мне доброго утра и спросила, как дела. Ответил, что хорошо и собираюсь погрузиться в чертоги разума, чтобы навести там порядок.

— Давно пора! — прислала она большой палец. — Но не переусердствуй, а то вдруг станешь скучным жизнерадостным парнем. Как я буду без этого твоего сурового взгляда и брутальности?

— Главное, чтобы твоё очарование никуда не делось, — ответил я. — Вот это будет настоящая потеря.

Соня прислала смайлик-язык и добавила:

— Пошла я завтракать. Сегодня в меню лапша быстрого приготовления и консервы — главные деликатесы Низин. А ты уже отведал своих омаров?

— Омары на завтрак — моветон.

— Моветон? Звучит очень вкусно.

Уверен, Соня знала это слово, просто прикалывалась. Предупредив, что отключусь на какое-то время, закрыл дверь в комнату и присел на кровать. Нужно было определиться, с чего начать.

Поглотить силу, навалять теням или… проверить правдивость слов Еретика.

Последнее было важнее всего. И я знал, что нужно делать.

Сконцентрировавшись, погрузился в пространство разума. Оно не сильно изменилось. Стало чуть просторнее, но я не уверен, что это действительно так. Десятки дверей ждали меня. Какие-то выглядели нейтрально, но та, что была нужна, сочилась могильным холодом и тьмой.

Когда увидел её впервые, сразу понял, что там, но запретил себе об этом думать.

Так же, как запрещал и тысячи раз до этого.

Но кое-что изменилось. Впервые я чувствовал не желание убежать, отгородиться от этого, а узнать правду и… Стать сильнее, чтобы защитить тех, кто мне дорог.

Собрав всю решимость, потянул за ручку. Дверь не открылась. Не поверила, что я и правда созрел.

— Я зайду внутрь, даже если придётся вышибить тебя! — прорычал я.

Створка отворилась. Медленно и злорадно. Это была всего лишь дверь, но одним лишь скрипом она намекнула на то, что я совершаю большую ошибку, заглядывая сюда.

Первые секунды находился в темноте, а потом она развеялась, и я оказался в нашем старом доме. Было так странно вернуться сюда. Попал я в коридор и наблюдал сцену как бы со стороны. Увидел и себя.

Того тринадцатилетнего паренька, который не подозревал, что его ждёт.

С замиранием сердца я наблюдал, как он бросил рюкзак в коридоре, скинул зимние ботинки и куртку, припорошённую снегом. За окном стояла зима, до нового года оставались считанные дни.

Я знал, что произойдёт дальше. Мальчишка пройдёт в гостиную и увидит мать.

Но в этот раз что-то пошло не так. Стоило ему сделать пару шагов, как из гостиной хлынула тьма. Мальчишку снесло, и он растворился, подобно льду под кипятком. Меня тоже захлестнуло. Нервы обожгло, я закричал от боли. Меня крутило, сжимало, да так, что кости трещали.

Едва слышимый шёпот врезался прямо в мозг.

Ты недостоин жить.

Родить тебя было ошибкой.

Ты ничтожество.

Сдохни и прекрати мучить меня своим видом, маленький ублюдок!

Эти и десятки других фраз терзали меня. Всё то, что мать успела наговорить, пока бегала за мной с ножом. Погоня закончилась тем, что я заполучил порез на руке и пробил собой окно. Отец меня таким и нашёл. Окровавленным, в сугробе возле дома.

Но я больше не был тем тринадцатилетним парнем.

Я научился драться и давать сдачи.

Выставив руки в сторону, схватил терзающую меня тьму.

— Заткнись! — прокричал я.

— Ты слишком слаб, — пророкотала тьма и обрушилась с новой силой.

Подобно водопаду, неукротимой стихии, она давила и уничтожала меня.

Я закричал. Не от боли. От ненависти. Всю свою ярость я выплеснул на тьму, и та разошлась в стороны, вспенилась, как морские волны, разбивающиеся о скалы.

— Здесь… — прохрипел я, чувствуя невыносимое давление. — Я… Повелитель…

Тьма отступила. Так резко, что от испытанного облегчения было физически больно. Обманчивое чувство. Я вовсе не победил. Тьма лишь отошла в сторону, чтобы превратиться во что-то новое.

В гигантскую змею, настоящего бога Сета, что поднялся на десятки метров вверх и обрушился на меня всей тяжестью.

Это было бы невозможно в реальности, но я поймал руками его клыки. Змея давила, поверхность под моими ногами трещала и рвалась. В тот момент я сам был как дикий зверь, что дрался и рычал, не собираясь сдаваться.

Противостояние длилось бесконечно.

Змея пыталась всеми способами раздавить меня, кусала, поливала ядом, но я не давал этому овладеть мною.

Это был коварный яд. Послание, означающее, что я недостоин жить.

И мне было что сказать ему в ответ.

Я больше не собирался верить в эту херню.

Убедившись, что со мной не справиться, змея обвила меня хвостом и… Зашвырнула куда-то далеко, в темноте. Эта тьма должна была растворить меня, но я удержался, отказался распадаться на части и завис в пространстве.

Которое померкло, пошло трещинами, и я вывалился в реальность, подскочив на кровати, с трудом продохнув.

Так закончился мой первый бой против внутреннего демона.

Первый, но не последний.