В субботу рабби остался голодным

Глава XXIII

Из уважения к гостям рабби сменил халат на брюки и футболку. После взаимных приветствий и представлений кровно заинтересованная в этом деле Мириам решила, что встреча неофициальная, и осталась в комнате.

— Наверное, стоит пробежаться по всем известным нам фактам, — сказал Лэниган, — а потом их обсудить. Он открыл папку. — Значит, так: Айзек Хирш, Брэдфорд-лейн, 4, женат, белый, возраст пятьдесят один год, рост пять футов три-четыре дюйма, вес сто девяносто фунтов. Вы его знали, рабби? Встречали когда-нибудь?

Рабби покачал головой.

— Сложения он был примерно такого, как Чарли. Может быть, чуть пониже…

— У меня пять футов и пять дюймов, — сказал Бим.

— Я так и думал. Я останавливаюсь на этом, потому что это важно, как вы потом поймете. Так. Значит, вечер пятницы 18 сентября, канун вашего Йом-Кипура. Хирш приезжает домой из Годдардовской лаборатории, где он работает, в свое обычное время — чуть позже шести. Правда, в данном случае это необычно, потому что все остальные евреи ушли с работы немного раньше. Но хотя Хирш и был евреем, он не ходил в синагогу, поэтому пробыл на работе до конца рабочего дня. Он приехал домой и оставил машину перед домом, вместо того чтобы поставить ее в гараж…

— Не хотел выходить, чтобы открыть гараж, что ли? — предположил Бим.

— Нет, дверь в гараж была поднята. Здесь это обычное дело: у нас воришки редкость. Люди держат дверь открытой целый день и опускают ее, только когда запирают на ночь.

— В случае Хирша это точно известно? — спросил Бим.

— Да. Это также фигурирует в деле, как вы увидите. Так вот, в этой части Колониального поселка живет много еврейских семей; фактически все ближайшие соседи Хирша — евреи, так что понятно, почему этот район иной раз называют гетто. — Лэниган с извиняющейся улыбкой взглянул на рабби: — Это у них такая шуточка.

— Я понимаю.

— Патриция Хирш, жена Айзека Хирша, в тот вечер присматривала за детьми Маркусов, которые живут через улицу. Она обещала им прийти пораньше, поэтому подала Хиршу обед и ушла около половины седьмого. Хирш пообедал и вышел из дому около семи.

— Вы это точно знаете? — спросил рабби.

— Да, нам известно это от развозчика, про которого я вам рассказывал. Короче, после того как развозчик уехал, Хирш направился в лабораторию. После этого его видел патруль полиции штата на обочине 128-го шоссе, примерно в четырехстах ярдах от лаборатории. Как вы помните, они потом вернулись туда и нашли упаковку от бутылки.

— Они указали, когда они его видели?

Шеф покачал головой.

— Им незачем было фиксировать время. Они просто сказали, что видели эту машину вечером, но даже не помнили точного места. Им пришлось проехать вдоль каждой обочины на участке, который они патрулировали, пока они не нашли то место. Нам известно только, что Хирш был там в тот вечер. И это был последний раз, когда его видели живым.

— Но вы же сами сказали, что его самого они не видели. Только машину. Так ведь? — спросил рабби.

— Они видели какую-то фигуру в машине. Мы предполагаем, что это был Хирш. Это важно?

— Может быть, и нет. Давайте дальше.

— Миссис Хирш пришла домой около одиннадцати или чуть позже.

— Так поздно? — удивился рабби. — Служба закончилась в четверть одиннадцатого.

— Маркусы не сразу поехали домой. Они заехали по дороге к друзьям, — пояснил Бим. — Я узнал это от миссис Маркус.

— Кроме того, я думаю, они еще несколько минут поговорили с миссис Хирш, когда вернулись домой, — сказал Лэниган. — Около полуночи она позвонила в лабораторию, чтобы выяснить, когда муж придет домой.

— Откуда она знала, что он там? — спросил рабби.

— Он часто возвращался на работу по вечерам и за обедом упомянул, что собирается туда. Но вахтер сказал, что он не отмечался в этот вечер, и тогда она позвонила нам.

И Лэниган рассказал о том, как была объявлена тревога и как патрульный, подъехав к миссис Хирш за дополнительной информацией, заметил, что гаражная дверь закрыта, и вспомнил, что она была поднята, когда он проезжал там раньше.

— Он пошел посмотреть и обнаружил в гараже машину, почти вплотную к одной стене — примерно в полутора футах. Он протиснулся, открыл переднюю дверцу со стороны водителя и нашел Хирша мертвым на месте пассажира. Рядом — полбутылки водки. Зажигание было включено, но мотор не работал — кончился бензин. Он связался по радио с участком, и мы послали туда врача и фотографа — обычная процедура.

Лэниган открыл папку и вытащил большую глянцевую фотографию.

— Вот здесь лучше всего видно. Это было снято с подъездной дорожки, когда первый раз подняли гаражную дверь. Видите, как близко стоит машина к стене со стороны водителя — примерно в полутора футах. А с другой стороны — бак для мусора примерно в футе от машины. Это важно для аргументации Чарли. Бампер машины — на фотографии, этого, конечно, не видно — почти упирался в заднюю стену гаража. Так как бак был пустой, мы вытащили тело, а машину оставили. На следующее утро залили немного бензина и пригнали ее в участок — там она с тех пор и стоит. Миссис Хирш не водит машину, по крайней мере, у нее нет прав, поэтому мы пока ее не вернули. Вот примерно и все. Да, еще мы провели вскрытие, которое показало содержание алкоголя, соответствующее количеству недостающей в бутылке водки. На основании вскрытия мы также установили время смерти — примерно восемь тридцать, плюс-минус двадцать минут. Это достаточно точно, потому что установлено на основании содержимого желудка.

Какое-то время все четверо молчали, словно отдавая дань уважения покойному. Затем рабби сказал:

— Вы много о чем не упомянули, шеф, — наверное, думали, что нам это известно. Например, о том, что этот человек был алкоголиком, а, как вы сами говорили, алкоголики, как правило, не совершают самоубийств.

Бим улыбнулся.

— Это одно из тех обобщений, рабби, которыми обычно подкрепляют излюбленные теории. А поскольку теорий относительно алкоголизма почти столько же, сколько и специалистов, занимающихся этой проблемой, то теоретизировать на эту тему легко. Согласно одной из теорий, например, все алкоголики сексуально несостоятельны. И если что-то противоречит вашей теории, вы просто заявляете: это доказывает, что человек не был настоящим алкоголиком. Это аргументация по кругу.

— Хорошо. Тогда другое. Насколько я понимаю, Хирш очень любил свою жену. Он приобрел страховой полис на весьма ощутимую сумму — одно это уже свидетельствует о том, что он заботился о ее материальном и прочем благополучии. Неужели он покончил бы с собой, не оставив никакой объяснительной записки?

— Да такое случается сплошь и рядом. Иногда записка обнаруживается потом, иногда ее находит и припрятывает заинтересованная сторона, если вы понимаете, о чем я. А бывает, что они специально не оставляют записки в надежде, что это не сочтут самоубийством и можно будет получить страховку.

— Но в его поведении вообще ничто не указывало на то, что он может совершить самоубийство.

— Откуда мы знаем? Откуда нам известно, что может подтолкнуть человека? Может, это как-то связано с вашим Йом-Кипуром — Судным днем, насколько я понимаю.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил рабби.

— Только то, что он мог уже давно подумывать о самоубийстве, а бутылка водки, которая вот таким образом попала к нему в руки в Судный день, — скажем, она могла послужить чем-то вроде знака…

— Более вероятно, что она послужила поводом утолить жажду, которая никогда его не покидала, — парировал рабби. — Мы знаем, что он распаковал бутылку, когда стоял на обочине. Если он начал пить прямо тогда, то к моменту возвращения домой, очевидно, уже изрядно в этом преуспел.

— И тем не менее он ухитрился проехать еще добрых десять миль и вписал машину в гараж так точно, что не зацепил ни стены, ни мусорного бака?

— Это и есть ваш аргумент? — спросил рабби. — Что он сумел въехать в гараж, ни на что не наткнувшись?

— Это, — ответил Бим, — а также тот факт, что он достаточно соображал, чтобы выключить фары, но оставить работающим мотор, выйти из машины и опустить гаражную дверь, а потом вернуться на переднее сиденье. Если он был пьян и не сознавал, что делает, зачем он вернулся в машину? Почему было не пойти прямо домой? Он же знал, что какое-то время будет там один. Может, он и не ходил регулярно в синагогу, но, думаю, ему было известно, что в ваш Йом-Кипур служба заканчивается не раньше десяти.

— У алкоголиков часто бывает свое мнение насчет того, где можно пить и где нельзя, — вставил Лэниган. — Возможно, свой дом он считал одним из запретных мест. Собственно говоря, после того, как он закрыл гаражную дверь, зачем ему вообще было садиться на переднее сидение? Вы говорите, он собирался покончить с собой и, возможно, хотел отключиться с помощью алкоголя, так как угарный газ действует быстро. Почему бы тогда не сесть на заднее сиденье, которое не только удобнее, но и ближе к двери гаража?

Бим пожал плечами.

— Дело привычки, возможно. Важно то, что он был достаточно трезв, чтобы все это проделать: зарулить в тесное пространство между мусорным баком и стеной гаража.

— Минутку, — вмешался рабби. — Какого типа этот мусорный бак, шеф? Похоже, что он из этих новых, пластиковых.

— Так и есть, рабби. Это красный пластиковый бак с крышкой, на двадцать галлонов[38].

— Полный или пустой?

— Он должен был быть пустым, Дэвид, — сказала Мириам. — Это была пятница.

И она пояснила Биму, что мусор из домов с четными номерами вывозят здесь утром в пятницу.

— Обычно мужья выставляют на улицу полные баки вечером в четверг, а жены на следующее утро вносят пустые обратно.

— Леди права, — сказал Лэниган. — Бак был пустой.

— Ну и что?

— Так вот, есть разница, — начал рабби, и его голос постепенно стал приобретать бесстрастный лекторский тон. — Есть разница между полным баком и пустым, и еще большая разница между баком из оцинкованного железа и баком из пластика.

— Вы что — собираетесь попотчевать нас одним из этих ваших талмудистских трюков, рабби? Как вы там это называете: пил… как там?

— Вы имеете в виду пилпул? А почему нет, если это поможет нам добраться до истины?

Лэниган усмехнулся.

— Талмуд, — пояснил он Биму, — это еврейская книга Закона. У них есть особый способ доказательства, который рабби однажды на мне испробовал. Этот пилпул — что-то вроде казуистики, которая…

— Скорее это выявление тонкого различия, — сказал рабби с оттенком упрека.

— Что ж, я не против тонких различий, — снисходительно заметил Бим. — Но какая разница — пустой бак или полный, оцинкованный или пластиковый, или какой там еще?

— Фактически здесь четыре варианта. — Рабби встал со стула и, засунув руки глубоко в карманы брюк, начал вышагивать взад-вперед по комнате. — Бак может быть железным — пустым или полным, и он может быть пластиковым — опять же пустым или полным. Первое, что нужно рассмотреть, — это разница между полным баком и пустым. Полный бак обычно тяжелый, и его относительно трудно сдвинуть с места. Пустой бак легкий. И именно поэтому, конечно, полный бак на тротуар обычно выносят мужчины, в то время как занести пустой бак обратно может и женщина — это не потребует от нее больших усилий. Так вот, если бак был полным, то его действительно можно считать неподвижным препятствием. Трезвый человек понимает, что врезаться в такой бак — все равно что врезаться в стену. Ну, а если бак был пустым? Тогда он сравнительно легкий, и если задеть его машиной, то, кроме одной-двух царапин, с ней ничего страшного не произойдет. А с баком? Даже если он опрокинется, из него ничего не вывалится. Но! — и рабби предостерегающе поднял указательный палец. — У трезвого водителя проблем не будет в любом из этих случаев. С каждой стороны машины — пространство больше фута, то есть достаточно места даже для водителя моего уровня. Ну, а пьяный водитель? Допустим, у него были бы проблемы, — рабби сделал паузу, — если бы это был полный бак. Но он знает, что бак пустой…

— Минуточку, — прервал его Бим. — Откуда он это знает?

— Оттуда, разумеется, что бак находится внутри гаража. Если бы он был полным, то стоял бы на тротуаре, куда Хирш его поставил накануне вечером. Итак, у нас есть человек, который ставит машину в тесный гараж. Он знает, что с одной стороны он должен не зацепить стену гаража, а с другой стоит всего лишь пустой бак. Будучи даже лишь наполовину трезвым, он мог подсознательно понимать, что на самом деле это не препятствие. Возможно, он все-таки старался не столкнуться с ним, и то, что он проехал между баком и стеной, как будто свидетельствует о его относительной трезвости. Но, — и рабби снова поднял указательный палец, — это был не оцинкованный бак, на котором могла остаться вмятина от удара крылом автомобиля и который, в свою очередь, мог повредить машину, а пластиковый бак — пустой пластиковый бак, который от удара пружинит или отлетает в сторону.

Голос рабби приобрел талмудистскую монотонность, а указательный палец стал чертить в воздухе круги в соответствии с ритмом речи.

— Значит, если человек не боится задеть оцинкованный бак, так как знает, что он пустой, то аль ахас каммо ее каммо… — Запнувшись, рабби улыбнулся. — Извините, я увлекся. Это древнееврейское выражение, обычное для талмудистской аргументации. Оно значит… э-э… «куда как более». То есть: куда как более вероятно, что он проигнорирует пустой пластиковый бак. — Рабби повернулся к Лэнигану. — Раз уж вы проявили к этому интерес, то скажу: такой ход рассуждений очень часто встречается в Талмуде. Он называется каль ве хомар, что означает «легкий и тяжелый», и заключается в том, что там, где применим один аргумент, то другой — того же рода, но более весомый — применим тем более и даже может считаться доказательством. Итак, с нашей точки зрения пустой пластиковый бак представляет собой не большее препятствие, чем пляжный мяч. Хирш вполне мог и задеть его, а бак вполне мог отскочить от бампера и остаться в том положении, в каком его нашли.

Шеф полиции восхищенно покачал головой.

— Все честно и без обмана, Чарли. Тот факт, что бак пустой, не оставляет от вашей аргументации, можно сказать, камня на камне.

— Ну, я-то сам из большого города, про пластиковые баки мне ничего не известно. Но мои аргументы еще отнюдь не исчерпаны. Как насчет того, что машина доехала точнехонько до задней стены гаража? Уж больно ловкий трюк для парня, который так нагрузился, что забыл выключить зажигание!

Шеф посмотрел на рабби в ожидании ответа, но тот словно не слышал. Похоже было, что он вообще забыл об их существовании: откинувшись на спинку стула, он вперил взгляд в потолок.

— Что вы скажете на это, рабби? — спросил Бим.

Рабби проигнорировал и этот вопрос.

— Есть еще один прием талмудистского рассуждения, — сказал он отстраненным тоном, словно разговаривая сам с собой. — Это аргумент им каин — «если… то». По сути это что-то вроде reductio ad absurdum[39]. В данном случае это будет выглядеть так: если машина стояла так близко от стены гаража, то как он мог выйти со стороны водителя? А если она стояла так близко от бака, то как он мог выйти с другой стороны?

Лэниган удивленно посмотрел на рабби.

— Но вы уже ответили на этот вопрос. Вы доказали, что бак не был препятствием.

— Он не был препятствием для машины, но был препятствием для Хирша.

Лэниган не мог скрыть раздражения.

— Черт возьми, рабби, уж что-нибудь одно: вы сказали, что пустой пластиковый бак не являлся препятствием, а теперь заявляете, что являлся.

Рабби кивнул.

— Именно так. Он не мешал человеку, который вел машину, но мешал Хиршу, который собирался опустить гаражную дверь.

— Почему? Ему достаточно было отпихнуть его ногой.

— Но он этого явно не сделал, потому что когда вы обнаружили Хирша и сделали свою фотографию, бак стоял на месте.

— Я не уверен, что понимаю, к чему вы ведете, — сказал Лэниган.

— Я тоже, — добавил Бим.

— Очень хорошо. Хирш заводит машину в гараж. Он не может выйти со стороны водителя — некуда. Поэтому он выходит со стороны пассажира. Он откидывает с дороги бак, идет к входу и опускает дверь. Прекрасно! Потом он возвращается на переднее сиденье машины и при этом проходит мимо бака. Что он делает? Ставит бак на прежнее место? Зачем?

— Действительно, зачем? — воскликнул Лэниган. — Может, он в первый раз оттолкнул его так сильно, что бак перевернулся и… Нет, это тоже бессмысленно. — Он взглянул на рабби. — Черт, мы знаем, что он не мог выбраться из машины с водительской стороны. Это мы знаем точно: это физически невозможно. А теперь получается, что он не выходил и с другой стороны. Но выйти из машины можно было только двумя способами, значит…

— Давайте-давайте, продолжайте. Если он не выходил ни с той, ни с другой стороны, значит, он вообще не выходил из машины. Но гаражная дверь была опущена — значит, ее опустил кто-то другой. И по всей вероятности, этот человек и был водителем. А Хирш сидел на месте пассажира, потому что он и был пассажиром. Что, в свою очередь, может объяснить, каким образом человек, выпивший пинту спиртного, сумел проехать на своей машине десяток миль и поставить ее в гараж: с этим не было проблем, потому что он не был за рулем — его везли. И когда они заехали в гараж, водитель — человек намного худее Хирша — вышел из машины с водительской стороны, опустил дверь гаража и ушел. И Хирш ничего не мог поделать, потому что он был либо слишком пьян, чтобы понимать, что происходит, либо — что более вероятно — уже мертв.

Лэниган уставился на рабби.

— Но это же убийство!

Рабби кивнул…

Час спустя они все еще обсуждали эту версию.

— Это безумие, рабби.

— Но это соответствует всем фактам. Есть очевидные возражения против версии самоубийства и не менее убедительные доводы против смерти в результате несчастного случая, но против убийства нет никаких логических доводов. Наоборот — убийство объясняет все.

— А я-то думал, что мне все ясно, — удрученно сказал Лэниган.

— Вы доложите об этом окружному прокурору? — спросил рабби.

— Сразу я не могу. Я должен сначала все проверить.

— Как проверить?

— Мне надо поговорить со своими ребятами: может быть, они не сразу сделали фото, когда подняли гаражную дверь; может, сначала обошли машину… не знаю, но у меня куча вопросов, — расстроенно сказал Лэниган. — Черт, мне нужны какие-то законные основания. Я не могу пойти к прокурору, а он — к следственному жюри с этим… с этими вашими софизмами, рабби. Я даже не уверен, что смогу их повторить. Мне нужно что-то определенное. Я должен представить неопровержимые доказательства того, что бак не сдвигали с места. Я должен неопровержимо доказать, что Хирш не мог протиснуться мимо этого бака. Я должен иметь точные замеры.

— Вы сказали, что Хирш был невысокого роста — пять футов три дюйма. Возможно, водитель был выше, — предположил рабби, — и положение сидения, если оно было откинуто назад, может указывать на то, что за рулем был кто-то другой.

— Могло бы, — мрачно сказал Лэниган. — Но проблема в том, что полицейский, который нашел тело, мог изменить положение сидения. А если не он, так мы, когда вытаскивали Хирша. И в любом случае сержант Джефферс, у которого рост около шести футов, должен был откинуть сиденье, чтобы привезти машину в участок, и даже если он это вспомнит, я не смогу принять это в качестве доказательства. Нет, мы там здорово напортили, конечно. Но мы ведь были практически уверены, что это либо явное самоубийство, либо несчастный случай!

— А отпечатки пальцев? — подсказал Бим.

Лэниган удрученно покачал головой.

— Мы не снимали отпечатков. Какой смысл? Патрульный, который его нашел, открывал дверцу машины, да и потом мы все там толклись, когда вытаскивали его наружу. Все отпечатки должны были быть на ручках дверцы, на руле и на переключении передач, и все они уничтожены.

— А на переключателе света? — спросил рабби.

— Вы имеете в виду фары?

— Ну да, кто-то же выключил их в тот вечер.

— И что?

— Если машину отвозили в полицейский гараж днем, то не было необходимости их включать.

— Господи, правильно, рабби! Им незачем было трогать этот переключатель. Это шанс! Машина с тех пор стоит опечатанная.

Лэниган схватил телефонную трубку и набрал номер.

— Я звоню лейтенанту Дженнингсу — он у нас специалист по отпечаткам пальцев, — пояснил он. — Эбан, это Лэниган. Подъезжай через пять минут в участок. Нет, я не там, но когда ты приедешь, я уже буду. — Лэниган положил трубку. — Поедете со мной, рабби?

— Я думаю, ему лучше остаться, — сказала Мириам.

— Да, может, вы и правы. Я позвоню вам.

— Я поеду — вы не против, шеф? — спросил Бим.

— Давайте, если вы уверены, что здесь уже все закончили.

Бим улыбнулся, и его глазки почти исчезли.

— Рабби убедил меня, что это убийство. Но я еще останусь в городе. Есть несколько пунктов, которые я хотел бы прояснить. Когда я разговаривал с миссис Маркус, она сказала, что они тогда звонили домой, чтобы сказать, что задерживаются, и им никто не ответил. Они попробовали еще раз дозвониться от своих друзей, и телефон звонил очень долго, прежде чем миссис Хирш взяла трубку. Она сказала, что задремала.

— Ну и что?

— Так может, она не отвечала не потому, что заснула, а потому, что ее там не было?

— Миссис Хирш? — воскликнул Лэниган. — Но она-то тут при чем? Она не умеет водить машину.

— Ей и не надо уметь. Ей надо было только опустить дверь гаража.

— Вы считаете, что она могла это сделать? Миссис Хирш?

— Сделать или помочь сделать.

— Почему вы хотите повесить это на нее?

Бим улыбнулся.

— Потому что закон гласит: убийца не должен извлекать выгоду из своего преступления.

— Рабби? — Это был Лэниган, он звонил из участка.

— Да? — Все это время в ожидании звонка рабби нетерпеливо шагал по комнате и, как только телефон зазвонил, схватил трубку.

— На переключателе света нет отпечатков.

— Нет отпечатков? Но они должны там быть! На машине ехали ночью, так кто-то же должен был выключить фары?

— Они стерты начисто, — мрачно сказал Лэниган. — Знаете, что это значит?

— Думаю… думаю, да.

— Не может быть и речи о водителе, который якобы вышел и забыл выключить мотор. Он прекрасно знал, что делает. А это значит — убийство первой степени.