В субботу рабби остался голодным

Глава XXXII

Сержант Уитэкер был молод и амбициозен. Трижды в неделю по вечерам он ездил в Бостон заниматься в юридической школе. При удачном раскладе он надеялся через каких-нибудь четыре года сдать экзамен на адвоката. Задача не из легких, но шеф Лэниган, по крайней мере, проявлял понимание и старался не ставить его на ночное дежурство в те вечера, когда у него были занятия. Сегодня пришлось задержаться допоздна, но поскольку по пятницам в его группе занятий не было, сержант не возражал. Правда, он сегодня не обедал, а Агги всегда переживала, если ему не удавалось поесть вместе с ней и детьми, но лейтенант Дженнингс ясно дал понять, что все задания на сегодня должны быть выполнены, сколько бы времени это ни потребовало. Сержантские нашивки Уитэкер получил совсем недавно и не собирался давать лейтенанту повод для разочарования.

Итак, он сидел за столом на кухне у Горальских, а напротив него сидела миссис Чэмберс, экономка. Раскрыв перед собой блокнот, сержант изо всех сил старался напустить на себя значительный, бесстрастный вид офицера полиции, проводящего важное расследование.

Однако это было нелегко: миссис Чэмберс была из Старого города и знала его с тех пор, как он был чумазым постреленком.

— Ну, так что ты там хочешь узнать? Я надеюсь, ты не собираешься подложить мистеру Горальскому какую-нибудь свинью? Потому что если собираешься, то я в этом не участвую. Мистер Бен — хороший, порядочный джентльмен, а его отец — такой милый старичок, хоть он и иностранец и смешно говорит.

— Я уже объяснил, миссис Чэмберс: я всего лишь провожу обычное расследование в установленном порядке…

— Ух ты, какие мы важные — «провожу расследование»! И что это за такое расследование?

— Мы проверяем абсолютно всех, кто имел какое бы то ни было отношение к покойному Айзеку Хиршу, — я показывал вам его фотографию. Таков установленный порядок. — Сержант показал на свой блокнот: — Я целый день этим занимаюсь, допросил человек двадцать, если не больше.

— Я этого человека и в глаза не видела.

— Может быть, он когда-нибудь заходил сюда? Вы подумайте.

— Это кто мне велит подумать — Генри Уитэкер? Сказано тебе: я его в глаза не видела!

— Ну ладно, а мистер Горальский — мистер Бен Горальский — никогда не упоминал фамилию Хирш?

— При мне не упоминал.

— А старик?

— Что-то не припомню.

— Ну хорошо, теперь вспомните вечер 18 сентября. Это была пятница, тот вечер, когда у евреев был большой праздник…

— Это был вечер, когда старый джентльмен заболел.

— А мистер Бен, наверное, пришел домой рано? По крайней мере у остальных — евреев, я имею в виду, — был короткий рабочий день, так что у него, видимо, тоже?

— Это точно. И всю прислугу тоже рано отпустили. Тут не заведено, чтоб у хозяев были особые привилегии, которые на других не распространяются.

— Но вы остались.

— Еще бы! Кто бы тогда заботился о старом джентльмене, который весь горел в лихорадке?

— Итак, мистер Бен пришел домой около трех? Или около четырех?

— Вроде как около четырех было.

— И оставался, видимо, дома, пока не настало время идти в храм?

— Не поехал он в храм. Во всяком случае — молиться. Он только отвез туда рабби с женой и сразу вернулся.

— Значит, пока его не было, вы были тут одни со старым джентльменом?

— Так и было. Я сидела там наверху в его комнате, возле его постели.

— А когда мистер Бен вернулся после того, как отвез рабби в храм, он поднялся наверх посмотреть, как себя чувствует отец, так?

— Нет. — Миссис Чэмберс решительно помотала головой. — Он не поднимался наверх, потому что не хотел, чтобы отец его увидел. Он же думал, что мистер Бен поехал в храм, и расстроился бы, если бы узнал, что тот не поехал. Так что мистер Бен не показывался.

— Тогда откуда вы знаете, что он сразу вернулся?

— Потому что он сказал мне, вот почему.

— Вы имеете в виду — на следующее утро?

— Да нет, я его еще вечером видела. Старый джентльмен задремал, я и спустилась на кухню перехватить чего-нибудь. Тогда и увидела мистера Бена в гостиной.

— И когда это было?

— В девять или в половине десятого.

— Значит, вы его не видели примерно с семи часов, когда он повез рабби в храм, и до девяти. — Сержант, нахмурившись, глядел на свой блокнот. — Но вы, должно быть, до того слышали, как он ходит внизу?

— Нет, не сказала бы, — немного подумав, ответила миссис Чэмберс. — Дверь в комнату мистера Горальского я закрыла, потому что из коридора тянет. А гостиная на другой стороне дома.

— Но как машина подъехала, вы слышали? — настаивал сержант.

— Нет.

— Нет? Довольно странно…

— Вовсе это не странно, Генри Уитэкер. Ты что думаешь — мистер Горальский ездит на каком-нибудь драндулете, чтоб я его через такие толстые стены да еще через шум прибоя услышала? Да еще когда я глаз не сводила со старого джентльмена — так за него переживала?

— Нет, я ничего такого не думаю, — смиренно сказал сержант.

— Ну, так если у тебя больше нет вопросов, мне за работу пора. Мистер Бен скоро вернется из храма и наверняка поужинать захочет.