В тени короля

Глава 11

Корнут повертел в пальцах пузатый флакончик с медной крышкой на цепочке и поднёс его к глазам. В лучах солнца содержимое приобрело синеватый оттенок, а голубое стекло, темнёное у горла и донышка — определённо работа стеклодува из Южного Мыса — заиграло радужными бликами. Щедрость Аргуса воистину не знает границ: пузырёк был заполнен всего на четверть, хотя посланник ордена пылко заверил, что этого должно хватить на целый месяц.

Несмотря на отказ, глава Ордена выполнил своё обещание, предоставив пробный образец. Впрочем, действенность эликсира Корнут пока проверять не торопился, и дело не в том, что незаметно опоить короля — весьма сложная задача, зависимость от Шести Ветров — вот то зло, удерживающее его от опрометчивых решений. К тому же настроение Юстиниана немного стабилизировалось, а пытаться улучшить то, что и так работает, чревато плачевными последствиями. Поджог какой-то вшивой редакции не в счёт, жаль только, что Шарпворд улизнул, но и его поимка всего лишь вопрос времени. И как этому гадёнышу удалось пронюхать о принцессе?

Придя к выводу, что зелье должно оставаться крайней мерой, Корнут спрятал флакон в секретный кармашек пиджака и подтянул к себе внушительную стопку отчётов.

В дверь робко постучали.

— Войдите, — бросил он, листая бумаги.

В кабинет заглянула румяная мордашка.

— Прошу меня простить, господин, — проблеяла молоденькая служанка. — Вас ожидают в Читальном дворе.

— Что, прямо сейчас? — Корнут удивлённо воззрился на говорившую.

— Именно так, господин.

— И кто же?

— Не имею чести знать, господин. Я передаю то, что велено. Вас проводить?

— Благодарю, не стоит, — недовольно вздохнув, Корнут ровненько поправил разворошённую стопку документов и вышел в коридор.

Перебирая в уме, кто бы мог искать с ним встречи, при этом поленившись заглянуть к нему в кабинет, он обогнул громоздкое строение административного корпуса и вышел на аллею, ведущую к парадным дверям в библиотеку аккурат через Читальный двор. На скамье у пышного куста сирени сидела королева, с задумчивым лицом листающая книжку. Вежливо кашлянув, Корнут остановился в нескольких шагах, желая убедиться, что не ошибся, хотя Лаура была единственной посетительницей давно канувшего в забвение сквера. А ведь когда-то в нём кипела жизнь: здесь прогуливались профессора в перерывах между лекциями, собирались студенты для горячих споров и обсуждений новаторских идей. Два века назад библиотека каструма считалась священным местом знаний при единственном в Прибрежье университете. Теперь же она обросла седой пылью и погрузилась в беспробудный сон, а немногочисленными завсегдатаями Читального двора стали неграмотные садовники.

— О, господин Корнут! — с жеманной улыбкой королева протянула ему руку. — Я уже начала волноваться, что вы не придёте.

— Прошу прощения, что заставил вас ждать, Ваше Величество, — он слегка коснулся губами самых кончиков её пальцев. — Признаться, вы застали меня врасплох.

— Да-да, понимаю, — Лаура указала на свободное место рядом. — Прошу, присаживайтесь. Мне нужен ваш дружеский совет, формальности сейчас не к месту.

Беспокойно оглядевшись, словно воришка, готовящийся стянуть булку с прилавка, Корнут опустился на край скамьи и чопорно сложил руки на коленях:

— Я всецело в вашем распоряжении, моя королева.

Лаура отложила книжку и протяжно вздохнула. Как бы она ни старалась держаться непринуждённо, каждое её движение сквозило нервозностью. На фоне молодой зелени её бледное лицо казалось снежным пятном, чудом не растаявшим в лучах весеннего солнца, большие карие глаза лихорадочно бегали, а губы оставались приоткрытыми, словно королева вот-вот заговорит. Но она продолжала молчать.

— Вас что-то тревожит, не так ли? — Корнут решил взять инициативу в свои руки. — Не волнуйтесь, наша встреча останется между нами.

— Ох, как же отрадно это слышать, дорогой Корнут! Я… Я, право, и не знаю, с чего начать… Всё это так странно! Боюсь, вы можете неправильно меня понять.

— Уверяю вас, моя королева, ваши страхи абсолютно беспочвенны.

Немного поколебавшись, она нервно поправила идеально уложенную причёску и, озираясь по сторонам, чуть склонилась к нему:

— Скажу честно, этот разговор я откладывала, как могла, но теперь… Корнут, я так сильно волнуюсь за Юстиниана, — она перешла на шёпот, — даже больше, он меня пугает!

— О чём вы, Ваше Величество? — так же тихо спросил Корнут. За неполные пятнадцать лет его службы при дворе, королева впервые искала приватной встречи с ним, и этот факт не мог не настораживать. Лаура из тех женщин, которым совершенно начихать на дела мужа, пусть даже они и касались всего государства. Ей куда ближе торжественные приёмы и роскошные наряды, а собственная внешность её заботила сильнее, чем умирающие от голода детишки за стенами каструма.

— Я, правда, не знаю… Он точно одержим этой Ареной, всё твердит о какой-то кровавой бане. Ничего не понимаю! — королева сцепила тонкие пальцы в замок. — Я его не узнаю, Корнут. Он перестал интересоваться девочками, а я для него словно пустое место.

— Это всего лишь сказываются недавние потрясения, Ваше Величество. Уверен, со временем всё вернётся на свои места.

— Скажите мне честно, Корнут, — лицо Лауры ожесточилось, взгляд сделался непривычно колючим, пронзительным, — что делал Юстиниан в покоях этой малолетней паршивки? В ту самую ночь, когда она сбежала из каструма?

Ну что он мог там делать! Разгонял миражи убеждениями, очевидно. Или как там Юстиниан выразился о нравственности? Корнут до последнего надеялся, что нездоровые фантазии короля таковыми и останутся, но, как выяснилось, его влечение к племяннице оказалось сильнее здравого смысла.

— Насколько мне известно, сообщники принцессы взяли его в заложники…

— Умоляю, хоть вы мне не лгите! — Лаура вскинула руку, требуя замолчать. — Я что, по-вашему, слепая? Эта испорченная девка без всякого стыда вертела хвостом перед моим супругом.

Корнут даже растерялся. Несчастный Юстиниан, невинная жертва коварной принцессы!

— Простите мне мою прямоту, Ваше Величество, но ваши переживания слегка надуманны.

— Если бы они были надуманными, я бы к вам не обратилась, — она опустила глаза и прикусила нижнюю губу. Недолго посидев так, королева вновь заговорила. — Я просто пытаюсь выяснить, с кем прожила двадцать лет и кому подарила двух восхитительных дочек. Видите ли, Корнут, есть ещё кое-что, о чём бы я предпочла умолчать, но сама мысль, что это может повториться, приводит меня в ужас. Кажется, мой муж причинил кому-то страдание.

— Причинил страдание? — деланно изумился Корнут.

«Нет, милая Лаура, тебе не кажется».

Она принялась взволнованно теребить уголок тонкой как паутинка накидки. Её пышные ресницы слегка подрагивали, на лбу обозначились морщинки:

— Несколько дней назад меня мучила очередная бессонница, а пилюли для сна как назло закончились. Тогда я решила пройтись на свежем воздухе, чтобы нагулять сон. И вот, проходя по коридору мимо его кабинета, мне послышался девичий плач. Я испугалась и быстро вернулась к себе в покои, а вчера я нашла в кабинете вот это, — она протянула кружевной клочок с большим бурым пятном. — Взгляните, Корнут, это же кровь!

— Возможно, это оставила служанка… — он осёкся. Надо же было брякнуть такую нелепость!

— Вы меня совсем за идиотку принимаете?! Ровена свела моего мужа с ума! Проклятая ведьма… Думаете, я не знаю, что она осквернённая? Я слышала вашу беседу с Юстинианом. Эта тварь превратила его в одержимого, жестокого монстра, — в глазах королевы заблестели слёзы. — Помогите мне, Корнут, умоляю! Я в отчаянии!

Ему хотелось, чтобы её слова были правдой, но Ровена здесь ни при чём. Однажды Юстиниан отведал девичей крови, и она ему явно пришлась по вкусу. Глупо надеяться, что смерть той несчастной — чудовищное стечение обстоятельств. Не прошло и месяца, а король уже нашёл следующую жертву.

«Вот тебе и стабильное настроение».

Смерть девушки всего-навсего разминка, прощупывание дозволенных границ. Король лишь вкусил прелесть власти, пока смакует её, катает на языке, как леденец, но что будет, когда сласть могущества перестанет приносить ему прежнее удовольствие? На что тогда он пойдёт в погоне за новыми впечатлениями?

И тут Корнута осенило. Возможно, сам всеведущий Тин послал ему знак в лице королевы. В конце концов, что он теряет, испытав этот чёртов эликсир? Окажись он действенным, цена за него будет вполне оправдана.

Приняв самый скорбный вид, на который только был способен, Корнут бережно взял руки Лауры в свои:

— Простите меня, Ваше Величество. Я хотел уберечь вас, но теперь вижу, что всё зашло слишком далеко. Вы правы, Ровена действительно околдовала его, если можно так выразиться. Я и сам давно обеспокоен состоянием короля, но Боги на нашей стороне. Как раз этим утром Они послали мне то, что должно помочь исправить ситуацию.

— Правда? — слегка усомнилась королева.

— Истинная правда! Я бы никогда не стал лгать вам. Но мне понадобится ваша помощь.

— О, Корнут, вы настоящее чудо! Говорите, я готова на всё! Вы же знаете, я лишь хочу вернуть своего прежнего мужа, заботливого и чуткого… Разве я не вправе этого желать?

Корнут извлёк флакончик и вложил его в ладонь Лауры:

— Нужна всего лишь капля, не переусердствуйте. Каждое утро добавляйте лекарство ему в напиток, но делайте это незаметно. Сейчас Его Величество не в состоянии мыслить критично, и он наверняка решит, что мы хотим навредить ему. Понимаете, о чём я?

— Да-да, разумеется, — Лаура спрятала пузырёк в поясной мешочек, вышитый золотым узором. — Но… Что, если лекарство не сработает?

Корнут удручённо покачал головой:

— В таком случае, Ваше Величество, нам останется только молиться Богам.

Даже спустя пять лет знакомые коридоры встретили его всё той же затхлой сыростью. Шед с наслаждением вдыхал этот аромат отчаяния и безнадёги. Жизнь полна неожиданностей, горе для одного нередко оборачивается счастьем для кого-то другого. «Не так ли, Брайан? Интересно, увольняя меня всего за короткий запой, допускал ли ты хоть на секунду, что однажды я не просто вернусь, а займу место, нагретое твоим жирным задом? Пожалуй, теперь мы в расчёте, — шеф полиции! О таком Шед и не мечтал. Презренный пьяница во главе стражей порядка всего Прибрежья. — Так кто ещё из нас неудачник, грёбаный ты боров!»

Довольно нащёлкивая пальцами прилипшую со вчерашнего вечера мелодию, Шед свернул к охранной будке и махнул одному из подчинённых. С большинством из них он не был ещё знаком, но оставались и старые сослуживцы, которые, узнав, кто теперь их начальник, охотно расцеловывали ему задницу при каждой возможности, а ведь раньше проходили мимо не здороваясь.

— Закажи распечатку на этого вот индивида, — он протянул полицейскому тощую папку.

— На сколько экземпляров, сэр?

— Двух тысяч будет вполне достаточно, — Шед с любопытством осмотрел внушительных размеров банку, на треть заполненную золотыми и серебряными монетами. — А это ещё что за сундук с сокровищами?

Подчинённый растерянно заморгал, но, заметив, куда он смотрит, понимающе воскликнул.

— Это для жены Дерека, сэр. Собираем ей помощь. Не хотите присоединиться?

— А что с его женой? — Дерека Шед хорошо помнил, тот ещё двуличный сукин сын.

— Вы не знали? Он вчера умер, — со скорбной физиономией изрёк полицейский. — Застрелился.

Ого! Неужто из-за смены начальства? Шед — гроза подхалимов. Неплохо звучит!

— Из-за чего застрелился-то? — нашарив в кармане пару медяков, он небрежно бросил их в банку к остальным монетам.

Подчинённый с укором покосился на мелочь:

— Ребёнка потерял. Второго. Выкидыш. А первого Легион забрал. Не выдержал, бедолага, всё о сыне грезил.

Глупее причины для самоубийства Шед ещё не слыхал. Нет, чтобы следующего заделать с какой-нибудь более «здоровой» дамочкой, придурок себе башку продырявил.

— Жа-аль, очень жаль, — сказал он без особых сожалений. — Ты это, с розыскными не тяни, чтоб к завтрашнему дню начали развешивать.

— Будет сделано, сэр!

Шед придирчиво осмотрел недавно выбеленные стены и, насвистывая под нос ту же мелодию, отправился к себе в кабинет. Жизнь наладилась за каких-то несколько недель. После обеда он поедет смотреть новый дом на Изумрудном, как и мечтал, а потом прикупит себе какую-нибудь смазливую девку-сервуса, чтоб за его хозяйством ухаживала. Шед хохотнул, восхищаясь собственным остроумием. А что, другим же можно!

Повозившись недолго с ключами, он наконец отпёр дверь и едва не наступил на конверт, сиротливо валяющийся у порога. Продолжая посвистывать, Шед развалился в мягком кресле и осмотрел письмо. Конверт не подписан, почерк незнакомый. Видать, кто-то решил поздравить нового начальника. Или анонимная угроза от какого-нибудь захлёбывающегося желчью засранца.

«Уважаемый господин Шед!

Я знаю, как для вас важно найти ублюдка, уничтожившего сотни ни в чём неповинных людей, разрушившего семьи и судьбы тысячи несчастных, включая и мою. И я, как человек не без греха, каюсь, но надеюсь хоть что-то исправить прежде, чем предстану перед Великим Тейлуром и отвечу за каждое своё злодеяние. К сожалению, у меня нет возможности назвать номер выродка, здесь я могу только догадываться, но вам, полагаю, нужны конкретные факты. Потому просто оставлю адрес того, кто станет первым звеном к поимке этой мрази…»

Шед издал протяжный свист. Вот это действительно приятная неожиданность!

«…Всё, о чём я прошу взамен — сохранить это послание втайне, а так же не дать выродку подохнуть лёгкой смертью. И да помогут вам Боги!»

Трижды перечитав адрес, Шед осторожно сложил письмо и в радости жахнул кулаком по столу. Да он поймал саму удачу за хвост!

Не прекращая мысленно ругать себя на чём свет стоит, Кэтт второй час переминалась с ноги на ногу, ходила туда-сюда, провожая взглядом каждую проезжающую мимо карету, от скуки разглядывала роскошные дома или просто застывала каменным изваянием. И что она здесь делает?! Нет, чтобы с мальчиками побыть, она тратит свой выходной на ожидание неизвестно чего, торчит столбом на обочине как несмышлёная девчонка. И ладно, если бы ждала какого-нибудь достойного человека… Нет же, выродка выслеживает. Стыд-то какой!

А может, ну его? Он-то, поди, в мыслях и сам её тогда облапывал, как те мерзавцы, а она надумала себе благородные побуждения. Пирог, дура, испекла на последние деньги. В очередной раз Кэтт развернулась, твёрдо решив отправиться домой, но через несколько шагов остановилась: неужели зря потратила почти два часа? Вдруг он вот-вот объявится? Сервус же сказал, что хозяин вернётся к вечеру.

На небе разлилось жидкое золото, алое солнце стеснительно выглядывало из-за густых ветвей, а редкие облака застыли пурпурными перьями. Любуясь закатом, Кэтт не сразу заметила остановившуюся у кованых ворот карету. Только когда кучер что-то прикрикнул, она оглянулась и, затаив дыхание, принялась наблюдать. Из экипажа с двух сторон выбрались осквернённые. Один распахнул дверцу, другой, осмотрев улицу, задержался взглядом на Кэтт и застыл у ворот. Когда высокий и статный господин с аккуратной бородкой и чёрными, как смоль, волосами, скрылся во дворе, осквернённый снова пристально посмотрел на Кэтт и, коротко кивнув, последовал за своим собратом. Неужели это он? Кэтт не видела его номера, но раз кивнул, значит, всё-таки узнал. Или показалось?

Решив подождать пару минут — вдруг осквернённый объявится, — она суетливо поправила волосы, разгладила тщательно отутюженный жакет, подхваченный плетёным ремешком, и заглянула в сумку, проверяя, не примялся ли пирог. Печь Кэтт научила мама, а она знала толк в стряпне. Чего только стоили её пирожки! Звенящие при касании и такие ароматные… А тесто! Оно так и таяло во рту.

Спустя несколько минут скрипнула дверца ворот. Сервус воровато осмотрелся по сторонам и подбежал к Кэтт:

— Прошу, госпожа, обойдите дом с другой стороны, — с этими словами невольник бросился обратно, оставив её недоуменно хлопать глазами.

Обойти дом? Но зачем? Кэтт нерешительно нырнула в узкий проход между оградами, дивясь размерам особняка господина Эдмонда. Он занимал почти всю улицу, конкурируя с соседскими за главенство. Впрочем, у соседских домов не было ни шанса. За углом забор заканчивался, примыкая к длинному зданию с черепичной крышей. Чуть поодаль стояла знакомая карета, уже без лошадей, а откуда-то неподалёку доносилось приглушённое ржание. Никого не обнаружив, Кэтт разочарованно выдохнула и собралась возвращаться восвояси, как вдруг за спиной раздался тот самый бархатный голос.

— Вы пришли! — это был не вопрос — удивлённое восклицание.

Она обернулась. Из окна с толстыми прутьями решётки на неё смотрел осквернённый. Маска прятала его лицо, голову покрывал капюшон, но номер в этот раз Кэтт отчётливо различила.

«LSС1701», — про себя прочла она и, встретившись взглядом с ординарием, смущённо улыбнулась.

— Я пришла поблагодарить тебя.

— Рад, что вы в порядке, — серые глаза чуть сузились. Кажется, он улыбнулся в ответ.

— Да, я тоже… Но как ты узнал? От кабака я отошла довольно далеко.

— Догадался, — ординарий хмыкнул. — И часто вы так гуляете по ночам?

Только сейчас Кэтт сообразила, что впервые в жизни разговаривает с невольником. Она всегда боялась осквернённых и обходила их десятой дорогой, мысленно осуждая тех, кто держал этих существ в своём доме. Как можно спокойно спать, зная, что под одной с тобой крышей живёт чудовище, способное убить, не моргнув и глазом?

Но что же тогда сейчас изменилось? Почему нет страха? Хотя той ночью Кэтт бежала от осквернённого без оглядки, и лишь спустя неделю, наконец уступив назойливой совести, решилась отыскать своего спасителя. Впрочем, это не составило большого труда. Зайдя в тот самый кабак, Кэтт спросила, как можно найти господина Эдмонда, и отзывчивый бармен за серебряник черкнул адрес на клочке бумаги.

— Гуляю не часто, а вот с работы приходится возвращаться каждый день, — Кэтт замялась, вспомнив, как грубо оттолкнула его. — Извини, я тогда сильно испугалась, подумала, вдруг и ты…

— Вдруг я — что? — нахмурился ординарий, но спустя секунду его брови взлетели вверх. — Что вы, госпожа! Я бы никогда!

— Я не хотела тебя обидеть, — принялась оправдываться она. — Просто раньше я не имела дел с… с такими, как ты.

— Не бойтесь называть вещи своими именами, — ординарий обхватил руками железные прутья. — Я выродок. Разве можно обидеть правдой?

Кэтт грустно ухмыльнулась:

— Мой муж всегда говорил, что выродки как раз мы, свободные, потому что поступаем с вами по-свински. Он всегда относился к осквернённым с особой теплотой.

— У вас хороший муж. Только ему не следовало бы отпускать свою женщину по ночам.

— И никогда бы не отпустил, будь он жив.

— Простите. Мне очень жаль.

— Не страшно, — Кэтт снова посмотрела на его номер. — Скажи, у тебя есть имя?

— Нет.

— Но как-то же среди своих тебя называют?

— Эл-эс-си-семнадцать-ноль-один, госпожа, — его глаза насмешливо сощурились.

— Это ты так пошутил?

— Возможно.

— Ну хорошо, давай тогда сначала. Моё имя Кэтт.

— Кэтт… Красивое имя! — осквернённый куда-то исчез, а спустя секунду протянул ей через решётку шарфик. — Вы обронили это. И, кстати, можете звать меня Вэйлом.

— Приятно познакомиться, Вэйл, — она улыбнулась, принимая, как казалось, безвозвратно утраченную вещь. — У меня для тебя тоже кое-что есть, правда, не знаю, пролезет ли.

Выудив из сумки гостинец, Кэтт на глаз прикинула ширину между прутьев и, убедившись, что места хватает, просунула осквернённому свёрток.

— Я испекла его специально для тебя.

— Это правда всё мне? — брови Вэйла сошлись на переносице в явном недоверии.

— Только половина! Но если снимешь маску, можешь оставить его себе целиком.

Рассмеявшись, ординарий приблизился к решётке:

— Лучше запомните меня таким, госпожа. Не портьте себе впечатление о благородном спасителе дамской чести.

— И всё же я настаиваю испортить мне впечатление, — Кэтт сложила руки на груди, показывая, что настроена решительно. Какая разница, как он выглядит! Они ведь больше никогда не увидятся. Кэтт просто хотела знать в лицо того, кто спас её, возможно, от гибели — так будет проще молиться за него Карне.

— Как прикажете, госпожа, — Вэйл медленно стянул маску, продолжая пристально смотреть Кэтт в глаза.

Сложно сказать, что именно она ожидала увидеть. Наслышанная об уродствах осквернённых, Кэтт готовила себя ко всему, хотя в глубине души надеялась обнаружить за маской приятное лицо. Ну не может обладатель такого голоса быть отвратительным уродом!

Ординарий оказался моложе, чем она предполагала. Совсем юнец, не старше двадцати пяти. У него был ровный нос, немного широковатые скулы, тяжёлая челюсть. В целом его можно было назвать обыкновенным, но всё портили багровые полосы на щеках, у висков и на подбородке. Поначалу Кэтт приняла их за шрамы, а присмотревшись, увидела, что линии ровные, острые на концах, словно тщательно прочерченные чьей-то рукой. Вэйл заметил её замешательство и грустно ухмыльнулся, обнажив ровные белые зубы, и она с приятным удивлением отметила, что улыбка у него вполне обаятельная. И всё же он не человек…

— Теперь понятно, откуда у тебя такое прозвище, — Кэтт потупила взгляд. — Что ж, Вэйл, я ещё раз благодарю тебя за то, что не остался в стороне. Пусть Боги хранят тебя!

— Прощайте, Кэтт.

Она окинула его последним взглядом и, не оборачиваясь, зашагала прочь. Должок перед совестью оплачен с лихвой. Теперь нужно спешить, дома ждут сыновья, а завтра — тяжёлая работа, от которой болела спина, немели руки и нещадно слезились глаза уже после часа сидения над швейной машинкой. Но вот, что странно, разговаривая с осквернённым, Кэтт ненадолго позабыла о той серости, в которую превратилась её жизнь, и вместо того, чтобы облегчённо выдохнуть, она неожиданно для себя ощутила лёгкую грусть. Пять минут, проведённые с Вэйлом, стали для неё глотком свежего воздуха. Как всё-таки жаль, что он не человек!