Вармастер. Боярская стража. Книга II

Глава 1

Поезд прибыл на вокзал Орска незадолго до полуночи. Я бы с удовольствием сейчас оказался далеко отсюда в кровати — причем была у меня такая возможность, мог самолетом вместе с Маргарет полететь. Но выбор свой сделал, возглавив переезд третьего потока и уже сновал сначала по вагону, а после и по перрону туда-сюда, считая по головам юных бояр и боярынь.

Тридцать три курсанта. Доехали все живыми и здоровыми, никто не потерял багаж и не потерялся сам. Отличный результат, но радоваться пока рано — сейчас нам предстоял предпоследний рывок. Собрал командиров отделений, дал указание оставаться на перроне возле багажа и никуда не отлучаться даже если начнется прорыв темной скверны. После подозвал одного из курсантов — высокого широкого парня, в облике которого в первую очередь привлекало внимание по-детски наивное лицо. Звали это мощное, но глуповатое на вид чудо Федор Иванович Жирар-де-Сукантон.

Боярин Федор представлял нетитулованную ветвь французского рода, в семнадцатом веке эмигрировавшего в Россию по причине принадлежности к протестантской конфессии и религиозных разногласий с духовным центром. Кроме необычной для столь простецкой внешности фамилии, удивлял Федор интеллектуальными способностями. По большей части весьма умело скрываемыми за маской простодушного молодца, очень похожего на богатыря Алешу из детского мультика.

Маргарет и барона Аминова Федор он сумел убедить в своей недалекости, так что счастливо избежал назначения на должность командира отделения, зато все последние суматошные дни почти постоянно находился рядом, выполняя и контролируя выполнение другими моих указаний и распоряжений. Вот и сейчас вместе с Федором, на фоне которого я даже при своем немаленьком росте терялся, мы двинулись сквозь толпу.

Прибывшие на одном поезде с нами курсанты и преподаватели Академии Скобелева, городские чиновники и эвакуируемые жители собрались на перронах, в здании вокзала и вокруг него, хаотично двигаясь в броуновском движении. На привокзальной площади в сизом свете газовых фонарей царил настоящий бедлам, орали извозчики, сигналили машины, в безветрии висел сизый дым выхлопа, аромат свежих пирожков и конского навоза; приходилось смотреть под ноги, чтобы не вляпаться в лошадиные яблоки, которые снующие вокруг дворники просто не успевали убирать.

Боярин Федор двигался вперед как атомный ледокол по Севморпути, включив режим «иду на вы и меня не колебает», я держался сразу за ним. Теряясь не только на фоне его шкафообразной фигуры, но и на фоне одежды — на спутнике зеленый боярский кафтан курсанта Академии, на мне уже привычная полевая тропическая форма русской армии. Она, с добавлением намотанного на лицо платка, маскировала как не всякая пелена сокрытия сможет. Глаза ведь у меня, в отличие от остальных владеющих силой не горят магическим сиянием, а когда тлеющий живым огнем шрам спрятан, я не отличаюсь от обычного бойца. Почти не отличаюсь — обычные бойцы в русской армии маузеры не носят. Тем более у меня их сразу два, оба в специальном исполнении. Да, приобрел взаимен уничтоженного об Анненберга, как и собирался — правда, это пробило такую дыру в моем бюджете, что теперь и денег нет практически.

Но и маузеры сейчас внимания ко мне не привлекают — они в солдатском вещмешке за плечами, с которым я не расставался. Почему и зачем мне нужна такая маскировка Федор за минувшие дни ни разу не спросил, кстати. После чего я еще раз утвердился в правильности своего выбора его как ответственного помощника. Сейчас им, после короткой рекогносцировки на привокзальной площади был найден прапорщик автомобильной команды, командир грузового взвода. С ним, как боярин, договаривался Федор, убрав с лица маску недалекого детины, включая взамен боярское достоинство. Меньше минуты и прапорщик повел нас на дальнюю стоянку, где был разбужен один из дремлющих в кабинах водителей. Грузовик назывался «Урал», но по виду напоминал советскую полуторку «Газ АА», только кабина открытая — крыша козырьком, лобовое стекло откидное, а вместо дверей пустые проемы.

Прапорщик уже убежал, вновь окунаясь в гам действия под названием «комплекс организационных мер по эвакуации гражданского населения Южного и Восточного Туркестана». Когда он исчез в толпе, вперед вышел уже я и несколько ассигнаций исчезли, как не было, в мозолистой ладони водителя. Снова настоящая магия, а не эти огненные шары, ледяные стрелы и вот это вот все. Боярин Федор — двигаясь вопреки размерам стремительно и изящно, как мангуст, уже занял место рядом с водителем. Я не впервые эту его способность вижу, но каждый раз искренне поражаюсь, как эта широкая рама может так быстро и изящно двигаться.

Грузовик — кашлянув двигателем и плюнув выхлопом трубы, поехал прочь, я же почти бегом вернулся на вокзал. По пути меня попытался застроить и приставить к делу штаб-офицер кригскомиссариата Скобелева, но объясняться я не стал, включил третью скорость и исчез в толпе. Выбежал на перрон, нашел своих. Резкая команда и три с лишним десятка человек, похватав багаж, двинулись следом за мной. Прошли к дальнему концу перрона, где нас не выхватывали светом фонари, перебрались через железнодорожные пути, двигаясь в сторону от привокзальной площади, дошли до переезда.

Машина с боярином Федором была уже здесь. Сумки, чемоданы, солдатские мешки, свертки и баулы, четыре кошачьи переноски и даже одна клетка с черным вороном быстро оказались в кузове заметно просевшего на рессорах грузовика. Да, техника двадцатого года меня удивляет несопоставимым с привычным уровнем — здесь технологии быстрее развивались, но это все же не тот армейский Урал, который не только всю мою команду, но и полвокзала мог отсюда увезти. Так что багаж поехал, а мы следом, ножками.

Боярина Федора я отправил вместе с водителем, загнав в кузов двоих курсантов ему в помощь. Пыхнув выхлопом и тяжело закряхтев рессорами грузовик укатил, мы двинулись за ним. Пройти предстояло километров пять, поэтому я погнал своих курсантов быстрым шагом — сегодня, по плану, у меня был вкусный ужин и крепкий здоровый сон, и вряд ли что встанет между мною и моими планами.

— Владимир, а куда мы идем?

Догнала меня Мария Царева. Такая же «мещанская дочь», как я «его королевское величество», если в суть событий смотреть. Девушка выглядела свежо и бодро, черные как ночь волосы распущены (красиво), огромные глаза и защитные камни в серьгах и амулетах сияют в темноте глубоким ультрамариновым отсветом. Смотрит с легким прищуром — мы с ней не то чтобы озарены взаимной приязнью, скорее наоборот. И каждое мое указание она обычно сначала демонстративно обдумывает, и только после выполняет. Впрочем, в поезде — пока ехали из Скобелева, вела себя тихо.

В момент её вопроса я услышал, как стих гомон остальных — моего ответа ждали, прислушивались. Никто не знал, куда мы вообще двигаемся, но кроме Марии задавать вопросы без разрешения мне никто не осмеливался. После схватки с истинной тьмой, и после того как в столицу отозвали Варвару и Арину, настроение в общем у меня было ни к черту, так что дисциплину среди курсантов я навел несколько жестче, чем можно было бы.

— Идем мы сейчас вперед. Две версты примерно, ориентируемся на Покровский женский монастырь, он будет справа. После него начинается Ташкентская слобода, нам нужна Седьмая улица, на ней поворачиваем направо. Ориентируемся на храм на горе, он будет от нас слева. По Седьмой улице нам примерно полторы версты по прямой, там упираемся в мечеть. От нее налево пройти совсем немного, до магазина купца второй гильдии Смирнова. Нас там ждут, накормят ужином и организуют место для ночлега.

— Почему мы не можем переночевать в Цитадели Орска, как все?

— Мария, мы идем налегке, быстрым шагом, у цели будем меньше чем через час. Вот на это время вам задание: подумать и рассказать мне почему, как вам кажется, мы не участвуем в переезде Первой ступени вмести со всеми на общих основаниях. И почему право на это с большим трудом и даже скандалом я смог под свою личную ответственность получить у его превосходительства Остермана.

Особа императорских кровей, замаскированная по неизвестным мне мотивам под обучающуюся на общих основаниях мещанскую дочь, после моей отповеди сверкнула голубыми глазами — ярко в темноте получилось. Было видно, что она злится — с момента нашей встречи не специально, но так получалось, что я каждый раз демонстрировал к ней пренебрежение. И каждое наше следующее личное общение ее впечатление усиливало.

Продолжать беседу Мария не стала, отстала, замедлив шаг. Вскоре встретили возвращающийся грузовик, из которого грузно выпрыгнул боярин Федор. Куда только подевалась грация мангуста — на глазах у всех он превратился в неуклюжего медведя.

Федор сообщил, что дежурящего в магазине приказчика разбудили, вещи разгрузили, определив на склад на хранение. Идти оставалось совсем немного, так что грузовик укатил обратно на вокзал, а мы продолжили путь пешком. На месте оказались довольно быстро, шагалось хорошо.

На постой нам выделили соседний от магазина дом, где в большой зал заранее занесли дополнительные кровати, расстелили матрасы, принесли горячий самовар и закуски к легкому ужину. Спать пока никто не собирался, курсанты общались, собираясь в небольшие группы по интересам. Я же отправился на второй этаж, где мне выделили отдельную комнату вместе с выходящей на улицу террасой. Здесь я и расположился в плетеном кресле с кружкой свежезаваренного чая. Вечерний зной разогнал легкий ветерок ночной прохладцы, так что можно получать удовольствие от горячего напитка.

Рядом с кружкой и блюдом со сладостями и пирожками, прямо на стол, я положил вещмешок. Портупею с двумя маузерами в последние дни я не надевал, но держал их все время на расстоянии вытянутой руки. Мне так спокойнее — не я такой, жизнь такая.

Боярин Федор маячил неподалеку — я видел его в проеме двери у лестницы, где он стоял с указанием никого не пускать кроме Марии Цветаевой. Вообще, две девушки сейчас сюда прийти должны, но вторую не пустить он не сможет, так и так зайдет.

Марию долго ждать не пришлось, «мещанская дочь» вскоре меня нашла. Сверкая синими глазами — магическое сияние радужки в темноте видится ярче, чем при дневном свете, девушка не глянув прошла мимо широкоплечего Федора и села на соседнее плетеное кресло.

— Владимир, теперь вы потрудитесь объяснить происходящее?

После такой подачи я только вздохнул — как же далека девушка от народа. Она даже не приняла во внимание, что это я собрался слушать ее рассказ. Надо не только учить, но и решать возникшую проблему — пока крышку ее накопленного в общении со мной раздражения не сорвало. Тем более что ситуация вполне подходящая — впервые после прорыва Тьмы и суеты эвакуации я в спокойном режиме, никуда не тороплюсь и спокойно пью чай. Но прежде чем хлестать заготовленными аргументами, начать решил аккуратно. Но прежде позвал Федора, который закрыл дверь в комнату и встал неподалеку — ему этот разговор тоже полезно будет услышать.

— Мария, давайте мы с вами начнем с общеизвестной базы знаний, которую я вам сейчас как вармастер расскажу. Так исторически сложилось, что, когда любое крупное воинское и не только подразделение переходит из комфортного, мирного существования в боевой или авральный режим, всегда появляются проблемы. Если мы берем верхний уровень, армии, например, то с точки зрения генералитета это всегда будет выглядеть так: «Ситуация оказалась несколько сложнее, чем предполагалось, но всем вызовам оперативно и с блеском были найдены адекватные решения». С солдатской же, да и обер-офицерской точки зрения, пережитая трансформация из мирного в боевой режим будет выглядеть так: «Наконец всем стало понятно, что армия является небоеспособной массой, связанной по рукам и ногам бюрократическими путами, возглавляемая недалекими и тупыми командирами, которые из-за своего идиотизма потеряли огромное количество людей и ресурса только для того, чтобы начать понимать природу элементарных вещей».

Мария попыталась что-то сказать, но была остановлена жестом. У меня шрам начинал все сильнее жечь, реагируя на долгий монолог, отчего копилось раздражение и место для дискуссий я здесь устраивать не намеревался.

— И знаете, что в этих точках зрения особенно интересно? Они обе верные, потому что именно такой порядок вещей исторически сложился, это особенность человеческой цивилизации. Один и тот же процесс по-разному видится как сверху, так и снизу, потому что все платят разную цену. Об этом я и намерен поговорить, так что сейчас подумайте, как по-вашему проходит эвакуация гражданского населения Туркестана… Кому-то неудобством будет отсутствие привычной пенки на утреннем кофе, а кому-то счастьем, что пришлось ночевать на голой земле всего неделю. И рассказывая обо всем этом я хочу, чтобы вы представили, как одна и та же ситуация может быть интерпретирована с разных точек зрения разных участников.

Девушка кивнула, глядя на меня заинтересованным взглядом. Она реально активная, готова бросать вызовы системе — и, если бы я ее не оттолкнул сначала, давно была бы моей фанаткой. Но не сложилось тогда, наверное, не сложится сейчас.

— Переезд почти всего состава Академии происходит параллельно с эвакуацией сотен тысяч гражданских людей, и Орск — один из основных логистических центров на пути эвакуационных потоков. В такой ситуации я не хочу еще раз подтверждать свои знания об особенностях организации процессов. При этом имейте ввиду, что сам я мог покинуть Скобелев отдельным бортом и ознакомиться с происходящим постфактум, с генеральской точки зрения, когда третий поток будет уже на месте. Но так сложилось что я здесь, с вами, и планированием переезда нашего потока занимался лично я. В результате мастер Петер Норденстрём по моей просьбе договорился со знакомым купцом второй гильдии Смирновым, что тот будет круглосуточно держать в магазине приказчика, чтобы если наш поезд прибудет ночью, нас встретили и разместили. Завтра утром нам найдут машину, чтобы отвезти одно отделение в новый форт, дабы провести там рекогносцировку, и после — если условия на месте приемлемые, уже перевозить туда остальных, вместе с багажом. Как вы знаете, по бумагам наш форт достроен, но так как он официально еще не принят комиссией, я бы ожидал на месте самых разных сюрпризов, оттого и не горю желанием ломиться туда сразу всей толпой.

— Почему мы не можем переночевать в гостинице?

Я едва не рассмеялся, да и боярина Федора на лице ухмылка появилась.

— И вот мы подходим к самому главному. Сколько курсантов в третьем потоке?

— Тридцать три, вместе со мной.

— Тридцать четыре вместе со мной. Не забывайте, что кроме того, что я вармастер и ваш куратор, я еще и вольнослушатель. Обладает ли кто-то из курсантов третьего потока иными титулами, кроме боярского достоинства?

— Не знаю, — покачала головой Мария, бросив короткий взгляд на Федора.

— Я не отношусь к титулованной ветви рода Жирар-де-Сукантон, если вы имеете ввиду Льва Федоровича, генерал майора Свиты Его Величества барона Жирар-де-Сукантона, — мгновенно отреагировал богатырь. Говорил он серьезно, хотя в глазах его так и мелькали веселые чертики. Все же «мещанство» Марии среди курсантов потока — секрет Полишинеля, все уже давно догадались, что леди явно залетная, причем с немалой высоты.

— Я знаю, Мария: нет, титулами никто из курсантов потока не обладает. Есть только несколько бывших королевских особ, — я невесело усмехнулся. — Так вот, в гостиницы мы переночевать не можем, оттого что они, как и постоялые дворы, переполнены. Через Орск идет один из основных потоков эвакуации, я вам это уже говорил только что, и чтобы получить свободную комнату в гостинице, надо быть как минимум членом императорской семьи. Или вы к ней принадлежите? — не мог я не пошутить.

— Я? Нет! — Мария вначале смутилась, но потом ответила несколько резковато. Она, может, оказавшись в роли «мещанской дочери» не совсем ориентировалась в окружающих реалиях, но дурой точно не была. Видела и анализировала мое к ней отношение, явно начала догадываться.

— Вот видите, Мария, не принадлежите. Мы скромный третий поток, и, если бы переезжали общим порядком, в это время все еще наверняка толкались бы на вокзале, без маковой росинки во рту. В Цитадели Орска оказались бы хорошо если к утру и не факт, что до нее нас бы довезли, а туда как никак почти десяток верст с багажом на плечах. Либо же, оставив багаж на вокзале, в цитадели бы узнали, что его потеряли — этот вариант я вам гарантирую. В новый форт Первой ступени нас бы отправили только завтра к вечеру, а там мы бы узнали, что на наше прибытие сегодня никто не рассчитывал и ночевать кроме как на полу гимнастического зала нам негде. Про ужин даже не спрашивайте. Да, багаж к тому времени наверняка бы еще не нашли. И это, заметьте, я еще описываю оптимистичный и весьма приемлемый вариант событий, потому что скорее всего пол гимнастического зала был бы занят красно-синим потоком, например.

— Я об этом не думала.

— Вы о многом не думали, Мария. Например, вы даже не сочли нужным подумать о том, почему я так подробно вам все это объясняю, в то время как любому другому курсанту дал бы указание закрыть рот и молча выполнять мои распоряжения.

Закусив губу, девушка посмотрела на меня новым взглядом, еще не понимая, какую выбрать реакцию на столь неожиданно резкую отповедь. Зато теперь она точно поняла, что я знаю, кто она такая. И удивление оттого, что я веду с ней именно так, у нее было еще сильнее.

— Вы! Вы… — девушка начала привставать, глаза сияли в темноте.

— Мария, прошу вас. Давайте пока без резких оценок, просто подумайте пока над всем тем, что я только что вам рассказал. Можете даже никуда не уходить. Мне нужно побеседовать еще кое с кем, а вам полезно послушать. Марианна? — обернулся я, глядя в темноту.

Фигура юной принцессы-вейлы материализовалась буквально на глазах, выходя из сумрака. Девушка уже переоделась в легкую белую тунику. Просвечивающую так, что была видна растительная вязь татуировок по всему телу. Легче всего скрывать облик вообще без одежды, так что сейчас — кроме туники, на Мари не было вообще ничего, даже обуви.

Ошалели от ее появления и Федор, и Мария, оба застыли с вытянутыми лицами.

Неудивительно. Я сам недавно, впервые столкнувшись со способностью Марианны выглядел примерно так же. Тем более что я не просто видел, как она выходит их сумрака, а как она там прячется.

После того, как через меня прошла истинная тьма, отразившись обратно в распылившегося Анненберга, я сам того не подозревая приобрел возможность видеть сокрытое в тенях. И я не уверен, рассказала бы мне Марианна о своих способностях. Но, когда она — будучи в сокрытии, увидела направленный на себя горящий живым пламенем маузер, сразу же сняла маскировку и объяснила свои способности.

С того дня у нас не было возможности поговорить спокойно и откровенно, меня полностью занимал переезд. Но сейчас наконец нужный момент для беседы настал, причем я собрался быть с ней предельно откровенным. И не только с ней — я был даже доволен, что Федор с Марией здесь, и мне не придется некоторые вещи два раза повторять. Платить болью за слова — заставляет оптимизировать общение.

— Мари, присаживайся. Сейчас я расскажу тебе кое-что о себе, чтобы ты понимала суть происходящего. Хорошо?

Обращался я к вейле-принцессе, глядя в темные, металлически поблескивающие зеленые глаза. Пикантности ситуации добавляла схожесть имен — Мария, на которую я не смотрел, вполне могла принять сказанное и как обращенное к себе. На что я, в общем-то и рассчитывал.

— Итак, еще месяц назад меня звали Вильгельм и я был кронпринцем Скандинавской унии, рассчитывая в скором времени занять полагающийся мне по праву трон. Планы мои закончились в тот вечер, когда тебя привели ко мне в кандалах как подарок, спровоцировав на экзекуцию. К счастью, причинить тебе серьезного вреда у меня не получилось — едва начав, я чуть было не умер от отравления. Для спасения мой жизни мой наставник Альберт фон Вартенберг совершил самопожертвование, выжигая из моего умирающего тела яд живым пламенем. Он умер, а я… тоже умер, ненадолго. Вернувшись к жизни, я изменился — пламя выжгло часть моей души и памяти. Я, можно сказать переродился, как феникс. Стал другим человеком. Пока понятно рассказываю?

— Да.

Марианна была заметно удивлена как способом построения беседы, так и присутствием Марии и Федора. Но вопросов не задавала, слушала внимательно. Как и остальные двое — удивление свое скрывавшие гораздо хуже бывшей принцессы Двенадцатого Дома.

— В тот момент, когда я перерождался в живом пламени, в столице неожиданно умер король, а престол узурпировал мой дядя Харальд. Он ситуативный ставленник русских и британцев, действующих на этом европейском направлении в одинаковых интересах. Все просто — рокировкой в правящей династии они не допустили сближения Скандинавской унии с австрийцами, неприемлемо близкие контакты с которыми сначала вел мой отец, потом дед. Оба, вот совпадение, после этого так неожиданно умершие.

В этот раз я обернулся и с приятной улыбкой кивнул Марии Царевой, которая теперь даже не стараясь скрывать эмоции и выглядела заметно ошарашенной. Прежде чем продолжить, мне пришлось взять паузу и снова потереть мешающий жжением шрам. По нему я сейчас и постучал указательным пальцем, поворачиваясь к Марии и Федору.

— Когда наставник меня спасал, он воткнул мне кинжал в щеку, через порез запуская в тело живое пламя. Теперь у меня, в отличие от остальных владеющих, эманации силы отражаются не в глазах, а в шраме. И есть неудобство — когда я говорю, шрам реагирует жжением, так что простите, сейчас мне нужно пару минут помолчать.

К концу фразы меня перестегнуло болью — от щеки до груди, так что я сморщился. Выжидали, пока у меня боль отступит, несколько минут.

— Отлично, возвращаемся к рассказу. К тому моменту как я пришел в себя, у стен цитадели уже были гвардейцы Харальда с приказом привезти меня в столицу. Русские и британцы, действуя совместно, их временно остановили и каждые со своей стороны сделали мне по предложению. Понятно, что мне — на первый взгляд, выгоднее всего было бы отправиться к австрийцам, и, если бы я оставался прежним человеком, я бы так и сделал. Но австрийцев тогда в цитадели не было. Вторым приоритетом можно было бы считать предложение британцев, они предлагали мне в числе прочего сохранение титулов. Но по итогам встречи с живым пламенем я серьезно изменился — у меня не только выжгло часть души и памяти, но и взгляд на мир стал несколько… взрослее, я бы сказал. Так что выбор я сделал в пользу третьего предложения от великого князя Андрея Александровича. В результате нашего соглашения я отказался от всех прежних прав и привилегий и стал простым боярином Владимиром Морозовым.

Мария, похоже, об этом не знала. На ее изумленное лицо я смотрел со скрытой насмешкой — в покер ей играть пока не стоит, это точно. А вот с Федором за один стол лучше не садиться. Он настолько владеет собой, что я даже не уверен, не было ли его удивление во время появления вейлы из сумрака наигранным.

— В предложении великого князя были нюансы: если бы я отправился на обучение в Академию на общих основаниях, Организация Тринити, под эгидой которой проходит военно-магическое образование во всем мире, могла бы потребовать моего перевода в другую страну, отдав впоследствии Харальду, например. Этот вопрос был решен Андреем Александровичем с изяществом — несмотря на возраст, я стал профессором военного дела Академии Скобелева, а военно-магическое образование буду получать параллельно как вольнослушатель. Из-за профессорского контракта попробовать запросить перевода из России у Тринити теоретической возможности больше нет, хотя цена этому решению — яркая нелюбовь ко мне профессорского состава, которому мое назначение как серпом по больному месту. Ведь им эти нюансы, которые я вам сейчас рассказываю, никто не объяснял.

Шрам снова горел огнем и пока я его снова тер, пытаясь прогнать боль, у Марианны, Марии и Федора появилась пауза для обдумывания услышанного. Когда шрам успокоился, я посмотрел на бывшую принцессу-вейлу.

— Теперь, Мари, я бы хотел услышать, как и почему ты оказалась в Волчьей цитадели в кандалах в качестве моего подарка.

— Я была принцессой-наследницей Двенадцатого Дома. Моя мать вела переговоры с Австрийской империей о теневом протекторате, с возможностью сохранения формальной независимости. Когда, как казалось, прогресс в соглашении был достигнут, мы отправились в вольный город Данциг для финальной стадии переговоров, но попали в засаду резунов. Мою мать убили, меня взяли в плен. Сейчас Двенадцатым Домом правит моя двоюродная сестра, которая ведет переговоры с протекторатом уже с Россией, при этом тайно являясь союзником Железного пакта Австрии и Италии.

— Откуда ты это знаешь? — не сдержалась Мария.

— Именно австрийцам моя сестра обязана восхождением на трон главы Двенадцатого Дома, они сознательно заманили нас в ловушку. В тот день, когда меня подарили Вильгельму, — легкий кивок в мою сторону, — я должна была умереть. Зная, что я обречена, две из трех моих двоюродных сестер не отказали себе в удовольствии встретиться со мной и сообщить, как они рады моей участи. И я бы умерла — не от скверны, так от рук резунов, если бы Вильгельм не спас меня.

— Ясно. Благодарю за откровенность, — Мария смотрела на вейлу с каменным лицом, взяла все же себя в руки.

— Спасибо, Мари, — поблагодарил и я, обращаясь в вейле.

— Пожалуйста, Влад.

Влад, надо же. Третий человек в этом мире, который меня так называет. При воспоминании о первых двух в груди потеплело. Встряхнувшись мысленно от воспоминаний, я перевел взгляд на Марию Цареву.

— Итак, Мария, настало наше время, — обернулся я к «мещанской дочери». — Как вы могли услышать, в результате кардинальных перемен в жизни я оказался в непростой ситуации, масштабы которой… заставляют себя уважать. И в этой ситуации меня несколько напрягает тот факт, что во вверенном моему кураторству третьем потоке обучается якобы «мещанская дочь». Очень необычная девушка, защищенная такими амулетами, какие не каждая великокняжеская семья может себе позволить. Девушка, не признающая никаких авторитетов и манкирующая сословными условностями. Может быть для вас это будет открытием, но модель вашего поведения может стоить карьеры любому другому курсанту нашего потока — одно неосторожное слово и добро пожаловать в тайгу к медведям, погодным наблюдателем лет на пятнадцать. Вы же ведете себя так, словно у вас начисто отсутствует страх таких перспектив, что навевает определенные мысли не только у меня, но и у всех людей, вас окружающих.

Мария попыталась что-то сказать, но увидела мою выставленную ладонь.

— Сейчас я не жду вас никакого четкого ответа и комментария, но к моменту, когда мы начнутся занятия, я хотел бы, чтобы вы определились — или амулеты снять, или корону надеть.

— Владимир, я не понимаю, о чем вы…

— Под фразой «снять амулеты» я подразумеваю изменить модель поведения и перестать вести себя как императорская особа. Под фразой «надеть корону» — раскрыть свое истинное происхождение, чтобы окружающие не устаивали вокруг вас ритуальных плясок, делая вид что никто ничего не понимает.

Да, я конечно понял, что под «я не понимаю…» Мария имела ввиду совсем другое, но после этой ее фразы появился прекрасный повод расставить все точки над «ё». Поморщившись — огнем в шраме сейчас стрельнуло очень ощутимо, я продолжил.

— Чтобы вы понимали мою откровенность. Впереди у меня много работы, и кроме того отборочные соревнования Олимпийских игр. И я не хотел бы, чтобы ситуация с вами вносила дисбаланс в происходящее с моими подопечными. Если же к началу учебного процесса вы не примите решение, я буду вынужден поставить этот вопрос перед Андреем Александровичем. Нет-нет, вот именно сейчас мне не нужно от вас никаких комментариев. Обдумайте все сегодня услышанное и в следующий раз серьезно поговорим уже на новом месте. Не смею вас больше задерживать, Мария Александровна, выход с террасы вон там. Проводить?

Сощурившись на пару мгновений, блеснув ультрамарином сияния и раздувая ноздри, Мария поднялась и удалилась, чеканя шаг каблуками. Боярин Федор, мимо которого она прошла, смотрел на меня подняв брови, и я взглядом показал ему следовать за Царевой. Кивнув, богатырь исчез — вновь двигаясь со стремительной грацией мангуста.

— Мне кажется, ты с ней слишком резко, — осторожно произнесла Марианна, когда мы остались на террасе одни.

— Может быть, — просто пожал я плечами.

В иной ситуации я бы естественно не стал вести себя именно так, рискуя получить в недоброжелатели девушку из императорской семьи. Но учитывая мои особенности — уникальность владения силой, даже если Мария затаит на меня какое большое зло, это не станет серьезной проблемой. Слишком уже большие ставки на кону, на фоне которых ее личная неприязнь — фактор статистической погрешности. До момента, когда ее неприязнь сможет принести мне настоящие проблемы, там уже точно или ишак, или падишах, так что вообще поровну, насколько широко она ноздри раздувает.

Рассказывать, правда, обо всем этом бывшей принцессе-вейле я не собирался. Пока. Но она и не спрашивала, молчала. Я поднялся с кресла и прошел к краю крыши, встав у невысокого парапета и глядя на уходящую вдаль улочку.

Несмотря на поздний час по улицам Старого города сновали люди, проехало несколько машин. Вдали в разных сторонах по окраинам города горели магическим сиянием охранные башни, на горизонте виднелся накрывающий Цитадель Орска громадный полупрозрачный купол; еще дальше в небе зависло несколько летающих островов, похожие на океанские айсберги. То тут, то там на фоне звёздного неба видны дирижабли, периодически гудят заходящие чередой на посадку винтовые самолеты. В быту я понемногу привыкаю к особенностям нового мира, но стоит появиться минутке — вот как сейчас, смотрю и удивляюсь словно в первый раз.

Марианна исчезла, похоже ушла — странно, могла бы хоть слово сказать. А нет, вернулась — просто сходила вниз, принесла нам еще по чашке чая, поставила на стол. Юная вейла подошла ближе, встала рядом. Благодарно кивнув так вероломно лишенной трона девушке, я вновь повернулся в сторону улицу.

Мимо как раз проезжало такси — комфорт, с открытым тентом. В машине был только водитель… Так, стоп. Вот сейчас не очень понял: на пассажирских местах вижу два размытых антропоморфных силуэта. Точь-в-точь так же я вижу Марианну в тенях, вот только если она прячется в нормальном сумраке, то этих двоих накрывает самая настоящая темная мгла. Смотрю на них, и по коже неприятное ощущение — как будто в жаркий летний день в земляной погреб спустился, с холодным влажным воздухом и плесенью по стенам.

На пару мгновений я замер, чувствуя, как по спине бежит холодок — похоже, у нас намечаются проблемы. Большие проблемы — один из силуэтов в медленно проезжающей мимо машине похоже почувствовав взгляд, повернулся в мою сторону.