Вармастер. Боярская стража. Книга II

Глава 19

На второй день игр на соревнования вышла двадцать одна команда. Кроме трех выбывших после удара о скалы — никого, кстати, так и не нашли пока, были еще те, кто снялся сам. Некоторые сборные протестом, в полном составе — японская и скандинавская, единственная оставшаяся команда. Несколько коллективов просто решили не принимать участие в борьбе, понимая свой недостаточный уровень возможностей.

Сейчас, в окружении толпы зрителей и репортеров я готовился ко второму соревновательному испытанию, индивидуальному. Оно предполагало гонку на пегасах — от побережья Коринфской бухты по руслу пересохшей реки вглубь полуострова. От каждой команды в гонке по одному участнику, а остальные коллективы уже были в Немее, готовились встречать нас на специально построенном к играм стадионе.

Вспышки фотоаппаратов продолжали сверкать, из сдерживаемой толпы репортеров раздавались крики вопросов. Ни одного репортажа я пока не смотрел, газет не читал, но Селиверстова говорила, что происходящее сейчас транслируется на весь мир, с ненавязчивым нарративом восхождения молодых богов к своему олимпу. И надо сказать, антураж и атмосфера вполне соответствовали.

Мы на своих пегасах — двадцать один участник, выстроились на пляже, стремя в стремя. Прямо перед нами устье высохшей реки, шириной едва восемь-десять метров, постепенно сужающееся и уходящее вдаль между одноэтажных домов. Глубина берегов чуть больше двух метров, поверху за ограждением стоят многочисленные галдящие зрители. Потом река постепенно поднимается в горы, и по ее пересохшему летом руслу нам предстоит преодолеть двадцать километров до Немеи.

Кроме меня, огненных пегасов еще несколько, остальные участники выбрали себе животных, измененных силой ветра и земли. Ни одного владеющего водной стихией здесь нет, да и не удивительно — лошади все же по земле ходят, не по воде. Вчера был бенефис владеющих водной стихией, сегодня есть возможность показать себя другим.

Финальный отсчет уже начался, громко раздался выстрел стартового пистолета. Двадцать пегасов ударили копытами в землю и плотной группой поскакали вперед, втягиваясь в неширокое русло. Взлетали под копытами языки пламени, летели камни и земля, вихрились небольшие смерчи, с криками боли покатился по каменистому устью выпавший из седла первый выбывший участник. А нет, не выбывший — прихрамывая, звучно ругающийся рыжий ирландец из американской команды догнал пегаса, вскочил в седло и устремился догонять остальных.

Я наблюдал за происходящим, не трогаясь с места. Многочисленные зрители, фотографы и организаторы, собравшиеся на пляже, даже не до конца проводив взглядом основную группу участников, теперь смотрели в основном на меня.

— Заело что-то, — озадаченно произнес я, подергав поводья. Ладно, шутки в сторону: — Прошу прощения, у меня вопрос, — в полный голос обратился я к главному судье соревнований, представительному мужчине в костюме и шляпе. Как ему не жарко только, я сейчас в своем гораздо более легком костюме потом обливаюсь.

— Слушаю фас, — с легким акцентом ответил судья.

— Скажите, а можно мне присудить победу без прохождения дистанции? Просто я настолько хорош, что боюсь за здоровье и ущемленное достоинство других участников.

— Вы хотите, чтобы я назначать фас победителем без участия в соревновании? — уточнил судья.

— Да.

— К сожалению, правилами это не предусмотрено.

Какой дипломатичный ответ.

— Ясно, спасибо. Тоше, будь добр… — обернулся я к толпе. Сразу же ко мне подбежал великан-ординарец, держа небольшое блюдце с чашкой кофе.

— Не могу, знаете те ли, без кофе проснуться, — доверительно сообщил я собравшимся, после чего неторопливо осушил кружку маленькими глотками, отдал ее великану и аккуратно тронул пегаса вперед.

Первые несколько километров проскакал в спокойном темпе, никуда не торопясь и любуясь окрестными красотами. Огороженное красно-синими флажками устье реки понемногу поднималось над уровнем моря, местность вокруг красивая и умиротворяющая. Несколько раз встречал лежащих на земле — за границей дистанции, пегасов, загнанных наездниками, один раз видел скопление военных машин с красными крестами. Похоже кто-то серьезно пострадал на пути к победе.

Ближе к середине дистанции постепенно начал ускоряться, постепенно вливая в синхронизацию с конем все больше силы. Скорость становилась выше и выше, но восприятие ее наоборот, замедлялось. Если для наблюдателей я мчался сейчас стремительным огненным болидом, оставляя за собой пламенеющий след выжженной земли, то сам смотрел на происходящее словно в чуть замедленной съемке. Несколько отстающих гонщиков отлетело по сторонам, когда я их обогнал, после догнал основную группу.

— Здравствуйте…

Девять пегасов невольно потеснились, теряя скорость и не сразу поняв, что вообще происходит. Идущие впереди два лидирующих британских гонщика зачем-то попытались загородить мне дорогу, поставив барьер в виде земляного вала. Пришлось немного напрячься, еще больше разгоняясь.

— Ну-ка подвинулись, — попросил я, огненным взрывом проламывая поставленный барьер. Когда догнал лидеров, летел уже так быстро, что один всадник потерял управление и на скорости врезался в небольшой беленький домик, разнося его в щепки, а второй вылетел с седла так высоко и далеко, как будто его великан бросил. Похоже, это ему отзеркалило использованное заклятие — наверное, по его плану лететь сейчас вот так ввысь и вдаль на фоне гор должен был я сейчас. Ну, не удалось.

Ближе к финишу я постепенно сбавил скорость и на стадион в Немее выехал неторопливой рысью, в полном одиночестве. Пегаса, правда, еще распирало энергией — копыта объяты пламенем, из глаз и ноздрей змеятся по воздуху лоскутья огненного шлейфа. Но в общем и целом я уже совсем не тот адский всадник, который оставил в предгорьях огненную дорогу, чадящий дым от которой даже отсюда виден.

До финиша, кроме меня, чуть позже добралось еще восемь участников. Кстати, не всех я — часть гонщиков выбыла еще до того, как я кофе допил, в общем-то. Но все равно, основное внимание было направлено на меня, фотографы и корреспонденты кричали что-то с трибун, к которым я пока не подходил.

На стадионе, кроме многочисленных зрителей и журналистов, в высокой ложе собрались делегации стран большой десятки — за минусом покинувших игры Японии и Скандинавской Унии. Вот только ни одного правителя, как вчера у храма Геры, только дипломаты и чиновники. Тем не менее, воздух вокруг просто звенел от сияния защитных аур.

Сейчас, практически без перерыва, в программе игр значилось третье испытание — дуэли капитанов. Когда я сдал коня, вышел на овальную арену, на которой двадцать одна команда выстроилась по краям на равноудалении друг от друга. Не везде собралось по восемь участников, где-то было и семеро, в одной команде пятеро. Кто-то в упадке сил после вчерашней морской прогулки, кто-то не добрался сюда после гонки на пегасах.

Соревнование капитанов подразумевало поединки по круговой системе. Первой, как лидер общего зачета, на очерченную площадку арены вышла Мария. Против нее выступал капитан итальянской команды, идущей в общем зачете последней. Это был похожий на юного Сильвестра Сталлоне немаленький юноша ростом около двух метров, на фоне которого Мария выглядела настоящей Дюймовочкой.

Поединки, в теории, не предполагали никакой опасности — по правилам бой велся всего лишь до первого попадания, разрушающего защитную ауру от амулета. Но все равно смотреть на Марию было довольно волнительно, она казалась беззащитной перед противником.

Некоторое время было потрачено на приветственные слова и речи от организаторов. Я при этом, глядя на противника Марии, постепенно начинал испытывать плохое предчувствие. Она, в общем-то, дуэлист не пальцем деланная. В поединке с Селиверстовой выигрывает четыре из пяти, и в честном бою я против итальянца бы не поставил, но… Кто знает, что у него на уме, поэтому подумав немного, я достал один из маузеров и вынул из него накопители и патроны. Использовать его в состоянии «как есть» опасно, могу здесь половину присутствующих в пепел превратить. А если будет опасность для Марии, могу маузер хотя бы как томагавк кинуть, выигрывая мгновения или сбивая удар.

Напрягся, кстати, не только я, но и остальная команда. Напряжение словно в воздухе витает, добром это точно не кончится. Черт его знает, чем и как вообще думают организаторы и собравшиеся в высокой ложе делегации, но вот реально дураку ясно, что начинается какая-то нездоровая канитель. Она, впрочем, еще вчера началась, так что похоже, что все действительно идет по плану. Вот только адекватность этого плана вызывает у меня все больше и больше сомнений.

Речи между тем закончились, и поединок уже начинался. Итальянец был адептом огня, и после удара гонга стремительно разорвал дистанцию росчерком огненного шлейфа. Мои предположения подтвердились — на честный и правильный бой он не настраивался. Не используя стихийную силу сверх необходимого, противник легко парировал клинок Марии и вдруг просто пнул ее ногой.

Да, от удара энергетического оружия защитные амулеты защищают. От банального удара ногой — нет. Все трибуны вскочили на ноги в едином порыве, заволновалась высокая ложа. Мария отлетела довольно далеко, прокатившись по песку и поднимаясь на ноги совсем неподалеку от нас. Итальянец приближался к ней, не очень приятно улыбаясь — было понятно, что он намерен повторить позорящий нашего капитана прием, даже замахнуться успел в разбеге.

У него ничего не получилось — неожиданно для всех лучился вариант «одна нога здесь, другая там». Да, накопители из маузера я заранее вынул, чтобы не произошло смертоубийства, но пистолет в боярском исполнении все равно впитал часть моей силы, так что решившего показательно опозорить Марию итальянца просто в клочья разорвало, никакие амулеты и аура не помогли.

Мы вместе с Федором уже были рядом с Марией, помогая ей подняться, Мари-Анна поставила вокруг нас защитную сферу, остальная команда выстроилась в круг, готовясь если что отражать возможные атаки. Несколько мгновений над ареной стояла тишина, потом все вокруг загомонило тысячами голосов, в высокой ложе уже завязалось несколько стычек. Рядом с нами я видел закрывшуюся полусферическими щитами вторую российскую команду, подходящих к нам ближе заметно удивленных происходящим французов. Среди них несколько знакомых и родственников Марии, они за нас точно впишутся, так что на них я едва кинул взгляд, больше не смотрел.

На трибунах между тем гремели приглушенные защитными аурами выстрелы, толкалась охрана высоких гостей. Напротив нас строились в клин две австрийских команды, подходила лишившаяся капитана итальянская, уже сияло оружие. Оттуда мне что-то кричали, но с языками пока не очень, хотя смысл криков интуитивно понятен.

— Кто дуэль? Со мной давай дуэль⁈ — вспомнил я классику, жестом показывая, что совершенно не против любому показать пару приемов, доказывая крайне малую вероятность файр-резиста всех их защитных аур.

Австрийцы, кстати, попробовали — в нас полетело сразу четыре огненных шара, среди которых затесалось две ледяных стрелы. Грамотно, но без шансов, выставленный Мари-Анной щит даже не слишком засветился контуром, отражая атаку.

Я не стал стрелять в ответ. Понимал, что не только сразу три команды превратятся в пепел, но и скорее всего целый сектор трибун сразу за ними, а там больше двух тысяч человек. Ситуация явно патовая и похоже сейчас последние более-менее мирные секунды, вот-вот начнется самая настоящая бойня.

— Можно я? — спросила Мари-Анна, чувствуя мое замешательство.

Решение пришло откуда не ждали — каждую команду вдруг накрыло светящейся зеленым энергетической сферой. Настолько мощной по ощущению, что аж в ушах звенит — даже я, чувствую, не смог бы ее пробить. Трибуны и арену уже наводнили бегущие солдаты Тринити, вставая шеренгами между командами и жестами показывая, что будут сейчас разводить всех по разным сторонам.

Третье соревнование закончилось, даже не успев начаться. Нашу команду первой вывели из амфитеатра и повели в олимпийскую деревню, заведя на предполагавшуюся нам просторную виллу. Почти сразу пришла Селиверстова — заметно озадаченная произошедшим, хотя и не сильно волнующаяся. Неожиданно, но с ее слов все по-прежнему шло по плану, хотя у организаторов был расчет, что дуэльное соревнование все же удастся провести.

Проведав, Селиверстова вновь отправилась на заседание оргкомитета, оставив нас ожидать решения и ее возвращения. Ночь мы конечно же не спали, дежуря в ожидании. Обсуждая случившееся пришли к выводу, что не совсем ясен замысел устроителей, но зато совершенно ясно, что игры по факту закончились, даже не успев начаться, а возможное мирное соглашение больших держав определенно оказалось похоронено.

Причем выглядело все так, как будто в этой истории именно мы плохие, хотя явно не мы это начали. Все же именно нас сначала стремились уничтожить — сначала загоняя на скалы на воде, а сегодня смешать с грязью репутацию. Все же с каким отрывом первое место не занимай, если капитана команды валяют в пыли ногами, осадочек остается.

Утром — ближе к пяти утра, за нами пришли. В сопровождении отряда солдат Тринити нас провели до огромного, тысяч на сорок зрителей, главного амфитеатра. Копия несохранившегося до наших дней Театра Помпея в древнем Риме, это я знал уже. Пройдя мимо сцены, поднялись вдоль пустых трибун и миновав высокую ложу вошли в пристройку позади амфитеатра, где располагался большой зал совещаний.

В Древнем Риме это зал в Театре Помпея предназначался для выездных заседаний Сената, здесь же публика собралась внушительнее: за круглым столом расположились президенты, короли, императоры, а также верховное руководство Тринити — те самые владыки Александр Саргон, Юлия и Кайсара, о которых я столько слышал. Юлия была вейлой, Кайсара напоминала Варвару — смотрела на мир такими же блестящими серебром глазами. А вот Александр Саргон был вполне обычным усталым человеком средних лет, хотя и располагался он в единственном кресле, отличном от остальных — напоминавшем массивный трон.

Круглый стол, за которым сидели правители, был накрыт картой — Африка и Евразия, с обозначенными государственными границами и отмеченной сумеречной зоной трех плетей скверны. Кроме собравшихся за круглым столом повелителей мира, в зале присутствовало около полусотни участников игр. Нашу команду, похоже, привели последней, потому что едва мы вошли, высокие двери за нашими спинами закрылись.

Собрание, на котором — очень похоже, сейчас будут решаться судьба мира, началось. Правда, в оценке предстоящей темы я ошибся — все оказалось намного серьезнее.