Вармастер. Боярская стража. Книга II

Глава 3

Нарисованная кровью пентаграмма работала на вход, но не на выход.

Войти в круг пентаграммы было можно, я ведь сам видел, как проходили «избранные» через плотную пелену. Выйти — невозможно до того момента как тьма, возникшая в ходе жертвоприношения, не рассеется или не распределится по всем участникам оргии. Для того такая защита, скорее всего, чтобы громкие эманации тьмы не выходили за пределы подвала и не насторожили никого из владеющих силой.

Правда то, что просто так выйти из пентаграммы невозможно — это моя догадка по косвенным признакам, которые сейчас наблюдал. Если охарактеризовать их в общем, назвал бы это все: «Космическая программа. Начало».

Высоко задрав голову, я сейчас смотрел наверх в проем, где было видно звездное небо и еще таял смешанный с лоскутьями тьмы огненный след, из которого фейерверком разлетелся десяток выстреливших в небо несостоявшихся назгулов.

— Вот это прикол, — еще раз прошептал я, безмерно ошарашенный происходящим.

Каменная полусфера подвального помещения была сложена так, что изолировала любые эманации силы. Камни были скреплены не только раствором, но и связаны магией земли. Это тоже догадка, потому что вся конструкция изолированного подвального помещения, пробивая перекрытия здания, взлетела вверх и осталась целой. И я тоже остался целым, потому что весь выплеск энергии огня и тьмы сосредоточился внутри круга пентаграммы, образовавшей словно колбу от пола до потолка, которая послужила трубой для запуска вверх столь удивительной летающей… летающего неопознанного предмета, в общем.

Каменная полусфера уже исчезла из вида, и только что приземлилась где-то неподалеку, аж земля под ногами дрогнула. Рядом со мной падали обломки перекрытий, черепица из пробитой в крыше дыры, дама в вечернем платье и музыкант с тромбоном. Они с другой стороны свалились и сразу исчезли из вида — в воздухе уже стояла настолько густая пыль, что не только их, но и звездное небо сверху больше не видно.

Мне очень повезло — ни царапины и ни единого кирпича рядом упавшего. Двоим охранникам, стоящим по другую сторону двери, повезло меньше. Валялись на полу коридора бездыханные, но на вид вроде почти целые. Похоже, стояли вплотную к стене, и когда каменная полусфера полетела в небо, обоих откинуло ударом.

Я уже перешагнул через неподвижные тела и шел по темному коридору. Маузеры на ходу убрал в вещмешок, нечего ими светить. Пусть я сейчас не невидимка — человек в солдатской полевой форме, тем более с закрытым лицом, среди строгих костюмов и вечерних платьев внимание все же привлекает, но я хотя бы сейчас без особых примет. Если же в ориентировке на меня потом будут фигурировать два маузера, тем более в боярском исполнении, это уже станет проблемой.

С такими мыслями (и звоном в ушах — только сейчас понял, что все вокруг происходит беззвучно) я добрался до лестницы, поднялся в главный зал бельэтажа. Оказался в толпе бестолково мельтешащих гостей. В окружающей меня звенящей тишине раскрывались рты, махали руки, мелькали платья. На меня вдруг навалилась целая толпа, рядом показалось что-то срочно требующее лицо с раззявленным ртом и сбитой набок бабочкой. Толкнул меня паникующий человек так сильно, что я ударился затылком в стену.

Звуки после удара неожиданно начали возвращаться. Я даже слышал — как сквозь вату, что требующий увезти его отсюда господин кричал все громче, брызгая на меня слюной. В ответ я резко кивнул головой — немного неуклюже, совершенно случайно ударив лбом в нос орущему, так что он схватился за лицо и из поля зрения исчез. Я же направился было к коридору откуда пришел, но толпа вдруг ринулась к главному входу, подхватывая и унося меня с собой. Двери главного входа, похоже, до этого момента были закрыты, оттого и паника возникла с неразберихой, оттого что не выйти из здания было. Проталкиваться навстречу людскому потоку я не стал, позволил ему меня подхватить. Едва оказавшись на улице бочком-бочком вдоль стены зашел за угол здания.

— Стой! Стой, кому говорю!

Это уже мне, кто-то из наружной охраны. Мой внешний вид определенно вызвал подозрения, понятно, что такого гостя внутри не должно было быть. С такими мыслями я уже забежал за следующий угол здания, оказавшись у стоянки машин. Вон и забор с отогнутыми досками, только Мари не видно. Если меня догоняют, до забора добежать не успею, поэтому недолго думая запрыгнул в одну из машин, растягивая горловину вещмешка.

Двое преследователей как раз уже выбежали из-за угла. Точно, охрана — я их по одежде запомнил, когда мы с Мари только здание определили. Приготовился было достать оружие, но сделать два преследующих меня господина ничего не успели — мелькнули серые росчерки и обоих унесло с глаз. Буквально — пролетев десяток метров мужчины врезались в стену здания, опав на землю без сознания.

Теперь я заметил Мари — до этого она лежала на крыше сарая под пеленой, сейчас встала на одно колено. Вернее, уже спрыгнула с крыши, и сейчас хрупкая фигурка бежала в мою сторону. Плащ накинула на плечи на ходу, обувь в руке, так и запрыгнула в машину. Преследующие меня охранники остались вяло шевелиться у стены неподалеку, я же завел мотор и покатил прочь.

Ехал медленно и не торопясь, чтобы не привлекать лишнего внимания. До того момента ехал не торопясь, как позади не появились фары машины, довольно быстро к нам приближающейся. Так, похоже моя персона привлекла слишком много внимания, и с места чужого преступления спокойно скрыться мне не дадут. Едва фарами мазнуло по нашей машине, как я круто, с заносом, повернул направо — не совсем вписавшись в поворот и со скрежетом сминаемой задней двери сбив тумбу с афишами. Прибавил газу, еще один резкий поворот — снова направо, с заносом по деревянной мостовой. Едва выровнял машину, как навстречу мне бросился городовой с криками, требуя остановится.

Вот на что он рассчитывает? На то, что своим авторитетом меня остановит? А был бы какой плохой человек за рулем, оказался бы сейчас полицейский под колесами. Я не такой, поэтому объезжая городового снова выкрутил руль, но с управлением немного не справился. Залетел на тротуар и на скорости въехал в чей-то двор, снеся забор из легких штакетин. Одна яблоня мимо мелькнула, вторая, деревянное корыто под колесо попало, бросилась прочь с лаем собака, третья яблоня из темноты появилась — вот ее уже не объехал. С жестяным хлопком врезались в дерево, брызнули вспышкой осколков фары, сверху с густым перестуком посыпались яблоки. Схватив парочку, я уже выпрыгнул из машины.

— Стоять кому говорю! — бессмертный в собственном восприятии городовой стоял на тротуаре под фонарем, доставая револьвер из кобуры. Неоригинально, где-то я такое уже слышал сегодня.

Плохо, что оружие уже покинуло кобуру и целился городовой примерно в мою сторону, похоже будучи готовым подкрепить угрозы действием. Брошенное яблоко решило проблему — попал прямо в лоб, под козырек фуражки; была б антоновка, мог бы и убить — сорт зимний, яблоки в конце лета еще как камень. Но антоновкой я бы и не кинул, а тут на белый налив похоже, сорт мягкий, сочный. Пару секунд, пока покачнувшийся городовой отходил от моей подачи, нам хватило — вместе с Мари уже перепрыгнули через забор с другой стороны двора, перебежали улицу, перескочили еще через один забор.

Бегом, бегом, все дальше и дальше — замелькали проулки, задние дворы, вляпались даже в грязь свинарника, но вскоре снова шагали по широким светлым улицам купеческого квартала. Мимо пролетали машины — пожарная охрана, полиция, военная комендатура, несколько раз проехали бояре из групп быстрого реагирования.

На нас не обращали внимания, ну а мы теперь шли по улицам не торопясь. Мари от оставшегося у меня в руках яблока отказалась, так что точил его в одиночку. Сочное, но кисловато на мой вкус. По пути попалось несколько яблонь, что вывешивали ветви за заборы, вот с них яблоки красного цвета мне больше понравились — сладкие, хотя и не такие сочные.

Чем выше поднимались на гору, ориентируясь на высокую колокольню, тем спокойнее вокруг становилось. У ворот храма вообще тишь да благодать. Встретил нас здесь Андрей Гусев — один из тех курсантов, кого Федор с собой сюда привел. Весьма способный молодой боярин, как я слышал от Маргарет, но лично с ним не общался пока.

Боярин Андрей повел нас за собой, в расположенный на территории храма военно-магический пост, где нас ждала Мария и двое офицеров Боярской стражи, дежурные по городу.

Федора не было, он вместе с моей запиской уже отправился к серым в госбезопасность. Все же взлетающую в небо с огненным шлейфом р-р-ракету он проигнорировать не мог, определенно классифицировал это как заявленное мною «что-то необычное», достойное срочных действий для передачи содержимого записки Варваре Белоглазовой.

Офицеры Боярской стражи попробовали закидать меня вопросами, выясняя что случилось. Странные люди — почему решили, что я как-то причастен к происходящему? Мы ведь просто решили с Марианной прогуляться по ночному городу, поужинать вдвоем, но едва выбрали ресторан как услышали шум, гам и вернулись в храм. Почему Марию Цареву сюда отправил? Не знаю, съел что-то не то в поезде, наверное, так что накрыло беспричинным страхом и депрессией.

Опрашивающие меня бояре понемногу зверели, я все больше утомлялся от их настойчивости. Наша беседа могла бы продолжаться еще долго, но в разговор вступила Мария Царева, сопроводив пожелание оставить меня в покое сакраментальным «Вы знаете, кто мой отец?» После этого боярские офицеры расспросы прекратили, интерес как отрезало. Мария кстати тоже ни о чем спрашивать меня не стала. Все еще думает, похоже, снимать амулеты или надевать корону. Молодец, я ее прямо зауважал.

После произошедшего спать естественно не хотелось, поэтому после кружки чая и недолгих блужданий в поисках укромного места для поговорить, мы с Мари нашли путь на колокольню. Забрались наверх, посидели немного в тишине, наблюдая как по городу раскатывают военные машины — улицы блокировались, выставлялись посты, прилетело ближе несколько дирижаблей, паря над кварталами Ташкентской слободы и вокзалом.

Я все думал, как начать разговор и как сформулировать вопросы, но ничего толкового в голову так и не приходило. Поэтому ничего особого придумывать не стал, зашел от простого.

— Рассказывай.

— Я принцесса, — пожала плечами Марианна, которая прекрасно поняла, что именно я прошу рассказывать. — Меня учили повелевать силой с самого рождения.

— Какой силой?

— Нет, не скверной! Сила природы и сила жизни конечно же. Я, как и Арина Цветаева, должна была стать целительницей. Только я в свои шестнадцать уже была гораздо способнее во владении силами жизни и природы, чем она будет в свои двадцать шесть.

Прозвучало это может и обидно — для Арины, если бы услышала, но говорила Мари безо всякого превосходства, просто озвучивала констатацию факта.

— Была бы.

Надеюсь, с моей стороны это тоже не обидно прозвучало, лишь констатацией.

— Была бы, — эхом повторила Марианна.

Я вдруг понял, к чему она рассказала о своих способностях. Смысл был совсем не в том, что она способнее Арины, а в том, что она тоже владела силами жизни и природы.

— Ты хочешь сказать, что управляешь скверной по тем же принципам, по которым училась работать с жизненной энергией?

— Если в общем, то да.

— В деталях?

— Когда я работала с природной энергией, силу я черпала в воде, в земле, в воздухе. Сила буквально окружала меня, она была со мной везде в любой ситуации. Тот же принцип сейчас действует ночью с тенями. Я легко могу исчезнуть под пеленой, потому что темнота моя союзница. Но эта легкость работает только с заклинаниями сокрытия, для других действий мне нужна более серьезная сила, а доступной вокруг больше нет.

— И для этого ты берешь энергию… чужую, — догадался я, вспомнив как усыхало тело «избранного».

— Да.

— Я надеюсь ты понимаешь, как это опасно?

— Гораздо больше понимаю, чем ты думаешь.

— Даже так?

— Да. Ты полагаешь, что это опасно, а я вижу и понимаю, чем именно это опасно.

— И чем?

— Скверна, коснувшись меня, убила возможность связи с элементарными стихиями. Убила бы и меня, но я справилась — скверна не захватила мое тело полностью, так что я осталась в состоянии равновесия, на самом краю. То, что я делала сегодня… каждое действие — это пусть небольшой шаг, но переход на другую сторону. Оперируя с чужой силой, я ненадолго словно перехожу через границу, словно с чистой лесной опушки захожу в густой болотный туман, напитанный склизкими миазмами. Ты, наверное, не понимаешь этого…

— Понимаю. Я чувствовал разницу внутри ожога между сумерками и сумраком.

— Да, именно так. Ты знаешь, что бестии скверны не едят человеческую плоть?

— Теперь знаю.

— В момент убийства они вытягивают энергию, питаясь эманациями смерти. Все тоже самое, что сделала сегодня я. Некоторые демоны и некромонгеры делают это и вовсе без убийства, словно вампиры…

Я вдруг вспомнил, как Анненберг вытягивал из Варвары душу. Уровень владения у него конечно выше, ведь Мари забрала из тела убитого «избранного» только жизненную силу, но в общем схема похожая…

Мари между тем сделала паузу, словно потеряв мысль и замерла, глядя в сторону занимающегося на горизонте рассвета.

— Ты не боишься?

— И я боюсь…

Мой вопрос раздался одновременно со словами Мари, после чего повисла пауза. Нет, она не потеряла мысль, она просто готовилась к тому, чтобы сказать нечто важное.

— Я боюсь, — повторила Мари. — Очень боюсь. Каждый раз, когда я обращаюсь к чужой силе, я чувствую себя так, как будто нахожусь над бездной, из глубины которой на меня смотрит тьма, желая утянуть к себе. Я кожей чувствую ее притяжение.

— Другие, те кто оперирует похожими силами — как Варвара Белоглазова, например, они тоже стоят на этой границе в опасности обращения к тьме?

— Нет, они умеют ставить барьер.

— Ты умеешь?

— Пока нет.

— То есть тебе просто нужен учитель.

— «Просто учитель» в этом деле не поможет. Мне нужен настоящий мастер, их в России наперечет. Но после сегодняшнего, я надеюсь, у меня будет возможность начать обучение, — слабо улыбнулась вейла.

— Ты специально себя не сдерживала?

— Да. Я подумала, что через внимание к произошедшему от Варвары Белоглазовой случившееся позволит мне привлечь внимание настоящих специалистов, а не оказаться под взором некомпетентных идиотов. Ты же понимаешь, что если бы я пришла к начальнику факультета Первой ступени, или даже к Остерману, меня могли бы просто лишить дара как опасную для общества и государства ведьму?

На самом деле я этого не понимал — даже не думал о таком, но кивнул. Снова вдруг вспомнил, как недавно переживал из-за того, как воспримет вейла наш с ней поцелуй. Судя по тому, что сестры пришли к ней в гости чтобы порадоваться грядущей смерти, она росла в настоящей змеиной яме и переживал я очень зря. Да и убивала она недавно с легкостью, совсем не свойственной юным… кстати, про убивала.

— Слушай, а откуда ты кинжал взяла?

— Этот? — в руке девушки вдруг материализовался исходящий дымчатым сумраком клинок. А ведь я его знаю — тот самый, которым я ее чуть не изуродовал.

— Да, это он, — кивнула Мари. — Он теперь связан со мной, и я могу его прятать.

— Как прятать?

— В астральный план, по примеру избыточной массы оборотней.

— Каких оборотней?

— Если дриада превращается в пантеру, потом в кошку, а потом в истинный облик, как ты думаешь, откуда в ходе трансформации берутся недостающие и куда исчезают лишние килограммы, одежда?

— Ты умеешь превращаться в пантеру или кошку?

— Умела. Сейчас, теоретически…

— Лучше не пробуй.

— Я даже не собиралась. Меня от одной мысли об этом в дрожь бросает — сомневаюсь, что смогу вернуться в обычный облик, если обращусь в сумрачную тварь.

— Так кинжал-то каким образом там оказывается? Ты можешь проделать это с любым предметом?

— Нет. Кинжал попробовал моей крови и между нами возникла связь, после которой он стал частью меня.

— Я тоже могу так с собой какой-нибудь предмет связать?

Мысль о том, чтобы заиметь безграничный инвентарь, запихнув туда пару карабинов, гранаты, пулемет, еще несколько маузеров и еще что-нибудь мне очень понравилась.

— Я не знаю, сможешь ли ты сделать подобное. Арина, например, точно не сможет. Как минимум потому, что только скверной можно связать вещь с собой, с элементарными стихиями опыты пока проходят без успеха.

— Так я же владею огнем, я тоже не могу к себе ничего скверной привязать. Или могу? — вдруг догадался я под пристальным взглядом Марианны.

— Теоретически. Огонь выжигает скверну, так что ты можешь привязать, а потом выжечь все лишнее. Нет, я не знаю, пробовал ли кто-нибудь так делать. Вот герцогиня де Монтельфи точно сможет повторить, но не думаю, что ей это нужно. Остальным, менее умелым… Для такого действия нужен талант и способности к предельной концентрации, иначе можно спрятать в астральном плане руку, например, а после ее не найти.

— Герцогиня кто, прости?

— Варвара Белоглазова. Мм… Ты не знал, что она герцогиня?

— Не то, чтобы не знал. Не интересовался.

— Ясно.

— Мне кажется, твои знания и умения что в общем, что в деталях — что ни возьми, значительно превышают программу факультета первой ступени.

— Да, — легко согласилась Марианна. — Я же сказала, что меня воспитывали и учили как принцессу владеть силой с малых лет, и я просто ждала повода об этом рассказать нужным людям. Наша вечерняя прогулка наверняка привлечет как минимум внимание не только Серой стражи, но и шефа Отдельного корпуса жандармов, а если боярыня Цветаева решит, что…

Мари насторожилась и осеклась на полуслове, показывая мне взглядом вниз. Я достал оба маузера, но некоторое время ничего не происходило. Нет, происходило: к нам пожаловали гости. Пока они забрались наверх, оружие я уже убрал — посетили нас Мария и Федор, вернувшийся из местного отделения тайной полиции, или куда он там бегал искать выходы на боярыню Белоглазову.

— Чем обязаны? — поинтересовался я.

— Я видела… вот это вот все, — сделала неопределенный жест Мария, явно показывая взлетающую в небо крышу здания. — Это ведь вы сделали?

— Как вы такое могли подумать! — я даже рассмеялся.

— Да и действительно, как я такое могла подумать, — пожала плечами Мария, задумчиво кусая губу. — Хотела вам сказать, что я пока не приняла решение. Стою на самом его пороге, но, чтобы его перешагнуть, мне нужна ваша помощь.

Неожиданно и даже интересно.

— Помогу, если это будет в моих силах.

— Дело в том, что я прибыла в Академию Скобелева инкогнито после заключенного пари, для выигрыша в котором обязалась показать, что для достижения успеха совсем не важно происхождение.

По моему лицу Мария все хорошо прочитала и еще сильнее прикусила губу.

— Вы считаете, что это не так? В истории достаточно примеров, которые…

— Которые раз за разом доказывают такое понятие, как систематическая ошибка выжившего. Вы видите десятки и сотни примеров успеха, но не видите приходящиеся на них тысячи и тысячи неудач, которые остаются за кадром. Я вам уже сказал, Мария, что действия, которые для вас могут быть всего лишь очередной попыткой, для обычного человека могут стать концом карьеры или даже жизни. Обычный человек может добиться успеха, но он находится в заведомо более низкой позиции, потому как происхождение дает огромное количество бонусов, значительно расширяя возможности — спорить с этим просто глупо.

Мария сверкнула глазами, собираясь что-то сказать, но я остановил ее жестом с открытой ладонью.

— Вы безо всякого сомнения обладаете рядом достоинств, и наверняка могли выиграть свое пари даже в пяти случаях из пяти. Но за вас в каждом случае в числе прочего будет играть уверенность в собственной неуязвимости перед жерновами бюрократической машины, а также право на бесконечное количество попыток. Солдат, убивший товарища по неосторожности, отправляется на каторгу, генерал — убивший тысячи солдат из неспособности к военному делу, отправляется в почетную отставку, я уже в который раз пытаюсь обратить на это ваше внимание. Поэтому сколько бы вы не показывали, как человек без связей и происхождения может добиться успеха, ваши результаты не будут репрезентативными, это будет показательным случаем только для узкого круга, что знает о вашем пари.

Мария опустила взгляд. Ясно, похоже всей душой хочет изменить этот мир — что-то такое я и подозревал. Другое дело, что она не только ни разу еще не получала жесткой отдачей выгнувшегося обратно только что погнутого мира, но даже приветливого удара мокрой тряпкой по лицу от него не видела.

— Так что вы решили?

— Я останусь вместе с вами в Академии на Третьем потоке, не афишируя, но и скрывая свою личность. Вы можете рассчитывать на авторитет моего слова и на возможности, открываемые моими привилегиями. Но взамен вы возьмете меня в свою команду для участия в олимпийском отборе.

— Если я не соглашусь?

— Я отправлюсь получать образование в другое учебное заведение, — пожала плечами девушка. — Не скрою, что еще вчера вечером я относилась к вам предвзято и моментами хотела стереть в порошок, но сейчас мне стыдно за недавнее ребячество.

— Вы знаете, что планируемые соревнования не гарантируют безопасности?

— Да, я в курсе. Владение силой вообще не гарантирует безопасности.

— Здесь дело несколько в другом. Вы знаете, по каким дисциплинам будут проводиться соревнования?

— Пока этого не знают даже организаторы, соревновательные дисциплины сейчас только обсуждаются и пока не утверждены. Единственное, что известно точно — обещано грандиозное зрелище с телевизионной трансляцией на весь мир.

Хм, здесь уже и телевидение есть. Да, некоторые процессы мировая война не притормозила, в итоге удивительный результат к 1918 году получился.

— Мария, вы должны понимать, что если не дай бог с вами что-то случится, то на всей нашей команде придется ставить крест, потому что мы вас не уберегли. Думали над этим?

— Нет. После разговора с вами посмотрела на происходящее немного с другого угла и поняла, что я много о чем не думала, — добавила девушка. — Это может быть препятствием?

— Со своей стороны препятствием я это не считаю. Спрашиваю лишь для того, чтобы понять — вы готовы нести ответственность за других?

— Да.

— Какова ваша цель?

— Не поняла вопроса.

— Вы планируете в дальнейшем участвовать в политических процессах? Или вы просто хотите доказать окружению, что что-то можете? Хочу понять, в какой мере могу в дальнейшем рассчитывать на возможности, открываемые ваши привилегиями.

— Вы задаете вопрос в очень широких рамках, пока не могу на него ответить.

— Тогда подумайте на досуге, чего именно вы хотите. Иезуиты, как вы знаете, утверждают, что для достижения цели хороши все средства. Иные люди говорят, что с грязными ногами недостойно входить в чистый храм. Если вы готовы серьезно войти в большую политику, будьте готовы к тому, что к сапогам по пути налипнет дорожная грязь, — говоря это, я смотрел в пространство, вспоминая прошлое. — Вы хорошая девушка, у вас хорошие цели. Но хорошие люди в политике — это приговор для государства.

— Я не совсем понимаю, о чем вы.

— Вы понимаете, просто не хотите этого пока принимать. Подумайте, нужно ли вам все это и как будете готовы, скажите мне. Если не нужно, мы с вами просто поучаствуем в отборе к играм, думаю будет весело.

— Если нужно?

— Тогда будет еще веселее, но не исключено что смеяться будем сквозь слезы.

Кивнув, Мария замолчала. Остальные тоже молчали. Рассвет наливался яркими красками, и мы просидели наверху до того момента, пока не пришел звонарь. Спустились как раз вовремя — во двор вереницей заезжали машины госбезопасности, из которых выпрыгивали серые бояре.

— Мария. Федор, — обернулся я к спутникам. — Нас с Марианной не будет, наверное, несколько часов. Может быть до вечера, не знаю. Мария, на это время оставляю вас за старшую, организуйте машину в форт и далее по плану. Федор, за Марию Александровну отвечаешь головой.