Вечный день

18

Две недели стояла жуткая жара. Люди не высыпались и выходили из себя по поводу и без. То есть большинство людей. Но не Торн, с улыбкой встретивший в своем кабинете Элен, опоздавшую и потому несколько сконфуженную.

— Можете не спешить. Не горит. — Однако стоило ей немного расслабиться в кресле, он уже гораздо резче продолжил: — Итак. Демонстрационный день. Надеюсь, результат стоил месячного труда.

— Так и есть. Уверена в этом, — она достала из сумки папку и протянула ему. — Я позвонила на кафедру окружающей среды и рассказала о том, чем собираюсь заниматься. Они ответили, что изучают только прибрежные воды. Экспедиции, за исключением ВМС, конечно, за десятимильную зону от берега даже не планируются.

— Секундочку. Прежде чем я начну читать ваш отчет, мне хотелось бы услышать, как исследования Мирового океана, — тут он потряс папкой, — помогут вашим коллегам, добивающимся получения дополнительного годового урожая капусты в Линкольншире? Именно это захотят узнать люди.

— Они сыграют решающую роль.

— Продолжайте.

Хоппер набрала в легкие побольше воздуха и начала:

— Как я говорила в прошлый раз, нам известно, что в другом полушарии вода подвергается значительному охлаждению. Возможно, изрядная часть ее находится в форме льда. В свою очередь, в нашем полушарии океаны катастрофически нагреваются. Однако к настоящему времени взамен старых течений уже должны были сформироваться новые. В основном перемешивание, как это представляется, должно происходить по границе Холодной стороны, но допустимо и возникновение крупных планетарных течений. Очевидно, с Теплой стороны на другую сторону движутся поверхностные теплые потоки, а обратно, с Холодной — охлажденные, возможно, глубинные или даже придонные. Однако все это пока остается лишь в области догадок.

— Так.

— Все усилия сейчас сосредоточены на скорейшем повышении урожаев и увеличении площади осваиваемых земель. Но течения как раз и помогут достичь этих целей. Без сведений о сформировавшихся течениях нам не будет известно, какие территории наиболее пригодны для жизнедеятельности.

— Продолжайте.

«Ну, вперед! Только не облажайся!»

— Я считаю, что Европа лежит на пути одного из таких холодных течений. И это течение эффективно охлаждает весь материк, повышая комфортность для обитания на островных территориях вроде Британии — и особенно Британии. Мне представляется это весьма вероятным, однако проверить это предположение достаточно сложно — службы береговой блокады никого не допускают к исследовательским работам в океане. Так вот, — «ну пожалуйста, пусть он не поднимет меня на смех!» — помните те устройства, дрифтеры, о которых я говорила?

— Помню.

— Я написала одному своему знакомому, который сейчас служит во флоте, и попросила его сбросить с корабля несколько изготовленных мной опытных образцов. Его судно находится в Ирландском море. Мои модели способны измерять течения и автоматически посылать радиосигналы. Характеристики приведены в отчете.

— Вы вправду это сделали? — округлил глаза Торн.

— Всё в папке, что я вам передала.

Он нашел соответствующую страницу.

— Надеюсь, изложено не так откровенно. И дело не пахнет государственной изменой, коли на то пошло.

Озабоченно потирая подбородок, Торн погрузился в записи.

— Что ж, вполне приемлемо. Но вот измена практически налицо — создание помех деятельности британского военного флота. Как именно эти штуковины посылают сигналы?

— Короткими импульсами. Я нашла длину волны, по которой можно получать координаты, чтобы потом вычислять перемещение. Мой знакомый в Шотландии поможет мне с триангуляционной съемкой. Мы используем радиопередатчики, которые мне удалось раздобыть.

— Это запрещено, Элен.

— Я знаю. Простите. Но сделать образы ничего не стоило, а многие длины волн все равно не используются. Мне только нужно было выяснить какие.

— И вам удалось?

— Да.

— И результаты?

— Мой знакомый все еще в походе. Если все получится, если удастся провести этот эксперимент, я надеюсь, мы сможем выявить новые течения. Все зависит, конечно же, от того, пойдет ли военный флот навстречу. В нашем полушарии только их корабли справятся с такой задачей. Чем больше нам известно, тем выше наши шансы на выживание.

— Что ж… Да, думаю, это тема курсовой работы, — он потер переносицу. — Вполне можно ожидать практического выхода.

Торн вновь принялся листать отчет, на этот раз медленнее, изучая приведенные чертежи дрифтера.

— Вы говорили, ваши родители были учеными…

Боже, опять он затянул эту песню. В прошлый раз Хоппер пришла в ярость, полагая, что он манипулирует ею. Сейчас это не повторится, решила она про себя.

— Мама была врачом, она не занималась исследованиями. Но да. Оба имели научный склад ума.

— Жаль, что вы не можете показать им свою работу, Элен. Естественно, я их не знал, но, думаю, она произвела бы на них впечатление.

В горле у нее встал ком.

— Спасибо.

Возвращаясь к себе через двор между огромными запущенными университетскими корпусами, Хоппер даже не пыталась скрыть улыбку. Он внимательно просмотрел ее работу! Сам Торн, великий правительственный муж, счел ее идею достойной. Она замахнулась на то, что другим и в голову не приходило. Ученых отстранили от участия в управлении страной так жестко и руководили ими так непоследовательно, что сейчас вряд ли кто-то из них задумывался о долгосрочной перспективе. Ее несколько беспокоило, пожалуй, лишь одно — то, что она так быстро передумала отчисляться из университета.

Торн вернул Элен ее оценочный доклад в тот же день, что она ему и вручила, — с заметками на полях, разносившими ее доводы в пух и прах, и списком книг, настоятельно рекомендованных к прочтению. Через неделю он предоставил ей специальное разрешение на посещение университетской библиотеки раритетов и посоветовал потратить на следующий отчет больше времени.

С тех пор они встречались дважды в неделю и обсуждали планктон, китов, исчезновение приливов — в общем, всё. Торн работал на износ. Она не раз замечала уже после наступления комендантского часа пробивающийся из-за штор в его кабинете свет — хоть и слабый на солнце, но все же заметный. Теперь она понимала причину успеха Торна в правительстве. И было в нем нечто от ее отца. Такие же самоотдача, напористость. В своей спартанской комнатке она порой размышляла, что бы о нем сказали ее родители.

Тем не менее ни на одной консультации за весь тот семестр Торн ни разу не сослался на годы — десятилетия! — своей деятельности до преподавания в Оксфорде. Как будто их не существовало вовсе. За исключением, пожалуй, одного-двух моментов, когда — Хоппер могла поклясться в этом — у него что-то уже готово было сорваться с языка, но он вдруг обрывал себя и менял тему разговора.

От нее также не укрывалось, что временами Торн полностью уходил в себя, погружаясь в необъяснимую депрессию. Порой он посреди оживленной дискуссии внезапно менялся в лице и предлагал продолжить на следующей неделе. В таких случаях Хоппер бросала со двора взгляд на его окно и неизменно обнаруживала шторы задернутыми. А на следующей встрече Торн ни словом не обмолвливался о своем поведении.

Подобные случаи не носили регулярного характера и были довольно непредсказуемы. И все же Элен обратила внимание, что Торн так реагировал на упоминание южного побережья, в особенности если речь шла о ржавеющих челюстях Приливной полосы обороны.