Вечный день

21

Окончательно проснулась она незадолго до семи часов от сигнала будильника, выдернувшего ее из очередного сна, который совершенно не запомнился. Болело все. Ссадина на щеке воспалилась и распухла. Плечом невозможно было пошевелить, так что при одевании пришлось изрядно помучиться. Собственное отражение в зеркале привело Элен в ужас. Сон с усталостью справиться не помог, что отразилось на цвете кожи, вдобавок покраснел один глаз. Она умылась и неумело, за долгим отсутствием практики, замаскировала следы побоев косметикой.

Вчера перед сном она заглянула в сумку. Хаос там царил не больше обычного, конверт с деньгами оказался на месте, как и документы. И даже маленький амулет, что она нашла в трюме баркаса с мертвецами, притаился между тюбиком солнцезащитного крема и нераспечатанной пудреницей. На нем все еще оставалась какая-то грязь, и Хоппер поспешно смахнула ее, прежде чем успела разобрать, не органического ли она происхождения.

Одевшись, она тихонько спустилась на первый этаж, держа обувь в руке. Дверь в спальню Марка и Лауры была закрыта. Прокравшись по вестибюлю, Элен отперла дверь и выскользнула из дома. Записки она не оставила.

Чтобы проверить, не следят ли за ней, она как бы невзначай прошлась в обе стороны от дома метров на сто, заглядывая в салоны припаркованных автомобилей, однако никого не заметила. Было жарко. Ночь, похоже, выдалась безоблачной, и утро тоже было ясным. Направляясь к автобусной остановке, Элен успела вспотеть.

Автобусы уже курсировали, и она села на направлявшийся в сторону Темпла. Очереди состояли из бедняков в основном европейского происхождения. Французы, немцы и испанцы собирались в кучки и тихонько переговаривались между собой. Их, жалких беженцев с погибшего материка, держали едва ли не за рабов и даже не обнадеживали насчет будущего.

Порой Хоппер задумывалась, как же скверно должно быть в Европе, если столько народу с тамошних территорий остается в Британии, предпочитая жизнь в тесноте да обиде и работу без всякой перспективы. Разрешение на проживание беженцам предоставлялось лишь из милости — принимающая страна делала им неимоверное одолжение, позволяя вкалывать по четырнадцать часов на полях или в хранилищах удобрений. Причем без всяких гарантий. Достаточно было какой-нибудь бюрократической уловки, чтобы все прежние обещания исчезли, подобно пене на пустынном берегу.

Хоппер вспомнилось прибытие уроженцев Швейцарии, чьи ледники постоянный солнечный свет растопил всего за несколько лет. Их приехало почти тридцать тысяч, и, в отличие от подавляющего большинства других прибывающих, им были рады: культурные люди, надежные партнеры, действительно готовые к ассимиляции. Переселение было заранее согласовано с правительством Давенпорта на неких секретных условиях. Скорее всего, швейцарцы расплатились оружием.

Со своего поста на восточном побережье Хоппер наблюдала швартовку каравана судов. Вид новоиспеченных граждан, когда они сходили на пристань в Филикстоу, оставлял желать лучшего — морское путешествие сухопутному испокон веков народу далось нелегко. Их процедили через огромные стальные ворота, словно рачков сквозь китовую пасть — левиафан государственной машины пропустил их через множество фильтрующих каналов: службы безопасности, регистрации, обработки против патогенов. Изможденные и грязные швейцарцы смиренно сносили все процедуры.

Кое-кто из них предпочел остаться на родине и, обливаясь потом в высокогорных Альпах, промышлять охотой на жалкий скот, брошенный и одичавший. Дети этих отказников останутся безграмотными, внуки станут едва ли не дебилами, а через несколько поколений все они наверняка и вовсе скатятся в первобытное состояние.

Американцам сейчас, конечно, тоже приходилось не сладко. Слухи о постигших их лишениях и стычках с местным населением достигали даже платформы. Дети исконных обитателей бывших южных графств, воспитанные в ненависти к пришлому народу, на который сваливали заодно и вину за Расчистку земель, частенько забрасывали чужаков с Запада самодельными взрывными устройствами. Американцы — мужчины и женщины, старики и дети — практически постоянно находились на военном положении. Хоппер редко доводилось встречаться с изгнанниками, но она запомнила присущее им чувство глубокой печали. Земля, некогда давшая им жизнь, теперь отторгала их.

Позади вполголоса переговаривались две женщины. Уставившись в окно, Элен прислушалась:

— Я слышала, Пятому полку изрядно достается на севере. В прошлом месяце потеряли целый батальон. Заманили в овраг, да всех до одного и перебили разом.

— Про это я тоже слышала. Сестра иногда шлет открытки. Их проверяет цензура, естественно, но напряжение-то не скроешь. С некоторых пор с трудом разбираю ее почерк.

— А в курсе, что опять снизили призывной возраст? С прошлого месяца в учебку отправляют с тринадцати. С тринадцати, боже ж ты мой! Моему племяннику столько же, да он шнурки едва научился завязывать!

Приближалась ее остановка. У самых дверей Хоппер оглянулась: женщины были в жакетах, однако под одним проглядывало что-то цвета хаки. На мгновение она решила, что за ней следят, и ее охватила паника. После отхода автобуса она из осторожности задержалась на остановке, однако все вышедшие с ней без промедления разбрелись. Никаких признаков вчерашних типов.

Здания Темпла изящества не утратили. Район так и оставался обиталищем юристов. Нужная Хоппер улочка затерялась в лабиринте за главной дорогой, однако еще не было и восьми, так что Элен решила переждать в кафе. Заказав завтрак, она закурила сигарету и принялась за чтение «Таймс», неловко переворачивая страницы более-менее здоровой рукой. Строительство Нового Тауэрского моста идет ударными темпами. Для сотрудничества с американцами в борьбе с терроризмом сформирована дополнительная трансграничная служба. Новый комбикормовый завод за четыре года поможет удвоить поголовье скота.

Где-то на улице завыла сирена и затем стихла вдали. Мысли Хоппер перетекли от газеты к занимавшей ее загадке. Была ли спрятанная в доме брата фотография именно той вещью, что хотел показать ей Торн? Если да, почему она настолько важна, что на ее поиски устремилась целая служба безопасности? И где Торн спрятал само устройство со снимка? Если ей повезет, его адвокат, Стефани Клэйфорд, будет знать ответ.

После девяти Хоппер расплатилась и вышла из кафе. Внимательный осмотр улицы и кружной путь слежки не выявили. Или же ее ведут гораздо искуснее, нежели вчера. Но, быть может, вмешательство Марка и вправду осадило Уорик и Блейка?

Элен отыскала улочку, где обосновалась контора адвоката Торна. Номер дома она позабыла, но вскоре ей на глаза попался треугольный флажок с каллиграфически выведенной фамилией «Клэйфорд». На звонок отозвался настороженный женский голос.

— Да?

— Здравствуйте. Я друг одного из ваших клиентов. Я бы хотела…

— Имя?

— Я предпочла бы не называть.

Последовала пауза, призванная донести раздражение, затем ответ:

— Второй этаж.

Дверь запищала.

Контора Стефани Клэйфорд располагалась через один пролет скрипучей перекошенной лестницы. Стены ее были увешаны мрачными бурыми акварельными картинами. Хоппер постучала. Через полминуты пришлось постучать снова, и только тогда дверь открыла миловидная девушка.

— Да? — она явно испугалась и даже невольно дернулась закрыть дверь, однако затем взяла себя в руки. Хоппер совсем позабыла о том, насколько непрезентабельно она выглядит.

— Мне нужно поговорить с госпожой Клэйфорд.

— Вам назначено?

— Боюсь, нет.

— Могу я передать ей причину вашего визита?

— Я предпочла бы обсудить это с ней лично.

— Подождите, пожалуйста.

Девушка закрыла дверь, но через секунду открыла снова.

— Без имени она вас не примет.

— Передайте, дело касается Эдварда Торна.

Секретарша опять скрылась. Но скоро дверь распахнулась.

— Госпожа Клэйфорд примет вас через минуту. Подождите здесь, пожалуйста, — девушка указала на небольшой жесткий диванчик в приемной.

При очевидном убожестве лестницы сама контора говорила о достатке. В одном углу комнаты с высоким потолком располагался письменный столик, само изящество, в другом стоял огромный шкаф до самого потолка, заставленный сотнями папок с выведенными карандашом фамилиями на корешках. Еще в приемной были два диванчика для клиентов и длинный журнальный столик. Высокая темная дверь возле стола секретарши вела, несомненно, в личный кабинет Клэйфорд.

Женщина, очевидно, была состоятельной. Одна из последних уцелевших из вымирающего вида богатых адвокатов. Нынче адвокатский заработок в основном держался на собственности. Воцарившаяся после Остановки неразбериха принудительных реквизиций, перераспределений, наследований и отчуждений предоставила благодатную почву для деятельности всем согласным с необходимостью придерживаться официальной линии.

Среди прочего премьер-министр похвалялся и тем, что британскую юриспруденцию катастрофа не затронула. Что ж, при взгляде под правильным углом утверждение практически не грешило против истины. Основная масса адвокатов по-прежнему имела дело с собственностью и смертью, всяческими хитростями разделяя добро мертвых и уберегая землю живых.

Хоппер попыталась завязать разговор:

— Много работы с утра?

Секретарша, однако, к болтовне оказалась не склонна, хотя и проявила вежливость:

— Пожалуй. Госпожа Клэйфорд освободится через минуту.

И действительно, на секретарском столе загудел селектор, и девушка проводила Элен в кабинет. Снова высокий потолок, снова изысканный письменный стол.

Адвокат Эдварда Торна оказалась высокой женщиной лет пятидесяти, одетой в светло-серый костюм. Она вышла из-за стола и пожала посетительнице руку, жестом указав на два кресла в углу.

— Вам предложили что-нибудь?

— Спасибо, я ничего не хочу.

Она кивнула.

— Натали, кофе для меня, пожалуйста. — Секретарша сделала книксен и удалилась. Проводив ее ласковым взглядом, Клэйфорд снова повернулась к Хоппер.

— Итак. Вам требуется адвокат.

— Не совсем.

— Наводящий вопрос, — улыбнулась женщина. — Прошу прощения. Почему бы вам все не рассказать?

— Спасибо. На днях умер мой друг, — как ни противно было Элен употреблять это слово, оно существенно упрощало изложение дела. — Насколько мне известно, вы представляли его интересы, — вялую улыбку Клэйфорд сменила маска вежливого, но равнодушного внимания. — Я говорю об Эдварде Торне.

— Понимаю, — маска не дрогнула.

— Вы действительно были его адвокатом?

После некоторой паузы женщина ответила:

— Да, действительно. Откуда вы его знали?

— Он преподавал мне в университете. Однако мы утратили связь. А вчера…

Хоппер выложила лишь основное, про больницу и дом. О фотографии даже не заикнулась, равно как и о предсмертных словах Торна. По сути, она не сказала ничего такого, чего бы не знала Уорик, — на случай, если Клэйфорд впоследствии передаст содержимое их беседы. Во время ее повествования в кабинет вошла Натали, поставила перед хозяйкой чашечку с кофе и молча удалилась. У самой двери, однако, обернулась и многозначительно взглянула на работодательницу. Та в ответ едва заметно покачала головой.

Покончив с изложением сокращенной версии событий, Элен нервно добавила:

— Я всего лишь пытаюсь разузнать о нем побольше. Надеюсь, вы понимаете.

Клэйфорд раскрыла блокнот и принялась медленно что-то писать авторучкой на кремовой бумаге, одновременно с этим говоря:

— Доктор Хоппер, я остаюсь адвокатом Эдварда Торна вплоть до полного выполнения его предсмертной воли. И посему моим единственным интересом является собственность Эдварда Торна, а единственным долгом — исполнение его пожеланий согласно упомянутому завещанию. Более я ничего не могу сказать вам о нем. Он мой клиент, вы — нет. Надеюсь, вы понимаете.

Она подвинула Хоппер блокнот. Выведенное витиеватым почерком послание гласило: «Подождите на лестнице». Элен подняла на нее взгляд, и Клэйфорд приложила палец к губам, после чего добавила:

— Кажется, вы разочарованы, но поймите, пожалуйста, я всего лишь выполняю свою работу. Если вы когда-нибудь обзаведетесь адвокатом, вы будете только признательны ему за скрытность касательно ваших дел, как поступаю в отношении своего клиента и я. Что-нибудь еще? — при этом она покачала головой.

И Элен механически ответила:

— Нет. Я все поняла. Прошу прощения за беспокойство, госпожа Клэйфорд.

— Натали вас проводит. Всего хорошего.

Клэйфорд нажала кнопку селектора, а затем подошла к каминной полке и открыла сигаретницу. Хоппер поднялась, и адвокат, достав сигарету, снова покачала головой и одними губами произнесла: «Одну минуту».

Элен ждала на лестнице, разглядывая выцветший набросок изнуренной лошади. Спустя минуту к ней присоединилась Клэйфорд, которая кивнула на картину:

— Ужасно, правда? Это всё домовладельца. Я охотно пустила бы их на растопку.

Она затянулась сигаретой и предложила Хоппер тоже. Та выжидательно смотрела на нее.

— Прошу прощения за спектакль. Могу лишь заверить вас, что следят не только за домом Торна.

— За вами тоже?

Клэйфорд кивнула.

— Обычно я прихожу сюда часов в семь утра. И вот вчера замок оказался взломанным. Так что за нами с Натали ведется наблюдение.

— С чего вы решили, что их интересует Торн?

— Немногое пропавшее — бумаги лежали у меня на столе — касалось именно его. Они по-идиотски попытались прикрыть свой интерес и прихватили еще кое-какие папки, но все и так было очевидно. Хорошая новость в том, что им не удалось отыскать его личное дело.

— Почему же?

— Я как раз прихватила его домой для изучения, — улыбнулась адвокат. — Из больницы меня известили о его смерти, вот я и решила ознакомиться с его завещанием. Я восхищалась Торном.

— Зачем им личное дело?

Клэйфорд пожала плечами.

— Мои клиенты из тех, что требуют деликатного подхода. У кого неофициальная вторая семья, у кого опека над детьми, о которых новая жена и не догадывается… Самое главное, я помогаю людям с их имуществом, порой незадекларированным. Старикам, например, нелишне владеть клочком земли.

— И у Торна имелось что-то подобное?

Адвокат принялась изучать потолок.

— А откуда мне знать, что вы не из службы внутренней безопасности?

— Если я оттуда, то общаюсь с вами чересчур обходительно.

— А если вы не оттуда, моей практике и свободе придет конец, когда они за вас возьмутся. Судя по вашему виду, кстати, это уже произошло.

Она выпустила дым к потолку, затем снова посмотрела на Хоппер.

— Так почему вы о нем расспрашиваете?

— Я всего лишь хочу узнать, что они ищут, вот мне и пришло в голову, что Торн доверил вам что-то на хранение. Не было ничего такого?

Клэйфорд покачала головой.

— Он был, можно сказать, уникальным клиентом. Если у него и имелись секреты, то он предпочитал их мне не сообщать. Не удивлюсь, если он нанял меня просто в качестве ширмы. Его досье — само воплощение безупречности.

— И как вы поступите с его завещанием?

— Оставлю на столе, а в случае звонка полиции окажу им полнейшее содействие, — женщина снова уставилась на картину. — А потом, где-нибудь спустя неделю, после того как громогласно докажу на своем рабочем месте собственную невиновность, вызову электрика на предмет проверки нежелательных присутствующих на моих встречах.

Элен решила рискнуть:

— У Торна имелось кое-что, что он хотел мне передать. Если так оно и было, если я не ошибаюсь, вам, случайно, не приходит в голову какое-то другое подходящее место?

— Однажды он поинтересовался насчет наших мер обеспечения безопасности для хранения мелких предметов. Я все ему расписала, однако предложения он не принял.

— Когда это было?

— Пятнадцать лет назад.

Именно этот ответ Хоппер и предвидела. Примерно тогда Торна изгнали из правительства. Она снова задумалась о загадочной коробке. Возможно, он подумывал спрятать ее у адвоката.

— Спасибо вам за помощь.

Клэйфорд двинулась было к двери, но вдруг остановилась.

— Свою визитку я вам не предлагаю. Надеюсь, вы меня поймете. Удачи.

Перешагивая через две ступеньки своими длинными ногами, угловатыми движениями наводившими на мысль о шатунах колес паровоза, женщина удалилась.

На улице, после прохлады офисного здания, Хоппер словно угодила в нагретую печь; дверная ручка вполне ощутимо обжигала ладонь. Народу на улицах основательно прибыло.

Элен вернулась в кафешку — поднимающее настроение уютное местечко с оранжевыми стенами и изящным изогнутым прилавком из стекла, и снова заказала кофе. Ей нужно было сосредоточиться.

Предложив денег хозяину, она получила разрешение воспользоваться телефоном и набрала номер «Таймс».

— Дэвид?

— Да? — лаконично отозвался он.

— Есть минутка?

— Да. Но у нас только закончилась летучка. У меня дел по горло.

— Прости, что отрываю. Эта линия безопасна?

— Ничто не совершенно. Хотя эта вполне надежна.

— Мне хотелось бы, чтобы ты разузнал еще кое о ком.

— Продолжай.

— Зовут Томас Гетин. Работал при министерстве внутренних дел, еще под началом Торна. Потом перешел в службу безопасности. Это произошло пятнадцать лет назад.

— Что-нибудь еще?

— Сейчас ему около сорока пяти. А тогда был помощником Торна. Всех остальных уволили вместе с Торном, но его — нет. Мне кажется, он может оказаться полезен.

— На наши звонки и расспросы о послужном списке высокопоставленных правительственных чиновников всегда косо смотрят. Начну с общих регистрационных сведений. Потом, наверное, покопаю еще кое-где.

— Спасибо. Пригодится любая информация. А чем ты так занят, если не секрет?

— Ох, да чем только не занят. В Мидлендсе движуха. Еще у американцев что-то происходит. За последний месяц Давенпорт наведывался к ним трижды. И Гарри вот пропал.

У Элен защемило в груди.

— Пропал? — При обыске у нее в сумке нашли записи Гарри для некролога Торна. Наверно, из-за них-то его и арестовали. О боже, боже.

— На работе не появлялся, — продолжал Дэвид, — жена его тоже не видела. Причем такое поведение совершенно не в его духе. Так что с некрологами у нас жопа, — мрачно подытожил он.

— С ним все будет в порядке?

Должно быть, в ее голосе прозвучало отчаяние, потому что Дэвид обеспокоенно переспросил:

— Ты о чем?

Хоппер не могла рассказать ему по телефону. Вообще-то с ее стороны было глупо даже упоминать Гетина.

— Мы можем встретиться?

— Да говорю же, у нас тут аврал.

— Пожалуйста, Дэвид. Это важно.

Молчание.

— Хорошо. Встречаемся в Риджентс-парке, — он резковато назначил время и повесил трубку.

После некоторого препирательства с телефонисткой насчет звонка за пределы страны ей удалось связаться с платформой. Ответил Швиммер, и Элен попросила его позвать Харва, несколько сконфузившись от подобной наглости в адрес начальства. Хмыкнув, тот послал кого-то за Харвом на палубу.

— Привет, Хоп. Какие новости?

Она рассказала о разгроме в доме Торна и своем аресте, умолчав, однако, об избиении. Харв присвистнул.

— Черт. Возвращаешься?

— Нет, остаюсь.

— Зачем?

— Надо. Еще на несколько дней, — пока ей не хотелось говорить ему, что ее уволили. Как и верить в это самой, впрочем. — Но у меня есть один вопрос. Ты сейчас один в кабинете?

— Ага. Швиммер куда-то смылся.

— Можешь сейчас посмотреть кое-что в вахтенном журнале?

— Погоди… — воображение Хоппер живо нарисовало, как он тянется на верхнюю полку, где Швиммер обычно хранил журнал. — Ага, взял.

— А теперь можешь сказать по дате, кто тогда дежурил?

— Ну конечно.

Она назвала время и день звонка Торна на платформу.

— Тем утром на вахте стоял… так… да сам Швиммер и стоял.

— Значит, это он не позвал меня к телефону, когда звонил Торн.

— С чего ему так поступать?

— Откуда мне знать. И непонятно, почему эта Уорик все-таки повезла меня на встречу с Торном, если раньше ему не позволили связаться со мной. Бессмыслица какая-то, — Элен прижалась лбом к стене.

— Возвращайся-ка ты домой, Хоп. Продолжай заниматься своей работой. Кто бы и что бы там ни мутил, не стоит тебе рисковать, — в голосе Харва звучала искренняя озабоченность, что тронуло Элен. Если по окончании своего расследования она все-таки вернется на платформу, будет воспринимать его и их отношения более серьезно, пообещала она самой себе.

— Не могу объяснить, Харв. Но я должна пока остаться.

— Что думаешь предпринять?

— Пока не знаю, — ответила она после некоторой паузы. Как бы ей ни хотелось рассказать ему, сделать этого она не могла из опасений, что входящую линию платформы прослушивают.

— Ага, — из трубки донеслось отдаленное шарканье. — Слушай, Швиммер возвращается. Мне лучше пойти.

— Спасибо, Харв. За все.

— Береги себя. — Линия отключилась.

К горлу у нее подкатил ком. Она представила себе, как гипотетический агент на линии делает в журнале отметку о ее слабости: «Похоже, расчувствовалась». Снаружи постепенно стихал лондонский час пик. Внезапно Хоппер охватила усталость. У нее нет ни дома, ни работы, негде даже укрыться. Она осмелилась выступить против сил, с которыми тягаться ей просто не по плечу. А насчет того, что же хотел показать ей Торн, у нее одна-единственная зацепка.

Если только она не отыщет старого коллегу Торна, Томаса Гетина.

Была ещё только половина одиннадцатого. Самое время наведаться в книжный магазин, куда Торн звонил в последний день своей свободы, перед больницей. Возможно, его владелец, Фишер, что-то знает и сумеет помочь. Хоппер осторожно вышла на улицу, посматривая по сторонам на предмет подозрительных лиц.