Великая и священная война, или как Первая мировая война изменила все религии

В сентябре 1916 г. Д. У. Гриффит снял фильм «Нетерпимость», который до сих пор изумляет зрителя своими предвидением и философией. Гриффит показал в нем нетерпимость на протяжении всей истории человечества (от древнего Вавилона и времени Иисуса Христа до религиозных войн в Западной Европе) и перебросил мостик к современным Соединенным Штатам. Он считал, что самыми кульминационными эпизодами в истории, которые очень похожи друг на друга, являются падение Вавилона и распятие на кресте Христа. Последний он даже уподоблял окопной трагедии на Западном фронте. После того как на фронте начались эсхатологические видения, война вскоре закончилась. Солдаты стали видеть на небе ангелов и пришли к выводу, что война приведет к вселенскому миру между народами. Нетерпимость, которая породила эту войну, одновременно вызвала в людях знакомые им идеи Апокалипсиса. (Падение Вавилона — ключевая тема в книге Откровения)[199]. В фильме утверждается, что Европа подверглась военной резне из-за божественного гнева, и спасти ее мог только Бог. Тема эсхатологии, которой проникнут весь сюжет фильма «Нетерпимость», была очень популярна в Европе и Северной Америке.

Можно сколько угодно осуждать церковь за то, что она так быстро стала поддерживать официальную пропаганду войны, но за ее действиями, прежде всего, скрывалась многовековая культурная традиция, которая не утратила своего значения и влияния к 1914 г. Даже, когда стали разрываться первые бомбы, западноевропейские общества по-прежнему верили в тысячелетние предсказания Апокалипсиса и представляли начавшуюся войну как вселенскую борьбу. Широко распространившиеся апокалиптические идеи представляли также и некоторую опасность для правительств и официальных церквей. На первый взгляд, можно было бы подумать, что эти идеи даже чем-то выгодны им, так как мобилизовали людей на войну. Верующие в Армагеддон были очень мужественными воинами, они становились «воинством Бога», и это оправдывало все их жестокости, ибо они сражались за Иисуса Христа. Отсюда частое упоминание в Новом Завете Слова Божия, которое острее меча обоюдоострого. Люди, которые верили в конец света, были убеждены в том, что они не только выживут, но и спасут весь мир вместе с их земными правительствами[200].

Конец света

Христиане очень любят книгу «Откровение Иоанна Богослова» за ее красочное изображение конца мира, после которого начинается Царство Божье на земле. В протестантизме и католицизме книга «Откровение» считается самой важной, где показана новая точка отсчета в истории. Но в разные исторические эпохи апокалиптическая идея по-разному интерпретировалась верующими: от признания до полного отвержения. С XIX в. она вновь вошла в моду, особенно после крушения традиционного общества и построения городской индустриальной культуры. Но люди не успели еще дождаться никаких перемен в своей жизни, как грянула большая война[201].

В конце XIX в. в английском протестантизме стала преобладать теория, что конец света уже был на земле до пришествия Христа. Один из наиболее влиятельных теологов того времени, который обсуждал тему Судного дня, был англо-ирландский проповедник Джон Нельсон Дарби, основатель теории диспенсационализма[202]. Согласно его представлениям, в Библии последовательно представлены периоды, в которые Бог заключает конкретные соглашения с человечеством. Кошмары военных и природных катастроф в различные исторические эпохи являются постоянными спутниками человечества до прихода Тысячелетнего царства Иисуса Христа. (Дарби популяризировал и другую идею современности — все верущие в Иисуса Христа будут спасены и вознесутся в канун апокалипсиса.)[203]

Широкому распространению диспенсационализма в мире способствовало издание в 1909 г. комментариев к Библии американского теолога Сайруса Скоуфилда. Эти комментарии Скоуфилд написал почти ко всему тексту Библии, снабдив их обильными аннотациями и перекрестными ссылками. Он утверждал, что любая книга Библии представляет собой последовательную теологическую систему, которая всегда заканчивается упоминанием об Армагеддоне и приближающемся конце света[204].

Основные принципы

Дальнейшее распространение апокалиптических идей связано с различного рода движениями, появившимися в начале XX в. не только в США и Великобритании, но и в западноевропейских империях. В 1904 г. в Уэльсе было христианское пробуждение, в 1906 г. в Сан-Франциско землетрясение. Ав 1903 г. в Лос-Анджелесе началось возрождение движение пятидесятников, миссионеры которого вскоре покорили весь мир. Хотя основу вероучения пятидесятников составляют книги Нового Завета, история создания этого нового движения связана с одним пророчеством из Ветхого Завета: «И будет в последние дни, говорит Бог, изолью Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши, и юноши ваши будут видеть видения, и старики ваши будут видеть сны».

Автор пророчества говорит о чудесах, которые можно увидеть и почувствовать только в самом себе, но видевший их обязан провозглашать другим ниспосланную через него волю Бога. Именно поэтому среди пятидесятников так много различных течений и направлений, которые совершенно по-разному интерпретируют представляемые ими сверхъестественные чудеса, используя для этого особые формы экзальтации, язык и отношения друг с другом. Сторонники пятидесятников очень скоро организовались в международные союзы и организации, наподобие хорошо известной «Ассамблеи Бога», образованной в 1914 г.[205]

Но религиозный бум в мире делали не только пятидесятники. В России, Западной Африке и других регионах мира в годы Первой мировой войны христианские церкви переживали мощные трансформации и перерождения, но самые революционные из них произошли в Соединенных Штатах. Бурное евангельское возрождение в этой стране нашло подтверждение в легендарных гимнах — «Старый крест» и «В саду». (Оба были написаны в 1912 г.) Проповедники этого движения заявляли о крови и искуплении, жертве и национальной справедливости, а также стремились твердо стоять на позициях национальной, культурной и политической самобытности. Активисты движения смело вмешивались в светскую политику, проводили кампанию по введению в общественную жизнь религиозной этики и выступали против спиртных напитков. Всемирная миссионерская конференция, проходившая в 1910 г. в столице Шотландии Эдинбурге, породила надежды на обращение мира в христианство в течение одного поколения, что создало бы условия для пришествия Христа. Уже в 1918 г. многие наблюдатели отмечали, насколько сильно расширился ареал распространения Библии на Американском континенте[206].

Американский проповедник Билли Сандей, охарактеризовал Первую мировую войну очень просто — «как выставленный счет (кайзера Вильгельма) Вудро (Вильсону), Германии против Америки, ада против небес». Даже американский квакер Джон Л. Карвер восторженно восклицал: «Эта война является бескорыстной жертвой, отданной за спасение человечества». Но такая риторика не могла повлиять на основную линию, проводимую церковью в эти годы. В мае 1918 г. 25 тысяч верующих, главным образом баптисты и пресвитериане, посетили конференцию в Филадельфии, посвященную теме Второго пришествия Иисуса Христа. Самые ретивые из верующих вынуждены были согласиться с большинством евангелистов и принять их точку зрения по всем обсуждаемым на конференции вопросам. В 1918 г. известные в это время лидеры протестантского духовенства достаточно подробно исследовали вопрос: «Является ли кайзер антихристом?» Большинство из них отвергли мнение, что кайзер — антихрист, несмотря даже на то, какие злодяния он совершил; Вильгельм потерпел неудачу, заявляли они, а библейское пророчество осталось неосуществимым. Но бурные обсуждения этого вопроса показали, насколько централизованно такие проблемы обсуждались в том критическом году[207]. Эти дебаты о кайзере Вильгельме встревожили светские власти, которые стали считать это совершенно надуманной темой. Если в 1918 г. светская власть были заинтересована в любой подрывной деятельности и саботаже против Германии и многое поощряла в деятельности церкви, то теперь такая теологическая постановка вопроса казалась ей небезобидной. Это касалось, прежде всего, апокалиптических сочинений Чарльза Тейза Расселла, американского религиозного деятеля, который вначале был секретарем и главным бухгалтером, а с 1884 г. президентом «Общества Сионской сторожевой башни, Библии и трактатов» (в будущем оформившееся в новое религиозное направление — Свидетели Иеговы). Движение потратило десятилетия на то, чтобы постоянно предупреждать людей о надвигающемся конце света; самой последней датой, когда это произойдет, они называли 1914 год.

Переживая за неисполнение своих пророчеств, последователи Расселла направили свое внимание на осуждение официальных властей и стали пропагандировать крайне националистическую доктрину, одновременно осуждая Первую мировую войну. Некоторые ученые считали, что немецкое правительство финансировало все публикации этого движения, ибо было непонятно, почему они были распространены во всех армиях воюющих держав. По американскому закону, лица торговавшие книгами, изданными этим движением, подвергались судебному преследованию и получали длительный тюремный срок, а последователи Расселла приравнивались к шпионам[208].

Начало апокалипсиса

Поскольку диспенсационализм имел такое сильное влияние на весь XX век, в корне поменялась конфессиональная картина и всей англо-американской религиозной истории. Но спекуляция на идее конца света вышла далеко за пределы Соединенных Штатов, особенно после войны, и нисколько не ограничилась только евангельскими понятиями. Германия также демонизировала своих врагов с помощью апокалиптической терминологии. Немцы в интерпретации Апокалипсиса не имели себе равных, достаточно упомянуть Клауса Вондунга и его «Апокалипсис 1914 года». И если у американцев был проповедник Билли Сандей, то у немцев был баварский поэт и писатель Людвиг Гангхофер, едкий националист правого толка, который первым назвал Англию «Вавилонской блудницей»[209].

Апокалиптические ожидания процветали и среди католиков, которые в 1914 г. представляли больше половины всего христианского мира. Хотя католики, в отличие от протестантов, не имели таких обширных средств и методов в своем пропагандистском арсенале, у них были некоторые идеи, с помощью которых они могли объяснять таинственные числа и действующих лиц в книге «Откровение»; так, например, они открыли образ Девы Марии. Понимая «женщину облеченную в солнце» как Деву Марию, католики далее связывают с ней конец света, поскольку ее появление в тексте является самым таинственным и фантасмагоричным местом всей книги. С ней также связана небесная война, которую ведет архангел Михаил со своими ангелами против красного дракона[210].

Преданность католиков Деве Марии процветала всегда, и празднику в ее честь придавали вселенское значение. Хотя самое известное явление Девы Марии произошло в 1858 г. во французском городе Лурде, было также не менее известным явление в 1846 г. на горе Ла-Салетт около Гренобля. Основной формат этого случая всем уже известен — Дева Мария явилась двум пастушеским детям и совершила чудо. Но объяснения детей о явлении им Богородицы были оспорены, и данное событие стало знаменательным намного позже. Смысл всех этих явлений Девы Марии заключался в том, что она обеспокоена ужасными грехами, которые сокрушили этот мир, и если он не будет исправлен, человеческие преступления вызовут божественное наказание. К началу XX в. верующие в явление Девы Марии на горе Ла-Салетт также считали, что оно было пророческим, так как предсказало много современных катастрофических мировых событий, а именно: измену людьми своей вере, распад церквей, социальные перевороты, разрушение Парижа и других мегаполисов[211].

В такие предсказания католики верили с 40-х гг. XIX в., еще до чуда на горе Ла-Салетт во Франции, но больше всего стали верить в них во время мировой войны. Одним из наиболее известных католических писателей Франции был Леон Блуа, известный своей книгой «На пороге апокалипсиса», которую он издал в 1916 г. Подобно Клоделю, Блуа видел в Германии проявление антихриста, а немецкие войска считал апокалиптическими силами[212].

Французские чудеса и пророчества стали широко известными в мире благодаря роману испанского писателя Висенте Бласко Ибаньеса «Четыре всадника Апокалипсиса», впервые опубликованного в 1916 г. и ставшего литературным триумфом знаменитого чуда на Марне. Из-за своего антигерманизма роман был вскоре переведен на английский язык и опубликован в 1918 г. В Соединенных Штатах первый тираж этого романа вышел в количестве 500 тысяч экземпляров и сразу стал бестселлером. Но для Висенте Бласко Ибаньеса апокалипсис был больше, чем просто синонимом массового разрушения.

Поклонение Имени Бога

Православные христиане также почитали книгу «Откровение Иоанна Богослова». Но православные церкви никогда не приписывали ей такого значения, как их западные конкуренты, считая ее ниже по статусу других канонических книг, хотя и они испытывали ее влияние — особенно в начале XX в., когда в России наблюдалась самая настоящая кульминация мистических и мессианских идей.

Чтобы изобразить в своем романе всплеск мистицизма в мире, Висенте Бласко Ибаньес специально ввел героя русского происхождения, что напоминает романистику 70-х годов XX в., также посвященную мистике, в которой часто изображали индийского гуру.

Религиозное возрождение в России породило многочисленные экстремистские секты, которые одновременно занимались и исследованием мистических истин. Например, одна из них напоминала западноевропейских пятидесятников, и разница от них была лишь в том, что в ней придавалось большое значение власти харизматичного лидера. Начиная со Средневековья, православные мистики стремились достичь экстатического союза с Богом посредством многократного повторения его сакральных имен. В начале XX в. это движение претерпело многие трансформации и приняло название «Имяславие»[213]. «Имяславие Иисуса Христа дает помощь при болезни и изгоняет демонов», — заявляли в 1913 г. восставшие монахи русских монастырей на горе Афон. Из-за страха широкого распространения этого движения российские власти послали канонерки с морскими пехотинцами штурмовать святой Афон.

Движение поклонников Имени Бога, несмотря на всю свою противоречивость, оставило глубокий след в российской культуре. Оно ненадолго возродилось во время большевистской революции, но этого времени было достаточно, чтобы осуществить раскол Российской церкви, от которого она не оправилась до сих пор[214].

Когда Россия вступила в войну, ее религиозный мир был удивительно един и спаен со светской властью, что считалось залогом божественного предвидения ее великой судьбы. Изображая надежды и чаяния людей в стихотворении «Июль 1914», Анна Ахматова — возможно, самый великий поэт этой страны — изобразила паломника-пророка, который восклицал:

Вера предлагала надеяться в это тяжелое время на то, что

Когда москвичи наблюдали солнечное затмение в августе 1914 г., о нем, как о небесном знамении, писали все газеты. Это стало популярной темой всех театральных представлений в городе. В сентябре 1914 г. Богоматерь с Младенцем, по общему мнению, стала самой популярной святой, творившей чудеса, особенно накануне нападения немцев на русскую армию около Августово[216].

Русские православные, как и западные христиане, также занимались пророчествами и очень красочно описывали кошмары апокалипсиса, нисколько не уступая в этом американским евангелистам.

Наиболее известными русскими авторами, внесшими весомый вклад в данную тему были Владимир Соловьев и его учитель Федор Достоевский. Самой апокалиптической книгой Федора Достоевского является его роман «Братья Карамазовы», а у Владимира Соловьева — «Краткая повесть об антихристе», написанная им в 1900 г., где он предсказывает ближайшее будущее Европы, которая будет вскоре занята смертельной борьбой с исламским миром и старыми феодально-крепостническими монархиями. И в этот мировой хаос приходит библейский антихрист. Русские предсказали пришествие антихриста ранее, чем европейцы. А среди других известных предвидений российских ортодоксов стало возрождение антисемитизма, который получил широкое распространение после войны[217].

Русскому православному верующему не представляло никакого труда вообразить кайзера Вильгельма в виде антихриста. На одном плакате 1914 г. мы видим изображение огнедышащего чудовища в виде дракона, у которого семь коронованных человеческих голов, внизу надпись — «австронемецкая змея». Изображение чудовищного животного было вдобавок алого цвета, что ясно указывало на немецких и австрийских королевских лидеров, к каждому из которых также давались различные богохульные комментарии, взятые из 17-й главы Откровения Иоанна Богослова. Художник постарался мистически развить символику чисел добавлением цифры семь, что означало количество главных территорий, составлявших империю кайзера Вильгельма. Антихристом называли кайзера Вильгельма и в одном российском фильме, в котором были показаны все злодеяния, совершенные им в этой войне[218].

Мечты о конце света

Эсхатология была широко распространена у многих народов мира. Апогей пророчествования о предстоящем апокалиптическом сражении приходится на отрезок времени между 1906 и 1912 гг., когда в обществе началась паника после событий в Боснии, Марокко и других местах. При всей традиционной однотипности этих пророчеств им также было свойственно и стремление предугадать новые прогрессивные тенденции, проявившиеся со всей силой лишь в начале XX в. Именно в это время появляются многочисленные движения в изобразительном искусстве, театре, кино, такие как кубизм, футуризм, символизм, дадаизм и экспрессионизм. Удивительно то, что все они появились одновременно до начала Первой мировой войны. Духовные операторы общества наперед знали, что будет война со всеобщей мобилизацией и что многие люди погибнут в ней. Однако они все равно поддерживали радикальных или антиклерикальных художников и писателей, которые в своих произведениях изображали различные фантасмагории на темы библейского апокалипсиса. Эти новые движения были своеобразными культурными иконоборцами, которые открыли новую эру в искусстве, литературе и музыке, а темами их стали персонажи Библии и церковная литургия[219].

Образы апокалипсиса настолько были яркими и впечатляющими, что трудно было провести четкую грань между религиозной доктриной и культурным модернизмом. Так, авангардист Георг Гейм — героический молодой поэт, представитель немецкого экспрессионизма — написал поэму «Война», в которой изобразил настоящий апокалиптический кошмар. Для Гейма, написавшего эту поэму около 1911 г., война представлялась в виде спящего чудовища, которое внезапно просыпается и испепеляет мир, как Гоморру, в адском огне. Несмотря на то, что это было всего лишь поэтическое произведение, оно стала в каком-то смысле пророчеством, так как было написано за три года до войны. Среди художников-экспрессионистов был известен Людвиг Мэйднер, получивший признание своими картинами горящих домов, из серии апокалиптических пейзажей. Сам Мэйднер заявлял в 1912 г.:

Россия тем временем осуществила свое видение модернизма, показав апокалипсис города во всей его мощи. В 1912 г. был опубликован модернистский роман «Петербург» писателя Андрея Белого, оказавший огромное влияние на современную литературу, в том числе на писателей Джойса и Пруста. Последние написали свои известные произведения лишь в 1916 г. Интерес к апокалипсису у Андрея Белого был вызван его увлечением оккультизмом и многолетним знакомством с австрийским оккультистом Рудольфом Штейнером. В его романе изображается довоенный Санкт-Петербург, жители которого со страхом ожидают надвигающуюся на них катастрофу. Этот город хотя и находится под защитой ангелов, но дьявол рыщет по его улицам, а люди боятся, что будут завоеваны новой азиатской ордой. Статуя медного всадника — распространенный символ — очевидно один из четырех всадников Апокалипсиса. Только шепотом персонажи Андрея Белого могут обсуждать «Второе пришествие Иисуса Христа». Петербург — город, переживающий конец света[221].

Хотя Андрей Белый не был знаком с художником Василием Кандинским, их творения напоминают друг друга во всем. В 1912 г. Кандинский редактировал легендарный альманах «Синий всадник», который историки культуры оценивают как эпохальное явление в европейском модернизме, как творческое соединение немецких и российских художников. Именно поэтому мы больше не видим религиозной подоплеки в названии картины «Синий всадник», так как это название стало одновременно названием модернистского движения в немецком экспрессионизме, возникшего после протеста поклонников Кандинского, которому не разрешали демонстрировать свои картины. Это стало апогеем европейского модернизма. Один из основателей этого движения Франц Марк в 1913 г. стал рисовать только животных, но обязательно в синем цвете. Так ему виделось приближение мировой войны. Внизу холста он помещал изречения из буддистских текстов, например такого содержания: «и появилась пылающая агония». Во время мировой войны Марк стал использовать свою манеру изобразительного искусства для камуфляжа немецкой артиллерии, чтобы обезопасить ее от бомбежек вражеских самолетов. Сам художник погиб в битве под Верденом[222].

Модернистом в живописи была русская художница Наталья Гончарова, создавшая в 1910 г. ошеломляющее изображение архангела Михаила, главу всех ангелов, которые вместе с ним принимают участие в заключительном сражении апокалипсиса. И хотя Гончарова была настоящим художником-авангардистом, все ее работы выполнены в традиционном стиле русского изобразительного искусства. В 1915 г. она специально готовила декорации для балета Сергея Дягилева «Литургия», во время которого над сценой парили нарисованные ею на больших холстах древние шестикрылые серафимы, и все это сопровождалось духовными песнопениями из литургии Православной церкви[223].

Во всем этом мы наблюдаем не только влияние традиционной веры, но и современного оккультизма. Другим известным авангардистом в России был знаменитый композитор Александр Скрябин, ярый приверженец теософии, о которой мы будем говорить ниже. Перед войной Скрябин поставил свою великую мистерию, не имевшую по своим затратам ничего подобного ранее, но прославившую его во всем мире еще и тем, что она впервые в истории человечества была сыграна в предгорьях Гималаев[224].

Вдохновение

Своеобразная трактовка Библии авангардистами нисколько не вызывала отрицательного отношения церкви, наоборот, она весьма охотно с ней соглашалась. Часто наблюдается трансформация традиционных религиозных представлений с новыми идеями и мыслями. И это можно проследить в творчестве и деятельности некоторых наиболее известных культурных и политических лидеров этого времени.

Бум оккультизма и мистицизма стал явлением целого поколения, несмотря на то, что они были связаны с явлениями, которые на первый взгляд казались примитивными или иррациональными. XIX век был эрой воинствующего прогресса и борьбы рационализма с отжившими идеологиями, но с 90-х гг. этот прогресс подвергся сильным нападкам. Стали появляться новые подходы в научных исследованиях, наподобие «витализма», главная идея которого заключается в том, что живущий организм функционирует совершенно по другим законам, а не по тем, которые открыли ученые-материалисты — физики, химики и биологи. Некоторые теоретики этого нового направления в науке постулировали более высокие принципы жизни и энергии движения. Примененный к обычной жизни, витализм вместо научного эксперимента возвеличил интуицию, внутренний импульс, что было псевдонаучно. И если сила жизни теперь не зависела от тела, то, соответственно, и смерть отдельного индивидуума была лишь новой формой жизни. Художники и писатели с энтузиазмом ухватились за эту идею и стали искать вдохновение в неевропейских культурах, что стало причиной глобализации Западной Европы. Известные шедевры XX в. — от картин Пикассо до балета «Обряд весны», поставленного в 1913 г. Стравинским, — всего лишь примитивные подделки под великое искусство[225].

Но за всеми этими новыми идеями и культурными веяниями в действительности стояли тайные политические силы, которые сами нисколько не отрицали достижений науки и техники, осуществленные в XIX в., но только хотели присвоить их себе. Наука, открывшая тайну электромагнитных сил, радиоволн и радиоактивности, больше не нуждалась ни в каком мистицизме и иррационализме. Ученые также познали тайну атомного ядра и доказали его бесконечную делимость. И после такого научного прогресса спиритизм обрел новую силу, а спиритические сеансы теперь стали транслироваться по радио[226].

Интерес к этой теме настолько был силен, что культурные обозреватели даже утверждали о фундаментальном изменении человеческого сознания, и это мнение не подвергалось сомнению вплоть до 70-х гг. XX в. В 1910 г. вышла статья американского журналиста Рея Стэннарда Бейкера под названием «Духовное волнение», где заявлялось, что старый материализм умер, и поэтому люди повсеместно увлеклись мистицизмом. Им нужна новая духовная пища, от которой теперь не отказывались даже такие рационалисты, как Уильям Джеймс, говоривший по этому поводу в 1907 г.:

Его слова в полной мере применимы и к Западной Европе, где наблюдались те же самые процессы[227].

«Духовное волнение» нашло глубокий отклик у членов известного в то время теософского общества, основателями которого являлись мыслители-модернисты и творческие лидеры по обе стороны Атлантики, которое вскоре стало источником всех других современных тайных обществ. Первоначально теософия, как англо-американская смесь, была создана в 70-х гг. XIX в. Еленой Блаватской — еще одним известным российским гуру. Глубоко проникнув в тайны индуизма и буддизма, она утверждала, что получила от древних исчезнувших цивилизаций неизвестное никому знание, которое отрицают ученые, так как оно доступно только через видение и транс. Представители теософии являются, таким образом, носителями древнейшего знания, недоступного ортодоксальным ученым из-за того, что они отказываются верить, как они говорят, в сказки, а признают лишь результаты своего научного опыта, который не подтверждает существование цивилизаций, о которых заявляют теософы. Ученые выступают также за открытый Чарльзом Дарвиным закон естественного отбора и не признают превосходство одной расы над другой.

Сторонники теософии считают, что все исчезнувшие цивилизации погибли в результате катаклизмов, которые в истории происходили многократно. Теософия поэтому выглядит всего лишь мессианским учением, а ее харизматичные лидеры подобны Будде и его последователям — бодхисаттвам. Будда и Иисус были родоначальниками новых религий, и теософы подобно им мечтают создать новое учение, которое могло бы увлечь современных людей. Роберт Грэйвс отмечал, что участникам военных действий из-за необходимости в утешении и вдохновении был свойственен специфический вкус к книгам об Иисусе Христе. Во время этой войны наиболее популярной об Иисусе Христе книгой, от которой исходил мистический азиатский аромат, была «Ручей Керит», написанная в 1916 г. Джорджем Огастесом Муром. В этой книге пишется, что Христос выжил на кресте и стал членом общины ессеев и проповедовал среди иудеев. Апостол Павел потом пришел к Нему[228].

И Европе и Северной Америке новые идеи, трансформировавшие тысячелетние мифы и представления, привели к созданию многочисленных деноминаций, сект, тайных сообществ, а также слиянию теософских обществ с масонскими организациями.

Для американцев 1915 год был отправным для радикальных политических и общественных движений, которые в полную силу проявили себя в 1968 г. Это был год политических беспорядков и радикализации, гендерного освобождения, радикальных культурных экспериментов и новаторских форм расовой организации. Как и в 1968 г., 1915 год ознаменовался поразительным всплеском новых религий, оккультных и мистических сект. Именно в 1915 г. термин «Новая Эра» вошел в обиход, чтобы описать набор верований, очень похожих на верования конца XX в.[229]

И все эти мистические заблуждения людей и тайные псевдорелигиозные организации не были пустяками, так как они реально влияли на политику. Многие знают печально известную историю о Распутине, который использовал свою харизму и репутацию целителя для проникновения в семью российского царя. Действительно, все эти мистические увлечения были большим злом. Но было бы неправильно совсем сбрасывать со счетов этот мистицизм и не признавать его роли в психическом лечении людей во время депрессии. Психологи, начиная с Карла Юнга, уже исследовали, какие изменения происходят в личности человека после занятий им алхимией и оккультизмом. Не только евангелисты и католики, но и оккультисты могут быть озарены видениями и предсказывать конец света.

Однажды в 1914 г. спиритуалист Уэлсли Тюдор сказал: «Все по-прежнему сомневаются, а наступит когда-нибудь конец света? Но разве самый большой конфликт, который бушует сейчас в мире, не был предсказан тысячи лет назад?»[230].

Эта тема дошла до широких масс после того, как стали издаваться огромными тиражами книги о спиритизме и астрологии. Пропагандой данной темы занимался издававшийся в Лейпциге журнал «Основы оккультизма» — один из популярных в то время. В 1916–1917 гг., в самый пик войны, в этом журнале было опубликовано 200 статей по мистицизму, разнообразные пророчества известных провидцев, предсказания смерти разных людей, фантазии на различные темы, обзоры случаев телепатии, гипноза, вампиризма, писалось о духовном возрождении, язычестве северогерманских народов, алхимии. Вот, например, несколько заголовков статей, которые были напечатаны в этом журнале: «Что принесет война миру», «Кайзер и мировая война», «Война и оккультизм». В одном из разделов этого журнала под названием «Военные пророчества» публиковались статьи о судьбе Англии после войны, предполагаемое предсказание Нострадамуса о гибели британского корабля «Лузитания» 7 мая 1915 г.[231]

Другой мир

Нейтральная Швейцария иллюстрирует еще большее разнообразие религиозной мистической мысли. Германия высоко ценила Швейцарию не только за ее нейтралитет, но и за интеллектуальное развитие. В 1916 г. переселившиеся в Цюрих прогрессивные немецкие и австрийские художники создали модернистское течение дадаизм. Были в Швейцарии и другие деятели культуры, такие как основатель ортодоксального протестантизма Карл Барт, христианский социалист-радикал Леонард Рагац, иудей-ортодокс раввин Авраам Ицхак Кук, а также оккультисты — Рудольф Штейнер и Карл Юнг.

Насколько были талантливы эти выдающиеся представители швейцарской культуры, можно судить по тому значению, которое они приобрели в Западной Европе позднее. Хотя все они были автономны по отношению друг к другу, им было свойственно глубокое знание каббалы, с помощью которой они стремились проникнуть в глобальные проблемы современности. Интерпретации, которые они делали в отношении будущего союза государственной власти и религиозных организаций, были пророческими. Все они признавали падение гуманности в обществе, ограничение человеческой свободы и утрату наукой своих прежних позиций, а также всеобщее господство невежества среди населения. Каждый из них по своему представлял послевоенное устройство мира, которое в будущем в той или иной степени осуществилось в действительности.

Юнг в эти годы заявлял о том, как будут сильно влиять апокалиптические идеи на многих лидеров культуры, даже не связанных с церковью. В 1914 г. он переживал глубокий духовный кризис, связанный с увлечением теорией Фрейда, но больше всего из-за начавшейся войны. Юнг утверждал, что многократно имел видения о войне, в которых получал предупреждения о катастрофе. Первое видение было у него в октябре 1913 г.:

Живя в Цюрихе, Юнг занимался анализом своих прошлых лет жизни, одновременно обдумывая новую теорию бессознательного, отдавая на этот раз большее предпочтение коллективному бессознательному, что привело его к оккультизму и исследованию мистических знаний народов мира. В 1916 г. Юнг написал «Семь проповедей к мертвым» — по общему мнению — самое интересное произведение по психологии личности. Проповеди написаны в стиле древних сказаний и религиозных книг. Юнг, отказываясь от авторства, приписывает его древнему гностику Василиду, но это нисколько не мешает понять внимательному современному читателю, кто настоящий автор этого произведения. При близком знакомстве с произведением сразу понимаешь, что оно обращено к людям современного мира, так как рассказывает о проблемах, с которыми они живут в настоящее время[233].

Василид предсказывает о легионах призраков, которых и в самом деле было много в Европе, особенно в год битвы под Верденом. Василид-Юнг заявляет, что люди не понимают действительный мир и, прежде всего, Абсолюта, со всей его плеромой[234], которая выражена во всеобщей противоположности. В реальной действительности существует баланс сил всех противоположностей, но простые люди неосознанно искажают всё своими фантазиями, что приводит их к роковым ошибкам. Люди стремятся быть красивыми и хорошими и не понимают, что таковыми они станут тогда, когда одновременно будут и плохими, и злыми. Поэтому-то так трудно понять, что является правдой, а что ложью.

В 1914 г. фанатично настроенные европейцы начали крестовый поход против человечества ради справедливости, мира и правосудия, но подсознательно они высвобождали всё накопившееся в них зло, насилие и несправедливость. Лишь к 1916 г. стало ясно, какое политическое преступление они совершили. Мудрые люди всегда основываются на доводах своего разума в решении любых вопросов, а не на экспрессивном проявлении эмоций, они хорошо справляются с добром и злом в самих себе, базируясь на правильной логике жизни. Правда — не в разладе между добром и злом, а в их гармонии; Бог и дьявол всегда вместе, это две стороны одной медали.

Оккультная наука: Рудольф Штейнер

Рудольф Штейнер (1861–1925) является до настоящего времени самым гениальным и многогранным духовным учителем. Его таланты, кроме философии и мистицизма, проявились также и в других областях — медицине, образовании, театре, сельском хозяйстве. Рудольф Штейнер влиял на военную политику Германии не меньше, а может, даже и больше, чем протестантские проповедники[235].

Нет никаких сомнений, что философия Штейнера своим появлением обязана, прежде всего, теософскому движению, которое ко времени ее появления уже широко распространилось в Европе и Америке. Подобно другим современным ему философам, Штейнер построил свою концепцию на эклектизме древневосточных религий с западноевропейской философией и мыслил ее как альтернативу христианству[236].

Штейнер выделялся среди именитых немецких оккультистов своим пророческим даром, который очень пригодился политическим и военным лидерам Германской империи. Среди всех его приверженцев особенно выделялось семейство Мольтке, сыгравшее значительную роль в создании Второго рейха. Гельмут фон Мольтке был главнокомандующим немецкой армии, под его руководством она разбила армию Австро-Венгрии в 1866 г. и победила Францию в 1870 г. Его племянник Гельмут, ставший самым молодым военачальником в 1914 г., был одним из главных стратегов Первой мировой войны. Впоследствии он выступал против прихода Гитлера к власти[237]. Еще до Первой мировой войны это семейство стало заниматься оккультизмом, а молодой Гельмут даже являлся членом общества оккультистов и увлекался также масонством, трансцендентализмом, теософией и спиритизмом. В 1903 г. семейство Мольтке познакомилось с Рудольфом Штейнером, который был гуру для молодого Гельмута. Когда немецкая армия чуть не победила Францию в 1914 г., их главнокомандующий читал мантры, которые очень напоминали военный гимн современного немецкого богословия:

Для Штейнера, а возможно и для Мольтке, война была абсолютно необходима, чтобы, как утверждали они, изменить судьбу Европы. Западные и восточные народы они представляли себе в виде противостоящих друг другу вселенских сил. Западные народы они называли ариманическими силами (материалистическими и технологическими), а восточные народы — люциферическими (фантастическими и спекулятивными). Несмотря на внушающие страх названия, эти силы — всего лишь формы направления развития истории, которые были уравновешаны Иисусом Христом, примером чего служила для них Германия и Австро-Венгрия[239]. Как утверждал ранее Юнг, цель теперь состояла в том, чтобы как можно больше абсолютизировать эту иллюзию разделения. Мольтке только потому верил в неизбежность войны, что полагал — именно с ее помощью может наступить Второе пришествие Христа.

Влияние старого Гельмута Мольтке в европейских делах продолжилось и после его смерти, наступившей в 1916 г. По крайней мере так считал сам Штейнер. По словам известного британского государственного деятеля Раймонда Лоджа, авторитет Мольтке значительно вырос после его смерти. Умирающий Мольтке предлагал Штейнеру осуществить новые открытия и достижения в науке и технике, с помощью которых навсегда можно завоевать мир. В мае 1917 г. Штейнер вещал:

Такая причудливая историческая мистика могла бы положить начало зарождению новых технических средств войны, если бы Германия и в самом деле победила[240].

Вера и раса

Религиозное учение Штейнера, несмотря ни на что, носило прогрессивный характер, оно служило консервативным силам и милитаристам Германии. В конце войны один из военных руководителей Германии Эрих Людендорф, осуждая учение Штейнера, все-таки признавал его расовую мистику и неоязычество. Его жена была видным защитником расово-этнического язычества. В 1918 г. Людендорф, командуя последним большим наступлением немецкой армии против британских и французских войск, учредил специальный кодекс архангела Михаила. Он считал, что архангел Михаил с раннего Средневековья был заступником Германии, своего рода ее военным богом, и это сразу подняло патриотический дух немцев накануне нового контрнаступления на Западном фронте[241].

В других странах военные лидеры также интересовались мистикой Штейнера, но проявляли это тайно: например Алексей Брусилов — царский генерал, выигрывавший любые сражения для России в этой войне; позднее он перешел на сторону большевиков. Брусилов был настоящий мистик и последователь спиритизма, так как в жизни твердо следовал принципу — «нет никакой смерти». Он часто посещал спиритические сеансы. Генерал Брусилов увлекался теософией, был женат на племяннице Елены Блаватской[242].

В Англии поклонником мистицизма был генерал Джон Фуллер — военный противник Людендорфа, великий теоретик ведения боя с помощью бронированной и механизированной техники. Именно он командовал танковыми сражениями, которые и сделали главный перелом в этой войне. Его «План 1919», где он разработал до мельчайших деталей контрнаступление армий союзников в 1918 г., явился предтечей знаменитого блицкрига Германии во Второй мировой войне. Его идеи повлияли на таких немецких генералов, как Манфред Роммель и Гейнц Гудериан. Духовные запросы Фуллера были настолько разнообразны, что и сегодня вызывают большой интерес[243].

Мистицизм не был зависим от идеологии патриотизма и национализма, но практически они всегда в нем присутствуют из-за того или иного политического подхода к происхождению рас. Даже теософы, которые выступали за гуманность, также использовали расовую терминологию, когда говорили об арийцах. Штейнер всегда выступал против радикального национализма, которым был заражен послевоенный мир Германии, но в своем оккультном учении он вынужден был примкнуть к правым силам, которые возвеличивали лишь одну нацию и превозносили лишь одну расу. Некоторые его последователи стремились возродить германское язычество, с поклонением древним богам. Другие стали проповедовать немецкий образец христианства, что так ярко было представлено в музыке Рихарда Вагнера, особенно в его операх на сюжеты мифов о святом Граале и легендарном герое Парцифале[244].

В предвоенные годы различные общества занимались вопросами расовой теории, которые положили начало нацистскому движению в Германии. Самыми известными были «Люди» и «Кровь и почва», выступавшие за чистоту расы и крови. Австрийский писатель и эзотерик Гвидо фон Лист также придерживался подобных расовых идей и немецких языческих теорий, а во время летнего солнцестояния 1911 г. он основал мистическое тайное общество, названное им «Высокий культ Армана». В 1915 г. Ланц фон Либенфельс объединил теософию и антрософию с собственным специфическим учением — ариософией, или арийской мудростью. В 1912 г. Теодор Фритч — политический деятель, придерживающийся расизма, основал тайное общество «Немецкий орден», который впоследствии преобразовался в «Общество Туле». Именно из теософии и буддизма эти группы переняли индийскую свастику, изначально не имевшую с нацизмом ничего общего. Ланц фон Либенфельс рассматривал Первую мировую войну как эпическую борьбу немецкой расы с силами зла[245].

В Соединенных Штатах Америки в то время идеи вселенского и расового конфликта полностью трансформировались. Америка, вступившая в войну в 1917 г., не нуждалась ни в каких инструкциях и доктринах на счет жертвенности, чистоты крови или честности. Все годы войны, с 1915 по 1920 гг., в этой стране осуществлялась риторика господства белой расы, которой разрешалось убивать и линчевать все другие народы без исключения. И последователи всех оккультных обществ были подготовлены защищать ценности только белой расы. В 1915 г. американский кинорежиссер Д. У. Гриффит в фильме «Рождение нации» показал, как Северные штаты вновь спасают белое населения Южных штатов от негров с помощью Ку-клукс-клана. Этот фильм положил начало существованию Ку-клукс-клана как организации. Фильм призывал возобновить гонения против всех небелых людей в Америке, создав для этого настоящую мощную организацию.

Новый Ку-клукс-клан, наподобие западноевропейских тайных обществ, использовал теперь множество разных символов и единую униформу, имел строгую иерархическую структуру и специальный обряд посвящения в членство. Кульминационный момент всего театрализованного представления в этой организации заключался в том, что ку-клукс-клановец должен со свирепой жестокостью расправиться с человеком другой расы лишь ради того, чтобы подтвердить свою коренную приверженность арийской расе. И только пролитием чужеродной крови можно получить персональное, общественное и национальное спасение.

Мы можем сколько угодно сегодня спорить относительно долгосрочного значения всех этих тайных обществ и влияния теории заговора на исторический процесс, а также о роли «Общество Туле» в формировании мировоззрения Гитлера. Скорее всего, они придали лишь форму народившемуся вскоре в Германии новому политическому режиму.