Великий Бенин

Глава XXV Клятва Асоро

Увести каравеллу от опасных берегов оказалось делом нелегким. Гроза и ураганный ветер, начавшиеся под утро, задержали команду «поднять паруса». Только к полудню удалось миновать прибрежные болотистые воды и выйти в открытый залив.

Дул сильный встречный ветер. Каравелла с трудом продвигалась вперед, делая не более двух узлов в час. Тем не менее, погони ждать не приходилось, корабль был в безопасности.

Спустившись в свою каюту, капитан налил в чашу рому и принялся размышлять о столь бурно развивавшихся событиях последних дней. «Положим, все удалось — и мальчишка в моих руках. Что дальше? Самым разлюбезным делом было бы продать его в первом же порту или, привязав к шее камень, опустить на дно моря-океана. Но если об этом узнает Аффонсо, всемилостивейший король? Нет, придется везти мальчишку в Лиссабон и убедить Аффонсо, что пленение черного принца давало единственную возможность сохранить торговые отношения с Бенином. Надеюсь, его величество поймет, что Асоро в качестве заложника будет служить прекрасным средством для того, чтобы держать Бенин в руках. Если этот пьяница, их новый обба, взбунтуется, его всегда можно будет припугнуть живущим в Португалии младшим братом, которому был завещан бенинский трон».

Успокоенный собственными доводами, Сикейра, несмотря на ночь, проведенную без сна, почувствовал себя достаточно бодрым. Он хлебнул хороший глоток рома и вышел на палубу. День обещал быть ненастным. Ливень кончился, но небо до сих пор не прояснилось. Низким свинцовым шатром оно повисло над водой.

Сикейра подошел к тенту, под которым спал Асоро. Мальчик спал уже более полусуток, и капитан, которому надоело дожидаться его пробуждения, потряс его за плечо. По лицу Асоро пробежала едва заметная тень, его веки дрогнули, он широко раскрыл большие глаза и с удивлением посмотрел на капитана. Как видно, сон не вполне покинул мальчика, он приподнялся, оглядел палубу, знакомую ему до мельчайших подробностей, и снова перевел взгляд на Сикейру:

— Я сплю, сеньор капитан?

— Уже нет, — оскалив в улыбке острые зубы, ответил Сикейра.

— Тогда, значит, мне приснилось, что я приехал в Бенин и видел, как умирает мой отец, Великий обба Эвуаре?

— Нет, это не было сном. Твой обба умер.

Капитан некоторое время наслаждался растерянностью и изумлением Асоро, а потом сказал:

— Видишь ли, твой отец, умирая, решил передать трон тебе, но его подданные воспротивились этому. Во дворце и в городе начался мятеж. Тебя непременно убили бы, как убили твоего воспитателя Диего, если бы я не спас тебя, рискуя при этом жизнью. Пока ты мирно спал, не чуя беды, я велел моим молодцам притащить тебя сюда. «Санта-Инес» подняла паруса, не дожидаясь торжественных проводов, и не успеют смениться две луны, как ты снова увидишь Португалию.

В небрежном тоне капитана чуткое ухо Асоро уловило столько фальши, что мальчик мгновенно понял: его обманывают. Его каким-то неведомым путем принесли сюда и везут в Португалию в качестве пленника и раба. Чтобы проверить свои догадки, он грустно покачал головой и спросил:

— Скажи мне, сеньор капитан, что же случилось с начальником войск Уваифо?

— О, он встал во главе восставших и бегал по дворцу, ища тебя, чтобы умертвить на глазах твоего брата, которому продался.

«Ты лжешь, негодяй, и пусть дух моего великого отца вобьет эту ложь обратно в твою глотку», — произнес про себя Асоро. От горя и гнева его разум готов был помутиться. Но, собрав все мужество, он обуздал душившую его ярость и вежливо поблагодарил капитана за спасение. Сикейра был чрезвычайно обрадован тем, что так легко сумел провести мальчишку. Он потрепал Асоро по плечу и пожелал ему поскорее привыкнуть к мысли о необходимости пожить некоторое время в Португалии.

Когда капитан ушел, Асоро обхватил руками пылающую, как в лихорадке, голову и глухо застонал. Он был один среди коварных врагов. Они захватили его в ловушку, заперли в клетку корабля. Но ошибался сеньор капитан. Сын Эвуаре, наследник его власти, свободный бини не будет португальским рабом.

— Сто раз смерть, но не рабство, — вслух проговорил Асоро. — Смерть, но не плен, — повторил он еще раз слова, ставшие отныне его девизом. — Слышишь меня, дух Эвуаре, смерть я предпочту рабству, но, прежде чем я умру, я убью столько белых, сколько смогу. Услышь меня и ты, дух Диего: прежде чем я умру, я сделаю все, чтобы вернуть себе свободу.

Асоро подошел к борту корабля и с тоской посмотрел на воду. Над морем все ниже и ниже опускались тяжелые серые тучи. Ветер стих, можно было ожидать штиля. Но пока корабль плыл, и каждая минута удаляла мальчика от берегов его родины.

Целый день Асоро простоял на палубе. Проходившие мимо матросы дивились, с каким, по их мнению, равнодушием бенинскии мальчик воспринял свой плен, а в это время в голове мальчика один за другим возникали планы освобождения. Но все они по здравом размышлении оказывались неосуществимыми.

Стемнело рано. Юнга зажег на палубе плошки и поставил на доски деревянные чашки с чечевицей. Асоро от еды отказался, но с палубы не ушел. Он стоял по-прежнему неподвижно, только глаза его были обращены теперь не к морю, а к маленьким языкам пламени, дрожавшим в медных светильниках. Вот что поможет ему освободиться! Горящий фитиль, льняная веревка, черная ночь!

К первой ночной вахте наступил штиль. «Санта-Инес» легла в дрейф. Матросы отправились спать. Бездействующий рулевой дремал около деревянного румпеля. Асоро, никем не замеченный, с горящим светильником в руках спустился в трюм. Он знал, что в малом трюме хранятся каменные ядра, оружие и порох. Он знал также, что соседний большой трюм набит закованными в цепи рабами.

— Несчастные, они погибнут первыми, но лучше быстрая смерть, чем долгое рабство, — прошептал мальчик. Новое, незнакомое ему ранее чувство сострадания полоснуло его, как острие кинжала. Если бы рабов можно было спасти! Но об этом и думать нечего. Трюм был заперт на огромный замок, а ключ хранился у самого капитана. Трюм с боеприпасами тоже заперт. Но ему не нужно входить туда. Достаточно только подвести длинную веревку под дощатую переборку, а остальное сделает огонь.

Асоро снял с руки Унгу и обвил змейкой свою голову. Затем он лег на пол и завел под переборку льняной канат. Подумав немного, он просунул еще два шнура и направил их на всякий случай в разные стороны, надеясь, что хотя бы один из трех окажется рядом с порохом. Поджечь веревки было делом нетрудным. Три красные точки поползли к трюму.

Крепко сжав кулаки, не разрешая себе сдвинуться с места, мальчик следил за их движением. Когда огненные язычки подползли под переборку, он рывком вскочил на ноги, выбежал на палубу и, перепрыгнув через борт, бросился в море. Вслед ему раздался отчаянный крик вахтенного.

Асоро плыл изо всех сил, стараясь как можно дальше уйти от обреченного корабля. И когда он уже начал бояться, что затея не удалась, за его спиной раздался страшный грохот. Столб поднявшегося кверху огня был так велик, что небо как будто раскололось надвое, а море окрасилось в красный цвет, словно бы загорелась сама вода.

На какую-то долю секунды взрыв оглушил Асоро, но он пришел в себя прежде, чем его голова с Унгой в волосах погрузилась в воду, и с прежней силой заработал руками. Вокруг него плавали куски мачт и дощатой обшивки того, что недавно было каравеллой.

«Санта-Инес» больше не существовала. Ее команда погибла, не спасся ни один человек. Не скоро узнали в Португалии о гибели каравеллы, а когда узнали, то сложили моряки в память о злосчастном плавании такую песню:

Асоро выбрал толстый и не очень длинный кусок мачты, взобрался на него и перевел дыхание. Небо по-прежнему было затянуто облаками, сквозь них не проглядывала ни единая звезда, с помощью которой можно было бы определить путь к родным берегам.

Взрыв поднял такие сильные волны, что они, закружив Асоро, сбили его с правильного курса. В какой стороне находится та земля, где он родился, жил, где похоронен его отец?

И вдруг мальчик радостно вскрикнул:

— Унга! Как я мог забыть о тебе?

Взяв в руки змейку, он осторожно опустил ее на воду. Унга подняла головку, повернулась и поплыла так уверенно, что Асоро едва успел поймать ее. Теперь он знал, в какую сторону держать путь: безошибочное чутье, которым наделены звери, направило Унгу к земле. Асоро, держась за обломок мачты, поплыл в том направлении, какое указала ему Унга.

Вначале он делал очень короткие передышки, а затем, когда силы стали покидать его, передышки становились все длиннее и длиннее, наконец, он почувствовал, что руки его ослабели настолько, что им уже не удержать скользкое дерево. Но с упорством, достойным героя старой сказки, мальчик продолжал работать ногами. Унга на его голове лежала неподвижно, и он боялся, что единственное находящееся с ним живое существо покинет его и уйдет в страну смерти раньше, чем духи предков придут за ним.

К утру Асоро почувствовал, что смерть уже рядом. Тогда, не в силах далее сопротивляться, он лег на обломок мачты и в последний раз обвел глазами бескрайнюю водную гладь. Ему показалось, что вдали он увидел маленькую черную точку. Не сводя с нее глаз, он снова заработал ногами. Точка не исчезала, но и не приближалась. Асоро с неизвестно откуда взявшимися силами, шепча пересохшими губами: «Унга, потерпи еще немного, может быть, там спасение» — поплыл быстрее. Вскоре он увидел еще одну такую же точку, а затем в отдалении от них еще три. Только бы они не исчезли, только бы приблизиться к ним!

Надежда подгоняла Асоро. Но в его теле, измученном голодом и жаждой, было так мало сил, что, несмотря на все старания, он двигался вперед очень медленно. Вскоре ему стало казаться, что увиденные им точки просто призраки, которые часто посещают человека перед смертью.

Постепенно он свыкся с этой мыслью и отказался от дальнейшей борьбы. Он лег ничком на мачту, обхватил руками дерево и закрыл глаза. Через некоторое время сознание покинуло его. Он не увидел, как стали приближаться черные точки, как превратились они в лодки и с невиданной скоростью помчались к дереву, на котором лежало распластанное тело.

Очнулся Асоро уже на берегу. Несколько капель вина привели его в чувство. Открыв глаза, он увидел склонившихся над ним людей, черные лица которых были отмечены шестью насечками над бровями. С трудом встав на ноги, Асоро выпрямился и, подняв руку, на которой кольцом свилась ожившая Унга, заговорил:

— Вот я спасен людьми моей страны. И нет земли лучшей, чем та, на которой я стою. Уходя к предкам, мой отец, Великий Эвуаре, повелел, чтобы ноги белых не ходили больше по нашей земле. Потому, что белые принесли с собой кровь и смерть и научили нас продавать людей, как продают бессловесный скот. Великий Эвуаре увидел, что это плохо. И я, его сын, обба Бенина Асоро, исполню его волю и веление моего сердца. Пока я жив, ни один человек, приплывший из земли белых людей, не войдет в стены прекрасного Бенина и не осквернит нашу землю кровью, ложью и предательством. Я сказал.