Вепсы. Очерки культуры и истории

Жизнь вепсского крестьянина в основном протекала в рамках сельской общины. Община занималась распределением земель, выполнением совместных строительных, ремонтных и сельскохозяйственных работ, наймом на работу и т. д. В её владении находились сенокосные и рыболовные угодья, леса. Община избирала на сходе старост, сборщиков налогов, мирских дьячков (секретарей общины), разрешала споры между крестьянами, оказывала помощь малоимущим и вдовам, собирала мирские деньги на нужды общины. В прошлом община самостоятельно избирала и приходских священников. С укреплением влияния Церкви их стала назначать епархия. Община-погост имела свой церковный или часовенный приход, праздник и кладбище.

Большие 3-4-поколенные семьи сохранялись у вепсов до середины 1930-х гг. В прошлом вепсы имели довольно замкнутый круг брачных связей. В 1926-1927 гг. З.П. Малиновская исследовала распространение брачных связей в Озерском обществе, включавшем 9 деревень, по данным о 526 браках за предыдущие 50-70 лет. Оказалось, что в пределах своего общества - в радиусе 3-6 километров - заключалось 73% браков, еще 19% - с представителями деревень соседних обществ, расположенных в пределах 15 - 20 километров. Всего жен и мужей из дальних краев имели менее 10 % жителей Озерского общества из-за выезда десятков семей за пределы своих деревень в голодные послереволюционные годы. Внутри общества браки заключались только с вепсами, но реально иной возможности и не было. Как отдельные случаи приводятся ею сведения о смешанных браках. Такая же замкнутость распространения брачных связей, по мнению З.П. Малиновской, была характерна и для других вепсских обществ во всем Оятском регионе.

Всей хозяйственной и обычной жизнью большой семьи руководил её глава - старейший мужчина, дед или отец - izand (хозяин). Его жена - emäg (хозяйка) - ухаживала за скотом (кроме лошадей), домом, готовила пищу, ткала и шила одежду. По сообщению В.Н. Майнова, глава семьи «может быть не только старейшим родителем в семье, но и одним из вместе живущих братьев, причем случается даже, что и младший в роде брат получает главенство, хотя и не особенно часты подобные случаи». Положение мужчины и женщины было относительно равноправным. Вдова имела право на возврат приданного, а бездетная вдова могла рассчитывать на «пожилое» - заработок за прожитые годы в семье мужа.

ЗЕМЛЕДЕЛИЕ

Основным занятием вепсских крестьян являлось земледелие. Судя по сообщениям Э. Леннрота и З.П. Малиновской, побывавшей у вепсов через 85 лет, приемы его ведения оставались прежними.

Вепсы выращивали рожь, ячмень, овёс, горох, бобы и небольшое количество пшеницы и картофеля. Из технических культур - лён, хмель, из овощных - репу. Позднее стали сажать лук, брюкву, редьку, капусту, морковь, картофель. Животноводство играло подсобную роль. Оно сдерживалось из-за недостатка сенокосных угодий. Разводили коров, лошадей, овец. В среднем хозяйстве обязательно имелась лошадь, 2-3 коровы, овцы. В крепких хозяйствах северных вепсов держали 4-6 лошадей с выездной парой, 12 коров, стадо овец. В деревнях оятских вепсов (Пелдуши, Бахарево) в конце XIX в. разведение племенного скота, его закупка в близлежащих деревнях и отгон для продажи в Петербург стало особым промыслом и давало населению значительные доходы.

Земледелие у вепсов велось подсечно-огневым способом. В существующих природных условиях вепсы считали его наиболее эффективным методом для выращивания зерновых. Для пашен выбирали участки на сухих высоких местах, под покосы - на сырых. Основные орудия земледельца: топор, косарь, мотыга, соха, борона-суковатка (рис. 39).

Вепсам был известен один из старейших приёмов подготовки лесных участков для подсеки. У деревьев снимали кору в человеческий рост, и в течение года они сохли на корню. Мелкую поросль, нижние сучья крупного леса обрубали длинным ножом - косарем.

Обычно весной с появлением листвы в лесу вырубались деревья, которые укладывались кучами на участке для лучшей просушки. На следующий год лес сжигали. Зола являлась хорошим удобрением. Одновременно уничтожалась и сорная растительность. В первый год обычно сажали репу. На второй - сеяли ячмень или рожь, на третий - овёс. Постепенно почва истощалась, участок забрасывался или использовался под огороды. Затем осваивался новый участок. Правительство, считая такое ведение земледелия хищническим, уже с 1779 г. стремилось его ограничить, однако в северных регионах подсека сохранялась до 1930-х гг. В южновепсских деревнях она просуществовала до 1950-х гг.

После пожоги и при вспашке каменистых и неочищенных от пней и корней полей проводилась очень неглубокая вспашка специальной сохой с деревянными короткими и тупыми сошниками. Её устройство позволяло с легкостью перескакивать через камни и пни. Названия сохи и её частей имеют скандинавские корни, а устройство обнаруживает сходство с сохами прибалтийско-финских народов. Для вспашки ухоженной пашни применялись более сложные по устройству сохи.

Важным орудием для обработки полей, несмотря на простоту изготовления, являлась борона-суковатка. Её делали из еловых или сосновых плах, на одной из сторон которых оставляли длинные сучья. Плахи скрепляли так, что нижняя часть состояла из сучьев, которые скользили по оставшимся на полях после пожоги пням, корням и камням. С её помощью размельчали почву, закрывали посеянные семена, боронили почву. Урожай убирали серпами. Зерно сначала сушили в снопах на поле, а затем в риге. Обычно к ней пристраивали гумно, где из снопов выколачивали зерно цепами. В дальнейшем зерно перерабатывалось в основном на мельницах, при небольших объёмах его перемалывали в домашних условиях на муку на жерновах, на крупу - в больших ступах. Своего зерна вепсам до нового урожая не хватало из-за недостатка земель, пригодных для земледелия и их низкого плодородия вследствие суровых климатических условий. Н. Подвысоцкий писал: «Вепсы вели упорную борьбу не только с бесплодной почвой, но и крайне суровым климатом. Рожь и овёс часто гибли от заморозков, которые поражали рожь иногда во время цветения, превращая поле за несколько дней в белый саван замерших колосьев, не дающих зерна. Тогда собирали лишь солому для приготовления хлеба и похлебки».

Такая ситуация была характерна для северного края. В отчете секретаря Олонецкого губернского статистического комитета А. Иванова о занятиях населения Олонецкой губернии в пореформенный период сообщалось, что «при неблагодарности земледельского труда жители принуждены изыскивать средства к жизни и добывать деньги на подати другими промыслами, из коих замечательны: охота на зверей и птиц, рыболовство, лесная и судоходная промышленность, бурлачество и извозничество».

В связи с этим вепсы издавна освоили многие подсобные промыслы и ремесла.

ПОДСОБНЫЕ ПРОМЫСЛЫ И РЕМЕСЛА

Ими занимались в своих деревнях или уходили на заработки. Многие жители вепсских сёл специализировались в каком-то опредёленном ремесле. В Прионежье славились печники из д. Залесье (рис. 40) Бондарным ремеслом занимались в с. Тукшезеро. Бондари работали дома, но в период засолки грибов и сбора ягод расходились по окрестностям, изготовляя на местах бочки для засолки солёных грибов, ягод. В д. Берег ярославского куста деревень изготовляли сёдла, которые приобретало окрестное население. Вепсы сел Озёра и Шимозеро в зимнее время валяли валенки. В поисках работы они ходили по деревням со своим инструментом. Хозяева, нанимая мастера на работу, кроме её оплаты, предоставляли ему сырьё (овечью шерсть) и обеспечивали его проживание и питание.

Во второй половине XIX в. вепсы, проживавшие вблизи сплавных рек Свирь, Оять, Капша, Паша, занимались заготовкой и сплавом леса. Сплавщики работали артелями, лесорубы - семьями. Этими промыслами они занимались в свободное от полевых работ время - зимой и ранней весной. Зимние лесозаготовки - рубка, пилка леса и вывоз его к сплавным пунктам - были связаны с большими трудностями. Приходилось жить неделями в лесу в холодных дымных «станах» (рис. 41).

Повсеместно среди вепсского местного населения имелись ремесленники-кузнецы. Кузницы располагались на околице деревни. Здесь выковывались топоры, клещи, серпы, гвозди, пробойники, врезные или накладные замки с коваными личинами, ключи, светцы с ажурным орнаментом (подставки для лучины) и многие другие предметы, необходимые для крестьянской работ (рис. 42).

Местные кузнецы изготовляли и огнестрельное оружие - «пищали», которые вепсские охотники использовали еще в 1970-е гг.

ОХОТА

Древнейшим занятием вепсов была охота. В XV- XVII вв. она была одним из основных источников денежных доходов, необходимых для уплаты государственных податей, общинных нужд, покупки хлеба и другого продовольствия. На охоту уходили на несколько дней.

Охотились на зайца, белку, лисицу, выдру, норку, горностая, волка, медведя, лося, барсука, рысь; на промысловых птиц - тетерева, глухаря, рябчика, куропатку, утку. Дичь поставлялась на рынки Санкт-Петербурга. Грехом считалось есть зайчатину. Раньше также существовал запрет на использование мяса медведей в пищу. В. И. Майнов писал: «ежели кто вздумает медвежатины испробовать, то тому человеку не зазорно будет и человечину есть - мясо-то такое же, ведь медведь когда-то сам человеком был, да Господь наказал за гордость».

Во второй половине XIX в. большую известность приобрели охотники-медвежатники из Шимозерья. Они выискивали медвежьи берлоги и за вознаграждение показывали их охотникам из Санкт-Петербурга, являлись проводниками в облавах на медведей. Сообщалось, что за 10 лет (1876-1885 гг.) один охотник М. Петров отыскал 310 берлог и сам убил 80 медведей.

Среди вепсов бытуют предания о знаменитом охотнике М.П. Мартьянове, сопровождавшем на медвежью охоту петербургскую знать. За его охотничье чутьё и успехи в организации охоты он якобы стал старшим егерем при царском дворе. Среди вепсских охотников существовал также обычай коллективного раздела добычи. Встречавшиеся в лесу охотники обязаны были делить добычу поровну, хотя одному из них удавалось убить медведя, а другому - «какую-либо пернатую тварь». Чтобы предотвратить неравный делёж, прионежским охотникам нужно было отрубить с правой передней лапы медведя крайний коготь, а шимозерским - голову медведя и быстро освежевать тушу.

РЫБОЛОВСТВО

Для вепсов, проживавших по берегам рек и озёр, самым массовым промыслом являлась рыбная ловля. Для ловли рыбы использовались разнообразные орудия: сети, мережи, морды.

В период нереста, когда из Онежского озера рыба поднималась в реки, применялись остроги - длинные шесты с острым наконечником в виде вилки с несколькими зубьями. О такой ловле писали: «Лосось и форель вылавливаются в то время подчистую». Такие наконечники встречались в приладожских курганах. Рыба у приоятских вепсов в основном ловилась для собственного потребления, у прионежских вепсов - в большей степени на продажу. Онежское озеро являлось для них настоящей рыбной вотчиной.

По нормам обычного права почти все рыболовные угодья, состоявшие в постоянном пользовании крестьян, кроме основной части Онежского и Ладожского озер находились в ведении прибрежных общин. Сторонние промысловики, как правило, к лову не допускались. В Онежском озере и впадающих в него реках водилось около 40 видов рыб. Ловили в основном сига, палию, лосося, форель, ряпушку, хариуса, щуку, судака, леща, окуня, налима. Прионежские вепсы издавна вывозили рыбу для продажи в Санкт-Петербург и Петрозаводск. Исследование рыболовства в Онежском озере в 1895 и 1915 г. показало, что ловлей рыбы в вепсских деревнях занимались более трети хозяйств. В последнее десятилетие XIX в. общее количество выловленной ими рыбы ежегодно составляло в среднем 56 тонн. На Онежском озере рыбу ловили совместно родственными общинами на больших лодках - соймах (Рис. 43). В 1895 г. использовалось около 20 сойм. Кроме того, в каждом хозяйстве имелись свои лодки. Средний объём вылова рыбы в 1913-1914 гг. достигал 300 тонн. В д. Огерешта все население занималось только рыбной ловлей. Мужчины ловили лосося, женщины вязали сети. Лосось засаливался в бочках и вывозился на продажу в Санкт-Петербург.

В Первую мировую войну и в последующее нестабильные годы рыбный промысел у прионежских вепсов ограничивался в основном их личными потребностями. Промышленный лов рыбы в прибережных водах Онежского озера был восстановлен в 1930-е гг. В послевоенные годы здесь его вели государственные предприятия. В их составе имелись и бригады из прионежских вепсов. Сейчас вепсы Прионежья ловят рыбу для личного потребления.

На внутренних озерах рыбу ловили на небольших лодках - сшитых или долбленках, в основном для собственного потребления (см. рис. 43а).

ГОНЧАРНЫЙ ПРОМЫСЕЛ

Основной посудой в крестьянских хозяйствах являлись глиняные горшки. Во время своего пребывания у вепсов Э. Лённрот не приводит сведений об использовании чугунных горшков при приготовлении еды. Он пишет, что «пищу готовят в глиняных горшках, которые ставят в печь. Остальное готовится следующим образом: нагретые в очаге камени опускают в посуду с водой и держат там до тех пор, пока вода не закипит».

Гончарный промысел получил большое развитие в деревнях по среднему течению Ояти (центр д. Надпорожье), где находились залежи высококачественной глины желтого и красного цвета. Оятский промысел относится к центрам глазурованной (поливной) посуды. Гочарному промыслу на Ояти посвящено объемное издание «Гончарство Оятского края».

Особое развитие здесь гончарный промысел получил с XVIII в. Гончары работали в специальных постройках, «заводах», где располагалось кустарное оборудование. Посуду формовали с помощью ножного круга. Потом её обжигали в печах. Изделия отличались разнообразием: горшки, блюда, миски, молочники, ковши, кринки, рукомойники и т.п.

Оятская посуда отличалась приземистыми формами, иногда украшалась штампованным орнаментом. Изготовлением посуды занимались мужчины в зимнее время. Им помогали дети, которые лепили детские игрушки: свистульки, различные фигурки людей и животных.

Гончарные изделия из Ояти расходились по все округе: их продавали в Олонецкой и Новгородской губерниях, Санкт-Петербурге, Петрозаводске и даже в Финляндии. В начале XX в. в оятском центре изготовлялось ежегодно до 400 тыс. гончарных изделий. Промысел сохранялся у вепсов до 1930-х гг. Ещё в 1928 г. здесь насчитывалось 194 «горшечных» мастерских. В 1969 г. началось возрождение гончарного производства в с. Алёховщина на Ояти. В селе организован центр возрождения ремёсел, в том числе гончарного дела.

КАМНЕЛОМНО-КАМНЕТЁСНЫЙ ПРОМЫСЕЛ

Особую известность на Северо-Западе имели вепсские камнетёсы из Прионежья. Они добывали строительный и облицовочный камень и обтесывали его вручную. По данным статистики за 1905 г., камнеломно-камнетёсный промысел являлся одним из самых крупных в Олонецкой губернии по числу отходников. Сообщается, что занятые им «почти все выходят из одной Шелтозерско-Бережной волости Петрозаводского уезда. Мастера этого промысла в сказанной местности появились давно, ещё во время постройки Петербурга, и, несомненно, хорошо знают своё дело, так как легко находят себе заработок и притом сравнительно высокий».

Отходничество у прионежских вепсов привело к необычному для селян образу жизни. Отмечали, что в вепсских деревнях «с ранней весны до поздней осени отсутствует почти всё мужское население: оно уходит на каменотёсные промыслы... И начинается странная картина. Все полевые и домашние работы выполняются женским трудом. Женщина идёт за сохой, она сеет, она ставит изгороди, она косит сено и мечет стога».

Первые сведения о работе вепсов с камнем из местных месторождений относятся к началу XVIII в. Возможно, ещё раньше вепсы стали разрабатывать месторождение кварцита на острове Брусно в Онежском озере. Из него изготовляли крайне необходимые в крестьянском быту точила и бруски для заточки топоров, кос, ножей и других орудий, каменные жернова для помола муки. Эти изделия распространялись по всей округе.

При строительстве в начале XVIII в. Петровских оружейных заводов брусненский и шокшинский кварциты, добываемые в вепсских сёлах, стали использовать в качестве огнеупорной обкладки при сооружении доменных печей. Вепсские крестьяне поставляли их на Олонецкие горные заводы и в Петербург. В XVIII-XIX вв. крестьяне Шелтозерской, Шокшинской и Рыборецкой волостей строили дома в Петербурге, Москве, Риге и Ревеле (совр. Таллинн), укрепления Кронштадта, каменные набережные Невы, Фонтанки и других рек в столице, принимали участие на постройке Великого сибирского пути, Китайско-Восточной железной дороги и Порт-Артура. Примечательно, что в эстонском языке вепсов называли «kivivepslased» (букв, вепсы-каменотёсы).

Особую известность вепсскому краю и вепсским каменотёсам принесло месторождение уникального по своим художественно-декоративным свойствам гранита - малиново-красного шокшинского кварцита, расположенного вблизи с. Шокша. Из-за исключительных декоративных качеств его в старину называли «вельможным камнем», «шокшинским порфиром». Он использовался при строительстве и оформлении интерьеров в XVIII-XIX вв. самых известных архитектурных памятников Санкт-Петербурга: Эрмитажа, Мраморного дворца, Михайловского замка, Казанского и Исаакиевского соборов, Мариинского дворца и многих других зданий. Им также облицовывали камины, изготовляли из него столешницы, чаши, вазы, подсвечники и т. п. Для продажи этих изделий в Петербурге был открыт специальный магазин.

Вепсским каменотёсам поручалась самая ответственная работа. По сообщению губернского статистического комитета, «в 1845 году работались пьедесталы из шокшинского порфира для Зимнего дворца. В 1847 году с высочайшего разрешения, шокшинский порфир был подарен Франции для сооружения саркофага императору Наполеону I в Парижском доме ветеранов. Всего было добыто 27 монолитов порфира» (рис. 45).

Император Всероссийский Николай I выделил его французскому правительству без оплаты, заявив: «Какая странная судьба Императора Наполеона I - в борьбе с Россией он потерял свою славу, и Россия же сооружает ему надгробный памятник». Это был первый случай вывоза малинового кварцита за рубеж. Доставленные в Париж монолиты обрабатывались артелью вепсских мастеров.

В XIX в. камнедобыча и камнеобработка в Прионежье являлись практически основным занятием вепсских мужчин. В 1856 г., по данным статистики, в вепсском крае насчитывалось 925 каменотёсов, в 1910 г. - около 2000.

С 1924 г. камнеломное и камнетёсное производство на вепсской территории расширилось за счёт массовой разработки месторождений серого ропручейского (онежского) габбро-диабаза у с. Рыбрека. Из него делали мостовые шашки, облицовочные плиты, брусчатку для мощения площадей и улиц, щебень для дорожного строительства. Брусчаткой из габбро-диабаза вымощена Красная площадь в Москве, Дворцовая площадь и площадь Труда в Санкт-Петербурге.

В 1930 г. на Шокшинских горных разработках были добыты и отправлены в Москву блоки из малинового кварцита для строительства мавзолея В. И. Ленина. Для его реконструкции в 1972 г. выезжал коллектив шокшинских мастеров. Малиновый кварцит использовали в архитектурной отделке советских павильонов на международных выставках в Париже (1937 г.), Нью-Йорке (1939 г.), в отделке станций Московского метрополитена, при сооружении в 1967 г. мемориального архитектурного ансамбля в Москве «Могила Неизвестного Солдата» в Москве, комплекса на Мамаевом кургане в Волгограде и других памятников.