Вера [Vera, Or the Russian Princess and the English Earl..]

ГЛАВА XIV. Лондонскій сезонъ.

Oh! to be in England

Now that April's there!

Browning.

Ахъ! какъ хорошо быть въ Англіи -- и въ маѣ! Особенно тогда когда богиня весны принимаетъ свой настоящій боікественный видъ, и восточный вѣтеръ не вступаетъ въ заговоръ съ нѣмецкими странствующими музыкантами, безсовѣстными счетами въ отеляхъ и исправленіемъ улицъ, съ цѣлью бѣсить здравомыслящихъ иностранцевъ и приводить въ негодованіе самыхъ рьяныхъ патріотовъ между Британцами.

О! какъ хорошо быть въ Англіи въ маѣ! Особенно въ маѣ подобномъ тому что улыбался надъ Лондономъ когда князь Замятинъ поселился съ дочерью своей въ Клериджъ-отелѣ, недѣли три спустя послѣ открытія выставки 1862 года. Выставки открытой еще не вполнѣ, надо прибавить, если вспомнить о "снова наступившемъ хаосѣ" царствовавшемъ во многихъ частяхъ громаднаго кирпичнаго строенія, природное безобразіе котораго скрашивалось скорѣе прекрасными картинными галлереями нежели удачнымъ размѣщеніемъ разнообразнаго содержанія.

Князь Замятинъ посѣтилъ выставку; онъ взялъ съ собою и дочь свою, но Вѣра очень скоро почувствовала утомленіе отъ постоянныхъ странствій. Зима проведенная въ По не вполнѣ еще возстановила ея силы, истощенныя лихорадкой, постигшею ее прошлою весной, вслѣдъ за ударомъ нанесеннымъ ей смертью матери, и оставившею по себѣ сильное нервное разстройство и упадокъ духа. Теперь они возвращались домой въ Петербургъ, но по дорогѣ заѣхали въ Лондонъ на выставку, ибо княжнѣ предписано было развлеченіе и перемѣна мѣста, а князя воспламенилъ разказъ о выставленной тамъ пушкѣ.

Онъ безъ устали разсматривалъ орудія Армстронга и другія принадлежности войны, такъ странно соединенныя тамъ съ образцами мирныхъ искусствъ. Вѣра осмотрѣла новомодный дрезденскій фарфоръ и затѣмъ сѣла снова рядомъ съ отцомъ тамъ гдѣ можно было отдохнуть немного отъ громкаго стука рабочихъ, все еще непріятно раздававшагося во многихъ мѣстахъ зданія. Ей удалось счастливо избѣгнуть участи постигшей нѣкогда при подобныхъ же обстоятельствахъ ея біографа, присутствовавшаго при сравнительномъ испытаніи барабановъ на выставкѣ 1867 года, но она чувствовала сильное утомленіе, особенно вслѣдствіе осмотра пушекъ и трофеевъ, поражавшихъ не вдалекѣ ея взоры. Толпы зрителей расхаживали мимо, навѣвая на нее то чувство одиночества, котораго одного достаточно чтобы превратить физическую усталость въ тяжелое настроеніе духа, какъ вдругъ ее замѣтилъ и неожиданно привѣтствовалъ полковникъ Сенъ-Джонъ. Онъ былъ одинъ и казался столько же пораженъ какъ и она нежданною встрѣчей.

-- Я никакъ не думалъ увидать васъ въ Лондонѣ! И затѣмъ послѣдовали обычныя взаимныя привѣтствія:-- Какъ давно они не видались?-- Уже болѣе двухъ лѣтъ. Вопросъ о здоровьѣ княгини Замятиной чуть не сорвался съ губъ полковника Сенъ-Джона; но одного взгляда на черное платье Вѣры и на что-то въ лицѣ ея было достаточно чтобы не дать ему заговорить съ ней о матери. Поговоривъ минутъ десять съ молодою дѣвушкой, онъ узналъ однако отъ нея самой о понесенной ею утратѣ, о придворномъ чинѣ недавно полученномъ ея отцомъ, объ ихъ будущемъ пребываніи въ Петербургѣ и о настоящихъ планахъ путешествія. Онъ смотрѣлъ на Вѣру, пока она говорила, и спрашивалъ себя, оказалась ли Вѣра жившая въ его сердцѣ и воспоминаніи не похожей на дѣйствительную живую Вѣру, или же княжна въ самомъ дѣлѣ измѣнилась? Она измѣнилась, и онъ начиналъ сознавать это. Она измѣнилась, безъ сомнѣнія, но была все такъ же мила и очаровательна. Волосы ея были все такъ же золотисты, только она причесывала ихъ иначе, станъ все такъ же легокъ и строенъ, но въ траурномъ платьѣ своемъ она казалась еще выше и тоньше; глаза ея, попрежнему большіе, дѣтскіе и синіе какъ фіалки, приняли болѣе сосредоточенное выраженіе, и на всемъ миломъ блѣдно-нѣжномъ лицѣ ея лежала какая-то печаль, чуждая ему въ прежнее время. Когда отецъ ея заговорилъ съ нимъ, онъ могъ наблюдать за нею на свободѣ. Какъ она была хороша! Какъ все въ ней было полно правды, глубины и прелести! Какъ она была внимательна ко всему, хотя во всѣхъ движеніяхъ ея проглядывала усталость! Какъ милъ былъ ея голосъ, когда она говорила, растягивая немного всѣ гласныя буквы и придавая какъ французскому такъ и англійскому языку оттѣнокъ своего роднаго. Когда она улыбалась, губы ея принимали самые очаровательные изгибы надъ ея жемчужными зубами, и сколько терпѣнія, сколько ума она обнаружила, когда появленіе военнаго знакомаго имѣло несчастіе воспламенить вновь влеченіе ея отца къ Армстронговымъ пушкамъ, и онъ предпринялъ съизнова осмотръ ихъ.

Во время этого da capo Вѣрѣ пришлось не мало слышать о зарядахъ и выстрѣлахъ, о пороховыхъ камерахъ и лафетахъ, о крѣпостныхъ орудіяхъ и мортирахъ и объ извѣстныхъ французскихъ полевыхъ орудіяхъ "de douze", насчетъ которыхъ князь Михаилъ развивалъ свою особенную теорію, для пространнаго поясненія которой ждалъ лишь терпѣливаго слушателя. Вѣра знала что для развитія мыслей его требовалось всегда не мало времени, и потому сѣла рядомъ съ нимъ, поставивъ свой походный стулъ среди всѣхъ этихъ орудій смерти, и тихо слушала его, будучи слишкомъ хорошо воспитана для того чтобы выказать скуку; но со своимъ бѣлымъ личикомъ, въ черномъ платьѣ своемъ, прикасавшемся къ грудамъ ядеръ, она казалась какою-то Ифигеніей. Руки ея лежали сложенныя у нея на колѣняхъ и она совсѣмъ затихла. Думала ли она въ это время о старомъ домѣ въ Москвѣ и о вечернихъ лучахъ игравшихъ на террассѣ, и о томъ минувшемъ весеннемъ днѣ, когда рядомъ съ ней стоялъ влюбленный юноша, и жизнь ея была тоже въ своей ранней веснѣ?

А изувѣченный войной человѣкъ стоявшій теперь рядомъ съ ней,-- о чемъ думалъ онъ? Онъ думалъ лишь объ одномъ, гдѣ, когда и какъ увидать ее еще разъ. Но онъ вовсе не то сказалъ ей. Выходя наконецъ изъ зданія и провожая ее до кареты, онъ лишь спросилъ ее: "вы собираетесь много веселиться?" Вопросъ отчаянно глупый и пошлый, какъ скажетъ каждый изъ читателей. Но какъ бы ни была встрѣча ваша съ дамой вашего сердца преисполнена внутреннихъ волненій, вы должны же сказать ей что-нибудь, а случись эта встрѣча среди лондонскаго сезона, въ мѣстѣ посвященномъ общественнымъ удовольствіямъ, вамъ едва ли удастся избѣжать какого-нибудь нестерпимо казеннаго вопроса. Вѣра отвѣчала ему что до сихъ поръ они жили очень тихо, обѣдали разъ въ посольствѣ и были три раза въ оперѣ, но что завтра имъ предстоитъ собраніе въ саду герцогини У.

-- Гдѣ я надѣюсь увидать васъ.

Тутъ они разстались; Вѣра выразила надежду что завтра не будетъ дождя. Конечно ожиданіе встрѣтиться ее своимъ пріятнымъ римскимъ знакомымъ придало особую привлекательность предстоявшему удовольствію.

-- Какъ пріятно встрѣтить снова кого-нибудь изъ тѣхъ кого мы знавали въ Римѣ! сказала она за обѣдомъ отцу.

-- Въ Римѣ? Ахъ, да, Римъ славный городъ. Еслибы не продовольственная часть, то Римъ былъ бы во всѣхъ отношеніяхъ прекраснымъ зимнимъ пребываніемъ, но я долженъ сказать что это учрежденіе тамъ очень плохо, а я не могу жить какимъ-нибудь апельсиномъ, чуточкой тѣни и громадною долей восторженности, какъ напримѣръ ты, ma fille. Полковникъ Сенъ-Джонъ замѣчательно умный малый; у насъ, въ Россіи, такой человѣкъ пригодился бы. Вотъ что я называю человѣкомъ солиднаго образованія. Его оцѣнка моихъ мыслей насчетъ маленькихъ французскихъ орудій была истинно замѣчательна; онъ говорилъ что въ музеѣ клуба его есть модели могущія заинтересовать меня; я непремѣнно отправлюсь какъ-нибудь съ нимъ, посмотрѣть на нихъ.

О, купидонъ! Какое множество отцовъ обманываешь ты ежедневно подобнымъ безсовѣстнымъ образомъ!

Погода, во власти которой было превратить праздникъ княжны Вѣры въ самое унылое изо всѣхъ торжеетвъ, оказалась благопріятною, и день былъ одинъ изъ тѣхъ которые выказываютъ англійскій климатъ и англійскую природу съ особенно выгодной стороны. Обиліе, свѣжесть и роскошь зелени оттѣнялась бѣлыми и розовыми цвѣтами; тамъ и сямъ висѣли кисти сирени и жимолости, какъ бы увѣнчанныя цвѣтами каштановыхъ деревьевъ. Дернъ былъ мягокъ какъ бархатъ, гладокъ и весь озаренъ солнцемъ, а на немъ толпились веселыя группы, то садившіяся отдохнуть подъ тѣнь деревьевъ, то исчезавшія изъ глазъ на склонѣ прелестной лужайки, спускавшейся къ югу.

Повидимому, княжва Вѣра Замятина вошла въ этотъ сезонъ въ моду. Она пріѣхала въ Лондонъ дней десять тому назадъ, зная въ немъ всего какихъ-нибудь человѣкъ десять; но сегодня всѣ за ней ухаживали и замѣчгіли ее.

Полковникъ Сенъ-Джонъ видѣлъ какъ любовались ею, слышалъ какъ восхищались ею, но ни разу не присоединился къ хвалебному хору, потому что голосъ въ глубинѣ его собственнаго сердца говорилъ ему слишкомъ громко, какъ хороша, мила и непорочна она.

Около шести часовъ имъ завладѣла леди Морлекъ.

-- О! полковникъ Сенъ-Джонъ, есть ли надежда что вы свободны отобѣдать съ нами въ субботу? Я надѣюсь что вамъ удастся упросить васъ; я желала бы чтобы вы были у насъ вмѣстѣ съ этими Русскими; вы вѣдь, кажется, знакомы съ ними?

-- Да, это мои старинные, римскіе знакомые. Вы очень добры, леди Морлекъ, и я очень радъ чести быть у васъ.

-- Итакъ въ субботу, въ восемь часовъ. Мы люди довольно аккуратные, какъ вы знаете.

-- Я это знаю. Что подагра лорда Морлека?

-- Теперь онъ чувствуетъ себя порядочно, благодарю васъ. Какъ хорошо одѣвается эта дѣвушка, право -- и она приставила къ глазу лорнетъ, разсматривая Вѣру, стоявшую у дерновой скамьи, недалеко отъ нея.

-- Да, и такъ просто вмѣстѣ съ тѣмъ.

-- Истинно мужское замѣчаніе! Да это бѣлое платье стоило страшныхъ денегъ.

-- Въ самомъ дѣлѣ? Тѣмъ лучше для модистки; для той на которую оно надѣто оно не выигрываетъ отъ цѣны.

-- Нѣтъ, вы правы. Мы всѣ кажемся такими неизящными рядомъ съ ней.

Нарядъ о которомъ шла рѣчь состоялъ изъ тѣхъ чудесныхъ соединеній бѣлой кисеи, кружевъ и вышивокъ, которыя производятся лишь въ Парижѣ и носить которыя имѣетъ право лишь единственное дитя богатаго человѣка. Появленіе Вѣры въ этомъ нарядѣ сдѣлало ее для многихъ предметомъ зависти, и всѣ сочетанія яркихъ цвѣтовъ и разныхъ затѣй украшавшихъ прочихъ дамъ заставляли ихъ казаться, по выраженію леди Морлекъ, неизящными въ сравненіи съ безукоризненною свѣжестью ея одежды. Горничная ея окрестила это платье названіемъ la robe de bébé.

Собраніе, ничѣмъ особено не отличавшееся отъ всѣхъ подобныхъ собраній, кончилось; но полковнику Сенъ-Джону, болѣе влюбленному нежели когда-либо, предстоялъ еще обѣдъ у лорда Морлека.

Обѣдъ увѣнчался тоже полнымъ успѣхомъ.

Хозяинъ самъ повелъ къ столу хорошенькую свою гостьюиностранку, но полковникъ Сенъ-Джонъ очутился по другую сторону ея, составляя для нея различные планы развлеченій на время пребыванія ея въ Лондонѣ и тѣмъ оказывая услугу и лорду Морлеку. Его сіятельство былъ немножко -- да и не немножко -- глухъ на одно ухо (то именно у котораго сидѣла квяжна) и вслѣдствіе этого ему пришлось выбирать между ея серебристымъ разговоромъ и отличнымъ обѣдомъ стоявшимъ предъ нимъ. Счастливая, пришедшаяся кстати, любезность полковника Сенъ-Джона дала ему возможность посвятить себя вполнѣ послѣднему, что и было, безъ сомнѣнія, всего пріятнѣе какъ для молодыхъ людей, такъ и для самого лорда Морлека, хотя ему, можетъ-быть, это обстоятельство и послужило нѣсколько во вредъ, ибо онъ получилъ на слѣдующій день приступъ подагры, и говорятъ, просидѣлъ цѣлую недѣлю въ своей комнатѣ. Онъ говорилъ что "все это надѣлала земляника" и что она очень вредна при подагрѣ.

Благодаря планамъ составленнымъ въ этотъ вечеръ, короткое пребываніе въ Лондонѣ было полно для Замятиныхъ разнообразныхъ развлеченій. Какъ военные такъ и женскіе вкусы были вполнѣ удовлетворены, вслѣдствіе стараній полковника Сенъ-Джона; военный элементъ даже преобладалъ нѣсколько что впрочемъ было неизбѣжно. Князь Михаилъ вполнѣ воспользовался этимъ. Онъ побывалъ во всѣхъ казармахъ въ самомъ Лонтонѣ и въ окрестностяхъ его (и ему пришлось познакомиться при этомъ случаѣ и съ нѣкоторыми весьма плохими) и свозилъ дочь свою на смотръ гвардіи въ Сенъ-Джемсѣ, гдѣ она увидала собственными глазами тѣхъ людей и преемниковъ ихъ которые дважды своими рѣдкими красными рядами встрѣтили и сразили цвѣтъ русской пѣхоты. Благодаря недавнему осмотру всевозможныхъ казармъ, князь Михаилъ Замятинъ былъ узнанъ въ лицо многими, и солдаты съ Крымскою медалью на груди ухмылялись, глядя на старыхъ враговъ своихъ, Русскихъ, появившихся предъ ними въ новомъ для нихъ видѣ, плотнаго, пожилаго господина, съ густыми бѣлыми усами, и молодой дѣвушки въ черномъ прозрачномъ платьѣ, съ лицомъ похожимъ, какъ сказалъ кто-то изъ нихъ, "на бѣлую розу".

Затѣмъ они провели день въ Виндзорской рощѣ и два весьма жаркихъ часа въ королевской академіи, да перенесли еще разъ, какъ выражалась Вѣра, "каторгу", на выставкѣ и даже побывали на разводѣ въ Альдершотѣ, гдѣ мелкая пыль забилась имъ въ ротъ и въ глаза и гдѣ они завтракали въ палаткѣ южнаго лагеря, устроенной такъ изящно и роскошно что по ней трудно было составить себѣ даже приблизительное понятіе о походной жизни и изъ оконъ которой, изъ-за розовыхъ, развивающихся занавѣсокъ, вы могли видѣть холмистую, привольную мѣстность и голубой, окутанный туманомъ, небосклонъ и слышать бой барабановъ и звуки военной музыки, гремѣвшей God save the Queen; потомъ возвратились съ экстреннымъ поѣздомъ домой, прямо къ обѣду въ посольствѣ, и немного позднѣе, поѣхали на вечеръ въ домъ графа X.

-- Вы себѣ представить не можете до какой степени я устала, говорила Вѣра, встрѣтясь тамъ съ полковникомъ Сенъ-Джономъ; она разказала ему всѣ свои подвиги, между тѣмъ какъ онъ отыскивалъ ей стулъ.-- Какъ тутъ хорошо, продолжала она, окидывая взглядомъ большую гостиную, наполненную экзотическими растеніями, и пріемную, превращенную въ маленькую пальмовую рощу.-- Это похоже на волшебный островъ Южнаго Океана.

-- Не хотите ли пойти на верхъ и посмотрѣть на туземцевъ? спросилъ онъ, и они стали подниматься вверхъ по лѣстницѣ, ведшей въ галлерею и въ верхнія парадныя комнаты.

Княжна Вѣра, вся въ бѣломъ, съ половиной своихъ волосъ распущенной по плечамъ и безъ всякихъ украшеній, исключая жемчуга, была самою замѣчательною женщиной изъ всего собранія.

-- Вотъ тамъ, на лѣстницѣ, стоитъ русская красавица, сказалъ кто-то,-- а съ ней полковникъ Сенъ-Джонъ; тотъ что лишился руки въ Крымской кампаніи, прибавилъ кто-то другой, и такимъ образомъ шли изъ устъ въ уста толки о ея наружности. Она же говорила:-- Всѣ лондонскія собранія похожи одно на другое; вездѣ все та же толпа -- и въ огромномъ дворцѣ, какъ этотъ, и въ маленькомъ домѣ, а женщины отличаются такими плохими туалетами и такими хорошенькими личиками какихъ не найдешь ни у какихъ другихъ женщинъ во всемъ мірѣ.

Не будь полковникъ Сенъ-Джонъ Англичаниномъ, онъ непремѣнно воспользовался бы случаемъ чтобы сказать ей съ любезнымъ поклономъ что она соединяетъ въ себѣ всѣ прелести какъ наряда, такъ и наружности, но подобныя рѣчи были не въ его характерѣ. Онъ старался всѣми силами скрыть отъ самого себя и отъ другихъ что былъ сильно влюбленъ, да еще къ тому же въ женщину бывшую лѣтъ на двадцать моложе его и смотрѣвшую на него, по всей вѣроятности, лишь какъ на стараго друга своей матери и только въ память ея расположенную къ нему. Если существовалъ когда-либо на свѣтѣ человѣкъ мечтавшій послѣдовать примѣру Понса де-Леона и отправиться на край свѣта въ поиски за Fontaine de Jouvence, возвращавшимъ, по преданію, людямъ молодость, то полковникъ Сенъ-Джонъ былъ въ послѣднія недѣли именно этотъ человѣкъ. Увы! Бѣдное девятнадцатое столѣтіе и бѣдные герои его! Никакое зелье Медеи и никакой далекій источникъ не въ силахъ помочь имъ, и герой мой долженъ былъ лишь бороться самъ съ собой, не зная что лучше, бросить ли сейчасъ же всякую надежду, или же "поставить все на карту", все потерять разомъ, всѣмъ рискнуть.

Подобная борьба происходила въ немъ въ то время какъ онъ стоялъ рядомъ съ княжной Вѣрой и удовлетворялъ ея любопытству, называя ей по именамъ различныхъ обладательницъ прелестныхъ личиковъ и безобразныхъ нарядовъ, обращавшихъ на себя среди толпы ея вниманіе.

-- Что это значитъ? спросилъ ея отецъ, въ ту минуту какъ музыка, игравшая все время, вдругъ замолкла.

-- Августѣйшіе гости должно-быть, послышалось въ отвѣть.

Хозяинъ вдругъ промчался мимо какъ стрѣла и побѣжалъ внизъ по лѣстницѣ, а черезъ мгновеніе оркестръ грянулъ національный гимнъ, и высокое общество, состоявшее изъ Англичанъ и иностранцевъ, вступило въ гостиную. Толпа измѣнила свое направленіе и двинулась вслѣдъ за высокими особами, когда они поднялись по лѣстницѣ, въ большую галлерею, къ тому мѣсту гдѣ сидѣли сравнительно оставленные всѣми Замятины.

Тутъ случайность предохранила полковника Сенъ-Джона отъ возможности поставить на карту судьбу свою, посредствомъ прямаго вопроса и отвѣта. Взглядъ его упалъ на парочку сидѣвшую за одною изъ колоннъ. Это были юноша и молоденькая дѣвочка и оба они были настолько поглощены обществомъ другъ друга что повидимому не обращали вниманія на то что толпа всѣхъ присутствующихъ отхлынула къ галлереѣ и оставила ихъ почти совсѣмъ однихъ. Они перешептывались между собой, улыбались другъ другу и безпрестанно краснѣли; оба были хороши какъ ангелы и похожи другъ на друга какъ двѣ ягодки. Они были между собой въ родствѣ и обоимъ имъ не было еще девятнадцати лѣтъ. Оба были стройны и тонки, у обоихъ были безоблачно-ясные глаза, молодыя губы и молодые голоса. Вѣра тоже замѣтила ихъ и улыбнулась.

-- Они точно принцъ и принцесса моего волшебнаго острова, сказала она.-- Какъ жаль что туземцы ваши скоро придутъ и помѣшаютъ имъ.

-- Да, въ самомъ дѣлѣ, какія прелестныя дѣти! Какъ вы думаете, сколько лѣтъ молодымъ друзьямъ нашимъ?

-- Лѣтъ семнадцать или восемнадцать, я полагаю; и если они не вполнѣ счастливы теперь, то когда же имъ и быть счастливыми?

-- Итакъ, вы хотите сказать что ихъ возрасту и подобаетъ собственно такое состояніе -- любить и быть любимымъ?

Вѣра, вовсе не подозрѣвая никакой аітіere pensée въ этомъ вопросѣ, отвѣчала что "да", что она такъ думаетъ, а собесѣдникъ ея не возразилъ ни слова, но минуты двѣ спустя произнесъ съ задумчивою, доброю улыбкой, не выражавшею ни малѣйшей досады:

-- Да, вы правы, безъ сомнѣнія: Эросъ, слѣдуетъ помнить, былъ совсѣмъ маленькій мальчикъ.

Тутъ Вѣра засмѣялась, и разговоръ кончился.

Полковникъ Сенъ-Джонъ, закуривъ сигару и возвращаясь домой, думалъ про себя: "кажется довольно съ человѣка быть, вопервыхъ, бѣднякомъ, а вовторыхъ, старикомъ, и нечего бы ему еще разыгрывать изъ себя дурака. Но я долженъ признаться, княжна Вѣра, вы были таки жестоки, хотя, конечно, не могли знать что имѣете дѣло съ такимъ старымъ глупцомъ." А затѣмъ, мудрецъ или глупецъ нашъ улегся въ постель и видѣлъ во снѣ коронованіе, при которомъ Вѣра была королевой, а королемъ влюбленный юноша встрѣченный въ домѣ графа X.