Вера [Vera, Or the Russian Princess and the English Earl..]

ГЛАВА I. Начнемъ съ начала.

Двое молодыхъ людей стояли вмѣстѣ въ комнатѣ одного дома въ Кадоганъ-Плесѣ. Другъ другу доводились они сводными братьями; было 7го февраля 1854, 4 часа пополудни. Когда разговоръ ихъ прекратился, что произошло нѣсколько внезапно, и дверь затворилась за младшимъ и послѣднимъ изъ говорившихъ, то старшій изъ нихъ, полковникъ Генри Сенъ-Джонъ, остался одинъ въ комнатѣ, продолжая курить у камина.

Сообщивъ читателю гдѣ и въ какое время происходилъ разговоръ этотъ, мнѣ остается лишь прибавить что предметомъ его были долги, доходившіе до суммы въ 7.000 ф., сдѣланы они были Филиппомъ Сенъ-Джономъ, но заплатить ихъ онъ былъ не въ состояніи, ни въ настоящее ни въ будущее время, къ тому же (что не мало осложняло дѣло) онъ въ эту минуту, какъ прапорщикъ гвардейскихъ гренадеръ, получилъ приказаніе немедленно оставить Англію и отправиться на театръ войны, на Востокъ.

Тутъ могъ бы я пуститься въ подробности касательно его расточительнаго образа жизни и странныхъ счетовъ составившихъ въ теченіи нѣсколькихъ мѣсяцевъ подобный итогъ; но я помню что когда я бывало разказывалъ исторіи слушателямъ съ блестящими глазками, собиравшимся вокругъ меня въ дѣтской, то слушатели эти всегда кричали мнѣ: "начинайте съ самаго начала"; и я полагаю что разказывая исторіи большимъ дѣтямъ, не мѣшаетъ придерживаться того же правила; такимъ образомъ можетъ-быть я добьюсь отъ читателя болѣе живаго участія къ моему герою.

Итакъ начнемъ съ начала.

Отецъ его, покойный полковникъ Джонъ Сенъ-Джонъ, былъ женатъ два раза. Первая жена его подарила его сыномъ, черезъ годъ послѣ ихъ свадьбы, и затѣмъ, прохворавъ нѣсколько лѣтъ, умерла, предоставивъ своего маленькаго Генри, героя этой исторіи, нѣжнымъ попеченіямъ слугъ и вдовца отца, насчетъ котораго свѣтъ предполагалъ что, по всей вѣроятности, онъ не замедлитъ въ скоромъ времени утѣшиться въ своей потерѣ. Но если подъ этимъ подразумевалось вторичное супружество, то свѣтъ на этотъ разъ ошибся. Джонъ Сенъ-Джонъ наслаждался своею свободой въ продолженіи цѣлыхъ семи лѣтъ и можетъ-быть сталъ бы пользоваться ею и еще столько же, еслибы разореніе не постигло его и не заставило искать жены съ деньгами. Онъ и нашелъ ее, нѣкую миссъ Геткотъ, очень богатую, глупенькую и взбалмошную наслѣдницу, которая, двадцати одного года отъ роду, осчастливила своею особой и своимъ состояніемъ бывшаго члена парламента. Достопочтенный Джонъ былъ въ то время не только разорившимся человѣкомъ, но съ исторіей его разоренія и его карьеры были связаны несчастныя обстоятельства, вслѣдствіе которыхъ климатъ его родной страны показался ему, какъ говорится, "слишкомъ душнымъ", а домъ его старшаго брата сдѣлался для него слишкомъ холоденъ. Дѣло въ томъ что лордъ Кендаль просто не пожелалъ болѣе видѣться съ братомъ своимъ Джономъ.

Насчетъ послѣдняго разнеслась не совсѣмъ лестная, хотя и довольно обыкновенная и правдоподобная исторія. Въ ней была замѣшана молодая вдова, которой онъ оказывалъ большое вниманіе. Мистрисъ Линдлей была моложе его и еще очень привлекательная женщина; но хотя состояніе ея было довольно велико, она находилась тѣмъ не менѣе подъ вліяніемъ двухъ страстей, разорившихъ ее наконецъ; она горѣла желаніемъ, вопервыхъ, увеличить богатство свое посредствомъ спекуляцій, а вовторыхъ, добыть, а если нужно, то и купить себѣ родство съ перствомъ. Какого рода вотчимомъ могъ бы оказаться достопочтенный Джонъ Сенъ-Джонъ двумъ мальчикамъ ея, объ этомъ она, кажется, мало безпокоилась; но какъ бы то ни было, ей пришлось дорого поплатиться за надежды питаемыя ею. Деньги ея лопнули вмѣстѣ съ его неудачными спекуляціями, состояніе сына ея разстроилось, толстые дубы и вязы его парка были срублены, а восемь мѣсяцевъ спустя, находясь для поправленія обстоятельствъ своихъ въ Батѣ, она имѣла удовольствіе прочесть въ Times объявленіе о бракосочетаніи Джона Сенъ-Джона съ вышеупомянутою миссъ Геткотъ. Какимъ образомъ миссъ Геткотъ рѣшилась выйти за человѣка потерявшаго свое состояніе, свою репутацію, свое мѣсто въ парламентѣ и положеніе полковника въ аристократическомъ полку и успѣвшаго спустить все это черезъ годъ послѣ знакомства съ нею, этого я не знаю; знаю только что миссъ Геткоть была молода и простовата и въ то же время упряма, какъ только могутъ быть упрямы очень глупыя женщины, вслѣдствіе чего бракъ ея съ симъ героемъ и совершился въ Парижѣ, въ капеллѣ Британскаго посольства, въ маѣ 1835 года. Не стану докучать читателю не всегда утѣшительными подробностями ихъ брачной жизни; довольно сказать что онѣ не содѣйствовали перемѣнѣ мнѣнія лорда Кендаля касательно поведенія брата его, и что у четы этой было двое дѣтей -- дочь, родившаяся въ Турѣ, Eue de la Scellerie, и окрещенная Анной, и сынъ, родившійся тоже въ Турѣ и получившій имя Филиппа Геткота.

Но какъ проходили за все это время дѣтство, отрочество и молодость Генри Сенъ-Джона, сына отъ перваго брака? Ребенкомъ ему приходилось довольно плохо, но затѣмъ жизнь его сложилась гораздо лучше, нежели можно было ожидать, благодаря добротѣ лорда Кендаля, которому мальчикъ этотъ полюбился и который отправилъ его въ школу, вскорѣ послѣ смерти его матери. Школа эта оказалась удовлетворительною; лордъ Кендаль, разумѣется, платилъ за мальчика, но когда мистеръ Джонъ выросъ изъ-подъ опеки весьма почтенной дамы въ домѣ которой онъ жилъ три года, въ воспитаніи его наступило тяжелое междуцарствіе. Время это было проведено имъ во Франціи, гдѣ юный джентльменъ пріобрѣлъ навыкъ къ иностраннымъ языкамъ, отличавшій его въ позднѣйшіе годы, но въ то же время онъ могъ бы научиться тамъ и многимъ другимъ, менѣе желательнымъ вещамъ, какъ отъ отца своего, такъ и отъ товарищей послѣдняго, еслибы лордъ Кендаль снова не вмѣшался въ дѣло и снова не купилъ бы себѣ права слѣдить за воспитаніемъ мальчика. Появленіе на сцену миссъ Геткотъ подало, правда, поводъ ко временному по крайней мѣрѣ измѣненію ихъ семейной жизни, но лордъ Кендаль все еще запрещалъ своему брату входъ въ домъ свой, а отецъ и мачиха были, несмотря на это условіе, вполнѣ готовы сдать на руки перу своего сына, бывшаго вѣроятнымъ наслѣдникомъ его титула и имѣнія.

Лордъ Кендаль былъ холостякъ, вѣчно погруженный въ книги, ученый и настолько ревностный отшельникъ что, по его приказанію, всѣ окна его дома были задѣланы съ одной стороны нижняго этажа, изъ опасенія что къ нему станутъ заглядывать мальчишки садовника или булочника; жизнь его была настолько же проста насколько одинока. Онъ держалъ секретаря, толстаго клепера и большихъ собакъ, которыми долго гордился Гёрстъ-Рояль; носилъ бархатную шапочку, курилъ не переставая и жилъ въ деревнѣ не потому что умѣлъ отличить поросенка отъ коровы и гіацинтъ отъ рѣпы, но потому что любилъ чистый воздухъ, большія комнаты, ночную тишину, а днемъ ученый досугъ. Въ политическомъ отношеніи онъ называлъ себя торіемъ, былъ приверженцемъ церкви въ теоріи, но не на практикѣ, ибо никогда не посѣщалъ церковнаго служенія, отъ котораго его оттолкнули еще въ раннихъ лѣтахъ плохая логика священника, кашель дѣтей и яркіе букеты старухъ. Много лѣтъ тому назадъ, когда братъ его Джонъ былъ избранъ въ представители графства, онъ принималъ участіе въ политикѣ, но участіе это длилось не долго, поведеніе Джона Сенъ-Джона было уже черезчуръ недостойно, избиратели оказались людьми подкупными, а въ агентахъ нашлись недостатки поважнѣе тѣхъ которые поразили его въ священникахъ и въ пріютскихъ дѣтяхъ. Онъ щедро одѣлялъ благотворительныя учрежденія своего графства, но характеръ его принадлежалъ однако къ числу тѣхъ что зовутъ обыкновенно тяжелыми: тяжко было ему самому справляться съ характеромъ этимъ, очень тяжело было подъ часъ и сосѣдямъ ладить съ нимъ.

Тайною причиной холостой жизни лорда Кендаля была ссора его съ единственною женщиной которую онъ когда-либо любилъ. Вина была на его сторонѣ, но несмотря на это (а можетъ-быть именно вслѣдствіе этого), онъ поддерживалъ эту ссору съ непреклонною твердостію, достойною лучшаго дѣла, такъ что послѣ того какъ нѣсколько лѣтъ тому назадъ онъ заперъ двери своему брату, всѣ его интересы и привязанности ограничились бы до конца дней библіотекой, не существуй на свѣтѣ мистера Генри.

Такимъ образомъ, спало глубокимъ сномъ сердце отшельника, пока четырнадцатилѣтій мальчикъ не пришелъ пробудить его отъ сна и не оживилъ старый домъ, конюшни, паркъ, озеро и пруды звуками молодаго голоса и молодыхъ шаговъ. Лордъ Кендаль былъ къ нему чрезвычайно снисходителенъ. Онъ охотно клалъ въ сторону трудъ свой, жизнь великихъ людей, родъ современнаго Плутарха, надъ которымъ онъ работалъ, чтобы взглянуть на содержаніе охотничьей сумки Генри, и даже начатъ принимать живое участіе въ хорькахъ, въ чайкахъ и въ рогатыхъ жукахъ, тогда какъ бываю онъ не обращать никакого вниманія на этихъ представителей царства животныхъ. Онъ узналъ по опыту многія радости и заботы отеческаго сердца, и на долю его пало болѣе радостей нежели заботъ, потому что мальчикъ былъ хорошъ собой, кротокъ, правдивъ и уменъ. Существуетъ мнѣніе что подагра и сумашествіе перескакиваютъ иногда черезъ одно поколѣніе, съ тѣмъ чтобы появиться снова въ послѣдующемъ; такъ миновавъ достопочтеннаго Джона, къ его сыну, повидимому, перешли чувство чести, трудолюбіе и твердая воля перваго графа Кендаля, законовѣда Гаррау и Christ Church закончили образованіе Генри, и затѣмъ лордъ Кендаль купилъ своему племяннику мѣсто въ военной службѣ и подарилъ полку шотландскихъ гвардейскихъ стрѣлковъ прекраснѣйшаго малаго, когда-либо носившаго мундиръ ея величества, и весьма красиваго, должно прибавить: ростомъ выше средняго, стройный, правильно и соразмѣрно сложенный, онъ былъ очень хорошъ въ своемъ мундирѣ, а изъ-подъ медвѣжьяго мѣха его шапки виднѣлись темно-голубые глаза, правильныя черты и чрезвычайно пріятный ротъ. Волосы его были такъ темны что казались почти черными, но на щекахъ и надъ губами они принимали золотистый, русый оттѣнокъ. Голосъ у него былъ въ разговорѣ мягкій и благозвучный, но, вообще, онъ былъ довольно молчаливъ по природѣ, хотя трудно было найти въ Лондонѣ человѣка менѣе застѣнчиваго. Онъ объяснялъ это тѣмъ что, будучи мальчикомъ, ему пришлось побѣждать въ себѣ застѣнчивость. Отношенія его къ дядѣ стоили ему сначала не малыхъ усилій, что было и не удивительно, ибо прежде нежели удавалось пріобрѣсти его расположеніе и убѣдиться въ немъ, лордъ Кендаль долженъ былъ казаться всякому человѣкомъ внушающимъ страхъ. Также и отношенія Генри, по мѣрѣ того какъ онъ становился старше, къ отцу и къ мачихѣ требовали со стороны его усилій другаго рода, и потому не мудрено что юношѣ прошедшему чрезъ такую школу въ собственной семьѣ жизнь въ обществѣ не представила большихъ затрудненій. У него было много врожденнаго aplomb и весьма мало тщеславія. Ему хотѣлось быть добрымъ солдатомъ, хотѣлось современемъ получить начальство надъ своимъ полкомъ, а затѣмъ, когда-нибудь гораздо позднѣе, сдѣлаться третьимъ графомъ Кендалемъ и занять мѣсто въ палатѣ лордовъ, такъ какъ званіе представителя графства было, какъ онъ хорошо зналъ, навсегда закрыто для сына его отца. А пока ему хотѣлось занять мѣсто въ свѣтѣ. Увы! Не мало каменистыхъ утесовъ предстояло ему перейти прежде нежели онъ завоевалъ себѣ ту честную и покойную будущность для достиженія которой ему, казалось, слѣдовало лишь работать да выжидать времени.