Весь Браун Картер в одном томе

Глава 1

Над входом в клуб ярко горела надпись «Гарем», а под ней таким же зеленоватым неоновым светом помигивала эмблема журнала «Султан» — скрестивший ноги маленький толстячок с тюрбаном на голове и клиновидной бородкой.

В холле стояли искусственные пальмы, горел приглушенный свет. Мэтр клуба всем своим видом производил впечатление человека, способного любезно обслужить аристократа и в то же время утихомирить любого не в меру разбушевавшегося клиента. Стены зала были облицованы дорогой полированной фанерой, чей блеск мог поразить воображение разве что посетителя с не самыми высокими претензиями.

— Ваша членская карточка, сэр? — как бы извиняясь, с улыбкой произнес мэтр. — .Простите, таков порядок.

— У меня ее нет, — ответил я. — Но у меня назначена встреча с мистером Стентоном. Мое имя — Рик Холман.

— Да, конечно же, мистер Холман, — оживился мэтр. — Мистер Стентон звонил мне и сообщил, что немного задерживается. Он также попросил, чтобы я до его прихода развлек вас. Пожалуйста, прошу за мной.

Я прошел за ним в «Гурия бар» и сел за уединенный столик, стоявший в небольшой нише, откуда хорошо просматривался весь бар. Едва я успел затянуться сигаретой, как услышал мягкий, завораживающий женский голос:

— Добро пожаловать в «Гарем». Я — Пола, ваша гурия на этот вечер.

Теперь вместо мэтра рядом с моим столиком стояла высокая брюнетка и смотрела на меня томными, но пустыми глазами. Черный с блестками лифчик едва прикрывал ее полные груди, а сквозь прозрачные сералевые штаны просвечивали черные узкие бикини. Ее пупок украшал сверкающий драгоценный камень, на ногах чернели шелковые тапочки с очень длинными и загнутыми узкими мысками.

— У мусульман гурии — райские девы, — заметил я, — и в Коране о них говорится как о самых красивых и вечно юных девственницах. Не могу себе этого даже представить. А вы?

Рот брюнетки открылся, и она тупо посмотрела на меня.

— Что? — вяло переспросила она.

— Ладно, это не столь уж и важно, — примирительно произнес я. — А в чем заключаются обязанности моей гурии?

Девушка проглотила комок, застрявший в ее горле, и, поблескивая глазами, отступила от столика на пару шагов.

— Если хотите выпить, я вам принесу, — холодно промолвила она. — Что-нибудь еще?

— Нет, это все. Не обижайтесь на меня, просто я хотел уточнить, какие между нами отношения. Только и всего. Принесите мне бурбон со льдом.

Девушка направилась к стойке бара, и при ходьбе ее тугие ягодицы под черными бикини, украшенными блестками, показались мне скорее соблазнительными, нежели вызывающими. «Вот ведь как получается, — с иронией подумал я, — привлекательная девушка, явно демонстрирующая свои прелести, готова дать решительный отпор домоганиям наглого мужчины, подобно монашке, с головы до пят закутанной в темные одежды».

После двух стаканчиков бурбона, когда мне уже наскучило наблюдать за сновавшими по бару райскими девами, откровенно намекавшими на плотские радости, но обслуживавшими клиентов напитками, появился Картер Стентон. Мэтр клуба кинулся ему навстречу и с подобострастным видом, словно настоящего султана, проводил до моего столика. Надо сказать, что на султана Картер Стентон совсем не походил. Этот среднего роста мужчина, начинавший покрываться жирком, с пухлым лицом в обрамлении белых густых кудряшек напоминал продавца бывших в употреблении ракет, который всегда успеет укрыться в безопасном месте прежде, чем ты нажмешь на кнопку самодельной стартовой установки.

— Холман! — воскликнул он, неистово потряс мне руку и уселся на пуфик рядом с моим столиком. — Вы приехали издалека, с Западного побережья. Очень благодарен вам.

Моя гурия вновь появилась рядом и со смущенной улыбкой на устах, слегка касаясь бедром плеча Стентона, промурлыкала:

— Вам что-нибудь принести, мистер Стентон?

Он положил руку ей на бедро и легонько сжал пальцы.

— Да, водочный «буравчик», Пола, дорогая, — после некоторой паузы, попросил Стентон и похлопал девушку чуть ниже ягодицы.

Пола, игриво покачивая бедрами, направилась к стойке бара.

— Хороша, правда? — восхищенно глядя ей вслед, произнес хозяин клуба. — Ей всего лишь девятнадцать, а две сотни в неделю всегда имеет.

— Всем платите такое высокое жалованье? — спросил я.

Лицо Стентона расплылось в широкой улыбке.

— Ей, как и остальным райским девам, я не плачу и дайма[6], но и с их чаевых ничего не удерживаю.

Пола вернулась и, низко наклонившись над столом, чтобы Стентон мог разглядеть все, что у нее было в лифчике, поставила перед ним высокий стакан с коктейлем. Судя по восторженному блеску голубых глаз хозяина, прелести гурии не остались незамеченными. Он вновь проводил ее теплым взглядом, пока та не скрылась в группе посетителей, окруживших стойку бара.

— Да, сэр, эта Пола действительно хороша. — Стентон повертел в руке стакан с «буравчиком». — Уверен, что вас страшно интересует, почему я так спешно вызвал вас. Ведь так, Холман?

— Да, конечно, — подтвердил я, — но поскольку вы платите за услуги огромные деньги и мне они уже обещаны, то я с расспросами могу и не спешить. Так что, Стентон, решать вам, когда начать делиться со мной своими проблемами.

Стентон приглушенно рассмеялся.

— Как же Агинос из «Стеллар Продакшн» вас назвал? Иконоборцем? Да, именно так. Низвергателем идолов, верно? У вас отличная манера держаться со своими клиентами. Вы ведь бываете с ними предельно резкими, так? Создав репутацию суперклассного детектива, вы имеете право позволить вести себя достаточно жестко. Или я ошибаюсь?

— Рано или поздно мы все равно перешли бы к делу. Так, может быть, сейчас и начнем?

На этот раз Стентон рассмеялся как бы нехотя.

— Вам уже не терпится, верно? Ну, ладно, Холман. Но прежде, чем посвятить вас в суть вопроса, хочу предупредить, что это дело сугубо конфиденциальное. Вы меня понимаете?

— Я предельно осторожный человек, — вяло произнес я, — а что касается моих клиентов, то всегда держу рот на замке.

— Конечно же, — закивал он. — От своих голливудских знакомых я узнал о вашей безупречной репутации и только после этого обратился к вам. Мне требовался самый лучший детектив, и им оказались вы, Холман! — Стентон отпил из стакана и снова повертел его в руке. — Скажите, — резко спросил он, — что вам известно обо мне?

— А это так важно? — недовольно переспросил я.

— Да, очень, — ответил мой клиент и пристально посмотрел на меня. — Так давайте рассказывайте!

— Ну, что, ж, — пожав плечами, согласился я. — Вначале появился Хефнер, который оказался провидцем, и, возможно, весьма гениальным. Он создал журнал «Плейбой», имевший потрясающий успех. И, как всегда бывает в подобных случаях, тут же под это эротическое чтиво появились многочисленные подделки. Уличные киоски теперь просто ими завалены. Но ни одно из этих изданий не может даже сравниться с тем, что выпускает Хефнер. «Султан» из них самый лучший, хотя ни ваши девушки, ни статьи, публикуемые в нем, явно не дотягивают до уровня «Плейбоя». Тем не менее у вас полмиллиона читателей, и это те, кто разницы между двумя журналами просто не замечают. Сейчас у «Плейбоя» четыре собственных клуба, и на будущее планируется открыть еще более десятка. Вы вдруг решили последовать примеру Хефнера и нашли в себе мужество открыть свой первый клуб под названием «Султан». В настойчивости подражания, Стентон, вам не откажешь, даже если вы со мной и не согласитесь.

Несколько секунд голубые глазки Стентона буравили меня ледяным взглядом.

— Вы всегда унижаете своих клиентов? — наконец спросил он хрипловатым голосом.

— Только когда они на это напрашиваются, — чистосердечно признался я.

Допив коктейль, Стентон поманил пальцем Полу. Та почти бегом кинулась к нашему столику.

— Дорогая, принеси-ка мистеру Холману еще бурбона, — обратился он к ней. — А то у него желчь хлещет через край!

Девушка нервно улыбнулась и убрала со стола пустой стакан.

Я закурил сигарету и посмотрел на часы. Было всего четверть десятого, но мне казалось, что в клубе я сижу уже целую вечность.

— А что вы скажете, если я сообщу вам, что меня собираются убить? — неожиданно спросил Стентон.

— Вы считаете, что мне следует удивиться? — вяло произнес я. — Что же тут странного! У некоторых из ваших райских дев наверняка есть отцы, братья и приятели.

— Нет, я совсем не шучу! — взорвался он. — За последнюю неделю мне подкинули пару писем с угрозами, и нашел я их в самых неожиданных местах. Первое обнаружил в ящике секретера, стоящего в спальне, а второе — в письменном столе у себя в кабинете. Это же поразительно, Холман! Ведь посторонний человек ни в то, ни в другое место проникнуть незамеченным просто не может. Значит, мне угрожает тот, кого я хорошо знаю и кому, возможно, всецело доверяю!

— И что говорится в этих письмах?

— Только то, что я заслуживаю смерти и что убийство совершится в течение месяца, — возмущенно произнес он. — Даже причины не указали!

— И вы эту угрозу воспринимаете вполне серьезно? — поинтересовался я. — А вам не приходило в голову, что это всего лишь мрачная шутка кого-то из ваших близких друзей?

— Если бы я так думал, то к вам бы не обратился, — фыркнул Стентон. — Нет, на розыгрыш не похоже. А то, что произошло накануне вечером, окончательно убедило меня.

В этот момент подошла Пола и, вновь склонившись над столом, поставила перед нами два бокала. На этот раз озабоченный своими проблемами Стентон не удостоил девушку даже взгляда, и та с недовольным выражением на лице отошла от столика.

— Так вот, в тот вечер я работал допоздна, что случается довольно часто, — продолжил он и снова повертел в руке стакан. — Офис я оставил около полуночи и поехал домой. Как только вышел из автомобиля, мимо меня медленно проехала какая-то машина. В тот же миг я услышал звук, похожий на тихий выстрел, и словно кто-то ткнул меня пальцами в спину. Когда обернулся, машина, набрав скорость, уже находилась от моего дома ярдах в пятидесяти. И вот что я нашел на тротуаре.

Стентон сунул руку в карман и выложил передо мной целую пригоршню полых цилиндриков из белого пластика. Я взял один из них и внимательно осмотрел.

— Пластиковые пули? — предположил я.

— К игрушечным пистолетам! — резко сказал он. — Продаются в любой торговой лавке по доллару. Они к пластмассовому кольту сорок пятого калибра, даже с близкого расстояния и мухи не прихлопнут! Верите или нет, но в тот момент, Холман, у меня все внутри похолодело!

— Да, вы легко представили себе, что случилось бы, окажись эти пули настоящими, — кивнув, согласился я. — Но все же это мог быть розыгрыш.

— Да, но если я посчитаю, что кто-то пошутил, а это окажется не так, то мне не жить! Поэтому я и нанял вас, Холман. Вы должны выяснить, кто же так жаждет моей смерти, и остановить его!

— Хорошо, — без особого энтузиазма в голосе согласился я. — Попробую. Вы кого-нибудь подозреваете?

— У таких, как я, всегда много врагов, — задумчиво произнес Стентон. — Ведь мне, чтобы достигнуть своего положения, нередко приходилось многое крушить. Кто знает, сколько людей обиделось на меня за это? Возможно, среди обиженных и тот, кому я доверяю, кто-нибудь из близких мне людей. Таких, например, как Леон!

— Леон? — переспросил я.

— Да, Леон Дуглас, управляющий редактор нашего журнала. Мы уже пять лет работаем вместе, и я доверяю ему, как родному брату!

— Кто еще в вашем списке подозреваемых?

— Ну, — произнес он и усмехнулся, — конечно же моя незабвенная бывшая жена Мелисса. Да простит ее Бог за каменное сердечко. Я выплачиваю ей алименты — двадцать пять тысяч в год!

— Это хороший повод для нее желать вам долгих лет жизни, — заметил я.

— Да, но в случае моей смерти она получит солидную страховку, — холодно произнес он. — А это более ста тысяч долларов. Вдруг она вознамерилась снова выйти замуж, а такое солидное приданое ей бы очень пригодилось.

— Кто следующий?

— Мой компаньон по клубу, — ответил Стентон и прежде, чем назвать его имя, оглянулся и понизил голос: — Джин Мейер.

— Мейер? — удивился я.

— Да тише вы, — раздраженно прошипел он. — Вы что, хотите, чтобы нас услышали?

— Здесь уж точно замешаны большие деньги, — понизив голос, заметил я. — Последние тридцать лет с этим именем ассоциируются все крупные разборки, связанные с рэкетом.

— Мейер — компаньон, активно не участвующий в деле и неизвестный клиентуре, — как бы извиняясь, пояснил Стентон.

— И только раза три в неделю проверяет финансовые документы?

Владелец клуба скорчил гримасу.

— Вроде этого. Как только наше дело стало приносить доход, Мейер принялся меня уговаривать, чтобы я уступил ему пятьдесят один процент уставного капитала. Может, он хочет подтолкнуть меня к этой сделке?

— Не думаю, чтобы Мейер или тот, кого он нанял, валял бы дурака с пластиковыми пулями, — проворчал я.

— Ваше замечание нисколько меня не успокаивает! — взорвался Стентон и с шумом осушил свой стакан. — У вас уже есть, над чем поработать, Холман.

— А что, Мейер уже завершает список подозреваемых? — поинтересовался я.

Голубые и ясные, словно у младенца, глазки снова впились в меня. Затем Стентон отвел взгляд, и его взор слегка затуманился.

— Нет, — наконец сказал он вяло, — есть еще один подозреваемый. Себастьян. Пит Себастьян.

— Трубач?

— Да, он. Тот, что как раз играет в Дворцовом зале. Ширли, его младшая сестра, была одной из первых наших гурий, когда мы только открыли клуб. Месяц спустя я обнаружил, что она наркоманка — застал ее, когда та впрыскивала героин себе прямо в вену. О Боже! Так что мне пришлось ее уволить. А как я еще должен был поступить? Пару недель спустя она наложила на себя руки — села в ванну с теплой водой и вскрыла вены. Пит первым обнаружил ее мертвой и по странной логике обвинил в ее смерти меня. Неужели я виноват в том, что девушка сидела на игле?

— И Пит тем не менее сейчас играет у вас?

— Я решил, что работа в нашем клубе как-то успокоит его, и поэтому на три недели пригласил его трио к нам, — пояснил он. — Платим ему большие деньги, но он того стоит! А чего я этим добился? Постоянно ощущаю на себе его злобный презрительный взгляд. Вот что такое людская благодарность, Холдман! Руку благодетеля такие люди не отталкивают, но в то же время готовы плюнуть ему в лицо!

— Так, значит, ваш редактор, бывшая жена, компаньон и трубач, — подытожил я список подозреваемых. — Еще кто-нибудь есть?

— Нет, это все, о ком я подумал. Правда, возможно, наберется еще пара сотен людей, о которых я понятия не имею. — Стентон оскалился в улыбке, обнажив ряд белых крепких зубов, похожих на фортепьянную клавиатуру. — Так что я решил обезопасить себя и обратился за помощью к вам, Холман, хоть ваши услуги и стоят чертовски дорого! — радостно добавил он и посмотрел на часы. — Мне уже надо быть в офисе. Завтра утром мы продолжим наш разговор. Хорошо?

— Согласен, — кивнул я. — Мне надо сначала вернуться в отель и…

— Какой отель? — прервав меня, возмутился Стентон. — Вы остаетесь у меня, Холман. Это одно из моих условий. Я хочу ночью спать спокойно! У меня вам будет намного лучше, чем в любой гостинице города!

— Да, но я не…

Стентон нарочито тяжело вздохнул, возмущенно подняв плечи.

— Послушайте! Оставьте все свои заботы мне. Я устрою вам отличное обслуживание. Все в нашем городе знают, на что способен Стентон! — воскликнул он и лукаво улыбнулся. — А что вы скажете о крошке Поле, а?

— У нее отличная фигурка, — холодно произнес я, — но глупа как курица.

— А вы в девушках цените интеллект? — кивнул он. — Так и этот вопрос мы легко разрешим.

Не успел Стентон подозвать Полу, как та оказалась рядом и озабоченно посмотрела на хозяина.

— Передай Нине, чтобы она оставила своего клиента и подошла к нам, — сухо распорядился он.

— Да, мистер Стентон, — разочарованно произнесла она.

Взгляд Стентона упал на груди, выпиравшие из лифчика.

— Ой! — удивленно воскликнул он. — А что случилось с той очаровательной родинкой? Я ее не вижу. Ты что, смыла ее или как?

Пола хихикнула:

— Она на прежнем месте, мистер Стентон. Вы просто недостаточно хорошо ее искали.

— Наверное, ты права, — ответил он и, как бы между делом сунув пальцы в лифчик, потянул его вниз и оголил левую грудь девушки. — Да, так оно и есть, она действительно там, где и была в прошлый раз.

— Мистер Стентон, — вновь хихикнула она, — вы такой баловник!

Спустя минут десять грациозной походкой к нашему столику подошла высокая блондинка в элегантном узком платье из голубой шелковой ткани, туго обтягивавшем небольшую, но изящной формы грудь и подчеркивавшем красивую линию ее длинных ног. Интеллигентное умное лицо обрамляли густые белокурые волосы. Перед тем как присесть за наш столик, она внимательно посмотрела на нас своими блестящими карими глазами.

— Добрый вечер, мистер Стентон, — произнесла она таким низким грудным голосом, что у меня защемило сердце.

— Нина, дорогая, — радостно улыбнулся ей Стентон, — хочу представить тебе Рика Холмана, моего очень хорошего друга.

— Здравствуйте, мистер Холман. — Она ненадолго задержала на мне взгляд и вновь посмотрела на Стентона.

— Мистер Холман только что приехал с Западного побережья и конечно же останется у меня, — продолжил он. — Прошу тебя, позаботься о нем, покажи ему дом и все остальное. Ты меня понимаешь?

— С удовольствием, мистер Стентон, — улыбнулась она, и в уголках ее губ заиграла легкая усмешка. — Мы, гурии, для того и существуем, чтобы развлекать клиентов.

— Совершенно верно, дорогая! Именно для этого! — похлопал он ее по руке и вскочил из-за стола. — Я уже опаздываю на полчаса. Вы в надежных руках, Холман. Нина о вас прекрасно позаботится. Увидимся за завтраком!

Выложив это, Стентон пулей вылетел из бара.

Тем временем блондинка все с той же усмешкой на устах внимательно разглядывала меня.

— Султан вверил вас мне. Так какие будут желания, мой господин?

Глава 2

Дворецкий Стентона выглядел так, как и подобало настоящему дворецкому, — он совсем не был похож на смущенного статиста, одетого в ливрею, взятую напрокат в костюмерной Голливуда. Высокий, хорошо сложенный брюнет около сорока, с мужественными чертами лица, в безупречно сидевшем на нем костюме, внешне напоминал того мэтра, которого я встретил, войдя в клуб, — тот же решительный вид и респектабельные манеры.

— Добрый вечер, мисс Нина, — вежливо улыбнулся он. — Рад снова приветствовать вас в нашем доме.

— Привет, Альберт, — небрежно бросила девушка. — Это — мистер Холман, ваш новый гость.

— Добрый вечер, сэр, — поздоровался дворецкий и забрал у меня дорожную сумку. — Мистер Стентон предупредил меня о вашем приходе. Надеюсь, вам у нас понравится. Если что-то понадобится, прошу обращаться ко мне.

— Альберт к вашим услугам, — подтвердила моя гурия, — и выполнит любое ваше пожелание. Если хотите выпить, а мы действительно хотим, то…

— Подать в гостиную, мисс Нина? — не дав ей договорить, поспешно спросил он. — «Том и Джерри», а для вас, сэр?

— Бурбон со льдом, — попросил я.

Дворецкий исчез, а Нина повела меня по первому этажу знакомить с апартаментами своего хозяина. Из просторного холла мы вошли в огромный рабочий кабинет с баром, а из него попали в столовую, где за столом смогли бы разместиться человек тридцать. Затем мы миновали гостиную, по размерам еще больше, чем две предыдущие комнаты, и спустились на элегантном лифте, похожем на огромную золоченую клетку, в цокольный этаж дома.

Как только мы вышли из лифта, моему взору предстал причудливых очертаний бассейн с подогревом. Вода с мягкой подсветкой манила к себе. За бассейном в дальнем от нас конце зала располагался затененный искусственными пальмами зеленый островок.

— Это все называют «Оазисом», — сообщила Нина, заметив мой удивленный взгляд. — После четырех порций мартини всем это место начинает казаться весьма романтичным.

— И сколько здесь утонуло гостей? — поинтересовался я.

Она улыбнулась.

— Я спрошу об этом Альберта. Если он и не чистит бассейн, то наверняка знает, кто этим занимается. — Она передернула плечами, выражая тем самым некоторое нетерпение. — Ну вот, экскурсия по двум этажам закончилась. Почему бы нам не вернуться в гостиную и не посмотреть, как справился с нашим заказом Альберт?

Возвратившись в гостиную, мы застали в ней Альберта, который держал поднос с напитками. Нина опустилась на мягкий диван и облегченно вздохнула. Я сел рядом. Дворецкий с вежливым поклоном поставил перед нами стаканы.

Нина пригубила горячий коктейль, приготовленный из яиц, сахара, молока, мускатного ореха, рома и бурбона, и довольно улыбнулась.

— Просто потрясающе! — радостно зажмурилась она. — Спасибо, Альберт.

— Пожалуйста, мисс Нина. Еще что-нибудь желаете?

— Пока нет.

Альберт, немного поколебавшись, произнес:

— Голубая комната, мисс Нина. Она сейчас свободна.

— Отлично, — небрежно бросила девушка.

Дворецкий тихо удалился.

Я отпил бурбона. Спиртное оказалось самого высокого качества. Нина откинулась на мягкую спинку дивана и закинула ногу на ногу. Я еще раз отметил про себя изящество их линий.

— Какие чувства в данный момент испытывает близкий друг настоящего султана, мистер Холман? — посмотрев на меня, спросила девушка.

В ее карих глазах заиграли шутливые огоньки.

— Здесь даже лучше, чем в клубе «Гарем», — ответил я. — Обслуживание на том же уровне, а напитки бесплатные.

— Вы, должно быть, оказываете неоценимую услугу Картеру Стентону, раз он встречает вас с такими царскими почестями.

— Нет, это только из-за моего личного обаяния, будь оно неладно. Ну что я могу поделать, если я такой неотразимый?

— А находясь у нас, угрызений совести не испытываете? — опустив уголки губ, спросила Нина. — Сердце не щемит, когда вспоминаете миссис Холман или малюток, скучающих по папочке и ожидающих, когда тот вернется в их райский уголок?

— Ни миссис Холман, ни малюток, ни даже райского уголка на Западном побережье у меня нет.

— Какое совпадение! — со вздохом произнесла моя гурия. — Мне еще не доводилось встретить гостя, который был бы женат!

— Если не верите, можете навести обо мне справки в ФБР. Не возражаю, — спокойно ответил я. — Пожелайте мне спокойной ночи и идите домой.

Девушка прищелкнула языком.

— Мистер Холман! — воскликнула она. — У нас, гурий, повышенное чувство ответственности. То, что нам поручено, мы доводим до конца. В бурю, дождь или снегопад мы, как и почта, не прекращаем работать!

— И как давно вы числитесь в гуриях? — поинтересовался я.

— Я сначала появилась на развороте нашего журнала как «гурия месяца». Там опубликовали несколько моих фотографий на фоне бюста Шекспира. Позировала с куском легкой ткани, ну и обнаженной тоже, — прыснув от смеха, сообщила она. — В журнале меня представили как девушку интеллектуального типа с богатым духовным миром. Но это, конечно же, совсем не так. Позже узнала, что Стентон открывает клуб и нанимает на работу девушек, ну я и пошла к нему. Клуб принял первых гостей около восьми месяцев назад, и я в нем с момента открытия. Спросите, почему такая хорошенькая девушка, как я, не смущаюсь работать в таком фривольном платье, — отвечу. В клубе я в среднем зарабатываю двести пятьдесят долларов в неделю, а это на сто пятьдесят больше, чем я получала бы, преподавая в школе. — Она склонилась над коктейлем, а потом вновь посмотрела на меня. — Вот так я и живу. А вы, мистер Холман? Чем зарабатываете себе на жизнь?

— Я — технический консультант.

— Звучит весьма прозаично! — воскликнула девушка и вопросительно посмотрела на меня. — Но вы больше похожи на помесь вышибалы и адвоката.

— Наверное, это из-за моей одинокой жизни, — предположил я. — Но если вы работаете в клубе с момента его открытия, то вы должны знать Ширли Себастьян?

Глаза Нины слегка затуманились, и она отвела от меня взгляд.

— Я смутно помню, даже как выглядела Ширли, — чужим голосом произнесла она. — Девочка и месяца не проработала, как ее уволили.

— И сразу после увольнения она покончила с собой.

— Это ужасно! — тихо промолвила Нина. — О ее самоубийстве я узнала из газет.

— Слышал, что ее выгнали с работы за употребление наркотиков. Это так? — спросил я.

— Она была наркоманкой? Не знаю. Я слишком редко видела ее в клубе. По вечерам мы настолько заняты, что и парой слов не успеваем обменяться друг с другом.

Я понял, что напрасно теряю время, прекратил расспросы и молча допил бурбон со льдом, а Нина — свой «Том и Джерри».

— Ну как? — оживилась девушка. — Я начинаю забывать об обязанностях гурии. Что вы теперь желаете, мой господин? Еще напиток? Музыку? Назовите, и ваше желание тотчас исполнится!

— Если вам все равно, то я бы предпочел отправиться в постель, — извиняющимся тоном произнес я. — У меня был очень длинный день.

На лице моей гурии появилась гримаса.

— Конечно же, вы предпочли бы сразу пройти в спальню, мистер Холман. Какая же я глупая, представив себе, что вы чем-то отличаетесь от остальных клиентов, которые всегда спешат словно на пожар, — усмехнулась она и, грациозно извиваясь, поднялась с дивана. — Хорошо, мистер Холман, ваша гурия проводит вас в спальню.

Мы прошли через холл и поднялись по причудливо закрученной винтовой лестнице. Убранство Голубой комнаты — от голубого шелкового покрывала на широкой словно футбольное поле кровати до оконных драпировок той же расцветки — говорило само за себя. С голубоватым же оттенком зеркало, вмонтированное в потолок над кроватью, в форме огромной звезды показалось мне весьма оригинальным и существенным элементом интерьера спальни.

— Каждая комната в доме по настоянию Картера Стентона оформлена в своем стиле, — пояснила Нина. — Не знаю, как называется этот, но если он окажется стилем «борделло времен регентства», то не удивлюсь.

— А может быть, это «игриво-готический»? — предположил я.

Девушка усмехнулась и повернулась ко мне спиной.

— Расстегните мне, пожалуйста, молнию, — подчеркнуто безразличным голосом попросила она. — Отныне я отказываюсь называть вас мистером Холманом. Даже у технических консультантов есть имена. Не так ли?

— Меня зовут Рик, — сообщил я и, потянув за язычок молнии, почти до самого копчика оголил ей спину.

Пока она снимала с себя платье, я закурил и принялся ее разглядывать. Под платьем, как оказалось, она носила всего лишь открытый черный лифчик и того же цвета узенькие, полностью открывавшие ее живот трусики. Нина, аккуратно повесив платье на плечики и поместив его во встроенный шкаф, медленно направилась ко мне. Ее длинные стройные ноги, покрытые красивым загаром золотисто-бежевого оттенка, и упругие формы, выпиравшие над узкой полоской лифчика, сулили райское наслаждение. Но истинное наслаждение, как и здоровье, с горечью подумал я, за деньги не купишь.

В полуметре от меня девушка остановилась, и на губах ее заиграла легкая усмешка.

— Рик, малыш, ты что, уже лишился дара речи? Ты же еще остального не видел!

Ее руки скользнули за спину, лифчик расстегнулся, и она, сжав плечи, сняла его и легким движением руки, словно матадор накидку, бросила на пол. Это было восхитительное зрелище! Уверен, что не менее четырех тысяч читателей журнала «Султан» разом пожалели, что на его страницах Нину не представили в трехмерном изображении.

Она глубоко вздохнула и с самодовольной улыбкой оглядела себя.

— Может быть, в пышности форм и уступаю таким девушкам, как Пола, но таков мой стиль!

Я сделал глубокую затяжку сигаретой и почти заставил себя посмотреть ей в глаза.

— Интересно, Стентон направил тебя со мной, а чаевые, которые за это время ты заработала бы в баре, он тебе компенсирует? — спросил я.

— Да, конечно же, — кивнула девушка. — За все будет заплачено.

— И сколько же?

— А это что, так важно? — Она пристально посмотрела на меня. — Или ты волнуешься, Рик, что он мне переплатит?

— Ну, сто баксов, не больше.

— Если хочешь знать точно, то двести! — недовольно воскликнула она.

— Не обижайся. Мне просто любопытно. Никогда не платил за такого рода услуги, и меня не волновало, если кто-то это делал. Но сейчас мне просто противно, — объяснил я. Подойдя к противоположной стене спальни, я поднял с пола свою дорожную сумку и направился к выходу. — Надеюсь, в этом доме найдется еще немало свободных комнат. Увидимся за завтраком?

Лицо Нины побагровело, карие глаза злобно засверкали. В эту минуту она была готова разорвать меня на куски. Она кинулась мне наперерез и, заслонив собой дверь, встала на моем пути. Я снова обратил внимание на ее редкой красоты груди с вызывающе торчавшими сосками.

— Рик, малыш, как это понимать? — напряженно спросила она, стараясь подавить в себе злобу. — Хочешь, чтобы я почувствовала себя девушкой по вызову или вокзальной шлюхой?

— Не волнуйся, — проворчал я. — Стентон ничего не узнает, и ты получишь свои деньги.

Нина взмахнула рукой и влепила мне пощечину.

— Как ты смеешь так обращаться со мной! — в ярости воскликнула девушка и нанесла мне удар по второй щеке, более ощутимый, чем первый. — Ты паршивый, гнилой… — задыхаясь от злобы, выплевывала она слова и в третий раз замахнулась на меня.

Пригнувшись, я кинулся к ней, плотно прильнул к ее телу и, обхватив руками бедра, поднял ее. Нина бешено заболтала ногами, изо всех сил барабаня меня по спине.

— Отпусти меня, дурак! — завопила она. — Я убью тебя! Точно убью!

— Я так и думал, — игриво произнес я и, держа ее на себе, направился к двери.

Пока мы спускались по винтовой лестнице, она продолжала посылать проклятия на мою голову, колотя меня по спине кулаками. Пройдя через гостиную, я подошел к сверкавшему золотом лифту, вошел в него и нажал на кнопку. Как только мы оказались на цокольном этаже, Нина стихла.

— Что ты собираешься делать? — встревоженно спросила она. — Поставь меня на пол, или я…

— Нина, дорогая, тебе необходимо немного остыть, — нежно промурлыкал я и, сделав шаг, оказался на краю бассейна.

— О нет! — отчаянно закричала Нина. — Не надо! Ты — отвратительный…

Все, что она не успела докричать, переросло в пронзительный вопль, поскольку в этот момент я, обхватив ее за талию, поднял над собой и бросил в бассейн.

Раздался громкий всплеск, и девушка с головой ушла под воду. Через пару секунд ее голова с прилипшими к ней мокрыми волосами появилась на поверхности. Как только Нина увидела на моем лице улыбку, испуг в ее глазах тотчас сменился глубоким презрением.

— Нина, дорогая, почему бы тебе не сплавать на островок? — ласково спросил я. — Отсюда он так романтично смотрится.

Она сделала несколько гребков, и я заметил, что пребывание в воде несколько охладило ее пыл.

— Я должна быть вам благодарна, мистер Холман, — процедила гурия сквозь зубы. — Вы преподнесли мне урок, которого я никогда не забуду!

Она совершила ошибку, подплыв к бортику бассейна, и я, осторожно коснувшись ее темени подошвой ботинка, вновь погрузил ее голову под воду, но теперь не стал ждать, когда она снова всплывет, сел в лифт и поднялся в гостиную.

Там меня ожидал бурбон со льдом, который преподнес мне на подносе дворецкий.

— Я решил, что вам после тяжелых физических упражнений захочется выпить, сэр, — без тени улыбки произнес он.

Взяв с подноса стакан с бурбоном, я пристально посмотрел на него.

— Вы — провидец, Альберт, — холодно заметил я. — Или у вас способности видеть сквозь пол?

— Именно так, сэр, — ответил дворецкий и, резко нагнувшись, отдернул лежавший на полу ковер.

Под ним оказалась вмонтированная в конструкцию плита из толстого прозрачного стекла. Я глянул вниз и увидел вылезавшую из бассейна Нину. Губы ее шевелились, но, к счастью, я не мог слышать извергаемых ими проклятий.

Альберт опустил угол ковра и выпрямился.

— Простите меня за любопытство, сэр, но, заслышав шум внизу, я решил удостовериться, все ли в порядке. Мистеру Стентону вряд ли понравилось бы, если бы в его доме произошло убийство или что-то в этом роде.

— Этот глаз в полу — удачная задумка, — одобрил я. — Ведь на вечеринках могут возникнуть неожиданные разборки.

— Да и самим гостям, сэр, иногда интересно понаблюдать за остальными, — добавил дворецкий.

— Но он здесь не единственный? — спросил я. — Над островком «Оазис» такой же? Бьюсь об заклад, Стентон никому его не показывает и смотрит через него только сам.

Альберт поджал губы.

— Вы очень догадливы, мистер Холман.

Я с удовольствием отпил бурбона.

— Обо мне вам Стентон что-нибудь рассказывал? — спросил я.

— Мне известно, почему вы здесь, сэр. Мистер Стентон очень расстроился после того, что произошло с ним у подъезда дома накануне вечером. Он объяснил мне причину вашего приезда, но о вас, сэр, я слышал и раньше. Дело в том, что я три года жил на Западном побережье и работал там в киноиндустрии.

— Раз не сказали просто «в кино», значит, вы были на Беверли-Хиллз, — заключил я. — А вы не знаете, кто задумал убить вашего босса?

— Ни малейшего понятия, — задумчиво произнес дворецкий. — Правда, вот мистер Мейер, когда он заявляется сюда со своей свитой, производит на меня гнетущее впечатление. Впрочем, могу представить, что не только на меня.

— А вы сами не заинтересованы в убийстве Стентона?

Альберт медленно покачал головой:

— Нет, он для меня — щедрый работодатель. Личность он, конечно, неприятная, но в наши дни хороших людей мало.

Я одобрительно покачал головой:

— Вам бы не дворецким служить, Альберт, а во внешнеполитическом ведомстве.

— Спасибо, сэр.

— А Ширли Себастьян за время работы в клубе здесь появлялась? — неожиданно спросил я.

Мгновенно его лицо сделалось непроницаемым.

— Ширли Себастьян, сэр? Что-то я не припомню никого с таким именем. — Губы дворецкого расплылись в улыбке. — С моего первого дня работы у мистера Стентона здесь перебывало столько девушек! Я, правда, не вел им счет, но похоже, что мой хозяин — современный царь Соломон.

— Причем неутомимый, — ворчливо добавил я.

Неожиданно раздался легкий гул, и кабина лифта пошла вниз. В любую минуту вышедшая из волн Афродита, а точнее, Нина могла появиться в гостиной. Мне совсем не хотелось выслушивать ее вопли, поэтому я поспешно допил свой бурбон и поставил бокал на поднос.

— Где мне переночевать? — быстро спросил я.

— Готов предложить вам небольшую комнату. Подниметесь по лестнице, свернете влево и в конце коридора упретесь в дверь. Комната маленькая, но очень уютная и совсем без зеркал, сэр!

— Предложите девушке полотенце, а то она уже наверняка замерзла, — бросил я и быстро зашагал по направлению к вестибюлю.

— Не волнуйтесь, сэр, я о ней позабочусь, — успокоил он меня на прощание.

Глава 3

На следующее утро, около девяти часов, войдя в столовую, я застал Картера Стентона во главе огромного стола и в одиночку поглощавшего свой завтрак. Завидев меня, он приветливо кивнул.

— Доброе утро, Холман. Присоединяйтесь. Как я вижу, ваша маленькая леди еще не поднялась, — хитро улыбаясь, произнес он. — Она, должно быть, за ночь сильно устала. А? Всегда говорил, что климат Калифорнии творит с мужчинами чудеса!

Я выдвинул стул, сел за стол, и почти тотчас в столовой появилась симпатичная брюнетка в кокетливо сидевшем на ней черном платье служанки.

— Доброе утро, мистер Холман, — голосом весьма бодрым для утра, хотя и не очень раннего, поздоровалась она. — Я — Джуди, ваша личная служанка.

Заметив, как вытянулось мое лицо, Стентон расхохотался.

— Да, так оно и есть, — сказал он, продолжая смеяться. — Это я попросил ее представиться вам. Хотелось понаблюдать за вашей реакцией, дружище! Ну и мину же вы скорчили!

— Утренние шутки? — сердито спросил я. — За такие розыгрыши я и сам бы убил вас.

— Что вам подать на завтрак, мистер Холман? — приветливо спросила девушка.

— Кофе, тост и джем, — попросил я.

— И это все? — удивилась она.

— Если за завтраком хотите исполнить для меня танец живота, возражать не буду. Но это только для вашего собственного разогрева, поскольку до полудня меня ничем не пронять.

Джуди, несколько смутившись, повернулась и, покачивая туго обтянутыми бедрами, направилась к двери. Я не торопясь достал пачку сигарет и закурил, все еще надеясь — и это после пятнадцатилетней привычки курить перед завтраком, — что получу от этого удовольствие. Стентон тем временем доедал горячий пирог, периодически макая его в кленовый сироп. Покончив со сладким, он бросил на меня дружелюбный взгляд.

— Знаете, что я вам скажу, — весело поглядывая, произнес он. — Вы сукин сын, Холман.

Джуди, глухо постукивая каблуками по полу, подошла к столу и, отвернув от меня лицо, словно я был носителем инфекции, поставила передо мной завтрак. После того как она удалилась, я отпил кофе и сразу же почувствовал себя немного бодрее.

— Скажете, что есть люди, которые по утрам всегда бодры и доброжелательно настроены, — ни за что не поверю, — сверкая глазами, бросил Стентон.

— А я людям, которые за завтраком пытаются меня разыграть, всегда утираю нос!

— Вы неблагодарный тип, Холман, — грустно промолвил Стентон. — Я нанял вас за баснословную плату, пригласил в свой дом, познакомил с интеллигентной девушкой, а вы все недовольны.

— Просто поражаюсь, что вы еще живы, — парировал я.

— Во всяком случае, прошлой ночью убить меня никто не пытался. Может быть, слухи о вашем приезде облетели город, а? — улыбнулся он, но потом его лицо стало серьезным. — Правда, Холман, как вы намерены действовать?

— Сначала познакомлюсь с каждым из подозреваемых. Когда придем в офис, вы меня им представите. Кроме того, я хотел бы взглянуть на письма, которые вам подбросили.

— Да, конечно, — закивал он. — Думаете, это вам поможет в расследовании? Я имею в виду беседы с теми, на кого я указал?

— Возможно, — проворчал я. — Не исключено, что тот, кто писал письма, запаникует и по неосторожности выдаст нужную мне информацию. А так как я узнаю, что у человека на уме, если не поговорю с ним?

— Вы правы, — согласился Стентон и, вытерев губы салфеткой, гаркнул: — Джуди!

Служанка пулей влетела в столовую.

— Да, мистер Стентон? — затаив дыхание, спросила девушка.

— Мы с мистером Холманом отправляемся в офис. Немного погодя поднимись в Голубую комнату и спроси, не желает ли Нина позавтракать или чего-нибудь еще.

— Хорошо, сэр, — с готовностью ответила она и, почти согнувшись, вышла из комнаты.

— Плохо, когда рядом нет Альберта, — недовольно проворчал Стентон. — Приходится все распоряжения давать самому, иначе в доме полный бардак!

— А что с Альбертом?

— Он не встает с постели раньше полудня, — злобно произнес он. — Поднять его рано утром невозможно.

— На меня ваш дворецкий произвел самое хорошее впечатление. Как вы на него вышли?

— Он работал в Калифорнии у одного моего хорошего приятеля, который, к несчастью, скончался от апоплексического удара, когда гонялся по каньону за одной восходящей кинозвездой. Я и до его смерти положил глаз на Альберта, а когда приятеля не стало, пригласил парня к себе.

— А не за одной ли из ваших гурий, которую вы ему предусмотрительно подослали, гонялся ваш приятель? — невинным голосом произнес я.

Стентон хрюкнул от удовольствия.

— Забавно, когда я открыл клуб, она действительно приходила наниматься ко мне на работу.

— И вы ей, конечно же, отказали?

— Боже меня упаси! — решительно замотал головой Стентон. — Какой от нее прок, если она даже по горам так быстро носится.

Где-то через час мы добрались до тридцатиэтажного здания офисов, расположенного в центральной, деловой части города. Редакция журнала «Султан» занимала три верхних этажа. Над стеклянной дверью офиса, по-турецки скрестив ноги, маленький толстячок с тюрбаном на голове подмигивал зеленым неоновым светом. Он имел на то причины, сразу же решил я, входя в редакцию.

Современный интерьер помещения офиса ничем не отличался от других издательств. Повсюду кипела работа, но ни одной гурии я не увидел. Когда мы проходили мимо стола, за которым восседала личная секретарша издателя — дама за пятьдесят и в очках, — Стентон перехватил мой удивленный взгляд, но ничего не сказал, пока мы не оказались в его кабинете.

— Вот здесь я и работаю, Холман, — плотно затворив за нами дверь, с облегчением произнес он и уселся за рабочий стол причудливой овальной формы. — А когда мне хочется поразвлечься, я отправляюсь домой или в клуб. Разницу в условиях моей работы и отдыха ощутили?

— Еще бы! — признался я.

Стентон порылся в ящике стола и, вытащив из него два конверта, протянул их мне:

— Пока я буду писать, кого и где вам найти, ознакомьтесь с ними.

Оба письма были напечатаны и не подписаны. Они оказались весьма краткими и без лирических отступлений. В первом говорилось: Ты должен умереть, Стентон, и произойдет это не позже конца этого месяца. Второе гласило: Прошло пятнадцать дней. Что ты на это скажешь? На обоих конвертах стояло: Лично, и имя получателя — Картер Стентон — Иуда.

— Что вы об этом думаете? — подняв голову, спросил Стентон и испытующе посмотрел на меня. — Ни в одном из них не за что зацепиться. Верно?

— А почему Иуда? — удивился я.

Он пожал плечами:

— Сам не знаю. Я никого еще не предавал!

Он откровенно лгал, и я прекратил расспросы.

— Вот адрес Мелиссы. — Стентон пододвинул мне исписанный листок бумаги. — Чтоб она до вашего приезда провалилась в шахту лифта! Здесь же указано, где можно застать Мейера. Себастьяна, конечно же, найдете в клубе. После полудня он там почти всегда репетирует. В клуб вас пустят — об этом я уже договорился. Что-нибудь еще?

— Нет, этого пока достаточно, — ответил я и сунул листок в бумажник.

— Может быть, перед уходом встретитесь с Леоном. Я все ему о вас рассказал. И о письмах тоже, — оживился Стентон и нажал на кнопку переговорного устройства.

— Слушаю, Картер, — послышался жесткий голос.

— Леон, у меня Холман, — сообщил Стентон. — Ты сейчас не очень занят? Он может к тебе зайти?

— Конечно. Пусть сразу же идет, я жду его.

Стентон отключил переговорное устройство:

— Его кабинет — первая дверь направо. Надеюсь увидеться с вами за обедом у меня дома. А?

— Не против, — согласился я.

Едва я подошел к двери, как Стентон окликнул меня:

— Холман! — Я обернулся и снова увидел, как в светло-голубых глазах Стентона забегали лукавые огоньки. — Вы ничего не хотите мне сказать? — сверкнув ровным рядом белых зубов, спросил он. — Что вас так смутило в Голубой комнате? Зеркало в потолке?

— Да, зеркало, и все остальное убранство тоже. Оно вызвало у меня маниакально-депрессивный синдром, — ответил я и перешел на шепот: — Эта спальня напомнила мне один захудалый бордель в Новом Орлеане. Его владелец, толстяк блондин с вечно сальными волосами, которые месяцами нуждались в хорошей стрижке, очень любил через глазок в потолке подсматривать за своими клиентами.

— Вы сукин сын, Холман, да и только! — восхищенно воскликнул Стентон.

Кабинет управляющего редактора совсем чуть-чуть уступал по размеру кабинету самого издателя. Завидев меня в дверях, Леон Дуглас — высокий, сухопарый, подстриженный «под ежик» мужчина лет тридцати, в очках с прямоугольными линзами — поднялся из-за стола, протянул мне руку и предложил сесть.

— Буду рад, если смогу хоть чем-нибудь помочь вам, мистер Холман, — любезно произнес он и снова опустился в кресло. — Картер рассказал мне, что с ним произошло. Могу себе представить, что он теперь испытывает. Если бы кто-то пригрозил меня убить, я бы места себе не находил.

— Вы давно с ним работаете?

— Пять лет, — ответил Леон.

— Тогда вы, наверное, лучше остальных знаете Стентона?

— Не думаю, — медленно произнес он. — Вне офиса я редко с ним общаюсь.

— Не знаете никого, кто хотел бы его убить?

— Таких, кто желал бы ему смерти, может оказаться не менее тысячи. У каждого, кто сумел быстро преуспеть, всегда много врагов, — медленно выговаривая слова, как бы размышлял вслух управляющий редактор. — Но, честно говоря, я не представляю, кто так сильно его ненавидит, что решился на убийство.

— А вы?

Серые глаза под линзами очков вдруг сделались холодными и злыми.

— Как вы смеете задавать мне такой вопрос, мистер Холман!

— Не обижайтесь, — спокойно сказал я. — Постарайтесь взглянуть на это как бы со стороны. Что вы будете иметь, если убьете Стентона?

По тонким губам Леона Дугласа расползлось нечто похожее на улыбку.

— Вы очень интересно спросили! Что я буду иметь, если убью человека? Надеюсь, остальные ваши вопросы не такие шокирующие, мистер Холман?! — возмутился он и, немного подумав, добавил: — В случае смерти Картера, не важно, кто придет ему на смену, двадцать пять процентов акций журнала перейдут ко мне. Но ради этого я не стал бы так рисковать.

— Ну а какие у вас с ним отношения? — продолжал допытываться я. — Насколько мне известно, с ним очень трудно сработаться, а вы по долгу службы постоянно общаетесь с издателем.

— Да, бывают и неприятные моменты, — пожал плечами Дуглас и усмехнулся. — Но у редакторов с издателями на производственной почве всегда возникают конфликты. Уж это закон. Извините, но больше мне нечего засвидетельствовать против Леона Дугласа, мистер Холман.

— А вы Ширли Себастьян помните? — небрежно спросил я.

— О да, — поспешно ответил он. — Это девушка, которую Картер выгнал из клуба за употребление наркотиков. Мы все перепугались, когда она покончила с собой, — боялись, что газеты поднимут шумиху, но, к счастью, все обошлось.

— А вы виделись с ней?

Леон отрицательно покачал головой:

— Я вообще не бывал в клубе. Всей работой в нем руководит сам Картер, а мои обязанности дальше редакционной деятельности не простираются.

— Мистер Дуглас, вы женаты? — вкрадчиво спросил я.

На мгновение на его лице появилось неподдельное удивление.

— Нет, и пусть это вызовет у вас дополнительные подозрения, мистер Холман! Но я собираюсь жениться, и довольно скоро.

— Примите мои поздравления, — вежливо произнес я.

— Спасибо, — сухо ответил он. — Но ваши поздравления немного преждевременны. Сначала нам с невестой предстоит решить парочку не очень серьезных вопросов.

Я поднялся со стула. Леон пристально посмотрел на меня. Видно, он хотел мне что-то сказать, но никак не решался.

— Мистер Холман, — наконец начал он. — Строго между нами. Дело в том, что после открытия клуба Картер, как мне кажется, в отношениях со своими гуриями утратил чувство меры. Я бы посоветовал вам поближе к ним приглядеться. Не удивлюсь, если у одной из них есть ревнивый приятель или брат, блюститель морали.

Произнеся слово «гурии», главный редактор журнала скорчил презрительную гримасу.

— Спасибо за совет, мистер Дуглас, — вежливо поблагодарил я. — Извините, что отнял у вас уйму времени!

Квартира Мелиссы Стентон располагалась на одном из последних этажей жилого небоскреба, откуда открывался вид на макушки высотных зданий.

Дверь оказалась на цепочке, и, когда Мелисса открыла ее, в трехдюймовую щель на меня устремился настороженно-холодный взгляд синих глаз. Объяснив, кто я такой и что у меня к ней неотложное, сугубо конфиденциальное дело, я сослался при этом на ее бывшего мужа. Она сняла с двери цепочку и, не выказывая особого энтузиазма, пригласила войти.

Оказавшись в гостиной, я наконец-то смог ее разглядеть и понял, что, будь Стентон однолюбом, лучшей жены, чем Мелисса, для него невозможно и придумать. Высокая, рыжеволосая, с точеной фигурой и умными глазами цвета кобальта. Резко очерченная линия губ говорила о ее решительном характере. Под шелковой блузкой ярко-оранжевого цвета и сужавшимися книзу брюками угадывались округлой формы тугая грудь и стройные ноги. Всем своим внешним видом Мелисса Стентон производила впечатление человека с большим самообладанием, но тем не менее способного в определенной ситуации потерять его. «Как бы хотелось в этот момент оказаться с ней рядом», — подумал я.

Закурив сигарету, она с явным нетерпением посмотрела на меня.

— Хотелось бы покороче, — сухо произнесла Мелисса. — Проблемы моего бывшего мужа меня совсем не интересуют. Пусть он сам в них и разбирается!

— Справедливо, — согласился я. — Короче говоря, кто-то вознамерился его убить, и он предположил, что это, возможно, вы.

Ее глаза округлились.

— Вы серьезно? — удивилась она.

— Вполне. За расследование этого дела ваш бывший муж платит мне большие деньги. Так это вы?

— Абсурд какой-то! — негодующе и с некоторым раздражением в голосе воскликнула Мелисса, но по ее глазам я понял, что она задумалась. — Боюсь показаться грубой, но позвольте вас заверить, что только сумасшедший рубит сук, на котором сидит.

— Вы имеете в виду алименты?

— А что же еще?

— В нашем случае убийство вполне способна задумать бывшая жена, которая решила снова выйти замуж, — пытаясь вывести ее из равновесия, заметил я. — Вступив во второй брак, она, естественно, лишается алиментов от своего первого мужа. Но при этом, если он умирает, бывшая жена получает за него страховку и преспокойненько продолжает жить с новым мужем.

Лицо ее внезапно побелело, и она ничего не видящими глазами уставилась на меня.

— Господи! Какие еще небылицы поведал вам Леон Дуглас? Если сказал, что я собираюсь выйти за него замуж, то он — наглый лжец! Мы с ним всего лишь хорошие друзья и ничего больше, — гневно произнесла Мелисса и осеклась. Ее глаза свидетельствовали о том, что она наконец-то осознала, что ляпнула лишнее, и перешла на шепот: — Зачем вы меня расспрашиваете? Это же все грязные проделки Картера. Он затеял возню, чтобы не выплачивать алименты! Но дело не только в них — человек он не из бедных и не разорился бы, если бы даже платил мне в два раза больше! Просто здесь ущемлено его мужское самолюбие. Вот чего он вынести не в силах! — Ее злобный взгляд сильно удивил меня. — А как должен вести себя в курятнике такой блудливый петух, как Картер, мистер Холман? — продолжила она. — Уж не думаете ли вы, что тот образ жизни, который он ведет, делает его чище?

— Да, у него любвеобильная натура, как у настоящего султана, — ухмыльнулся я. — Поэтому мне не хотелось бы, чтобы кто-то лишил жизни такого мужчину в расцвете сил. Так что если вы одна, миссис Стентон, или с помощью Леона Дугласа решили убить Картера, то я это никак не одобряю и делать вам не советую. С такими мотивациями, как у вас, даже парочка железных алиби не поможет. Да что тут говорить, миссис Стентон, даже Дуглас и тот высказывался намного осторожнее, чем вы. А вы, если вас завести, такое наболтаете!

Мелисса вдавила окурок сигареты в пепельницу, затем подошла к окну и устремила свой взгляд на макушки высотных зданий.

— Дуглас ничего вам о нас не рассказывал? — наконец спросила она.

— Ровным счетом ничего, — бодро подтвердил я. — Вы же сказали, что между вами ничего нет. Или я вас неправильно понял?

— Теперь вы все доложите Картеру! — воскликнула она, игнорируя мой вопрос.

Очевидно, ее слова — «всего лишь хорошие друзья» — не совсем точно отражали суть их взаимоотношений с управляющим редактором.

— Не обязательно, — вкрадчиво заметил я.

Женщина повернулась ко мне лицом и обхватила себя руками. Шелковая ткань оранжевой блузки натянулась, подчеркнув волнующие формы миссис Стентон.

— Тогда вам следовало бы назвать цену, — бросила она. — В случае с женщиной есть два варианта, и первый из них — деньги! Так сколько же, мистер Холман?

— Меня они не интересуют.

Ее губы искривились в презрительной дуге.

— Тогда — в постель с мистером Холманом? Что предложите? Регулярные дневные встречи? А может, тайные поездки на выходные за город?

— Звучит весьма заманчиво, — усмехнулся я, — но есть еще и третий вариант.

— Неужели? — Она удивленно вскинула брови. — А я и не знала. Вероятно, что-то не учла?

— Если вы оставите свою затею с убийством бывшего мужа, то мы с вами поладим.

— О Боже! — воскликнула Мелисса и то ли с удивлением, то ли с восторгом посмотрела на меня. — Вы самый верный из самых верных своему работодателю телохранителей, о которых я когда-либо читала в журналах! Вы что, серьезно?

— Безусловно. Так что, заключаем сделку?

Женщина беспомощно опустила плечи:

— Считайте, что да, мистер Холман. Правда, я никогда серьезно не задумывалась над тем, чтобы убить эту скотину, так что пойти на ваши условия мне совсем не трудно.

— Прекрасно. Спасибо, что уделили мне время, миссис Стентон.

— Знаете, я вдруг почувствовала, что получила удовольствие от разговора с вами, — задумчиво произнесла она. — Как Картеру удалось выйти на такого приятного человека?

— Просто он хотел самого лучшего детектива, а им оказался я.

Мелисса подошла и коснулась рукой моего плеча:

— Еще один маленький вопрос, мистер Холман. Надеюсь, что наша договоренность касается и Леона тоже? Не говорите ему, что я проболталась.

— Не вижу причины посвящать его в наши маленькие тайны, миссис Стентон.

Ее пальцы крепко сжали мне плечо.

— Вы очень легкий в общении человек, мистер Холман. — Она взяла меня под руку и подвела к дивану. — Почему бы вам перед уходом не присесть и не выпить со мной? Я быстро все приготовлю.

— Замечательно, — ответил я и послушно сел на диван. — Мне — бурбон со льдом, миссис Стентон.

— Считайте, что уже готово! — воскликнула она, и в ее глазах вспыхнул огонек, словно кто-то зажег запал взрывчатки, окрашенной в кобальтовый цвет. — Давайте не так официально? Называйте меня Мелисса, а то этот мерзкий ярлык «миссис Стентон» вызывает у меня слишком много неприятных ассоциаций.

— Рик, — послушно назвал я ей свое имя. — Так обращаются ко мне друзья обоего пола.

Мелисса прошла к бару, приготовила напитки и, держа стаканы в руках, подошла ко мне. Присев рядом, она плотно прижалась ко мне бедром.

— За новых друзей, Рик! — произнесла она тост, торжественно подняв руку с коктейлем. — Может быть, их дружба со временем перерастет в нечто большее?

Ее большие синие глаза излучали всю теплоту средиземноморского лета. Она неистово, словно бездомная кошка, обретшая себе хозяина, стала тереться своим бедром о мою ногу, и тут я впервые посочувствовал Картеру Стентону. Бывают моменты, когда мужчина мечтает одержать над женщиной легкую победу, но, добившись ее, редко женится на своей «мечте». Едва ли Мелисса воспылала ко мне. Возможно, она умышленно заигрывала со мной, чтобы я не болтал ничего лишнего о нашей встрече.

— А что собой представляет Леон Дуглас? — небрежно бросил я.

Она резко дернулась, но стакан в поднятой руке все же удержала.

— Леон? — захлопав ресницами, переспросила Мелисса. — Рик, зачем о нем сейчас говорить? Совсем неподходящий для этого момент, дорогой.

— Интересно, сможет ли он совершить убийство, если вдруг решит, что цель оправдывает средства?

— Я… я не знаю, — неуверенно произнесла она. — Откуда же мне знать?

— Ну а женская интуиция вам не подсказывает? — спросил я и отпил из стакана бурбона хорошего качества, правда, не такого высокого, как тот, которым меня угощали в доме ее бывшего супруга. — Ну ладно, забудем. Спасибо за бурбон. Мне пора.

Я поднялся, а она осталась сидеть на диване, растерянно тараща на меня свои синие глаза, отказываясь верить, что потерпела фиаско. Мелисса пару раз провела по губам языком и умоляюще протянула ко мне свою левую руку.

— Рик, — произнесла она слегка дрожавшим голосом, — ты не должен вот так просто покинуть меня. Я не могу без тебя!

— Мне надо переговорить с парочкой подозреваемых, которых я еще даже не видел, — бодро сказал я. — Еще раз спасибо за все. Ты мне очень помогла, Мелисса.

В правой, поднятой в тосте руке она все еще держала стакан, а левой тянулась ко мне.

— Ты меня отвергаешь, — жалобно пролепетала Мелисса. — Неужели это все, что ты оставишь мне в память о себе?

— О, спасибо, что напомнила, — хлопнул я себя по лбу и сунул в ее протянутую руку пустой стакан.

Глава 4

Джин Мейер, худой, изможденного вида лысый мужчина с орлиным, словно у пирата, носом, смахивал на мертвеца, долго пролежавшего в могиле. Он сидел в кожаном кресле с высокой спинкой, когда я вошел, и уставился на меня своими блеклыми, давно утратившими способность выражать какие-либо чувства глазами.

— Так, значит. Стентон обеспокоен угрозами убить его? — медленно произнес старик. — Удивляюсь, что он так поздно спохватился, ведь поводы для беспокойства появились гораздо раньше. — Его голос напоминал шум ветра в мертвом лесу. — Он, должно быть, не на шутку переполошился, раз обратился к вам за помощью. Я наслышан о вас, Холман, и знаю, что ваши услуги стоят совсем не дешево.

— Мне надо тщательно обдумать всю собранную информацию, а ее не слишком-то и много. Прежде всего необходимо выявить мотивы готовящегося преступления.

— И вы пришли ко мне, полагая, что они у меня есть, или так считает толстяк? — поинтересовался он. — Так каковы у меня мотивы, чтобы убить его?

— Вы его компаньон по клубу, — осторожно подбирая слова, начал я, — который приносит огромные прибыли. Не исключено, что вас больше не устраивают те сорок девять процентов, которые вы с них получаете. Вот вам и причина. Во всяком случае, Джин, такое случалось и раньше.

— Те времена уже давно прошли, Холман, — вздохнул Мейер. — Теперь мы живем в совершенно другом мире. Настоящий, хороший рэкет уже легализован, и теперь нет необходимости прибегать к насилию — достаточно для этого иметь хороших юристов и бухгалтеров. Такого принципа я придерживаюсь последние двадцать лет, и вам это известно, Холман. — И он одарил меня легким презрительным взглядом.

— Просто я подумал, Джин, что этот клуб — такое золотое дно, ради которого не грех поступиться и принципами, — спокойно заметил я.

— Вы же еще не познакомились с моими коллегами. — Он указал рукой на двух мужчин, сидевших в кабинете и молча наблюдавших за мной. — Извините, Холман, старики склонны забывать о хороших манерах.

Мертвенно-белым пальцем-костяшкой Мейер указал на первого из них.

— Это — Ларри Маллер, — произнес он.

Хоть, по словам Мейера, он и не нуждался больше в крутых вышибалах, я сразу понял что входило в обязанности Ларри, этого юноши и старика одновременно, около двадцати — двадцати двух лет от роду, с бледным лицом и темными глазами, ничего, кроме презрения, не выражавшими. «Раньше таких ребят называли гангстерами-телохранителями, а теперь — психопатами», — подумал я. В любом случае они всегда служат орудием убийства, холодным, расчетливым и высокопрофессиональным. Достаточно на такого взглянуть, чтобы на голове сразу же зашевелились волосы.

— Поздоровайся с мистером Холманом, Ларри, — мягко предложил босс.

— Привет, Холман, — с ухмылкой на губах произнес тот. — Я никогда о вас не слышал!

Пальцем, похожим на тонкий сучок, Мейер указал на своего второго помощника:

— Чарли Сэгар.

Сэгар представлял собой огромного дряблого мужчину с лысой головой. Он носил огромные без оправы очки с круглыми линзами. Достав из кармана носовой платок, Чарли вытер с широкого лба пот и улыбнулся мне.

— Рад познакомиться, мистер Холман, — фальцетом произнес он.

— Чарли — мой бухгалтер, — ровным голосом пояснил Мейер.

— Отлично, — кивнул я, — только не говорите мне, Джин, что Маллер ваш адвокат!

— Ларри — мой страховой агент, на которого можно положиться. Правда, Ларри?

— Совершенно верно, мистер Мейер, — с готовностью подтвердил тот. — Мои обязанности как у холодильника — обеспечивать вам сохранность.

— Этот мальчик с большим воображением, — с нежностью в голосе произнес Мейер.

В кабинете воцарилась гробовая тишина, как если бы мы все четверо были говорящими электрическими роботами, а пришедший оператор разом отключил нас от блока питания. Мейер опустил свой длинный нос и, не мигая, исподлобья уставился на меня. «Он не из тех, кто позволит кому-то попусту транжирить его собственное время», — подумал я и первым прервал молчание.

— Джин, вы что-нибудь еще хотите мне сообщить? — медленно выговаривая слова, спросил я.

— Давай, Чарли, — попросил Мейер, не сводя с меня глаз. — Уверен, Холман обладает чувством юмора и по достоинству оценит все, что ты ему расскажешь.

Сэгар яростно протер платком потную шею и совиным взглядом посмотрел на своего босса:

— Мистер Мейер, если нужны точные цифры, то я за ними схожу…

Босс слегка шевельнул своим изогнутым пальцем, и Сэгар замолк.

— Не надо. Дай ему общее представление, — вяло произнес он. — Мистер Холман — образованный человек. Ему и этого будет вполне достаточно.

— Да, — нервно кашлянул Чарли. — Конечно, мистер Мейер. Так вот, в первые два месяца после открытия клуб давал прибыль, исчисляемую тридцатью процентами. В следующий месяц этот показатель удалось даже перекрыть. Затем в течение трех последующих месяцев наблюдалось устойчивое снижение прибыли: где-то от двенадцати с половиной процентов до двадцати пяти в прошлом месяце.

— Дело разваливается? — предположил я.

— Я же говорил, Чарли, что мистер Холман чувством юмора не обделен, — монотонным голосом произнес Мейер. — Объясни ему, Чарли.

— Нет, мистер Холман, с бизнесом все прекрасно! — укоризненно заметил Сэгар. — Это с мистером Стентоном не все в порядке. Он занимается подтасовкой финансовых показателей. — Сэгар стер со лба пот и продолжил: — И так явно. Нет, это надо видеть! Дилетанты в любой сфере деятельности одинаковы, мистер Холман, — никакой изобретательности. Даже в детском возрасте, если мне понадобилось бы стащить доллар у своих родителей, я проявил бы большую осторожность, нежели мистер Стентон в своих манипуляциях со счетами кассы нашего клуба! — сокрушенно покачав головой, сказал он, а я с интересом наблюдал, успеет ли Сэгар вытереть пот, струйками катившийся по его щекам.

— И большую сумму удалось Стентону умыкнуть из кассы? — поинтересовался я.

— Скажи, Чарли, — попросил Мейер своего финансиста.

В последний момент Сэгару все же удалось стереть платком пот, крупными каплями свисавший под его покрытыми жиром скулами.

— Пятьдесят одну тысячу восемьсот тридцать девять долларов, — подсчитывая в уме, медленно произнес он, — и несколько центов.

— Вы уверены? — спросил я, хотя прекрасно знал, что такие, как Чарли Сэгар, в своих расчетах никогда не ошибаются.

— Да что вы! — украдкой зевнув, возразил Мейер. — Однажды, подсчитывая выручку от игральных автоматов, Чарли «потерял» полтора доллара. Так после этого у него случился нервный стресс.

— Таким образом, выходит, что у вас из всех подозреваемых Стентоном самые веские причины желать ему смерти, — не особенно уверенно произнес я.

Сидящий в кресле Мейер, на котором пиджак висел словно на вешалке, до того прямо державший корпус, всем своим иссохшим телом медленно подался вперед.

— Как я уже заметил ранее, есть более законные и безопасные способы разрешения подобных споров, — возразил он и устало закрыл глаза. — Если я захочу, то предъявлю Стентону иск. Зачем прибегать к убийству, когда можно обратиться в суд?

— А вы что, Джин, с помощью своих адвокатов собираетесь подать на него в суд? — не в силах подавить сомнения, спросил я.

— У нас со Стентоном состоялся прямой разговор, — ответил Мейер. — Расскажи ему, Ларри.

— Да, мистер Мейер, — с готовностью откликнулся тот. — Мы с Чарли отправились для серьезного разговора со Стентоном в его бордель. Чарли показал ему бухгалтерские данные. Картер попытался спорить, но факт его мошенничества был налицо. Тогда я выдвинул ему условия мистера Мейера: либо к концу месяца вернуть украденные им пятьдесят тысяч, либо продать ему свою долю акций.

— И что он на это ответил? — спросил я.

— Стентон рассвирепел.

— Мистер Стентон обозвал Ларри последними словами. Ему этого не следовало бы делать, — по-отечески взглянув на парня, заметил Сэгар. — Знаете, мистер Холман, Ларри так легко возбудим. Мы решили не ждать, когда мистер Стентон придет в себя, и покинули его заведение.

— И это все, Джин? — поинтересовался я.

— Все, — слегка кивнув, ответил тот. — Пусть Стентон вернет украденное, после чего Чарли поправит бухгалтерию, или уступит мне свою долю в клубе по цене, которую я назначу. Почему я должен терять свои деньги? А что будет с таким подонком, как Стентон, меня совсем не волнует. Как этот наглец повел себя с моими помощниками, а про себя я уже не говорю!

— Спасибо за то, что вы мне все рассказали, Джин, — поблагодарил я и направился к двери.

Сделав пару шагов к выходу, я услышал резкий, словно треск сухой ветки, голос:

— Подождите! — Мейер вытянул в мою сторону свой орлиный нос. — Мне совсем не хотелось бы, чтобы эта тварь погибла, — холодно произнес он. — Из-за этого может закрыться клуб, что, как вы понимаете, не в моих интересах. Если не я замыслил убийство Стентона, то тогда кто? Как вы думаете, Холман?

— Список подозреваемых постоянно растет, — недовольно проворчал я. — С некоторыми из них я уже переговорил, а скольких еще предстоит опросить — страшно подумать.

— Помню, там в клубе была девушка, — словно разговаривая сам с собой, сказал Мейер. — Та, которая перерезала себе вены. Как ее там, Ларри?

— Ширли Себастьян, мистер Мейер, — поспешно подсказал тот.

— Я слышал о ней, — подтвердил я. — Ее родной брат играет на трубе в вашем клубе.

— Вы уже переговорили с ним? — спросил Мейер.

— Он — следующий, с кем я намерен встретиться.

— Может, Ларри пойдет с вами?

— Нет, не надо, — твердо возразил я.

Маллер поднялся с кресла и холодно посмотрел на меня:

— Если мистер Мейер изъявил желание, то я…

Заметив скрюченный палец своего босса, Ларри замолк.

— Мистер Холман — частный детектив и волен поступать, как считает нужным, — мягким голосом произнес Мейер. — Он очень осторожен, о чем и нам иногда не следует забывать. Увольнение той девушки и ее самоубийство уже не секрет. Стентон так из-за этого расстроился, что пришлось его долго успокаивать.

Маллер хмуро посмотрел на своего босса.

— Мистер Мейер, — начал он на пол-октавы выше, видимо испугавшись собственной смелости, — вы считаете необходимым рассказывать этому Холману, что…

Мейер повернул в его сторону голову и одарил парня благосклонным взглядом.

— Подойди ко мне, Ларри, — мягко сказал он, и когда тот подошел, старик добавил: — А теперь дай-ка мне свою пушку.

С бесстрастным выражением Маллер извлек из-под своего пиджака угрожающего вида «магнум» калибра 357 и протянул боссу. Мейер, приняв его, щелкнул предохранителем и с силой ткнул дулом в лоб Ларри. Тот рухнул перед боссом на колени.

— Запомни, Ларри, — ласково произнес Мейер. — Мои решения обсуждению не подлежат.

— Да, конечно же, мистер Мейер, — едва шевеля языком, ответил трясущийся Ларри.

— Так вот, у той девушки имелась подружка, — с видом, словно ничего не произошло, продолжил старик. — Как ее, Ларри?

— Коупек, — сдавленным голосом произнес парень. — Джинни Коупек.

— Да, Джинни Коупек. Думаю, Холман, вам следует ее опросить — без свидетелей, как это сделали мы.

— Где вы ее нашли? — спросил я.

— Ларри? — Маллер медленно поднялся с пола. Пятно размером с голубиное яйцо на его лбу стало бледнеть. Он с ненавистью посмотрел на меня. То, что босс унизил его, это одно, но я оказался свидетелем, и Ларри было за что меня ненавидеть. От его взгляда у меня неприятно похолодело в желудке. — Ларри? — с явным нетерпением в голосе повторил Мейер.

— Она работает в центре города в театрике под названием «Последняя остановка», — угрюмо произнес Ларри. — Неужели никто не смог придумать ничего поумнее!

— У Ларри особо тонкое восприятие жизни, — промурлыкал Мейер. — Так побеседуйте с ней в конфиденциальной обстановке, Холман. Назовитесь приятелем Ларри и предупредите ее, что он не возражает, если она будет с вами откровенна.

— Думаю, что мне удастся представить, что у меня такой друг, как Ларри, — заметил я и тут же поймал на себе злобный взгляд парня.

Глава 5

Выходя из кабинета Мейера, я не чувствовал голода, пока не взглянул на часы. Было уже три часа дня. В ближайшей забегаловке я перехватил чашку кофе с сандвичем и в четверть пятого добрался до клуба «Гарем». Как и обещал Стентон, имя «Холман» оказалось магическим словом, и я мог беспрепятственно пройти в любую комнату клуба. «Гурия бар», обычно открывавшийся в семь вечера, на этот раз работал, и трое посетителей сидели в дальнем его углу.

Прислонившись к концертному роялю и прильнув губами к трубе, музыкант с закрытыми от удовольствия глазами импровизировал на тему известной мелодии «Не в силах начать». Пианист только что покинул рояль и, о чем-то оживленно беседуя с бас-гитаристом, медленно направлялся к выходу. Я прошел мимо них и, остановившись у высокого стула рядом со стойкой бара, стал слушать чарующие звуки музыки, издаваемые трубой Пита Себастьяна, одного из лучших джазовых исполнителей современности.

Я легко себе представил, как у Картера Стентона затряслись поджилки от сердитого взгляда этого гиганта под два метра ростом, могучего, словно каменная башня, с крупными, мужественными чертами лица и копной жестких кудрявых волос.

Последняя нота плавно оборвалась, как и полагается при исполнении блюза.

— Прекрасная музыка, — восхищенно заметил я.

Пит Себастьян опустил трубу и медленно открыл глаза. По его лицу я понял, что мое замечание на него впечатления не произвело.

— Бар еще не открыт, дружище, — раскатистым густым голосом с бархатным тембром ответил он. — Слушать, как я играю, разрешается только сидящим в баре клиентам за стаканом их паршивого коктейля. Мне, всю ночь напролет обливающемуся потом, платят именно за это!

— Мне нравится, как вы играете, Пит, но я сейчас здесь не для того, чтобы слушать вашу музыку. Я пришел для разговора.

— Для этого, по крайней мере, должно быть двое, дружище, — равнодушно произнес он. — Что касается меня, то я пойду приму душ и хоть немного отдохну. А вы можете побродить по бару и поговорить сами с собой. Ничего не имею против.

— Кто-то грозится убить Картера Стентона, — спокойно заявил я, словно не слышал его слов. — Стентон полагает, что потенциальным убийцей можете оказаться и вы, поскольку считаете его виновным в гибели вашей сестры.

Пит снова приложил трубу к губам и издал громкий протяжный звук.

— Полицейский сыщик? — спросил он и провел языком по губам. — С кокардой и всеми остальными атрибутами?

— Нет, частный детектив, которого, опасаясь за свою жизнь, нанял Стентон. Меня зовут Холман — Рик Холман.

— А мое имя вам известно, — небрежно бросил трубач.

Он не протянул мне руку, и я понял, что общаться с ним будет нелегко. Я молча наблюдал, как он вынул из трубы мундштук, тряхнул им и осторожно, словно мать, укладывавшая своего младенца в колыбель, положил инструмент в футляр. Затем музыкант закурил сигарету и, чтобы удостовериться, не ушел ли я, краем глаза посмотрел в мою сторону.

— Может, вы действительно намерены убить Стентона, а может, и нет, — безразличным тоном заметил я, — но в любом случае мы должны переговорить.

— О’кей, — согласился он и слегка вздохнул. — Но только не здесь, дружище. Я никогда не провожу свое свободное время в этом гадючнике.

Мы зашли в бар, расположенный неподалеку от клуба, и отыскали тихий уютный столик. Когда нам подали напитки, Себастьян вытащил из кармана пачку сигарет, повертел ее в руке, затем убрал обратно в карман и достал серебряный портсигар. Открыв его, он воровато пошарил в нем пальцами, извлек толстую сигарету и быстрым движением вставил ее в уголок рта. Сигаретный табак был черного цвета, и когда Себастьян закурил, я почувствовал очень резкий запах. Он сделал три глубоких затяжки и немного расслабился.

— Вы так всегда свободно курите марихуану? — небрежно спросил я.

Пит нахмурился:

— Не будьте занудой, дружище. Вы разговариваете со мной как настоящий сыщик!

— Если один из них войдет в бар, то сразу же почует, что здесь балуются «травкой», — укоризненно произнес я.

— Да-а, — выдавил трубач. — Вы правы.

Он еще три раза быстро затянулся и поспешно вдавил бычок в стоявшую на столике пепельницу.

— По словам Стентона, вскоре после открытия клуба он обнаружил, что ваша сестра наркоманка, — начал я. — Поэтому он ее и уволил. Спустя месяц она забралась в ванну и перерезала себе вены. Стентон удивлен, почему в ее смерти вы вините его. Это так, Пит?

Себастьян чуть опустил руку, в которой держал мартини, и злобно посмотрел на меня.

— Вы работаете на него, дружище? Если Стентон это утверждает, — он пожал огромными плечами, — значит, так оно и есть.

— Не надо умничать, — холодно возразил я. — Я должен предотвратить убийство. За это мне платят. Что вовсе не значит, что Стентон мне нравится или что я верю всему, что он мне рассказывает. Единственно, чего я хочу, это узнать правду и выйти на того, кто в конце месяца собирается проводить Стентона в последний путь.

— Если похороны состоятся, то это будет незабываемое зрелище! — ухмыльнулся Пит. — Дружище, по такому случаю на его поминках я сыграю бесплатно. От кладбища до его дома мы пройдемся в диксиленде! Боже! С каким удовольствием я поучаствовал бы в его похоронах! — Его глаза радостно засияли.

— Ну а вы не хотите поговорить всерьез? — начиная раздражаться, спросил я.

Он задумался.

— Хочу, — ответил он, и в его голосе появилась теплота. — Я обязан это сделать ради Ширли. — Пит вдруг презрительно сморщился и, проведя тыльной стороной ладони по губам, добавил: — Ее уволили только из-за того, что она отказалась переспать с боссом!

— Вы утверждаете, что наркоманкой Ширли не была?

— За всю свою жизнь сестра, возможно, и выкурила пару сигарет, но то, что она кололась, как это утверждает Стентон, — чушь собачья! Хотите знать почему?

— Скажите.

Себастьян взял мою пачку сигарет, лежавшую на столике, достал одну, чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся.

— У Ширли было больное сердце, — нахмурился он. — Когда она еще училась, по этой причине ее даже не приняли в школьную команду по софтболу! Если бы она, как говорит Стентон, сидела на игле, то ее сердце долго бы не выдержало.

— А полиция знает, что у нее было больное сердце?

— Я пытался втолковать это полицейскому сыщику, дружище, да что толку! — воскликнул Себастьян и, откинув назад голову, саркастически засмеялся. — Сыщик беднягу Пита даже не стал слушать, потому что у того подмоченная репутация. Да и кто бы поверил, что такой, как я, говорит правду?

— А как же ее доктор, родители, наконец? — спросил я. — Уж если полиция не поверила вам, то им-то она не могла не поверить.

— Последний раз Ширли обращалась к врачу в год окончания школы, — спокойно сказал он. — Тогда ей исполнилось четырнадцать. Из-за своего больного сердца сестра лишилась многих детских радостей. В результате у нее развилось нечто вроде комплекса. Она считала, что если не будет обращать внимание на свое здоровье, болезнь сама собой пройдет. Сколько раз я посылал ее к доктору, но она закатывала такие истерики, что я боялся, как бы у нее не начался очередной сердечный приступ. — Пит, погруженный в тяжелые воспоминания о сестре, поводил пальцем по столу. — Насколько мне известно, она перенесла три тяжелых приступа, и последний из них случился год назад. Ширли никому об этом не сказала, даже мне. Не знаю другого человека, который бы так хотел жить, как она! Сестра не могла покончить с собой! Я не верю, что сестра сама наложила на себя руки, как не верю и в то, что могу выбросить свою трубу, а Стентон перестанет волочиться за юбками!

— Вы сказали, что у вас подмоченная репутация. Что с вами произошло и когда это случилось? — продолжал допытываться я.

— Пять лет назад, — ответил он и, допив мартини, подал знак официанту. — Тогда все складывалось иначе. В то время я играл в группе с еще пятью музыкантами. Приходилось подряжаться на одноразовые выступления в третьеразрядных клубах Арканзаса. Это все, на что мы могли рассчитывать. Хорошо помню ту ночь. К тому времени наша группа уже давно сидела на мели. — Он вдруг ухмыльнулся, вспоминая детали произошедшего. — Так вот, мы решили показать этим кукурузникам, на что способны. Обычно во время выступления группы я выходил вперед и исполнял долгое соло на трубе. О Боже! — произнес он и сдавленно рассмеялся. — Стоило ли так изгаляться, чтобы заработать какие-то крохи! Когда мы работали последний номер, я, как всегда, исполняя заключительную часть своего соло, опускался на колени. Это производило на слушателей сильное впечатление.

В тот вечер я, как обычно, припал на колени и закрыл глаза — когда полностью отдаешься музыке, сыграть с открытыми глазами что-то стоящее я не могу. Поэтому я и не заметил, как один изрядно перебравший посетитель клуба поднялся со своего места и направился ко мне с чашкой горячего кофе. Этот ублюдок, видимо, чувствовал себя душой компании, собравшейся в зале, и решил перед всеми покуражиться. Подойдя ко мне, он опрокинул чашку с еще дымящимся кофе в растр моей трубы. Понимал ли он в тот момент, что может обжечь мне губы, я не знаю. Тем не менее я применил против него грозное оружие и отправил того пьяного, надо сказать, далеко не хилого телосложения на пару недель в больницу, а сам получил восемь месяцев исправительных работ. Однако самое страшное заключалось в том, что тот малый мог сжечь мне губы!

— Применили грозное оружие, — повторил я. — Что именно?

— Трубу. Что же еще в тот момент могло оказаться у меня под рукой? — усмехнулся Пит. — Я врезал ему так, что труба зазвенела. О, надо было слышать, как она запела!

— И сильно вы его ранили?

— Не очень. Где вы видели ублюдков с непрочными головами? — презрительно произнес он.

— А все-таки?

— В двух местах перелом черепа, — ухмыльнулся Пит. — Думаю, через пару месяцев он поправился. Во всяком случае, выйдя из заключения, справок о его здоровье не наводил. Это было бы неразумно с моей стороны.

Я закурил и с любопытством посмотрел на него, удивляясь тому чуду, что такой гигант с хорошо накачанными мышцами не всадил голову бедняги по самые плечи.

— Теперь, Пит, разложим все по порядку. Вы считаете, что Стентон лжет, когда утверждает, будто ваша сестра кололась. Она не употребляла наркотики, в противном случае ее сердце не выдержало бы. Но вы не знаете никого, кто бы подтвердил, что Ширли действительно страдала болезнью сердца.

— Да, это так, дружище, — с угрюмым видом кивнул он. — Отца я не видел с пяти лет. Он бросил семью и как в воду канул. Наша мать умерла через три месяца после того, как Ширли окончила школу, то есть десять лет назад.

— Ширли очень хотела жить, и поэтому вы считаете, что пойти на самоубийство она не могла?

Себастьян уставился на меня холодным взглядом:

— Ну и умница же вы, Холман! Я уже десять минут твержу вам об этом!

— Тогда что, по-вашему, произошло с сестрой?

Он прикусил нижнюю губу, легонько поводил по ней зубами и медленно покачал головой:

— Не знаю. Теряюсь в догадках. С того самого вечера, когда это случилось. Насчет наркотиков Стентон врет — он хочет всем внушить, что именно из-за этого уволил Ширли и не его вина в том, что она спустя месяц покончила с собой. Он боится предстать этаким Джеком Потрошителем. Но пусть ему поверит кто угодней, только не я, дружище. За трагедией Ширли что-то скрывается, и первый, кто замешан в этом темном деле, — Стентон!

— Если вы его так ненавидите, то почему работаете у него?.

Губы Себастьяна скривились в отвратительной усмешке.

— Этот жирный червяк испугался, что в один прекрасный день я приду и вышибу из него мозги, — презрительно бросил он. — Поэтому, чтобы спокойно спать по ночам, Стентон придумал, как умилостивить меня: пригласил на три недели поработать в его клубе. И надо сказать, за очень хорошие деньги! Наверно, рассчитывал, что мы станем с ним закадычными друзьями. Я предупредил своего агента, что менее чем за полторы тысячи долларов в неделю мы не согласны. А это — огромная сумма! Так Стентон принял наши условия и даже не пикнул! — Себастьян слегка откинулся назад, и его глаза радостно заблестели. — Во время первого выступления, как только мы закончили исполнять мелодию, он, широко улыбаясь, подошел ко мне и выразил свое восхищение. Этот притвора заявил, что безмерно счастлив иметь в своем клубе такого музыканта, как я. В свою очередь я тоже расшаркался и сказал, что рад возможности чаще общаться с ним. Слова мои звучали достаточно вежливо, а пока я их произносил, мы не мигая смотрели друг другу в глаза. После этого я в клубе его уже не видел!

— Это все, или вам есть еще что рассказать мне?

— Есть. Правда, моя информация может показаться и не очень важной, — медленно произнес он. — У Ширли есть подруга, и подруга близкая, молоденькая девушка по имени Джинни Коупек. На следующий день после смерти сестры я кинулся разыскивать ее в надежде хоть что-то у нее выведать — Ширли могла с ней встречаться накануне гибели. Потратив уйму времени, я так и не нашел ее — Джинни словно растворилась. Только через три дня я увиделся с ней, попытался ее расспросить о сестре, но очень скоро понял, что зря трачу энергию, поскольку та упорно твердила, что она с Ширли давно не встречалась и ничего о ней не знает. Чувствовалось, что девчонка чего-то боится. Возможно, она и в курсе, но некто, опередивший меня, пригрозил ей и заставил ее молчать. Как вы думаете?

— Не знаю, — безразличным тоном ответил я. — Вами, дружище, движет непоколебимая уверенность в сестре. Ничего явного против Стентона у вас нет — только плоды вашего воспаленного воображения.

— Нет уж, увольте! — взревел он. — А его ложь, когда он утверждал, что застал Ширли со шприцем? Я же говорил вам, что ее сердце не выдержало бы и одной дозы наркотика!

— Да, вы рассказали мне, что у вашей сестры болело сердце, — холодно заметил я. — Но нет врача, который бы это подтвердил. Кстати, а с чего вы взяли, что ее больное сердце не выдержало бы наркотика? Это что, мнение квалифицированного специалиста или ваше собственное, Пит? А вдруг она и в самом деле была наркоманкой? Полагаете, она стала бы делиться с любимым старшим братом таким потаенным секретом, как пристрастие к наркотику?

Произнося эти слова, я видел, как темнело его лицо, а глаза наливались злобой.

— Слушаю вас, дружище, — произнес он низким голосом, — а перед глазами у меня стоит эта жирная мразь, от одного вида которого меня тянет блевать!

Пит Себастьян с опущенной головой выскочил из кабинки бара и, ссутулив свои могучие плечи, бросился к выходу. Мрачноватого вида тип, далеко не хилого телосложения, оказался на его пути, но посторониться не поспешил. Трубач на ходу задел его плечом, и тот завалился на пол. Готов биться об заклад, что выбежавший на улицу Пит этого даже не заметил.

Глава 6

Я оказался у дома Стентона после семи вечера. Дверь открыл дворецкий, который приветливо мне улыбнулся.

— Альберт, я вижу, вы снова при исполнении, — бодро приветствовал я, входя в холл. — Всегда начеку, не то что приставленная ко мне служанка!

— Добрый вечер, сэр, — вяло улыбнулся Альберт. — Мистер Стентон ждет вас в кабинете. Просил передать, что срочно хочет вас видеть.

— Никогда бы не подумал, что он может заскучать, — удивился я, — имея под боком такой гарем.

— Да, очень удивительно, сэр, — без особого энтузиазма в голосе согласился дворецкий. — Мистер Стентон настаивал, чтобы вы сразу прошли к нему.

— А вы думали, что вместо этого я буду морочить вам голову своими дурацкими шутками?

— Главное, чтобы они были забавными, сэр, — ответил он.

— Готов поклясться, Альберт, получив известие, что ваш прежний работодатель, преследуя кинокрасотку, сорвался со скалы и разбился, вы восприняли это как самую забавную шутку! — проворчал я.

— Да, пока не прочли его завещание, сэр, — улыбнулся дворецкий, — в котором он в пылу погони забыл упомянуть своего преданного слугу!

После этих упражнений со способным на импровизацию Альбертом я с тяжелым сердцем направился в кабинет Стентона. Когда я открыл дверь, Картер, с озабоченным видом расхаживавший по комнате взад-вперед, злобно глянув в мою сторону, остановился.

— Черт возьми! Где вы пропадаете, Холман? — возмущенно спросил он. — Я нанял вас, чтобы вы предотвратили убийство. А как вам это удастся, если все время болтаетесь неизвестно где?

— Встречался с подозреваемыми. Пытался выяснить, есть ли у них мотивы, чтобы вас убить, — выпалил я. — Это же ваша идея! Сами же дали мне их список и адреса!

— Теперь это не имеет никакого значения! — фыркнул Стентон. — Вы только взгляните на это!

Он сунул мне в руки конверт, на котором значилось: Картеру Стентону, Иуде. Содержание письма мало чем отличалось от предыдущих и гласило: Б следующий раз вместо пластиковых пуль в спину ты получишь горячий свинец, Стентон. Ждать осталось недолго. Ну как?

Пока я читал, Стентон нервно переминался с ноги на ногу.

— Ну? — испуганно спросил он, когда я протянул ему конверт с письмом. — Видите, что происходит, когда вы понапрасну тратите время и не отрабатываете свой гонорар? Еще одно проклятое послание!

— Где вы его обнаружили?

— В ванной комнате, — простонал Картер. — Лежало на крышке унитаза и преспокойненько смотрело на меня! Скажу вам, Холман, если человек в собственной ванной не может чувствовать себя в безопасности, то ему уже нигде не укрыться!

— Ваш страх мне понятен, хотя так паниковать, на мой взгляд, и преждевременно, — стараясь, чтобы в моем голосе прозвучало как можно больше сочувствия, произнес я. — Вы нашли его вечером, когда вернулись из офиса?

— Конечно! — ответил он и нервно провел рукой по своей белой гриве. — Черт возьми! Хотел бы знать, кто же подложил его.

— Должно быть, ваши домашние, — резонно предположил я. — Выходит, что кто-то из обслуги. Альберт? А может, Джуди или повар?

— Не будьте идиотом, Холман! — по-звериному посмотрев на меня, воскликнул Стентон. — С какой это стати моему дворецкому или остальным желать моей смерти?

— Вам лучше знать. Но если кто-то из ваших слуг и подкидывает эти письма, то это вовсе не значит, что именно он и собирается вас убить. Ведь его могли подкупить. Не так ли?

Стентон замер, сердито посмотрел на меня и потер кулаком свою пухлую щеку.

— Да, — с сомнением в голосе произнес он. — Сейчас всю обслугу соберу в кабинете, и вы будете допрашивать, пока кто-нибудь из них не расколется!

— Нет, у меня идея получше, — вяло возразил я. — Пройдемте-ка в гостиную и спокойно посидим за стаканчиком. Как султан, вы, наверное, и мудрый, но детектив из вас паршивый. Если кто-то из вашей обслуги и подбрасывает письма, то я сомневаюсь, что он поведет себя как бойскаут и тотчас сознается. Это как с вором — пока не поймаешь с поличным, вину свою он не признает.

— Спасибо, профессор Холман! — В этот момент Картер так глянул на меня, словно собирался разорвать на куски. — Я не для того плачу вам огромные деньги! — рявкнул он и, закрыв глаза, жалобно застонал: — У меня сердце разрывается на части!

— А вы уверены, что заплатите мне собственные деньги, а не из тех пятидесяти тысяч, что умыкнули у своего компаньона? — холодно спросил я.

Стентон широко открыл глаза, и на его лице появилась напряженная улыбка.

— Та-ак! Какой еще лжи вы обо мне наслушались за сегодня? — протянул он и пружинистой походкой направился к двери. — Действительно, почему бы нам не пройти в гостиную и не выпить? Там мне и расскажете, что вы обо мне разузнали, старина.

— Старина? — удивленно переспросил я. — Я же, по-вашему, бездельник, который под благовидным предлогом вымогает у вас деньги! Или уже забыли?

Стентон положил руку мне на плечо и, злобно сверкая глазами, повел меня к выходу.

— Когда сержусь, то не воспринимайте всерьез мои замечания, — крякнул он. — А я все время открываю в вас что-то новое, мистер Холман. Сейчас узнал, что вы очень обидчивый сукин сын!

Мы прошли в гостиную, и я, усевшись на мягкий диван, стал понемногу успокаиваться. Стентон нажал на кнопку в стене, и через несколько секунд в дверях появился Альберт.

— Большой стакан бурбона со льдом для мистера Холмана… и большую порцию коктейля «буравчик» для меня, — бодрым голосом попросил его Картер.

— Да, сэр.

— И еще… Альберт?

— Да, сэр?

— Вы случайно не заходили сегодня в мою ванную комнату и ничего в ней не делали? — спросил Стентон. В гостиной воцарилась долгая пауза. — To есть… — пошаркав ногой по полу, спустя секунд десять, продолжил он. — Вы случайно ничего не оставляли на крышке унитаза?

— Вроде чего? — дрогнувшим голосом спросил дворецкий. — Букета красных роз?

— Ну ладно, забудь, — пробормотал «султан». — Наверно, я что-то перепутал.

Сразу же после ухода дворецкого я почувствовал, что в воздухе снова запахло грозой — взгляд Стентона стал злобным.

— Если бы вы справлялись со своими обязанностями, Холман, мне бы не пришлось изображать из себя дурака!

— Вам бы, Стентон, не издателем быть, — сказал я трясущимся от смеха голосом, — а играть тупого полицейского в каком-нибудь телевизионном сериале.

Появление Альберта с напитками на подносе прервало нашу словесную перепалку. Как только дворецкий вновь ушел, Стентон подошел к дивану и присел рядом со мной.

— Вы со всеми встретились? — с жаром выпалил он. — Что они вам обо мне наплели, Холман? Как вам понравилась моя несравненная Мелисса? Новый рекорд не установили?

— А это еще что? — небрежно бросил я.

— А это — семь минут от звонка в ее дверь до кровати, — весело произнес Стентон. — Моя бывшая жена — пожирательница мужчин! Будучи еще женатым, я ничего не имел против ее неукротимого темперамента. Но представьте, как мне было тяжело — никакого уединения в своем собственном доме! Открывая дверь, не ведаешь, на кого наткнешься. Через полгода супружеской жизни я уже ходил на цыпочках по квартире, гадая, из какого шкафа или кладовки выскочит голый мужик. Так не Мелисса ли задумала меня убить?

— Нет, — уверенно заявил я, — не она.

— А если она решила снова выйти замуж и положила глаз на мою страховку? — не успокоился Картер.

— То, как она живет сейчас, Мелиссу вполне устраивает, и о втором замужестве, похоже, она всерьез не помышляет.

— Женщинам верить нельзя, — со знанием дела возразил он. — А как Мейер? Вы встретились с ним сразу же после Мелиссы?

— Да, видел его бухгалтера Чарли и телохранителя Ларри. Мейер рассказал, как Чарли обнаружил, что вы нагрели его на пятьдесят тысяч, и какие условия он выдвинул вам, чтобы замять это дело.

— Мой компаньон — большая умница, — почти с восхищением заметил Стентон. — Все, что он вам болтал обо мне, конечно же ложь. Чарли блестяще подтасовал финансовые показатели в книге бухгалтерского учета, но любая мало-мальски квалифицированная аудиторская проверка обнаружит подлог. Правда, Джин всегда меня побаивался. Поэтому он и напустил на меня своего психопата, чтобы я пошел на уступки!

— Хотите сказать, что вы совсем не испугались?

— А кого мне пугаться? Этого бывшего? — презрительно фыркнул Картер. — Миллион лет назад, когда мы с вами еще не появились на свет, гангстер Джин Мейер еще внушал всем страх. А что он сейчас? Трясущийся старик, живущий воспоминаниями о тех временах, когда он что-то собой представлял!

— Если вы так считаете, то делаете большую ошибку, — попытался я его образумить. — Мейер долгое время возглявлял огромный синдикат, а потом продолжил оказывать ему консультационные услуги. Затем он вышел на пенсию, но все еще продолжает пожинать плоды своей бурной молодости.

— Вы сошли с ума, Холман! — раздраженно произнес Стентон. — О чем вы говорите?

— На свете существовало много выдающихся людей — в искусстве, литературе, политике, а единственно великий в области рэкета — это Мейер! У нас любой из отсидевших свой срок преступников молится на Мейера, как на Бога, как на символ непреходящего успеха. Он замешан в многочисленных преступлениях, от поджога до убийства, но всегда выходил сухим из воды. Кроме того, Джин уже прожил намного дольше, чем большинство порядочных людей могли бы себе позволить.

— Ну и что из того? — буркнул он.

— А то, что я сегодня видел двоих, которые до смерти боятся его. Один из них позволил себе усомниться в словах Мейера, и тот чуть не застрелил его. Стоило посмотреть, как Маллер раболепствовал перед своим боссом, а ведь этот психопат, как вы сами его изволили окрестить, мог бы одной левой разорвать Мейера на куски. А догадываетесь, почему он этого не сделал?

— Если бы я и поделился с вами мыслями на сей счет, то мой ответ вас все равно бы не удовлетворил, — с кислой миной произнес Стентон.

— Ларри этого не сделал потому, что за Мейера он готов отдать жизнь. Старик только язык протянет против вас, как не менее пятидесяти крутых парней в вашем городе изъявят желание расправиться с вами. И почтут это за великую честь. Поэтому до него никто и пальцем не решится дотронуться. Так что вы имеете дело не с компаньоном, активно не участвующем в деле и неизвестным клиентуре, а с живой легендой криминального мира!

Издав булькающие звуки, Стентон залпом выпил почти весь коктейль и сурово посмотрел на меня:

— Итак, вы полагаете, что Мейер сказал свое слово, и поэтому я начал получать эти письма?

— Не знаю. Из разговора я понял, что у него нет нужды вас убивать — все, что ему от вас нужно, он собирается получить гораздо проще. Из всего этого следует, что кто-то из вас лжет. Пока Мейер не наложит на клуб свою лапу, вы будете ему необходимы, друг мой.

— Потрясающе! Звучит весьма обнадеживающе! По-вашему получается, что Мейеру достаточно поднять палец, и несколько тысяч ублюдков со всей страны кинутся исполнять его желание? Но этого не произойдет, пока он полностью не завладеет клубом!

— Почему перед тем, как брать Мейера себе в компаньоны, вы не навели о нем справки? Это так просто — почти любой, стоящий на углу улицы проходимец рассказал бы вам о Джине такое, после чего вы никогда бы не стали с ним связываться.

Стентон жалобно сморщился, оскалив при этом белый ряд лошадиных зубов.

— Я нуждался в деньгах, дружок, — почти пропищал он. — Мне, кроме него, не к кому было обратиться. — Пока Картер грыз ноготь большого пальца, я отхлебнул немного бурбона. — Да пошел этот Мейер к черту! — вдруг воскликнул он. — А что скажете о трубаче? Вы с ним успели поговорить?

— Да, я разговаривал с Себастьяном. Он утверждает, что его сестра вовсе не наркоманка. Это вы специально наврали, чтобы выгнать ее из клуба, после того как она отказалась с вами переспать. У Ширли было больное сердце, и если бы она принимала героин, то долго бы не протянула.

— Еще один псих! — засверкал глазами Стентон. — Что он там еще натрепал?

— Что его сестра так сильно хотела жить, что никогда не наложила бы на себя руки. Ширли даже не обращалась к врачам, чтобы только не знать, насколько серьезно она больна. Себастьян не верит, что она добровольно ушла из жизни.

— А что по этому поводу думаете вы, Холман? — спросил он и стал все быстрее и быстрее вращать пальцами свой стакан. — Считаете, что он прав?

— Ничего из сказанного им подтвердить он не может, — медленно выговаривая слова, произнес я. — Себастьян смотрит на вещи со своей колокольни. Он ведь знал сестру с самого раннего детства и полагает, что достаточно изучил ее.

— Возможно, — безразлично произнес Стентон. — Как вы думаете, Холман, я правильно поступил, наняв за шестьдесят четыре тысячи долларов его группу из трёх музыкантов? Если он все же согласился играть в моем клубе, способен ли такой человек, как Себастьян, раньше времени отправить меня на тот свет?

— Полагаю, да, — подтвердил я. — Пять лет назад он чуть не забил до смерти пьяного за то, что тот плеснул ему в трубу горячего кофе. Если он считает, что вы виновны в смерти его сестры, то ему решиться убить вас труда не составит. Однако, слушая Себастьяна, у меня возникло подозрение, что для него самое главное в жизни джаз и марихуана, а остальное — чушь собачья.

— Отлично, Холман! — радостно воскликнул Стентон, и его глаза засверкали. — Продолжайте!

— Он хоть и полон решимости отомстить за смерть сестры, но, думаю, ему неведомо чувство скорби, — медленно рассуждал я. — Скорее всего, это и не важно, но в мире фантазии нет места тихой печали, а есть яростная ненависть и неукротимая жажда мщения. Погруженный в этот мир человек видит себя могущественным императором, доблестным героем или гениальной личностью. А что касается гениев, то замыслить убийство для них — сущий пустяк. Ведь так же, мистер Стентон?

Он вскочил с дивана и уставился на меня бешеными глазами. На минуту мне показалось, что нервы его сдали.

— Холман, старый дружище, — волнуясь, заворковал он, — вы вплоть до последнего дайма стоите той суммы, за которую я вас нанял! Вы — гениальный детектив!

— Единственное, что вам сейчас надо, — это пропустить еще одну большую порцию «буравчика», — вкрадчиво посоветовал я.

— Я попробую вас чуть-чуть удивить, — с подчеркнутой легкостью пообещал Стентон. — Я ведь тоже по-своему гениален.

— Прекрасно, — пробормотал я в ответ. — Полагаете, что это нас сближает? Никогда не верил, что…

— Так вот, обнаружив письмо на крышке унитаза, — прервал он меня, — я задался вопросом: сколько же это может продолжаться?

— И что вы себе ответили? — поинтересовался я.

— Решил, что с этим пора кончать, дружище, — с застенчивой улыбкой произнес Стентон. — Я прошел в кабинет, сел и стал думать, как положить конец этим безобразиям. И представьте, что мой гениальный ум подсказал мне? Вот вам вторая часть моего сюрприза — сегодня вечером я устраиваю вечеринку!

— С едой, выпивкой и невинными забавами? — мрачным голосом спросил я. — Извините, но я не в восторге от вашей затеи.

Стентон широко улыбнулся, обнажив лошадиную челюсть.

— Вы не поняли, — мягко произнес он. — Я хочу видеть много гостей, будут красивые женщины, важные люди, а в конце вечера всех будет ждать сюрприз!

— Все это вы планируете устроить у себя дома?

— Естественно, — с легкостью в голосе подтвердил Картер. — Я не султан из своего журнала, если не устрою грандиозную пирушку. Вы меня понимаете? Придут мои многочисленные гурии, жаждущие развлечений, трио музыкантов будет играть успокаивающие мелодии. Приглашены важные персоны, и не одна из них не откажется посетить меня — придут все. Среди гостей будут: моя незабвенная, очень соблазнительная бывшая супруга Мелисса, кронпринц джаза мистер Пит Себастьян. Мой гениальный компаньон Джин Мейер даже обещал по такому случаю не заснуть в кресле. Впервые мою обитель посетит управляющий редактор Леон Дуглас, который снизойдет до того, чтобы разделить всеобщее веселье!

Стентон выжидательно посмотрел на меня, предчувствуя мою реакцию. Потом он радостно скалил зубы, пока я сыпал на него вопросы от «Вы что, смеетесь?» до «Да как же вам удалось уговорить их прийти?».

— Это не составило труда, — игриво ответил он на последний вопрос. — Самое важное всех будет ждать в конце вечера. Каждого из них я предупредил, что знаю, кто мне угрожает и почему и что могу это доказать. Также заверил их, что человек, замышляющий меня убить, будет среди них, и в конце вечеринки я разоблачу его!

— Я, наверное, чего-то не понимаю, — пожав плечами, не совсем внятно пробормотал я. — Вы считаете, что достаточно сесть в кресло, распрямить спину, щелкнуть пальцами — и тот, кто вам угрожает, тотчас признается?

— Вам не о чем волноваться, дружище, — ласковым голосом заверил Стентон. — Все просчитано до мелочей!

— Так расскажите же, — фыркнул я.

— Сначала надо выпить.

Картер нажал на кнопку вызова дворецкого, а потом с восторгом в глазах принялся ее разглядывать.

— Это первое, что я предусмотрел, когда купил этот дом, — не отрывая от кнопки взгляда, гордо произнес он. — В каждой комнате есть такая. Очень удобно, когда нужно вызвать обслугу. Так что от жажды в доме Стентона вам умереть не дадут!

— Вызывали, мистер Стентон? — спросил вошедший в гостиную дворецкий. В его голосе все еще чувствовалось напряжение.

— Да, Альберт! — засиял глазами Стентон и взглядом указал на пустые стаканы.

— Да, сэр, — быстро кивнул Альберт, но с места не сдвинулся.

— Ждешь выстрела стартового пистолета? — шутливо спросил его босс.

— Сэр, по поводу вашего вопроса относительно крышки на унитазе я не совсем понял.

— Не будем к этому возвращаться, — недовольно проворчал Стентон.

Альберт уставился на него застывшими глазами.

— Потом я решил, что вы просто пошутили, мистер Стентон, — сказал он ровным голосом. — Это действительно была шутка?

— Конечно, — закивал Картер. — Пытался тебя немного развеселить!

— Спасибо, сэр, — поблагодарил его дворецкий и, тихо прокашлявшись, произнес: — Ха-ха!

Стентон проводил взглядом уходившего Альберта, а когда тот, дойдя до двери, обернулся и снова издал «ха-ха!», открыл от удивления рот.

— Он надо мной издевается! — нервно воскликнул Картер, как только дворецкий вышел из гостиной. — Какой черт вселился в него, как вы думаете, Холман? Такого он еще не выкидывал, даже работая в Голливуде!

— Может, он никогда в своей жизни не пользовался туалетом? — смеясь, предположил я.

Тут вошел Альберт и с профессиональной невозмутимостью официанта, словно ничего не произошло, поставил перед нами стаканы. Тем временем его хозяин с видом кобры уставился на него гипнотизирующим взглядом.

— Вы собирались рассказать, что задумали на вечеринке, — напомнил я Стентону, когда дворецкий снова оставил нас одних.

— Ах да, — кивнул он. — Так вот, когда веселье будет в полном разгаре, я намерен всем объявить, что ухожу к себе в кабинет и пробуду в нем в течение двадцати минут и приглашаю моего потенциального убийцу переговорить со мной с глазу на глаз. Что если он не придет, то мне ничего не останется, как передать его в руки полиции.

— Это как в одном паршивом фильме, который я однажды видел, — разочарованно заметил я. — Считаете, что злоумышленник на глазах у всех пройдет вслед за вами?

— Забыл сказать, — снисходительным тоном заявил Стентон. — Я всех предупрежу, что на эти двадцать минут свет во всем доме будет погашен. Насколько знаю своих гостей, все они, кроме того человека, быстро найдут, чем заняться в темноте, и он сможет незаметно для остальных пробраться ко мне в кабинет!

Я отпил бурбона, чтобы подавить в себе раздражение.

— Давайте представим себе этот дурацкий момент, когда он решится последовать за вами, — сердито предложил я, — и, спокойно покинув веселящихся гостей, тихонько войти в кабинет…

— Точно! — прервал он.

— …где вы будете одни?

— Правильно!

— Вы же предоставляете ему верный шанс расправиться с вами, а потом незаметно раствориться в толпе приглашенных!

— Пусть он так и думает! Именно этого я и хочу! — восторженно воскликнул Стентон. — Если это произойдет, успех моего плана будет всецело зависеть от вас, дружище.

— В этом сомневаться не приходится, — иронически заметил я. — Продолжайте.

— Не воспринимайте мой план так скептически, дружище, — с серьезным видом произнес он. — Вам нужно будет лишь немного подыграть мне. Изобразите, что сильно перебрали и ничто, кроме красотки из моего клуба, вас уже не интересует! Как только в доме погаснет свет, тотчас прошмыгните ко мне в комнату.

— Теперь я чувствую, что поведу себя как Альберт. С этого момента, стоит мне вас покинуть на пару минут, как, вернувшись, буду задавать вам один и тот же вопрос: «Все, что вы сказали относительно вашего плана поимки потенциального убийцы, лишь для того, чтобы меня немного развеселить?»

— Хорошо, Холман, — грозно воззрился на меня Стентон. — Вы готовы предложить что-нибудь получше?

— Может быть, ваш безумный план против такого же не менее безумного и сработает, — выдохнул я.

— Тогда как же?

— Не знаю, — начиная повышать голос, ответил я. — Ничего не могу вам предложить.

— Значит, решено, — обрадовался Картер и посмотрел на часы. — Сейчас около половины девятого. До приезда гостей остается час. Надо принять душ и переодеться.

— А я тем временем ненадолго отлучусь — надо решить кое-какие вопросы. Если не вернусь к началу, постарайтесь все время быть в толпе приглашенных. Хорошо?

— Непременно, — с готовностью пообещал Стентон.

Я дождался, пока он дошел до двери, а потом окликнул его:

— Стентон! Вы кое-что забыли!

— Уверен, что нет, — сердито ответил он.

— Вы почему-то не спросили о моей встрече с Дугласом.

— Точно! — расплылся в улыбке Картер. — Ну и как вам мой верный адъютант? Совсем вылетело из головы!

— Умный, уравновешенный, приятный малый, — ответил я.

— Лeoн всегда такой, — самодовольно заметил Стентон.

— А чем он увлекается?

— Фехтованием.

— На ножах? — с иронией спросил я.

— На шпагах. Неужели нельзя додуматься! — фыркнул он. — И фехтовальщик из него неплохой. Насколько помню, в прошлом году Леон на любительских соревнованиях в нашем штате пробился в финал.

— Совсем не плохо, — заметил я.

— Рад, что вы мне о нем напомнили. Приятно поговорить о человеке, которому всецело доверяешь.

— А если у него виды на вашу страховку? — небрежно бросил я.

— Мою страховку?! — Картер удивился и тупо посмотрел на меня. — Леон? Он такой крутой малый, что способен как-то воспользоваться ею?

— У меня к Леону Дугласу одно отношение, а у вашей бывшей жены Мелиссы — свое собственное, — выпалил я.

— Ладно, — вяло произнес Стентон. — И как же она к нему относится?

— Как к следующему избраннику. Неужели до вас еще ничего не дошло? Надо полагать, преданный адъютант сразу же доложил вам об этой приятной новости, дружище?

Лицо Стентона поначалу окаменело, а потом расплылось в широкой улыбке.

— Ах вы, сукин сын! — ухмыльнулся он и уточнил: — Сын суки и черта!

Глава 7

Название «Последняя остановка» как нельзя лучше подходило для третьеразрядного варьете, располагавшегося в обшарпанном здании. Я вошел в маленький бар, размещавшийся на его углу, пропустил стаканчик. Одного мимолетного взгляда на бесстыжую, невыразительного вида блондинку, вертевшую тугим задом перед носом изумленного посетителя с прыщавым лицом, было достаточно, чтобы тотчас покинуть это заведение. Выйдя на улицу, я свернул и подошел к служебному входу.

В дверях театрика с видом ресторанного вышибалы стоял амбал, похоже, сменивший амплуа уличного артиста из числа тех, что по праздникам для развлечения публики заглатывают живых рыбок. Он посмотрел на меня как на опасного бациллоносителя и мягко посоветовал убираться к черту. В противном случае парень пообещал переломать мне обе руки. Десятидолларовая банкнота, которой я помахал у него под носом, возымела гипнотическое действие — взгляд амбала стал уже не таким суровым.

— Я хотел бы переговорить с одной из ваших девушек, Джинни Коупек.

— Запрещено, — не отрывая глаз от банкноты, проворчал он в ответ.

Я аккуратно заложил ее за вырез его бумажного спортивного свитера.

— Передай ей, что к ней пришел приятель Ларри Маллера по очень срочному делу, — медленно произнес я.

— Она все равно к тебе не выйдет, приятель, — почти сочувственно втолковывал амбал.

— Только передай то, что я тебе сказал, и она непременно выйдет, — заверил я его. — А когда вернешься с ней, получишь еще десятку.

— Тогда она уж точно появится, — басом пообещал парень. — Если услышишь визг, не пугайся. Но это только в том случае, если придется тащить ее за волосы!

Через пару минут он вернулся, но без Джинни.

— Все нормально. Она сейчас спустится. Только что-нибудь на себя накинет и сразу выйдет, — поспешно заверил малый и одарил меня дружеской улыбкой. — Только зачем ей одеваться-то? А?

Последующие пять минут показались мне вечностью. Наконец за спиной амбала возникла фигурка девушки.

— Ну вот и она! — торжествующе объявил он. — Наша маленькая мисс Джинни Коупек, королева нашего варьете!

— Ты, часом, не ревнив? — шутливо спросил я и быстро сунул ему в лапу следующую банкноту.

Девушка с явной неохотой подошла ко мне.

— Вы — приятель Ларри Маллера? — с сомнением в голосе спросила она.

— Да. Мне надо с вами переговорить, Джинни.

— До второго номера у меня всего двадцать минут, — напряженно ответила она.

— У нас уйма времени, — заверил я девушку. — Может, что-нибудь выпьем?

— Кофе. Здесь на углу есть бар, — согласилась она.

При мягком свете в зале я рассмотрел ее более детально. Джинни Коупек оказалась довольно симпатичной брюнеткой, но испуганные глаза и жесткие линии лица очарования ей, увы, не придавали.

Она взяла чайную ложку и, положив себе в кофе сахар, помешала ей в чашке. Все это время она бросала на меня тревожные взгляды.

— Так что вы хотите? — наконец спросила девушка.

— Хочу, чтобы вы рассказали мне о Ширли Себастьян.

Она вдруг напряглась.

— Я ничего о ней не знаю, — натянуто произнесла она. — Ровным счетом ничего, и вы напрасно тратите свое время, мистер!

— Успокойтесь, Джинни. Я — приятель Ларри Маллера, — мягко напомнил я. — Он просил вам передать, что совсем не против, если вы мне все расскажете о своей подруге. Если бы я солгал вам, что я его приятель, то как бы разыскал вас?

Мои слова немного успокоили Джинни.

— Ну, если Ларри не против…

— Да, он не возражает! — немного повысив голос, воскликнул я. — Ларри не понравится, если вы ничего не расскажете мне о Ширли, дорогая. А его-то вы знаете!

Она поежилась:

— Хорошо, я ничего от вас скрывать не буду. Просто мне необходимо было убедиться, что Ларри не против. Что вы желаете знать о Ширли?

— Вы ее лучшая подруга. Это так?

— Да, — вяло ответила она. — Мы очень часто встречались с ней.

— Вы знакомы с ее братом Питом?

— С этим слизняком! — воскликнула она, и ее глаза сердито засверкали. — Постоянно поучал ее, что ей делать и чего не делать. Послушали бы вы его! Можно подумать, что он монах или какой-нибудь там святой из гипса! Ему-то, отсидевшему срок, произносить такие речи? Будто никогда не гулял с девушками и не видел в этом никакой радости! Он только и мечтал, чтобы сестра сидела взаперти и постепенно превращалась в старую деву!

— Она жаловалась на сердце, Джинни?

— Да, — кивнула она и закусила нижнюю губу. — Однажды я зашла к Ширли и застала ее на полу с посиневшими губами. Мне удалось привести ее в чувство, но позвать на помощь врача она мне категорически запретила.

— Перед тем, как это случилось, она приняла наркотик?

— Да, — упавшим голосом произнесла Джинни. — Она пристрастилась к ним еще до нашего знакомства. Ее незабвенный братец как-то ради шутки дал выкурить своей пятнадцатилетней сестре пару сигарет с марихуаной. С этого все и началось!

— А что вы скажете о ее работе в клубе «Гарем»? Она вам что-нибудь о ней рассказывала?

— Да постоянно! — воскликнула девушка, и на ее лице появилось нечто похожее на улыбку. — Она так любила свою работу. В клубе ей все нравилось, за исключением его владельца. Тот смотрел на всех работающих у него девушек как на свою собственность, но с Ширли он потерпел фиаско! Не то чтобы она блюла целомудрие. Вы меня понимаете? Просто ей не нравилось, что этот тип, перетаскавший всех девушек в постель, считал, что и Ширли ему не откажет. Он постоянно к ней приставал, но каждый раз получал отпор. Поэтому в конце концов и уволил ее.

— Когда вы виделись с ней в последний раз?

— Накануне ее гибели. Ширли нигде не работала с того момента, как Стентон выгнал ее. Она была подавлена, ведь работа в клубе для нее много значила. Ширли считала, что такого места, как у Стентона, ей уже не найти. Так вот, перед работой, а я в то время выступала в шоу в другой части города, решила забежать к ней.

— И как ваша подруга?

— Ширли была очень возбуждена. Такой я ее еще не видела — глаза словно точки, и говорила так быстро, что я почти ничего не поняла, кроме того, что она собирается пойти к Стентону и потребовать, чтобы тот взял ее обратно. И что, если он откажется, заявит на него в полицию — якобы в его клубе торгуют наркотиками, а она за время работы в нем превратилась в наркоманку. — Джинни на секунду отвела от меня взгляд. — Я все еще чувствую себя перед ней виноватой, — грустно сказала она. — Но я ее угрозы всерьез не восприняла. Она и раньше, приняв дозу, хваталась за такие бредовые идеи, но всегда спустя час забывала о них. Откуда я могла знать, что на этот раз так не получится?

— Да, конечно, — твердо поддержал ее я. — Вашей вины в гибели подруги нет, Джинни.

Она с благодарностью посмотрела на меня и затем грустно произнесла:

— Это был последний раз, когда я видела Ширли живой.

— Думаете, она покончила с собой?

— Кто, Ширли Себастьян? — горько усмехнулась Джинни. — Да она никогда бы этого не сделала!

— Сразу же после того, как обнаружили ее тело, вы на целых три дня куда-то пропали, — напомнил я. — Что произошло, Джинни? Вы так тяжело переживали ее смерть?

— Кажется, вы говорили, что дружите с Ларри Маллером? — с сомнением в голосе спросила девушка.

— Да, он мой приятель, — быстро подтвердил я. — Ларри сказал мне, что встречался с вами, и больше ничего.

— Вы не похожи на него, — заметила она, внимательно меня разглядывая. — Совсем не похожи, мистер. На следующий день после смерти Ширли рано утром он пришел ко мне на квартиру и настоятельно посоветовал скрыться на время из опасения, что вот-вот нагрянет полиция, замучает меня своими расспросами и, чего доброго, решит, что я тоже наркоманка, как и моя лучшая подруга. Он отвез меня в какой-то маленький загородный домик и продержал там до лучших времен.

— И вы все три для пробыли с Ларри?

Она снова испуганно поежилась и сжала челюсти, чтобы я не слышал, как застучали ее зубы.

— Мне надо идти, — еле слышно выговорила она. — Когда увидите Ларри, передадите ему, что я ответила на все ваши вопросы?

— Конечно, Джинни, — кивнул я. — Я все ему передам.

— Что сделала это с удовольствием и что его друг мне очень понравился. А тот хороший совет, который он мне дал, я никогда не забуду. Передадите ему это, мистер? Пожалуйста!

— Каким же образом он дал вам тот хороший совет, Джинни? С помощью плетки?

Девушка в ужасе взглянула на меня, всхлипнула и кинулась на улицу. Вскоре стук ее каблуков затих, и я поднял глаза на бармена, стоявшего за стойкой. Тот со злобным выражением на лице смотрел в мою сторону.

— Ты что же ее так напугал, забулдыга! — рявкнул он.

— Нет, это не я ее испугал. Она в таком состоянии уже полгода, — с грустью в голосе возразил я.

Без пяти десять я подъехал на такси к дому Стентона. Едва дворецкий открыл мне дверь, как на меня обрушились громкие звуки музыки.

— Вечер почти в полном разгаре, мистер Холман, — . вежливо улыбнувшись, произнес Альберт. — Если голодны, в столовой и гостиной организован буфет, а если вас мучает жажда, то столики с напитками расставлены по всему дому!

Я прошел в гостиную, где группа музыкантов трудилась до седьмого пота. То, что они играли, никак не соответствовало тихой, лирической мелодии, обещанной Стентоном. Комната сотрясалась от грома ритмичной музыки. На ближнем ко мне диване развалясь сидел Пит Себастьян, на колени к которому взгромоздилась гурия с глазами как две большие вишни. Длинными пальцами музыканта трубач со знанием дела ощупывал тело красотки, а та периодически деланно хихикала.

Проходя мимо, я заметил, как девушка, вскинув ресницы, с интересом посмотрела на меня.

— Привет! Я — Эмебел, — задорно представилась она и хихикнула, — а это — Пит Себастьян, самый дикий из мужчин, которых когда-либо встречала.

— Привет, — бросил я. — А я — самый голодный.

В гостиной толпилось так много народу, что я удивился, откуда же они все взялись.

Как и сказал Альберт, в дальнем конце комнаты стоял огромный стол с закусками, а напротив бар с напитками. Бармен обслужил меня, и я со стаканом бурбона направился к группе из четырех более-менее знакомых мне людей.

— Э, посмотрите, кто к нам идет! — завидев меня, радостно воскликнул Стентон. — Это мой старый друг Холман! И он тоже хочет поживиться за чужой счет!

Девушки дружно прыснули от смеха, словно он удачно пошутил, а Леон Дуглас только вежливо улыбнулся.

— Хочу, чтобы ты познакомился с девушками, старина, — более серьезно произнес Стентон. — Первая брюнетка — Инез. Может материться по-испански.

— О, мистер Стентон! — воскликнула та и укоризненно захлопала своими трехдюймовыми ресницами. — Неужели каждому надо об этом рассказывать?

— А это Пола, — продолжил он. — Ее ты еще не забыл?

— Ни в коем случае, — улыбнулся я второй брюнетке. — Первая гурия из тех, что я встретил в клубе.

— И уверена, оставила хорошее впечатление, — с замиранием в голосе произнесла девушка.

— У тебя еще сохранилась та самая родинка, дорогуша? — озабоченно спросил ее босс. — Ты не закрасила ее и не стерла?

— Она все там же, мистер Стентон, — заверила его Пола.

— Хотелось бы в этом убедиться, — твердо сказал он.

На этот раз вырез на платье Полы оказался на пару дюймов глубже, чем тогда, чтобы все видели, что девушка без лифчика. Стентон наклонился к ее выпиравшему из платья бюсту и принялся разглядывать ее пышные прелести. Затем он покачал головой и разочарованно произнес:

— Я ее не вижу!

— Да здесь же она, — заверила Пола. — Вы просто плохо ее искали, мистер Стентон!

Босс подцепил пальцем бретельку вечернего платья и, стянув ее ниже плеча, полностью оголил девичью грудь.

— Ага! — торжествующе воскликнул он. — Пола, дорогая, ты права. Она действительно на прежнем месте.

Пола бросила взгляд на свою обнаженную грудь и притворно захихикала:

— Мистер Стентон, вы плохо себя ведете!

— А как продвигается ваше расследование, мистер Холман? — вежливо поинтересовался Леон Дуглас. — Есть результаты?

— Хоть отбавляй! — воскликнул я и, взяв со стола цыплячью ножку, вцепился в нее зубами. — Я слышал, что вы — отличный фехтовальщик. Сражаетесь на рапирах и все такое прочее?

— Да, фехтую немного, — ответил он. — Надо заметить, отличные упражнения для восстановления двигательных функций после неподвижного сидения за рабочим столом. А вы занимаетесь спортом, мистер Холман?

— Да, тем же, что и Стентон, но таких солидных успехов, как он, пока не добился, — разочарованно произнес я.

Тем временем Стентон и Пола, внимательно разглядывая один из предметов женской гордости, оживленно обсуждали вопрос, в каком цвете лучше смотрелась бы родинка. В золотистом или серебристом? Инез, отойдя немного в сторону, холодно поглядывала на них. Как мне показалось, она уже созрела для того, чтобы разразиться испанским матом.

— Впервые участвую в вечеринке у Картера, — тихо заметил Дуглас. — Всегда считал, что на них устраиваются оргии, где царят животные инстинкты. Приятно сознавать, что я оказался абсолютно прав.

— Похоже, и миссис Стентон здесь же. Вон там, — пробормотал я и помахал рукой в дальний от нас угол гостиной. — Кажется, она старается привлечь ваше внимание, Дуглас, чтобы сообщить вам что-то важное.

— Да? — быстро заморгал он. — Пойду узнаю, что ей надо. Извините.

Можно подумать, что такой интеллигентный человек, как Дуглас, не понимал, когда так хочется есть, то совсем не до разговоров. Наполнив тарелку с верхом приправленными керри креветками, я водрузил на вершину большого омара и с жадностью накинулся на еду. Не успев покончить с ней, я услышал позади себя леденящий душу голос:

— Ага! Так вот вы где, мерзавец!

Я повернулся и увидел перед собой презрительно смотревшую на меня высокую блондинку. Аккуратно причесанные белокурые волосы обрамляли ее интеллигентное лицо, но сверкавшие яростной злобой глаза его нисколько не украшали. Неожиданное появление девушки настолько выбило меня из равновесия, что, застыв, я в течение долгих пяти секунд удивленно смотрел на нее, прежде чем разглядел, во что же она одета. Узкое платье из тонкой парчовой ткани соблазнительно подчеркивало каждую изящную линию и волнующую впадинку на ее теле.

— Нина, крошка! — взревел я. — Неужели ты все двадцать четыре часа проспала в этом доме?

— Фу, червяк! — презрительно фыркнула она. — Ты — подонок! Бросил меня, когда я так нуждалась в помощи!

— Прости, — жалостливо произнес я, — но я знал, что бассейн с подогревом, и поэтому простуду ты подцепить не могла. А прежде чем уйти, я убедился, что ты прекрасно держишься на воде.

— Речь не об этом, — холодно ответила Нина. — Я разозлилась на тебя за то, что ты оставил меня на попечение этого Альберта, у которого руки словно щупальца у осьминога! Он начал приставать ко мне еще в гостиной, потом побежал за мной по лестнице, схватил меня в коридоре, но мне все же удалось проскочить в Голубую комнату и запереться на ключ!

— Искренне сожалею, Нина, бедная малышка, — робко посочувствовал я. — А я-то думал, что Альберт — хорошо выдрессированный дворецкий, а он ишь каким оказался прытким… Хотя ничего удивительного в этом не вижу — вспомни, в чем ты была.

Насмешливые огоньки забегали в глазах девушки, и она иронически улыбнулась:

— Ладно, Рик, ты прощен! Да, и учти, что я сегодня свободна.

— Тогда вместе поедим, выпьем и… — Я прервался. — Да пусть все катятся ко всем чертям! Почему бы и нам не вкусить всех радостей жизни?

— Вот и я все думаю, когда же ты начнешь действовать активно, — притворно обиженным тоном произнесла она.

В последующие полтора часа перед моими глазами все мелькало, словно в калейдоскопе, и впоследствии я мог вспомнить только отдельные сценки вечеринки — Джина Мейера в кресле, склонившегося над стеклянной плитой в полу и с головой ушедшего в наблюдение за двумя голыми гуриями, плескавшимися в бассейне; Мелиссу Стентон, злобно поглядывавшую в мою сторону и, по-видимому, обливавшую меня последними словами; Леона Дугласа, стоявшего рядом с ней, который, завидев, что я, брошенный незабвенной Ниной, направился к ним, тотчас испугался и потащил Мелиссу в другую часть гостиной; Ларри Маллера, с холодным блеском и страстным вожделением в глазах посматривавшего на вихлявших упругими задами гурий; обнаженную по пояс Полу, которая едва сдерживала визг, пока Стентон сосредоточенно раскрашивал ее родинку в бронзовато-золотистый цвет; перевернутое изображение гурии, стоявшей на голове и в течение получаса периодически кричавшей: «Смотрите все! Я и так могу!» — изредка добавляя, что она имеет в виду упражнения йоги.

Затем наступила тишина, и я понял, что нахожусь в кабинете Стентона с шеей, обвитой страстными руками Нины. Как я обнаружил, в комнате мы находились одни, если не считать какого-то перепившего гостя, который лежал под столом мертвецки пьяный, да еще странного вида личности, стоявшей перед баром и отрешенно втиравшей в свою лысую башку ликер «бенедиктин», твердо уверовав, что это средство для роста волос.

Я расцепил руки Нины, и та плавно опустилась на пол. Приоткрыв один Глаз, она укоризненно посмотрела на меня снизу.

— Тоже мне, кавалер! — холодно произнесла девушка.

— Я рассчитывал на проявление с твоей стороны нежных чувств, а не на то, что будешь использовать меня в качестве вешалки, — так же холодно ответил я.

— Здесь так удобно. Почему бы и тебе не опуститься на пол, — сонным голосом предложила Нина.

Не успел я вытащить сигарету и закурить, как она уже мирно посапывала. Я посмотрел на часы, и тут меня охватила паника, как Золушку на балу у принца, — было без трех минут двенадцать. Взглянув на Нину, спавшую на полу, я решил, что ничего страшного с ней не произойдет, если я на двадцать минут оставлю ее. Единственно, что беспокоило меня, так это то, что вдруг Маллер войдет в кабинет и как хищник набросится на девушку. Изнутри в двери торчал ключ, и это решало мою первую проблему. Пьяный под столом был хрупкого телосложения, с головой, убеленной благородными сединами, и на роль насильника никак не годился. Я покосился на лысого чудака, продолжавшего натирать свою голову ликером, и, подойдя к нему, нарочито громко втянул носом воздух.

— Потрясающий запах! Ничего подобного я еще не испытывал! — прямо ему в ухо громко крикнул я. — Клянусь, после этого ни одна женщина перед вами не устоит!

— На что я и рассчитывал, — самодовольно улыбнувшись, почти пропел он и принялся еще интенсивнее втирать «бенедиктин» в голову. — Ничто так не притягивает женщину к мужчине, как этот запах. Да и волосы от этого эликсира начинают расти! — Когда он перевернул бутылку вверх дном, его глаза нервно забегали. — Пусто! — упавшим голосом произнес чудак.

— Не стоит огорчаться, сэр. Вы уже и так неотразимы. Еще пару капель этого эликсира вам на голову, и я сам за себя не смог бы поручиться!

Он подозрительно покосился на меня, затем сделал два широких, необычных для такого возраста шага по направлению к двери и трепетным голосом произнес:

— Вы действительно полагаете, что теперь передо мной не устоит ни одна женщина? Я и не думал переборщить, но и недодозировать тоже бы не хотелось!

— Вы выглядите как огурчик, — чуть было не усмехнулся я. — Теперь любая женщина, окажись она от вас на расстоянии не более полусотни футов, затрясется от страсти!

Мужчина гордо расправил плечи и самодовольно улыбнулся.

— Этого момента я ждал пятьдесят девять лет. После такого и умереть не жалко! — радостно воскликнул он.

Я посмотрел на часы.

— Вам придется поспешить, сэр, а то опоздаете, — с тревогой в голосе заметил я. — Уже пять минут, как началось!

— Что началось? — без особого интереса спросил лысый.

— Раздача голых женщин.

Того словно ветром сдуло, и только сильный запах «бенедиктина» говорил о том, что лысый действительно только что стоял здесь. Я взял ключ, запер снаружи дверь и положил его в карман.

Когда я вернулся в гостиную, музыка уже стихла. Я бродил в толпе приглашенных, прижавшись к самому краю возвышения, на котором сидели музыканты, когда Стентон попросил тишины.

— Дамы и господа… — начал он, но тут снизу из бассейна послышался пронзительный крик, и Стентону пришлось на секунду прерваться. — Ну, что ж, — лукаво улыбнулся он, — одной, кому мне пришлось бы уделять внимание, стало меньше.

— О мистер Стентон! — раздался знакомый мне визгливый голос. — Вы просто чудовище!

Стентон бросил на Полу уничтожающий взгляд и, чтобы погасить в себе ярость, на мгновение закрыл глаза.

— Я постараюсь быть кратким и ваше внимание задержу ненадолго, — продолжил он. — То, что я скажу, касается не всех, а только очень узкого круга лиц, а тех, кого не касается, я прошу набраться терпения и все, что они услышат, воспринять как каприз эксцентричного султана. — Стентон медленно обвел взглядом лица стоявших перед ним гостей и стал серьезным. — Я знаю, кто писал мне письма с угрозой расправы, и могу это доказать. Безусловно, это сугубо личный вопрос между мной и тем, кто их писал. Поэтому я считаю необходимым переговорить с ним с глазу на глаз. Сейчас я пройду в комнату, ее дверь — по лестнице вверх, и пробуду в ней двадцать минут. Через несколько секунд после того, как сойду с этого возвышения, свет во всем доме будет погашен и только через двадцать минут вспыхнет вновь. — Он медленно провел глазами по толпе. — Если тот, кто собрался меня убить, не пройдет ко мне в комнату, то мне не останется ничего другого, как отдать его в руки полиции. Со всеми вытекающими для него последствиями! Это — все, дамы и господа! Благодарю за внимание. И если вы за те двадцать минут, пока будет отключен свет, найдете себе достойное развлечение, я только порадуюсь!

Люди в толпе засмеялись и неистово зааплодировали Стентону, а когда он спустился с возвышения, расступились, пропуская его к лестнице. Оказавшись всего в десяти футах от меня, Стентон бросил в мою сторону короткий вопрошающий взгляд. В ответ я быстро ему кивнул, давая понять, что со мной все в порядке и я готов действовать.

Затем он исчез в дверном проеме, ведущем в вестибюль.

Гости стали возбужденно обсуждать услышанное, и шум в гостиной вновь достиг своего прежнего уровня. Я начал было перемещаться по направлению к двери, как вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд и встал как вкопанный.

— Извините! — услышал я и, повернув голову, увидел смотревшую на меня блондинку с кукольным личиком и осиной талией в черном шелковом чонсаме^[7].

— Пожалуйста, — бросил я.

Она поджала свои красновато-вишневые губы.

— Вы стоите на моих трусиках! — неожиданно выпалила женщина.

— На ваших?.. — изумился я и, медленно опустив голову, посмотрел себе под ноги. Одной ногой я действительно стоял на черных кружевных трусиках. — Простите! Я нагнулся и, вытащив их из-под своей ноги, протянул блондинке.

— Спасибо, — холодно поблагодарила она. — Понимаете, я изобразила виргинский твист и… — В этот момент женщина заметила, что у меня от удивления глаза вылезли из орбит, и пояснила: — Танец такой — твист с Виргинских островов! Я совсем забыла про слабую резинку на трусиках, вот она и не выдержала.

— Не выдержала что? — просипел я.

— Еще раз спасибо, — на этот раз более мягким голосом поблагодарила блондинка. — Мне бы очень не хотелось их потерять. Тем более что с минуты на минуту должны отключить свет и… — Тут ее лицо болезненно искривилось. — Я хотела сказать, что, когда снова вспыхнет свет, кто знает, где могут оказаться… — пояснила она и, на несколько секунд сжав плотно веки, продолжила: — То есть я имела в виду, как почувствует себя женщина, оказавшись в полной темноте без своих… А! Да пропади они пропадом!

Едва я успел подумать, что не имею права терять время на раздумья о блондинке с кукольным личиком и ее проблемами, как погас свет и весь дом погрузился в кромешную тьму. Твердо помня, в каком направлении мне следовало идти, я двинулся вперед, выставив перед собой обе руки. Сделав пару шагов, я уткнулся руками во что-то твердое и в то же время упругое.

От неожиданного резкого визга у меня чуть не лопнули барабанные перепонки.

— Ах ты хам! — тотчас последовал крик, из чего я понял, что кричала блондинка. — Я даже не успела их надеть!

Сделав шаг в сторону, я продолжил свой путь, пока руками не коснулся правого косяка двери. Через пару секунд я больно ударился голенью о первую ступеньку лестницы и грязно выругался. Нащупав ее ногой, я стал подниматься по лестнице. Едва ступив на десятую ступеньку, я вдруг почувствовал, что весь второй этаж дома Стентона разом обрушился на мою голову.

Глава 8

Очнувшись, я обнаружил, что лежу на полу в кромешной темноте. Голова нестерпимо болела и ничего не соображала. Собрав всю волю, я попытался заставить свой мозг работать. «Думай же! — твердил я себе. — Для чего у тебя мозги, как не для этого?»

Мало-помалу ощущение реальности стало возвращаться ко мне. Сильно болела голова — почему? Должно быть, со мной произошел несчастный случай. А что же еще? Если я пришел в сознание, то почему вокруг так темно? Внутренний голос подсказал: проверь, открыл ли ты глаза. Прошло, как мне показалось, целое столетие, прежде чем я дрожащими пальцами дотронулся до своих век, и самые худшие опасения тотчас подтвердились — глаза мои были открыты! Оставалось думать последнее — произошло землетрясение, и я ослеп.

Меня словно приподняло, когда неожиданно прогремели два громких раскатистых звука, последовавших один за другим. Я еще не успел испугаться, как перед моими глазами вспыхнул яркий, ослепляющий свет.

«Может, это у меня в голове? — подумал я, плотно сжав веки. — Скорее всего, кто-то ударил меня, когда я пробирался в комнату Стентона, а эти два громких звука не что иное, как выстрелы», — решил я.

Став на колени и ухватившись за перила, я поднялся. Невнятно бормотавший проклятия голос, сопровождавший каждый мой шаг, оказался моим. «Пока я лежал здесь на лестнице в полной прострации, моего клиента успели убить», — подумалось мне.

Дверь в комнату Стентона была прикрыта, но не плотно, и я, надавив на нее плечом, словно пьяный ввалился внутрь.

— Холман! — воскликнул Стентон. Мой клиент стоял посередине комнаты с револьвером в руке, в глазах застыл ужас.

— Что с вами произошло, черт возьми? — испуганно спросил он.

— Кто-то на лестнице ударил меня по голове. Но это не важно! Что случилось с вами?

Стентон молча показал рукой в угол комнаты, и я увидел на полу тело мужчины. Убитый лежал лицом вниз, а выступавшая часть бюро наполовину скрывала его.

Голова моя немного прошла — острую боль сменила ноющая, и я, теперь уже почти не шатаясь, сделал несколько шагов и подошел к трупу. Осторожно опустившись на колено, я взглянул в лицо убитого и остолбенел.

— Альберт? — произнес я, подняв на Стентона ошарашенные глаза.

— Понимаю ваше удивление, — отрывисто произнес он. — Такое может привидеться только в страшном сне. — Картер сделал неудачную попытку улыбнуться. — Успокойтесь, Холман, — пробормотал он. — Я и сам еще не успел это толком переварить!

Поднявшись с колена, я подошел к нему:

— Что же произошло?

— Я кое-что предусмотрел, когда вы сегодня вечером покинули меня, — холодно произнес он. — Гениальный человек все должен предвидеть. В моем кабинете стояла антикварная спиртовая лампа, но я попросил Альберта принести ее сюда. Потом проверил, заправлена ли она. Ведь свет выключен во всем доме, в том числе и в этой комнате. Мне совсем не хотелось в ожидании убийцы сидеть в темноте, даже под вашей охраной! — Я вытащил мятую пачку сигает, и он тотчас взял одну. Сломав около дюжины спичек — так сильно дрожали наши пальцы, нам наконец-то удалось закурить. — Спасибо за сигарету, — поблагодарил Стентон. — Можно представить себе, как сгорал от любопытства Альберт, наблюдая за мной. На какие ухищрения мне приходилось идти, чтобы обмануть его! — Рот Картера скривился в самодовольной улыбке. — И что я придумал! — продолжил он. — Надо было, чтобы кто-то внизу отключил основной рубильник, но не раньше, чем я добрался бы до комнаты. Вы, пока не погаснет свет, естественно, за мной последовать не могли. Так что выбор мой пал на Альберта, и я посвятил его в свой план поимки человека, собиравшегося меня убить. Рассказал все, до мельчайших подробностей. — Стентон замолк и удивленно посмотрел на зажатый в руке револьвер, будто впервые его видел. Неожиданно на его лице появилось отвращение. Затем он, разжав пальцы, уронил револьвер на пол и тотчас тыльной стороной ладони прикрыл себе рот. — На чем я остановился? — через несколько секунд спросил Картер. — Ах да! После моего сентиментального обращения к гостям, как вы помните, я сразу же направился сюда. Мне предстояло зажечь спиртовую лампу до того, как погаснет свет. Сделав это, я удобно разместился в кресле и стал ждать вашего прихода. Немного спустя за дверью послышался легкий шум, и тут в комнату вошел Альберт. — Стентон удивленными глазами посмотрел на меня. — Боже! Какой у него был вид! Я не узнал своего дворецкого! Такое впечатление, будто он со своего лица сбросил маску. Войдя, Альберт плотно затворил за собой дверь, как и полагается дворецкому, направил на меня револьвер и начал куражиться. Он, этот мерзавец, стал благодарить меня за то, что я предоставил ему прекрасную возможность спокойно расправиться со мной! Хвастался, что он умнее меня. Минут пять дворецкий детально описывал план моего убийства, а под конец я услышал от него все, что он думает обо мне и моих прародителях! — Картер вновь приложил ладонь к губам. — Что я мог сделать в тот момент? — продолжил он. — Я понял, что с вами что-то случилось, иначе вы уже находились бы рядом со мной. Мне оставалось либо ждать, когда Альберт проделает в моем животе дырку, либо броситься на него. Естественно, я выбрал второе. — Он на секунду закрыл глаза. — Два коротких выстрела оказались самыми счастливыми в моей жизни! Альберт совсем забыл о предосторожности! Я мертвой хваткой вцепился ему в грудь и изо всех сил швырнул его. — Стентон кивком указал на то место, где лежал труп. — Альберт упал, потом поднялся на четвереньки, но револьвера из рук не выпустил. Я понял, что, сразу не выстрелив в меня, он совершил вторую оплошность. Сделав резкий прыжок, я завалил его на спину. Между нами завязалась борьба. Мне удалось обеими руками сжать ему запястье. Револьвер выпал. Кончилось тем, что, схватив оружие, я направил его на своего дворецкого и дважды нажал на спусковой крючок. — Стентон тяжело вздохнул. — Я так испугался, Холман, так испугался! Думаете, как на это отреагируют?

— Кто? Полицейские? — спросил я и покачал головой. — Если человек защитил свою жизнь, то может ли он быть признан виновным?

Тут я понял, что не могу не задать ему вопрос, который за последние десять минут созрел у меня в голове.

— Что-то странно, Стентон, — заметил я. — Почему до сего времени мы с вами в этой комнате наедине? А где же гости?

— Неужели вы хотите оставить меня? — взвизгнул Стентон. — Это сейчас, когда вы мне так нужны, дружище!

— Очнувшись на лестнице, я услышал два выстрела. Почему же никто внизу не услышал их?

— Все очень просто! — воскликнул он и, подойдя к двери, широко распахнул ее.

Снизу до меня донесся громкий шум гудевшей толпы. Как только Стентон закрыл дверь, шум прекратился. Я на минуту представил, что случилось бы здесь, если бы эта толпа разом ввалилась к нам в комнату.

— Не помню, чтобы, лежа на ступеньках, я слышал этот шум, — проворчал я.

— Вас же ударил Альберт. Помните? А придя в сознание, вы мучились всего лишь одним вопросом: что произошло? А потом прогремели два выстрела. То, что вы не обратили внимание на шум внизу, совсем не удивительно. Вы, можно сказать, все это время пребывали как бы в шоке.

— Да, конечно! — согласился я и приложил пальцы к здоровенной шишке, вздувшейся на моем темени.

— Что теперь будем делать? — поспешно спросил Стентон.

— Первым делом следует позвонить в полицию, и чем раньше, тем лучше, — посоветовал я. — Но сначала я хотел бы узнать и остальное. К примеру, откуда у Альберта револьвер. Вам это известно?

— Из ящика комода, который стоит в конце вестибюля, — с горечью произнес он. — Оттуда он его и стащил!

— Тогда напрашивается вопрос: почему он собирался вас убить? Какая же жирная кошка пробежала между вами, чтобы Альберт решился на убийство?

— Можно еще сигарету?

Я протянул ему пачку. Стентон извлек из нее сигарету, не спеша зажег спичку, прикурил и с многозначительным видом выпустил клуб дыма, словно в этот момент он участвовал в состязании курильщиков.

— Расскажу все по порядку, Холман, — медленно выговаривая слова, заверил он. — А потом вы решите, о чем умолчать, когда придет полиция. Хорошо?

— Согласен. Только не скрывайте от меня того, до чего впоследствии доберется полицейский сыщик.

— Конечно же, от вас я ничего не утаю! — почти выкрикнул Стентон. — Всему виной Ширли Себастьян. Как уже говорилось, я выгнал ее за то, что она была наркоманкой, но у ее брата на этот счет свое мнение. Единственно, в чем он прав, так это то, что я действительно хотел с ней переспать. Когда я в третий раз пригласил ее к себе на выходные, она рассмеялась мне прямо в лицо. — Продолжая говорить, Стентон старался не смотреть мне в глаза. — Да ладно, не в этом дело. Я — настоящий султан, имеющий собственный гарем, девушки из которого просто не могли мне отказать. А эта Ширли к тому же распустила язык, стала восстанавливать против меня остальных моих гурий, вроде того, что «Да кто он такой? Да что этот мерзавец о себе думает?». Я не стал ждать, когда девушки мои взбунтуются, и уволил ее. Вечером, перед тем как ей погибнуть, Ширли сама сюда явилась. Гостей в доме не было — только я и обслуга. Открыл ей дверь Альберт. Она вошла в дом и стала требовать, чтобы я вышел к ней, потому как если я к ней не выйду, она сотрет меня в порошок. Все свои угрозы она обильно заправляла матом. Альберту кое-как удалось уговорить ее пройти в библиотеку. Затем он пришел ко мне и доложил, что меня ждет разгневанная Ширли, либо пьяная, либо накачавшаяся наркотиков. Я сказал, что не хочу с ней встречаться, и попросил дворецкого избавиться от нее любым способом, лишь бы без шума. Теперь, если не возражаете, Холман, расскажу немного об Альберте.

— Воля ваша, рассказчик вы, — кивнул я.

— Служить дворецким в обычном доме, где жизнь льется спокойно, без каких-либо развлечений, — это одно, — задумчиво рассуждал Стентон, — а быть на службе у меня, тем более для такого толкового и полного жизненных сил, как Альберт, — совсем другое. У меня почти каждый выходной устраиваются гулянки, полуголые красотки бегают по дому, голыми плещутся в бассейне. Они такие желанные и доступные, но только не дворецкому. Джуди, служанка, пару раз жаловалась мне на его домогания, но я не придал этому значения. Правда, я впоследствии опросил всех девушек из своего гарема, и каждая подтвердила, что мой дворецкий к ним приставал. Так что когда Ширли Себастьян заявилась, чтобы устроить мне скандал, первым встретил ее в моем доме Альберт, который с трудом сдерживал свою плоть. А я к тому же попросил его самому решить этот скандальный вопрос с девушкой. Учтите, что к тому времени у меня уже перебывало порядка тридцати из них, и каждая отказала ему. И вот появляется та, которая еще ни разу не побывала в моей постели. Альберт знал, что я ее выгнал, и, думаю, этот факт сыграл для него немаловажную роль…

— Я понимаю, к чему вы клоните, Стентон. — Меня раздражало его словоблудие. — Что случилось дальше?

— Не перебивайте. Я рассказываю, как умею, — обиженно произнес он. — Так вот, Альберт вошел в кабинет, где ждала Ширли, запер на ключ дверь и накинулся на девушку. Она сопротивлялась как дикая кошка, рассказал мне впоследствии дворецкий, и вдруг упала на пол. Когда ко мне вбежал взволнованный Альберт и стал бессвязно что-то тараторить, я решил сам проверить, что же произошло. Уже тридцать секунд спустя вместе с испуганным дворецким я вошел в кабинет, где лежал полураздетый труп девушки. Если бы этот трагический случай стал достоянием гласности, то на моей карьере следовало бы ставить крест — закрылся бы журнал, мой клуб. Мне ничего не оставалось, как помочь Альберту. Труп не мог оставаться в моем доме. Мы завернули тело Ширли в пальто, которое забыла одна из моих гурий, перенесли в автомобиль, а потом отвезли его на квартиру девушки. Лучшего места мы придумать не могли. Я пережил настоящий кошмар, но, к счастью, нас никто не заметил. Мы сняли с нее порванную одежду, и тут Альберт обратил внимание на следы уколов на ее руках и ногах. Его тотчас осенила блестящая идея — положить тело Ширли в ванну с теплой водой и перерезать ей вены, чтобы все выглядело как самоубийство. В воде труп еще долго оставался бы теплым, и точное время смерти установить никому бы не удалось. Тогда я решил, что, если полиция будет спрашивать о причинах ее увольнения, я скажу, что застал ее на работе, когда она вкалывала себе наркотик.

— А как вы узнали о ее подруге, Джинни Коупек?

— От Альберта. Когда Ширли боролась с ним в кабинете, она кричала, что ее подруге известно, куда она пошла, и что если с Ширли что-то случится, Джинни все доложит полиции, — печально улыбнулся Стентон. — Вернулся я домой сильно перепуганным, тотчас позвонил Мейеру и все ему рассказал. Я оказался в безвыходном положении. Джин успокоил меня, пообещав, что проблему с Джинни Коупек он решит сам.

— Так что, вас связывала с дворецким круговая порука? — спросил я. — Зачем же ему потребовалось вас убивать?

— Альберт прекрасно знал, что творится вокруг меня, — недовольно проворчал Стентон. — Он слышал, что Пит Себастьян винит меня в гибели сестры и что я до смерти боюсь этого быка с трубой. А Мейер в это время уже начал шантажировать меня этой Коупек, чтобы я за бесценок уступил ему свою половину акций. Так что Альберт все время обмирал от ужаса, предвидя, что будет, если я вдруг раскроюсь полиции. То есть расскажу, что он закрылся в моем кабинете с девушкой, которую никогда до этого не видел, порвал на ней одежду в попытке изнасиловать ее, а ее из-за этого хватил инфаркт. А потом, будучи единственным свидетелем, опишу суду присяжных, как этот малый отвез жертву к ней на квартиру и обставил все так, что убийство стало выглядеть словно обычное самоубийство! Альберт не сомневался, что его ждет после этого электрический стул и что я — единственный человек, который способен усадить его на него. Он понимал, что из-за страха перед Себастьяном и Мейером я могу в любое время расколоться. Поэтому дворецкий наконец решил не рисковать, имея под боком такого свидетеля его преступления, как я. После этого он начал подбрасывать мне письма с угрозами расправы. Он все отлично рассчитал, чтобы выиграть время! Как он и предполагал, я, естественно, испугался. Мне потребовалась помощь, а в полицию, по вполне понятным причинам, обратиться я не мог и стал искать такого человека, как вы. Это вполне устраивало Альберта, потому что он был бы последним из тех, на кого я указал бы вам как на потенциального убийцу. Понятно, что вы или даже полиция, обратись я к ней, конечно же стали бы искать виновного прежде всего среди тех, кого я вам назвал. — Стентон краем глаза посмотрел на меня. — Как вы думаете, что из всего этого я должен сообщить полиции?

— Это ваша головная боль, старина, — беспечно пожал я плечами. — Можете рассказать все, если хотите. Такие грязные истории, как ваша, им не в диковину.

— Не оставляйте меня, Холман! — взмолился Стентон. — Посоветуйте же что-нибудь!

— Вам нужен хороший адвокат, дружище, — сочувственно произнес я. — Я советую заявить полицейским, что вы застрелили Альберта в порядке самообороны, и до прихода адвоката повесить на свой рот замок.

— Я сейчас же ему позвоню, — засуетился Картер. — Нет, здесь еще одно. Мне надо сначала переговорить с Мейером. Вы бы не смогли попросить его подняться ко мне? Пожалуйста. Стоит мне появиться внизу, как эти пьяные любители дармовщины набросятся мне на шею, и мне уже тогда от них не отбиться.

— Хорошо, я вызову Мейера, — согласился я.

Когда я вернулся в гостиную, гул людских голосов уже немного стих. Наконец зазвучала тихая, спокойная мелодия. Одного взгляда на позы гостей, развалившихся на диванах и в креслах, стоявших в комнате, было достаточно? Чтобы понять, что музыкантам ничего другого не оставалось, как перейти на лирику. Мейера я застал в том же кресле и за тем же делом — он не отрываясь смотрел сквозь стеклянную панель в бассейн за резвившимися в воде нимфами. Правда, на этот раз, как я заметил, к ним присоединились два сатира.

— Джин, — окликнул я его.

Глянцевый череп Мейера медленно приподнялся, и два старческих глаза потухшим взором уставились на меня.

— Добрый вечер, Холман, — словно выдохнув, произнес он. — Как я понял, даже в моем возрасте здесь есть чему поучиться.

— Да, и не только этому, — согласился я. — Стентон хочет срочно вас видеть. Он ждет вас наверху.

— Должно быть, он сильно перебрал, — покачал головой старик. — Если ему надо, то пусть спустится ко мне, Холман.

— Если он здесь покажется, то ему и через полчаса до вас не добраться. Джин, Стентон в жуткой панике. В его комнате труп, и, прежде чем заявлять в полицию, ему необходимо с вами переговорить.

— Понял, — словно сирена пропел он и стал медленно, опираясь на подлокотники, подниматься с кресла. — Не отыщете для меня Ларри и Чарли? Скажите им, чтобы они тоже прошли к Стентону.

— Конечно, — согласился я.

Мейер долгим взглядом посмотрел сквозь стеклянную панель в полу.

— Жаль, что вынужден покинуть это место, — произнес он. — Хоть я и уверен, что в их игре в салочки победит эта рыжеволосая крошка, но так хотелось дождаться конца.

Чарли я нашел сразу. Он стоял у такого же стеклянного экрана в полу, установленного над «Оазисом». Я передал ему просьбу босса, и уже через пару-тройку секунд его белый носовой платок, которым он постоянно вытирал с лица пот, исчез в дверном проеме. Отыскать Ларри оказалось сложнее. Заглянув под стол с закусками, я увидел его в компании тотчас смутившейся гурии. Ни тот ни другая особой радости от моего неожиданного появления, увы, не испытали. Однако произнесенное мной имя — Джин Мейер — возымело магическое действие.

С большим трудом мне удалось отвязаться от Себастьяна, Леона Дугласа и Мелиссы Стентон. Сильно пьяные, полураздетые, с туманом в глазах, они окружили меня плотным кольцом. Все трое дружно накинулись на меня с расспросами, но я не мог терять на них время. Я скороговоркой, словно продавец, предлагающий купить какую-то там дрянь, описал, что произошло наверху, и посоветовал им как можно быстрее исчезнуть из этого дома — поскольку вот-вот нагрянет полиция. Едва я успел закончить, как компания дружно кинулась к выходу.

Прихватив большой стакан с бурбоном со столика, за которым стоял слегка покачивавшийся из стороны в сторону осоловелый официант, я прошел в вестибюль как раз в тот момент, когда Мейер со своей свитой уже спускался по лестнице.

— Мы уходим, Холман, — промолвил Джин. — Я думаю, что все будет нормально.

— Конечно, — согласился я. — Он позвонил в полицию?

— Как только мы вышли от него, — ответил Мейер и повел своим длинным носом. — Так вот, относительно вашей встречи с той девушкой. Как ее там?

— Джинни Коупек?

— Да, точно, — качнул он головой. — Теперь в ней нет необходимости, Холман.

— Я с ней уже виделся. Три часа назад, — вежливо заметил я.

— Да? — произнес он и внимательно посмотрел на меня. — Жаль.

— Она мне показалась неплохой девушкой, правда, немного нервной. — И я перевел взгляд на злобное, побелевшее лицо Ларри, который стоял за спиной у Мейера. — От Джинни большой привет. Просила передать, что ваш совет, Ларри, она никогда не забудет.

Ларри разом втянул голову в свои узкие плечи. По его глазам я мог безошибочно перечислить все ругательства, которые уже вертелись у него на языке.

— Да она настоящее дерьмо! — презрительно фыркнул он.

— Вы ошибаетесь, дружок. Чтобы им стать, надо, как вы, им родиться! — решительным тоном заметил я.

Лицо Ларри разом потемнело. Он с угрожающим видом двинулся на меня, но неожиданный окрик «Ларри!» остановил его.

Поводив перед носом парня своим тонким, похожим на сучок пальцем, Мейер опустил руку.

— Не следует говорить ему подобные вещи, Холман, — посоветовал он. — Я уже объяснял вам, что Ларри легко возбудимый мальчик.

— Интересно, Джин. Вы вот утверждали, что держите его около себя, потому что он вам полезен, — раздраженно произнес я. — А Чарли вам тогда должен быть вдвойне полезен. Уверен, что он получает удовольствие, наблюдая за Ларри, когда тот на теле жертвы вырезает свои инициалы. Или я не прав?

— Мистер Мейер! — не сдержался Чарли Сэгар. Белый носовой платок словно птица взлетел у него над головой. — Я протестую, мистер Мейер! — провизжал он. — Меня оскорбили! Я настаиваю, чтобы…

Поднятый палец босса разом прервал протесты бухгалтера.

— Не надо настаивать, Чарли. Ты никогда этого не делал, а начинать уже слишком поздно. — Мейер указал пальцем на меня. — А вам, Холман, не следовало бы так выплескивать свои эмоции. Времени осталось мало, а у нас с вами еще так много важных дел.

— Возможно, вы правы, Джин, — спокойно ответил я.

— С тем толстячком наверху мы пришли к обоюдному согласию, — не совсем уверенно произнес старик. — Теперь между нами никаких проблем не осталось.

— Полагаете, что их не осталось вовсе?

— А вы считаете, что есть? Они связаны с вами, Холман, или со мной?

— В основном со мной, но мне все же кажется, что они касаются и вас.

— Имеете в виду эту девушку, Коупек?

— Держите вашего телохранителя подальше от нее, Джин, — посоветовал я. — Не важно, рано или поздно, Ларри все равно кто-нибудь прикончит, но если он хоть пальцем тронет Джинни, его прикончу я.

С ненавистью посмотрев на меня, Ларри издал гортанный шипящий звук.

— А я надеялся, что мы с вами прекрасно поладили, — с намеком произнес Мейер. — Вы же не хотите доставить нам лишних хлопот, Холман?

— У вас их и без меня навалом, Джин. Но если у меня не будет выбора, за мной не заржавеет.

Мейер секунд десять тщательно изучал мое лицо, затем слегка вздохнул.

— Ларри! — позвал он.

— Да, мистер Мейер! — откликнулся тот и мигом оказался рядом.

— Хочу, чтобы ты внимательно посмотрел на мистера Холмана, — сказал ему босс. — Хорошенько посмотри, Ларри.

Парень злорадно уставился на меня. В его глазах, качалось, отразилась вся ненависть, накопленная человечеством за все время его существования.

— Я смотрю, мистер Мейер!

— И что ты видишь? — спросил его босс.

— Хвастуна с крепким телосложением! — почти взвизгнул Ларри.

— Я не люблю драматических воплей, — словно самому себе сообщил Мейер. — Хотя, может быть, ты и прав, Ларри. И сколько же на вашем счету убийств, Холман?

Я удивленно поднял брови, но Мейер сделал вид, что этого не заметил.

— Пять, — небрежно бросил я.

— И каким образом вы убивали, Холман?

— Троих застрелил, одного пырнул ножом и еще одного задушил.

— Спасибо за откровенность. — Мейер перевел взгляд своих давно потухших глаз на парня. — Вот видишь, Ларри? И я уверен, что он нам не солгал. Не следует недооценивать людей. Если назвать человека хвастуном, это еще не значит, что он таковым является.

— Я понял вас, мистер Мейер, — поспешно ответил телохранитель. — Я все понял! — Ларри вновь взглянул на меня, и в его взгляде на этот раз появилось нечто похожее на подобострастие. — Пятерых, говорите? — переспросил он и с вороватым видом облизнулся. — Так, может быть, мне теперь держаться подальше от вас, мистер Холман?

— Совсем не обязательно, — улыбнувшись, ответил я, — а вот к Джинни Коупек я бы посоветовал даже не приближаться.

— Теперь нам надо идти, — заторопился Мейер, — а не то минут через пять здесь появятся блюстители порядка.

— Спокойной ночи, Джин, — пожелал ему я.

Худая, словно у скелета, рука, медленно поднялась и потянулась ко мне. Я осторожно пожал ее, опасаясь, что она вот-вот отвалится.

— До свидания, Рик, — попрощался со мной Мейер.

Все трое покинули дом, а я тотчас поспешил в гостиную в надежде пропустить еще один бурбон до того, как нагрянет полиция. Бармена я сначала не увидел — тот, как я заметил потом, без чувств валялся на полу, но спиртное на столике стояло, и я мог спокойно приложиться к своему любимому бурбону. Я уже поднес стакан к губам, как тут же почувствовал на своем плече чью-то руку.

— Извините! — раздалось у меня за спиной.

Я обернулся и увидел блондинку с кукольным личиком.

— Как тесен мир! — воскликнул я так радостно, словно только что сам придумал эту избитую фразу.

— Боюсь, что я все-таки потеряла свои трусики, — пьяно улыбнулась она.

— Если на такой вечеринке вы потеряли только их, то вам еще повезло, дорогая, — заверил я женщину.

— Я хотела вас спросить, они вам нигде не попадались? — Она явно не поняла того, что я ей только что сказал. — Они такие черненькие, кружевные, — продолжила блондинка. — Понимаете, я танцевала…

— Твист Виргинских островов и совсем забыли о слабой резинке, — закончил я за нее.

— А откуда вы знаете? — искренне удивилась она.

— Я уже наступал на них, — напомнил я.

Она быстро захлопала ресницами и подняла на меня свои осоловелые глаза.

— Видите ли, я их во что бы то ни стало должна найти. Мой муж не смог прийти со мной — у него сверхурочная работа. Теперь он ждет дома и, наверное, меня не поймет — он же никогда не видел, как танцуют твист с Виргинских островов, — плаксивым голосом протянула она и на несколько секунд закрыла глаза. — Конечно же, он сразу заметит, что я пришла без…

— А! Да пропади они пропадом! — дружно воскликнули я и блондинка.

Женщина встала на цыпочки и в упор принялась рассматривать мое лицо.

— Да, теперь я вас припоминаю! — наконец радостно произнесла она и закивала. — Вы тот, кто сначала наступил на мои трусики, а потом так любезно передал их мне.

Да, это вы! А потом сразу же погас свет. — Ее и без того почти ничего не видящие глаза подернулись туманом воспоминаний. — Боже! У вас такие ледяные руки!

Покачиваясь, она кинулась к лифту и, остановившись перед ним, обернулась, бросила на меня загадочный взгляд, затем шагнула в кабину. Последнее, что я успел заметить, — ее оживленно шевелившиеся губы.

Едва мне удалось справиться с бурбоном, как в гостиной раздался звук, похожий на тихое завывание сирены, и тут же мне на грудь бросилась пьяная взъерошенная брюнетка и сразу же отскочила в сторону. На такое могла быть способна только одна-единственная гурия Стентона, подумал я — и не ошибся.

— Привет, Пола, дорогая, — вяло произнес я.

— Ой, это вы, мистер Коулман! — посмотрев на меня косившими глазами, радостно завопила девушка.

— Да, это мистер Коулман, — уныло подтвердил я, обратив внимание, что ее пышная грудь почти полностью вывалилась наружу.

— Вы не видели мистера Стентона? — встревоженно спросила она. — Вот уже несколько часов ищу его, а он как сквозь землю провалился!

— А в «Оазисе» искали?

— Только что оттуда, — кивнула Пола и подняла на меня свои затуманенные глаза. — Я нашла там трех Стентонов, но ни один из них не оказался настоящим. Похоже, Стентон — очень распространенная фамилия. Правда, мистер Фолман?

— Совершенно верно. В Сахаре все оазисы просто кишат Стентонами, — согласился я. — Думаю, настоящий мистер Стентон уже улегся спать.

Пола, видно, засомневалась в моем предположении, но никак не могла его опровергнуть.

— Мой мистер Стентон не какой-нибудь там слабак, — наконец произнесла девушка. — Он не уходит с вечеринки, пока все не закончится.

— Пола, дорогая, гулянка уже подошла к концу, — попытался вразумить ее я. — Разве не слышишь, что музыканты играют отходную? Прислушайся.

Секунд на пять она замолчала, пытаясь расслышать хоть какие-то звуки, потом решительно замотала головой.

— Не слышу никакой музыки! — фыркнула девушка. — Это всего лишь вой полицейской машины.

— Нет, Пола, дорогая, просто полицейские играют ту же мелодию. И знаешь почему?

Глаза девушки еще ближе сдвинулись к носу.

— Почему? — прохрипела она.

— Потому что твой мистер Стентон — убийца.

Глава 9

Я медленно пересек гостиную, над которой, казалось, только что пронесся торнадо. Теперь в ней царила гробовая тишина. Кое-что из хлама обслуга уже вынесла, но следы бурного веселья оставались — прожженная сигаретным пеплом обивка диванов и кресел, опрокинутые пепельницы с окурками, пятна от пролитых напитков. Неожиданно мое внимание привлек какой-то странный предмет, торчавший между мягким сиденьем дивана и его спинкой. Я подошел ближе и, подцепив пальцем, вытащил его оттуда. Этим предметом оказались черные кружевные трусики. На мгновение меня охватило чувство досады — я представил, что переживет муж блондинки, лишь только она заявится домой.

На лифте, напоминавшем птичью клетку, я спустился в цокольный этаж. Бассейн остался на месте, но на то, чтобы привести его в первоначальное состояние, потребовалось бы порядка тысячи долларов. Две искусственные пальмы «Оазиса» склонились под углом в сорок пять градусов. В моей голове теснилась масса причин, способных объяснить, почему они вдруг завяли, но мне особенно понравилась только одна-единственная — Пола, искавшая здесь Стентона, невзначай дыхнула на них.

Часы показывали уже четыре. Если разговор с полицией для Стентона прошел нормально, то он в любую минуту мог выйти из своей комнаты. Судя по удивленно-восторженным лицам молодых полицейских, которые из самых неожиданных мест периодически извлекали на свет хихикавших голых гурий, легко представить, какой теперь огромной популярностью будет у них пользоваться владелец дома. Не трудно угадать, как легко сошли бы Стентону и все последующие убийства, приурочь он их к концу таких пирушек, — как эта.

Из бассейна я снова поднялся в гостиную и не спеша направился в холл, но никого из домашних так и не увидел — обслуга Стентона, прослышав о том, что случилось с Альбертом, мигом слиняла. Их страх был понятен мне — если в полночь хозяин убил своего дворецкого, то за завтраком ему ничего не стоило пристрелить любого из них.

Полицейские уже уехали. Перед тем как покинуть дом, Стентон сообщил мне, что его в конторе ждет адвокат, вызванный Мейером, и, видимо, весьма надежный, поскольку сам он для человека только что совершившего убийство выглядел на редкость спокойным. Я бы не удивился, если бы Картер, собрав весь свой штат, двинулся в клуб «Гарем» выяснять, не является ли в действительности его заведение центром распространения наркотиков.

Оставшись один в доме, я поднялся к себе в комнату, достал из сумки лежавший на ее дне револьвер, сунул его в кобуру, висевшую у меня под пиджаком, и сразу почувствовал себя более уверенно. Спустя пару минут я услышал, как у подъезда дома остановилась машина.

Когда я оказался в вестибюле, в замочной скважине входной двери уже поворачивался ключ. Через секунду дверь резко распахнулась, и в дом легкой походкой вошел Картер. Он так сильно захлопнул за собой дверь, что по всему дому прокатилось громкое эхо.

— Что произошло с остальными девяносто девятью участниками вечеринки? — ухмыльнувшись, спросил Стентон и через пару секунд добавил: — А то я будто не знаю!

— А я в гостиной нашел непочатую бутылку бурбона — кто-то из гостей собирался прихватить ее с собой, но забыл. Выпить не хотите?

— Просто горю желанием, старина! — радостно воскликнул Стентон. — Ведите меня к ней!

Зайдя на кухню, я прихватил лед и, вернувшись в гостиную, нашел единственный диван, на который можно было сесть, не испачкав костюм, взял два стакана и, положив в них лед, налил бурбона. К этому времени в гостиной появился Картер.

— Ну, какие новости? — спросил я его.

— Отпущен под залог в размере десяти тысячи долларов, — с улыбкой произнес Стентон. — На такой исход даже султан не может пожаловаться. Не так ли, Холман?

— Адвокат Мейера, должно быть, способен творить чудеса.

— Вы же знаете Джина — адвокат у него лучший из лучших!

— Только вот его вид, когда он от вас сегодня уходил, внушал мне серьезные опасения, — рассеяно заметил я.

— Его вид? — насторожился он. — Почему?

— Не принимайте это так близко к сердцу. Мне показалось, что Мейера никогда не удастся уложить в гроб — он перед этим просто рассыплется в прах.

Стентон откинулся на спинку дивана и хмуро посмотрел на меня:

— И какие же блестящие мысли посещают вас, Холман!

Я снова окинул взглядом гостиную, напоминавшую поле боя.

— Все ваши вечеринки заканчиваются так же?

Стентон мельком осмотрел комнату:

— Конечно. А что здесь такого? После завтрака придет группа уборщиков, и к обеду все засияет, как и прежде.

— И такие гулянки доставляют вам удовольствие, Стентон. Интересно, во сколько же они вам обходятся?

— А вам-то что?

— Да так, любопытно, — ухмыльнулся я. — Такую сумму даже страшно себе представить.

— Точно не знаю, — пожал он плечами. — Где-то тысячи полторы. Да, кстати, вы не заходили в бассейн?

В ответ я утвердительно кивнул.

— Ну и как он?

— Словами не описать, дружище.

— Значит, еще пара сотен уйдет на его очистку. Всегда после таких купаний забивается слив.

— Кем? Затонувшими гуриями?

Он осуждающе посмотрел на меня:

— Холман! Для четырех часов утра у вас чересчур острый язык!

— Неужели вы считаете меня таким же наглецом, каким вас считает Пола? — спросил я.

Стентон нервно провел растопыренными пальцами по своей гриве белокурых волос, затем поднес стакан к губам и залпом выпил. Теперь он выглядел очень уставшим и постаревшим лет на пять.

— Может, вам и не привыкать к подобным вещам, но для меня на сегодня хватит! Я иду спать, — недовольно проворчал Стентон.

— Нет, подождите, Картер, — холодно остановил его я. — Вы втянули меня в свои проблемы, а мне это совсем не нравится. Надо во всем разобраться.

Стентон удивленно посмотрел на меня:

— Черт возьми! О чем вы?

— О Ширли Себастьян, Альберте, Джине Мейере, наконец. Я же сказал, что вы создали для меня дополнительные проблемы.

— Не мучьте меня больше, Холман, лучше выставьте мне за это дополнительный счет, а я отнесусь к нему с должным пониманием!

— С таким же, с каким вы отнеслись к Ширли? — напомнил я.

В его голубых глазах мелькнул огонек.

— С этим уже покончено! — выпалил он. — Если бы я не помог тогда Альберту, на моей карьере пришлось бы ставить крест.

— Вы водрузили его на это место гораздо раньше, дружище. В тот день, когда вашим компаньоном стал Джин Мейер, вы уже обрекли себя.

— Вы что, с ума сошли? — взорвался Стентон. — Между мной и Джином прекрасные отношения! Возникли некоторые недоразумения, но мы их все уладили сегодня ночью, там наверху!

— Вы пообещали ему, что вернете в кассу пятьдесят тысяч, поскольку вам теперь не нужно платить Альберту за его молчание?

Лицо Стентона неожиданно посерело.

— Что? — прошептал он. — Что вы сказали?

— Вы — омерзительная личность, друг мой, — спокойно констатировал я. — Вам, должно быть, пришлось здорово потрудиться, чтобы стать таким. Вы как хамелеон, который меняет свою окраску в зависимости от окружения. Тот Картер Стентон, которого всего каких-то пять минут назад так ненавидели, в течение последующих пяти минут превращается вдруг в отличного малого, всеобщего любимца. Вы втянули меня в грязную интригу, когда вчера вечером изложили свой безумный план поимки потенциального убийцы.

Стентон дрожащими пальцами вынул сигарету и нервно закурил.

— В том, что личность моя вам противна, я никогда не сомневался, Холман! Не забывайте, что я вас нанял. Дело теперь закончилось, и я не буду возражать, если вы тотчас уберетесь из моего дома.

Он даже не посмотрел мне в глаза, когда закончил последнюю фразу. «Неужели Стентон сам не почувствовал, как фальшиво прозвучали его гневные слова», — подумал я.

— Теперь наберитесь терпения и выслушайте меня, дружище, — спокойно произнес я. — Не знаю, сколько у нас осталось времени и осталось ли оно вообще. Итак, вы утверждаете: Ширли Себастьян убил Альберт, который опасался, что вы под давлением вашего окружения расколетесь и расскажете истинную историю гибели девушки. Поэтому он и задумал вас убить.

— Об этом мы уже говорили, — хмуро заметил он. — Какой смысл снова толочь воду в ступе?

— Но теперь посмотрим на упомянутый случай немного по-другому, — проворчал я. — Возьмем для начала письма с угрозами. Вы все время подчеркивали, что каждое из них оказывалось в таких местах, куда незамеченным мог проникнуть только тот, кто хорошо вас знал. Вы находили их в ящике комода, в письменном столе — и даже на крышке унитаза в вашей ванной. Вы даже, как я помню, спрашивали при мне Альберта, не оставлял ли он что-нибудь там. Эти письма не могли быть делом рук дворецкого. Он никогда бы так не поступил, потому что все подозрения сразу же пали бы на обслугу. Альберт наверняка послал бы их по почте.

— Альберт мертв! — прорычал Стентон. — И ничего теперь не доказать, Холман!

— В тот вечер изнасиловать Ширли Себастьян попытался не Альберт, которого якобы прельстило, что она единственная не побывала в вашей постели, — спокойно продолжил я. — На нее набросились вы, друг мой, потому, как настоящий султан, полагали, что каждая гурия из вашего гарема просто обязана разделить с вами ложе! Если вам не удавалось добиться этого подкупом, использовали шантаж, а если и это не срабатывало, вам ничего не оставалось, как насильно овладеть ею. Так что это вы запаниковали, когда поняли, что девушка умерла, и обратились за помощью к Альберту. Могу себе представить, какое облегчение испытали вы, благополучно вернувшись домой после того, как отвезли труп девушки на ее квартиру. Звонок Мейеру вернул вам уверенность: тот пообещал, что подругой убитой займется сам. Какая гора тогда свалилась с ваших плеч! Вы чувствовали себя в полной безопасности до тех пор, пока мысли об Альберте не стали докучать вам. Стоило забыть улыбнуться ему, как вас тотчас охватывала дрожь оттого, что он пойдет и все о вас расскажет. Возможно, вы даже не столько боялись полиции, сколько Пита Себастьяна, одно воспоминание о котором ввергало вас в ад. — Стентон слушал, неподвижно уставившись в одну точку, и тщетно пытался не выдать своего волнения. Теперь я видел перед собой жутко перепуганного маленького, ничтожного человечка. — Мейер велел Чарли рассказать мне про бухгалтерские книги, — холодно продолжил я. — Получается, что кассу доить вы начали сразу же после смерти Ширли. Могу поклясться, что время исчезновения денег из кассы совпадает со временем поступления новых сумм на счет Альберта.

— Все, что вы говорите, недоказуемо! У вас нет улик! — взревел Стентон. — Это не что иное, как плод ваших фантазий, Холман!

— Доказать, что я прав, не так уж и трудно. Но не думаю, что в этом есть необходимость.

— Что вы хотите этим сказать, черт возьми?

— Когда ночью Мейер поднялся к вам, вы похвастались ему, как ловко вы убрали Альберта, — теперь обвинить вас в убийстве Ширли вряд ли кто сможет. Первоклассному адвокату действительно ничего не стоило бы представить вас жертвой, отразившей нападение, тогда как показания вашего дворецкого могли бы вам стоить всего, что вы имели. Теперь, пусть даже получив несколько лет условно, вы бы вышли из здания суда хоть и не осыпаемый розами, но в глазах у всех почти победителем. С долгами Мейеру вы расплатились бы, благо, что не надо одаривать Альберта за его молчание. Отныне оставалась одна загвоздка — Джинни Коупек, подруга Ширли, от которой для вас исходила угроза. Если кому-то удалось бы ее разговорить, она рассказала бы не только о том, что Ширли уволили за отказ переспать с владельцем клуба, но и о том, как Маллер сразу же после гибели подруги спрятал ее от полиции, увезя на три дня за пределы города. Она рассказала бы и о том, что Ларри грозился ее убить, если та только обмолвится об истинных причинах смерти Ширли. Вы убедили Мейера ликвидировать девушку, чтобы она не могла свидетельствовать против вас обоих. Интересно, что вы ему пообещали, Стентон?

— Вы свихнулись, — дрожащим голосом произнес он. — Я не хочу вас больше слушать!

— А пообещали вы ему, думаю, свою долю акций клуба по заниженной цене, — предположил я. — Об этом нетрудно догадаться, дружище. Вы там наверху пришли к соглашению, а когда Мейер спустился, я имел с ним беседу.

Тут Стентон даже подскочил на месте:

— Вы что?

— Я предупредил его, чтобы они не трогали Джинни Коупек.

Стентон иронически взглянул на меня и рассмеялся:

— Вы же сами описали мне Мейера как крутого гангстера, подчеркнув, что стоит ему только пальцем пошевелить, как добрая половина наших бандитов встанет на его защиту. И вы думаете, что я после этого поверю, что Джин вас испугался?

Я достал сигарету и закурил.

— Разве вам, старина, не знакомо такое понятие, как преднамеренный риск? — спросил я. — Это то, на что всю свою жизнь шел Джин Мейер. Захват партии спиртного и его реализация в период «сухого закона» — преднамеренный риск, убийство агента федеральной службы — тоже. Впрочем, как и убийство Джинни Коупек. — Сидя в этой огромной гостиной, я вдруг почувствовал себя заключенным, отбывающим пожизненный срок, так противно мне стало находиться наедине с этим мерзавцем Стентоном. — Сейчас я вам объясню все по порядку, Стентон. Пообещав убить девушку, Мейер шел на преднамеренный риск. После разговора со мной он кое-что понял. А понял он вот что. Первое — я знаю, почему вы убили своего дворецкого, и второе — мне известно о том, что вы с его помощью затеяли ликвидировать Джинни Коупек, поскольку я сам потребовал от него не трогать девушку. На такое явное убийство, когда заведомо известны его исполнители, он никогда не решится. Видите, как все просто объясняется?

Внезапно глаза моего собеседника зловеще засверкали.

— А теперь я вам, сукиному сыну, кое-что скажу! — рыкнул он. — Риск для Мейера будет сведен к минимуму, если он сначала уберет вас! Об этом вы не подумали, дружище?

— Подумал. И на такое может решиться Джин. Но стоит ему повнимательнее к вам присмотреться, он скорее всего передумает. Ведь Мейер поймет, что для него больше опасны вы, а не я.

— Какую же опасность я для него представляю? — закричал он. — Я же уступлю ему акции, и деньги он начнет лопатой грести!

— Не забудьте, Стентон, что именно Мейер натравил на вас Чарли Сэгара, чтобы тот разобрался в ваших финансовых махинациях, — заметил я. — А какому огромному риску вы подвергли совместное с ним предприятие под названием клуб «Гарем», когда так опрометчиво вляпались в историю с Ширли Себастьян? И это тогда, когда вы могли без проблем переспать с любой из тридцати девушек из того же «Гарема»? Только дурак или сексуальный маньяк решится на такое. Вы думаете, что Джин вам все это простил?

— Откуда я знал, что у девушки больное сердце? — грустно спросил Стентон.

— Вам следовало бы сначала подумать, а нет ли у нее приятеля, который вступится за нее. Зачем же вы так рисковали? Вот так-то, Стентон. Возможно, что сейчас Мейер сидит и решает, а не лучше ли ему избавиться от такого компаньона.

— А может быть, он уже кого-нибудь послал вас прикончить!

— Да, Картер, вы абсолютно правы. Мейер просто обязан сделать между нами выбор — от кого ему целесообразнее избавиться, от вас или от меня.

В глазах Стентона отразился непомерный ужас.

— От вас или от меня? — переспросил он дрожащим от страха голосом. — Правда, Холман, вы действительно так думаете?

— Я совершенно уверен в этом, — кивнул я. — Вот поэтому мы здесь сидим и ждем, чтобы убедиться, на кого же из нас пал выбор Мейера.

— Что?

— Мейеру нужно действовать быстро. Для него чем раньше решится вопрос с нами, тем лучше — меньше будет проблем.

— Если так, то какого черта мы здесь сидим? — истерически завопил Картер. — Мы можем сесть на самолет или…

— От Джина и на космическом корабле никуда не скрыться — он вас достанет везде! Так что для нас лучше всего не дергаться, спокойно сидеть и ждать своей участи. Убьет-то он всего одного из нас — так что у нас с вами шансы на выживание одинаковые — пятьдесят на пятьдесят. Что ж, совсем неплохо.

— Клянусь, Мейер выберет вас!

— Не понимаю, чего вы так суетитесь, Картер? — пожал я плечами. — Вы же все равно на этом свете не жилец. Если даже Мейер вас не уберет, то вас сцапает полиция, если не она, то до вас уж точно доберется Пит Себастьян. Расслабьтесь, старина. Теперь вам остается только гадать, какого калибра пулю вы получите.

— Заткнитесь!

— Интересно, а кто же унаследует ваш журнал, Картер? — небрежно спросил я.

— Да заткнитесь же вы! — взмолился он.

— Думаю, лучше всего, если им окажется Дуглас. Он вроде бы собирается жениться на Мелиссе, а та, когда вас не станет, получит солидную страховку…

Стентон резко повернулся ко мне всем телом, крупные капли пота струились по его лицу.

— Я сматываюсь отсюда, Холман! — выкрикнул он. — Я не хочу здесь сидеть и ждать своей смерти! И не пытайтесь остановить меня!

Неожиданно раздался резкий звонок в дверь, Стентон пронзительно взвизгнул, зажал рот руками и, завалившись на диван, затрясся в истерике.

— Вы не хотите открыть дверь, Картер? — спросил я.

— Нет! — сквозь сдавленные рыдания вымолвил он.

— Должно быть, они прибегли к давно испытанному способу — один звонит в дверь, чтобы отвлечь внимание, а другой проникает в дом через заднее окно и делает свою работу.

Вытянув ноги, Стентон распростерся на диване и, зарывшись головой в мягкие подушки, жалостливо завыл. В этот момент он стал так похож на малыша, горько плачущего в подол своей матери.

Я поднялся с дивана и направился в вестибюль открывать входную дверь.

Глава 10

Я прекрасно знал, как в подобных случаях следует открывать дверь. Приняв немного в сторону и сжав в правой руке револьвер 38-го калибра, я левой повернул дверную ручку, давая возможность звонившему самому открыть дверь и войти. Едва щелкнул замок, как входная дверь резко распахнулась, и прежде чем успел распознать вошедшего, я получил два последовавших один за другим увесистых тумака. Первый пришелся мне в солнечное сплетение, второй — в грудь пониже сердца. Падая на пол, я выронил револьвер, и тот, описав дугу, отлетел в сторону. Перевернувшись раз пять-шесть по полу, я оказался на спине и тут же понял, что сил на то, чтобы подняться, у меня нет, и буквально через секунду огромная масса человеческого тела нависла надо мной. От злобы лицо Пита Себастьяна было почти таким же черным, как и его кудрявые волосы, в глазах горела ненависть.

— Вы попались мне под руку, Холман, — без тени сожаления сурово заявил он. — Ничего против вас не имею, но не мешайте мне совершить то, что задумал. Никто теперь не в силах остановить меня! Никто!

Я попытался открыть рот, чтобы возразить, но тут же понял, что и дышать-то могу с большим трудом. Пару секунд Пит наблюдал за моими тщетными попытками объяснить ему, чтобы он не вел себя как идиот, что Картер Стентон уже конченый человек и что ему теперь недолго гулять на свободе.

Себастьян отошел от меня и решительно, хотя и не так молниеносно, как он ворвался в дом, направился в гостиную. Сделав первый после нанесенных мне Питом ударов вдох, я подумал, а не перевернуться ли на живот, и тут меня охватил страх — у меня возникло ощущение, что стоит мне лишь оторвать плечи от пола, как сердце мое просто вывалится из груди.

Мне все же удалось сначала перебороть страх, а затем перевернуться на живот. Все мои жизненные органы остались на месте — значит, дыры от второго удара Пита в моей груди не появилось. Спустя некоторое время я уперся в пол коленями и локтями, а потом с локтей встал на руки. На это, казалось, ушло три года моей жизни.

Из гостиной за все это время не раздалось ни звука, и я испугался, что самое страшное из того, что могло случиться, уже произошло, и теперь мне не оставалось ничего, кроме как самому в этом убедиться. Похолодев от ужаса, я пошарил глазами по полу и в футе от своей правой руки увидел револьвер. Снова зажав его в пятерне, я, сильно качаясь, поднялся на ноги и неуверенной походкой пьяного матроса в сильный шторм, шатаясь, побрел в гостиную.

Войдя в нее, я увидел немую сцену — над диваном, на котором, спрятав лицо в подушках, подрагивая всем телом, лежал Стентон, не шевелясь, словно восковая фигура, застыл Пит Себастьян. Сделав еще несколько уже более уверенных шагов к дивану, я остановился. Теперь до меня доносились всхлипывания Картера, которые по мере моего приближения к дивану становились все громче. Я уже находился футах в десяти от Картера, когда Пит оторвал от него взгляд и удивленно уставился на меня.

— Я пришел убить мужчину, — разочарованно произнес он и указал рукой на диван. — А это что?

Услышав голос, Стентон оторвал от подушек голову и испуганно уставился в мрачное лицо трубача. Похоже, этот миг, когда кошмар и реальность слились воедино в сознании жертвы, и явился переломным в поведении Картера. Взвизгнув, толстяк мгновенно соскочил с дивана и опрометью кинулся к двери в дальнем конце комнаты.

Но там его уже ждал Маллер. Судя по всему, Ларри и Пит, не сговариваясь, почти одновременно оказались здесь. Тогда как Себастьян проник в дом через входную дверь, Ларри неслышно пробрался через черный ход и неожиданно, словно черт из рукомойника, предстал перед обезумевшим от страха Стентоном.

Сообразив, кто перед ним, Картер бросился к нему с криком:

— Ой, Ларри! Они хотят меня убить! Ты должен остановить их! Помоги же мне, Ларри!

Черные точки глаз на мертвенно-белом лице телохранителя Мейера уставились на Стентона.

— Конечно, мистер Стентон! — зловещим тоном произнес тот и оскалил зубы.

— Пит! — что было сил крикнул я трубачу, и тот вопросительно посмотрел на меня. — Да спрячь же куда-нибудь свое огромное тело! Или ты хочешь, чтоб тебя подстрелили?

Быстро сообразив, в чем дело, Себастьян резко опустился на колени, ползком пробрался за диван и скрылся за его спинкой.

Ларри, не переставая зловеще улыбаться, позволил Картеру приблизиться к нему на десять футов.

— Моя услуга дорого стоит, мистер Стентон, — ликующе произнес он.

Неожиданно парень выкинул перед собой обе руки, в которых держал автоматический пистолет со спиленным стволом, и, нажав на спусковой крючок, выпустил в Стентона целую очередь.

Толстяк тотчас обмяк, словно тряпичная кукла, медленно повернулся и, широко раскинув руки, завалился на ковер. На том месте, где только что белело его лицо, возникло чудовищно кровавое месиво. Ларри умышленно разворотил ему голову, так как с такого близкого расстояния промахнуться было невозможно.

Меня с ним разделяло футов тридцать, и я, сделав несколько шагов, пока тот с садистской улыбкой на губах разглядывал труп, на треть сократил это расстояние. Ларри оторвал от убитого взгляд и радостно оскалил на меня зубы.

— Ну, подходи ближе, ублюдок! — прошипел он. — Следующая очередь в тебя.

— Спокойнее, Ларри, а не то промахнешься. У тебя же один шанс из тысячи.

— Уж я-то в тебя не промахнусь! Тоже мне, супермен выискался! — презрительно фыркнул он, нисколько не сомневаясь, чем кончится для меня этот разговор. — Такого случая я ждал с момента нашей первой встречи, когда ты повел себя как ровня нашему престарелому боссу!

— Кажется, в тот день старик смешал тебя с дерьмом, — напомнил я. — Никогда до этого я так еще не смеялся! — Его лицо вытянулось и потемнело, на скулах вздулись желваки с зеленоватым оттенком. — Ты гнида, парень, — злобно рявкнул я, — и прекрасно знаешь об этом. Не так ли? — Откуда-то глубоко из его глотки послышалось шипение, и я заметил, как побелел его палец, лежавший на спусковом крючке автоматического пистолета. — Целься лучше, Ларри, — теперь уже весело сказал я, — помни, у тебя остался последний шанс. — Его черные как дыры глаза непрерывно следили за моей рукой, в которой я сжимал револьвер 38-го калибра. — У меня шансов больше. Шесть к твоему одному, парень.

— Ты не успеешь выстрелить! — сердито воскликнул Ларри. Судя по тому, во что превратилось лицо Стентона, я смел надеяться, что патронов в его двадцатизарядном магазине уже не осталось. Но полной уверенности у меня не было. — Ну, сделай еще пару шагов, ублюдок! — хриплым от злобы голосом выпалил он. — Хочу вмазать промеж глаз, чтоб твоя голова с плеч слетела. Вот чему бы я порадовался, ублюдок!

Уверенность, с которой продолжал держаться этот профессиональный убийца, понемногу заставила меня засомневаться в счастливом исходе нашего поединка. Я уже начал подумывать, что одному мне с Ларри не справиться.

— Холман! — рядом со мной раздался голос.

От неожиданности кожа моя покрылась мурашками — я совсем забыл, что в гостиной вместе с нами находился еще и Пит Себастьян.

— Пит? — не отрывая от Маллера взгляда, откликнулся я.

— Я уже почти рядом с вами, — медленно произнес Себастьян. — Всего в двадцати футах от вас.

— Да?

— Почему бы нам вместе на него не двинуться? — спокойно предложил Пит, словно речь шла о погоде. — У него остался всего-то один магазин, да и тот перезарядить не успеет. Даже если он и выстрелит в меня, вы его прикончите, а если в вас, то я переломаю ему хребет.

— Хребет? — бодрым голосом переспросил я.

— А может, шею, — не повышая голоса, предположил Пит. — Все равно что, лишь бы принесло желаемый результат.

— Так что пошли вместе! — предложил я. — Делаем первый шаг — раз! Второй, третий.

Теперь я уже находился футах в двенадцати от дула пистолета, направленного на меня Ларри. Здесь было от чего испугаться.

На секунду Ларри перевел взгляд на Пита, затем снова уставился на меня через мушку прицела. Я увидел, как скривились его губы и как на лбу выступили мелкие капли пота.

— Еще один шаг, и я всажу в тебя пулю! — злобно прошипел он.

— В кого? — вежливо спросил я.

Пытаясь подавить страх, Ларри закусил нижнюю губу.

— Пит, на кого он похож, а? — насмешливо спросил я.

— Не знаю, — задумчиво произнес Себастьян. — Его вид не поддается описанию. Но готов поклясться, что после рождения его домой доставили в помойном ведре!

Дуло на мгновение повернулось в сторону Пита, а затем снова нацелилось на меня.

— Теперь я понял, на кого он похож. По кряканью он мне напомнил селезня, но поскольку на нем нет перьев, то больше чем на ощипанную курицу не тянет!

Заметив, как от злобы на лице Ларри вдруг вздулись крупные пузыри, я вскинул револьвер и, нажав на спусковой крючок, метнулся в сторону, особенно не рассчитывая, что сражу его наповал. Я считал бы огромной удачей, если бы хоть одна из четырех или пяти пуль, выпущенных мной, задела его.

В ту же секунду выстрелил и Ларри, я почувствовал, как его пуля обожгла мне щеку. Падая, я обо что-то ударился плечом и заполз за массивный диван и, когда выглянул из-за его спинки, понял, что мне повезло больше, чем Ларри, — одна из моих пуль через переносицу все же вошла ему в голову. Его тело безжизненно рухнуло на пол.

Едва я успел подняться на ноги, как ко мне подбежал Себастьян. Его обычно смуглое лицо стало белее мела, а черная копна кудрявых волос напоминала мокрую швабру.

— Не дай бог пережить еще раз что-нибудь подобное, — глубоко выдохнул он.

— Надо иметь мужество, чтобы вот так, с пустыми руками, идти на убийцу, — восхищенно произнес я. — Пока ты не предложил двинуться на него, я уже подумал, что нам придется стоять здесь аж до самого Рождества!

— Да ладно, — вяло улыбнулся Пит. — Не такой уж я и смельчак, все время гадал, а что бы сделал сам, окажись на его месте. Конечно же я стал бы стрелять в того, кто с оружием!

— В полицию не позвонишь? — попросил я его. — Ты мне потребуешься, Пит, чтобы засвидетельствовать, что я убил Ларри в порядке самообороны.

— О чем разговор? Конечно позвоню.

— А мне надо еще кое-что сделать, — сказал я. — Это недолго.

Выйдя из дома, я окинул взглядом улицу и увидел ярдах в пятидесяти припаркованный «кадиллак» черного цвета. При свете уличного фонаря я сумел разглядеть до боли знакомый лысый череп человека, сидевшего на заднем сиденье автомобиля. Как только я подошел к машине, стекло дверцы поползло вниз, и тут раздался шепот, исходивший от пассажира, занимавшего место рядом с Мейером. По взметнувшемуся над его головой белому носовому платку я понял, что это вечно обливавшийся потом Чарли Сэгар. Прежде чем я успел что-либо произнести, он высунулся из окна, посмотрел на меня сквозь толстые линзы очков своим каким-то трогательно-беззащитным взглядом и, предчувствуя, каким будет мой ответ, дрогнувшим голосом спросил:

— А где Ларри?

— Ларри мертв, Чарли, — мягко объяснил за меня Мейер. — Иначе с какой бы стати здесь оказался Холман?

Грузное тело бухгалтера плюхнулось на сиденье, и темнота в салоне машины поглотила его. Словно исполнив реквием по своему соратнику, Чарли пару раз громко высморкался в носовой платок и затих.

— Джин, Стентон мертв — ваш парень превратил его лицо в кровавое месиво и сам погиб, — тихо сообщил я.

— Тогда он хоть отчасти справился с задачей. Но Ларри всегда был таким вспыльчивым. В конце концов это и погубило его. Скверная черта характера, не правда ли, Рик?

— Вы совершенно правы, — согласился я, — плохо, когда человек не в силах унять своих эмоций. Джин, теперь эта девушка, Коупек, ни для кого опасности не представляет?

— Какая еще Коупек? — удивленно спросил Мейер. — Никакой девушки с такой странной фамилией я не знаю.

— Спасибо, — поблагодарил я его.

Я уже собрался отойти от машины, как снова услышал голос Мейера.

— Рик! — крикнул он, и это уже не прозвучало как слабый выдох, а скорее напомнило удар хлыста. — Вы не забыли, как совсем недавно я произнес «до свидания, Рик»?

— Еще бы. Неужели человек в силах выбросить из памяти того, кто вынес ему смертный приговор?

— Вас не волнует ваше будущее?

— Знаю, что вам достаточно шевельнуть пальцем, и меня быстренько накроют в любом из пятидесяти штатов, Джин. Но теперь за свою жизнь я спокоен. Как я говорил Стентону, вы действуете на грани разумного риска. Вот и сейчас, послав своего телохранителя убрать нас обоих, вы рисковали, но рисковали не так уж и безумно. Теперь, когда Стентон и парень мертвы, вы, прежде чем ликвидировать меня, тысячу раз подумаете. Теперь от меня никакой угрозы не исходит. Так ради чего вам снова рисковать? Или я не прав?

— Нет-нет, Рик, — прошептал он. — На этот раз вы совершенно правы. Вернетесь домой к себе на побережье, передайте от меня огромный привет… Нет, лучше не надо! Зачем навлекать на моего друга неприятности?

Я отошел от «кадиллака», и тут же меня снова окликнули. На этот раз Чарли.

— Мистер Холман! — высунувшись из окна, крикнул бухгалтер.

— Да, Чарли?

— Ведь вас нанял Стентон. Не так ли?

— Да, — подтвердил я.

— Тогда кто же теперь оплатит ваши?..

Он не успел закончить фразу, как чья-то рука отдернула его от окна, и он, крякнув, плюхнулся на сиденье. «Кадиллак» тотчас сорвался с места и плавно покатил по улице.

Мне пришлось ответить на бесконечное множество вопросов, сделать пару заявлений лейтенанту полиции, который изо всех сил старался вывести меня из равновесия. Как ни поднаторел он в искусстве вести допросы, ему все же не удалось добиться своего — вежливая улыбка не сходила с моего лица. В конце концов все необходимые формальности были соблюдены, протокол допроса подписан, и я с чувством, если не законопослушного гражданина, то, по крайней мере, просто гражданина покинул полицейский участок.

В десять часов чудесного солнечного утра такси, на котором я ехал, остановилось у подъезда дома Стентона. Мне осталось только забрать свою дорожную сумку и узнать, на сколько я могу рассчитывать за свою не совсем удачную командировку. Когда я шел по вестибюлю, меня сверлила мысль, а этично ли вообще думать о вознаграждении, когда твой клиент мертв, пусть даже и по его собственной вине.

Услышав приглушенные звуки шагов, я напрягся. Медленно поворачивая голову, я попытался определить, откуда они доносятся, и наконец понял — из кабинета Стентона. Из кабинета? Я с ужасом сунул руку в карман, вытащил ключ и, подойдя к двери, отпер ее.

Худосочный седовласый джентльмен вышел из двери, и тут я почувствовал угрызения совести — передо мной стоял тот самый пьяный, который лежал под столом, когда впервые в тот вечер я зашел в кабинет.

Завидев меня, джентльмен вежливо улыбнулся.

— До свидания и огромное вам спасибо, — произнес он на безупречном английском. — Какая чудесная вечеринка!

Счастливо улыбаясь, англичанин пересек вестибюль и выбрался на улицу.

Едва немного успокоившись, я снова заволновался: как же мне теперь объяснить Нине, почему я в течение последних десяти часов так и не вспомнил о ней?

Войдя в кабинет, я увидел Нину, лежавшую на полу на том же месте и в той же позе. С безмятежной улыбкой на лице она продолжала сладко спать. В эту минуту от злости я готов был ее убить! Пока я разглядывал ее, она открыла глаза и, узнав меня, улыбнулась.

— Доброе утро, Рик, — промурлыкала Нина и сладко потянулась. — О! Как крепко я спала. А ты?

— Просто потрясающе! — обескураженно ответил я.

— Здесь так тихо. За всю ночь не услышала ни звука, — с довольным видом произнесла девушка. — Вечеринка удалась на славу, Рик?

— Она переросла в нечто, что никак не может закончиться, — пробормотал я. — Но ты ровным счетом ничего не потеряла, дорогая.

Нина села на полу и снова потянулась.

— Я так чудесно отдохнула! — радостно воскликнула она. — Готова свернуть горы!

— Рад за тебя, крошка, — чуть не поперхнулся я.

Девушка запрокинула назад голову и поводила ей из стороны в сторону:

— Слушай, Рик!

Голос Нины прозвучал сипло, словно у нее была сенная лихорадка или того хуже.

— Да? — раздраженно откликнулся я.

— Мне в голову пришла отличная идея, — вкрадчиво произнесла она. — В доме кто-нибудь еще есть?

— Оставалось несколько залежалых трупов, но, думается, их уже убрали.

— О, Рик, ты сегодня с утра такой грубый! А что за трупы?

— Мертвецы! — фыркнул я. — Что же еще они могут собой представлять?

— Нет, я хотела спросить, как умерли эти люди.

— Все они застрелены — двое из револьвера, а третий из автоматического пистолета.

— О Боже! — восхищенно покачала головой Нина. — Ну и воображение! Слушай, Рик, из-за тебя я чуть не забыла о своей блестящей идее!

— А я забыл, — упавшим голосом сказал я.

— Так вот, — загадочно улыбнулась она, — раз никого, кроме нас, в доме не осталось, а я так превосходно отдохнула, почему бы нам тогда не прошмыгнуть в Голубую комнату и не…

— Нет! — взревел я.

— Что?

Секунд на пять я закрыл глаза.

— Пойми меня правильно, Нина, дорогая, — мягко произнес я. — В любое другое время я бы по достоинству оценил твою идею! Но прошлой ночью я даже глаз не сомкнул. Здесь творилось такое… А, да ладно. Поверь мне, за эти десять часов я так вымотался! — Но девушка, казалось, меня не слушала — ее взгляд сосредоточился на кармане моего пиджака. — Ты меня поняла, дорогая? — ласковым голосом спросил я.

— Да, лучше некуда, лживый обманщик! — клокочущим от возмущения голосом воскликнула Нина.

Она вдруг подалась ко мне и резким движением руки выдернула из моего кармана какой-то предмет.

— Мой бедный крошка Рик! — произнесла она, и ее глаза зловеще засверкали. — Ты действительно, должно быть, устал. Не спал? Как же тебе удалось десять часов напролет заниматься этим, дорогой?

— Чем этим? — удивился я.

— И кто же причина вашей бессонной ночи, мистер Холман? — ядовито спросила возмущенная Нина. — Как же ее звали?

— Что?

— Как ее имя?! — взвизгнула девушка. — Я хочу знать, кто же эта маленькая потаскушка, Холман?

— Ты не в своем уме! — закричал я. — Никаких женщин со мной не было.

— Тогда ваши пристрастия сильно изменились, мистер Холман. Или вы хотите сказать, что не снимали это с момента вашего выхода из отряда герлскаутов?

Нина словно фокусник выбросила перед собой руку и разжала пальцы — на ее ладони я увидел маленькие трусики из черного кружева.

Тут я вспомнил, как подобрал их с дивана, когда ждал возвращения Стентона, а когда тот пришел, то машинально сунул трусики себе в карман.

Нина тем временем, поддев трусики указательным пальцем, раскачивала ими в воздухе как неопровержимым доказательством моей измены.

— Интересно, мистер Холман, — ледяным голосом произнесла она, — как вы теперь объясните, каким образом это попало в карман вашего пиджака? Отличная задачка на сообразительность.

— Конечно, дорогая, все объясняется предельно просто, — уверенно начал я. — Среди приглашенных была блондинка с кукольным личиком, которая никак не могла найти свои трусики, и…

— Я вас умоляю, мистер Холман! — с издевкой в голосе воскликнула Нина.

— Нет, не так начал! — фыркнул я. — Произошло это из-за того, что резинка на трусиках лопнула при исполнении виргинского твиста… Нет, опять не то! Когда погас свет, я начал передвигаться по комнате, вытянув перед собой руки, и наткнулся на нее в темноте. Она очень перепугалась, правда, уже после пожаловалась на мои холодные руки…

— Меня еще никогда в жизни так бездарно не пытались обмануть! Даю последний шанс, Рик Холман. Скажи правду, и я все тебе прощу, — закричала она, а потом немного успокоилась. — Я же приперла тебя к стенке! Так что признайся, Рик, и мы вместе все забудем. Так как ее звали?

— Ее имя мне неизвестно, — с горечью развел я руками. — Просто блондинка с кукольным личиком, и, судя по всему, близорукая. А кроме того… A-а! Да пропади оно пропадом!