Весь Браун Картер в одном томе

Глава 1

Трэйси Нэш было где-то около тридцати, как я понимаю. Холодная как лед брюнетка с короткими прямыми волосами, такими же холодными серыми глазами и с мальчишеской фигурой. На ней был тонкий нейлоновый свитер, подчеркивающий две маленькие выпуклости, и тесные черные брючки, обтягивающие длинные, красивые ноги. Она выглядела достаточно женственно, но я не смог удержаться от удивления.

— Вы — Рик Холман, — сказала она, когда мы прошли в гостиную. — Ну, мистер ищейка, проблемы шоу-бизнеса не таковы, чтобы о них можно было говорить где угодно.

— Вы со всеми разговариваете в таком тоне? Или только со мной?

— Вы — мужчина, — ответила она. — А я не люблю мужчин. Говорить со свиньей-шовинистом, какими являются все мужчины, мне всегда противно.

— Моя расценка за то, чтобы терпеть оскорбления, — сто долларов в час. — сказал я, взглянув на часы. — Итак, вы уже израсходовали два доллара десять центов.

— О’кей. — Она натянуто улыбнулась. — Мне не хотелось начинать таким образом, но временами я ничего не могу с собой поделать. Прошу извинить. Я хотела нанять вас, мистер Холман.

— Для чего?

— Вы слышали о Саманте Пайк?

— О певице?

— Певице? — Она сделала гримаску. — Вы очень скупы на слова, мистер Холман. Саманта известна как королева рок-баллады. Ее общий доход за прошлый год перевалил за миллион долларов. Где бы по всему миру она ни давала концерт, билеты всегда распродаются за две недели до начала гастролей.

— Это впечатляет, — согласился я.

— У нее возникла жуткая проблема, и мы хотим, чтобы вы разрешили ее.

— Мы?

— Я менеджер Саманты и также ее лучшая подруга.

— И?..

— И, разумеется, мы любовники. — Она немного оттопырила нижнюю губку. — Если это признание льстит вашему мелкому мужскому самолюбию.

— Это не предмет для обсуждения, — безразлично заметил я.

— Я тоже так считаю, — холодно подчеркнула Трэйси.

— И какая же у нее проблема?

— Суббота, воскресенье и понедельник, — сказала она. — Длинный уик-энд. Длинный потерянный уикэнд, мистер Холман. Саманта не помнит ни одной чудовищной вещи из того, что случилось с ней с позднего вечера пятницы до утра понедельника.

— Амнезия?

— Не знаю. — Она колебалась. — Я не думаю, что это что-то по медицинской части. Кажется, гораздо более зловещее, как я догадываюсь. Может, будет лучше, если я предоставлю ей самой рассказать вам про это?

— Прекрасно, — согласился я.

— Она сейчас отдыхает, — сказала Трэйси Нэш. — У нас была… ну… мне кажется, вы могли бы назвать это ссорой. И только после этого я поняла, что у нее большие неприятности. Я позвала свою хорошую подругу, и та назвала нам ваше имя.

— Целых три дня ее жизни, и она не может вспомнить ни одного-единственного момента?

— Ни одного!

— Она была не в себе?

— Саманта никогда в жизни не принимала наркотиков, — с глубокой уверенностью ответила Трэйси, — она и не пьет совсем.

— Кто-то держал ее в бессознательном состоянии все это время?

— Это невозможно. Она видела других людей в течение этих дней.

— Она это хорошо помнит?

— Нет, другие это помнят. — Она снова сделала гримасу. — Но мне кажется, что будет лучше, если вы все это услышите от самой Саманты, мистер Холман. А потом уж я посвящу вас в другие детали. Будьте с ней помягче. Она все еще в плохом состоянии.

— Вы уверены в том, что вам не нужен психиатр вместо меня?

— Уверена, — твердо ответила Трэйси.

Она повернулась на каблуках и вышла из комнаты, а мне ничего не оставалось, как оглядеться вокруг. Дом был приятный, но, судя по безликой обстановке, явно арендован. Должно быть, Саманта Пайк сумасбродная дама и мне придется действовать очень осторожно, если я возьмусь за это дело. Примерно через минуту Трэйси Нэш вернулась в гостиную, за ней шла королева рок-баллад.

Саманта Пайк была блондинкой лет под тридцать. Ее длинные пшеничного цвета волосы спадали на плечи, а темно-синие глаза смотрели с подчеркнутой невинностью. Пухлая нижняя губка ее довольно широкого рта свидетельствовала о чрезмерной чувственности. Полные груди свободно колыхались под голубой атласной пижамой. Она выглядела очень привлекательной, и казалось несправедливым, что Трэйси Нэш была единственным обладателем этой роскоши.

— Саманта, дорогая, — сказала Трэйси воркующим голосом, — это Рик Холман.

— Я не желаю ни с кем говорить, — полушепотом ответила блондинка. — Скажи ему, чтобы он проваливал отсюда!

— Мы теперь в страшно затруднительном положении, — настойчиво сказала Трэйси. — Как же может мистер Холман помочь нам, если он не знает, что случилось?

— Я и сама толком не знаю, ты, тупая рожа! — скривилась Саманта. — Все, что я помню, — это то, что я легла в кровать вечером в пятницу, а проснулась во вторник утром, когда ты уже вернулась из Нью-Йорка.

— А как вы себя чувствовали, когда проснулись? — спросил я ее.

— Отлично, — ответила она, безучастно посмотрев на меня. — А как еще я должна была себя чувствовать?

— Вы не чувствовали странной усталости? Признаков болезни? Чего-нибудь в этом роде?

— Я чувствовала себя прекрасно, — сказала она. — До того времени, когда Трэйси сказала мне, что сейчас вторник, а не утро субботы.

— И вы ничего не помните, что случилось с вами за эти три дня и три ночи?

— Абсолютно ничего!

— Но мы знаем о кое-каких вещах, которые случились с тобой, — сказала Трэйси. — Люди говорят.

— Я им не верю. Они врут.

— Держись спокойнее, — взмолилась Трэйси, — так ты совсем не поможешь нам, Саманта!

— А я и Не хочу помогать! — завопила певица. — И не могу помочь. Не помню ни одной проклятой вещи, которая случилась со мной за эти три дня, я больна и устала оттого, что вы называете меня лгуньей, а те выродки все врут, и, — она зло посмотрела на меня, — я не желаю, чтобы этот тип совал нос в мою личную жизнь, нагромоздив еще кучу грязной лжи. Это вам ясно?

— Вполне, — ответила деловито менеджер. — А теперь покажи ему.

— Не буду! — в ярости ответила Саманта. — Кто я, по-твоему, черт побери? Устраивать индивидуальный стриптиз?

Трэйси замахнулась и отвесила Саманте аховую пощечину, сбив ее с ног.

— Покажи немедленно, — приказала Трэйси.

Блондинка разразилась истерикой. Трэйси подняла ее с пола и бросила лицом вниз на диван, потом стянула пижамные брюки до колен, открыв кругленькую, похожую на подушку попку.

— Вот там! — Трэйси указала пальцем на попку.

Я присмотрелся получше. Под левой ягодицей сидел маленький скорпион.

— Это татуировка, — сказала Трэйси. — Раньше ее не было. Я в первый раз увидела ее во вторник, когда она принимала душ.

— Ты, несчастная сучка! — простонала Саманта. — Я убью тебя за это!

— Натяни брючки, дорогуша, — сказала Трэйси, звучно шлепнув ее по заду.

Саманта потянулась к эластичному поясу пижамных брюк и конвульсивным движением подтянула их. Потом поднялась на ноги и выскочила из гостиной, Громко хлопнув дверью.

— Она немного встревожена, — сказала Трэйси, явно преуменьшая размеры происшедшего.

— И она не помнит ничего из того, что произошло в эти три дня, — спросил я. — Даже когда татуировщик втыкал иголку ей в зад.

— Так она говорит.

— А вы ей не верите?

— Честно говоря, не знаю. — Она села на диван лицом ко мне, нервно переплетя пальцы рук. — Может быть, она просто не хочет вспоминать?

— Травма? — Я пожал плечами. — В этом лучше разберется доктор.

— Нет. У меня глубокое убеждение, что Саманта нуждается в защите.

— От чего?

— От того, что с ней произошло в течение этих трех дней. Мы не можем рисковать и приглашать доктора, пока все не будем знать точно.

— Вы сказали что-то о других людях, которые ее видели в эти три дня?

— Она подписала контракт с Сэмом Хейскеллом и совсем забыла об этом.

— Кто это?

— Не знаю, найду ли я верные слова, чтобы описать этого типа. Король мошенников в рок-бизнесе. Саманта подписала с ним контракт на трехнедельный тур. Там есть один пункт, из-за которого Сэм может подстроить так, что тур не принесет прибыли.

— Как это?

Она прикусила нижнюю губу.

— Сегодня утром был телефонный звонок. Я взяла трубку, потому что Саманта была в жутком состоянии, мне ответил мужской голос. Я сказала, что она не может взять трубку, тогда он спросил, кто я. Я ответила, что являюсь менеджером и личным другом. Тогда он сказал, что они хотят поговорить с ней, так как знают, что она была с Артом ночью в воскресенье, и думают, что она может им помочь. Поэтому хотят, чтобы она заехала к ним для дружеского разговора. Если она не приедет, то они будут вынуждены сделать кое-какие выводы.

— Арт?

— Для меня это имя ничего не говорит. Я проверила газеты и узнала, что в понедельник на дороге в каньоне в машине было обнаружено тело мужчины по имени Арт Стиллмэн. Он был застрелен. Газеты намекали, что он был связан с мафией и, может быть, это убийство было продиктовано местью.

— Где Саманта должна встретиться с ними?

— В клубе под названием «Фиговый листок». Он сказал, чтобы она спросила мистера Перини.

— Было назначено определенное время?

— Нет.

— Что-нибудь еще?

— Девушка, — сказала она вдруг осевшим голосом. — Девушка. Девушка. Когда я отвечала по телефону, она приняла меня за Саманту и целую минуту не давала вставить слово. Она хотела поблагодарить Саманту за чудную субботнюю ночь, которую они провели вместе, она была так очарована ею и думала, будто Саманта испытывает те же чувства. Это не было выдумкой, все это случилось на самом деле. Она интересовалась, когда они могут встретиться снова. Наконец я смогла сказать ей, что я не Саманта, и она тут же потеряла ко мне интерес. Потом она попросила меня передать Саманте, чтобы она позвонила ей, как только сможет, и дала номер телефона.

— А имя?

— Анджела Броутон.

— Вы ее не знаете? Я хочу сказать, она не ваша подружка или что-то в этом роде?

— Я никогда в жизни даже не слышала об этой глупенькой сучке.

— Что еще?

— Вы не считаете, что этого достаточно, мистер Холман?

— Может, вы правы, — согласился я.

Она подошла к письменному столу, который стоял у противоположной стены, и вернулась с листком бумаги.

— Я тут все для вас записала — офис Хейскелла… клуб… и телефон той девушки.

— Спасибо. — Я взял у нее листок и положил в бумажник. — А она, должно быть, была очень занята в тот уик-энд, если виделась со столькими людьми, получила татуировку и прочее.

— Вы находите это забавным?

— Что вы хотите, чтобы я сделал?

— Как я сказала вначале, вы должны узнать, что произошло с Самантой в тот уик-энд.

— Попытаюсь. Никто не хочет верить в ее амнезию, верно?

— Вам придется вырвать у них правду. Назовете размеры вашего гонорара, мистер Холман, как только получите результат.

— А зачем вы ездили в Нью-Йорк в тот уик-энд?

— Договориться о контракте на запись. У нас получился свободным месяц, и я подумала, что это блестящая возможность дать Саманте отдохнуть. Вот почему мы и арендовали этот дом.

— Как она себя чувствовала, когда вы уезжали?

— Отлично. — Казалось, ее взгляд пронизывает меня насквозь. — У нас не было ссор, ничего такого. Я не только хороший партнер в любовных делах, но и отличный менеджер!

— Вполне вам верю, — вежливо ответил я.

— Так вы беретесь за это дело?

— У меня неприятное чувство, будто я вас граблю, но я возьмусь. Эта татуировка заинтриговала меня!

Глава 2

Клуб «Фиговый листок» вызывал сильное чувство ностальгии по чему-то давно знакомому. Здесь выступало пять стриптизерш, официанточки ходили с обнаженным бюстом, но все было похоже на надувательство. Я заказал виски со льдом у стойки бара и смотрел на уставшую женщину на эстраде, которая старалась казаться скромной, снимая узкие трусики. Ресторан был на три четверти пуст, и, несмотря на все старания женщин, публика смотрела на них как на нечто привычное. Заказав вторую порцию виски, я спросил у бармена, здесь ли мистер Перини.

— А кто вы такой? — проворчал он так, будто репетировал роль из старого старого фильма, который передавали по TV.

— Мое имя Холман.

— Вон там. — Он кивнул в сторону угловой кабинки, где сидели два парня, предусмотрительно повернувшись спиной к эстраде.

— А какой из них Перини?

Бармен уставился на меня как на идиота.

— Оба, — буркнул он.

Я направился к кабинке. Оба подняли на меня глаза, как только я приблизился.

— Мистер Перини?

— Да, — ответили оба одновременно.

— Братья Перини? — сообразил я.

— Конечно, — снова хором ответили они.

— Я Рик Холман, друг Саманты Пайк.

Они обменялись долгим взглядом, потом одновременно кивнули:

— Присаживайтесь.

Я сел. Старшему было под сорок: и волосы на висках, и тонкие усики уже начали седеть. Младший был лет на десять моложе, и на его висках и ковбойских усах не было следа седины. Я немного отпил из своего стакана, потом поставил его на стол.

— Я — Майк Перини, — наконец отрекомендовался старший, — а это — мой брат Луис.

— А я по-прежнему Рик Холман и по-прежнему друг Саманты Пайк.

— В прошлую субботу вечером, — сказал Майк Перини, — она была с Артом Стиллмэном. Арт наш друг. Вы знаете, что с ним случилось?

— Слышал. Его застрелили на дороге в каньоне.

— Эта самая Пайк, — сказал он, — она была с Артом в субботу вечером. До того, как это случилось. А может быть, когда это случилось или после этого. Все, что мы хотим от нее, — чтобы она рассказала нам про это.

— Не думаю, что она знает что-нибудь.

— Она знает, — уверенно сказал Луис.

— Она была приманкой, — заявил Майк. — Может, она знала, что ее используют как приманку, а может, и нет. Все, что мы хотим от нее, — это знать, кто все это подстроил и кто нажал на спусковой крючок. Ничего больше не надо.

— У нее с этим большая проблема, — сказал я. — Она ничего не помнит, что с ней случилось за весь уикэнд, с вечера пятницы до утра вторника.

— Вы ее бойфренд? — спросил Луис.

— Нет.

— Значит, вас наняли, — решил Майк и кивнул. — Частный сыщик, верно?

— В какой-то мере, — признался я.

— Тогда сделайте вашей клиентке большую услугу. Помогите ей вернуть память, и быстро!

— Мы не хотим причинять ей вред, — сказал Луис. — Она знает, кто убил Арта. Все, что мы хотим от нее, — чтобы она сказала нам об этом, и мы забудем ее имя. Я не могу сказать яснее, верно?

— Конечно, — подтвердил брат.

— Понимаю, — сказал я, — но говорю чистую правду. Она не может вспомнить ни одной вещи за тот проклятый уик-энд. Может быть, из-за того, что произошло в это время что-то страшное. Может быть, убили вашего друга и она все это видела?

— Все это хорошо, — сказал Луис, — но так не пойдет, Холман. Идите и приведите ее сюда сейчас же, мы с ней потолкуем.

— Не годится. Вы ее еще больше напугаете, и она никогда ничего не вспомнит.

— Хватит шутить, — сказал он усталым голосом, — вы видели вот это? — Его рука скользнула под куртку. — Если я сейчас прострелю вам башку, то никто в этом зале не обратит на это никакого внимания. Или мы заберем вас в заднюю комнату и будем бить, пока вы не позовете эту даму. Можем это сделать прямо сейчас!

— Погоди, — сдержал его старший брат. — Может быть, нам нужно раскрыть свои карты. Все, что мы хотим знать, — это кто убил Арта, верно?

— Верно, — прорычал в ответ брат.

— А кто этот парень?

— Какой-то мелкий частный сыщик.

— А может, он не такой уж и мелкий? Может быть, он и на самом деле толковый? Может быть, он говорит правду насчет этой Пайк?

— Что за чертовщину ты несешь? — вскинулся Луис.

— Почему бы нам не предложить ему выбор? — мягко улыбнулся Майк. — Например, дадим ему сорок восемь часов, чтобы он доставил сюда эту Пайк, готовую все рассказать, или отправим его туда, куда железно попадет убийца Арта.

— А через сорок восемь часов он и его дама будут в Мехико или еще дальше, — возразил Луис.

— Черта с два. Эта дама сейчас в том доме, в Бель-Эре, она там и останется. У нас есть кого поставить постоянно смотреть за домом. И если она попытается ускользнуть, то попадет в большую беду.

— И ты думаешь, что Холман сумеет сделать больше, чем может, — презрительно усмехнулся Луис.

— Вполне возможно. Люди нас знают. Когда братья Перини начинают с ними говорить, они всегда нервничают. А Холмана они не знают. Есть все шансы, что мы получим требуемое.

— О’кей, — пожал плечами Луис. — Сорок восемь часов. И если к тому моменту мы не получим ответа, попрощайтесь с девчонкой.

— Расскажите мне об Арте Стиллмэне, — попросил я.

— Лучше вам услышать это от кого-нибудь другого, — сказал Майк. — Пойдите и потолкуйте с Бенни Ленгэном.

— Эй, — улыбнулся Луис, — меня просто ослепила золотая вспышка. Это великая мысль! Скажите ему, что братья Перини наняли вас узнать, кто убил Арта Стиллмэна.

— А где мне найти Ленгэна?

— У него дом в Палисейде, — ответил Майк и громко и медленно продиктовал мне адрес, будто я был неграмотным.

— О’кей, Холман, — сказал Луис, — теперь отправляйтесь.

— Я знаю, что это прозвучит глупо, — признался я, — но что для вас означает изображение скорпиона?

— Это знак зодиака моего брата, — сказал Луис. — А вот я Козерог.

— Мы — скорпионы, — сказал Майк. — У нас жало на кончике хвоста!

— Еще одна вещь. Почему вы так уверены, что Саманта Пайк была с Артом Стиллмэном, когда его убивали?

— Они были здесь, — сказал Майк Перини. — Поздно вечером в субботу. Арт все хвастал этой знаменитой певицей в стиле рок-н-ролла, что была с ним. Они уехали около полуночи. Мы так подумали, что Арт повез ее домой, чтобы поприжимать там, зачем же еще? Но оказались не правы.

— Вы оба видели ее? Вы уверены, что это была не какая-то другая девушка?

— Мы оба ее видели, — твердо заявил Луис. — Арт представил нас ей. Она подвыпила и без конца говорила, какая она великая певица и что ее последняя запись разойдется миллионным тиражом и…

— И много такой же чепухи, — закончил за него Майк. — А знаете что, Холман? Вы все можете так просто обделать. Уговорите ее сказать вам, кто убил Арта. А потом скажете нам.

— И у вас сорок восемь часов на все это, — сказал Луис. — Приведись мне, так я расколол бы ее в первые же полчаса! Когда начнете с ней работать, то первым делом принимайтесь за лицо. Вы знаете, Холман? Они до ужаса боятся потерять свой шикарный вид.

Я допил виски, поставил пустой стакан на стол и встал. На какое-то мгновение мне захотелось стукнуть их лбами, но это не помогло бы решить мою задачу. Я вышел из клуба, сел в машину и поехал домой, в мою маленькую конуру в Беверли-Хиллз.

Когда я приехал, было девять вечера, ночь только вступала в свои права. Я набрал номер Ленгэна, и усталый голос ответил, что он уехал на ночь и будет не раньше полудня следующего дня. Я оставил свое имя и номер телефона с твердой уверенностью, что они будут немедленно забыты, как только там положат трубку.

Потом я набрал номер, который мне дала Трэйси Нэш, ясный голос ответил после четвертого звонка.

— Анджела Броутон? — спросил я.

— Да, Анджела Броутон.

— Мое имя Холман. Рик Холман. Я друг Саманты Пайк.

— Очень приятно, — живо ответила она.

— У нее неприятности.

— Я очень рада слышать это, мистер Холман.

— А я-то думал, вы поможете мне.

— Помогать ей? — Она рассмеялась. — Вы, наверное, просто сошли с ума, мистер Холман. Да если бы она тонула в ванне, я бы на полную катушку открыла оба крана.

— Как я слышал, у вас с Самантой Пайк намечался самый большой роман века.

— Вы слушаете эту ее подружку-лесбиянку? Если я что-то делала, то только для ее выгоды.

— Вы хотите сказать, что предпочитаете мужчин?

— Чертовски верно: я предпочитаю мужчин.

— Я мужчина, и мне предстоит длинный и одинокий вечер.

— Я готова вот-вот заплакать. А почему бы вам не позвонить Саманте и не узнать, что она делает?

— Саманта для меня скорее клиент, чем подруга, — осторожно заметил я.

— Так вы доктор? Держу пари, что подпольный!

— Да нет, что-то вроде частного детектива. Саманта говорит, что ничего не помнит из того, что с ней произошло в течение всего уик-энда. Другие кое-что помнят. Она подписала контракт с неким типом по имени Сэм Хейскелл. Саманта уехала из этого паршивого клуба поздно вечером с парнем, которого зовут Арт Стиллмэн. Его нашли, мертвым в собственной машине на дороге в каньоне рано утром в понедельник. И вообще, всяких неясностей более чем достаточно. Мне казалось, вы поможете мне хоть что-нибудь выяснить.

— Может быть, и помогла бы, — задумчиво ответила она. — Где вы сейчас, мистер Холман?

— Дома.

— А где это — дома?

— Беверли-Хиллз. — И я продиктовал ей адрес.

— Почему бы мне не нанести вам визит. Дайте мне полчаса, о’кей?

— Отлично, — сказал я.

Звонок в дверь раздался через сорок минут, когда я уже был готов к тому, что она изменила свое решение. Я открыл дверь, и этот вихрь в человеческом образе ворвался в дом. Ее рыжие, в крутых завитках волосы, казалось, не поддавались приручению. Большие, живые голубые глаза сияли. Горстка морщинок на переносице лишь придавала ей мальчишеский вид. На ней была хлопчатобумажная рубашка и синие джинсы. Когда она двигалась, ее полные груди свободно колыхались под рубашкой. Фигурка — а-ля песочные часы, ремешок подчеркивал тонкую талию, а плотные джинсы обтягивали твердые округлые бедра.

— Я — Анджела Броутон и хочу чего-нибудь выпить.

— Я — Рик Холман. Что вы пьете?

— Водку и мартини со льдом, — сказала она, проходя мимо меня через холл в гостиную. — А у вас тут недурно, Рик, — сказала она, останавливаясь посредине комнаты и оглядываясь вокруг. — Да еще в Беверли-Хиллз и все такое. У вас, наверно, неплохо идут дела?

Я прошел к бару и принялся готовить коктейль для нее и для себя бурбон со льдом.

— Я певица, — сказала она. — Мама блюза, но никто об этом пока не знает. Держу пари, что вы даже не слышали обо мне?

— До сегодняшнего дня нет, — признался я.

— Я выступаю в одном из клубов по вечерам в пятницу и субботу, держу пари, что вы даже и не слышали о таком клубе. Они платят немного, но у меня появляется шанс попрактиковаться перед аудиторией. Да меня и слушают мало, потому что все они там заняты выпивкой и распутством. Я догадываюсь, что именно поэтому не люблю Саманту Пайк. Я хочу сказать, что у нее большой успех и все такое. Так зачем же ей было нужно забирать его у меня на том приеме? Она может заполучить любого мужчину, стоит ей только поманить пальцем, зачем же ей обижать меня?

— Звучит как хороший вопрос.

Я поставил стаканы на стойку бара, она села на высокий стул лицом ко мне.

— И мадам не помнит этот чертов уик-энд? — Она опять собрала морщинки на переносице. — Может, она просто кого-то дурачит, тогда кого же?

— Может быть, меня? И свою подругу.

— Эту самую девку, которая ответила по телефону, когда я звонила? — Она широко улыбнулась. — Ну и врезала же я ей!

— Ее зовут Трэйси Нэш, — пояснил я. — Она у Саманты менеджер и подружка. Как она говорит, это тянется уже достаточно долго.

— Это меня не касается. Не представляю, как это у них делается.

— Саманту мужчины не интересуют, — заметил я. — Похоже, что ей особенно нечего было делать на том приеме. А где это было?

— В Палисейде вечером в субботу. Дома у Бенни Ленгэна. Там был полный сбор. Она приехала с Сэмом Хейскеллом. Вы его знаете.

— Знаю. Он агент?

— Это слишком вежливо сказано по отношению к этой злобной акуле. Я все удивлялась, что она с ним делает. Ей нужен Сэм Хейскелл как дыра в голове.

— Так что же случилось?

— Я могла бы хорошо провести время с Бенни. Но тут появилась Саманта Пайк и оттеснила меня. Я осталась с этим ужасным Хейскеллом, который к тому времени уже надрался как черномазый, продолжал пить и одновременно пытался задрать мне юбку. Тогда Арт Стиллмэн пришел мне на помощь, и я была ему благодарна. Но потом, вы не поверите, этой сучке Пайк наскучил Бенни, и она увела Арта у меня прямо из-под носа. Вот дерьмо!

— Может, у нее была причина?

— А вы не так уж глупы. Так вот, в самом начале мы с ней немного поговорили. Мне казалось, что это просто здорово — поговорить с такой рок-певицей, но, когда она принялась лапать мою правую грудь во время разговора, для меня все сразу стало предельно ясно. И я сказала, чтобы она убиралась.

— И вы вот таким путем получили номер ее телефона?

Она кивнула:

— Но конечно, прежде чем я отшила ее, она сказала, что ей будет одиноко в таком большом доме провести конец уик-энда и почему бы мне не приехать, чтобы разделить с ней одиночество?

— С кем она уехала?

Не знаю. Я уехала раньше, потому что знала, что может случиться.

А как она выглядела, когда вы с ней говорили?

Очень хорошо. Была немного возбуждена, но, когда она начала ласкать мою грудь, я сразу догадалась о причине этого.

Расскажите мне о Бенни Ленгэне.

А что о нем говорить? — Она немного отпила и издала какой-то неопределенный звук.

— Кто он такой?

Она посмотрела на меня расширившимися глазами:

— Да вы шутите! В этом городе каждый знает Бенни Ленгэна.

— Я вот не знаю.

Он всегда устраивает приемы. Бенни знает каждого, кто хоть что-то значит. У него этот ужасный дом в Палисейде, и он до неприличия богат.

— А чем он занимается?

Вы хотите сказать, как он сделал все эти деньги? — Она покачала головой. — Не знаю, Рик. Никогда его об этом не спрашивала.

— А что насчет Арта Стиллмэна?

— Я встретила его тогда в первый раз. Он выглядел хорошим парнем. Мне жаль, что кто-то убил его.

А братья Перини были на том приеме?

— Я никогда не встречала их. Но там на приеме была уйма народу. Мне кажется, я не встречала и половины собравшихся. — Она допила свой напиток и пустила стакан по стойке в мою сторону. — А у вас неплохо получается водка с мартини. Как насчет еще одной порции?

Я наполнил стакан и поставил перед ней.

Как вы сказали, Саманта должна была просто сойти с ума, чтобы подписать контракт с Хейскеллом. Братья Перини считают, что она была в машине со Стиллмэном, когда его убили. Она сделала ход к вам, вы ее отшили, и тогда она забрала и Ленгэна и Стиллмэна, чтобы вам отомстить, верно?

— Верно, — согласилась Анджела.

— Но мне все это не нравится. Что же, черт возьми, она делала со Стиллмэном в его машине в пустынном каньоне поздним вечером в субботу?

— Откуда же мне знать?

— А вы знаете, что она получила маленькую награду за потерянный уик-энд? Теперь у нее на попке татуировка маленького скорпиона.

— Она… что?

Ее лицо стало белым как мел, она уставилась на меня.

И тут совсем некстати зазвонил телефон. Я прошел через комнату к маленькому столику и поднял трубку.

— Мистер Холман, — произнес низкий мужской голос. — Это Бенни Ленгэн. Вы мне звонили?

— Кто-то ответил мне, что вы не будете дома до завтрашнего полудня.

— Я изменил свои планы. О чем вы хотели поговорить?

— О Саманте Пайк и Арте Стиллмэне, не говоря уже о братьях Перини.

— Я слышал о вас, Холман. — Его голос звучал странно, будто он говорил сам с собой. — Хорошо, я выделю вам полчаса, если вы приедете ко мне прямо сейчас.

— Уже в пути.

Я повесил трубку, обернулся и увидел, что Анджела стоит и внимательно смотрит на меня.

— Это был Бенни Ленгэн?

— Я должен увидеть его немедленно. Прошу меня извинить.

— Все в порядке, — сказала она. — Могу я подождать вас здесь, пока вы не вернетесь?

— Был бы разочарован, если бы вы не сделали этого.

— Может быть, он скажет что-то и обо мне, — тихо проговорила она.

Внезапно она повернулась ко мне спиной и через пару секунд спустила джинсы до колен. За ними последовали трусики зеленовато-голубого цвета. Ее красивая голая попка была кругленькой, как у Бардо. И прямо под левой ягодицей виднелась татуировка, изображавшая маленького скорпиона. Это было очаровательной картиной, но она тут же исчезла, Анджела мгновенно натянула трусики и джинсы. Когда она повернулась снова ко мне, ее лицо было неестественно раскрасневшимся.

— Вы хотите спросить Бенни Ленгэна насчет скорпиона. Это его знак. Он метит таким образом всех своих девушек. Чтобы они не забывали о нем, когда все кончится, — так он говорит!

Глава 3

Анджела дала мне адрес, поэтому отыскать нужный дом в Палисейде не составляло проблемы. Входную дверь открыл молодой человек, вид которого сразу же напомнил мне братьев Перини. Взгляд холодных серых глаз пронзал тебя насквозь.

— Вы Холман? — спросил он.

— Я Холман.

— Мистер Ленгэн ждет вас в гостиной.

Он повернулся и пошел через холл, я последовал за ним. Гостиная выглядела достаточно просторной для того, чтобы в ней одновременно можно было провести три вечеринки. Молодой человек жестом пригласил меня войти, сам же отправился назад, в холл.

— Могу я приготовить вам что-нибудь выпить, мистер Холман? — Хозяин стоял у бара в дальнем конце комнаты. Я невольно пошел на его голос, в этот момент его голова и плечи скрылись за стойкой бара.

— Бурбон со льдом — это то, что нужно.

— Не возражаю.

Он выпрямился и улыбнулся. Ленгэну было около пятидесяти, как мне показалось, у него были аккуратно подстриженные черные, уже седеющие волосы. Элегантный костюм говорил о его привычке одеваться только у первоклассных портных. Он приготовил напитки и пригласил меня сесть у стойки.

— Как я сказал уже по телефону, я слышал о вас. Частный детектив, который разбирается во многих вопросах, — одним словом, детектив высокого класса.

— А я никогда не слышал о вас до сегодняшнего вечера, мистер Ленгэн. Наверное, многие могли бы спросить меня, где же я был все это время.

— Ваше здоровье! — Он немного отпил. — Что я могу сделать для вас, мистер Холман?

— Саманта Пайк была здесь вечером в субботу, когда вы устраивали прием. Это верно?

— И Арт Стиллмэн тоже был. Но не братья Перини. Больше вы ни о ком не спрашивали по телефону?

— Нет, вы сказали обо всех, — признал я.

— Конечно, она здесь была. — сказал он. — Ее привез Сэм Хейскелл, агент. Почему вы об этом спрашиваете?

— Она ничего не помнит об этом уик-энде, начиная с вечера пятницы, кончая утром вторника. Совершенно ничего. Я хотел бы разобраться в этом.

— Это так важно?

— Кое-кто считает, что да. Она подписала контракт с Сэмом Хейскеллом, ее менеджер не одобряет это. Братья Перини сказали мне, что она уехала из клуба с Артом Стиллмэном в субботу поздно вечером и она могла быть с ним, когда его убивали. Они никак не хотят верить в то, что она потеряла память.

— Они вообще не доверяют людям. — Он усмехнулся. — А что еще интересного вы мне сообщите, мистер Холман?

— Я надеялся на ваш рассказ. Ведь она носит ваше клеймо.

— Мое клеймо?

— На попке татуировка — скорпион. Вы так метите своих девушек, мистер Ленгэн, верно?

Улыбка исчезла с его лица.

— Она же лесбиянка! Каждому, кто знает Саманту, известно об этом.

— А может быть, иногда по уик-эндам она меняет свои пристрастия? Или, может быть, вы изменили свои ради нее?

— У каждого из нас свои маленькие слабости, мистер Холман, — мягко сказал он. — Когда девушка становится моей, мне нравится ставить на ее зад клеймо. Когда все проходит, оно поможет ей вспомнить меня. Это одно из условий, которое я ставлю девушке, прежде чем она станет моей. Но я не связываю их, когда татуировщик ставит мой знак, даже если они громко кричат!

— Так, значит, она не была вашей девушкой в прошедший уик-энд?

— У меня есть занятия поинтереснее, чем попытка переделать лесбиянку в нормальную женщину!

— Выходит, кто-то другой поставил ей ваше клеймо?

— А вы уверены, что это на самом деле мой знак, а не грубая подделка?

— Маленький скорпион, очень аккуратно выполненный. Я сделал тест для сравнения, оба скорпиона оказались одинаковыми.

— Тест для сравнения?

— С Анджелой Броутон. Она тоже когда-то была вашей девушкой, верно?

— Она тоже была на приеме вечером в субботу. Но думаю, что она вам об этом уже сообщила, если даже успела показать свой голый зад.

— Я был бы рад поучаствовать в этой игре, мистер Ленгэн, но не знаю как. Может быть, потеря памяти у Саманты была на самом деле, а может быть, это притворство. Видимо, на это нужна уйма времени, а у меня его нет, тем более что братья Перини подняли такой шум.

— Что за шум?

— Они хотят знать, кто убил Арта Стиллмэна. Перини дали мне сорок восемь часов, чтобы во всем разобраться, потом они сами возьмутся за Саманту Пайк. Но она мой клиент, и, если ее заберут у меня из-под носа, это повредит моей репутации.

— Похоже, что и у вас возникли проблемы, мистер Холман.

— У меня есть надежда, что вы поможете мне, мистер Ленгэн, — вежливо сказал я.

— Каким образом?

— Расскажите мне о людях, о которых я знаю лишь понаслышке. О братьях Перини… Хейскелле… Арте Стиллмэне… Бенни Ленгэне.

— Занимайтесь этим сами. Приходите в мой дом, обливаете дерьмом с головы до ног, а потом просите о помощи. Мне надо было бы выгнать вас вон!

— Поверьте, это профессиональные трудности, мистер Ленгэн. Помогите мне, и я больше никогда не буду вас беспокоить.

— Вы не сможете меня побеспокоить, даже если очень этого пожелаете, — холодно заметил он. — Запомните это, Холман. У братьев Перини несколько дешевых клубов на Стрипе, и они хорошо связаны с малым рэкетом.

— Мафией?

Он презрительно фыркнул:

— Сэм Хейскелл ведет агентство, где отыскивают таланты теми же способами, как добывали белых рабов в доброе старое время. Он поставляет эти самые таланты, которые братья Перини используют в своих клубах. Насколько мне известно, это их единственная связь. Арт Стиллмэн приторговывал наркотиками, я не знаю, где он их добывал. Может быть, надувал своих поставщиков? Или, может быть, клиент подумал, что его обманули, и решил свести с ним счеты? Вы можете угробить не один десяток лет, чтобы выяснить, кто убил его.

— Тогда расскажите мне о Бенни Ленгэне.

— Бенни Ленгэн очень богатый человек, у него фантастические связи, и он любит давать приемы. И еще. Больше всего на свете он любит личную свободу.

— Думаю, мне не удержаться от вопросов.

— Вы разочаровываете меня, мистер Холман. — Он сдержанно улыбнулся. — Мне казалось, я четко и ясно выложил вам все. Я никоим образом не связан с убийством Стиллмэна. И оставим это.

— А что он делал у вас на приеме?

— Он пришел с другом. Нет смысла говорить о нем сейчас.

— А у этого друга было имя?

— Да. — Он пожал плечами. — Многие знают его.

— Это уже интересно.

— Виктор Бонетто. Если вы ищете быстрый способ умереть, то попробуйте тронуть Виктора.

Наверное, под стойкой бара была сигнализация. Я внезапно услышал звук шагов. Оглянувшись, увидел стоящего позади молодого человека, того самого, что впустил меня сюда.

— Тино, — сказал Ленгэн. — Мистер Холман уходит.

Тино молча кивнул.

— Если он захочет прийти сюда снова, это будет большой ошибкой. Я хочу, чтобы ты убедил его в этом.

— Все ясно, — отозвался Тино, потом вынул пистолет и направил на меня. — Идемте, Холман.

Похоже, никто не собирался сказать мне «до свидания». Я вышел из комнаты, Тино следовал за мной. В холле у входной двери он приказал мне остановиться. Я так и сделал, повернувшись к нему лицом.

— Надеюсь, вы поняли, что это был ваш первый и последний визит.

— Да пошел ты…

Внезапно ствол пистолета уперся прямо мне в щеку, я ощутил адскую боль.

— Спокойно! — сказал Тино. — Так чего хочет мистер Ленгэн?

— Чтобы я больше не приходил сюда, — промямлил я.

— Вот эдак лучше, — уже мягче сказал он. — По-моему, ты успокоился и собрался с силами, осталось только довести тебя до нужной кондиции.

Он не спеша, наслаждаясь каждым мгновением происходящего, поднял руку, намереваясь ударить меня подругой щеке. Я с силой двинул ему коленом в промежность, а затем, схватив двумя руками запястье, вывернул руку за спину. Пистолет грохнулся на пол. Он сложился пополам, застонав от боли в промежности и вывернутой руке. Я сообразил, что будет лучше освободить его от этой боли, поэтому поволок по полу и с силой стукнул головой о входную дверь. Секунда — и он тряпичной куклой рухнул на пол. Я вернулся и забрал пистолет. Щека все еще горела, когда я дотронулся до нее. На стене, футах в двадцати, висело элегантное зеркало. Я всадил в него четыре пули, чем вызвал достаточный, по моим понятиям, шум. Оставалось ждать.

— Тино! — раздался голос Ленгэна из гостиной. — Тино, ради Христа, я не хотел убивать его!

Послышался звук быстрых шагов, он вбежал в холл и остановился как вкопанный. Его лицо побледнело под загаром, когда он увидел Тино распростертым на полу.

— Вы убили его?

— А почему бы и нет. Он ударил меня. Никто не может ударить меня в лицо безнаказанно.

Я молча двинулся на него, он сделал назад два быстрых шага.

— Подождите, Холман. — Он начал быстро жестикулировать руками в воздухе. — Это какая-то проклятая ошибка. Можем ли мы поговорить разумно?

— Вы знаете братьев Перини. — Я старался сократить дистанцию между нами. — Арт Стиллмэн был на вашем приеме, так же как и Хейскелл. Вы о чем-то говорили с ними. О чем же?

— О’кей, — торопливо ответил он. — Я действительно принимал участие в их делах. Как любой человек с деньгами.

— Вы участвовали в торговле Арта Стиллмэна наркотиками?

— Я помог ему связаться с поставщиком. Дал наводку на нужного человека.

— Вы имеете в виду Саманту Пайк?

— Нет. — Он быстро закачал головой. — Она пришла с Хейскеллом в тот вечер, когда был прием. Я представления не имею, где он отыскал ее и в чем тут дело.

— А что насчет Виктора Бонетто?

— Не впутывайте сюда Бонетто. Я же сказал вам, что это самый быстрый способ угодить на тот свет.

Я направил дуло прямо ему в живот, на расстоянии всего двух футов.

— Бонетто — это принц, — сказал он дрожащим голосом. — Даже король.

— Мафии?

— Нет, — он задрожал еще сильнее, — Бонетто ведет свои собственные дела, они крупные, очень крупные.

— Где я могу его найти?

— Он занесен в телефонный справочник.

— Арт Стиллмэн работал с ним?

— Не знаю. — Он не отрывал взгляда от дула пистолета, и его кадык спазматически дергался. — Не думаю. И у Бонетто вы не спросите.

Тино застонал и сделал слабое движение рукой. Я понял, что остальные вопросы придется отложить до следующего раза.

— Если я еще раз зайду к вам, Бенни, вы примете меня с удовольствием, верно?

— Верно, — подтвердил он без всякого энтузиазма в голосе.

Я ударил его стволом пистолета по скуле, он съежился от боли.

— Я буду всегда с удовольствием принят, не так ли?

— Так. — Он чуть не подавился этим словом.

Когда я повернулся, чтобы уйти, Тино поднялся на четвереньки и попытался заблокировать собою дверь. Я ударил его ногой под ребра, он покатился по полу тяжелым кегельным шаром. Да, это было довольно безжалостно, но моя щека все еще горела от удара, поэтому состраданию сейчас не было места.

Глава 4

— Вы уверены, что чувствуете себя нормально, Рик? — встревоженно спросила Анджела.

— Я чувствую себя прекрасно.

— А что у вас с лицом? Оно опухло, и недолго ждать появления синяка!

— Вы уже говорили мне об этом по меньшей мере четыре раза.

— Я никогда не поступала так, как Тино. Я хочу сказать — пока жила в их доме. Он просто садист!

— Он что-то вроде телохранителя?

— Что-то в этом роде.

Она поднялась с дивана, подошла к бару и принялась готовить себе спиртное.

— Он всегда где-то поблизости, когда Бенни там, а когда Бенни уезжает, Тино постоянно сопровождает его.

— Сколько времени вы у него пробыли?

— У него в доме? Несколько недель. — Она пожала плечами. — Бенни был готов все для меня сделать, знаете? Найти мне хорошего импресарио и все такое. Прошло две недели, и он привел Сэма Хейскелла. — Она хихикнула. — Когда девушка ему больше не нужна, Сэм Хейскелл отправляет ее как стриптизершу в один из клубов на Стрипе или того хуже! Что-то похожее было и со мной.

— Вы расстались с Ленгэном?

— Это было взаимно. Как-то ночью я сказала ему, что он мне надоел, хотя он был отличным любовником. И через пару минут он приказал Тино выбросить меня вон. Я вылетела! Но он прислал мне цветы и небольшой чек, хотел загладить вину. Бенни любит, чтобы все было чисто. Никаких следов, ничего такого.

Она взяла свой стакан и села возле меня на диван. Маленькая сексуальная рыжеволосая девочка со скорпионом под левой ягодицей. Моя щека больше не саднила, но трогать ее все еще было больно. Даже если это делает Анджела.

— Виктор Бонетто был на этом приеме? — с любопытством спросил я.

— Это тот мужчина, который приехал с Артом Стиллмэном? — переспросила она с той же долей любопытства.

— Вы его знаете?

— Он заходил пару раз, пока я жила там. Бенни откладывал все дела, когда приходил Бонетто. Похоже, он побаивался Виктора.

— Виктор Бонетто — это принц, а может, и король. По крайней мере, так сказал Бенни.

— Мне кажется, он умеет увертываться, как змея. Хотя змеи вовсе и не такие верткие, просто выглядят так, верно?

— Думаю, да. Бенни сказал, что Арт Стиллмэн приторговывает наркотиками.

— Я не верю в это, — возразила она. — Мне на том приеме он показался хорошим парнем.

— И все случилось в одну ночь. Да… Когда я начинал это дело, то ничего не знал, а теперь знаю еще меньше.

— Вам надо отдохнуть, Рик. Но только не ложиться спать.

— Вы правы. Как насчет того, чтобы еще выпить?

— Вам не нужно больше пить, — мягко сказала она. — Вам надо отдохнуть и все выбросить из головы. Хотите, я покажу вам, как это сделать?

Она не стала ждать ответа. Тут же прижалась ко мне и положила руку на колено. Потом призывно наклонила головку, и я поцеловал ее, одной рукой обнимая за плечи, а другой расстегивая хлопчатобумажную рубашку. Моя рука скользнула внутрь, ощутив теплую упругость ее полных грудей. Большим и указательным пальцем я начал нежно ласкать твердые, набухшие соски. Ее рука скользнула вверх по моему бедру, осторожно расстегнув «молнию» на брюках, схватила напрягшийся член и высвободила его из одежды. Секундой позже она провела ногтем большого пальца по всей его длине, и я понял, что она права. Это было единственным способом обо всем забыть и расслабиться. Расслабиться? То, как умело она провела ногтем, вовсе не сулило расслабления. Я перестал обнимать ее и начал срывать с себя одежду, будто меня атаковали полчища муравьев.

Анджела опередила меня, она оказалась уже голой, если не считать голубых трусиков. Я бросился на нее, но она искусно увернулась, и я оказался лежащим ничком на диване. Такое положение совсем не хорошо для мужчины, и уж подавно для его члена. Потеряв достоинство, я медленно встал с дивана.

— Какого черта? — хрипло спросил я.

— Мне очень жаль, Рик. — Она, извиняясь, наморщила носик, снова собрав на переносице забавные морщинки. — Но мне нужна музыка.

— Музыка?

— На стереоустановке. Мне все равно какая, лишь бы было громко.

— Громко?

— Я громко кричу, когда сильно возбуждена.

— Ну и кричи!

— Но это мешает мне. А вот если музыка на самом деле громкая и я не должна себя сдерживать, тогда…

— Не хочу, чтобы ты чувствовала себя стесненно.

Я бросил на проигрыватель диск, даже не посмотрев на название, и повернул рукоятку громкости так, что любители рока должны были по крайней мере лет на пять оглохнуть. Звук был такой, как на мысе Кеннеди, когда взлетает ракета. Потом я снова подошел к Анджеле, обнял ее и страстно поцеловал. Мои руки, конечно, не бездействовали, они сдвинули трусики Анджелы на бедра и крепко схватили ее за ягодицы. Анджела ответила тем, что, взяв мой член, направила его между ляжками, и я ощутил влажную теплоту самой сокровенной части ее тела. Оглушительная музыка, как я понял, была увертюрой оперы «Вильгельм Телль». Выбор оказался правильным.

Я повел Анджелу к дивану, положил ее не него, и голубые трусики через мгновение были у меня в руках. Потом опустился на колени и неспешно, очень медленно провел языком вдоль всего ее роскошного тела. Когда я проделал это, мы оба были более чем готовы. У Анджелы был широко открыт рот, я понял, что она кричала, но при такой громкой музыке об этом можно было лишь догадываться. Девушка повернулась на живот, приподняла круглую попку и широко расставила ноги, так что снизу стали видны колечки рыжих волос. Я лег на нее сверху, медленно ввел свой член в ее ждущее лоно, крепко обхватив коленями. Тугие округлости ее попки упирались в мой живот, я в упоении сжимал руками ее груди.

Настал момент, когда приходится соблюдать строгие правила. Момент, когда надо соразмерять каждое движение, чтобы во имя наслаждения не испортить все преждевременным семяизвержением. Полностью сосредоточившись на этом, я вдруг услышал крик Анджелы. Но я ошибся, музыка все заглушала. Через секунду мы одновременно достигли оргазма, нас охватила конвульсивная дрожь, которая, казалось, будет длиться вечно.

— Вот это представление, черт побери, — произнес восхищенный голос.

— Верно, Эрл, — ответил второй голос. — Скажу тебе, что это единственный вид спорта, где любители могут побить профессионалов!

Резко повернув голову, я чуть не свернул себе шею: рядом стояли двое и с интересом наблюдали за нами. Я оторвался от Анджелы и вскочил на ноги. Одному из них, с серыми глазами, было около сорока, он начинал седеть. Другой был моложе, с длинными светлыми волосами и ясными голубыми глазами.

— Это Эрл, — сказал старший, указывая на длинноволосого. — А я — Марти.

— Какого черта! — заорал я и двинулся на них, но тут же остановился: парень наставил на меня пистолет.

— Мы слышали про тебя и Тино и про то, что было в доме Ленгэна, — спокойно сказал Марти. — Я думаю, ты догадался, что Тино не воспользуется своим пистолетом, когда он наставил его на тебя, но не сделай такой же ошибки с Эрл ом.

— Тино — дерьмо, — сказал Эрл, и его глаза заблестели еще ярче.

— Мы позвонили в дверной звонок, — сказал Марти, — но, думаю, вы не слышали его, потому что здесь как сумасшедшая играла музыка.

— Мне пришлось вскрыть замок, — сказал Эрл. — Это оказалось довольно просто. Вы думаете, что живете соблюдая все правила, Холман? Поэтому не особенно заботитесь о замках и засовах.

— Что вам нужно? — Как мне хотелось выругаться!

— Мистер Бонетто намерен потолковать с вами, — сказал Марти. — Обычный вежливый разговор, но немедля. Так что одевайтесь, Холман, и пойдем.

Анджела все еще лежала на животе, закрыв лицо руками. Я решил, что она притворяется страусом и думает, будто ее никто не видит. Марти зашел с другой стороны дивана и посмотрел на нее.

— Эй! — Его указательный палец ткнулся в маленького скорпиона, и мышцы на попке Анджелы конвульсивно сократились. — Она одна из девочек Бенни. Теперь я понимаю, это все объясняет. — Он отвесил ей звучный шлепок. — Не волнуйся, детка, тебя никто не тронет. Холман вернется через час. И почему бы тебе не принять душ или сделать что-нибудь еще?

Анджела неожиданно разрыдалась, потом вскочила на ноги и вылетела из комнаты. Я закончил одеваться.

— Мне кажется, Эрл может убрать свой пистолет? — Марти одобрительно кивнул.

— Может быть, он думает, что я такой же, как Тино, — сказал Эрл. — Может, он хочет меня испытать, а?

— Убери пистолет, — повторил Марти уставшим голосом.

— Вы не будете возражать, если я вернусь сюда с вами, Холман? — торопливо сказал Эрл. — Вы здесь оставляете лакомый кусочек. Она одна из шлюх Бенни, поэтому даст каждому, не так ли? — Он злобно ухмыльнулся. — Все, что я хочу, — это порезвиться на ней. Ей даже не стоит одеваться. Вы можете наблюдать за нами, если хотите. Ведь я смотрел на вас. Это было бы на самом деле забавно, не так ли?

— Эрл, — сказал Марти почти шепотом. — Убери пистолет. Иди в машину и жди нас.

— Он еще не ответил на мой вопрос, — упрямо твердил парень.

— Хватит об этом, — оборвал его Марти. — Если я двину тебя ногой по яйцам, как в прошлый раз, ты уже никогда не станешь интересоваться женщинами до конца твоей вонючей жизни.

Какое-то время они стояли и молча смотрели друг на друга. Блеск в глазах Эрла потух, он круто повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

— Мне кажется, за эти дни вы так и не получили ни от кого реальной помощи. — Голос Марти звучал обыденно. — Было время, когда вы могли выбирать и решать. А теперь будете иметь дело с наркоманами или психами или с теми и другими вместе.

— Может быть, вам следовало бы заняться чем-нибудь другим?

Он нехотя улыбнулся:

— Я думал об этом. Но теперь такое время, что все подчинено какой-либо организации, Холман. Никто не захочет иметь дело с независимым боевиком. Им нужны послушные люди!

— Спасибо, что убрали Эрла.

— Он вечно пытается что-то доказать. Не спрашивайте меня почему. Когда это становится невыносимым, я просто задаю ему трепку, на какое-то время помогает. Правда, меня уже тревожит, что он входит во вкус подобных отношений. Ну что ж, поехали к Бонетто.

Эрл вел большой черный «Континенталь», я сидел с Марти сзади. Успели поговорить о многом, хотя поездка была недолгой. Особняк в Брентвуде был до неприличия шикарен. Подтянутый, одетый в черный костюм человек открыл нам дверь. Дом был просторнее, чем у Бенни Ленгэна, и обставлен с большим вкусом. Никакого высокомерия и нагромождения ненужных деталей, которое можно было бы ожидать от принца или даже короля. Нас провели в гостиную, стены которой были увешаны картинами, напоминающими дорогие модернистские оригиналы. Единственным известным мне способом, как отличить оригинал от подделки, было элементарное отколупывание кусочка краски. Но сейчас было не время для испытания этого метода Холмана.

— Иди и скажи мистеру Бонетто, что мы здесь, — приказал Марти парню.

Он подождал, пока Эрл угрюмо вышел из комнаты, потом обратился ко мне:

— Хотите выпить?

— Почему нет? Бурбон со льдом.

Он подошел к бару, который оказался не просто украшением, и принялся готовить спиртное.

— Хочу сказать вам кое-что, Холман. Не думайте обо мне плохо. Я немного смущен тем, в каком виде вас застал, и только. Кроме того, мистер Бонетто рассердился бы на меня, если бы я не доставил вас в целости и сохранности.

Что можно было возразить на это? Я взял стакан, который он толкнул ко мне по стойке бара, и стал медленно потягивать виски. Внезапно открылась дверь, и Виктор Бонетто вошел в комнату. Я узнал, что это Бонетто, по тому, как изменилась поза Марти. Он стоял почти по стойке «смирно».

— Мистер Холман, — сказал вошедший низким приятным голосом. — Я Виктор Бонетто.

Рост больше чем шесть футов и три дюйма, довольно подтянут. Густые темные волосы разделены аккуратным пробором, глаза влажно-черные. В отличие от костюма Ленгэна его костюм, казалось, был приобретен на распродаже в каком-то городском магазине. Где бы он ни появился, уверенность и сила мгновенно выделяли его из толпы.

— Вижу, Марти уже предложил вам выпить, — сказал он. — Пожалуйста, садитесь, мистер Холман.

Я опустился в кресло и чуть не утонул в его мягких подушках. Бонетто сел напротив, сделав легкое движение рукой. Марти почти на цыпочках быстро вышел из комнаты.

— Бенни Ленгэн рассказал мне, что произошло в его доме. Похоже, это его ошибка. Но та история, которая стоит за вашим визитом, заинтересовала меня.

— Вы были на том приеме с Артом Стиллмэном как раз перед тем, как его убили.

— Верно. Бенни рассказал мне о вашей проблеме так, как он ее понимает, мистер Холман. Но ведь это может быть и неверным. Насчет этой певицы, девушки по имени Саманта Пайк…

— Которая потеряла три дня из своей жизни. Она совсем ничего не помнит из всего того длинного уикэнда. Зато другие помнят.

— Кто, например?

— Сэм Хейскелл, импресарио. Она подписала с ним в субботу трехнедельный контракт. Потом, поздно вечером, была на приеме у Ленгэна. Приехала с Хейскеллом, а уехала со Стиллмэном. Братья Перини помнят, что она была со Стиллмэном в одном из их заведений в субботу в начале вечера, потом его убили. Они считают, что она знает, кто его убил, и хотят, чтобы она назвала имя. Но она говорит, что ничего не помнит.

— Вы верите ей, мистер Холман?

— Мне кажется, не в этом дело, верю я ей или нет. Это ее версия, и она держится за нее. А братья Перини поставили передо мной дилемму. В течение ближайших сорока восьми часов я должен узнать, кто убил Стиллмэна, иначе они заберут девушку к себе и применят к ней собственные методы убеждения.

— Бенни сказал мне о вашей репутации. Вы успешно работали с большими людьми из шоу-бизнеса. Могу я спросить — вас наняла сама певица?

— Нет, ее менеджер, девушка по имени Трэйси Нэш.

— И чего же она хочет?

— В течение всего уик-энда она была в Нью-Йорке, и теперь она хочет, чтобы я узнал, что произошло с Самантой в ее отсутствие.

— Или она хочет, чтобы вы разрешили проблему, которая возникла у нее в течение этого времени, мистер Холман? — деликатно спросил он.

Я подумал какое-то время, прежде чем ответить.

— Не уверен, — наконец ответил я.

— Полагаю, вы понимаете, — его голос звучал очень учтиво, — если она хочет, чтобы вы разрешили какую-то проблему, мистер Холман, я буду счастлив помочь вам в этом.

— Каким же образом?

— Контракт с Хейскеллом должен быть порван. Братья Перини забудут все о девушке и о вас. И я уверен, что полиция Лос-Анджелеса очень скоро найдет того, кто убил Арта Стиллмэна.

— Это великодушное предложение, мистер Бонетто, но я должен обсудить его с моим клиентом.

— И вам даже неинтересно, почему я сделал такое предложение? — Он улыбнулся. — Прежде всего, позвольте мне убедить вас, что я не имею никакого отношения к смерти Арта Стиллмэна. Причина, по которой я был с ним на приеме у Бенни, заключается в том, что он почти убедил меня, что у него имеется важная информация. И как только я выяснил, что он врет, я тут же ушел с приема. Боюсь, что представления Бенни о том, что значит хорошо провести время, не совпадают с моими. Арт Стиллмэн был никем. А вот Саманта Пайк — это уже что-то. Расследования, для которых вас наняла ее менеджер, вызовут только неприятности для всех, кто будет с этим связан, и окажутся совершенно бесполезными.

— Есть две вещи, которые беспокоят меня, — сказал я.

— Например?

— Если Саманта Пайк была с Артом Стиллмэном, когда его убили, то убийца должен проявлять беспокойство относительно ее. Может быть, он прослышал, что у нее потеря памяти. Но память в любой момент может восстановиться.

— Так договоритесь, что будете охранять ее все это время, мистер Холман. Как я уже сказал, полицейское управление найдет убийцу в самом скором времени. А второе?

— Скорпион-татуировка, которую кто-то сделал у нее на попке во время того уик-энда. Это ее беспокоит и постоянно о чем-то напоминает.

Он усмехнулся:

— Может быть, это знак высочайшего качества? И как много людей могут видеть его? Надеюсь, не вся ее публика?

Я усмехнулся в ответ:

— Может быть, вы и правы. Я так и передам своему клиенту.

— Я доволен, что вы поняли меня. Не будете ли вы настолько добры, чтобы рассказать мне, как она это восприняла?

— Разумеется, — согласился я.

— Пожалуйста, допивайте свое виски, мистер Холман. Марти отвезет вас домой. Приношу извинения за то, что потревожил вас и попросил приехать ко мне, но я уверен, вы согласитесь, у нас состоялся важный разговор.

Я допил виски и поднялся с кресла.

— Доброй ночи, мистер Бонетто.

Он коротко кивнул, и я понял, что больше для него не существую. Идя к двери, я осознал, что далеко не каждый день мне доводится разговаривать с принцем, а может, даже с королем. Марти уже ожидал меня в холле, и мы пошли к машине. Эрла видно не было. Марти сел за руль, я рядом с ним.

— Вы психолог, иначе как вы узнаёте, что он хочет?

— Мистер Бонетто не любит терять время для того, чтобы отдавать приказания, не считая крайних случаев. А так как в комнате есть устройство для подслушивания, то я слышал…

— Все, о чем говорилось?

— Нет, только то, что должен отвезти вас домой. Мистер Бонетто никогда не посвящает других в свои секреты.

— А что с Эрлом?

— Наверное, он наверху в своей комнате, втыкает нож в подушку. И это еще один из его лучших дней.

Он завел мотор, и «линкольн» выехал на дорогу. Я становился невольным свидетелем сцен из жизни Лос-Анджелеса. Обычные ночи большого города.

— Этот Бенни Ленгэн и его девочки… — как бы невзначай спросил я. — Что это за хитрая штука, зачем ему скорпионы на их задницах?

— Лучше спросите Бенни. Может быть, это что-то из области психологии: не забывай, на кого работаешь. Он хорошо их дрессирует. Вам ли не знать! Судя по тому, какое представление вы выдали, когда мы вломились к вам сегодня вечером, она честно отрабатывает каждый цент из тех двухсот долларов, что вы ей заплатили, верно?

— Думаю, вы правы! — согласился я. — А сколько процентов сдирает с них Бенни?

— Не знаю. Спросите его. Или одну из девушек, хотя бы ту, которая вас ждет. Если только ей не надо идти к кому-нибудь другому, чтобы там оглашать криком окрестности.

— А вы знаете, Марти, у вас дрянное чувство юмора.

— Зато оно куда лучше, чем у Эрла. Если он отыщет вас, не тратьте время на разговоры, бейте сразу по яйцам.

— Благодарю, запомню.

— Если у него окажется в руке пистолет, мой совет излишен. Вы будете мертвы через мгновение.

— Еще раз большое спасибо.

Он высадил меня у дорожки, ведущей к дому, и пожелал спокойной ночи. Я поднялся на крыльцо. В гостиной горел свет, но никого не было. Я проверил другие комнаты, но и там никого не оказалось. Выходит, Марти был прав и Анджела с успехом продолжает заниматься своим ремеслом? Я лег в постель в мерзейшем настроении.

Глава 5

Пришлось проехать по улице пару раз, прежде чем я смог припарковать машину у дома в Бель-Эре. Если кто-то следил за этим домом, то меня наверняка засек. Утреннее солнце приятно грело спину, когда я поднялся на крыльцо и позвонил в дверь. Через несколько секунд дверь открылась, но всего дюйма на два, и через эту щель на меня с любопытством посмотрели серые глаза. Дверь распахнулась, и Трэйси Нэш с недовольным видом приветствовала меня. На ней были расклешенные брюки, полосатая блузка со свободно повязанным галстуком и ужасный блейзер в полоску. На ком-то другом это выглядело бы гротескно, но на ней смотрелось в самый раз.

— У меня была просто адская ночь, — сказала она. — Каждый раз, как я только приближалась к ней, она впадала в истерику. Будто я прокаженная или что-то в этом роде. — Она посмотрела на меня, ее злость еще больше усилилась. — Что вы такое сделали со своим лицом, черт побери?

— Немного расслабился и попытался пошалить с лесбиянкой.

— Вы, мужчина, грязная свинья, вы только и стараетесь засунуть свой пенис кому угодно. — Она презрительно фыркнула. — Меня от вас просто тошнит, Холман, вы это знаете?

— А как насчет того, чтобы вас вырвало в гостиной? Мне там будет удобнее наблюдать за вами.

Она что-то сказала, словно про себя, и я инстинктивно обрадовался, что не расслышал этого, потом прошла в гостиную. Я сел в кресло, Трэйси встала напротив, сложив руки под своей почти несуществующей грудью.

— Ну? — требовательно произнесла она.

— Это длинная история, — начал я. — Дело вот в чем, хотите ли вы, чтобы я действительно попытался точно узнать, что произошло с Самантой в тот уик-энд, или вам нужно решить свои проблемы?

— Какие проблемы?

— Контракт с Хейскеллом должен быть разорван, и братья Перини не станут интересоваться тем, что случилось с Артом Стиллмэном.

— И вы можете это устроить?

Я отрицательно покачал головой:

— Человек по имени Виктор Бонетто сказал, что берется это сделать. Я ему верю. Судя по всему, это для него совсем нетрудно. Он не желает, чтобы я расследовал причины смерти Стиллмэна, он хочет поговорить с вами. Его условие таково — вы отказываетесь от моих услуг, и у вас не будет никаких проблем.

Она подозрительно посмотрела на меня:

— А что насчет той девушки, Анджелы Броутон, которая позвонила по телефону и думала, что говорит с Самантой?

— Если верить ей, то Саманта увела у нее из-под носа двух мужиков на приеме у Бенни Ленгэна. Она позвонила Саманте, чтобы сказать ей все, что о ней думает. Когда вы ей ответили, она оценила обстановку и тут же сообразила, что может этим воспользоваться, чтобы досадить Саманте. Анджела Броутон очень тяготеет к лицам противоположного пола, уж можете мне поверить.

— Кто этот чертов Бенни Ленгэн и что это за прием? — сердито спросила она.

Я рассказал ей всю историю, начиная с посещения клуба братьев Перини, прихода Анджелы, разговора с Бенни Ленгэном и визита в дом Виктора Бонетто. О наших сексуальных упражнениях с Анджелой я промолчал, посчитав, что имею право на личную жизнь. Кроме того, у меня возникло грязное подозрение, что она может по-своему расценить появление тех двоих во время наших забав.

— А как насчет татуировки? — потребовала она ответа. — Какой подонок наколол ей скорпиона на заднице?

— Бенни Ленгэн таким образом метит всех своих девушек.

— Всех его девушек? Что это за девушки?

— Девушки по вызову, проститутки. Но Бенни клянется, что он не делал ничего Саманте, потому что он узнал, кто она такая, и понял, что это была бы только потеря времени.

Послышался странный шуршащий звук откуда-то из-за двери.

— Входи сюда, глупая сучка! — крикнула Трэйси. — Я же знаю, что ты подслушиваешь под дверью.

Вошла Саманта Пайк. Ее движения выдавали нервозность. На ней была тонкая ночная сорочка, едва доходившая до верха бедер, груди свободно колыхались при ходьбе. Длинные пшеничного цвета волосы были аккуратно причесаны, а голубые глаза, как всегда, хранили выражение невинности. Она выглядела бесконечно желанной. Один только взгляд на нее, и я почувствовал, как у меня засосало в промежности.

— Так что же ты делала в этот уик-энд? — спросила Трэйси звенящим от злобы голосом. — Помимо всего прочего, тебя еще и пометили, как проститутку!

Саманта села напротив на диван и, приподняв ногу, обхватила руками колено. Подол ночной рубашки задрался вверх, открыв густую поросль пшеничных волос.

— А теперь еще и ведешь себя как проститутка! — почти застонала Трэйси и зло шлепнула ее по ноге.

Нижняя губка Саманты угрожающе надулась.

— Нечего на меня кричать, — зло сказала она. — Я все время повторяю тебе, что не помню ничего из того, что случилось в тот проклятый уик-энд. Может быть, я больна? Тебе надо было бы позвать доктора.

— И он поместит тебя в частный санаторий на ближайшие шесть месяцев, и что тогда будет со всеми твоими планами?

— Мне нет до этого дела, — заявила Саманта. — Я больна и устала от того, что ты все время на меня кричишь. Почему бы тебе не исчезнуть и не оставить меня в покое?

— О Боже! — Трэйси снова повернулась ко мне, и все ее тело словно обмякло. — Вы видите, Холман? Это просто невозможно!

— Я иду обратно в постель, — решительно заявила Саманта. — Слышать вас не хочу.

Она встала и направилась к выходу. Я смотрел, как соблазнительно подрагивает на ходу ее попка, и вдруг почувствовал, что у меня пересохло во рту.

— Мне бы надо уйти от нее, но как я могу это сделать, если люблю ее? — трагично произнесла Трэйси, упав на диван и разразившись слезами.

— Вы должны принять решение. Или вы принимаете предложение Бонетто, или я продолжаю расследование.

— Я должна выяснить, что случилось на самом деле. Мне надо знать!

— Но это может быть опасным.

Она села на диван, вытащила носовой платок и аккуратно вытерла глаза. Ее просто распирало презрение ко мне. Она фыркнула:

— Вы же предполагали, что риск неизбежен, помните, Холман? Вот за это вы и получаете такие жирные куски.

— Это не так опасно для меня, как для Саманты и для вас.

— Почему?

— Вы отклоняете предложение Бонетто, а он этого не любит.

— Она неблагодарная, но я не могу уйти от нее. Без меня она ничто!

— Она найдет другого менеджера.

— Вы не поняли. Все, что Саманта имеет, — это голос. Она поет только свои песни, вам это известно? По крайней мере, так думают все. А вы знаете, кто пишет для нее эти лирические песни?

— Вы? — умно догадался я.

Она неистово закивала:

— Вот почему мы обе создаем такую фантастическую команду. Она поет, я занимаюсь менеджментом и пишу песни, мы любим друг друга, и все прекрасно. — Она буквально заныла. — Я вовсе не думаю ни о какой паршивой опасности, Холман! Я предпочла бы умереть, чем провести остаток жизни в неведении относительно того, что произошло с Самантой в течение того уик-энда. Вы можете меня понять?

— Нет! — рявкнул я. — Но решение за вами. Я обещал Бонетто дать знать как и что. Могу подождать до конца этого вечера, но никак не дольше.

— Скажите ему прямо сейчас. Мне все равно. Если мы не сумеем узнать, что случилось с моей любимой, я все равно умру.

— Вам нужна защита. Я не могу продолжать расследование и стеречь вас одновременно. Люди из хорошего агентства были бы…

— Нет! Я не хочу, чтобы паршивые мужики все время шастали вокруг дома! Мы используем свои шансы, Холман, так же как и вы свои.

— Да вы с ума сошли, — сказал я. — Вы хоть это понимаете?

— Вы что, так и собираетесь сидеть здесь все утро и оскорблять меня? — холодно сказала она. — Или вы будете выполнять поручение, за которое я плачу вам деньги?

— О’кей. — Я встал. — У меня было много клиентов, Трэйси Нэш, — с большим чувством сказал я. — Но вы — самая сумасбродная из всех.

— Я рада, что мы испытываем схожие чувства друг к другу. Так почему же вам не приняться за работу, Холман?

Я направился к машине и захлопнул дверцу, как только сел за руль. Звук закрываемой двери не ослабил внутреннего напряжения. Меня обуяли похотливые мысли, и я подумал, что случится, если сейчас вернуться обратно в дом и изнасиловать Саманту прямо на глазах Трэйси? Но, представив себе это, я представил и дальнейшее — Трэйси, скорее всего, засунет мне в задний проход раскаленную кочергу, прежде чем я успею начать.

Через двадцать минут я подъезжал к офису Сэма Хейскелла, размещавшемуся на втором этаже здания, которое когда-то давно было покрашено в белый цвет. Теперь краска облупилась, создавалось впечатление, что здание приходит в упадок. Я прошел в офис и увидел дракона, точнее, драконшу, охранявшую свои владения. Она была неопределенного возраста, довольно полная, носила очки в блестящей оправе, взгляд ее серых глаз был твердым как сталь.

— Я хотел бы видеть Сэма Хейскелла.

— Мистер Хейскелл не принимает никого без предварительной договоренности, — холодно ответила она.

— Мое имя Холман. Оторвите от стула свою жирную задницу и доложите ему, что я здесь. Скажите, что это насчет контракта с Самантой Пайк и, если он не захочет говорить со мной, за меня это сделает Виктор Бонетто.

Драконша не спеша поднялась. Я смотрел на ее походку вразвалку и понял, что секретарская работа не для нее. Я мог бы гарантировать, что любой сексуальный маньяк, запертый с ней в комнате на час, выйдет оттуда совершенно здоровым. Она вернулась, может быть, через минуту и посмотрела на меня как на заклятого врага.

— Мистер Хейскелл примет вас сейчас же, — процедила она.

Пока я шел мимо нее к двери кабинета, ее губы беззвучно шевелились.

— Отрава, — сказал я ей.

На первый взгляд Сэм Хейскелл казался по размерам больше, чем его офис. Громадный, жирный тип, постоянно потеющий, жующий большую сигару. Карикатура на делового человека. Маленькие, часто моргающие глазки и воспаленные веки прятались в глубоких складках жира. Если поджарить его на вертеле, как это делают на пикниках, то этой тушей можно было бы кормить целую неделю с десяток семей, а также их собак.

— О’кей, Холман, — сказал он действительно добродушным тоном. — Садитесь и дайте отдохнуть вашим ногам. Я ожидал вас, точнее, не совсем вас. Я ждал эту костлявую лесбиянку Трэйси Нэш или какого-нибудь захудалого адвоката, которого она наймет.

— Скажите-ка мне вот что, — спросил я. — Эта драконша там, в приемной, человеческое существо?

— Это моя жена. — Он с хрипотцой фыркнул. — Она не доверяет мне и думает, что я путаюсь со всеми шлюхами, которых нанимаю для стриптиза. Но вы правы, если бы она была человеком, то давно бы оставила меня.

Он снова смачно фыркнул, а я подавил в себе импульсивное желание тут же зажечь спичку и начать поджаривать его.

— Контракт лежит у меня здесь, в верхнем ящике. — Он указал толстым пальцем на стоящий у стены стеллаж. — Но поймите только одну вещь, Холман. Это была ее идея с самого начала. Она пришла ко мне утром в прошлую субботу и заявила, что хочет подписать контракт на тур. Здесь не было никакого принуждения. Она подписала его по доброй воле. — Он развел руками. — Так вот, теперь она изменила свое мнение, о’кей. Или эта лесбиянка-менеджер сделала это за нее. Я уступчивый парень, но мне нужно предвидеть свои расходы. Если хотите получить контракт обратно, то выкладывайте три тысячи.

— Так она приходила сюда и сказала, что хочет подписать с вами контракт на тур?

— Две пятьсот. Это нормальная сделка, Холман. Никаких проблем. Вы даете мне деньги, а я вам — контракт, идет?

— Она, наверное, сошла с ума, как она могла?

— Две тысячи, — сказал он. — Это мое последнее слово.

— Мне нет дела до этого проклятого контракта. Я забочусь только о девушке. Она утверждает, что не помнит, как подписывала контракт. Не помнит, как вы взяли ее на прием к Бенни Ленгэну. И вообще, она не помнит ничего, что случилось с ней в течение всего уик-энда, с утра субботы до вечера понедельника.

У него отвисли все пять подбородков, так долго он смотрел на меня.

— Да вы меня дурачите, Холман. Это какой-то грязный трюк, чтобы не платить за контракт.

— Не будете возражать, если я воспользуюсь вашим телефоном? — Я набрал номер телефона арендованного ими дома в Бель-Эре, и после пятого сигнала мне ответила Трэйси Нэш. — Это Холман, — сказал я. — Я сейчас у Сэма Хейскелла. Он готов продать контракт за две тысячи долларов. Хотите купить его?

После некоторой паузы она спросила:

— А вы считаете, я должна это сделать?

— Это решило бы одну проблему.

— О’кей, — согласилась она.

— Так скажите ему сами. — Я передал трубку Хейскеллу.

Он произнес несколько слов, потом послушал Трэйси, и глаза его прояснились.

— Вот так будет просто отлично, — сказал он и повесил трубку.

— Все в порядке?

— Она будет здесь в течение часа с заверенным чеком. Что я могу для вас сделать, Холман?

— Расскажите мне о субботнем утре и о приеме в доме Бенни.

— Вера, моя жена, не приходит сюда утром в субботу. Сказать правду, она вечером в пятницу покупает пару литров спиртного и устраивает такой кавардак, что его хватает на весь уик-энд. Она не то чтобы против внебрачных связей, но считает, что этим не годится заниматься в офисе, да еще в рабочее время. Кроме того, она уверена, что обходится мне дешевле, чем любая другая секретарша.

— А какой у нее любимый драгоценный камень? — Это было явной издевкой с моей стороны.

— Я только объясняю вам, почему я оказался здесь в субботу утром, — сказал он страдальческим тоном. — Вера ночью в пятницу приводит кухню в такой вид, что просто одно мучение начинать уик-энд. — Он посмотрел на меня и поспешно добавил: — Так или иначе, я пробыл здесь всего около часа, как раздался телефонный звонок, это была Саманта Пайк. Это было все равно что сбить меня…

— Десятитонным грузовиком, — подсказал я.

— Она сказала, что хочет приехать в офис прямо сейчас. Я ответил согласием. Я знал ее давно, но теперь она знаменитость и все такое, я был уверен, что она и имени моего не помнит. Конечно, я был польщен, понимаете? Она буквально ворвалась в офис, потрясающая девушка с фантастической грудью, которая словно манила к себе. Саманта сказала, что счастлива снова видеть меня после стольких лет. Она хочет сделать тур со мной…

— Повторите это мне еще раз, и я, может быть, поверю.

— Я сказал, что ничего не может быть лучше, но вот как насчет ее менеджера? Тогда она сказала мне, что эта лесбиянка уехала на весь уик-энд в Нью-Йорк, и что она больна и устала от нее, и почему это, черт побери, она не вольна в своих поступках, а ей так хочется перемен. И мы подписали контракт. Тогда она сказала, что не прочь немного развлечься, и спросила, какие у меня планы на уик-энд. Я ответил, что иду на прием к Бенни, она заверила, что это чудесно и я могу заехать за ней в восемь вечера, и дала мне адрес в Бель-Эре. Потом…

Открылась дверь, и драконша заглянула в кабинет.

— Я собираюсь на ленч, Сэм, — сказала она, бросив ядовито-презрительный взгляд в мою сторону. — У тебя тут такая вонючая компания, что мне нужно выйти на воздух, чтобы проветриться.

— Конечно, Вера, — нервно ответил Хейскелл.

— Очень приятно было познакомиться с вами, миссис Хейскелл, — вежливо сказал я. — Прихватите и для меня одну литруху, идет?

Она хлопнула дверью с такой силой, что казалось, весь дом вздрогнул от неожиданности.

— Напрасно вы это сказали, Холман, — затравленно улыбнулся Хейскелл. — Она явится домой вечером в плохом настроении и снова начнет швыряться посудой.

— Итак, вы приехали за Самантой в восемь вечера в субботу? — подсказал я ему.

— И отвез ее на прием к Бенни.

— Где она встретила Арта Стиллмэна?

— Если вы знаете, зачем спрашивать?

— Мне хочется услышать подробности.

— Ладно. Там была уйма народу. Саманта начала было очень мило беседовать с одной из девушек Бенни, но тут же прекратила, потому что та не особенно поддерживала разговор. Потом заговорила с Бенни, затем со Стиллмэном. Было похоже, что она говорила именно с теми, кто общался с этой девушкой Бенни, чтобы помешать ей, понимаете?

— Она уехала с вами?

— Нет, с Артом Стиллмэном. И даже не потрудилась предупредить меня, но я не очень расстроился, потому что знал, что подписанный контракт лежит у меня в офисе.

— Стиллмэн был вашим другом?

— Такой мелкий торговец наркотиками, как Стиллмэн? Дерьмо! — презрительно сказал он. — Кому он нужен?

— У вас есть какие-нибудь соображения насчет того, кто его мог убить?

— Все ненавидят торговцев наркотиками. Все начинается именно с этого.

— Вы сказали, что знали ее задолго до того вечера. С каких пор, если точно?

— С тех пор, когда она была одной из девочек Бенни, — терпеливо объяснил он. — Сто баксов, и она отрабатывает каждый цент. Саманта была лучшей из всех, кого я когда-либо имел!

— Теперь это стоит двести баксов, — заметил я.

— Инфляция. — Он пожал своими толстыми покатыми плечами. — Везде!

— Она была проституткой, работающей на Бенни Ленгэна, пока неожиданно не стала такой знаменитой рок-звездой?

— Не сразу, — ответил он. — У нее всегда был хороший голос, и, как многие проститутки, Саманта имела подругу-лесбиянку, которая вносила разнообразие в ее жизнь. И эта подруга-лесбиянка познакомила ее с другой лесбиянкой…

— Трэйси Нэш?

— Верно. — Он как бы нехотя кивнул. — Бенни особенно не возражал. Он слишком умен. Они расстались друзьями, и она не вернулась.

— Вы ее видели снова в тот уик-энд?

— Нет, сэр. Но это не особенно беспокоило меня, повторяю — контракт был подписан.

— О’кей. Спасибо, что уделили мне время.

— Я все готов рассказать вам, Холман, ваше дело — спрашивать, — с важностью изрек он.

Я вышел из офиса, прикрыв за собой дверь. Мной овладело непонятное беспокойство. Все как-то слишком удачно получилось, чертовски легко. Не отдавая себе отчета, я вернулся в приемную. На цыпочках подкрался к двери кабинета Хейскелла и приложил ухо к щели. Сначала было слышно только его шумное дыхание, потом раздался звук вращающегося диска телефона. Когда он заговорил, его голос был так ясно слышен, что до меня долетало каждое слово.

— Я хотел бы поговорить с мистером Бонетто, — сказал он почтительным тоном. — Говорит Сэм Хейскелл. — После некоторого молчания он заговорил снова: — Мистер Бонетто… — его голос стал еще более почтительным, — это Сэм Хейскелл. Холман только что ушел из моего офиса… да, сэр… две тысячи. Эта женщина, Нэш, приедет с заверенным чеком, и я отдам ей контракт… мне кажется, что он поверил каждому моему слову, мистер Бонетто, да, сэр! Каждому слову… и вы пошлете чек по почте? Благодарю вас, мистер Бонетто… в любое время, когда я могу помочь, вам только стоит сказать, мистер Бонетто. И еще раз благодарю вас… до свидания, мистер Бонетто.

Слабый щелчок — толстяк положил трубку. Я сунул правую руку в карман, где у меня не было пистолета, открыл дверь и вошел в офис.

— О Иисусе! — Он чуть не упал с кресла. — Не пугайте меня так, Холман! У меня слабое сердце!

— Приведите мне хотя бы одну разумную причину, по которой я не должен немедленно сделать дырку в вашем толстом брюхе?

— Не делайте этого, — простонал он. — Вы же купили контракт совсем недорого, верно?

— Сколько вы получите от Бонетто в виде премии?

Его свиные глазки снова забегали, я сделал угрожающее движение рукой под курткой.

— Еще две тысячи. Я получил маленькую выгоду. Разве это вредит вам или Саманте Пайк?

— Изложите все сначала, — потребовал я. — Как она звонила вам в субботу утром и как потом приехала в офис.

— Это Арт Стиллмэн приехал ко мне в офис утром в субботу. И он все это предложил. Все, что я должен был сделать, — это забрать Саманту в восемь вечера и привезти на прием в дом Бенни. За это он даст мне подписанный контракт, в котором говорится, что она должна сделать со мной трехнедельный тур. Я сказал, что он сошел с ума и контракт неправильный. Он ответил, что, может быть, и так, но я всегда могу продать его и они обязательно его купят, чтобы избежать неприятностей. Я заехал за ней и отвез на прием. Прежде чем Арт ушел, он передал мне подписанный контракт.

— Вы должны хорошо знать Арта.

— Вонючий сукин сын. Это не моя вина, что у Веры столь дурная привычка!

— Вы покупали зелье для нее у Стиллмэна?.

— Да, она покупает по пятницам вовсе не пару бутылок. Она делает уколы в вену, и я просто не знаю, как долго смогу поддерживать ее.

— А когда Бонетто появился на сцене?

— Прошлой ночью, поздно. Разбудил меня телефонным звонком. Сказал, что уверен, что я сегодня вас увижу, и чтобы я продал вам контракт и не слишком поднимал цену. Что я и сделал. И тут же дал ему знать.

— Что еще?

— Ничего. Это все, Холман.

Я снова шевельнул рукой под курткой.

— Он распорядился, чтобы я сказал вам, что знаю Саманту давно, когда она была одной из девочек Бенни, но был при этом очень осторожным. Врать, но не слишком вдохновенно.

— А это неправда?

— Первый раз я встретил эту глупую девку только в ту субботу вечером… Помогите мне!

— О’кей. — Я вытащил руку из-под куртки.

— Вы не выдадите меня Бонетто?

— Может быть, и нет. А чья это была идея, чтобы вы позвонили Трэйси Нэш и сказали ей, что у вас есть подписанный контракт?

— Это была идея Арта. Когда я прочитал, что он убит, я подумал, что и мне могло грозить то же самое. А может быть, деньги все еще там, верно?

— Может быть.

— Да. — Казалось, он съежился в кресле. — Вот теперь у меня деньги, а Арт Стиллмэн мертв. — Его рот скривился в жалком подобии улыбки. — Послушайте, Холман, вы, случайно, не знаете хорошего продавца наркотиков где-нибудь поблизости? Я имею в виду парня, который продавал бы настоящий товар и заслуживал бы доверия? У Веры скоро кончится действие дозы, тогда она начинает лезть на стену. Или гоняется за мной с молотком. А я слишком стар, тучен, и у меня слабое сердце и…

Я аккуратно прикрыл за собой дверь, а он все еще говорил и говорил сам с собой.

Глава 6

Клуб был пуст, главный зал выглядел как комната дешевого похоронного бюро. Уставший уборщик объяснил мне, как отыскать офис, я прошел через занавешенную дверь, потом двинулся по полутемному длинному коридору и наконец отыскал его. Вошел, даже не дав себе труда постучать.

Майк Перини заканчивал свой ленч. Это можно было понять по банке пива в его руке и недоеденному сандвичу. Он поднял на меня глаза и медленно ухмыльнулся:

— А вот и наш суперсыщик. О’кей, гений, так кто же убил Арта Стиллмэна?

— Виктор Бонетто не связался с вами еще?

— Нет, — с осторожностью ответил он.

— Тогда ждите.

Дверь отворилась, вошел Луис Перини. Он бросил на меня ледяной взгляд, потом посмотрел на брата:

— Что нужно здесь этой жопе?

— Он хочет узнать, не связывался ли с нами еще Виктор Бонетто, — ответил Майк.

— Для чего, черт возьми?

— Он скажет вам, чтобы вы все забыли. Все насчет Арта Стиллмэна и Саманты Пайк.

Они многозначительно посмотрели друг на друга. У Майка сузились глаза, и он принялся нервно теребить усы. Луис тоже прищурился и потянулся рукой к своим ковбойским усам. Если кто-то больше всех и походил на героев старых-старых фильмов, то это были братья Перини, подумал я.

— У вас есть какие-то способы давления на Бонетто? — спросил меня Луис довольно резко.

— Ты с ума сошел! — сказал Майк. — Кто хоть когда-нибудь мог давить на Бонетто?

— Так почему же этот может распоряжаться его делами?

— Я говорил с ним, — объяснил я. — Рассказал ему о своих проблемах, в которых фигурируют и братья Перини. Он сказал, что Арт Стиллмэн грязный мелкий торговец наркотиками, о котором не стоит беспокоиться, мне надо обо всем забыть и посоветовать моему клиенту сделать то же самое. Я не должен беспокоиться и о братьях Перини, так он сказал. Одно его слово, и они тоже забудут об Арте Стиллмэне.

— Виктор Бонетто? — недоуменно спросил Майк.

Они посмотрели друг на друга, потом на меня.

— Если Бонетто сказал, что что-то должно случиться, это случается, — сказал Луис. — А что заставляет вас говорить нам об этом, Холман?

— Мой клиент смотрит на это иначе. Она хочет знать, что произошло в тот уик-энд. Загадкой остается происшествие с Артом Стиллмэном.

— Да он псих! — заорал Луис.

— У него опилки, а не мозги, — согласился Майк. — Никто не пойдет против Виктора Бонетто.

— Расскажите мне о Бонетто, — попросил я.

— Он великий человек. — Сколько уважения было в голосе Майка! — По-настоящему великий. Он сделал так, что Бенни Ленгэн выглядел ничтожеством.

— Бенни Ленгэн и есть ничтожество, — сказал я. — Подонок, который содержит рэкет и девочек по вызову и вкладывает деньги в такое же паршивое стриптиз-шоу, как и у вас.

— Смотрите, чтобы Бенни не услышал этого, — угрожающе сказал Луис, — Особенно если рядом Тино.

— Тино — гнусный тип, — ответил я.

Они снова посмотрели друг на друга. Это становилось утомительно.

— Сэм Хейскелл — напуганный старик с плохим сердцем, который поставляет бесталанный товар для вашего стриптиза. Арт Стиллмэн, Бенни Ленгэн и Тино — я уже говорил вам о них. А вы оба — мелкие воришки, которые научились тупо произносить слова. Так почему это я должен думать, что Бонетто какой-то другой?

— Придержи язык, Холман! — рявкнул Майк.

— Это наш клуб, помните. — Луис вытащил из заднего кармана брюк пистолет и направил его на меня. — Я уже говорил вам, что мы можем пристрелить вас прямо тут и никому не будет до этого дела.

Меня беспокоили Виктор Бонетто, Эрл со своими блестящими глазами, но мягко говорящий Марти беспокоил еще больше. А вот Тино совсем не беспокоил, равно как и братья Перини. Я вырвал пистолет из рук Луиса и, держа его за ствол, рукояткой резко ударил его меж глаз. Он, спотыкаясь, попятился назад и осел на пол.

— Смотрите, Холман. — Голос Майка дрожал. — Мы не хотим здесь насилия.

Я направил ствол прямо на него.

— Теперь скажите мне, почему Бонетто не хочет, чтобы кто-то поднимал волну насчет Стиллмэна?

— О Боже! — простонал Луис, все еще сидя на полу и держась обеими руками за голову. — Мне кажется, вы разбили мне череп пополам!

— Вам нечего об этом беспокоиться, — заверил я его. — Внутри абсолютно пусто.

Майк Перини взял недоеденный сандвич и неотрывно смотрел на него, будто ожидая, что он превратится в хрустальный шар.

— Я не знаю, почему Бонетто интересуется Стиллмэном, не вижу в этом никакого смысла, совсем никакого.

— О’кей, — сказал я. — Тогда скажите мне, почему это братья Перини так интересуются Стиллмэном?

— У нас были кое-какие взаимные интересы, — промямлил Майк. — Арт часто использовал наш клуб. Его люди всегда знали, где и в какое время можно найти его. Арт знал, что у нас в клубе он в безопасности. Естественно, он нам платил. Какие-то проценты, понимаете? Это не были большие деньги, но все-таки какая-то помощь. Поэтому, когда кто-то его убил, мы лишились приработка. Может, убийца рассчитывает вторгнуться на нашу территорию, верно?

Юный Джеймс Кегин^[211] сформулировал бы все это намного лучше, подумал я. Эти же россказни звучали слишком глупо, чтобы быть правдой. Проведи я здесь остаток дня, единственная вещь, которой я смог бы научиться, — это цедить слова, произнося их уголком рта, как они. Я сунул пистолет в карман и направился к двери. Когда я проходил мимо, Луис Перини посмотрел на меня.

— Могу я получить свой пистолет обратно, мистер Холман? — очень вежливо спросил он.

— Нет, — отрезал я.

Он чуть улыбнулся:

— Может быть, вы положите его в почтовый ящик, а?

Идя к выходу, я встретил блондинку. У нее были яркие волосы цвета фальшивого золота, серое лицо и очень усталые глаза. Она была в ярко-голубой блузке и брючках из золотой парчи, таких узких, что казалось, они вот-вот треснут на ее заднице.

— Эй! — Она остановилась передо мной. — Вы не знаете, эти подонки Перини сейчас у себя в офисе?

— Я только что от них.

— Я доберусь до этого дерьма! — Она провела ребром ладони по горлу. — Я прижму их вместе с их ласковым агентом Хейскеллом!

— Я сказал бы, что у вас родилась неплохая идея.

— И если они не прибавят мне полсотни баксов в неделю, то могут свернуть этот проклятый контракт в трубочку и засунуть в свои узкие жопы.

— Мне кажется, вы выбрали подходящее время для разговора с братьями. — Я вынул пистолет Луиса из кармана и передал ей.

Она с опасением взяла его у меня.

— А это еще зачем, черт побери?

— Вы войдете в офис, направите на них пистолет и потребуете дополнительно пятьдесят баксов в неделю, иначе пообещайте снести им головы.

— А это настоящий пистолет?

— Настоящий, — заверил я ее. — Но все еще на предохранителе. Вот почему я был такой смелый и выхватил его у Луиса.

Я сел в машину, проехал несколько кварталов, потом остановился, чтобы наскоро перекусить. Когда я снова сел в машину, то подумал: чего это ради я так спешу? Насколько мне известно, мне некуда ехать и нечего делать. Я поехал домой. Мне захотелось искупаться, я надел плавки и направился к своему бассейну на заднем дворике. Фильтр и хлоратор работали исправно, можно было смело нырять. Я не спеша плавал, испытывая блаженство, пока не устал, потом растянулся возле бассейна и заснул. Когда я проснулся, было уже около пяти часов. Между лопатками и на спине кожа горела. Я вошел в дом, принял душ и приготовил себе порцию выпивки. Послав ее ко всем чертям, поднял телефонную трубку, набрал номер Бонетто и сказал человеку со скучным голосом, который мне ответил, кто я такой. Голос Бонетто раздался через несколько секунд:

— Хорошо, что вы позвонили, мистер Холман.

— Я говорил со своим клиентом.

— И?..

— Она по-прежнему хочет знать, что произошло с Самантой Пайк во время уик-энда.

— Значит, она желает, чтобы вы раскрыли связи между Пайк и Стиллмэном?

— Думаю, вы правы.

Последовало короткое молчание, которое длилось, может быть, секунд пять. Кажется, напряги я слух, узнал бы, что он думает.

— И вы намереваетесь выполнить это поручение?

— У меня и так мало клиентов, а скоро их совсем не будет.

— Я понимаю ваши проблемы, мистер Холман. А деньги не могли бы что-нибудь изменить?

— Нет, — ответил я.

— Только один звонок братьям Перини, и проблема будет решена. Вы никак не можете заставить ее менеджера изменить мнение?

— Она совершенно непреклонна.

— А есть какой-нибудь способ изменить ваше мнение, мистер Холман?

— Боюсь, что нет.

— Вот это жаль. — Он вздохнул. — Благодарю вас за звонок, мистер Холман.

Он положил трубку, и я услышал легкий щелчок. Я сделал то же самое и спустился на три марша лестницы вниз, где у меня была спальня и ванная. В верхнем ящике бюро лежал пистолет 38-го калибра в кобуре, я надел ее на пояс под куртку. Потом вернулся в гостиную, где меня ожидала уже приготовленная выпивка. Теперь наступало веселое время, я ожидал визита Эрла, Марти, а может быть, и обоих сразу. Я не спеша пил виски и думал, как хорошо было бы отдохнуть. Отлично было бы оказаться в Мехико, а в Европе и того лучше. Где угодно, только подальше от Лос-Анджелеса. Примерно через пятнадцать минут позвонили в дверь. Мне показалось, что они еще не могли доехать до моего дома, но кто знает, может быть, у них уже завелись реактивные автомобили? Я открыл дверь со всеми предосторожностями, держа руку на рукоятке моего тридцать восьмого.

— Хай! — Анджела Броутон нерешительно улыбалась мне. — Я рада, что вы все еще живы и все такое. Сожалею, что сбежала от вас прошлой ночью, но я очень нервничала, думая, что Эрл вернется сюда один, вы понимаете?

— Так, значит, у вас нет другого вызова? И вам не придется выкидывать ваши штучки за еще одну пару сотен баксов, не так ли?

— Так они вам все сказали. — Она медленно кивнула. — Я так и знала.

— А почему бы вам не войти?

Она прошла в гостиную, я начал готовить для нее спиртное. Анджела была в синей хлопчатобумажной рубашке и такой же мини-юбке. Когда она положила ногу на ногу, передо мной открылся чудный вид ее округлых бедер, покрытых загаром цвета меда.

— Я больше не делаю эти штучки за пару сотен баксов, — сказала она, когда я подал ей бокал. — Я покончила с этим шесть месяцев назад.

— После того, как Бенни Ленгэн вышвырнул вас из своего дома?

— У меня не было никакого выбора, пришлось кончить со всем этим. Когда вы работаете как девушка Бенни, то попытка стать свободным охотником грозит тем, что тебе испортят лицо.

— Поэтому вы и стали делать карьеру певицы?

— Верно. — Она осторожно отпила коктейль.

— Анджела… — сказал я. — Для такой паршивой лгуньи, как вы, есть только одно имя.

— Мне кажется, это скорее мое разыгравшееся воображение, — холодно ответила она. — То, что я пою, я это имела в виду.

— Бенни никогда не выбрасывал вас из своего дома, потому что, прежде всего, вы никогда у него не жили. Вы работали на него. А может быть, и сейчас все еще работаете?

— Я кончила все это шесть месяцев назад. Это была идея Бенни. Да ладно, черт с ним! Почему я не могу, в конце концов, сказать об этом? — Она сделала еще глоток. — Бенни не любил людей, которые меняли свои занятия. Если ты проститутка, то и оставайся проституткой и не лезь не в свое дело.

— В какое, например?

— Ну, продать немного наркотиков клиентам, которые по виду не прочь воспользоваться ими. Я ошиблась в отношении одного парня, и он настучал Бенни.

— Вы продавали наркотики для Арта Стиллмэна?

— Да. Это стало проблемой для Бенни, когда он узнал. Думаю, он был в доле с Артом. Но потом все же понял, что это слишком опасно для него. И для меня тоже опасно совмещать два ремесла. Он был почти добр ко мне, когда говорил об этом. Он сказал, что не верит, будто я перестану предлагать наркотики клиенту, хотя моя прямая обязанность — это только как следует удовлетворить его. Поэтому я больше не могу у него работать.

— Но вы все-таки продолжали ходить на эти приемы?

— Своеобразный способ слежки. Когда я у него в доме, он чувствует себя в безопасности, потому что может все время держать меня в поле зрения.

— И вы продолжали торговать наркотиками для Стиллмэна?

— Многие наркоманы считают более безопасным покупать зелье у девушек.

— А ваш телефонный звонок Трэйси Нэш? — спросил я. — Он был запланирован?

— Это была идея Арта. Он не стал мне объяснять детали, только сказал, что это важно.

— Но в то время, когда вы звонили, вы знали, что он уже мертв?

— Я догадывалась, что это было моим последним поручением. Кроме того, Саманта Пайк напакостила мне на последнем приеме у Бенни, и я подумала, что любая неприятность, которую я ей доставлю, будет для меня настоящим удовольствием!

— А что вы делали после того, как был убит Стиллмэн?

— Большей частью говорила с вами. Мы славно потрахались прошлой ночью, даже несмотря на то, что нас прервали. Хотите еще, прямо сейчас, Рик?

— Нет, — откровенно признался я.

Она посмотрела на меня поверх стакана:

— А я так надеялась.

— Кто убил Арта Стиллмэна?

— Не знаю, — устало ответила она. — Я все думала об этом, пока мои мозги чуть не расплавились. Арт был не в своей тарелке весь тот уик-энд. Все крутился, как навозная муха. Но так и не сказал, в чем дело.

— Виктор Бонетто советует мне забыть это дело. А вот мой клиент этого не хочет.

— Саманта Пайк?

— Нет, ее менеджер Трэйси Нэш.

— Эти два типа, которые приперлись прошлой ночью, они люди Виктора Бонетто, верно?

— Верно.

Она осторожно поставила стакан.

— Было очень приятно снова увидеть вас, Рик, в целости и сохранности. Думаю, мне пора идти.

— Вы боитесь?

— Вы чертовски правы, я на самом деле боюсь! — с жаром сказала она. — Не хочу и на десять ярдов приближаться к этому извращенцу с диким взглядом!

— Мне казалось, мы могли бы поехать куда-нибудь пообедать.

— А потом вернуться сюда и начать трахаться, а они будут вежливо стоять рядом и ждать, пока мы кончим. А потом они вас убьют, а о том, что сделают со мной, даже страшно подумать.

— Так это Эрл напугал вас?

— Да, он напугал меня, но второй, который тихий, напугал еще больше.

Она встала с дивана и пошла к двери. Я проводил ее в холл.

— Как хорошо было познакомиться с вами, Рик, в самом деле.

Глава 7

Может быть, прошел час, прежде чем снова послышался звонок. Открывал я на этот раз с еще большими предосторожностями.

— Ну хорошо, — сказала Трэйси Нэш, проходя мимо меня в прихожую. — Так что же случилось такого важного, черт побери?

— Вот вы мне и скажите.

На ней были те же расклешенные брюки и блейзер. Лицо выражало недовольство, но, как я понимал, это было ее естественным состоянием.

— Не кормите меня дерьмом, Холман! Судя по вашему тону, когда вы говорили по телефону, земля сдвинулась со своей оси или стряслось что-то похуже. Поэтому я все бросила и примчалась сюда, как вы просили.

— Как давно я звонил вам?

Она посмотрела на меня так, будто я вдруг лишился разума.

— Около двадцати минут назад. Только не говорите мне, что вы уже забыли об этом.

— Я вообще не звонил вам.

Осторожно прикрыв входную дверь, я подхватил ее под локоть, чтобы провести в гостиную. Она отшатнулась от меня, будто мое прикосновение оскверняет ее.

— Это какая-то глупая шутка, мистер Холман?

— Я никогда не звонил вам, — повторил я. — Значит, звонил кто-то другой, работая под мой голос. А как он звучал по телефону?

— Очень возбужденно. И немного приглушенно. Даже трудно было разобрать, что вы говорили. — Она посмотрела на меня чуть расширенными глазами. — Это правда, что вы не звонили? Тогда зачем же это понадобилось, черт возьми?

— Чтобы мы оказались вдвоем в одном месте, причем в наиболее уязвимом.

— Зачем?

— Наверняка не знаю, но думаю, не для нашей пользы.

— С трудом понимаю вас, Холман. — Она уселась в кресло. — Но может быть, все эти ваши выдумки только для того, чтобы произвести на меня впечатление, учитывая, что ваше расследование ничего не дало.

— Час назад я сказал Бонетто, что вы пожелали, чтобы я продолжал работу. Ему это очень не понравилось. Может быть, идея со звонком исходит от него?

— Бонетто? — с презрением повторила она. — Кто такой этот Бонетто, что вы делаете в штаны всякий раз, когда произносите его имя?

— Пока не знаю. Но мне не нравится его компания.

— Те двое, которые застали вас в этом доме прошлой ночью? — Она ухмыльнулась. — Вы выбрали неправильную профессию, Холман! Вам бы быть сутенером при одной из этих девочек по вызову у Ленгэна!

Снова раздался звонок. Мы стояли и внимательно смотрели друг на друга.

— Еще один дешевый трюк? — спросила она. — Чего вы хотите, Холман? Чтобы я авансом удвоила ваш гонорар?

— Оставайтесь лучше здесь.

Спускаясь в прихожую, я вытащил пистолет из кобуры на поясе. Звонок затрещал снова, но я уже взял себя в руки и резко распахнул дверь. Передо мной на крыльце стоял Марти, вытянув перед собой руки, в которых не было пистолета.

— А вы не выглядите нервозным, — сказал он. — Я этому на самом деле рад, Холман. Не выношу, когда нервные парни наставляют на меня пистолет.

— Что вам нужно?

— Всего-навсего немного поболтать. Мистер Бонет-то считает, что надо сделать еще одну попытку. Есть пара мелочей, о которых он забыл упомянуть в телефонном разговоре.

— Каких же?

— Подождите минутку, услышите, — сказал он небрежно, — вы все сейчас узнаете.

Буквально через пару секунд раздался отчаянный крик, также внезапно затихший.

— Это ваш клиент, — объяснил он. — Эрл вошел в дом с другой стороны. — Он говорил словно извиняясь. — Я понимаю, что это старый прием, но он хорошо работает.

— О’кей, — сказал я. — Выходит, Эрл взял моего клиента, а я прихватил вас.

— Если вы меня убьете, для Эрла это все равно. Может быть, он даже обрадуется этому! А потом прикончит вашего клиента.

— Почему бы нам в таком случае во всем не разобраться? — спросил я.

— Вы же видели Эрла. Что, по-вашему, я валяю дурака?

Он был прав. Эрл психопат. И для него не будет никакой разницы, если я убью его партнера. Он все сделает в точности так, как сказал Марти.

— Почему бы нам не войти? — сказал Марти. — Но сначала отдайте мне ваш пистолет, Холман. Если он будет при вас, когда мы войдем в комнату, он тут же убьет ее.

— А может быть, мне надо убить вас тут же, а уж потом начать свои игры с Эрлом?

— Убейте меня, и вы убьете своего клиента.

Опять раздался душераздирающий крик из гостиной, и Марти коротко улыбнулся:

— Вам надо поскорее соображать, а то будет слишком поздно. Этот Эрл, он в самом деле нетерпелив.

Я с неохотой вытащил пистолет, и он забрал его.

— Тридцать восьмой, — сказал он, взвесив его в руке. — Вам бы надо пользоваться «магнумом», Холман. Если уж вы попали в кого-то из «магнума» — это конец. Пойдемте же.

Я зашагал в гостиную, он следовал сзади. Там нас ожидал Эрл, его светлые волосы были аккуратно причесаны, глаза горели от удовольствия. В правой руке он держал пистолет, направленный на меня, а в левой — нож. Трэйси Нэш была прижата спиной к стойке бара, нож он приставил к ее горлу. Ее глаза были расширены от страха, тело окаменело.

Рассчитанным по силе ударом рукоятки пистолета по затылку меня бросили на колени. Я подождал, пока комната перестала качаться, и начал подниматься на ноги. Это было большой ошибкой. Марти ударил меня носком ботинка в копчик, и я растянулся на полу во весь рост.

— Вставай! — прорычал он.

Я с трудом поднялся на ноги.

— А теперь садись! — И он кивнул в сторону кресла.

Я осторожно опустился в кресло; казалось, что копчик теперь существует отдельно от позвоночника. Марти взял полную бутылку виски, подошел к креслу и бросил ее мне. Я неловко поймал ее обеими руками.

— Молодец, Холман, — сказал он, обходя кресло и становясь у меня за спиной. — Теперь держи ее крепко обеими руками. Не дай тебе Бог опустить хоть одну руку, а то будет вот что. — Он больно стукнул меня рукояткой пистолета по голове. — Только посильнее. Понял?

Если бы я послал его куда подальше, то получил бы еще один удар по голове, возможно куда более сильный. Сейчас не время казаться смелым и поздно быть хитрым.

— Понял, — ответил я сквозь сжатые зубы.

— О’кей, Эрл, — сказал он добродушно, — все в твоем распоряжении.

— Я хотел бы, чтобы здесь была та, которую мы видели прошлой ночью. Эта чертовски тощая и маленькая!

— Ты все вспоминаешь ту, вчерашнюю. Но за ту тебе бы пришлось платить.

— А эта как бы не треснула пополам, — сказал Эрл мрачным голосом. — Но я все-таки попробую, а?

— Давай начинай, приятель, — подзадоривал Марти.

Эрл сунул пистолет в карман, потом отошел на пару шагов от Трэйси. Когда он убрал нож, у нее по шее побежала небольшая струйка крови.

— Раздевайся, — сказал он.

Трэйси все еще стояла, словно окаменевшая. Эрл, с отвращением фыркнув, залепил ей пощечину. Ее голова дернулась, и она отчаянно зарыдала.

— Раздевайся, или я сорву все с тебя! — заорал Эрл.

Мы трое смотрели, как она раздевалась. Я от злости все сильнее сжимал руками проклятую бутылку, так что слышал биение собственного пульса. Раздетая Трэйси выглядела необыкновенно беззащитной. Ее маленькие груди торчали в разные стороны, маленькие соски сморщились. Плоский живот напрягся, пышная черная хризантема на лобке представлялась совершенно не связанной с остальным телом. Эрл лениво потрогал большим пальцем ее левый сосок.

— Какой он маленький, — сказал он. — А мне нравится, когда грудь большая и есть за что подержаться!

Он расстегнул «молнию» на брюках, и все увидели его сморщенный член.

— Ну-ка, давай возбуди меня, сучка! Становись на колени и начинай работать!

— Да она лесбиянка, — тихо сказал Марти за моей спиной. — Тебе нечего с ней делать, Эрл!

Эрл воткнул нож в стойку бара в двух дюймах от Трэйси. Потом, запустив пальцы в ее волосы, силой заставил опуститься на колени перед ним. Освободив правую руку, взял нож и приставил к ее затылку.

— Поработай языком, — сказал он, — или я начну резать тебя на куски, ты, паршивая дрянь!

Казалось, они застыли в такой нелепо-постыдной позе. Вдруг Эрл отодвинулся назад с выражением брезгливости.

— Она даже не может возбудить меня, — с горечью сказал он. — Хочешь ты попробовать, Марти?

— Она лесбиянка, — ответил Марти. — К тому же до смерти напуганная. Но ты-то современный мужчина, Эрл. Почему ты не представишь себе, будто она маленький мальчик по имени Трэйси, который никак не дождется, чтобы ты сделал ему это самое.

— Эй! — Эрл с трудом перевел дыхание. — У тебя возникают блестящие идеи!

Он поднял Трэйси на ноги, схватив за волосы, повернул к себе спиной и положил на стойку бара так, что ее ноги болтались на два дюйма от пола. Она оказалась совершенно в беспомощном состоянии. Эрл пошлепал ее по тугой попке и ухмыльнулся.

— О’кей, сынок, — сказал он. — Ты зря боялся, это совсем не больно.

— Нет! — задергалась Трэйси. — Нет!

Он шагнул вперед и прижался к ней. Одна его рука скользнула вниз, в промежность, он слегка замялся.

— О’кей, сынок, — хрипло выдавил он. — Сейчас!

Он сделал конвульсивное движение телом, у Трэйси вырвался жуткий крик. Я бросил бутылку и попытался вскочить с кресла. Но мне это не удалось. Что-то ударило меня по голове со страшной силой, мне показалось, что взорвался весь мир.

Словно во сне я слышал слабые стоны, потом прозвучал мужской рык, исполненный триумфа. Я открыл глаза, но тут же снова закрыл их, словно от вспышки ослепительного света. Чья-то рука схватила мое правое ухо и вывернула его так, что я заорал.

— Ты пропустил самое интересное, Холман, — сказал Марти, отпуская мое ухо. — Эрл так раскачал бар, что чуть не сломал его!

Я снова открыл глаза, на этот раз медленно и осторожно. Эрл отворачивался от бара, застегивая «молнию» на брюках. По его роже гуляла глупая улыбка, глаза горели сумасшедшим светом.

— Мне кажется, я ему дал куда больше, чем он ожидал, — самодовольно сказал этот идиот.

Тело Трэйси сползло вниз, ее ноги коснулись пола. Она повернулась лицом ко мне и рухнула на колени. Я поймал ее взгляд, полный жуткого осуждения, потом глаза ее закатились, и она упала лицом вниз.

— Обморок, — сказал Эрл. — Как считаешь, я излишне потрудился над ней? Или над ним? Как там?

— Это экстаз. — Марти фыркнул. — Теперь она еще не раз захочет того же самого.

Эрл взял нож, подошел к Трэйси, нагнулся и сделал несколько надрезов. Она тихо застонала, но не двинулась.

— Я не хотел бы, чтобы она забыла, кто посвятил ее, — сказал Эрл, выпрямляясь.

Когда кровь проступила на порезах, стало видно, что он вырезал начальную букву своего имени на левой ягодице Трэйси. Эрл медленно подошел ко мне и аккуратно вытер кровь о лацкан моей куртки.

— А что делать с этим? — спросил он.

— Думаю, я уже достаточно поработал над его головой, — сказал Марти. — Нам же не нужен идиот, который забудет сделанное ему предупреждение?

— Дай-ка мне пистолет, — сказал Эрл.

— Только не убивай его.

— Останется живым, — ухмыльнулся Эрл.

Марти передал ему пистолет, и он ударил меня стволом по скуле. По той самой, по которой стукнул меня Тино в прошлую ночь. Пронзительная боль заставила меня закусить нижнюю губу.

— О’кей. Теперь оба предупреждены, — доложил Марти. — Мистер Бонетто сказал, что он хотел быть добрым по отношению к вам, но вы сами во всем виноваты. Это будет отличным уроком, чтобы вы и думать забыли о Стиллмэне. Если не послушаетесь, то в следующий раз сделаем с вами такое, что сегодняшнее вам покажется раем.

Они пошли к двери, Марти разрядил мой пистолет и бросил его на пол.

— Мне не хотелось бы оставлять вас без всякой защиты, — серьезно сказал он.

— Любой ничтожный муравей теперь может войти и сделать с ним все, что захочет. — Эрл отрывисто засмеялся. — А хочешь знать еще кое-что, Холман? В следующий раз я буду иметь тебя!

Я слышал, как за ними захлопнулась выходная дверь, и подошел к лежащей на полу Трэйси. Как только я опустился на колени возле нее, она повернулась на спину и посмотрела на меня.

— Не прикасайтесь ко мне, — прошипела она.

— Он порезал вас. Неглубоко, но кровь идет.

— Я хочу умереть, — монотонным голосом сказала она. — Хочу умереть тут же!

Я подошел к бару и наполнил два стакана чистым бренди. Когда я обернулся, она была занята тем, что собирала разбросанную по полу одежду.

— Хотите выпить?

— Где у вас ванная? — резко спросила она.

— Вниз по лестнице и направо.

Она шла спотыкаясь, наклонясь вперед, казалось, что каждое движение причиняет ей страдание. За три глотка я осушил стакан, но вспыхнувшее в желудке пламя не сняло боль в скуле, к тому же мое самолюбие было ранено гораздо более серьезно. Я нагнулся, поднял бутылку виски и со всего размаху ударил ею о стойку бара. Да, грохот раздался ужасный. Бар — это всего лишь бар, а совсем не голова Марти или рожа Эрла.

Прошло достаточно времени, в гостиную вернулась Трэйси, полностью одетая. Она шла все еще пошатываясь, но уже не горбилась, как прежде. Увидев меня, она остановилась и посмотрела расширившимися глазами.

— Ваше лицо, — сказала она. — Вам что-то надо сделать с ним.

— Это потерпит.

Потом она посмотрела на осколки стекла в луже виски.

— От этого вам стало немного лучше? — Ее голос звучал достаточно мягко.

— Нет, — откровенно признался я.

— Вот теперь я хочу выпить.

Я подал ей стакан бренди, она отпила немного.

— А как там порезы?

— Все будет в порядке. Он резал не так глубоко, чтобы оставались рубцы. По крайней мере, мне так кажется.

— Вам надо обратиться к врачу.

— И как я объясню это? — Она засмеялась так странно, словно закаркала ворона. — Я понимаю, — сказала она, перестав издавать странные звуки, — как я могу смеяться, если надо мной надругались? Я стояла под душем более двадцати минут, стараясь отмыться, и поняла, что уже никогда не стану чистой. Да, для такой женщины, как я, более полного унижения быть не может. Но в то же время, если я выдержала такое жестокое унижение, что более гнусного может со мной случиться?

— Трэйси Нэш, вы просто героиня.

— Да, вот еще что. Вы не должны переживать по этому поводу, так как ничем не могли помочь мне. И потом, вы предупреждали меня насчет Бонетто, я вас не послушала.

— Вы наняли меня и стали моим клиентом. Значит, я должен защищать вас.

— Вы пытались. Никто не мог бы сделать больше. — Она осторожно дотронулась пальцами до моего лица, я вздрогнул от боли. — Вы получили рану, стараясь помочь мне, Рик.

— Оставим их в покое, но ненадолго.

— Вы думаете, я сошла с ума, потому что не хочу прерывать наш контракт? Даже после всего случившегося.

— Думаю, что вы сумасшедшая. Пойду уложу сумку и отвезу вас домой.

— Если только согласитесь остановиться по пути у врача. А зачем укладывать сумку?

— Я останусь у вас.

— Это звучит так романтично. — Трэйси улыбнулась. — Просто жаль, что я не в вашем вкусе.

Глава 8

Доктор был моим старым другом, поэтому не стал задавать ненужных вопросов. Он осмотрел мою физиономию и сказал, что кость немного задета, кровоподтек будет еще хуже, но я хорошо отделался, потому что расшатались только два зуба. Тем не менее он сделал все, чтобы облегчить мои страдания. Вдобавок посетовал, что у него так мало пациентов моей профессии, потому что у него дела сейчас идут плохо.

Я вернулся к машине, где меня терпеливо ждала меня Трэйси, сел за руль.

— Он хороший врач, мой личный друг, — сказал я, — и не станет задавать ненужных вопросов. Почему бы вам не показать ему эти порезы?

— С ними все в порядке, — жестко ответила она. — И если вы думаете, что я собираюсь показать кому-нибудь половинку своей задницы, намазанной средствами из вашей ванной комнаты, то вы просто сошли с ума!

Я поехал к дому в Бель-Эре и остановился на дорожке, ведущей к подъезду. Потом вытащил свою сумку и прошел за Трэйси в прихожую.

— Почему бы вам не оставить здесь свою сумку, Рик? — сказала она, закрыв входную дверь. — Пройдите в гостиную и приготовьте себе что-нибудь выпить. Я только скажу Саманте, что вы здесь и останетесь у нас на некоторое время.

— О’кей.

Пройдя в гостиную и сделал себе спиртное. Скула болела уже не так сильно, и я снова овладел собой. Что ж, у моего клиента оказалось гораздо больше мужества, чем у меня. Я сделал глоток, стараясь выкинуть из головы Эрла. Неожиданно в комнату вошла Трэйси.

— Она исчезла. — В голосе звучали трагические нотки. — Глупая, слабоумная сучка, ее нет!

— Вы имеете в виду Саманту? — Я был поразительно догадлив.

— Она оставила записку, что не хочет больше сидеть взаперти со мной в этом доме, поэтому уходит куда-то. Но не сказала куда.

— Мне кажется, вам ничего не удастся сделать.

— А вы не думаете, что ее похитили и вынудили силой написать эту записку?

— Кто, например?

— Да хотя бы эти два поганых типа.

Я покачал головой:

— Если они задумали схватить Саманту, зачем тогда им было связываться с нами? Это лишено всякого смысла.

— Кажется, вы правы. Она скоро вернется, я знаю. Саманта беспомощна, как малое дитя, знаете? Сделайте мне выпить, Рик. Мартини, о’кей?

Я приготовил и подал ей стакан.

— Почему вы не присядете? Мне самой сейчас сидеть не совсем удобно.

— Я понимаю.

— Я проголодалась. А вы хотите что-нибудь съесть?

— Было бы неплохо.

— Итак, сначала мы поедим. Потом я хочу напиться до бесчувствия. Как насчет этого?

— Тогда я стану чересчур деятельным. Распакую свою сумку, возьму пистолет, бесстрашно пойду в ночь и укокошу парочку дьяволов.

— К сожалению, их не убьешь всех, — возразила она. — Убьете одного, а за углом будет ожидать другой.

— Тогда давайте напьемся до бесчувствия.

— Почему бы вам не распаковать сумку, пока я не приготовлю что-нибудь поесть? — предложила она. — Ваша комната вторая справа, когда вы подниметесь наверх.

— О’кей. А где комната Саманты?

— Первая слева. А что, вы хотите разыграть детектива и обыскать ее комнату?

— Может быть.

— А вы не скрытый гомосексуалист или что-нибудь в этом роде?

— Может быть, я лучше распакую свою сумку, — сказал я.

Она направилась на кухню, я втащил сумку в комнату. Прекрасная комната с отдельной ванной. Я бросил сумку на кровать, достал перезаряженный пистолет и кобуру и положил их в верхний ящик шкафа. Потом вынул остальные вещи и убрал их. Закончив, я осмотрел комнату Саманты.

Это была явно комната женщины, и выглядела она так, будто по ней пронесся ураган. Постель была не убрана, покрывало сорвано. На полу валялись предметы женского туалета. Пара ящиков шкафа остались выдвинутыми. Я осмотрел все, но не нашел чего-нибудь интересного ни в туалете, ни в ванной, если не считать огромного количества косметики. Записки нигде не было.

Я открыл дверь в следующую спальню, которая, скорее всего, принадлежала Трэйси. Она выглядела убранной, без всяких выкрутасов. Кровать была в идеальном порядке, нигде не валялось никаких бюстгальтеров. На столике возле кровати лежала скомканная в шарик бумажка, написанная крупным женским почерком, она была очень краткой. Будь ты проклята, Трэйси Нэш, говорилось в ней. Насколько я помню, Трэйси трактовала ее по-своему, но у каждого из нас своя гордость. Я спустился вниз и прошел на кухню.

— Это фантастический рецепт, унаследованный мной от моих маньчжурских предков со стороны матери, — сказала она, раскладывая кушанье по тарелкам. — Теперь его захватил супермаркет, и мне приходится покупать эту еду в коробках.

— А что это такое? — поинтересовался я.

— Я не очень уверена в названии, потому что выбросила коробку, не прочитав надпись. Можете садиться и есть. Я с вами. У меня нет вина, но, мне кажется, оно бы только помешало нашей предстоящей пьянке, верно?

Я сел за кухонный стол и осторожно попробовал еду. Что-то с цыплятами, и вполне съедобное. Правда, я был очень голоден.

— Мне нужно что-нибудь сделать с комнатой Саманты, — сказала Трэйси, дожевав кусок. — А то там как в китайском борделе, верно?

— Верно.

— Не то что моя комната, где все прибрано. Я подумала об этом, когда открывала коробки с едой. Такой бессовестный человек, как вы, Рик, конечно, все уже осмотрел.

— Саманта не любит долгих письменных излияний, — заметил я.

— Она не может себе их позволить, — ядовито ответила Трэйси. — Да она и не знает многого.

— Все было так, когда вы уезжали в Нью-Йорк. Или тогда была тишь да гладь?

— Мы поругались. В тот момент мне это не показалось таким уж важным, но, может быть, я ошибалась на этот счет.

— А по какому поводу вы поругались?

— Из-за работы. Саманта заявила, что она устала от всей этой проклятой работы. Я же ответила, что она должна быть счастлива, что у нее есть работа и есть я. Это было большой ошибкой! Она сказала, что это скверно для рок-певицы — иметь менеджером такую костлявую лесбиянку. Думаю, с этого все и началось.

— А тот скорпион, который наколот на ее ягодице, — спросил я. — Его не было до того уик-энда?

— Что еще за идиотские намеки? — вспылила она. — Конечно не было! Вы что, думаете, я не заметила бы?

— Может быть, она замазывала его какой-нибудь косметикой?

— Да вы что, совсем невинный мальчик? Позвольте мне кое-что вам сказать. В таких отношениях женщины с женщиной, как у нас с Самантой, я бы обнаружила это немедленно. Мои пальцы невольно стерли бы эту косметику, уж будьте спокойны.

— Некоторые стараются убедить меня в том, что какое-то время она была одной из девочек Бенни Ленгэна. Другие говорят, что это не так, и я совсем запутался. Кем была Саманта, когда вы впервые с ней встретились?

— Певицей с хорошим голосом и совсем без мозгов. Крутила задницей в паршивом клубе. А я уже писала тексты песен и понимала, что они хорошие, но вот никто другой этого и знать не хотел. И мы начали с самого начала. Это было так естественно, я сочиняла песни, а она пела. Мы поняли, что нам вовсе не нужен говенный менеджер-мужчина, который трахал бы нас обеих, и я взяла на себя и менеджмент. И людям нравилось думать, что свои песни сочиняет сама Саманта, а я просто лесбиянка, которая ею крутит как хочет.

— Вы хотите сказать — укрощаете ее, — уточнил я.

— У вас совершенно извращенный ум. — Она громко фыркнула. — Если вы уже набили себе живот, то, может быть, мы перейдем к серьезной выпивке?

Я не очень спешил и присоединился к ней в гостиной пятью минутами позже. Она уже все подготовила и лежала на софе, удобно устроившись между подушками; перед ней стоял небольшой столик, где были красиво расставлены нераскрытые бутылки виски, стаканы и ведерко с кубиками льда.

— Располагайтесь, Холман, — гостеприимно предложила она. — Я уже устроилась на весь вечер.

— Могу я получить комплект ключей от дома?

— В моей сумочке на баре. А разве вы не хотите надраться вместе со мной?

— Я изменил свои планы.

— Трус!

— Может быть, я присоединюсь позже.

— Ну и черт с вами!

Я забрал ключи и пошел наверх, надел пояс с кобурой, в которой был пистолет, и снова спустился в гостиную. Она с замкнутым, угрюмым лицом готовила себе вторую порцию спиртного.

— Оставляю вас совсем ненадолго.

— А по мне, вы бы хоть и совсем не возвращались. Может быть, вам повезет и вы свернете свою дурацкую шею.

Я тихонько прикрыл за собой дверь и сел в машину. Дом Ленгэна был недалеко, у него на подъездной дорожке оказалось много места, чтобы поставить машину. Я поднялся на крыльцо и позвонил, в ожидании взяв в руку свой пистолет 38-го калибра. Тино открыл дверь через несколько секунд и очень удивился, увидев меня. Я ткнул ствол пистолета ему в живот, он попятился. Было совсем нетрудно заставить его пройти таким образом через весь холл. Но когда мы остановились, в его холодных серых глазах появился испуг.

— Мне надо поговорить с Бенни, — сказал я.

Он посмотрел на мою скулу, потом тяжело сглотнул. Может быть, он полагал, что это все — его работа?

— Нельзя. Он очень занят.

Я зло ударил его коленом в пах, он побледнел и застонал.

— Где он?

— В гостиной, — еле слышно ответил Тино. — Но он не один.

— Повернись! — приказал я.

— О, пожалуйста…

— Повернись, или у тебя будет такое же лицо, как у меня.

Он повернулся, я стукнул его стволом револьвера по затылку, прямо над ухом. Он молча грохнулся на пол, где и остался лежать. Я прошел к двери в гостиную, медленно повернул ручку. Двумя секундами позже я понял, что мог войти хоть с барабанным боем, но это ничего бы не изменило.

Сперва я услышал глухие ритмичные звуки и хриплое дыхание, потом начали раздаваться стоны. Сначала тихие, затем все громче и громче. Я прикрыл дверь и сделал шаг вперед. Они лежали на софе громадных размеров, я увидел тощий зад Ленгэна, который на удивление энергично двигался вверх-вниз. Ее ноги были задраны высоко вверх, она обхватывала ими его талию. Руками она обнимала его за шею, глаза были сильно зажмурены в предчувствии экстаза. Я сунул холодный ствол пистолета Бенни в шею. Его тело конвульсивно содрогнулось, он закричал, словно в агонии, будто резкое изменение ритма движения причинило боль сокровенным частям его тела.

— Бенни! — нервно вскрикнула Анджела. — Что случилось, черт побери?

Тут она широко раскрыла глаза и явно пришла в состояние шока, увидев так близко мое лицо.

— Ты это делаешь так одинаково хорошо, дорогая, — приветливо сказал я, — что хоть билеты продавай.

Она издала легкий стон отвращения и снова плотно закрыла глаза.

— Время развлечения кончилось, Бенни. Вставай!

Я убрал ствол пистолета и отступил назад. Он неуклюже встал сначала на четвереньки, потом перебрался через неподвижное тело Анджелы и поднялся на ноги. Голый, Бенни не производил впечатления. Худой, изнуренный, от пупка шла полоска вьющихся темных волос, которая сливалась с завитками на лобке, все это контрастировало с его бледной кожей. Опавший член, казалось, хотел стыдливо спрятаться, ноги, же не выглядели достаточно сильными, чтобы поддерживать его тело, на одной стороне физиономии светился синяк. Когда я это заметил, мне стало немного легче.

— А где Тино, черт побери?

— Валяется на полу за дверью.

— Проклятый сопляк. — Его лицо запылало от гнева. — Позволяет всем ходить туда-сюда, будто это какое-то общественное заведение. Я…

— Не беспокойтесь о Тино, — холодно сказал я. — Лучше подумайте о Бенни Ленгэне.

Он открыл рот, закрыл его и сделал конвульсивное глотательное движение.

— Позвольте мне хотя бы одеться. Глупо же стоять в таком виде!

— Вы выглядите как раз очень хорошо, Бенни. Смахиваете на говорящий скелет. Такого я в жизни не видывал.

— Рик? — тихо спросила Анджела. Она снова открыла глаза и умоляюще посмотрела на меня. — Отпустите меня отсюда, пожалуйста!

— Оставайся там, где ты есть, дорогая, мне надо поговорить с вами обоими.

— Хорошо, Холман, — проворчал Ленгэн. — Но я плохо соображаю, когда у вас в руке пистолет. О чем вы хотите поговорить?

— О ваших девочках. Вот таких, как Анджела.

— Что именно вас интересует?

— Она все еще работает на вас?

— Нет. — Он коротко покачал головой. — Мы иногда встречаемся, чтобы показать, что не держим обиды друг на друга.

— Так вы считаете именно такие встречи доказательством, что свободны от взаимных обид?

Его лицо еще больше помрачнело.

— Вы же понимаете, что я имел в виду!

— Так почему она перестала у вас работать?

— Я узнал, что она предлагает клиентам покупать наркотики. Риск слишком велик. Я вынужден был отказаться от ее услуг. Но обид никаких нет.

— А где она доставала товар?

— У Арта Стиллмэна. Арт стал слишком активен. Я сказал ему, чтобы он немного охладился, он послушался.

— Саманта Пайк когда-нибудь работала на вас?

— Вы что, смеетесь?

— Вечером в прошлую субботу вы на самом деле видели ее в первый раз?

— Да. Когда Сэм Хейскелл приехал с ней ко мне на прием.

— Во время того уик-энда кто-то пометил ее. На попку нанесен скорпион, точная копия того, что на заднице у Анджелы. Повернись-ка, детка.

Она было издала слабый протестующий звук, но тут же передумала, встретив мой взгляд. Анджела повернулась лицом вниз. Я указал на маленького скорпиона, который красовался у нее под левой ягодицей.

— Это маленькое произведение искусства. У Саманты такой же. Без сомнения, оба сделаны рукой одного и того же художника. Как его имя, Бенни?

— Это парень, он живет в Западном Голливуде, — напряженно ответил Ленгэн. — Он делал татуировки всем моим девочкам, но я не знаю, делал ли он это Пайк!

— Как его зовут, Бенни?

— Джордан, Эл Джордан.

— Он приезжает к вам, когда вы хотите нанести татуировку девушке?

— Конечно. Я ему хорошо плачу.

— Позвоните ему. Скажите, чтобы он приезжал прямо сейчас, потому что у вас есть для него работа.

— Я… не знаю, у себя ли он сейчас. Мне кажется…

— Звоните ему, — приказал я. — Или вы хотите, чтобы я сделал то же самое с другой половиной вашего лица.

— Он это сам делает, — сказала Анджела сдавленным голосом. — У всех своих девочек. Если спросите меня, я скажу, что он от этого получает больше удовольствия, чем от траханья!

— Идиотка! — Бенни на мгновение прикрыл глаза. — Ладно! Это я наколол скорпиона на заднице Пайк.

— Зачем?

— Она сама захотела.

— Она… захотела? — с недоверием спросил я.

— Это правда. Арт Стиллмэн сказал мне, и я ему не поверил. Он рассказал Саманте об этом знаке, и она заявила, что тоже хочет иметь такой ради смеха. Мне казалось, что он морочит мне голову, но потом она сама пришла ко мне и заявила, что желает, чтобы у нее тоже был маленький скорпион. Тогда я понял, что она не шутит, и согласился.

— И вы считаете, я поверю этому вздору?

— Это правда. — Голос Анджелы звучал глухо, потому что она все еще лежала, уткнувшись лицом в подушку. — Я помогала ему. То есть я хочу сказать, стояла рядом и утешала ее, когда она говорила, что ей больно.

— И вы считаете, что это правда. Что она захотела получить татуировку только ради удовольствия?

— Можно мне повернуться? — умоляюще спросила она.

— Конечно, — великодушно разрешил я.

Она повернулась на спину, потом села.

— Ну что еще, какого черта надо? Да, это правда.

— Мне было очень приятно выполнять эту на самом деле тонкую работу. Почему же, если такая девушка, как сама Пайк, сделавшая такую карьеру, просит, чтобы я нанес ей татуировку просто для удовольствия, я должен ей не верить?

— Это какая-то чушь. Разве только если она не была пьяна до чертиков или что-то в этом роде.

— Она показалась мне в норме, — заверил Ленгэн. — За все время, что она здесь провела, она выпила только один раз.

— И уехала с Артом Стиллмэном?

— Верно. Он не сказал, куда они едут, а я не стал спрашивать.

— У вас девочки. У вас доля в деле братьев Перини. Вы работали вместе с Артом Стиллмэном.

— Ну и что?

— Имеет ли Виктор Бонетто часть в вашем деле? Или он владеет вами полностью?

— Вы с ума сошли! — зло сплюнул он.

— Так не забудьте рассказать ему о моем ночном визите, и спасибо за разговор. — Я посмотрел на рыжую. — Извини, что прервал занятие, крошка. Но вы можете лечь и начать все сначала.

— Рик. — Она глубоко вздохнула, и ее полная грудь приподнялась. — Можно я пойду с вами? Пожалуйста!

— За каким чертом?

Когда я вышел в холл, Тино был уже на ногах, стоял прислонившись к стене. Он обдал меня ненавистью с головы до ног, когда я проходил мимо. Сев в машину, я поехал обратно, в дом в Бель-Эре. Войдя в гостиную, я увидел Трэйси с широко открытым ртом, крепко спящую на диване. Она тяжело храпела. От большой бутылки шотландского виски осталась всего четверть.

Я поднялся в комнату Саманты и приступил к делу. Это было похоже на систематизированный погром. Все ящики были опорожнены, содержимое вывалено на пол, все, что висело в шкафу, подверглось тщательному осмотру. Я осмотрел кровать и проверил матрац фут за футом. Наконец осталась только ванная комната. Казалось, там миллион баночек из-под косметики и флаконов духов. Я осмотрел каждый предмет. В самом низу шкафчика я нашел завернутую в бумагу коробку. Когда я взял ее в руки, там что-то загремело. Вскрыв коробку, я увидел шприц и маленькую капсулу с героином. Капсула была пуста. Я вспомнил записку и понял, что Трэйси была против наркоты. Я спустился в гостиную, где подружка Саманты все еще храпела, закинув назад голову, и понял, что мне вовсе ни к чему будить ее. Утром будет достаточно времени. Я приготовил себе порцию спиртного на ночь и забрал с собой в спальню.

В середине ночи, а может быть, под утро кто-то юркнул ко мне в постель. Я моментально в панике проснулся. Это была Трэйси.

— Обними меня, — сказала она заплетающимся языком. — Я так чертовски одинока, не могу больше этого терпеть!

Я обнял ее, она тесно прижалась ко мне.

— Вот такая у меня паршивая судьба. — Это было последнее, что я помнил из того, что она говорила. — И почему только вы не женщина, Рик Холман!

Глава 9

Когда я проснулся, в окно светило солнце и Трэйси уже не было. Я принял душ, побрился, оделся и спустился в кухню.

— Вот кофе, только что приготовлен, — сказала Трэйси.

Она сидела за кухонным столом в голубой шелковой пижаме и пила кофе. Выражение ее лица говорило, будто она знала, что ничего хорошего ни сегодня, ни завтра не случится. Я налил себе кофе и сел напротив.

— Это похоже на встречу с каким-то монстром, — заявила она. — Ваше лицо еще хуже, чем вчера. Оно стало какого-то противного фиолетового цвета!

— Да и у вас с физиономией не лучше, — заметил я.

— Это с похмелья, — с достоинством ответила она.

— Когда я вернулся прошлой ночью, вы вовсю храпели!

— Догадайтесь, что заставило меня уйти в свою кровать рано утром. — Она сделала еще глоток кофе и поежилась. — Мне показалось, что я в любой момент могу умереть. И, кажется, я не ошибаюсь.

— Вам надо было сказать мне.

— Что я лесбиянка? — Она тигрицей посмотрела на меня. — Мне казалось, что вы все о нас уже знаете.

— О Саманте и о ее пагубной страсти?

Она оперлась локтем на стол и положила голову на руку.

— Как вы узнали про это?

— Я снова обыскал ее комнату, когда вернулся вчера ночью. И нашел иглу и пустую капсулу. Вот поэтому она и ушла, верно?

— Думаю, что так.

— Теперь, когда нет Арта Стиллмэна, у нее не стало поставщика наркотиков?

— Есть и другие, но я не знаю, где они.

— А как долго она сидела на игле?

— С тех пор, как я ее знаю. Сначала это было не так страшно. Она клялась бросить, когда мы стали работать вместе, и я долгое время ей верила. Может быть, слишком долгое. Вы когда-нибудь жили вместе с наркоманкой, Рик?

— Нет, — ответил я.

— Не советую! — Она отпила кофе. — Вам все время врут с невинным видом. Потом следует целый поток слез, затем обещания и светлые перспективы. А потом снова ложь, и все идет по тому же кругу.

— Вы пытались помочь ей?

— Пыталась. Но к этому времени она стала знаменитой, Рик, и все оказалось гораздо труднее. Конечно, хорошо бы на рок-сцене публично сказать, что вот у меня была дурная привычка и я избавилась от нее. Но когда просачивается информация о том, что у вас такой порок и вы не можете избавиться от него, — это совсем другое дело. Ни один антрепренер не захочет с вами связываться, потому что люди могут подумать, будто он одобряет это.

— Арт Стиллмэн был ее поставщиком. И она была с ним до того момента, когда его убили. Куда теперь, по-вашему, она могла направиться за наркотиками?

— Откуда мне знать, черт возьми.

— Я думаю, что, может быть, к одному из тех, кого она встретила на приеме у Стиллмэна в тот уик-энд.

— К Бонетто?

— Может быть. Или к Ленгэну?

— Боже правый! — прошептала она.

— Но куда бы она ни отправилась, она уже там, — сказал я.

Трэйси уставилась на меня:

— Что это может означать, черт побери?

— Нет причины особенно тревожиться. Если с ней могло произойти что-то плохое, то это уже случилось. А если не случилось, то ей, наверное, очень хорошо там, где она сейчас находится.

— Вы что-нибудь знаете? — спросила она. — По сравнению с вами Полианна^[212] — просто последняя пессимистка.

— Я был этой ночью у Бенни Ленгэна. Он сам наносит татуировки всем своим девушкам.

— Вы хотите сказать, что это он изобразил скорпиона на заднице у Саманты?

— Она сама попросила его об этом. Она и Арт Стиллмэн сделали это как бы шутя. Ленгэн не возражал, он получает большое удовольствие, делая наколки на попках.

— Вы поверили ему?

— У меня есть подтверждение. Там была девушка, Анджела Броутон. Она видела, как это все случилось.

— Саманта, наверное, сошла с ума!

— Или накололась. Если бы вы сказали мне о ее пороке в самом начале, это могло бы помочь. Есть еще что-нибудь такое, о чем вы умолчали?

Она села прямо, в ее глазах появился стальной блеск.

— Послушайте, вы, противная рожа, — холодно произнесла она, — после того, что произошло между нами прошлой ночью, вы думаете, что я что-то еще держу в секрете от вас?

— Может быть, вы и правы, — нехотя признался я. — А как насчет завтрака?

Она сказала мне, что именно я могу сделать с завтраком, приятного в этом было мало.

Я сел в машину, смотался в Уэствуд-Виллидж и позавтракал там. Потом поехал нанести визит торговцу белыми рабынями в его офис.

Драконша сидела за столом в приемной. Ее блестящая оправа нелепо сверкнула, глазки цвета стали смотрели настороженно из-под покрасневших век.

— Я доложу ему, что вы пришли, — сказала она.

— Благодарю вас, Вера.

Она оторвала свою задницу от стула и проковыляла во внутренний офис. Прошло, как мне показалось, довольно много времени, но она вернулась меньше чем через минуту.

— Мистер Хейскелл примет вас сейчас. Но не занимайте много времени, у него на самом деле напряженный график.

— Перетрахать всех новых стриптизерш для одного из притонов братьев Перини на самом деле нелегкая задача, — с сочувствием сказал я.

— Скажите, кто это так отделал ваше личико? Мне хотелось бы поблагодарить его и сделать ему какой-нибудь подарок.

Нельзя во всем выигрывать. Я прошел в офис, Сэм Хейскелл сидел за столом. Он не выглядел лучше, чем вчера.

— Что еще? — проворчал он.

Я подцепил ногой ножку стула, подтянул его к себе и уселся верхом.

— Бенни метит всех своих девушек скорпионом на жопе, верно? — спросил я.

— Верно, — согласился он.

— Он сделал Саманте скорпиона в прошлую субботу вечером, когда она была у него в гостях. Вы врали мне, Сэм, что знали ее давно, когда она была девушкой у Бенни. Она никогда не работала девушкой у Бенни.

— Может быть, здесь я что-то перепутал, — медленно сказал он.

— А может быть, кто-то сказал вам, чтобы вы нарочно запутали меня в отношении Саманты Пайк? Может быть, это Виктор Бонетто?

— Я не пойму, о чем вы, Холман, это на самом деле так.

Я прикоснулся кончиками пальцев к своей скуле и нашел, что ее еще больно трогать.

— Иисусе! — с благоговением сказал он. — Как вас избили, Холман!

— Я скажу вам кое-что, Сэм, — с приятностью в голосе сказал я. — Это место чертовски болит. Все еще болит. И, как вы сказали, вы слишком стары и чересчур толсты и у вас слабое сердце. Думаю, вам не выдержать подобного.

— Вы меня пугаете? — спросил он дрожащим голосом.

Я вынул свой тридцать восьмой из кобуры и взял его в правую руку.

— Это больше чем обещание, Сэм. Пока не скажете мне правду.

— Вы отпетый негодяй, Холман. — Он откинулся на спинку кресла, и она протестующе заскрипела. — Что вы хотите знать?

— Виктор Бонетто. Он владеет всем, верно? Бенни с его девушками, братьями Перини с их притонами и вами с вашим бесталанным агентством.

— Мистер Бонетто — великий организатор. Такой, кто может собрать все воедино, понимаете? И все идет как по маслу, и с этого он имеет свой процент.

— Это была его идея — сказать мне, что Саманта Пайк работала вначале девушкой у Бенни?

— Кажется, — неохотно признал он.

— Зачем?

— Зачем? — Он быстро заморгал. — Вы недостаточно хорошо знаете мистера Бонетто. Когда он говорит, что вам что-то надо сделать, вы не должны спрашивать его зачем, а должны делать.

— Он владел Артом Стиллмэном тоже?

— Если хотите, можете думать так. — На носу у него повисла капелька пота, потом упала на подбородок и начала стекать по нему. — Я был бы вам благодарен, если бы вы не стали ссылаться на меня.

— Тогда скажите правду, что произошло между вами, Артом Стиллмэном и Самантой Пайк в прошлый уик-энд.

— Арт Стиллмэн позвонил мне в субботу во второй половине дня, — начал он угрюмо. — Он сказал, как я отношусь к тому, что Саманта Пайк сделает со мной короткий тур. Мне показалось, что он просто шутит, но он сказал, что она подпишет контракт сама, потому что ее менеджер в отъезде. Я согласился, но спросил, что будет, когда ее менеджер вернется обратно? Она не хотела бы, чтобы кто-нибудь об этом узнал, сказал Арт, потому что это выставит ее в глупом свете. Потом вы сможете продать ей контракт обратно. Все, что он хотел, по его словам, — это забрать мисс Пайк из ее дома в Бель-Эре и привезти на прием к Бенни этим вечером.

Сделать вид, что мы старые друзья, когда приедем. Велел взять с собой контракт, чтобы она подписала его перед тем, как поехать на прием. — Его покатые плечи непроизвольно поднялись на пару дюймов. — Так я и сделал, и она подписала его.

— Была ли какая-то особенная причина устраивать тот прием у Бенни?

— Да нет, обычная вещь. Он делает это каждый месяц. Что-то вроде встречи для людей с общими интересами, понимаете?

— Бонетто был там?

— Мистер Бонетто прибыл с Артом примерно через полчаса после нас.

— Братья Перини?

Он покачал головой:

— Нет, их не было.

— Анджела Броутон?

— Да, она там была.

— Вы видели Саманту Пайк или Арта Стиллмэна еще раз в тот уик-энд?

— Нет. Воскресенье, как всегда, день отдыха. Вера снова напилась, и…

— У нее какое-то особенное пристрастие, — сказал я. — Алкоголь и героин?

— Ну… — он скорчил гримасу, — ну, мне кажется, что я соврал вам про героин. Пьянство — вот ее главная проблема.

— А если предположить, что ваша жена сидит на игле и наркотики ей поставлял Стиллмэн? Куда вы теперь пойдете, когда он мертв?

— Пройдитесь взад и вперед по Стрипу, — проворчал он. — Присмотритесь получше, и найдете другого продавца наркотиков.

— А если вы хотите быть уверены в полной безопасности? Вы же знали Арта и доверяли ему.

— Идиотские вопросы! — раздраженно сказал он. — О’кей, сейчас позвоню Бенни Ленгэну и спрошу его.

— Но специальность Бенни — девушки, — возразил я. — Он ничего не знает про продавцов наркотиков.

— Но он может найти, — проворчал Хейскелл, — только один звонок.

— Виктору Бонетто? — спросил я.

Он посмотрел на меня, и по выражению его глаз я понял, что попал в точку.

— Арт Стиллмэн работал на Бонетто, его убили. Но Бонетто не хочет, чтобы я попытался найти того, кто это сделал. Не кажется ли вам это немного странным, Сэм?

Он потупил взор, будто тщательно изучал свой стол.

— Не знаю, — сказал он наконец. — Может быть, мистер Бонетто хочет сам справиться с этим?

— Арт Стиллмэн был очень занят в ту субботу, а в воскресенье его уже нашли мертвым. Но получается, что каждый выполнял приказания Арта после его смерти.

— Не знаю, о чем это вы, черт возьми.

— А сам Стиллмэн потреблял свой товар?

— Большинство продавцов, как правило, сами являются наркоманами, но никогда не подозревал в этом Арта. Впрочем, трудно сказать.

— У меня такое дурное чувство, что вы больше помогаете мне, когда лжете, Сэм.

— Я сказал вам то, что знал. Как это, черт побери, я буду говорить то, чего не знаю?

Хороший вопрос. Я сунул пистолет обратно в кобуру и поднялся на ноги. В его маленьких глазках блеснула надежда.

— Я не стал бы сообщать Бонетто о моем визите, Сэм. Потому что, если вы это сделаете, я выложу ему все, что вы мне передали сейчас.

— Хорошо, — с кислой физиономией ответил он.

Очки в металлической оправе настороженно поблескивали, пока я шел через приемную к выходу. Она молчала, пока я не поравнялся с ней.

— От Арта Стиллмэна всегда жди неприятностей, — тихо сказала она.

Я повернулся и посмотрел на нее:

— Вы подслушивали?

— Знаете, вы тоже — неприятность. Да, он старый, жирный, немощный, но это все, что у меня есть, и я не хочу его терять. Не хочу, чтобы он излишне волновался.

— Ну и?.. — Я ждал ответа.

— У Арта был друг. Он занимался тем же. Сэм не сказал вам о нем, потому что боялся быть втянутым в это дело.

— Но вы скажете мне о нем?

— Его зовут Берни Риз. Он живет в Западном Голливуде. Я записала вам его адрес. — Она достала из стола листок бумаги.

— Благодарю вас.

— А вы сумасшедший. Вам это известно?

— Почему же?

— После того, что они сотворили с вашим лицом, вы все еще хотите связываться с Виктором Бонетто?

Она внезапно рассмеялась, и ее массивные груди затряслись так, будто они существовали сами по себе.

— Вы хотите мне сказать что-нибудь еще?

— Надеюсь, они убьют вас, потому что вы приносите неприятности, — самодовольно сказала она. — Мне хотелось это сказать в первый же момент, как вы вошли в офис.

Я вернулся к машине. Дом по указанному адресу в Западном Голливуде найти было нетрудно. Надо было подняться на верхний этаж старого здания по бетонным ступеням, истертым и выщербленным миллионами ног. Я позвонил в дверь. Через несколько секунд на пороге показался встревоженный молодой парень. У него были светлые волосы до плеч, клочковатые борода и усы и вытаращенные светло-голубые глаза. Заляпанные свитер и джинсы дополняли картину.

— Берни Риз?

— Абсолютно точно. А в чем дело?

— Вы друг Арта Стиллмэна?

— Послушайте. Я уже миллион раз рассказывал про все это. Спросите лейтенанта Паркера, ладно?

— Не возражаете, если я войду?

— О’кей. — Он безнадежно пожал плечами. — Но я скажу то же самое, что и лейтенанту. Я весь уик-энд провел в Малибу. В последний раз я видел Арта во вторник вечером, когда мы выпили пива.

Он невольно немного отступил, чтобы пропустить меня в квартиру, стены которой были сплошь увешаны плакатами, мебель почти отсутствовала.

— Меня зовут Рик Холман, я вовсе не легавый.

— Какого же черта вы молчали! — воскликнул он, и его лицо прояснилось.

— Легавый сразу лишил бы вас подобного бизнеса, — выдал я как бы между делом.

Его лицо снова напряглось.

— Я не пойму, о чем это вы.

— Вы собираетесь позвонить Виктору Бонетто и проверить меня? — как бы невзначай спросил я.

Он словно что-то решал.

— И все-таки что вы хотите? — спросил он наконец.

— Эту девчонку, Пайк, — ответил я. — Не можем же мы гоняться за ней по всему городу.

— Ее здесь нет.

— Но она была тут?

В выпученных светло-голубых глазах что-то мелькнуло.

— Она хотела раздобыть дозу, ей больше негде достать.

— Заявилась посреди той проклятой ночи, — с горечью сказал он. — Ломилась в мою дверь так, что разбудила всю округу! Я вынужден был впустить ее, и она пристала как с ножом к горлу! Послушайте! Она была как сумасшедшая, понимаете? У нее началась ломка, она вела себя как дикий зверь. Я дал ей дозу, а она сказала, что ей некуда идти, поэтому я разрешил ей поспать здесь. Но сказал, чтобы утром она убиралась ко всем чертям. Она не ушла до тех пор, пока я не дал ей иглу и наркотик, чтобы она могла продержаться несколько дней. Да, я дал ей это! — Его глаза расширились от ужаса. — У нее наличными с собой было только двадцать баксов, но она сказала, что ей позарез нужно.

— Куда она пошла?

— Она не сказала, а я не стал спрашивать. Я был счастлив, что она вообще убралась.

— А как давно она ушла?

— С пару часов, — ответил он. — Жаль, что больше ничем не могу помочь, Рик.

— Все в порядке. Относительно убийства вашего друга. У вас есть какие-то мысли насчет этого?

— Какие-нибудь наркоманы. — Он явно нервничал. — Никогда не скажешь, какой сумасшедший подонок может подвернуться следующим.

— Судя по тому, как вы говорите, вам надо прекращать это дело и искать другое занятие.

— Ну, приятель! — Он визгливо рассмеялся. — Если я сам сяду на иглу, то не смогу заниматься куплей-продажей.

Глава 10

Я вернулся домой, в Беверли-Хиллз. В гостиной еще сохранились немые свидетельства событий прошлой ночи. Пришлось убрать осколки стекла и вычистить стойку бара. На ковре появились новые пятна — придется сдавать в химчистку. Я сделал себе порцию выпивки — разве я не заслужил этого? — и устроился на диване.

— Хай! — послышался ласковый голос, и меня чуть не хватил удар.

Она стояла в дверях, светясь теплой, дружеской улыбкой. Ее длинные волнистые пшеничные волосы спадали на плечи, огромные голубые глаза, как всегда, хранили выражение святой невинности. Она была совершенно нагая. Кораллового цвета соски украшали ее полные груди, а пушистая хризантема внизу живота была точно такого же пшеничного цвета. Соблазн был так велик, что, только взглянув на нее, я тут же ощутил сильное желание.

— Как вы попали в дом?

— Задняя дверь была не заперта.

Вот так же вошел Эрл прошлой ночью, и я не дал себе труда запереть ее, прежде чем уйти с Трэйси Нэш.

— Я воспользовалась вашим душем, — промурлыкала Саманта Пайк. — Надеюсь, вы не станете возражать? Я также постирала свою одежду, потому что она испачкалась, теперь она сохнет. Вот почему на мне ничего нет. Это вас не беспокоит?

— Очень беспокоит, но дело не в этом.

— Не возражаете, если я что-нибудь выпью? — улыбнулась она. — Не вставайте, я сама все сделаю.

Она прошла к бару и, стоя ко мне спиной, готовила себе порцию спиртного. Мне открывался вид на ее восхитительную пухленькую попку с изображенным под левой ягодицей скорпионом. Наконец она повернулась ко мне.

— Я больше не могу этого выносить, — сказала Саманта. — Не хочу жить с этой ужасной лесбиянкой.

— А теперь, когда Арт Стиллмэн мертв, у вас нет и наркотиков.

Она капризно выставила нижнюю губку.

— Нехорошо так говорить, Рик.

— Но это правда. И вы пошли к Берни Ризу и вытрясли у него какое-то количество и шприц, верно?

— Он был другом Арта.

— Вот это вы помните, — сказал я, — но никак не можете вспомнить ничего из того, что случилось с вами в прошлый уик-энд.

— Вы плохо ко мне относитесь. Я не пришла бы сюда, если бы знала, что вы так будете относиться ко мне, Рик.

— А почему вы сюда пришли?

— Потому что раньше была глупой. Только вы можете помочь мне. Теперь я поняла это.

— Единственное, что может вам помочь, — это ваша память.

Она медленно покачала головой:

— Я все время была так напичкана наркотиками, Рик. Это как на американских горках, когда все вокруг так быстро вертится, что у вас нет никакой возможности что-нибудь увидеть.

— А вы помните, как это все началось?

— В пятницу вечером Трэйси улетела в Нью-Йорк. У меня оказался свободным уик-энд, но я просто не знала, что с ним делать. В субботу утром позвонил Арт Стиллмэн и спросил, как насчет того, чтобы уколоться. Я сначала подумала, что мне больше не надо, но потом решила, что даже Стиллмэн и то лучше, чем сидеть дома и смотреть на эти осточертевшие стены. Я сказала, чтобы он приезжал, потому что собиралась принять обычную утреннюю дозу. Он приехал и сказал, что привез мне кое-что. Я догадываюсь, что он дал мне большую дозу по сравнению с теми, что я принимала раньше. С этого момента я и почувствовала себя словно на американских горках.

— И ничего не можете припомнить?

— Пара проблесков. Но они без всякого смысла.

— Постарайтесь вспомнить, хотя бы приблизительно.

— Кто-то втыкал иглу мне в зад, — начала она. — Было больно. Думаю, это было, когда мне наносили татуировку в виде скорпиона, да?

— А где все это было?

Она покачала головой:

— Не знаю, но там были и другие люди, потому что я слышала их разговоры. Там смеялась какая-то девушка, которая сказала, что было бы здорово, если бы такая картинка появилась в каком-нибудь журнале. Или что-то в этом роде. В этом был бы смысл, а?

— Что еще?

— Это было ужасно. — Она отпила еще немного. — Похоже на какой-то кошмар, который вы не можете вспомнить, хотя он прячется где-то в глубине сознания. Вы понимаете? Кто-то мучил меня, и мучил ужасно. И еще кто-то говорил, что я должна запомнить все это. Но я знала, что не смогу, и понимала, что они мне не поверят. А боль становилась все невыносимее, ее помню до сих пор. Но ничего из того, что было потом.

— Вы не узнали голоса?

— Если и узнала, то не запомнила. — Она положила руку между ногами. — Они мучили меня изнутри, чтобы не оставить следов.

— Но вы не можете вспомнить, кто это делал, где, когда?

— Есть еще одна вещь. — Саманту охватила дрожь. — Кто-то стонал. Мужчина. Мне кажется, это был Арт Стиллмэн. Они куда-то тащили его, а он не хотел идти. Он все кричал, что это только шутка!

Зазвонил телефон. Я поднялся с дивана.

— Холман? — послышался женский голос.

— Да, кто это?

— Миссис Хейскелл. Хочу сообщить вам кое-что. Я рассказала мистеру Бонетто о вашем визите. Сэм был слишком испуган, и я подумала: почему вы должны ходить лишь с одной изуродованной половиной физиономии и портить жизнь моему мужу?

— Теперь я вам кое-что скажу, Вера. Вы — четыреста фунтов сучьего мяса.

— Мистер Бонетто поблагодарил меня за звонок. — В ее голосе слышались явные нотки триумфа. — Он сказал, чтобы я больше не беспокоилась. Он сам позаботится обо всем.

Я бросил трубку. Саманта все еще пила коктейль, и в ее ясных голубых глазах не было заметно никакого любопытства.

— Там было еще кое-что, Рик, — сказала она. — Много слепящих вспышек. — Она задумалась. — Я не могу возвращаться к этой лесбиянке, Рик. Она вывернет меня наизнанку миллионами вопросов, на которые я не смогу ответить, и снова начнет кричать на меня. Можно мне остаться у вас на какое-то время? Пока все не уляжется и я не найду себе нового менеджера и все такое? — Она снова выпятила нижнюю губку и медленно облизала ее розовым языком. — У меня беспорядочная половая жизнь, если вы не знаете. А мне хотелось бы быть с настоящим мужчиной, таким, как вы, Рик. Больше не хочу путаться с лесбиянками.

— Это заманчивое предложение. Но сейчас у нас нет времени даже подумать об этом.

Вернувшись к телефону, я набрал номер дома в Бель-Эре. Трэйси ответила на четвертый звонок.

— Это Рик. Мне некогда пускаться в объяснения, но я у себя дома, и Саманта со мной.

— Она в порядке?

— В полном. Я снова был у Сэма Хейскелла этим утром. Мне показалось, он достаточно напуган, чтобы не звонить Бонетто, но его жена сделала это за него.

— Значит, Марти и Эрл могут снова навестить нас? — сказала она упавшим голосом.

— Поэтому не будем ждать, пока они найдут нас. Быстро собирайте сумку и приезжайте сюда. И возьмите какую-то одежду для Саманты. На ней сейчас ничего нет.

— Ничего нет? — Голос Трэйси звучал недоверчиво.

— Она все постирала перед тем, как я приехал.

— И что, ходит голой?

— Угу… — Я никак не мог подобрать слова. — Ну, только пока ее одежда высохнет.

— И вы уже трахнули ее пару раз?

— Нет.

— Она сейчас в порядке?

— Да.

— Она под кайфом, обнаженная и считает, что только вы можете ей помочь? — монотонно сказала Трэйси. — Верно?

— Да, — ответил я, — я не так это понимаю, но…

— Я была права, — сказала она. — Вы трахнули ее. И черт с вами, Рик Холман!

Она бросила трубку. Я тоже медленно положил трубку и понял, что сегодня не мой день. Сначала это была миссис Хейскелл, которая перерезала мне глотку, теперь Трэйси сыграла злую шутку. На моих руках еще одна женская проблема. Когда я повернулся, то увидел, что эта «проблема» наблюдает за мной с довольной улыбкой.

— Она думает, что мы здесь трахаемся, верно?

— Верно, — согласился я.

— Она не приедет сюда. Поэтому нам не стоит больше о ней беспокоиться.

— Надо беспокоиться о Марти и Эрле.

— А кто это?

Я рассказал ей о них и о том, что произошло с Трэйси и мной прошлой ночью. Она стояла и слушала с выражением вежливого интереса.

— И что, Трэйси это понравилось?

— Идите и оденьтесь, — предложил я ей.

— Но все еще сырое.

— Быстрее высохнет на вас.

Она немного подумала, потом пожала плечами и вышла из комнаты. Я не успел допить виски, как Саманта вернулась. Она была одета. Сырая рубашка прилипла к ее телу, к полным грудям. Большие соски набухли и затвердели, должно быть от соприкосновения с влажной тканью. В руках была сумочка.

— Это просто ужасно, — сказала она.

— Но ненадолго.

Я взял ее за локти и подтолкнул к входной двери. Черт с ней, с этой задней дверью, не стоит ее запирать. Я подумал, что нет смысла затруднять Марти и Эрлу задачу проникновения в дом. Мы вышли к машине, я посадил Саманту на переднее сиденье и аккуратно прикрыл дверь. Потом обошел машину и сел рядом с ней.

— Куда мы едем?

— В Бель-Эр. Чтобы забрать Трэйси. А потом я найду для вас безопасное место, пока не кончится весь этот ужас.

— Для Трэйси и меня? Мы опять будем вместе и одни? К чертям! Уж лучше я умру!

— У вас куда больше шансов оказаться мертвой, если вы не поедете.

— А вы педераст, верно? Поэтому я не смогла понравиться вам.

— Вы мне очень понравились, — проворчал я. — Но не было времени, только и всего.

Ехать по Уилшир-бульвару было довольно сложно, и я решил сконцентрироваться.

— Думаю, есть только один способ проверить это, — задумчиво сказала Саманта.

— А теперь вы о чем, черт возьми?

— Старый как мир тест. Вы не знаете? Это очень просто.

Она ловко расстегнула «молнию» на моих брюках, сунула руку внутрь и принялась ласкать мой член. Тут же раздался дикий визг тормозов, потому что я внезапно выехал на параллельную полосу, не просигналив об этом.

— Перестаньте! — зашипел я.

— О, — тихо сказала она. — Я на самом деле привлекаю вас, верно?

Мы были зажаты машинами с обеих сторон, парень позади все еще сигналил. Приходилось держать руль двумя руками и быстро соображать. А как я мог это сделать, черт побери, когда кончик ногтя ее большого пальца ходил вверх-вниз вдоль моего восставшего члена?

— Хотите оральный секс? — спросила она так, будто предлагала мне чашечку кофе.

— Нет! Оставьте его в покое, если не хотите, чтобы мы разбились в лепешку!

— Дешевка!

Ее рука крепко сжала мой член, потом резко потянула его. Тормоза снова заскрипели, когда я возвращался на свою полосу движения. Она осторожно засунула член в брюки и застегнула «молнию».

— А вы паршивый водитель. Могли только что угробить нас обоих.

Я издал нечленораздельный звук и изловчился посмотреть в зеркало заднего вида. Все, что я мог узреть, — это капот грузовика, который был так близко, будто находился на заднем сиденье моей машины.

К моменту, когда мы подъехали к дому в Бель-Эре, я чувствовал себя так, будто провел за рулем сутки. Саманта вышла из машины с отчужденным выражением лица и прошла на крыльцо. Я воспользовался ключами, которые мне дала Трэйси, чтобы отпереть дверь. Мы нашли ее в гостиной. Она лежала, удобно обложившись подушками, на столике перед ней были аккуратно расставлены бутылки с шотландским виски, стояли ведерко со льдом и уже почти пустой стакан.

— Вы вместе? — сказала Трэйси каменным тоном. — Бьюсь о заклад, уже натрахались до потери пульса.

— Рик рассказал мне, что прошлой ночью тебя трахнули в жопу, — сказала Саманта. — Что, забавно?

— А ты знаешь, почему это случилось? — спокойно спросила Трэйси. — Из-за тебя и твоей гнусной привычки. Видишь лицо Рика? Он заработал это все по той же причине.

— Я сделала ему тест, когда мы ехали сюда, — самодовольно заявила Саманта. — Он не мог остановиться и засунуть мне эту свою штуку. Он так боялся, что те двое придут и испортят ему вторую половину физиономии. Но мы еще сделаем это, мой сладкий? Не надо бояться!

Трэйси отодвинула столик и быстро встала. Ее серые глаза метали молнии, рот перекосился.

— У вас нет времени, — отчеканивая каждый слог, сказал я. — Укладывайте вещи, и мы уезжаем. Найдем тихое место, где вы будете в безопасности, пока я не позабочусь о Бонетто.

— Вы знаете, мне все равно. Все кончено. Я имею в виду Саманту и себя. А что они могут сделать мне хуже того, что случилось прошлой ночью?

— Эти что-нибудь придумают.

— Честно говорю, с меня хватит, — сказала Трэйси. — Я наняла вас, Рик, и вы сделали все, что смогли. Вас втянули в это дело, вы получили травму. И это не ваша вина, что ответ на вопрос не найден. Теперь это не имеет никакого значения. Я опущу чек в почтовый ящик, о’кей?

— Трэйси, — сжимая кулаки, сказал я. — Я не могу этого так оставить.

— Если мы никуда не едем, — сказала Саманта, — я сниму сырую одежду и лягу в теплую постель. О’кей? Хотите пойти со мной, Рик?

— Я сейчас выцарапаю ей глаза, — взвизгнула Трэйси, — Правда, в данный момент ей все равно.

— Есть хорошие доктора, — сказал я. — Может быть…

— Я сама с удовольствием ее вылечу — полным отказом от наркоты, — заявила Трэйси. — Запру ее в комнате, и пусть там помучается. Полное изменение обмена веществ, верно? Агония. Отвратительные реакции организма. И что она сделает, когда все это пройдет? Бросится искать ближайшего доступного торговца этой гадостью, вот что!

Саманта стянула влажную рубашку через голову и бросила ее на пол. Потом расстегнула «молнию» на брюках, спустила их до полу и перешагнула через них.

— Кто это, черт возьми, хочет умереть от пневмонии? — спросила она.

— Ты хочешь умереть от чего угодно, дорогая, — холодно сказала Трэйси. — Ты хочешь этого.

— Так вы не поедете со мной? — разозлился я.

— Мы останемся здесь, — ответила Трэйси. — Теперь не так уж важно, что случится с каждой из нас.

— У нее уже были проблески, — сказал я. — Может быть, будут еще.

— Что вы имеете в виду, какие еще проблески? — презрительно спросила Трэйси.

— Проблески памяти, — ответил я. — Относительно того уик-энда. У нее теперь больше шансов. Может быть, она вспомнит, кто убил Арта Стиллмэна.

— Вы хотите мне что-то сказать? — Трэйси старалась сохранить презрительный оттенок в голосе.

— Я устала, — вдруг закапризничала Саманта. — Думаю, мне пора лечь в кровать.

Она быстро вышла из комнаты, и ее кругленькие ягодицы перекатывались вверх-вниз при каждом шаге.

— Может быть, тот, кто убил Арта Стиллмэна, не верит тому, что Саманта навсегда утратила память?

— Пожалуйста, уходите, Рик. Я и пальцем не пошевельну, если убийца Стиллмэна явится сюда и убьет Саманту. Я не двинусь с места, если он после этого убьет и меня. Я опять ложусь на диван и снова смертельно напьюсь, еще совсем немного — и мне будет все равно.

— Вы только что сказали про желание Саманты умереть, у вас оно, кажется, еще сильнее.

— Хотите знать кое-что? — Она улыбнулась, но улыбка не задела ее глаз. — Если бы только вы были женщиной, мы бы поняли друг друга. Но только в этом случае.

Глава 11

Я поехал в Беверли-Хиллз, с горечью думая о том, неужели и на самом деле я выглядел так глупо? Обойдя дом, я убедился, что он пуст. Спустился на кухню, приготовил поздний ленч. Было уже три часа дня, я проголодался. Закончив трапезу, я прошел в гостиную и поднял телефонную трубку. У меня был только номер телефона, адреса я не знал. Я читал где-то, что аборигены Австралии еще в каменном веке поняли, что они живут на таком континенте, где нет животных, которых можно было бы приручить. И им пришлось заниматься охотой. Они верили, что колдовство сможет помочь им в этом деле. Если как следует постараться, то можно заколдовать стадо антилоп, чтобы оно оказалось в нужное время в нужном месте, а им остается только прийти туда пораньше и ждать с копьями и бумерангами. Сейчас, набирая номер, я прекрасно их понимал. Она ответила немедленно, и это было уже что-то.

— Рик Холман, — сказал я.

— Вы еще живы? — удивилась Анджела Броутон. — Я рада за вас.

— Она начала вспоминать, — сказал я и мысленно перекрестил пальцы.

— Вы ушли прошлой ночью, а я ведь спрашивала, можно ли мне пойти с вами, — холодно сказала Анджела. — Оставили меня с Бенни. Можете представить, в каком настроении он был, когда вы ушли. У меня до сих пор отметины на теле.

— Саманта Пайк, — сказал я. — У нее возвращается память.

— И почему только вас не убили, такого мерзавца!

— Это досадно, потому что некоторые журналы хорошо бы заплатили кое за что…

— Я не понимаю, что за чертовщину вы несете, — сказала она напряженным голосом.

— Собирайтесь и приезжайте ко мне. Я приготовлю для вас лимонный чай и открою коробку печенья-гадания[213].

— А может быть, мне позвонить Бенни и попросить его позаботиться о вас?

— Бенни ненадежный человек. Мы оба знаем это. Но если хотите, я позвоню Виктору Бонетто и скажу ему, что к Саманте Пайк возвращается память?

— Вы дешевка и сукин сын, Холман. Буду у вас в пределах получаса.

Она приехала через двадцать минут, в белом льняном платье до колен с большими металлическими пуговицами. Энергичная молодая дама — или, может быть, покупательница из большого универмага в центре города? Она выглядела кем угодно, только не проституткой.

— Вы потрясающе выглядите, Анджела, — любезно сказал я, провожая ее в гостиную.

— Я помню, как я выглядела, когда вы в последний раз видели меня. Разложенную на диване, и Бенни на мне!

— Это с каждым может случиться, но должен признать, если кто-нибудь устроил бы состязание по траханью, первый приз получили бы вы.

Она села на диван, скромно положив ногу на ногу.

— Я бы что-нибудь выпила.

— Конечно. Что, например?

— Что угодно, при условии, если это будет чистый алкоголь со льдом.

Я приготовил бурбон со льдом и подал ей стакан.

— А вы сами не пьете?

— Пока нет.

Взгляд ее живых голубых глаз на мгновение задержался на мне.

— Вы ужасно выглядите, — сказала она. — Вы и прошлой ночью выглядели плохо, а сейчас даже хуже. Синяк так потемнел, что у меня внутри все переворачивается, когда я на вас смотрю.

— Виктор Бонетто, — сказал я. — Человек, который всем управляет и всеми владеет. Люди начинают уставать от этого и хотят перемен. Но когда такие типы, как Марти и Эрл, навязывают всем его волю, — это не так просто. Тогда у Арта Стиллмэна возникла идея, и все они признали ее просто гениальной. Они так думали до тех пор, пока не узнали, что он мертв, и сразу же от всего отреклись. Начали утверждать, что ничего не знали. Все они как бы делали одолжение Арту. Так?

— Я не понимаю, о чем вы?

— Саманта Пайк — большое имя в роке. Даже Бонетто не осмелился тронуть ее. Арт Стиллмэн поставлял ей наркотики, он знал, что стоит только дать ей дозу большую, чем обычно, и она будет в полете достаточно продолжительное время. Он ждал удобного случая, и случай не заставил себя ждать, когда ее менеджер уехала в Нью-Йорк на весь уик-энд.

— Если вам самому доставляет удовольствие слушать звучание собственного тупого голоса, то меня увольте от этого.

— Он начал давать ей наркотик утром в субботу, — продолжал я. — Договорился с Сэмом Хейскеллом, что привезет ее на прием к Бенни в субботу вечером. Бонетто был уже там и встретил ее. Через некоторое время после того, как он уехал, Бенни наколол скорпиона у нее на заднице. Но не совсем для своего удовольствия, верно?

— Это только для того, чтобы доказать, что она когда-то была одной из тех девушек, которые работали на Бенни, — сказала она упавшим голосом. — Но вы это и раньше знали.

— Потом кто-то делал фотосъемку, — сказал я.

Она кивнула:

— Арт все расписал заранее. Ее предполагаемую биографию. Будто бы она начала работать девушкой по вызову у Виктора Бонетто, а не у Бенни. Потом она все это бросила, стала знаменитой певицей, но Бонетто угрожал ей тем, что откроет ее прошлое, если она не будет постоянно платить ему солидные проценты от гонораров. По версии Арта, ее менеджер была на жалованье у Бонетто и не только подавила ее волю, но и принудила к лесбиянским отношениям. Саманта все подписала той ночью. Она была совершенно вне себя, даже не понимала, что происходит.

— А что было потом?

— Не знаю, — призналась Анджела. — Она уехала от Бенни с Артом где-то рано утром в воскресенье. Дальше, то есть до того момента, как Арт был найден мертвым в своем автомобиле вечером в воскресенье, никто ничего не знает.

— Все были вместе со Стиллмэном? — спросил я. — Бенни, Сэм Хейскелл, братья Перини?

— Да, они собирались обсудить положение дел. Им надоело, что Бонетто первым снимает все сливки.

— Тут что-то не так, — возразил я. — Стиллмэн должен был знать, что Саманта частенько попадает на американские горки и что ее менеджер вернется через пару дней. Бред получается.

Она наморщила носик, и складочки снова собрались на переносице.

— Мне кажется, они тогда все сошли с ума. Но меня это мало волновало. С того момента, когда Бенни разнюхал, что я продаю наркотики клиентам, и лишил меня работы, я просто стала ему немного помогать. Помимо того что мы трахались с ним время от времени, я выполняла те его поручения, которые он не мог доверить Тино. Вот почему я помалкивала.

— Кто-то настучал Бонетто, — сказал я. — Он и позаботился об Арте.

— Но кто? — Она покачала головой. — Они же все были замешаны в этом деле. Вот почему они продолжали выполнять поручения Арта даже после его смерти.

— Братья Перини считают, что она была с Артом, когда его убивали. Вот почему они звонили Трэйси Нэш и хотели узнать, что помнит Саманта. Сэм Хейскелл держался из-за контракта, он из тех, кто перегрызет глотку за пенни. Я так и не понял, зачем был нужен тот звонок.

— Это идея Бенни. Довольно глупый ход в надежде вывести из себя Нэш, и если бы она связалась со мной, то, возможно, проболталась бы об уик-энде.

Меня вдруг как громом поразило. Я понял, на чем Арт Стиллмэн строил свой план.

— Она не должна была остаться в живых, — сказал я. — Она должна была умереть утром в понедельник.

— Кто? — Анджела бросила на меня испуганный взгляд. — Трэйси Нэш?

— Саманта! Стиллмэну очень легко было отправить ее на тот свет, дав ей излишне большую дозу. Потом, когда она бы умерла и во всех газетах появились кричащие заголовки, он послал бы эти фотографии Бонетто вместе с ее признанием. Такого нажима и сам Бонетто не выдержал бы. И тогда дело в шляпе: он отдал бы им на откуп их рэкет, взамен же Стиллмэн не послал бы оригиналы признания и фотографий в полицию.

— Это ужасно! Вы полагаете, они все знали? Я хочу сказать — они знали, что Арт собирается убить несчастную девушку, и ничего не сделали? Я еще могу понять поведение братьев Перини… но Сэм Хейскелл… Бенни?

— Разумеется, они все знали. Но все это было лишено всякого смысла, пока Саманта жива. Они не станут предпринимать ничего, что было бы лишено хоть какого-нибудь смысла.

— Я просто не знаю, что мне теперь делать, — сказала она упавшим голосом. — Теперь, когда я все знаю, не могу вернуться назад к Бенни. — Она допила виски и протянула мне пустой стакан. — Можно еще, Рик?

Я быстро наполнил стакан.

— Вы были правы, — сказала она. — Кто-то настучал Бонетто, и он убрал Арта прежде, чем тот убил эту девушку, Пайк.

— Бонетто забрал это признание вместе с фотографиями и уничтожил их. Так вот почему он так настойчиво требовал, чтобы я бросил это дело и перестал допытываться, почему убили Стиллмэна.

— Думаю, вы правы, — согласилась она.

— Есть только один способ узнать правду.

Я передал ей наполненный стакан, и она тут же сделала глоток.

— Какой именно? — спросила она.

— Мне надо выйти ненадолго.

— Не будете возражать, если я останусь здесь? — вяло спросила она. — Мне надо подумать, что делать, но не хочется идти домой.

— Но у вас могут появиться гости.

Анджела невольно вздрогнула:

— Марти и Эрл?

— Скажите им, что Бенни заставил вас войти ко мне в доверие. Они поверят этому, после того как застали нас вместе в прошлый раз. Скажите, что я вышел, но вернусь, — я посмотрел на часы, — не более чем через пару часов.

— Хорошо. — Она сделала еще глоток. — Но не вините меня, если к вашему возвращению я до смерти напьюсь.

Офис был еще открыт, когда я приехал туда. Она сидела за своим рабочим столом, словно отвратительный жирный паук, и очки в блестящей оправе не могли скрыть ненависть в ее глазах.

— А мне казалось, что мистер Бонетто уже убрал вас, Холман, — спокойно сказала она. — Может быть, он решил дать вам немного попотеть? Вам нечего рваться в его кабинет. Сэму не очень хорошо, и я отослала его домой.

— А мне и не нужен Сэм. Я приехал поговорить с вами, Вера, это делает меня похожим на какого-то мазохиста, не так ли?

— Вы не сможете оскорбить меня, Холман. Вы уже мертвы.

— Все они считали, что у Стиллмэна появилась по-настоящему великая идея. Бенни Ленгэн, братья Перини и ваш муж. Что заставило вас не согласиться с ним, Вера?

— Не знаю, о чем вы говорите.

— Вы предупредили Бонетто, и он убрал Арта раньше, чем тот смог убить Саманту Пайк. Вы все время предупреждаете Бонетто. Держу пари, что он думает о вас как о своем друге?

— Я закрываю офис. Вы уйдете, Холман, или я позову копа.

— Я предлагаю вам сделку, Вера. Вы все выкладываете мне, или я сообщаю Сэму, что это вы предупредили Бонетто.

— Он вам не поверит.

— Вы шутите. Он поверит мне, потому что это — квинтэссенция всего. Даже когда они узнали, что Арт убит, они мучились до кровавого пота, стараясь выяснить, кто же из них передал все Бонетто. Когда я скажу Сэму, что это сделали вы, он мне поверит.

Она положила руки на стол, переплетя жирные, как сардельки, пальцы, потом крепко сжала их.

— Хорошо, — наконец уступила она. — Все то воскресенье Сэм был сам не свой, очень подавлен. Он начал пить с раннего вечера, что не в его привычке. Сэм обычно едва прикасался к крепким напиткам, потому что считал, что одного пьяницы в семье вполне достаточно. Я видела, что его что-то тревожит, и спросила, в чем дело. Прошло довольно много времени, прежде чем он напился до такой степени, чтобы все рассказать. Когда Сэм закончил, он уже не мог встать с кресла. Даже напустил в штаны там, где сидел. — Она презрительно фыркнула. — Вся эта затея была безумной. Я хорошо это понимала. Тогда я позвонила мистеру Бонетто и все рассказала, намекнув, что мы думаем, будто эта идея принадлежит Арту Стиллмэну. Мистер Бонетто был мне очень благодарен.

— В какое время вы ему звонили?

— Очень поздно. Точно не припомню. Где-то после полуночи.

— Вы не дурачите меня, Вера?

— Хотите удостовериться, что это именно я все сообщила мистеру Бонетто? — холодно спросила она. — Мало того что я все вам выложила начистоту, вы еще предполагаете, что я соврала вам насчет времени.

— Согласно газетным отчетам, тело Стиллмэна было обнаружено около трех утра в понедельник, и полиция считает, что он был уже мертв по крайней мере четыре часа.

Зрачки ее глаз за линзами непомерно расширились, она отрицательно закачала головой:

— Это невозможно, они ошиблись.

— Следователи не ошибаются в таких вещах.

— А этот ошибся, — решительно возразила она. — Теперь я вспоминаю, что взглянула на часы как раз перед тем, как идти звонить, на них было далеко за полночь. Я еще беспокоилась, что разбужу мистера Бонетто, но это для него не имело значения, когда он понял всю важность сказанного мной.

Я убедился, что она говорит правду. Это объясняет очень многое в действиях Бонетто.

— О’кей, — сказал я. — Я ухожу, можете закрывать свою лавочку, Вера.

— До свидания, Холман. — Она громко фыркнула. — А знаете, интересно было поговорить с мертвецом!

Глава 12

Я позвонил домой, и Анджела тут же ответила.

— Я еду обратно, буду примерно через двадцать минут. Если те двое у тебя, скажи только: «Пока, Рик!» — и положи трубку.

— Пока, Рик, — ответила она и положила трубку.

Я поехал прямо к Бонетто. Парень в черном открыл мне дверь, я тут же ткнул ему в живот ствол моего тридцать восьмого.

— Мне надо поговорить с мистером Бонетто, не крути, где он?

— Он не любит, когда его беспокоят, — невнятно пробормотал он.

— А ты что, любишь, когда из тебя выпускают кишки?

Парень болезненно ухмыльнулся:

— Он в гостиной, мистер Холман. А вы не забудете сказать ему про пистолет?

— Сейчас ты развернешься, я приставлю пистолет к твоей спине, и мы так вместе и войдем, — улыбаясь, сказал я.

— Благодарю вас, — пробормотал он, поворачиваясь ко мне спиной.

Бонетто так был поглощен своими картинами, что даже не услышал, как мы вошли в гостиную. Тогда парень в черном легонько кашлянул. Бонетто повернулся, его черные глаза зло сверкнули.

— Надо поговорить, — сказал я, — но ваш человек пытался меня не пустить.

— Все в порядке, Фрэнк, — сказал Бонетто.

— Да, мистер Бонетто.

Парень в черном вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

Я положил пистолет обратно в кобуру на поясе и чуть улыбнулся Бонетто.

— Я думал, что вы хотели, чтобы я прекратил поиски убийцы Арта Стиллмэна, потому что полагал, что вы сами его убрали, — начал я. — Мне представлялось это вполне понятной причиной.

— И?..

— Вы не убивали его. Частная информация пришла слишком поздно для этого, и Арт был уже мертв, когда вы ее получили. Но вы хотели, чтобы они думали, что это вы убили его. Убили и уничтожили фальшивое признание Саманты Пайк и фотографии, которые были при нем. Что-то вроде предметного урока для Бенни, Саманты и братьев Перини. И если кто-нибудь задумает снова выступить против вас, он вспомнит, что случилось с Артом Стиллмэном.

— Вы хорошо поработали, мистер Холман.

— Дело интересное, — ответил я. — Но если вы не убивали Стиллмэна, значит, Марти и Эрл тоже здесь ни при чем. Так кто же убил его?

— Не хотите ли выпить, мистер Холман? Мой человек сейчас принесет.

— Нет. По крайней мере, не сейчас. Я еще под впечатлением того, что пьянство сделало с Верой. — По выражению его лица я понял, что он не знает, о ком идет речь. — Миссис Хейскелл, — уточнил я.

— Она с вами говорила? — небрежно спросил он. — Я разочарован в ней.

— Мне кажется, вы не исключение.

— Да, вы правы в отношении расследования. Теперь вы знаете, что я не убивал Стиллмэна и не видел его убитым, но соучастие налицо.

— Соучастие? — спросил я, стараясь вызвать его на разговор.

— Как только мне позвонила миссис Хейскелл, мы тут же поехали. Самым логичным способом для Арта умертвить ее было дать ей излишнюю дозу героина. Когда я видел ее предыдущим вечером на приеме у Бенни, было совершенно очевидно, что она не в себе. Лучше всего умереть в собственной постели. Поэтому мы направились прямо в дом в Бель-Эре. Но там никого не было. Мы уехали.

— Вы нашли то фальшивое признание?

Он покачал головой:

— Его там не было. Мы были уверены в этом еще до того, как перестали искать. Тогда мы решили — это был ложный шаг, — что Арт отвез ее в какое-то другое место, и поехали искать. Для начала в квартиру, где живет Берни Риз. Конечно, и там Арта не нашли. Он находился в своей машине на одной из дорог в каньоне и уже был мертв.

— А как насчет соучастия? — мягко настаивал я.

— Ну, мистер Холман, — улыбнувшись, сказал он, — можно ли быть таким непонятливым?

— Вы считаете, что это Саманта убила его?

— Совершенно верно. — Он слегка пожал плечами. — Наверное, она догадалась, что он собирается убить ее, и предварила его желание. Потом разыграла потерю памяти. А что еще, черт возьми, ей оставалось делать?

— Она убила Арта в его собственной машине на пустынной дороге в каньоне и потом попросила кого-нибудь подбросить ее до Бель-Эра?

— Я не знаю, как она добралась обратно. Это меня не интересует. А вот кому было нужно, чтобы Арта Стиллмэна убили ночью в воскресенье? Только два человека могли бы хотеть его быстрой смерти, и я один из них, но не убийца.

— Предположим, что это она убила его, — сказал я. — Допустим, что фальшивое признание все еще у нее. Это не тревожит вас?

Он снисходительно улыбнулся:

— Это фальшивое признание имело бы ценность лишь в том случае, если бы Стиллмэну повезло и он убил бы ее в ту ночь. Но он сам оказался убитым, поэтому все это совершенно не представляет никакой ценности. — Он сделал отвлеченный жест рукой. — Думаю, вам не надо продолжать заниматься этим, мистер Холман, вы же не хотите неприятностей. Ваш клиент — менеджер Пайк, ее партнерша-лесбиянка. Она наняла вас, чтобы защитить певицу, а продолжив расследование, вы можете кончить тем, что уничтожите их обеих.

— Может, вы и правы.

— Я уверен в своей правоте. Почему бы вам не сказать мисс Трэйси, что задуманное Стиллмэном осуществил я. Она поверит вам и будет счастлива. Саманта будет счастлива тоже, она перестанет волноваться, вы получите свой гонорар. И все будут довольны.

— Вы правы. Тогда все это кончится.

— Конечно. Не хотите выпить?

— Благодарю, но мне надо сообщить клиенту о счастливом конце и, может быть, позже отпраздновать это событие. Должен признаться, мне стало гораздо легче от сознания того, что Марти и Эрл уже не будут поджидать меня дома.

— Я тоже рад, что все это кончилось. Должен признаться, я почувствовал за последние пару дней большое уважение к вам за вашу хватку.

— До свидания, мистер Бонетто, — вежливо попрощался я.

— До свидания, мистер Холман, — так же вежливо ответил он.

Мы не пожали друг другу руки. Парень в черном костюме ждал меня в холле и проводил до двери.

— Это очень хорошо с вашей стороны, мистер Холман, — сказал он, когда я ступил на крыльцо. — Я имею в виду то, что вы сказали мистеру Бонетто.

— У нас был очень дружеский разговор. Теперь у нас с мистером Бонетто нет никаких причин враждовать.

— Мне действительно очень приятно слышать это. До свидания, мистер Холман.

— До свидания, Фрэнк, — сказал я так, будто мы были старыми приятелями, и прошел к машине.

Хлопнула дверь, и я понял, что он направился доложить о нашем коротком разговоре хозяину. «Ну что же ты, вонючий сукин сын Бонетто!» — зло подумал я. Все так хорошо, и мне не о чем было тревожиться, не считая того, что Марти и Эрл в моем доме ждут моего возвращения, чтобы тихо прикончить меня. И разговор, который мы только что закончили с Бонетто, не заставил его изменить своего решения. Теперь, когда я знал, что он не убийца, Бонетто хотел моей смерти еще больше. Я должен умереть прежде, чем смогу сказать Сэму Хейскеллу и братьям Перини, что у этого железного человека рыльце в пушку.

Когда я ехал домой, то случайно дотронулся рукой до щеки и вспомнил, что меня силой принудили смотреть, как Эрл садистски насиловал Трэйси и как, прежде чем уйти, он намеренно ударил меня по скуле, которая уже до этого была повреждена. Я помню и тот презрительный жест, когда Марти разрядил мой пистолет и бросил его на пол, потому что считал, что мне нужна хоть какая-нибудь защита. Анджела, наверное, была вынуждена сообщить им, что я звонил и сказал, что собираюсь домой. Нет никакой причины, чтобы ей не поверить. Скорее всего, они тихо сидят с ней в гостиной и ждут меня. В прошлый раз, я помнил, они использовали Трэйси в качестве заложницы и не оставили мне другого выбора, как только послушно отдать свой пистолет Марти. Возможно, они попытаются и на этот раз использовать Анджелу в том же качестве, мне было безразлично это: я пришел к выводу, что она не представляет никакой ценности.

Оставив машину на подъездной дороге, я поднялся на крыльцо и позвонил в дверь. Быстро обежал дом кругом, тихо открыл заднюю дверь и вошел на кухню. Другая дверь, ведущая в маленький коридор, за которым находилась гостиная, была неплотно прикрыта. Я прокрался и приложил ухо к щели.

— Зачем Холману звонить в собственную дверь, черт побери? — послышался раздраженный голос Марти. — К нему кто-то пришел. Будем сидеть тихо, им надоест ждать, и они уйдут.

— Мне это не нравится, — раздраженно сказал Эрл. — Мы сидим здесь словно пришитые и не знаем, что происходит снаружи.

— Ради Христа! — сказал Марти. — Если ты так уж чертовски нервозен, возьми с собой девчонку, и пусть она ответит пришедшему. Ты должен стоять за дверью, когда она ее откроет. О’кей?

— Соглашайся, куколка, — сказал Эрл. — И набрось на себя платье. У них же глаза, а не рентген.

Анджела ответила так тихо, что я ничего не смог разобрать. Послышались их удаляющиеся шаги. Ладонь на рукоятке пистолета вспотела, пульс забился учащенно. Я досчитал до пяти, открыл дверь и вышел в коридорчик. Прижавшись спиной к стене, я продвигался вдоль нее до самой двери в гостиную. Прошло достаточно времени, чтобы Эрл среагировал на обстановку.

— Эй, Марти! — крикнул он через несколько секунд. — Там никого нет, но проклятый автомобиль Холмана стоит тут, на дорожке!

Досчитав до двух, я быстро вошел в гостиную. Марти уже направился к двери в холл и повернулся ко мне спиной. Я с силой ударил его дулом пистолета в висок. Он грохнулся на пол и отрубился. Я вдруг подумал, не умер ли он, но это было не так уж важно. Я положил в кобуру пистолет, забрал его оружие и, поставив тело на ноги, обхватил левой рукой за грудь.

— Эй, Марти! — На этот раз голос Эрла звучал даже жалобно. — Ты слышал, что я сказал? Оглох, что ли?

Честно говоря, мне не очень хотелось портить собственный дом, но я два раза выстрелил в стену. Полетели куски штукатурки.

— Марти! — Эрл почти рыдал.

— Марти мертв! — крикнул я. — Я только что убил этого подонка. И тебя убью, Эрл, грязный бандит, сукин сын!

— В моих руках девчонка. — Он был в бешенстве. — Я ее прикончу, Холман, если ты ко мне приблизишься.

— Господи, убивай! — прокричал я в ответ. — Кто об этом пожалеет? Там, откуда она пришла, таких шлюх предостаточно.

Неожиданно наступила тишина, она длилась секунд пять.

— О’кей, Эрл, — сказал я. — Я выхожу.

Я подтащил оглушенного Марти к двери и встал за ним.

— Вот он я, Эрл! — Повернув Марти, я выставил его в холл.

Прогремели один за другим четыре выстрела, тело Марти конвульсивно вздрогнуло в моих руках.

— Марти? — почти простонал Эрл. — Ради Христа, Марти, зачем тебе надо было разыгрывать все это?

Я вылетел в прихожую. Эрл стоял там, все еще держа в руке опущенный пистолет. За его спиной стояла Анджела, закрыв лицо руками. Я трижды нажал на спусковой крючок, тщательно прицеливаясь. Две первые пули попали ему в грудь и сбили с ног, третья расщепила деревянную панель в двух дюймах от лица Анджелы. И только сейчас я понял, что стрелял из «магнума» Марти.

— Не убивайте меня, Рик! — закричала Анджела. — Пожалуйста, не убивайте меня!

— Не беспокойся, не буду. По крайней мере, намеренно.

Она осторожно убрала руки от лица и посмотрела на меня.

— Я думала, что умру, — сказала она, вся дрожа. — Я так испугалась.

— Иди обратно в гостиную и приготовь что-нибудь выпить для нас обоих.

Она шла съежившись, изо всех сил стараясь на смотреть на тела, лежащие на ее пути. Вынув из кармана носовой платок, я тщательно протер рукоятку пистолета и вставил его в вялую руку Марти, сжал пальцы на рукоятке. Когда я вошел в гостиную, Анджела пролила изрядное количество виски на стойку бара, вместо того чтобы наполнить стаканы. Я отобрал у нее бутылку и приготовил выпивку.

— Ну, что тут было, пока ты ждала моего приезда?

— Ужас! — Она не могла унять дрожь. — Этот Эрл заставил меня все снять с себя и ходить голой и все лапал меня, Рик! — Ее глаза расширились. — Вы убили их обоих! Что мы будем теперь делать?

— Я не убивал никого. Они убили друг друга. — Я взял стакан и подал ей. — Выпей это, но только не слишком быстро. Через пару минут позвони в полицию и расскажи, как все случилось.

— Что сказать?

— Меня здесь не было. Ты позвонила мне, потому что была испугана и подумала, что только я могу тебе помочь. Я ответил, что буду занят до позднего вечера, но ты можешь приехать ко мне домой и ждать меня там. Предупредил, что задняя дверь будет не заперта. Они выследили тебя и тоже вошли в дом. Марти считал, что с тобой надо расправиться силой, но Эрл боялся: если я вернусь и не застану тебя, то могу вызвать полицию. Эти двое начали издеваться над тобой. Наконец Марти сказал Эрлу, что ты полностью в его распоряжении. Когда Эрл дошел до двери, Марти выхватил пистолет и выстрелил в него, но промахнулся. — Я указал на отбитую штукатурку. — Пули попали в стену. Эрл выскочил в холл, а Марти побежал за ним. Ты слышала несколько выстрелов, потом наступила тишина.

Ты набралась храбрости, вышла и увидела, что они оба мертвы.

Она отпила немного виски, держа стакан обеими руками.

— Я поняла, что вы сказали, Рик, — прошептала она. — Но в этом нет смысла. Зачем тогда я звонила вам в первый раз?

— Ты работала у Бенни Ленгэна как девушка по вызову. Но примерно три месяца назад поругалась с ним и ушла. Решила быть независимой девушкой. Но тогда эти двое пришли к тебе. Ты знала, что они работают на Виктора Бонетто, у которого доля в деле Бенни. Они хотели, чтобы ты работала на них. Они тебя били, насиловали, и ты согласилась. Но ты не знала, что Эрл был садистом. Это означало, что, если так будет продолжаться и дальше, он просто убьет тебя. Ты вспомнила, что когда-то слышала мое имя, и позвонила мне.

— Вы хотите, чтобы я сказала им о Бенни? И о Бонетто?

— Анджела, — искренне сказал я. — Обещаю, что все будет в порядке. Когда они кончат допрашивать тебя, приезжай снова сюда. Можешь оставаться здесь сколько захочешь. Я посмотрю за тобой.

Она обдумывала этот вариант, пока допивала свое виски, потом медленно кивнула:

— Думаю, что справлюсь со всем, Рик.

— Конечно справишься. Они станут задавать миллион вопросов, но ты выстоишь. Можешь более подробно рассказать о твоей работе у Бенни. Скажи им, что он подослал к тебе одного из продавцов наркотиков, который работал у Бонетто, и он хотел, чтобы ты предлагала товар клиентам, но ты не пошла на это. Вот почему ты поругалась с Бенни и отказалась работать у него. Скажи им, что того торговца наркотиками звали Арт Стиллмэн. Они за это дадут тебе медаль.

— О’кей, — сказала она упавшим голосом.

Я взял пустой стакан из ее рук и снова наполнил его. Потом вымыл и тщательно протер свой стакан, поставив его обратно в шкаф.

— Еще одно, — сказал я. — Не забудь сказать о этой привычке Бенни делать татуировки своим девушкам. И покажи им своего скорпиона. Даже легавые должны иметь какое-то удовольствие!

Глава 13

У меня еще оставались ключи от дома в Бель-Эре. Я вошел в гостиную, и мне показалось, что я и не уходил оттуда. Трэйси все еще сидела среди подушек на софе. Уровень виски в бутылке понизился всего на пару дюймов, поэтому она не была так пьяна, как в прошлый раз.

— Хай, Трэйси.

— Я не ожидала вас так скоро.

Я взглянул на часы:

— Уже прошло пять часов.

— Хотите выпить?

— Думаю, что да.

— Я направился к бару.

— Я кое-что разузнал, — сказал я, наливая себе виски. — Это не Бонетто и не его бандиты убили Стиллмэна.

— Разве? — равнодушно ответила она.

— Жена Сэма Хейскелла сообщила ему по секрету кое-что о Стиллмэне. Но к моменту, когда она это сделала, Стиллмэн был уже мертв.

— А я все пытаюсь написать песню, — сказала Трэйси. — Она у меня в голове, но вот никак не вырисовывается. Это похоронная песня. Я запнулась на первых двух строчках:

Вы не находите, что это звучит немного банально?

— Когда вы вернулись из Нью-Йорка, Трэйси?

— Утром во вторник, я же вам уже говорила. — Она сделала еще пару глотков. — Моя главная проблема состоит в том, что, даже если я закончу эту печальную песню, ее будет петь кто-то другой, значит, вся моя работа ни к чему.

— Я могу проверить расписание авиалиний, ваш отель в Нью-Йорке. Это займет уйму времени, но все-таки когда-нибудь я все узнаю.

— Я свернула все дела по записям в субботу поздно вечером. Меня там больше ничего не держало, но мне так не хватало моей дорогой Саманты. Поэтому я подумала, что сделаю ей приятный сюрприз, приехав домой пораньше. В аэропорту я взяла такси и приехала сюда около девяти вечера. Его машина была припаркована у дома. У меня возникло грязное подозрение, что Саманта изменяет мне, полагая, что я все еще в Нью-Йорке. Поэтому я потихоньку проникла в дом. В тот момент они были наверху, в ее спальне, но он оставил свой атташе-кейс в холле, на кресле. Меня одолело любопытство. Я, естественно, подумала, что если Саманта изменяет мне, то с какой-то другой женщиной. Поэтому и открыла атташе.

— И нашли там подделанное признание и фотографии?

— В конце было написано, почему она решила покончить с собой. Это был какой-то страшный кошмар. Я поняла, что все это — наглая ложь и кто-то вынудил ее подписать бумагу о том, что она собирается убить себя. — Она сделала еще глоток. — А похоронную песню писать отвратительно, вы знаете это, Рик? Надо выразить чувства, но не впадать в сентиментальность. Разве это легко?

— А что вы сделали потом, Трэйси?

— В ящике бюро лежал пистолет. Я всегда держу его под рукой, потому что боюсь грабителей или каких-нибудь сумасшедших поклонников Саманты. Я взяла его из ящика и поднялась наверх. Они были в спальне Саманты, как я вам говорила. Саманта лежала на постели в таком наркотическом опьянении, что явно не понимала, что происходит вокруг. А этот мужчина стоял возле нее и наполнял шприц. Меня озарило. Он собирался умертвить ее слишком большой дозой, и это было бы логично, потому что все знали, что она наркоманка. Тогда я навела на него пистолет и приказала бросить шприц. Он бросил. Думаю, с ним едва не случился сердечный приступ, когда он услышал мой голос. Я его узнала, это был Арт Стиллмэн, он продавал ей наркотики, когда мы бывали в Лос-Анджелесе. Он сказал, что ей потребовался товар, и он его доставил. Она попросила сделать ей укол, и он был готов к этому, когда я вошла. Я ответила ему, что уже прочитала признание Саманты и ее прощальные слова. — Трэйси со страданием посмотрела на меня поверх стакана. — Может быть, я не права, выбрав жанр похоронной песни? Прощальная песня была бы лучше, как вы думаете?

— А что сказал Стиллмэн?

— Он сказал, что все это просто шутка. Они были на приеме вчера вечером, и все там дурачились. Он еще долго нес какой-то вздор, пока я не приказала ему заткнуться. Я сказала, что он собирался убить Саманту, а теперь я убью его. Он стал просить пощадить его, но это было бесполезно. Я не хотела причинять беспокойство Саманте, поэтому заставила его спуститься сюда. Там я его застрелила. — В ее голосе неожиданно прозвучали нотки изумления. — Это оказалось так чертовски просто, Рик! Я всего только нажала на спуск, и пуля угодила ему в грудь. Он не кричал, не стонал, посмотрел на меня, как будто с удивлением, и упал на пол. Я подошла, убедилась, что он мертв, потом переоделась и оттащила этого подонка в его же автомобиль.

— Переоделись? — спросил я.

— Нужно было что-то попроще: темные свитер, брюки, кроссовки.

— Вы сами вытащили его из дома и уложили в машину?

— Я понимаю, что я костлявая, но жилистая, — самодовольно сказала она. — Потом я поехала по дороге в каньон и оставила его там.

— А как вы добрались обратно?

— Пешком. Я же родом из Лос-Анджелеса. Я знаю все дороги в каньоне как свои пять пальцев. А выйдя на освещенное место, побежала трусцой. Я была одета как раз для этого. Всякий, кто увидел бы меня, подумал, что я одна из тех любителей бега трусцой в Лос-Анджелесе, которые предпочитают заниматься этим вечером, а не утром.

— И еще одно не дает мне покоя, Трэйси. На кой черт вы меня наняли?

— Когда я вернулась назад, наш дом был похож на ту самую посудную лавку, в которой побывал слон. Я поднялась наверх, посмотреть, в порядке ли Саманта. Они сорвали с нее одежду, она лежала на кровати и стонала от боли. — Лицо странно обострилось. — Они что-то делали с ней, Рик. Какие-то ужасные вещи. Но она так и не пришла в сознание. Я так думаю, что Стиллмэн давал ей большие дозы в течение всего уик-энда и она не могла противиться этому. Мне надо было знать, кто это делал, Рик, и с какой целью. Вот почему я наняла вас.

— А что было на другой день?

— Она проспала почти до вечера понедельника. Я дала ей еще одну дозу. Но маленькую. Потом переоделась в ту одежду, в которой прилетела, и сделала вид, что только что появилась. Саманта была в таком состоянии, что поверила. Это чем-то напоминало настоящую амнезию.

— Понимаю. Она говорила, что Стиллмэн держал ее в таком состоянии весь уик-энд, что она чувствовала себя словно на американских горках. Но в этот вечер она начала что-то вспоминать. Эти проблески, вы помните?

— Но она что-то знала, — вздохнула Трэйси. — Вот почему она так ненавидела меня все это время. Подсознательно она чувствовала, что это я убила Стиллмэна, но, конечно, не знала почему.

— А как она теперь?

— А разве я вам не сказала? — Трэйси долго и тупо смотрела на меня. — Примерно час назад я поднималась в ее комнату, чтобы посмотреть, как она. — Ее губы превратились в тонкую полоску. — Она мертва, Рик.

— Мертва?

— Слишком большая доза, как я думаю. Вот ведь какая ирония. Я хочу сказать, что несколько дней назад Стиллмэн пытался умертвить ее именно таким способом, теперь она прибегла к нему сама.

— Вы уверены, что она мертва?

— Господи! Вы считаете, что я не убедилась в этом?

Она поставила стакан, поднялась с дивана и неловко прошла через комнату к бюро. Вынула оттуда листки бумаги и передала мне.

— Вам надо прочитать это, — сказала она. — Признание Саманты, написанное Артом Стиллмэном.

— Хорошо, — механически ответил я, забирая у нее бумаги.

— Думаю, мне лучше подняться и посидеть с Самантой. Она никогда не любила темноты.

Трэйси вышла из комнаты, а я принялся читать признание. Стиллмэн проделал большую работу. Он не впутал только Виктора Бонетто, но зато дал описание всех замешанных в деле. Дал подробный список продавцов наркотиков, включая своего приятеля Берни Риза, девушек по вызову Бенни Ленгэна, братьев Перини с их клубами, торговца живым товаром Сэма Хейскелла. Арт Стиллмэн фигурировал там как честолюбец. Он хотел занять место Виктора Бонетто. Угрожая передать это признание и фотографии копам, он собирался прибрать к рукам всю компанию.

Весь текст был напечатан, кроме двух последних строк. Печать поставлена кое-как: чего еще можно было ожидать от расстроенной девушки, к тому же наркоманки. Последняя строка была написана рукой Саманты, большие каракули сбегали в низ листа.

«Все это верно, и вот почему я хочу убить себя». Далее ее подпись.

Потом еще одна строчка и еще одна подпись.

«По тем же самым причинам, о которых написала моя дорогая Саманта, у меня нет другого выбора, как умереть». Подпись: «Трэйси Нэш».

Тело Саманты лежало на кровати. На ней было великолепное платье, сшитое, наверное, для выступлений. Волосы аккуратно уложены, на лицо нанесена косметика. Руки сложены под грудью, глаза закрыты. Я прикоснулся тыльной стороной руки к ее щеке. Кожа была ледяной.

Тело Трэйси лежало на полу возле кровати. Она вставила ствол пистолета в рот и спустила курок. Частички ее мозга были разбросаны по ковру.

Я спустился вниз, не спеша допил свой виски. Никто в целом мире не поверит теперь, что это признание — неправда. Это не пройдет даром для Бонетто и всех, кто с ним. Более того, сейчас показания Анджелы будут выглядеть более правдоподобными. Когда я подумал обо всем этом, то не нашел причин, почему бы мне не быть откровенным с полицией. Конечно, я выглядел довольно глупо, потому что упустил клиента прямо у себя из-под носа, но так бывает. Это дало мне повод не возвращаться домой, где, скорее всего, меня ожидала Анджела. Я сделал то, что должен был сделать, — сходил к Бонетто и миссис Хейскелл, потом вернулся к своему клиенту с информацией, которую раздобыл. Никогда бы не подумал, что Саманта Пайк будет лежать наверху мертвая от передозировки наркотика, а Трэйси поведет себя так странно: даст мне прочитать признание Саманты, а сама поднимется наверх, чтобы покончить с собой. Она успела это сделать, прежде чем я добежал до спальни. Да, теперь у них нет шансов найти, кто убил Арта Стиллмэна. Что ж, даже полиция не все может.

Было уже около двух, когда капитан Стингер вернулся в офис, где я терпеливо ожидал его.

— Думаю, мне не нужно вас больше задерживать, Холман, — сказал он. — Вы подписали ваши показания и все, что надо?

— И все, что надо, — согласился я.

— Похоже, что у меня впереди еще остаток ночи. — Он энергично потер руки. — Они взяли Бонетто и Ленгэна примерно час назад. Оба орали, что все вранье, что их ложно обвинили. Кажется, они уверены, что это сделали вы.

— Я работал на клиента, который так же глубоко погряз в этом дерьме, как и сам Бонетто.

— Все равно победа за вами, хоть вы и ничего не заработали.

— Спасибо за напоминание, — кисло ответил я.

— Нет никого, включая Виктора Бонетто, кто имел бы надежду выкрутиться после такой записки о двойном самоубийстве.

— Согласен. Теперь я могу ехать домой, чтобы навести порядок после той перестрелки, которая, как вы говорите, была там.

— Иногда лучше вообще не вылезать из постели. — Капитан не скрывал улыбки.

— А что случилось с девушкой? Вы сказали, что она в порядке?

— Да, только напугана. Мы отпустили ее пару часов назад.

Я приехал к себе, оставил машину на дорожке и вошел в дом. Если не считать испорченной выстрелом панели, холл выглядел вполне прилично. Как ни странно, на полу не было пятен крови. В гостиной на диване сидела Анджела в своем белом льняном платье, закинув ногу за ногу и положив руку на колени.

— Я вернулась, чтобы немного убраться.

— Очень любезно с вашей стороны.

— Они сказали, что еще вызовут меня. Что обе они, Саманта и Трэйси, мертвы. Самоубийство. Бонетто и Бенни арестованы.

— А за Сэмом и Перини они придут позже.

— Вы сказали, что если я попросила бы вас, то вы позаботились бы обо мне, Рик. Но теперь, когда они арестовали Бонетто и Бенни, все кончено, верно?

— Абсолютно верно, — согласился я.

— Но есть еще одна вещь, правда, не думаю, что вы в этом виноваты.

— Что еще?

— Помните, вы сказали, чтобы я показала им своего скорпиона? — На ее лице отразилось возмущение. — Так вот я без конца показывала его. Один полицейский заходил в комнату каждые две минуты, и всякий раз мне приходилось спускать трусики.

— Полиция есть полиция, — глубокомысленно заключил я.

— Я устала. Это был такой длинный день, пока вас не было, Рик.

— Ты права, — согласился я.

— Но я не настолько устала, чтобы не заняться с вами любовью — прижаться к вам как можно крепче и не бояться того, что может случиться завтра.

— Я понимаю.

Она вдруг с тревогой взглянула на меня:

— А вы хотите заняться со мной любовью, Рик?

— Я не знаю наверняка, хочу проверить это на вашем скорпионе.

— С удовольствием. — Она встала с дивана, повернулась ко мне спиной и подняла юбку. — Я так и не успела надеть трусики, потому что все время в комнату входили проклятые копы. Пришлось запихнуть их в сумочку.

Я был так поглощен разглядыванием выпуклых половинок ее великолепной попки, что ничего не ответил.

— Так что мой скорпион сказал вам, Рик? — спросила она нетерпеливо.

— Я знаю, что он мне что-то хочет сказать, потому что все время подмигивает мне. Но только в постели я смогу разобрать, что именно.