Вий

Глава 12

— Нет, ну вы полюбуйтесь, какой хам! — возмутилась Тварь. — Куда полез, к чужому хозяину⁈ А ну, слазь!

Она попыталась ухватить кота зубами за хвост.

Тот зашипел и грозно выставил перед собой когти. Нормальные такие, Твари без глаз остаться — в самую пору.

— Ну ладно, ладно, — мгновенно отыграла назад Тварь. — Чего ты сразу в нервы? Я ж без наезда, просто интересуюсь.

— Привет, бро, — сказал я. Провёл ладонью по пушистой шерсти. — Давно тебя не видел. Показать что-то хочешь?

— Мяу!

— Спешить надо?

— Мяу!

— Угу. Понял. Тварь! Скачи во весь опор. — Я повернулся к терминатору. — А ты — дуй за нами!

Я уселся на кобылу.

Тварь, пилотируемая сидящим у меня на плече котом, понеслась с такой скоростью, что поля и деревни замелькали по краям дороги, как картинки в калейдоскопе.

— Мяу!

— Понял. Здесь.

Тварь снизила скорость раньше, чем я отдал команду. На окраине очередной деревни свернула к полю. Для того, чтобы понять, что прибыли мы по адресу, подсказки кота уже не требовались. С поля доносился истошный визг. Мимо нас сломя голову пробежала женщина в сбившемся на плечи платке. Рот разинут в крике, взгляд безумный. Остановить женщину я не стал и пытаться. И без свидетелей было понятно, что происходит. Бросился к полю.

Спелые, налитые колосья пшеницы клонились к самой земле. Богатый урожай, повезло кому-то. Поле было уже частично сжато. Сжатая сторона, правая — пустая до самого горизонта. А с левой стороны, в колосьях, происходили какие-то суматошные метания. Несколько человек носились, как безумные — как будто пытались убежать, но не видели выхода.

В нашу сторону вдруг полетел мяч. Странной формы и капающий кровью.

— Ах ты, тварь! — взревел я.

Минуту назад эта голова находилась на плечах молодого парня.

Я выхватил меч. Но понял вдруг, что понятия не имею, которая из мечущихся в колосьях фигур — Полудница. По описанию из справочника помнил, что тварь эта может принимать любой облик.

Приказал терминатору:

— Полудницу — на прицел! Стрелять только по ней. По людям не смей! Понял?

Вместо ответа грохнул выстрел.

Крики в колосьях многократно усилились. Но судя по тому, что молния терминатора бить не спешила, Полудницу он не задел.

— Сюда! — заорал людям я. — Сюда бегите! На мой голос!

Сработало. Мельтешение обрело подобие системы. Фигуры устремились к краю поля.

Терминатор выстрелил повторно. И теперь я понял, почему он промазал в прошлый раз. Одна из фигур, девушка в длинном светлом платье, вдруг буквально взвилась над колосьями и отклонилась в сторону. С какой-то сумасшедшей скоростью, куда там упырям с вурдалаками.

Терминатор тут же выстрелил снова. И снова мимо. А Полудница оказалась рядом со мной.

По Доспеху чиркнул окровавленный серп. Прелестное создание с огромными голубыми глазами и пшеничного цвета косой прошипело:

— Ненавиж-жу! — и снова взмахнуло серпом.

— Да моя ж ты прелесть, — вздохнул я.

Скастовал Знак, заставивший Полудницу замереть. Приказал терминатору:

— Стреляй! Только меня не задень.

Терминатор подошёл к делу с полной ответственностью. Приставил двустволку к сердцу Полудницы и выстрелил дважды подряд. То же самое проделал с головой — благо, тварь не упала, так и сохраняла положение, в котором застыла. Вот теперь молния в терминатора долбанула. Да еще какая. Родий тридцать, не меньше.

Блин, жаба-то как душит! Хотя, справедливости ради — без помощи терминатора мне сейчас пришлось бы туго. При умении Полудницы так быстро перемещаться, долго бы я эту тварь изматывал. Ну, хоть кости мои, и то хлеб.

Надо только приказать терминатору тушу оттащить подальше от поля. Не дай бог колосья вспыхнут…

— Мяу!

— Что? — резко обернулся я.

Кот побежал в сторону деревни.

— Твою мать! Она что, не одна была?

Я бросился за котом.

— У, тварина… Догоняй! — приказал терминатору. — Ищи её!

Терминатор ломанул вперёд. Я вскочил на кобылу. По дороге кобыла перемахнула обезглавленное тело. Я взревел от досады.

Вторую Полудницу увидел издали. Она сидела на крыше деревенской избы и, безумно хохоча, расшвыривала серпом солому. Вот-вот окажется в избе. Терминатор стрелял, но безуспешно. Полудница смещалась из стороны в сторону быстрее, чем летели пули.

Я сосредоточился, прокачивая Знак «Застыть». Минус десять родий. Но теперь, надеюсь, поймаю эту тварь даже на таком расстоянии! Скастовал Знак.

Поздно. Полудница провалилась в избу. Если у тех, кто засел в избе, не хватило мозгов на то, чтобы заныкаться в подполе, будет очень грустно.

— Тварь! — рявкнул я. — Дверь!

Два раза повторять не пришлось.

Дверь избы от удара мощных копыт провалилась внутрь. Я спрыгнул с кобылы на порог. И тут же ударил Знаком «Застыть».

Стройная девичья фигурка в светлом платье, вонзившая серп в крышку подпола и уже приподнявшая эту крышку, замерла на месте.

— Ну, нет! — сказал Полуднице я. — Уж твои родии — точно мне!

Приказал терминатору:

— Держи её.

Терминатор заключил Полудницу в стальные объятия. Я отменил Знак.

Тварь задёргалась, пытаясь вырваться. Облик её менялся на глазах. Приятные девичьи черты размывались, лицо превращалось в нечто настолько отвратное, что и смотреть не хочется. Кикимора на фоне Полудницы в истинном обличье — мисс Вселенная, ей-богу. Тело тоже менялось — на это, видимо, и был расчёт. Полудница пыталась утечь из стальных объятий терминатора, но не тут-то было.

— Куда же вы, сударыня? — покачал головой я. — Такой кавалер скучает!

— Ненавиж-жу!

— Это вы зря. Я бы вам посоветовал сперва его полюбить, а потом, глядишь, понравится. Но не стану. Выстраивание доверительных отношений требует времени, а его-то у вас и нет.

Я взмахнул мечом и снёс Полуднице голову. В один взмах это сделать не получилось — потребовалось усилие. Если бы меч не был прокачан Костомолкой, хрен бы вообще получилось. До чего ж крепкая, зараза!

В грудь ударили родии. Тридцать одна. Надо же, почти не ошибся.

Мерзкая башка покатилась мне под ноги.

— В расчёте, — буркнул я.

Обтёр меч о то, что осталось от Полудницы, и сунул его в ножны. Поднял крышку подпола.

— Выходите.

— Кто там? — пискнули из подпола.

— Санитарно-эпидемиологическая служба. Зачистку от Полудниц Заказывали?

Терминатор притащил с поля вторую тушу. Я торжественно спалил обеих Полудниц посреди двора. Глазеть на это действо собралась вся деревня. Ещё, конечно, на терминатора и Тварь, но этим пофиг, привычные.

— Значит, так, граждане, — объявил я. — Для тех, кто, возможно, не понимает намёков, сообщаю: Полудницы — не сказки. Ваших односельчан погубили они. Единственный способ не столкнуться с этими тварями — не соваться в полдень в поля. А лучше всего — закончить жатву в кратчайшие сроки и к полям вообще не подходить.

— Так после жатвы — пахота, — напомнили мне из толпы. — Под зиму-то, как же поля не перепахивать?

— Ничего. До пахоты я этот вопрос постараюсь разрулить на глобальном уровне. Слова мои постарайтесь передать всем, кому только можно. По соседним деревням гонцов пошлите. И нечего рожи морщить! «Моя хата с краю» больше не работает, да и никогда не работало. Завтра соседей ваших твари пошинкуют, а послезавтра к вам придут — и добрый вечер. И меня рядом не окажется. Так что придётся уж самим тоже как-нибудь немного пошевелиться. Поняли⁈

Меня поняли. По крайней мере, заверили, что поняли. Пришлось кивнуть, удовлетворившись этим.

— А сейчас мешок мне подгоните побольше. Нормальный такой, из-под муки.

Мешок подогнали. Порадовались, судя по лицам, что не полный попросил. Полным я его сделал сам — ну, отчасти полным. Всё-таки шестьдесят одна кость среднего размера — это не то, что можно в штатном мешочке таскать.

— Держи, — приказал я терминатору.

Тот безропотно закинул мешок на плечо.

— Охотник, — крикнула вдруг какая-то бодрая девушка, которая сегодня в поле либо не была вовсе, либо грамотно слиняла до полудня, — а что ж это у тебя за страсть-то такая?

— Страсть у меня великая и прекрасная, я вообще безумно страстный. Или ты про скелета? Это мой помощник для особо опасных работ. Новейшая разработка.

— Жуть-то какая!

— Есть такой момент. Но я с ним на сеновале тешиться и не планирую.

Я подмигнул девушке. Та, покраснев, скрылась за спинами подруг.

— Вот оно, вот! — подала голос Тварь. — Так и знала!

— Да угомонись ты, — хлопнул я кобылу по загривку. — Чего прицепилась? Жеребца, что ли, тебе найти?

От богатырского фырка Твари с неподалёку стоящего деда сдуло шапку.

— Вот ещё! Они все меня не достойны. Жалкие хлюпики.

— Ну, тут хрен поспоришь. Против тебя и Буцефал — котёнок. Кстати, насчёт котят. — Я огляделся по сторонам, но пушистого бро ожидаемо не увидел. Исчез. Надеюсь, не потому, что обиделся на кобылу. — Ладно. Валим отсюда.

От деревни мы отходили на восьми ногах, чтобы не тешить народ ещё больше. Потом я запрыгнул на тварь и повелел терминатору прыгать сзади. Тот замешкался. Я обернулся и понял причину затруднения. Волыну терминатор держал в одной руке, мешок, перекинутый через плечо, придерживал другой.

— Ну сунь ствол куда-нибудь… — сказал я.

Терминатор сунул ствол за пояс и вскарабкался на лошадь позади меня. Тупой он ещё всё-таки, учить и учить… А с другой стороны — ну его нахрен, учить. Пусть лучше тупым будет. А то знаем мы эти шутки. Начнётся восстание машин — только этого счастья не хватает.

— Домой? — осведомилась Тварь.

— Домой.

Рванули. Как на такой скорости можно было вообще оставаться живым, я не знал. Физику прикручивать к происходящему даже не пытался, списывал всё на магию. До дома долетели за каких-нибудь пять минут. Перед воротами кобыла замедлила шаг. Всё-таки верёвку она опасалась.

— Сигай давай, — сказал я. — Ты ж со мной, тебе можно.

— Убрал бы ты эту гадость…

— Не уберу.

— Кого боишься-то? Я ж с тобой.

— Ну, а если мы оба в отъезде? Кто домашних защитит?

Тварь коротко ржанула, признавая мою правоту. О том, что у меня могут быть враги, против которых она даже пикнуть не сумеет, я Твари говорить не стал. Чего зря расстраивать человека. Увидит — сама смекнёт. Впрочем — нет, не смекнёт. Тварь — это тварь, а все твари, даже если они играют за хороших, остаются туповатыми и гонористыми. Как гопота из подворотни.

Не размениваясь на разбег, Тварь сгруппировалась на месте и прыгнула через забор. Восхищённо взвизгнула проходящая мимо Маруся. Тварь, в очередной раз произведшая фурор, приземлившись, поднялась в дыбы и издала громоподобное ржание. Эффект чуток подпортил терминатор, хряпнувшийся на землю. Тварь ему этого не простила.

— Скотина, чудовище, — повернулась она к нему. — Не мог держаться? Над нами теперь смеются из-за тебя. Вот черепушку-то сейчас тебе…

Маруся и вправду хохотала, даже до слёз.

— Было тут чего весёлого в моё отсутствие? — спросил я.

— Не, — отозвалась Маруся, вытерев глаза. — Госпожа охотница ваша только пришла.

— А Захар?

— А он, наоборот, уехал. В Поречье подался.

Ясно. Захар живёт напряжённой половой жизнью. Хрен с ним, пусть тешится, нужды в нём пока особой нет.

— Обедать-то будете? Госпожа охотница уже поели.

— Не, куда там. Завтрак ещё перевариваю. Так, терминатор, мешок ко мне в башню и возвращайся на двор. Тебе тут найдут применение.

— Ой, а можно я его на стирку возьму? — тут же подхватилась Маруся. — Он так бельё отжимает — потом и сушить не надо!

— Можно и нужно. Бери. Помнишь, я тебе говорил, что к речке одной ходить опасно?

— Помню, — потупилась Маруся.

— Ну так вот: стало ещё опаснее. Поэтому без терминатора вообще за ворота — ни ногой. А стирать скоро и дома можно будет. Зря я, что ли, водопровод делал?

— Ох, как же вы его называете чудно — не выговорить!

— Сокращай. Зови Тором или Миной.

— Тором лучше. Мина — это женское ведь.

— А ты откуда знаешь, мужчина он или женщина? Может, его местоимение вообще — it.

— Ой… — озадачилась Маруся. — А ведь правда…

Никаких половых признаков у терминатора не было. Не было характерной рожи. А всё, что говорило в пользу мужского пола — это мужская одежда. Наряди его в платье — будет Мина. И ведь ни слова против не пикнет. Хоть горшком назови, только дай пострелять в кого-нибудь. Нет, конечно, если его раздеть и внимательно изучить скелет, то, наверное, можно будет определить, женский он или мужской. Но, во-первых, вряд ли некроинженер заморачивался над аутентичностью, а во-вторых, ещё я скелетный стриптиз не смотрел, фу.

Терминатор протопал исполнять указания. Кобыла поступила в распоряжение Данилы, с которым у неё наладились прекрасные отношения. Вообще, у неё в моём имении со всеми были прекрасные отношения. Данила лошадей любил по определению, Маруся Тварью восхищалась, тётка Наталья её кормила. Тихоныч только избегал, но и козней никаких не строил, так что Твари он был до фени.

А, ну и сокол, разумеется. Вот с соколом у них была непримиримая вражда, уходящая корнями глубоко в… пару недель назад.

— Земляна! — заорал я, входя. — Как насчёт немного прошвырнуться?

— Ну чего ты орёшь? — высунулась Земляна из своей двери. — Куда прошвырнуться? Меня только что так пошвыряли.

Я присвистнул, увидев ссадины и синяки на её лице.

— Ну, мать… Выглядишь — как из Обрадово до детоксикации. Кто тебя так обласкал? Дай, помогу чем.

— Помоги, — охотно согласилась Земляна. — Самой себе плохо выходит.

— Да самой себе — это вообще так, баловство одно. Идём в комнату.

Усевшись на кровати Земляны, напротив неё, я сначала прокачал Заживление до третьего уровня (минус восемь родий, да не жалко). С сим у меня открылась возможность приращивания оторванных конечностей. Ну и я надеялся, что Знак в принципе сделался посильнее, чем был.

Земляна зажмурилась. Подалась ко мне, как школьница в ожидании первого поцелуя. Я поднял руки, остановив ладони в нескольких сантиметрах от её лица, сосредоточился и кастанул Знак.

Ладони засветились, свет коснулся лица Земляны, и она едва заметно вздрогнула. Обработка продолжалась секунд десять, после чего Знак сам собой погас.

— Ну как? — открыла глаза Земляна.

— В зеркальце глянь.

— Нет у меня зеркальца.

— Упущение, поправим.

— Вот ещё! Нашёл красотку, в зеркала любоваться!

— А чего тогда спрашиваешь «ну как»?

— Владимир! Тебя постоянно убить хочется!

— Не ты одна с такими желаниями, — вздохнул я. — Да нормально всё, зажило. Хоть сейчас в рекламу «Джонсонс бэйби», попку младенца целовать. Где тебя так приложило-то?

Земляна сперва отмахнулась, но потом принялась рассказывать. Как наткнулась в лесу на волкодлака, вообще случайно. А вслед за волкодлаком — медведь явился. С ними справилась и решила, исходя из предыдущего опыта, что где-то тут затаился колдун. Решила пошукать, разведать.

— Да не стала б я одна на него охотиться! — возразила Земляна на мой невысказанный упрёк. Как-то слишком пылко возразила. — Надо ж было убедиться…

— Убедилась?

— Нет! Не было никакого колдуна. Два шага сделала — выводок крыс. Тут же ящеры налетели, лягушки! Хотя уж чего-чего, а болот там отродясь не было. Но и эти вылезли! А под конец ещё русалка нарисовалась.

— Охтыж…

— Она-то меня по роже и отходила, тварь такая. Доспехи-то у меня до восьми ударов держат, а тут глазом не успела моргнуть — и уже по морде получаю. Ну, русалку-то я грохнула, конечно. А от остальных — сбежала, по Знаку.

— Молодцом.

— Насмехаешься?

— Хвалю, дура. Надо было ещё до русалки уходить. А то, вон, Егор — любитель довести простое дело до такого состояния, что хоть плачь.

— Ну, то Егор. Я-то не такая.

— Ты другая, да. Егор смерти ищет, а ты ищешь, как бы тварей побольше перебить. Не, серьёзно, прям очень рад, что ты отступила. Потом, если хочешь, вернёмся вместе.

— Да куда ты там вернёшься? Лес и лес. Вон, за ворота выйдем — и то же самое будет. Как сбесились все, ей-богу…

— Ну да. Вий — дело такое.

— Ещё бы! Погоди. Что⁈

Я вздохнул. До сих пор никто, кроме смоленских охотников, о вие не знал. Но хранить эту тайну вечно нельзя, да и незачем.

— Вий проснулся, Земляна. После того, как мы Троекурова грохнули. Одну деревню под Смоленском уже подчистую выжег. И твари, почуяв предводителя, лезут со всех сторон со страшной силой.