Мы принялись спускаться.
— Что вы делаете, господа охотники? — всполошился хозяин. — Зачем вы лезете в подпол? Я… Я в орден буду жаловаться!
Он полез по ступенькам вслед за нами.
В подполе, увешанном копчёными окороками, сырами, колбасами и заставленном бочонками, яблоко уверенно покатилось по земляному полу в самый дальний угол. Остановилось у огромной бочки, мы с Глебом запросто поместились бы в ней вдвоём. При желании даже поединок могли бы устроить.
— Это что? — спросил у хозяина я.
— С вашего позволения… Вино.
— Вино? — удивился Глеб. — Откуда? Виноград в этом году не родился, неурожай был.
Я присел перед бочкой. Повернул кран, из которого должно было течь вино. По идее — должно было. По факту на земляной пол не упало ни капли, зато внутри бочки что-то чуть слышно скрипнуло.
Я принялся крутить кран дальше. И отшатнулся. Бочка пришла в движение. Сместилась в сторону, открыв на том месте, где стояла, круглый лаз.
— Что это? — сурово спросил у хозяина я.
Тот побледнел. Пробормотал:
— Изволите ли видеть… Подземный ход. Его строил не я, клянусь! Ресторан стоит на этом месте почти триста лет, подземный ход выкопал кто-то из моих предков. Я ни разу им не пользовался!
— Повезло.
— Что, простите?
— Я говорю, повезло тебе, что не пользовался. Если бы полез — не факт, что сейчас со мной бы разговаривал.
Хозяин побледнел ещё больше.
— Поднимайся наверх, — приказал я. — Люк закрой, клиентов выгони. И сам убирайся от греха подальше.
— Но как же я могу… Вы не представляете, какие уважаемые люди…
— Если уважаемые, тем более гони. Ведьма растерзает — родственники, по-твоему, кому предъявлять придут? За то, что безопасность не обеспечил?
— В-ведьма? — заикнулся хозяин.
— Угу. Твари такие бывают, слыхал?.. Вот и вали отсюда, пока цел. Глеб, ты со мной?
— А то как же!
Я кивнул. Сел на край люка, метнул в тёмный колодец светляка. Увидел уходящие вниз ступени — деревянные перекладины приставной лестницы. Дно колодца не просматривалось.
Гхм. Сейчас вот прям интересно стало, сколько лет этим ступеням и когда ими пользовались в последний раз?.. Ладно, разберёмся. Я принялся спускаться. Перекладины подо мной жалобно заскрипели.
— Глеб, ты пока не лезь. Двоих эта седая старина может и не выдержать.
Будто в подтверждение моих слов перекладина подо мной переломилась. Нога скользнула вниз, я едва удержался. А светляк наконец добрался до дна колодца и осветил интересное.
Внизу торчали вколоченные в землю обломки пик. Заостренными концами вверх, естественно. Среди пик белели кости и истлевшие остатки одежды. Металл давно проржавел, но проткнуть насквозь тело, упавшее даже с небольшой высоты, это никак бы не помешало. Хозяин подземелья был просто охренительно дружелюбен. Гостей обожал.
Каким-то образом эта дрянь наверняка убирается, для кого-то ведь ход прорыли. Тот, кому известен секрет, попадёт в него, минуя ловушку, пики — защита от незваных диггеров и прочих доморощенных исследователей. Но разбираться, как её обойти, мне некогда. В некоторых ситуациях надо не думать, а трясти.
Доспех я скастовал ещё до того, как ступил на подвальную лесенку, этот навык успел перейти в разряд рефлексов.
Я сгруппировался и упал на спину. Перекатился прямо по заостренным наконечникам — причинить мне вред они не могли, Доспех защищал надёжно. Ржавый металл под моим весом противно захрустел.
— Владимир! — окликнул сверху Глеб. — Что там?
— Всё нормально, — я спрыгнул на земляное дно колодца. — Спускайся! Только осторожно, ступеньки местами прогнили. Доспех накинь, если ещё не.
Лестница заскрипела — Глеб начал спускаться. А я осмотрелся. Подземный ход был тесным, с низким потолком, которого я почти касался головой, зато вырыт по всем правилам. Арочный свод, стены укреплены деревянными балками.
Присмотревшись внимательнее, я увидел торчащую из стены рукоять, тоже изрядно проржавевшую. Потянул рычаг вниз.
Пошёл он не сразу, пришлось поднатужиться. Но сработало. Пики медленно и неохотно опустились. Теперь я увидел, что торчат они не из пола, а из ямы, забранной решёткой. Тот, кто в последний раз уходил этим путём, знал, как работает ловушка. И позаботился о том, чтобы его не преследовали.
Ну, что ж. Со своей задачей ловушка справилась… Я посмотрел на кучу костей, усыпавших решётку.
— Что здесь? — спросил Глеб.
Спрыгнул с нижней ступени лестницы туда, откуда минуту назад торчали пики.
— Да ничего особенного. Загадка про пики точёные, с поправкой на местный колорит.
— Чего-чего?
— Да идём, говорю.
«Яблоко» уже нетерпеливо покачивалось в воздухе. Оно всё же не совсем «катилось», скорее летело на малом расстоянии от земли. Когда я сказал «идём», устремилось вперёд по подземному ходу. Мы поспешили за ним.
Очень скоро стало ясно, что без проводника заблудились бы тут насмерть уже через пять минут. Ход стал выше и просторнее, в стенах появилась каменная кладка. Ход раздваивался, растраивался, вправо и влево уходили новые рукава. «Яблоко» нигде не задерживалось ни на секунду, направления выбирало безошибочно. И вдруг остановилось. Внезапно, также, как перед кабаком. Но в этот раз я к его манёврам был готов и ухитрился не споткнуться.
По ходу, добрались. Я одним движением мысли отменил ставший ненужным путеводный Знак и выхватил меч.
— Что… — начал было Глеб.
— Вверх смотри! — рявкнул я.
Успел заметить то, чего не увидел Глеб. У дальней стены пещеры, где мы оказались, высилась груда чего-то, подозрительно напоминающего человеческие кости.
Я метнул Удар. На секунду позже, чем с потолка пещеры, где мы оказались, к Глебу метнулась темная фигура.
Хищная, стремительная, длинные волосы и истлевшие одежды развеваются, острые когти нацелены Глебу в лицо.
Мой Удар задел ведьму по касательной. Особого вреда не причинил, но с траектории сбросил. Глеба ведьма не коснулась. Издала разъяренный вопль. Взмыла под потолок пещеры и камнем рухнула вниз — на этот раз целясь когтями в меня.
Ещё один Удар. И сразу вслед за ним — Костомолка. Ведьму швырнуло к потолку пещеры, размазало о него.
Но молния в меня бить не спешила — а значит, ведьма жива. Едва коснувшись пола, она снова попыталась взмыть под потолок. Но я оказался быстрее. А мой прокачанный меч — сильнее. Голову ведьмы, уже попорченную Костомолкой, я отделил от тела в один удар. Череп пронзил мечом.
Бахнуло.
Двадцать родий — максималка для ведьмы.
— Нормально она тут отожралась, — выдохнул я.
Глеб согласно кивнул.
— Быстро ты с ней разобрался.
— Ну так, одна ведьма — небось, не восемь ведьм плюс колдун. И мы, кстати, здесь не ради охоты. Нам щит нужен, помнишь?
— Помню.
Я метнул в убитую ведьму Красного Петуха. Подземелье — место, где пожара уж точно можно не опасаться. Глеб запалил светляка, я добавил яркости своему. Мы принялись осматриваться.
Обычная пещера. Довольно большая, плюс-минус круглая, с тремя ходами, уводящими в разные стороны. Ходы располагались близко друг к другу. А примерно половина окружности пещеры — ровная стена. Возле стены лежала груда костей. Вот и весь интерьер, других предметов обстановки не наблюдалось.
Мы подошли к костям. Ведьме оказались не чужды комфорт и домашний уют.
Из крупных костей она устроила для себя что-то вроде лежанки. А напротив лежанки соорудила подставку, насыпала пирамиду из костей помельче. Подставку венчала круглая штуковина, сантиметров тридцати в диаметре. Не сказать чтобы поверхность была прям зеркальной, но светляков, приблизившихся к ведьминому жилищу вместе с нами, отразила уверенно.
Я взял в руки щит — рассудил, что ничем другим эта штуковина являться не может. Присмотревшись, понял, что состоит он из фрагментов человеческих черепов, их соединили друг с другом каким-то неизвестным мне способом. Старинная работа. Такого понятия, как «переплавка», тогда, должно быть, не существовало. Подставка-пирамида, как только я снял с неё щит, обиженно рассыпалась.
— Ишь, — Глеб покачал головой, глядя на лежанку. — А она ведь и правда в щит на себя гляделась, как в зеркало! Лежала, да любовалась.
— В моменты отдыха. Когда людей не убивала.
— Точно.
— Ну, что тут скажешь. Некоторых горбатых, видимо, даже могила исправить не в состоянии. Человеком быть эта тварь перестала, а привычки никуда не делись.
Я собрал кости, оставшиеся от ведьмы, сложил в мешок. Протянул Глебу руку.
— Спасибо, брат. Выручил! Я сейчас — домой, вечером встречаемся возле церкви, как договорились.
— Погоди, — Глеб удержал меня за рукав. — Задержись немного.
— Зачем?
— Надо. Посиди в кабаке, пообедай пока.
— Да я и дома прекрасно пообедаю…
— Владимир! Ну, я тебя прошу. Всего час.
Я пожал плечами. Никаких причин задерживаться в Полоцке не видел, но и отказывать Глебу резона не было. Парень он толковый, зря просить не станет. Часом больше, часом меньше — какая разница уже? Сколько на сон останется, всё моё.
Я переместился вместе с Глебом к знакомому кабаку на окраине города. Сел за стол. Глеб немедленно испарился, повторив, что долго ждать не заставит.
Я попросил принести обед. После чего занялся делом — прокачался до Сотника. Давно заметил, что каждый новый переход на следующий уровень даётся тяжелее, чем предыдущий. Видимо, потому, что родий тратится больше. К тому моменту, как моя ладонь перестала гореть, и на ней появился четвертый светящийся меч, перед глазами уже плыло.
— Что с вами, господин граф-охотник? — Девчонка-подавальщица, влюбленная в Глеба, встревожено заглянула мне в лицо. — Вы так побледнели…
— Это я от предвкушения. Есть очень хочется.
— Ох. Всё бы вам шутки шутить!
Девчонка поставила передо мной глиняную миску с наваристой ухой. Покосилась на зеркальный щит, который я положил на стол.
— Что это у вас?
— Зеркало. Гляжу вот на себя, мечтаю косу отрастить, как у Глеба.
— Вы и без косы красивый, — выпалила девчонка.
Тут же зарделась и убежала. Ну, хоть уху оставила. И берестяную плетёнку со свежим хлебом. Я принялся насыщаться.
Когда доедал жаркое из свинины, в кабак вошёл Глеб. Не один, а в компании охотников. Их было столько, что хозяин кабака обалдело крякнул.
— Вот! — сказал Глеб, показывая на меня. — Это Владимир, глава Ордена Истинных Мечей. Если кто-то вдруг его не знает. А это — зеркальный щит, который мы нашли в подземелье, в логове у ведьмы. Триста лет он там пролежал! И дальше лежал бы, кабы Владимир не придумал, как его раздобыть. С этим щитом, братья, нам никакой вий не страшен. Воевать можно смело, о том даже легенда есть! А Владимир как раз сотню собирает. Но кого попало не берёт, только самых отважных. Меня, вот, уже взял. Кто ещё готов пойти?
Естественно, после такой убедительной пиар-компании пойти против вия были готовы все.
— Ну, ты даёшь, — только и сказал я Глебу.
Тот довольно улыбнулся.
Мне, как ни странно, даже удалось выспаться. К вечеру чувствовал себя свежим и отдохнувшим. И погода в Петербурге порадовала — ни дождя, ни ветра, с неба светят ясные звёзды. Хотя холодно уже вполне по-осеннему. Скоро первые морозы должны ударить.
Мы с охотниками стояли у храма, куда по распоряжению Эльзы Карловны доставили Вареньку.
— Что здесь будет, Владимир Всеволодович?
Эльза Карловна изумленно оглядела моё воинство. Посмотрела на меня.
— Да ничего интересного. Псалтырь буду читать, как просила Варвара Михайловна.
— И всё?
— Ну да. Больше ведь она ни о чём не просила.
— А для чего же собрались эти люди?
— Послушать. У меня, говорят, исключительно приятный голос. Лучше только у моей кобылы, но её в церковь не пустят. В страшное время живём, животных до сих пор не уравняли в правах с людьми! Ну и, опять же, повышение образованности. Охотники — народ диковатый, у них нечасто получается молитвы слушать. А тут такая возможность подвернулась.
Эльза Карловна смотрела с таким изумлением, что мне сделалось неудобно. Всё-таки стою пусть не перед матерью, потерявшей дочь, но где-то около того.
— Примите мои глубочайшие соболезнования, — сменил я тон. — Но в то же время призываю вас не отчаиваться.
— Ах, о чём вы говорите… — Эльза Карловна промокнула платочком слезу. — Бедная Варенька, до сих пор не могу поверить…
— Эльза Карловна, идите домой. Заприте двери и никому, кроме меня, не открывайте до самого утра.
— Почему? А что…
— Делайте, как я говорю. Я вас когда-нибудь подводил?
— Нет, но…
— Варвару Михайловну я однажды уже спас, помните?
— Как такое забудешь, благодетель вы…
— Так вот: попробую ещё раз.
Сказал — и пожалел. Сейчас начнутся расспросы, аханья, оханья… Но обошлось. Эльза Карловна поняла по-своему.
— Да, теперь душеньку её важно спасти. Раз уж она попросила вас читать — наверное, знала что-то, чувствовала. Вы уж постарайтесь.
— Не посрамлю, — кивнул я. — Ступайте домой.
Эльза Карловна удалилась, а я повернулся к охотникам. Глеб, не дожидаясь особого приглашения, активировал «болтуна».
— Началось, — сказал я. — Вий или не вий, но сегодня будет жарко, это я могу обещать. План такой: вы не лезете, пока я совершенно чётко не дам понять, что пора. А тогда уже — вламываетесь в церковь и бьёте всё, что движется, кроме меня и друг друга. Где щит?
Мне передали щит. Я просунул руку в кожаные ремешки, взялся за ручку и почувствовал исходящую от щита силу. Хоть и щит, а всё равно — оружие.
— Неофит, ты где? Ага, вижу тебя. Сразу предупреждаю: ты в церковь не лезешь.
— Это почему? — вскинулся пацан. — Или я не охотник⁈
— Охотник, охотник. Только там будет нечто пострашнее крыс. Настолько пострашнее, что, может, даже я немного поседею. Так, прядку-другую, чисто чтоб девчонки восторженно ахали.
— Всё-то он о девчонках, — закатила глаза Земляна.
— Девчонки — дело такое. Если перестаёшь о них думать — значит, пора к врачу идти. А то и к могильщику. Земляна, проследи, пожалуйста, чтобы Неофит остался снаружи. Желательно подальше. Рассредоточьесь, разойдитесь, не отсвечивайте.
— Сделаю, — кивнула Земляна. — Объединяй давай.
И я вычертил Знак Объединения.
Сотня. Ох, блин… Не даром говорят, не имей сто рублей, а имей сто друзей. Чувство было такое, что мы сейчас не то что сто рублей — миллион найдём и заберём. И пропьём. И снова найдём и заберём. И ещё раз пропьём. И всё это до рассвета…
Держаться! Надо держаться, Владимир. Сейчас у тебя есть дело поважнее.
«Начали», — мысленно сказал я и двинулся в храм. Не оглядываясь, знал, чувствовал, как охотники расходятся, будто случайные прохожие, не знакомые друг с другом.
В храме был один священник. Не такой свойский, как отец Василий. Понтовый, весь в золоте, и глядел на меня с презрительным высокомерием.
— Ну что ж, — сказал он, — пожалуйте к клиросу.
— К чему? — не понял я.
Священник подвёл меня к кафедре, на которой лежала раскрытая книга.
— Так бы и сказали, что кафедра.
— Клирос сие!
— Ладно, ладно…
— Порядок вы знаете?
— Смотря какой.
— Прости, Господи, юношу неразумного… Начнёте с вот этих молитв. Далее — псалмы…
Священник подробнейшим образом всё рассказал. Я покивал. На память свою полагался, как на скалу. Заодно успел осмотреться.
Храм мне, честно говоря, не приглянулся. Как в рассказе Лавкрафта, было здесь что-то неправильное, как будто бы в самой геометрии. То ли брёвна клали не совсем трезвыми, то ли спецом чего-то нахреновертили, но церковь казалась косой. От иконостаса веяло не привычной строгостью, с которой святые взирают на простых смертных, а инфернальной жутью. Как будто на меня смотрят из потустороннего мира.
— Послушайте, — оборвал я священника, который покончил с конструктивным инструктажем и попёр уже в какие-то дебри, — у вас несчастные случаи в церкви были?
Споткнувшийся на полуслове священник внезапно задумался и признал, что таки да, были.