Я шёл, глядя по сторонам, и не видел ни одного человека. Только крысы временами сигали меж домов — не поймёшь, обычные или тварные. Впрочем, обычных крыс я, кажется, в этом мире ещё не видел. Может, они вообще все продались… Одно слово — крысы, лучше и не скажешь.
Полоцк, как и Смоленск, окружала крепостная стена. Самый движ возле одной такой и происходил. На подходе меня пару раз пытались остановить стражники, но охотничья перчатка работала, как пропуск.
Гулкие удары сделались нестерпимо громкими, от них закладывало уши. Скоро к ним добавился глухой рёв. Ощущение было — как на концерте рок-группы, если встать возле самого динамика.
У подножия лестницы, ведущей на крепостную стену, сидел обессилевший охотник, уронив голову на грудь.
— Живой? — подошёл я к нему. — Помощь нужна?
— Сотня, — ответил тот.
— Нихрена, у тебя аппетиты. Рубль дать могу.
— Я — сотня, — развернул тот ответ и посмотрел на меня.
А, дошло. Охотники работают сотней. Этот конкретный просто поломался — теперь вижу, что нога сломана — и изо всех сил старается не вырубиться, чтобы не порушить друзьям сотню.
— Щас всё будет, — пообещал я.
Опустился на одно колено и кастанул Костоправа. С ощутимым щелчком осколки кости соединились. Охотник взвыл, однако взгляд его просветлел. Я быстренько полирнул ногу Заживлением.
— А ты кто таков? — спросил охотник без наезжающих интонаций, с искренним интересом. — Никогда тебя прежде не видел.
— Я из Поречья. Глеба ищу.
— Поречье? Это где ж такое?
— Близ Смоленска. Глеб где?.. Эй! Ты меня слышишь? Глеб! — Я помахал ладонью перед лицом охотника. — Знаю, что слышишь!
— Не отвлекай, — нахмурился охотник и, ворча, встал. — Идём, провожу.
Мы с ним взбежали на стену и посмотрели вниз. Я присвистнул.
Великан был головой фактически вровень со стеной. Выглядел во всём, как человек, только больше. И рожа абсолютно дегенеративная. И голый.
— Женщинам, наверное, нравится, — заметил я.
— Не работает, — мотнул головой охотник. — Болтается только.
— Ну, знаешь, когда на меня кидаются с целью убить — у меня тоже не работает. Какие-то ты скоропалительные выводы делаешь.
В этот момент раздался массированный ржач. Это внизу ржали бьющиеся с великаном охотники.
— Не отвлекай! — снова прикрикнул мой охотник. — Тварям, что ли, помогать явился?
— Всё, могила, — заверил я.
Итак, внизу кипела битва. Собственно, с великаном сражался лишь один человек — вероятно, сотник. И надо сказать, сражался охренительно. То и дело взлетал, выдавал великану в морду всяким разным. Великан же тупо хреначил по земле здоровенными кулаками и топал ногами, пытаясь раздавить надоедливого соперника. Эти-то звуки я ещё от кабака и услышал. Лупил великан что надо, от вибрации кое-где даже по стене бежали трещины. Впрочем, они могли быть и давнишними. Не первый же великан этот тут, стратегия явно отработана.
Остальные охотники разбирались с кордебалетом. В комплекте с великаном обильно поставлялись крысы. Просто текли рекой, и игнорить их было нельзя. Охотники использовали Защитные круги, причём, не в базовой комплектации — крыс херачило электротоком и жгло огнём, — но эта защита то и дело слетала под напором кучи озверевших грызунов.
Вот там, среди охотников, я увидел Глеба. Не долго думая, прыгнул вниз. Кастанул Полёт — меня подхватило. Аккуратно спустился по насыпи и двинулся к боевому товарищу.
— Владимир! — Глеб даже не обернулся, когда я подошёл к нему со спины, но узнал — видел чьими-то чужими глазами из сотни. — Ты чего здесь?
— Дело есть. Помнишь, ты про камень чего-то говорил?
— Есть камень! — Глеб через невидимую стену ловко ударил мечом и получил молнию.
— Покажешь?
— Да занят немного. Вот разберёмся тут…
— Помочь чем?
— Ну, помоги, коли не шутишь.
Помогать я видел смысл только там, где сосредоточилась главная сила — великан. Я повернулся к нему. Поймал взгляд безмозглых глаз.
— Попробуем? — Я поднял руку. — Давай, здоровяк, покажи, что ты можешь.
Скастовал «Застыть».
Ух, эта тварь и могла! Я ничего не сумел с собой поделать — заорал от боли. Чувство было такое, будто из меня жилы заживо вытягивают. Аж в глазах потемнело.
Но цели я достиг: великан застыл, подчиняясь Знаку, а Сотник не стал тратить время, пытаясь понять, что происходит. Взмыл в воздух, подлетел к самому великану (это уже управляемый полёт, а, как следствие, перед нами не Сотник, а самый настоящий Гридь. Ну, либо умело пользуется амулетами — тоже нельзя исключать такой возможности) и рубанул по горлу.
Со знанием физиологии у охотников всё было отлично. Меч перерубил артерию, из раны ударил фонтан мерзкой зелени. Почему-то так получилось, что фонтан этот ударил по верху стены и аккурат в того охотника, что меня на эту стену провёл. Вскрикнув, тот исчез из виду.
Я покачал головой.
— Вот это не везёт парню!
— Ага. Его ведьма прокляла месяц назад, — подтвердил Глеб. — Мы уж ему говорим, чтоб на рожон не лез. Сотню укрепляет — и на том спасибо. А он не унимается… О, смотри, отключился.
— Отключишься тут…
Глеб уже мог болтать совершенно спокойно, потому что сразу после нанесения смертельной раны крысы в панике хлынули прочь от города. Вслед им никто магией не швырялся — ну их нахрен. Всех один чёрт не перебьёшь, а попусту тратить силы, проживая в непосредственной близости от Пекла, никто в этом городе, видимо, не привык.
Великан стоял, задумчиво качаясь. Поток зелени потихоньку иссякал. Гридь-победитель опустился на землю, и как только его ноги коснулись твёрдой поверхности, сверкнула молния.
— Тьфу, — только и сказал Глеб. — Десяток костей на сотню… Ну, Сотнику — две, ясно дело. А остальные восемь — тем, кто помогал лучше всех. Мне вот не досталось.
— Угу… Ну, теперь понятно, почему великанов никто не любит.
— Погоди, ты ещё на кости его посмотришь! Которые в приёмник не влазят.
Великан, совершенно издохнув, начал, наконец, падать. Но совсем не туда, куда хотелось бы охотникам. Он повалился на стену. Долбанулся об неё головой, раскрошив несколько кирпичей, и только после этого упал окончательно.
— Сука! Вот падла! — возмутился Глеб. — Да что ж они нам эту стену-то разносят постоянно! Ну неужели самим приятно штурмовать такую щербатую⁈
Охотники вокруг заржали. Впрочем, на нас они особо не смотрели. Все были заняты тем, что жгли многочисленные крысиные туши. Идиотизм, но на крысах охотники подняли явно больше родий, чем на великане. А поскольку крыс били тоже в составе сотни, то и родии распределялись на всех. В целом, думаю, охота у ребят прошла успешно. Может, природа потому с великанами крыс и посылает, чтоб охотникам обидно не было?..
— Камень есть, — переключился Глеб на начатый мной разговор. — А тебе зачем?
— Да минералогией увлёкся — спасу нет. Проводишь, поглядеть?
— Хых! «Проводишь». Он в реке стоит, напротив Подкостельцов. А там теперь, может, и Подкостельцов никаких нет. Это ж ещё западнее нас. Пять вёрст.
— Что за река?
— Двина.
— Угу. Сходится. А камень вверх или вниз по течению?
— Вниз, а что?
— Лодка есть?
— Найду, коли надо. Да только сам понимаешь — там, это тебе не здесь. Это в Полоцке мы стеной укрыты. А там — еще не Пекло, конечно, но что угодно может быть. Любые твари.
— Ну, теперь понимаю. Там — это не здесь.
— И всё равно пойдёшь?
— Пойду.
Глеб только головой покачал. Но ни отговаривать, ни задавать дурацкие вопросы не стал. У охотников это вообще не очень принято, здесь каждый сходит с ума так, как нравится лично ему. Никакого вмешательства в частную жизнь. Исключительно приятная профессия.
Лодку мы раздобыли быстро. Небольшую, с единственным веслом — кормовым.
— Течение тут не быстрое, — сказал на прощание Глеб, — камень не пропустишь. Эту махину издали видать. А за камнем река поворот делает. Там, если что, лодку к берегу прибьёт. Подберём.
— Лодку я обратно Знаком перетащу и лично тебе в руки отдам.
— Да ежели уцелеешь — понятно, что Знаком. Это я думаю на случай, если не притащишь. Лодка-то хорошая.
— Я, между прочим, тоже ничего, — оскорбился я.
Глеб развёл руками. Повторил:
— Там — это тебе не здесь.
И оттолкнул лодку от берега.
Течение и впрямь оказалось не быстрым. К веслу я приноровился, лодка управлялась легко и приятно, бесшумно скользила по поверхности реки. Небо было чуть подернуто облаками. Солнце в глаза не било, а опускалось к горизонту плавно и величаво. Красота! Сиди да любуйся. Ну, в смысле — если жить надоело, и решил роскомнадзорнуться таким вот замысловатым способом. Не то место — граница с Пеклом, где можно позволить себе потерять бдительность хоть на секунду, это я и без предупреждений Глеба понимал.
В том, что твари ко мне полезут, не сомневался, гадал только — какие? Самое очевидное — русалки. Которым, как показали недавние события, внезапно побоку русальная неделя. Хотя и водяного исключать не стоит. И нападение с воздуха…
Я, насвистывая, управлял лодкой, а сам зорко поглядывал по сторонам. По собственным прикидкам, успел одолеть большую часть пути, когда под лодкой вдруг образовался водоворот.
Мгновенно, из ничего. Лодка просто перестала вдруг слушаться весла и начала вращаться вокруг своей оси, с каждой секундой увеличивая скорость.
— Забавно! — оценил я. — Такого мне ещё не показывали. На вестибулярку проверяете, что ли? В космос отправлять собираетесь?
Ответа ожидаемо не дождался. Лодку начало затягивать в водоворот.
— Раздолбаете чужой инвентарь — прибью, — пригрозил я. — Хотя и так прибью, конечно…
Полёт! Я взмыл вверх. Первым делом посмотрел вперёд. Ага! Вон тот тёмный горб вдалеке, должно быть, и есть камень. С высоты его уже видно. А значит, осталось немного.
Лодка, как и ожидал, вращаться перестала сразу, как только я взлетел. Как дети, ей-богу…
Того, кто создал водоворот, я пока не видел. Но я сюда не к нему и пришёл. У меня тут другие задачи. Мороз!
От лодки потянулась вперёд ледяная дорожка. Неширокая, едва ли с полметра, но мне много и не надо, небось, не рифтингом заниматься собрался. Я спланировал на дорожку и побежал — замораживая воду перед собой и дальше, по мере продвижения.
— С-стой, охотник!
Они показались в воде с двух сторон от меня, по три с каждой.
— С-стой! Куда ты⁈ Это наши владения!
— Ну и владейте на здоровье, я не претендую. По крайней мере, пока.
— Что тебе нуж-жно? Куда ты бежишь?
— Ничего не нужно. Просто на пробежку вышел. Тренируюсь, ультрамарафон бежать собрался. Париж — Даккар, слыхали?
Я давно заметил, что делать два дела одновременно твари не умеют. Могут либо преследовать жертву, либо думать. Даже у высокоуровневых с этим не очень, что уж говорить о русалках. От меня отстали — видимо, переваривали полученную информацию. Я приободрился — камень был виден уже хорошо. Поднажал.
И тут ледяная дорожка передо мной встала на дыбы. Лёд взломали изнутри. Из воды показался водяной.
— Врёш-шь! — рявкнул он. — Тебе что-то нуж-жно!
Гений, блин. Самый умный водяной на районе.
— Вру.
Полёт!
Я взлетел и вмазал по водяному Костомолкой сверху. Ух, и крепкая же тварь! Не сдох. Хотя на вид молодой. Тот, с которым я бился в Смоленске, выглядел более матёрым.
Из реки вдруг забили два высоких фонтана. Водные струи обхватили мои ноги и дёрнули вниз.
Меч! Струи я отсёк, но при этом полетел в воду. За мгновение до того, как упасть, успел заморозить небольшую площадку, по ней и прокатился. Тут же вскочил на ноги.
Водяной собирал себя в кучу после Костомолки. А на меня бросились русалки в количестве шести штук.
— Да ну, девочки, — скривился я. — Вшестером — на Боярина? Вы серьёзно?
Оказалось, что вполне. Русалки шипели от ярости, как рыбы на сковородке. В следующую секунду на моём горле должны были сомкнуться синюшные пальцы, но прокачанный Костомолкой меч почему-то оказался быстрее. Он рассёк воздух, одним ударом снеся с плеч две русалочьи головы.
Ещё одной русалке достался Удар. К трём оставшимся я повернулся, кастуя Костомолку. И снёс бы их — всех трёх одним ударом, но тут мне самому в спину как будто ядро прилетело. Водяной оклемался и сообразил снаряд из подручных средств — воды.
Удар мой прокачанный Доспех выдержал, но меня швырнуло на лёд, протащило по нему — недалеко, ледяная дорожка быстро закончилась, — и я оказался в воде.
Такое себе. Купаться сегодня не планировал. Да и вода уже нифига не парное молоко. Полёт! Я взмыл из воды вверх.
Чего ожидал от меня водяной, не знаю. Но явно не этого. Водоворот, который изобразил в том месте, где я только что находился, пропал без толку. А я, не теряя времени, качнул в физический меч Красного Петуха. Опустил его вертикально вниз и рухнул на водяного.
Меч раскроил череп водяного пополам, почти до плеч. Мне на ноги плеснула зелёная дрянь, в грудь ударила молния. Восемнадцать родий. И тринадцать собрал с русалок. Неплохо. А где, кстати, оставшиеся три?
Я оглянулся, но увидел только плеснувшие по воде хвосты. Лишившись предводителя, твари поспешили свалить. Туда им и дорога… Да чтоб тебя! Вода залила мне сапоги. Обломок льдины, на котором стоял, пошёл под воду.
Мороз! Подо мной образовалась новая льдина, толстая и крепкая. Я посмотрел на туши. Время терять не хотелось. Жаль, терминатора со мной нет! Хотя, если вспомнить опыт Александра Невского на Чудском озере — хорошо, что нет. Искал бы его сейчас на дне… Надо подкинуть инженеру мысль, пусть водоплавающую модель сделает. А пока придётся самому возиться. Я запалил туши, вернулся за лодкой — которую вморозил в лёд. Обещал же Глебу, что верну.
Мороз! Теперь ледяная дорожка протянулась до самого камня. Воде я больше не доверял. Мало ли, вдруг родня прискачет, за своих заступаться. А тут уже недалеко, добегу. Лёгкую лодку я потащил по льду за собой, как санки.
На камне сидела птица. Большая. Примерно с пингвина. Но на этом сходство заканчивалось. У птицы не было ни крыльев, ни чего-то их заменяющего — рук или ног, например. Зато у неё были длинный хвост и лицо. Человеческое. Женское.
— Здравствуй, добрый молодец, — проворковала птица.
Таким сладким голосом, что на работу в телефонные интим-услуги взяли бы без собеседования.
— Привет. Это ты, что ли, бесхозные пни раздаёшь?
На женском лице отразилось изумление.
— Здравствуй, добрый молодец, — тем же чарующим голосом повторила она.
— У-у-у. На бота нарвался, надо же.
Я подошёл ближе, собираясь осмотреть камень. Птица нервно забила хвостом.
— Ты что, меня не узнал⁈
— А что, должен был?
— Конечно! Узнать и упасть замертво!
— Ну, блин. Сорян. Посиди ещё, может, кто-то менее устойчивый нарисуется.
— Я — птица-гамаюн!
— Здорово. И чё?
— Я предскажу тебе смерть, и ты умрёшь!
— Хм-м. Видишь ли, какая штука. Умрут рано или поздно вообще все. Жизненный цикл, круговорот в природе — слыхала? Это случится и со мной, и с кем угодно в любом случае, совершенно независимо от тебя.
— Ты должен был напугаться предсказания и умереть, — заныла птица.
— Бр-р-р. Погоди, фигня какая-то. Ты скажешь, что я умру, и я от этого умру?
— Ну да! Я же вещая птица, я вижу твою смерть!
— А если ты увидишь, что я умру в восемьдесят шесть лет от ожирения, на собственном таитянском острове, в окружении одиннадцати детей и семи действующих любовниц?
— Нет! Я увижу, что ты умрёшь сейчас!
— Бред какой-то. Скажи лучше, как пень раздобыть.
— Нет, я должна предсказать тебе смерть!
— Ну, окей. Предскажи, а потом про пень поболтаем.
— Ты умрёш-ш-шь, — заглядывая мне в глаза, прошипела птица. И ударила хвостом по камню.
— Спасибо, я в курсе. Так, насчёт пня…
От расстройства птица забилась в истерике и грохнулась с камня в воду. Я выдернул её за хвост, посадил обратно.
— Ты прикоснулся ко мне! — взвизгнула птица.
И вдруг рассыпалась пеплом, на камне осталось лежать единственное перо. Красивое. Изумрудно-зелёное, с фиолетовыми разводами и перламутровым отливом. И косточки. Золотые, пять штук.