Вий

Глава 24

Варенька лежала в постели, бледная, как будто в гриме. Глаза ей уже закрыли и даже руки на груди успели аккуратно сложить.

Я пощупал пульс — нет. Кастанул Восстановление сил — тщетно.

— Не нужно её поднимать, — послышался голос Мефодия от входа. — Оставь эту некромантию. Для полноценного оживления твоего ранга всё равно не хватит.

— Зачем? — я повернулся к Мефодию. — Нет, мне просто интересно твою логику понять. Я ждал от тебя пакости, но — нормальной, мужской. Засаду, там, устроить, убить меня попытаться. На крайняк какую-нибудь бюрократическую пакость выдумать. Но прикончить девчонку?.. Ты что, думал, она моя возлюбленная, что ли? Что я буду из-за неё страдать?

— Я старался спасти бедную девушку, — сказал Мефодий.

Голос его звучал скорбно, однако на губах плясала мерзейшая улыбка.

— Решительно не понимаю. Ты — дебил?

— Она о тебе говорила перед смертью.

— Нет, ты точно дебил…

— Последними её словами были: «Никому не давайте читать по мне, но пошлите сей же час в дом Ползунова за пореченским охотником Владимиром Давыдовым. Пусть три ночи молится по грешной душе моей. Он знает…». А что «знает» — того договорить не сумела. Что ты такое знаешь, Владимир Давыдов? И… чему вдруг улыбаешься?

— Нет, ты не дебил, — сказал я, и вправду улыбаясь. — Ты — мразь. Не ошибся я в тебе, только масштабов недооценил. Мразь ты — просто сказочная… Значит, говоришь, три ночи читать?

— Три ночи, — пробормотал сбитый с толку Мефодий.

— Это хорошо. Почитать-то я люблю. Где?

— Эм… Я договорюсь. Полагаю, Троице-Петровский собор, это на Троицкой площади.

— Сей же ночью буду там. Так и передай.

— Кому передать⁈ — Мефодий внезапно взбледнул.

— Ну, тому, кому прислуживаешь. Передай, что я наживку заглотил, что всё идёт по плану. А если что-то другое передашь, если эти три ночи у меня вхолостую пройдут, то пеняй на себя. Свободен.

Когда Мефодий выходил, у него дрожали ноги. Неприятно, наверное, чувствовать себя меж молотом и наковальней.

Я, оставшись один, вновь склонился над Варенькой. Нахмурился. Нет, не нравилась мне эта тема. Странная тема. Ведь вроде бы явно мертва, а… Как будто что-то не так. Как будто не совсем она мертва.

— Ты не в летаргии ли, радость моя? — прошептал я. — Хрень какая-то, ей богу… Ладно. Скажу, чтоб никакого вскрытия. А там разберёмся.

— Итак, дамы и господа, час пробил, встреча назначена, — произнёс я, стоя перед самой огромной толпой охотников за всю мою жизнь.

Их было семьдесят семь, включая Неофита, и построить их пришлось во дворе моей усадьбы.

— Не понимаю я тебя, Владимир, — подал голос один из полоцких охотников, друг Глеба. Тот самый сотник, что бился с великаном. — Нет, ты не подумай дурного: я тебе доверяю, охотник ты знатный, и в сотню я к тебе пойду, уже решил. Но почему ты думаешь, что вий придёт в эту церковь?

— Это хороший вопрос, Фёдор. И на него нет простого ответа.

— Так дай хоть трудный, мы покумекаем.

Охотники поддержали сотника негромким гулом. Тот, приободрившись, развил мысль:

— В Петербурге, значит, какая-то девица померла и попросила тебя три ночи по ней в церкви читать. А ты нас собираешь и говоришь, что вий непременно придёт в ту церковь тебя убивать.

Фёдор развёл руками, как бы показывая, что тут даже вопрос формулировать не надо, всё и так очевидно.

— Доводилось мне когда-то читать одну колдовскую книгу, — не моргнув глазом, сказал я правду. — Как раз про вия. И там было пророчество. И про девушку помершую, и про церковь, и про три ночи. Первые две ночи эта девушка, восстав из гроба, будет пытаться меня убить.

— Да неужто ты её в первую ночь не прикончишь⁈ — изумился Захар.

Вот ведь… Ещё один такой выкрик с места — я ему нос сломаю. После того конфуза с охотой на Троекурова уже был разговор — никакого толка. Сперва кричит, потом думает.

— Не прикончу, — как мог спокойно ответил я. — Потому что есть у меня подозрение, что она не мертва, а просто под очень сильным колдовством.

— Вона как… — заговорили охотники, внезапно поняв и проникнувшись.

— А на третью ночь явится вий, — продолжал я. — И убьёт меня. Ну, то есть это у него такой план, понятное дело. А у меня затея другая, гораздо интереснее — я сам его убью. Короче, народ. Если вы мне доверяете и хотите действительно вступить в мою сотню, то поверьте мне и в этом. Могу гарантировать появление вия, а также раскрытие очередной ОПГ в Петербурге.

— Какое такое «о-пэ-гэ»?

— «Общество Последних Говнюков», — расшифровал я. — Которые тварям прислуживают.

Теперь охотники загудели громко и грозно. Предателей тут не любили. За такое готовы были ломать черепа и хребты.

— Что нужно делать? — спросил сотник.

— Не расходитесь далеко. Скоро будем объединяться. И — начнётся охота.

Проблем было глобально две. Первая: вся моя «сотня» на данный момент состояла из семидесяти семи человек. И вторая: я всё ещё был боярином с тремя стами двадцатью тремя родиями. Надо было откуда-то родить, желательно до ночи, двадцать семь родий и двадцать три охотника.

Данила, как и обещал, раздобыл мне кузнечные меха. У Ефима сыскалось несколько трубок, которые остались лишними от водопровода. Из всего этого, не без помощи благословенных говна и палок, я собрал у себя в башне загадочную конструкцию. Настолько загадочную, что когда Захар и Земляна вошли, у них округлились глаза.

— Ты это чего? — спросил Захар. — Кузню, что ли, затеял?

— Не, — покачал я головой. — Кузня в жилом помещении — это слишком круто даже для меня. Закройте дверь.

Земляна щёлкнула задвижкой и снова повернулась ко мне с вопросительным выражением на лице.

— Что сейчас тут произойдёт, я не знаю, — честно предупредил я. — Мы можем услышать что-то такое, что нам очень сильно не понравится. И давайте так: до поры всё это останется между нами. После того, как выйдете отсюда, вы сразу всё забудете. Никто ничего не должен от вас услышать. Если, конечно, мы, все втроём, не решим, что надо кому-то рассказать.

— Ну ясно, — кивнула Земляна. — А под тряпкой-то у тебя что?

— Захар? — перевёл я взгляд на своего подопечного номер один.

— А чего «Захар»? Я не из болтливых.

— Угу. Только перед толпой охотников постоянно надо какую-то фигню поперёк шерсти крикнуть. Раз от раза.

— Да я ж — без задней мысли…

— Ну так вот, заведи заднюю мысль. Штука полезная. Пользуйся.

— Понял, молчать буду. Так чего под тряпкой?

Меха, соединённые с трубой, лежали на столе. Другой конец трубы заходил под тряпку. Под которой угадывались очертания чего-то крупного, неправильной формы.

— Значит, вы выбираете «Приз», — сказал я и положил руку на тряпку. — Ну что ж, воля ваша.

Я сорвал тряпку. Земляна ахнула, Захар смачно выругался.

На столе лежала голова. Демоническая, из моего сейфа. Очищенная от «янтаря». Она лежала ухом на «зарядке», а в дыхательное горло ей заходила трубка. Но что, наверное, больше всего поразило Захара и Земляну, так это то, что голова злобно гримасничала.

— Леди, джентльмен. Позвольте представить вам профессора Доуэля, — сказал я.

— Проф… Кого? Дуэля? Какая дуэля⁈ — захлопал глазами Захар.

— Доуэля, — поправил я. — Я решил дать нашему маленькому товарищу имя. Исходя, как обычно, из своих странных предпосылок, которых никому не понять. Захар — на меха встанешь?

— А… Ага.

Захар сместился к мехам, взялся за ручки. Земляна подошла ко мне, осуждающе качая головой.

— Ох, Владимир… Вот неймётся тебе. Другой бы сжёг эту дрянь сто лет назад.

— Но я-то не другой, согласись. Я — тот самый. Давай, Захар!

Захар дал. Начал качать. Воздух пошёл в башку, та открыла рот и с шипением произнесла:

— А-а-а-у-у-ургх!!!

— Мать моя, — пробормотал Захар, но работы не бросил.

Земляна перекрестилась.

— Здравствуйте, профессор, — обратился я к голове. — Начнём с простого. Откуда вы?

Голова смотрела на меня. От этого пустого взгляда было бы страшно, если бы голова при этом не пыхтела самым комичным образом. Изо рта и носа рвался воздух.

— Да ладно, — поморщился я. — Ты пролежал в земле чёрт знает сколько столетий, потом валялся в сейфе. Даже самому матёрому интроверту уже бы захотелось с кем-нибудь поговорить, излить душу. Возможность говорить я тебе обеспечил. Не самую комфортную, но лучше, чем ничего. Итак. Кто ты такой?

Голова выплюнула своё первое слово:

— Воин!

Голос был хриплым и, наверное, предполагалось, что он будет низким. Но, поскольку туловища в качестве резонатора не подвезли, прозвучало потешно. Земляна фыркнула. Вайб ужаса развеялся окончательно.

— И за кого ты воюешь? — продолжил я допрос.

— За хозяев!

— Угу. Хозяева. Отлично. Какие они?

— Могучие!

— Как я? Или ещё более могучие?

— Бесконечно могучие!

— Окей. Зачем им тогда воины?

Голова ощутимо смешалась. Похоже, такие сложные логические построения были ей непривычны.

— Как выглядят хозяева? — допытывался я.

— Не знаю.

— Ты их видел?

— Нет.

— Что ты видел?

— Ничего.

— Какое твоё первое воспоминание?

— Ты!

— Когда? С неделю назад? Когда я тебя к руке развернул?

— Да!

— Если бы у тебя было тело — что бы ты сделал?

— Уничтожил всех людей!

— Зачем?

— Ради хозяев!

— Которых ты даже никогда не видел?

— Да!

— Сколько вас?

— Шесть сотен, шесть десятков и шесть.

— Где остальных искать, знаешь? Показать сможешь?

— Смогу. Но не покажу. Ты человек. Тебя убить надо.

— Это успеется. Остальные твои части — где? Знаешь?

— Да! Покажу. Соберёшь меня — убью.

— Хорошая сделка, подвоха не вижу. Ну, одна рука уже есть…

— Это не моя рука! — возмутилась голова.

— О… сорян. Ладно, предлагаю сделку в следующей редакции. Ты мне рассказываешь всё, что знаешь, а я разыскиваю остальные твои части. Потом собираю тебя, и ты меня убиваешь. Договорились?

— Да!

Я вытер слезу умиления. Как с ребёнком, честное слово.

— Ну давай, излагай.

И голова начала излагать:

— Нас сделали хозяева, чтобы мы убили всех людей. Разобрали и сложили. Отправили сюда.

— А собирать вас — мы должны были?

— Нет. Тот, кто собирает.

— Это кто?

— Тот, кто собирает, — озадаченно сказала голова.

По ходу, в прошивке были какие-то сведения, но без расшифровок. Ладно, едем дальше.

— Тот, кто собирает, где сейчас?

— Не знаю.

— Ладно. Сложили вас — куда? Где вы все были?

— В… В… В звезде!

— Это ты, типа, подколол, но с оглядкой, чтобы рейтинг 16+ остался?

— В звезде, — повторила голова.

— Окей. Дальше что? Вы были в звезде. Звезда — летела. Так?

— Так.

— Потом?

— Что-то случилось. Произошло. Звезда рассыпалась. Катастрофа. Дальше — тьма. Пока ты не появился.

— Владимир! Владимир, что с тобой⁈ — кинулась ко мне Земляна.

И её можно было понять, потому что я упал. Не от шока или слабости, а от пучка информации, который буквально ломанулся изнутри подсознания наружу.

Множество таинственных закорючек, неразборчивых картинок, которые я сосканировал из древней рукописи, внезапно обрели смысл и единство. Я будто бы воочию увидел странное существо, для древнего славянина непостижимое. Существо, которое ходит и перекладывает с места на место банки с головами, руками, ногами и непонятными приборами. Не подходящие друг к другу. Но где взять остальные и как их взять он не понимает. Тот, кто собирает.

Я увидел падающие звёзды. Не одну, как лепит этот чудик, а множество. Возможно, элементарно не выдержавшие трения об атмосферу и взорвавшиеся. Увидел разлетевшиеся осколки, испещрённые Знаками. И множество молний, которые ударили с небес. В людей, в зверей, в причудливых тварей, живущих среди тех и других.

— Спасибо, — сказал я, поднимаясь при помощи Земляны. — Я думаю, на сегодня можно и закончить. Было… было очень продуктивно.

Голова молчала, только корчила страшные рожи. Потому что Захар бросил качать и тоже подошёл посмотреть, что со мной происходит.

Земляна решительно выдернула зарядку из-под головы и накрыла страшную рожу тряпкой. Повернулась ко мне.

— Ну и что теперь?

— Надо отыскать того, кто собирает. Но не сейчас. Сейчас сначала — вий.

— Очень хорошо, что ты планируешь что-то после вия. Прямо обнадёживает. А где искать-то этого «того, кто собирает», ты знаешь?

— Догадки есть, — кивнул я, вспомнив ставший понятным текст рукописи, где место нахождения этого существа описывалось весьма подробно. — Но давайте об этом правда уже потом. А сейчас — пойду-ка я с Неофитом крыс погоняю. Надо проветриться.

— Эй! — крикнул я шёпотом. — Ко мне!

Неофит изобразил лицом недовольство и отошёл от куста. Подойдя ко мне, начал в своей серьёзной манере выговаривать:

— Я, вообще-то, в деревне вырос. По лесам сызмальства шастаю. Не бойся, не заплутаю.

— Ты на охоте. Ты — мой ученик. И если я говорю тебе держаться рядом, ты держишься рядом. Поскольку это твоя первая охота, самое главное для тебя — показать мне, что с тобой можно иметь дело.

— Так ежели я только твои приказы выполнять буду, я ж так ничему и не научусь!

— Это кто тебе такую глупость сказал? Сам придумал, или от Троекурова? Выбрось эту дурь из головы. Запоминай следующую мудрость: сперва смотришь и учишься, как правильно, а когда научишься — сам будешь соображать, как надо. Читать умеешь?

— Умею, — буркнул Неофит.

— Как учился?

— Поп в деревне обучил.

— Он тебе, наверное, буквы показывал и говорил, как они правильно читаются?

— Вестимо.

— То есть, ты не взял сразу книгу и не сочинял сам, что каждое слово обозначает?

До пацана дошла аналогия, но он всё равно насупился.

— Смотри в оба, — приказал я. — Заметишь что-то — сразу говори мне. Идём.

Неофит, всё ещё насупленный, потопал рядом со мной. Голова опущена, смотрит под ноги. Интересно, заметит или нет? Я-то давно увидел.

— Ой…

Неофит остановился. Присел на корточки.

— Что? — подбодрил я.

— Следы… — Неофит провёл пальцем по едва заметным бороздам на тропинке, оставленным крысиными когтями.

— Молодец, — похвалил я, — наблюдательный. Будет с тебя толк.

— Это крысы?

— Они самые.

— И они… уже где-то рядом?

— Ну, мы здесь для того, чтобы охотиться на крыс. Помнишь, что нужно делать?

— Помню.

Неофит вынул из кармана амулет, сдавил в кулаке. Визуально ничего не изменилось, но я знал, что теперь пацана укрывает Доспех. Слабенький, надолго не хватит, но надолго мы задерживаться и не собираемся.

Всё, что нужно мне — двадцать семь родий, недостающих до Сотника. Всё, что нужно Неофиту — прокачаться, сколько сможет, а дальше просто не мешать. Я объяснил это ещё перед тем, как выходить. Надеялся, что Неофит понял, а не просто покивал.

Дальше мы шли уже медленнее. Неофит смотрел на тропинку под ногами. Крысиных следов на ней прибавлялось, они становились всё отчётливее. А Неофит — всё бледнее.

Если окажется, что трусоват, в охотниках держать не стану, это я заранее решил. Объективно — не по возрасту пацану такие забавы. Взрослые-то парни с пробудившейся Силой не всегда становятся охотниками. В нашем деле одной природной одаренности мало, склад характера тоже нужен соответствующий. Что толку даже от очень сильного охотника, если он трус? Ну или просто альтруист по складу характера, от драк удовольствия не получает? Правильно, никакого толку. Сплошное душевное и профессиональное выгорание. Каждый должен заниматься своим делом, такое моё мнение.

Сейчас, конечно, ситуация сложилась такая, что на тропу войны выводить надо всех, способных держать оружие. Была бы ситуация другой — Неофиту я просто настучал бы по башке и отправил домой, к отцу с матерью. При его-то бизнесменских задатках всяк не пропадёт. Но сейчас мы имеем то, что имеем. И если окажется, что с пацана может быть толк, упускать это нельзя. Учитывая то, что он практически ничем не рискует. Я настороже и в любой момент готов прикрыть.

Странно, кстати, что крысы до сих пор не появились. По моим прикидкам, уже должны были почуять добычу. Манок кастовать мне не хотелось. Повалят толпой, Неофит растеряется — нет уж. Сами-сами… Есть!

— Владимир! — пискнул Неофит.

Крыса сиганула на него с дерева.