Вий

Глава 22

— Я тоже в новый орден вступлю, — сказал Захар. — Вот нас уже и трое будет. В том ордене, где я допрежь Падающей Звезды был, нас всего пятеро было. Сейчас, верно, и того меньше…

— Трое — это хорошо, — начал я с поощрения, — но в Орден я тебя, Захар, уж не взыщи, сегодня не приму.

— Это отчего же так⁈

— А оттого, что ты состоишь в Ордене Падающей Звезды. Который я очень люблю и главу которого сильно уважаю. Аврос вон как болезненно воспринял, что я слинял.

— Так то — ты! Ты — это ого-го! Про тебя уж скоро по всей Руси песни слагать будут. А я — что ж? Да я — тьфу! Он и не заметит.

— Может, заметит, а может, и не заметит. То его проблемы. Но тебя мы будем проводить в официальном порядке.

— А его — что ж, просто так принять можно? — ткнул пальцем в Амвросия Захар.

— Его — можно. Потому что у него глава Ордена — сволочь, предатель и бюрократ, ставящий многочисленные препоны на пути экономического развития индивида.

— Вона как завернул красиво! — восхитился Амвросий. — Я б так не смог. Спишешь слова потом? Уж я Мефодию выскажу.

— Да ну. Он не поймёт нихрена, только нахмурится, будто умный, и начнёт шипеть всякие гадости, — отмахнулся я.

Амвросий заржал:

— Твоя правда! Сразу видать, общался ты с главой нашим.

— Да уж было дело… Ладно, иди сюда. Принимать буду… Блин, стоп, погоди. Тут ведь что-то торжественное сказать нужно.

— Устав нужон, — кивнул Амвросий.

— Устава нет, — вздохнул я. — Копирайтера не нанял пока. Дел дофигища, нихрена не успеваю. Добро бы нейросети были — так ведь и того не завезли. Может, Ползунова озадачить, чтоб из костей тварей вместо полупроводников суперкомпьютер собрал?.. Этот отморозок, по-моему, только обрадуется… Ладно, шутки лесом, обойдёмся пока без устава. Нет времени объяснять, суй руку в пень.

Амвросий сунул. Ничего не произошло. Он выжидающие посмотрел на меня.

— А, — вспомнил я. — Согласен ли ты, Амвросий, вступить в мой Орден Истинного Меча, служить его интересам, защищать Родину и весь мир от тварей?

— Согласен! — громыхнул Амвросий, стараясь хотя бы интонационно обозначить торжественность момента.

Тут же дёрнулся от неожиданной боли, но, опытный охотник, ни одной мимической мышцей не выдал, будто что-то не так. Вскоре достал руку. А я почувствовал его.

Это ощущение было сродни тому, что испытывал по поводу родий. Я же их не видел, никаких логов перед глазами, ничего. Просто чувствовал, например, что сейчас родий у меня — триста восемь. И ровно таким же макаром я осознал, что в Ордене, кроме меня, теперь есть Амвросий.

— Красота! — Амвросий полюбовался двумя мечами на тыльной стороне ладони, потом надел обратно перчатку. — Ну, а теперь чего?

— Теперь — не знаю, как у вас, а у нас принято после удачной охоты в кабак идти отмечать.

— Так пойдём!

— А мне с вами можно? — вклинился Захар.

— Тебе — нет. Сперва добейся аудиенции у Авроса и испроси разрешения на перевод в другой орден.

— Так Аврос, небось, в том же кабаке и будет, куда вы пить пойдёте!

— Маловероятно. Мы в Петербурге отметим.

— Зачем⁈ Тамошний глава же вас найдёт.

— Так на то и расчёт, Захар. На то и…

Я не договорил. Далеко снизу послышался шум, которого я прежде не слышал. Потом зловеще затряслись торчащие из пола две трубы. А ещё прежде, чем Амвросий успел матерно поинтересоваться, что происходит, и не надо ли кого-то уже рубить, из труб в ванну хлынула вода. В две струи. Причём, от одной струи шёл пар.

— Работает? — в башню вдруг ворвался взволнованный Ефим. — Работает! Барин, гляди, работает!

— Ура, — оценил я. — Счастье-то какое, Ефим! Строили-строили и, наконец, построили!

— И не говорите, барин! Вот так чудо!

— А слив-то в итоге куда вывел?

— Слив — в реку. Уж не взыщите, просто вы решить — не решили до сих пор, а попробовать уж больно хотелось.

— Добро, — кивнул я.

В принципе — ненуачё? Если разобраться, то один же хрен в реке все и стирают, и купаются. А ватерклозет я пока ставить не планирую. Так что — отставить ложное чувство вины перед природой. Нормально всё.

— Фигня осталась, Ефим, — сказал я. — Смеситель и кранбуксы.

— Чего говорите?

Я объяснил. Лицо у Ефима вытянулось.

— Ладно, — вздохнул я. — Этим, наверное, Ползунова озадачу. Только уже завтра. Сегодня у них там с Александрой, может, чего срастётся. Если помешаю — потом век себе не прощу.

При помощи троекуровского амулета мы с Амвросием перенеслись к тому самому кабаку, где в первый раз продуктивно пообщались. Вошли внутрь, сели, культурно заказали по кружке.

— Друг, — обратился я к мужику, принёсшему пиво, — сделай, пожалуйста, так, чтобы про то, что мы тут сидим, возле оплота охотников покричали, да погромче.

Я сунул мужику монету.

— Сделаем, — сказал тот, не моргнув глазом. — А вы, простите, кто будете?

— Охотники Владимир Давыдов и Амвросий. Сидим, дескать, тут, напились, как черти, и похваляемся, как хорошо на охоту сходили.

— Считайте, уже сделано.

Столица. Клиентоориентированность уровня «Бог».

— Ну, будем, — поднял я кружку.

Амвросий в ответ поднял свою.

Не успели мы выпить и по половине, как ко мне приблизился знакомый персонаж.

— О! — удивился я. — Неофит! А ты чего — теперь тут, что ли?

— А где ж мне ещё быть, — хмуро отозвался пацан. — Вы мне дело порушили и домой отправили. А зарабатывать надо как-то. Я вот услышал, что Дармидонт про Владимира Давыдова говорит — и дай, думаю, подойду, в глаза посмотреть.

Он испытующе уставился мне в глаза.

— Устыдил, — согласился я. — Ладно, давай работать. Негоже детям в столь нежном возрасте в кабаках невинность разбазаривать. Гляди. — Я поставил на стол пень, который до сих пор стоял рядом со мной на скамье. — Это — артефакт для посвящения в охотники. Предлагаю тебе вступить в мой орден. Если согласен — суй руку в отверстие и говори то же, что я, но про себя.

Неофит посмотрел на пень, на меня. Потом опять на пень и опять на меня.

— Шутить изволишь?

— Вообще, пошутить люблю, но сейчас серьёзен, как кувалда. Решай. Хочешь в охотники — сегодня же заберу тебя с собой, учить стану. Не хочешь — нечего на меня таращиться, ты сам свою судьбу выбрал.

Пацан поджал губы. Я его, в принципе, понимал. Вся эта дичь с пнём выглядела как разводка.

Чтобы подать пример, сунул руку в отверстие со своей стороны. Перчатку снимать не стал. Егор же не снимал, когда меня посвящали.

Поколебавшись, Неофит повторил мой жест. Решил, видимо, что серьёзного подвоха нет, и если над ним и посмеются, то хотя бы руку не оттяпают.

— Я, Владимир, принимаю Неофита в подмастерья.

— Я… Неофит…

— «Принимаю Владимира своим мастером», — подсказал Амвросий, с любопытством наблюдающий за происходящим.

— Принимаю Владимира своим мастером. Ой!

Неофит выдернул руку из пня. Лицо его побагровело, на глаза навернулись слёзы обиды. Но, взглянув на тыльную сторону ладони, пацан приоткрыл рот. И слёзы высохли мигом.

— Это… взаправдашнее? — Он осторожно потрогал пальцем метку.

— Ты — Ополченец-ученик, — сказал я. — Поздравляю.

— Ну, вообще-то, не совсем, — встрял Амвросий. — Чтоб первый ранг принять, родия нужна. Одна. Пока — считай, что ты просто охотник, без ранга. Знаки-то никакие не сработают. Хотя они и с одной родией не сработают. Чтобы Удар открыть, ещё три родии сверх нужно. Манок — две, но Манок без Удара открывать — зачем? Шею подставить? И оружия у тебя нет…

— Слышь, — перебил я, — ну чего ты пацану демотивацию создаёшь?

— А пущай не думает, что в сказку попал! Ты вот, Владимир, хотя бы до Подмастерья сколько шёл? Я — год. Пока-то…

— Сутки, кажется, — попытался я припомнить. — Я ж ещё до посвящения волкодлака случайно прибил, только потом посвятился. Потом сходил — имение отработал. Там Егор пришёл, мы с ним на крыс отправились. Крыс, помню, нормально так было, наверняка я там и апнулся, только деталей уже не помню… Не, ну не сутки, вру. Потому что я только до имения с ночёвкой добирался. Дня два, а то и три… Да чего ты смотришь-то? Это было три месяца назад, а то и больше. Я тебе каждый шаг помнить должен?

— Три месяца? — просипел Амвросий. — Ты в охотниках всего три месяца⁈

— Ну, не три. Скоро четыре будет… Короче, не боись, Неофит, со мной на скамье запасных не засидишься.

Неофит сел на скамью рядом со мной. Вернее, почти упал — ноги его явно не держали.

— Я — охотник, — пробормотал он. — А как же теперь?..

— Да не парься, — посоветовал я. — Всё, что надо, разрулим в рабочем режиме. Завтра пойдём с тобой в какой-нибудь город. Купим перчатку, одежду, обувь подходящую. Меч подберём. Без меча — ну, такое. Первые родии всё равно мечом добывать, не ко всем Сила такую лояльность проявляет, как ко мне. Если к тебе до сих пор не проявила — видать, уже и не. Но это всё фигня. Запоминай мудрость, Неофит: важно не то, какие блага на тебя проливает судьба, а то, что ты делаешь ради достижения поставленных целей.

Неофит кивнул. Судя по серьёзному выражению лица, он действительно записал эту мудрость куда-то на подкорку головного мозга. А я внезапно таким старым себя почувствовал… Вот у пацана только начинается его собственная история. В которой он сначала по неведению служил злу, потом всё потерял и вот, сделался охотником, оказался на самой низшей ступени социальной лестницы. Но — на ступени, и лестница — есть. И есть наставник, напутствия которого, может, и через десять и двадцать лет будут всплывать у него в памяти и помогать принимать жизненно важные решения.

— Аж всплакнуть захотелось, — сказал я, без всякой видимой связи с предшествующим диалогом. — Давай, Амвросий. За пополнение наших рядов.

Выпив и поставив кружку на стол, я обратил внимание на открывшуюся дверь. В дверь вошёл мрачный и суровый Мефодий в сопровождении пятерых охотников, которые старались выглядеть так же мрачно и сурово, хотя это у них не очень получалось.

— Ну что, готов? — спросил я Амвросия, который сидел ко входу спиной. — Идут.

— Всегда готов, — вытер тот рукавом пивную пену с губ. — Сколько их?

— Шестеро, с Мефодием. Да не трогай ты меча раньше времени! Постараемся без драки обойтись. Так, чтобы Мефодий отсюда один ушёл, а нас в Ордене — восемь стало. — Я махнул подавальщику. — Пива принеси!

Тот убежал.

А Мефодий торжественно прошагал к нашему столу. Остановился напротив, пятеро охотников замерли у него за спиной.

— Знаком перенестись даже не пытайся, — грозно глядя на меня, сказал Мефодий. — Из-под земли достанем!

— Да надо больно. Мне сейчас пиво принесут. Неплохое оно тут, кстати. — Я отхлебнул из кружки.

— Встать! — рявкнул Мефодий. — С тобой глава ордена разговаривает!

— Ну, вот и постой хоть иногда, дело полезное. У себя-то в оплоте только и делаешь, что на заднице сидишь. На охоте тебя — когда видали-то в последний раз? А сидячая работа вредная, от неё геморрой бывает.

Мефодий побагровел. Скомандовал своим:

— Взять! В Оплот его!

Ко мне двинулись два охотника.

— Спокойно, мужики, — я поднял руку. — Во избежание недопониманий: в этом кабаке присутствует не один глава ордена. Прежде чем беспределить, подумайте, как вам это аукнуться может.

— Не один?

Мефодий заозирался. Охотники недоуменно замерли.

— Не туда смотришь, — усмехнулся я. Вынул из-за пазухи грамоту. Положил на стол, развернул. — Вот. Читать умеешь?

— Владимир Давыдов, — пробасил охотник, стоящий слева от Мефодия. — Глава Ордена Истинного Меча… Ого! — он уставился на меня. — Мне об этом ордене ещё дед рассказывал.

— И что говорил?

— Что предки наши были в числе тех, кто из города Недвига подземным ходом ушёл. Кабы не охотники Истинных Мечей, ни один человек бы не спасся. Славный был орден. Сами полегли, а людей выручили.

— И я про этот орден слыхал, — вклинился ещё один охотник из пятёрки.

— Молчать! — рявкнул Мефодий. — Кого вы слушаете⁈ Этого мошенника⁈ Да таких грамот, как у него, любой писарь за копейку десяток накорябает!

— Что ты сказал? — вот теперь я поднялся. — Ты меня, кажется, в мошенничестве обвинил⁈

В следующую секунду конец моего меча оказался у горла Мефодия. Меч я держал левой рукой. Правую протянул Неофиту.

— Сними перчатку.

Пацан неловко, дрожащими от волнения руками, стащил перчатку. На тыльной стороне ладони в полумраке кабака засветились три смотрящих вверх меча.

— Боярин, — ахнул кто-то.

— Орден Истинных Мечей! — подхватил другой голос.

Я сжал кулак и поднял руку. Шевельнул мечом — смотрящим в горло Мефодия. Меч засветился. Охотники ахнули.

— Перед этой мразью, которая по какому-то недоразумению стала вашим главой, я перчатку снимать не стал бы. Срубил бы ему башку, да пил бы дальше. Но вы — другое дело. Я уверен, что среди вас немало храбрых охотников. Немало тех, кто готов биться с тварями по-настоящему, не только потому, что за это платят. Вот к таким я сейчас обращаюсь. Глаза вас не обманывают, братья. Я действительно возродил орден Истинного Меча. Меч в моей руке — Истинный меч. Я знаю всю историю этого ордена, от первого охотника до последнего. И клянусь, что буду продолжать их дело! До тех пор, пока не уничтожу последнюю тварь на земле. Кто со мной — добро пожаловать. Я остановился в доме инженера Ползунова.

У Мефодия, при виде моего меча, аж глаза из орбит вылезли. До того побледнел, что не знаю, как на ногах-то стоял.

Я опустил клинок. Приказал:

— Пошёл прочь. Не убиваю тебя только потому, что руки марать не хочу. Но если ещё раз попытаешься против меня хоть слово вякнуть, чистоплюйствовать не буду.

Мефодий, избавившись от меча у горла, открыл и закрыл рот. Процедил:

— Ты об этом пожалеешь! — и исчез.

— В охотничий совет жалиться побежал, — обронил Амвросий. — Тамошний глава этого слизня, говорят, привечает.

— За что?

— Так глава — выборной, каждый год переизбирают. А у Мефодия денег куры не клюют. И сам за него голосует, и других, кто победнее, на свою сторону переманивает.

— Тише ты, — цыкнул кто-то из охотников. — Хочешь сам без головы остаться?

— Ничего, теперь уж не останусь. — Амвросий стащил с руки перчатку. Позволил всем желающим полюбоваться двумя светящимися мечами. — Я с нынешнего дня — в другом ордене! Чужого охотника Мефодий тронуть не посмеет. Да ещё и косточки сейчас пойдём сдавать. Сразу, как допьём. Сколько у нас там получилось, Владимир?

— Моих — сто пять.

— Да моих пятьдесят одна. Добрая была охота, — Амвросий встряхнул мешком с костями.

Тут охотники загомонили все разом.

— Уж не вы ли колдуна извели на Комендантском острове?

— А то кто же? Мы.

— Там, говорят, и ведьмы были!

— Были. Их тоже — подчистую. А теперь сами подумайте, братья, сколько тому колдуну ждать бы пришлось, кабы я от Мефодия разрешения получал.

— Знать бы ещё, сколько лет он там уже колдует, — проворчал самый взрослый на вид охотник — тот, чьи предки были родом из Недвига. — И сколько людей извёл.

Чем-то он напомнил мне Егора. Такой же рослый, кряжистый, не тратящий попусту слов.

— Вот что, братья. Не знаю, как вы, а я в охотники пошёл, чтобы тварей бить. С той минуты, как Сила во мне пробудилась, знал, для чего на свет родился. С Мефодием каши не сваришь, уж это никому объяснять не надо. Я в ордене Белых ночей второй десяток лет разменял. И толку? А Владимир, выходит, за день больше тварей набил, чем иные за год… Я с ним, братья. — Охотник сел за стол напротив меня. — Прими меня в свой орден, Владимир!