Смеркалось и откровенно холодало на улице, куда мы вышли, чтобы поговорить. Я накинул на плечи Анастасии Феофановне свою куртку.
— Это лишнее! — запротестовала та и немедленно чихнула.
— Угу, — кивнул я. — Лишнее, ага. Вы чего тут позабыли-то, прелестное создание? Разве вы не должны быть в Санкт-Петербурге?
Анастасия Феофановна — шестнадцатилетняя кузина Катерины Матвеевны — однажды очень хорошо мне помогла, с лешим. Если бы не её предсказание, я бы и сам в лесу погиб, и десяток свой положил бы.
Гадалка не по крови, но по призванию, Анастасия Феофановна была всерьёз настроена послать лесом все свои титулы и наследства, свинтить в Питер и открыть гадальный салон. По меркам светского общества — катастрофа. По моим понятиям — в добрый путь. Нахрена ещё нужна юность, если не для безумных экспериментов.
Не выгорит — всегда можно, обосравшись, вернуться к родителям. Пока есть запасной аэродром, чего бы и не.
— В Петербурге начинать я побоялась, — откровенно заявила Настя. — Решила, что в Смоленске будет проще. Хотя папеньке с маменькой, конечно же, написала, что уехала в Петербург, чтобы здесь меня не искали.
— Логично.
— Благодарю за понимание, Владимир.
— Ну и как успехи? Бизнес прёт?
— Бизнес, как вы изволили выразиться, идёт. У меня уже есть своя клиентура.
— Это хорошо. Если с конкурентами проблемы будут, иди сразу к Илье Ильичу. Ну, или к охотникам. Скажешь, что от меня — любому голову оторвут.
— Благодарю, я со всем управляюсь сама. Пока необходимости во вмешательстве как будто нет.
— Не настаиваю. Просто имей в виду.
— Спасибо ещё раз. Однако я разыскала вас по другому поводу.
— Очень интересно. И что же за причина побудила вас разыскивать поздним вечером по кабакам полупьяного охотника?
— Минувшей ночью меня вновь посетило видение, касающееся вас.
— Ух ты! Крепко же я засел в вашей прелестной головке. Признаю: мне это лестно, но всё же…
— Владимир, вы несносны! — возмутилась Настя.
Однако покраснела, это я даже в темноте срисовал. Эх, Катерина Матвеевна! Всё у тебя прекрасно, даже твоя кузина.
— Сам себя едва переношу, — признался я. — Но, честно — серьёзен, как кувалда. В прошлый раз ваше видение мне очень помогло. А теперь — что? Опять опасность?
— И ещё какая. Гораздо более серьёзная, чем тогда. Я видела… — Теперь Настя побледнела и даже покачнулась, вспоминая своё видение. Мне пришлось осторожно придержать её за плечи. — Видела много мёртвых. Несколько деревень. Мёртвые люди лежали на земле, глядя в небо остекленевшими глазами. И вороны клевали их…
— Давайте не будем вспоминать натуралистические подробности, — попросил я. — Меня это не впечатлит, а вас расстроит, так что ну их к лешему. Вымершие деревни, понял. И что это? Чума? Коронавирус? БПЛА?
— Не выражайтесь, пожалуйста, это вас не красит.
— Не это красит человека, а человек — это.
— Всё бы вам шутки шутить, Владимир Всеволодович! А я серьёзна. Сегодня вы убили какого-то страшного человека в Кронверке.
— Баловался-с, признаю.
— Но его оружие — трость — исчезло под землёй.
— Так, — напрягся я.
Аж протрезвел. Этот момент мне, признаться, самому не понравился. Нехорошо как-то эта трость упала. Не в тему от слова совсем. И дурное предчувствие не получалось залить даже пивом.
— В оружии содержалась большая сила. Этой силе не нужно было попадать туда, в недра земли.
— Та-а-ак?
— Там, внизу, трость выпустила всё, что в ней содержалось, и разбудила того, кого нельзя было будить никогда. Самую страшную тварь из всех, о которых мы только слышали.
Я молча смотрел в лицо Насти сквозь сгущающуюся темноту и ждал.
— Я видела его. Со спины. Он почувствовал мой взгляд и стал поворачиваться. И тут меня словно бы вышвырнуло. К счастью. Потому что его взгляд смертелен. Может быть… Нет, не «может быть», я абсолютно уверена: он убил бы меня взглядом даже через видение.
— И эта тварь — это…
— Вий, — сказала Настя. — Владимир Всеволодович… Мне ещё никогда не было так страшно. Он проснулся и ищет вас. Но вами не ограничится. Уничтожит всех на своём пути. И я не знаю, что делать.
— Что делать, что делать, — вздохнул я. — Мочить!
Мочить вия — задачка ещё та. Сведения об этой твари в справочнике были, с одной стороны, обширными, а с другой — скудными донельзя. Тот случай, когда реальность обросла таким количеством слухов и мифов, что самой её там почти не осталось.
Если отжать воду и сделать этакое саммари, то получалось вот что. Вий — это НЁХ, которая взглядом убивает буквально целые деревни, не говоря об отдельных людях. Реальная имба, никаких понятий. В случае появления вия всем охотникам рекомендуется немедленно собраться в одну великую армию и валить куда подальше, хоть бы даже в Пекло. Есть мнение, там будет не настолько хреново, как если связаться с вием.
Последний раз вий восставал где-то в Средневековье и дал тогда просраться как следует. Мочили его, если верить легендам, тысячей, и вся эта тысяча полегла, окромя одного лишь охотника. Который потом до конца жизни ходил исключительно под себя, тем и питался. А как будто одного вия мало, его активно сопровождает свита из упырей, вурдалаков и прочей сволочи.
Хм. А может быть, Троекуров именно это имел в виду, когда говорил, что его нельзя убивать? Категорически назрела необходимость побеседовать. Только сначала надо Настю отсюда сбагрить. Толпа бухих охотников — немного не то общество, в котором юной благородной барышне следует расширять кругозор и словарный запас.
Словно в подтверждение моим мыслям, входная дверь кабака вылетела наружу. Вслед за дверью, спиной вперёд, летел мой старый друг Иван, смоленский охотник. Полёт сопровождался эмоциональными комментариями, доносящимися из кабака.
Поднявшись, Иван высказался в том смысле, что хорошему человеку, отправившему его в увлекательное путешествие, сейчас тоже станет удивительно хорошо.
Наклонил голову вперёд и ломанулся обратно в кабак. За вторым раундом.
— О, — сказала Настя.
Которую я успел убрать с траектория полёта сначала двери, а потом Ивана.
— Да ну, бросьте. Разве ж это «о»? «О» попозже начнётся. Пока ребята только разминаются.
— Я бы очень хотела остаться и посмотреть!
— Я тоже. Ещё бы и поучаствовал. Но долг велит проводить вас домой, поэтому давайте не будем задерживаться. Тогда, может, хоть к финалу поспею.
Настя надулась, но спорить не стала.
Тварь лежала у коновязи перед опустевшим ведром.
— И что ж ты такой тупорылый, — сокрушалась она, обращаясь к терминатору. — Поговорить с тобой — вообще не о чем! Давай хоть споём, что ли?.. Ой, моро-о-з, моро-о-оз!
Терминатор стоял рядом с Тварью, устремив взгляд в закатное небо. В одной руке он держал двустволку. В другой в такт кобыльему пению флегматично покачивался мёртвый Троекуров.
— Хозяин! — увидев меня, обрадовалась Тварь. — Куда это ты?
— Девушку домой провожу.
— Де-евушку? — Тварь оценивающе окинула Настю взглядом. Вынесла вердикт: — Больно тощая.
— Так я её не варить собираюсь.
— Для того, что собираешься — тоже тощая. Хотя если её, например…
— Так, всё, — оборвал я. — Гусары, молчать! Идёмте, Анастасия Феофановна.
Ухватил офигевшую Настю под руку и потащил прочь.
— Фефановна, ишь, — прилетело нам вслед сварливое бухтение. — Такая соплячка, а уже Феофановна!
— Это ваше… животное? — осторожно спросила Настя.
Примерно через сотню шагов. Когда снова обрела дар речи.
— Увы, да.
— Но оно ведь…
— Тварь. Знаю. А что поделать? Огрубевшему сердцу охотника не прикажешь. Всё терплю. Пьянки, скандалы, ревность. Сквернословие…
— У вас золотое сердце, Владимир Всеволодович! — с чувством сказала Настя.
Жила она не так уж далеко, за полчаса дотопали. Пару раз нам пытались заступить дорогу всякого рода оборванные личности, но увидев мою перчатку и меч, мгновенно делали вид, что просто проходят мимо. Какие-то оборванцы даже раскланялись.
«Граф-охотник», — прошелестело мне вслед.
— Мне очень приятно находиться в вашем обществе! — заявила Настя, когда мы остановились у её дверей. — Могу я пригласить вас на чашку чая? — она мило порозовела.
— Можете, конечно. Но не сейчас.
— А когда?
— Да подождите немного. Буквально пару лет, потом приглашайте сколько влезет. А пока — сорян, по этой части у меня правила строгие.
Настя вздохнула и скрылась за дверью.
Я на всякий случай, выбрав во дворе место поукромнее, изобразил Знак. Мало ли зачем понадобиться вернуться. И тут же перенёсся обратно к кабаку.
— Пф, — скривилась Тварь. — Уже? Хотя, конечно, с такой доской…
— Она, между прочим, гадалка.
— И что?
— И судьбу тебе предсказала. Будешь много выделываться — на казы пойдёшь.
— Куда-куда?
— Вот! Даже не знаешь, что это, а выступаешь.
Я огляделся. Улица была пуста. Все желающие хорошо провести время уже сидели в кабаке. Оттуда доносились чарующие звуки песен и не менее чарующие — мордобоя.
Порядочный обыватель в заведение, где гуляют отмечающие победу охотники, не потащится, даже если ему заплатить. А значит, в ближайшее время на горизонте вряд ли кто-то появится. И из кабака вряд ли кто-то выйдет, там люди тем более делом заняты. А стало быть, тащить Троекурова в Оплот или ещё куда — смысла ноль. Нам и тут никто не помешает поговорить по душам. Ну, кроме Твари, конечно, но она своя, а потому не в счёт.
Рассудив таким образом, я встал напротив Троекурова, болтающегося в стальной руке. Скастовал Костоправа — что-то мне подсказывало, что с дырой в груди воскрешённый недолго будет оставаться таковым. Потом Остановить кровь — хотя это уже вряд ли имело смысл. Заживление. И, заключительным аккордом — Воскрешение.
Прошла минута. Троекуров зашевелился и поднял голову. Как ни странно, после смерти он выглядел более живым, чем при жизни. Как будто гламурная восковая маска слетела, и открылось истинное лицо — потасканного старика. Заплывшее морщинами, обрюзгшее, с двойным подбородком и мешками под воспаленными глазками.
Так. Вот теперь главное — не прибить эту тварь повторно. Раньше, чем ответит на вопросы. Владимир, держи себя в руках! Троекурова-то терминатор держит.
Кое-какой опыт общения с воскрешенными у меня уже был. Спрашивать их нужно чётко, конкретно, эмоциональных и расплывчатых формулировок не допускать.
— Где ты взял трость?
— Хозяин дал.
— Кто такой хозяин?
— Хозяин.
Охренительно ценная информация.
— Откуда он взялся?
— С неба.
— Когда?
— Когда падали звёзды.
Угу. Ну, уже кое-что.
— И где этот хозяин?
— Не ведаю.
— Ты с ним где встречался?
— Во многих местах. Хозяин появляется тогда, когда я ему нужен.
То есть, собственную лёжку не палит. Разумно, чё.
— Как он выглядит?
— Как угодно.
— Кому угодно?
— Ему.
— Он тварь или человек?
— Он — хозяин.
— А ты что делал для него?
— Наблюдал за охотниками.
— Круто. То есть, истребление охотников с целью получения их костей для последующего, более масштабного, истребления — это называется «наблюдать»?
— Не ведаю.
— Ну да. С абстракциями у вас не очень… Ладно, суть примерно ясна. Как работала твоя трость?
— Её наполнял силой хозяин.
— Хм-м. А как он это делал?
— Я погружал трость в землю. После забирал.
— Погружал в землю — где?
— В склепе на нашем семейном кладбище.
— Где это кладбище?
— В Петербурге.
Угу. Ну, уже не зря воскрешал. Надо будет сгонять, поинтересоваться, что там за место силы такое. Уж склеп-то на семейном кладбище Колян, надеюсь, и без папаши показать сможет. Переходим к самому главному.
— Как убить твоего хозяина?
— Не ведаю.
Ладно, ожидаемый ответ.
— А как вия убить? Ведаешь?
— Ведаю.
— И как?
— Вия не убить.
— Зашибись. Да ты, дядя, юморист. А я вот слышал, что одного вия всё-таки грохнули.
— Его убил не охотник. Человеку не убить вия. Вий губит людей одним только взглядом.
— Хм-м. А не людей, значит, не губит? Тварей — не губит?
— Нет. Твари не нападают друг на друга. А вий очень силён. Он сильнее всех тварей.
— Это мне уже говорили.
Я задумался. Человека — одним лишь взглядом. Ну… Теоретически можно, наверное, вымутить всё так, чтобы не попадаться этой твари на глаза. Но это если драться один на один. Полусотня, а уж тем более сотня охотников тут не проканает. А один на один с вием — это, насколько я понимаю, примерно как на танк с зубочисткой. В последнем случае шансов победить даже больше.
Тогда, что у нас получается? А получается у нас, что…
— Владимир! — радостно окликнули меня. — А я думаю, куда ты пропал?
От кабака ко мне спешил Алексей.
— Знаешь, я тут хорошенько поразмыслил. И…
Алексей приблизился к нашей живописной группе.
Лежащая у коновязи тварь, терминатор с Троекуровым в стальной руке и я, стоящий напротив терминатора.
Терминатор повернулся к Алексею. Вскинул двустволку и прицелился ему в грудь. На появление в обозримом пространстве охотников всегда так реагировал, с этой настройкой я пока не разобрался. Без команды не стрелял — и то слава тебе, Господи.
— Ой! — вздрогнул под прицелом Алексей.
Потревоженный Троекуров в руке терминатора среагировал на новый голос. Повернулся к Алексею и уставился на него.
Алексей заорал. Тварь, под неинтересный разговор успевшая задремать, вскочила. С перепугу саданула терминатора копытами в грудь. Терминатор отлетел на середину улицы. Тут же, впрочем, поднялся на ноги.
— Замри! — приказал я.
Терминатор застыл.
Я подошёл к нему и посмотрел на Троекурова. Потом, укоризненно — на кобылу.
— А чё — я⁈ — немедленно принялась оправдываться кобыла. — Это всё он! — сверкнула глазами на Алексея. — Чего он орёт?
— Да испугался, — пробормотал Алексей. — Показалось вдруг, что Троекуров живой!
Я покачал головой:
— Увы. Уже нет. С пробитым копытом черепом даже воскрешённые долго не живут… Так чего ты хотел-то? — повернулся к Алексею.
Алексей, как выяснилось, хотел принять моё предложение. Поработать в Оплоте администратором. Решил, оказывается, за время моего отсутствия, что вакансия ему вполне по душе. Гораздо интереснее, чем Кавказ.
— Ну, вот и славно, — кивнул я. — Пошли, обсудим с Прохором.
Ну… Прохора долго искать не пришлось. Но момент был — так себе подходящий для обсуждения. Прохор, сидя у стола, боролся на руках со смоленским Ерёмой. Когда подошли мы с Алексеем, рука Ерёмы дрогнула. И скоро коснулась стола.
— Силён, отец! — потирая ладонь, одобрил Ерёма.
Прохор самодовольно откинулся на спинку лавки. Гаркнул подавальщику:
— Водки! — оглядел стоящих у стола охотников. — Ну⁈.. Кому ещё не ссыкотно со стариком побороться?
— Знаешь, Лёх, — задумчиво глядя на Прохора, сказал Алексею я. — А вообще, так-то, чёрт его знает. Может, и рано ему пока на пенсию.
Гудели мы, по устоявшейся охотничьей традиции, до утра. Последнее, что я помнил — как отплясываю в кабаке с Земляной, а потом иду по предрассветной смоленской улице в обнимку с ней же. Втираю что-то насчёт хозяев, которые, как нападали со своих звёзд, так туда же и отправятся. Вприпрыжку, с фитилём в заднице. Земляна со мной, что характерно, даже не спорила.