Амвросий был занят. Он убивал ведьму-швею. Та категорически не хотела убиваться и выдвигала Амвросию встречные предложения, от которых тот отмахивался мечом. Защитный круг, конечно, уже пал, нас прикрывали только Доспехи.
Я толкнул Амвросия плечом, сам дёрнулся в другую сторону. Шаровые молнии оказались с самонаводящимся эффектом, но не супер прокачанные. Немного изменили траекторию движения, пытаясь нас зацепить, однако особо не настаивали. Врезались одна в пол, другая — в стену. И, как не сложно было предугадать, породили новые очаги пожара. Которые, к слову сказать, отсекли путь к выходу.
Амвросий удержался на ногах, даже не повернул головы. Опытный охотник, сообразил, что ему только что спасли жизнь, и не стал тратить её на бесполезные сейчас рефлексии. Воспользовавшись тем, что за счёт толчка совершил неожиданный для ведьмы скачок, атаковал её и немедленно получил заряд родий.
Ну вот, человек делом занимается. А я-то чего? Пора!
С пылающим мечом я бросился в атаку. Вдобавок к огню появился его верный спутник — дым. Дышать становилось трудновато. Может, для тварей это и не проблема, но для нас с Амвросием — вполне. Пора кончать эту историю.
Моя киллер-фича, знак «Остолбеней», при большом скоплении противников был малоэффективен. Поэтому колдуна я шарахнул Костомолкой и, продолжая удерживать Знак, атаковал горящим мечом ведьму, которая с визгом носилась с вспыхнувшим подолом.
Огонь вообще перепугал тварей основательно. Ближайшие секунд десять это будет играть нам на руку, а потом мы начнём задыхаться, и всё переменится. Так что надо действительно закругляться.
Ведьма сдохла с третьего удара. Даже успела махнуть лапой в ответ, когти пролетели в сантиметре от моего лица.
Плюс пятнадцать родий. Совсем вялая попалась.
Испытав резкое и неудержимое желание хоть что-то заработать, я кинулся к той, что билась под пауком. Из-под аналогичной конструкции обычного металла она, вероятнее всего, давно бы выбралась, но в пауке, у которого даже закончился заряд, оставалось что-то тварное, чему противостоять в полной мере ведьма не могла.
Я поймал взгляд яростных глаз и отрубил ей голову. Восемнадцать родий. А жизнь-то налаживается!
Колдун, взревев, рванулся по воздуху в сторону, и Костомолка с него слетела. Выдюжил. Мощный. Кроме него остались две ведьмы. С одной уже разбирался Амвросий, а вторая, та, что вскочила на станок изначально, досталась мне. Полетела стремительно, размахивая когтями.
Я решил рискнуть и встретил её мечом. Лезвие ударило о когти и направило их обратно. Нелёгонькая ведьма таки врезалась в меня и повалила на пол, но пронзила когтями собственную грудь.
— А-а-ах! — выдохнула она мне в лицо, лёжа сверху.
— Рад, что тебе понравилось, — пропыхтел я и спихнул её на пол.
Собственные когти, похоже, подействовали на ведьму не хуже охотничьего оружия. Она явно подыхала.
Я встал, поднял выпавший меч и, озарив его соответствующим Знаком, пронзил грудь ведьмы дополнительно.
Разряд! Девятнадцать. Терпимо, жить можно.
— Замри! — рявкнул вдруг колдун, и я почувствовал, что не могу шевельнуться.
С трудом скосил взгляд и увидел, что эта тварь висит под потолком уже в горизонтальной плоскости, чтобы не подпалить саван. Смотрит на меня горящими глазами, которые одни только и видны из всего лица, и тянет ко мне лапу.
— Замри и сгори живьём! Ты заслужил такую смерть!
Вот это здрасьте. Против меня применили мой же любимый Знак. Шевельнуться я не могу, на Амвросия надежды мало — занят убиванием ведьмы. А кислорода всё меньше, дышать всё труднее.
Я хлебнул Восстановления сил. В голове прояснилось, и я вспомнил, как применял этот Знак против терминатора. Он тогда застыл, послушный моей воле, но заложенная в твари программа заставляла продолжать сопротивляться. И в итоге он начал шевелиться. Спрашивается, что мне мешает проделать то же самое? Боярин я, или где, в конце-то концов⁈
Я напряг все силы. Поднатужился, пытаясь поднять меч, и понял, что рука шевельнулась. Чуть-чуть, едва ли на миллиметр, но всё же! А рожу колдуна перекосило. Ему не так-то просто было удерживать Знак.
Ага! Ещё одно Восстановление сил — самое мощное, на какое я способен. Мана стремительно проседала, но и колдуну, измотанному Костомолкой, было нелегко. Он плюхнулся на пол — видимо, висеть над полом и одновременно удерживать Знак не мог. Огонь с готовностью накинулся на жертву. А мне следующим рывком удалось вытянуть руку в нужном направлении. Удар!
Колдуна протащило по полу, швырнуло о стену. А я понял, что оцепенение спало. Могу шевелиться! Костомолка.
Колдуна размазало по полу. Я подскочил к нему и отделил башку от тела. Есть! Двадцать родий. Мощный, зараза…
Следующим Ударом я вынес торцевую стену цеха. Дощатая, охваченная огнём, поддалась она легко. В помещение хлынул воздух. Огонь заплясал веселее, а я едва успел скастовать Полёт — на меня одновременно бросились две оставшиеся в живых ведьмы. Одну Амвросий всё-таки ушатал.
Лишившись кукловода, действовали ведьмы как твари. То есть, максимально не согласованно. Сшиблись друг с другом на том месте, где только что стоял я. Одна из них пронзила когтями горло другой.
— Эх, вы, — покачал головой я. — Как же вы так? А говорят ещё, что женщины аккуратнее мужчин…
— Мои! — рявкнул вдруг Амвросий.
Ведьмы повалились на пол, сбитые Костомолкой.
— Так добивай! Ещё минута, и ничьи будут!
Глаза у меня отчаянно слезились.
Амвросий подскочил к ведьмам, взмахнул мечом. Башка одной отделилась от тела, в Амвросия ударила молния. Но вместо того, чтобы добивать вторую ведьму, Амвросий вдруг повалился рядом с ней.
Я скрежетнул зубами. Дурак! Пожадничал. Переоценил свои силы. Видимо, уже едва дышал, а полученные родии его доконали.
Ведьма ещё шевелилась. Я добил её Мечом, получил шестнадцать родий. Опустился на пол, схватил Амвросия за шиворот и потащил из горящего ангара прочь.
Пробежав едва ли десяток метров, рухнул на колени сам. Долго и жадно глотал воздух. Заморозку сумел врубить лишь после того, как отдышался.
От остатков цеха валил дым. Вокруг собиралась толпа. Впрочем, обращаться ко мне с вопросами никто не решался. Охотничья перчатка и меч — вещи, глушащие любопытство на корню. Я пошарил по карманам Амвросия, нашёл амулет Восстановления сил. Пустой, зараза… И свой я разрядил. Да ещё паук в ангаре остался. Забрать надо, всё-таки единственный образец.
На ноги я поднялся с трудом. Паука, ухватив за передние конечности руками в Доспехе, вовсе еле выволок. Хрен знает, сколько металла ушло на эту тварь. По ощущениям — не меньше тонны.
Поклявшись себе, что больше без сопровождения терминатора и кобылы даже в туалет не выйду, я плюхнулся на паука. Ухватил Амвросия за пояс и перенёсся в Давыдово.
— Ой. Барин…
Маруся, бегущая через двор с охапкой высушенного белья, остановилась и захлопала глазами.
— Захара позови, — сумел выговорить я.
Сознание не потерял, но перед глазами плыло, наглотался угара. И Противоядие скастовать не могу, последние силы на перемещение ушли.
— Захарка! — Маруся бросилась в дом. — Беги скорее! Тама Владимир Всеволодович прибыли, верхом на какой-то страхолюдине! Ужасти!
— Верхом⁈ — донеслось со стороны бани.
Через мгновение рядом со мной оказалась Тварь. Из пасти торчали остатки берёзового веника. Оглядев меня, лежащего на земле, Тварь покачала головой.
— Эк тебя принакрыло.
Выплюнула веник, метнулась куда-то, и меня окатило водой из ведра.
Стало чуть полегче. Тварь любезно приподняла мою голову копытом — чтобы не захлебнулся. А ко мне уже спешили остальные домашние, впереди всех бежал Захар с амулетами наперевес.
После Противоядия и Восстановления сил меня попустило.
— Я не один, — сказал я.
С помощью Захара сел. Встряхнул мокрой головой и показал на лежащего рядом Амвросия.
Захар заколдовал над ним.
— Кто это?
— Амвросий. Питерский охотник.
— А это? — Захар кивнул на паука.
Металл был ещё горячим, но в целом конструкция, похоже, не пострадала. На паука с интересом уставились все. Тихоныч, Данила, Маруся, тётка Наталья, Груня, кобыла и терминатор с младенцем на руках.
Младенцу было плохо видно, и он запищал. Груня, ворча, отобрала ребёнка у терминатора, повернула так, чтобы и дитя могло любоваться.
— Это опытный образец.
— Ах, образе-ец, — скептически протянула Тварь. Попинала паука копытом. — А чего это ты, спрашивается, на нём верхом разъезжаешь?.. Каков, а⁈ — она повернулась к терминатору. — На секунду отвернуться нельзя — он уже уселся хрен пойми на что!
Терминатор никак не отреагировал, но почему-то стало ясно, что и он моё поведение не одобряет. Так вот смех смехом, а ещё пара месяцев подрывной тварной деятельности, и у них реально до профосоюза дойдёт.
— Да он вообще не мой, — отбрехался я. — И ездить на нём нельзя, разряжен в ноль. Захар, кинь на него амулет, пусть оклемается.
Тут зашевелился и открыл глаза Амвросий. Открыл не очень удачно — первой, кого увидел, была Тварь.
— Ишь ты, — прокомментировала Тварь. — Живой… А я ещё думаю, зачем хозяин эту дохлятину в дом притащил? — оглушительно фыркнула и сверкнула глазами.
Амвросий заорал. В следующую секунду я метнулся к нему, толкнул под руку.
Удар, направленный на Тварь, пришёлся в стену конюшни. С крыши посыпалась солома, внутри беспокойно заржали лошади. Из окна выпорхнул сокол и рухнул мне на плечо. Вопросительно курлыкнул.
— Ну вот, — усмехнулся я. — Поздравляю, Амвросий! Моё семейство приветствует тебя полным составом. Не каждому гостю, знаешь ли, такая честь.
Едва придя в себя, Амвросий заторопился. Вспомнил о несобранных костях.
— Да потом соберём, — удивился я. — Давай хоть пообедаем сначала.
— Потом без нас соберут, — буркнул Амвросий. — Желающие найдутся, будь спокоен. Как бы уже не нашлись, пока мы тут прохлаждаемся.
— Чужие кости соберут?
— Ну да. Чего ж не собрать, если хозяина рядом нет? Мало ли, может он погиб. Зачем добру-то пропадать?
— Ну у вас и порядки, — я покачал головой.
— У нас за такое морду бы набили, — презрительно сказал Захар. — На первый раз. На второй из охотников бы выперли.
Амвросий только мрачно развёл руками.
— Захар, давай с ним, — приказал я. — Поможешь туши пожечь и кости собрать, там богатый урожай остался. А как соберёте, идите к Ползунову. Мне ему образец вернуть надо.
Захар кивнул. Амвросий положил руку ему на плечо, и они исчезли.
— Владимир Всеволодович, покушать-то! — захлопотала тётка Наталья.
Я прислушался к себе и понял, что голоден, как волк.
— Давай. И одежду чистую сообразите, мне сегодня ещё по столице гулять.
Через час я, сытый, умывшийся и переодевшийся, материализовался в доме Ползунова сидя на пауке. О побочном эффекте перетаскивания тварей Знаком уже знал и Доспех накинул заранее.
Паук, успевший немного подзарядиться, до кабинета Ползунова доковылял сам.
Спор между Ползуновым и некроинженером утих. В доме вообще царила тишина. Выглянувший в коридор лакей доложил, что барин и его гость отбыли в мастерскую.
Печально вздохнул:
— И барышню с собой потащили.
— Зачем?
— Показывать, что оне тама собирают! — лакей осуждающе покачал головой. — И ведь образованный человек Иван Иванович — а простых вещей не понимают. Где ж это видано, спрашивается — барышням железки показывать? Нешто им такое интересно?
— Ну, барышни разные бывают, — попробовал утешить я. — Хотя да, я им обычно другое показываю.
— Вот, то-то, — лакей вздохнул. — Помяните моё слово — этаким манером Иван Иванович вовсе никогда не женятся. Давеча вот, помню, была одна…
Но тут вечер воспоминаний пришлось прервать.
В дверь постучали, лакей бросился открывать. Я пошёл за ним.
На пороге стояли Амвросий и Захар. Измазанные сажей, окровавленные, у одного сломан нос, у другого заплывает глаз.
— Чего изво… — лакей застыл.
— Спокойно. Это ко мне, — я отодвинул дядьку с порога.
Кастанул Остановить кровь. Заживление. Повернувшись к Амвросию, проделал ту же процедуру.
— Что стряслось?
— Спасибо, — Захар встряхнулся. — Да прав был Амвросий! Вы оттуда, с пепелища, ещё уйти не успели — а там уж налетели коршуны чужие туши жечь! Но кости мы отбили. Во, — он показал набитый мешок.
— Н-да, — вздохнул я. Повернулся к Амвросию. — Ну, что? Всё ещё есть желание держаться за свой орден?
— Нет, — твердо сказал Амвросий. — Желаю к тебе перейти. А то кости и сдать-то не смогу — даром, что отбил. Разрешения-то на колдуна у меня не было. А на ведьм и подавно.
— А вот интересно, — усмехнулся я. — Если бы мы по вашим идиотским правилам действовали. То, что же — когда увидели, помимо колдуна, ещё и ведьм, надо было за разрешением бежать? Чтобы не дай бог ни одну тварь не завалить несанкционированно?
— А ты что думал, — буркнул Амвросий. — Так и есть.
— Тогда у меня единственный вопрос остался. Как вы тут вообще живы до сих пор?
— Как, как, — проворчал Захар. — Известно, как! Это ж столица. Тут государыня сидит, со всем двором и семейством. Высочайше повелела тварей бить ещё на подступах к Петербургу, чтобы сюда не прорывались. Вот губернские и стараются, кто во что горазд. Со всех сторон город защищают. А столичные охотники только в кабаках воевать горазды. Колдуны у них под носом мануфактуры открывают, ведьм в работницы берут! Это ж где такое видано вообще?
— Но-но! — нахмурился Амвросий.
— Да чё — «но-но»? Неправду говорю, что ли? По всей империи слухи идут, как вы тут воюете.
Амвросий опустил голову. Твёрдо повторил:
— Прими меня в свой орден, Владимир.
— Не вопрос. Идём.
Я одной рукой взялся за пояс Захара, другой изобразил Знак. Через мгновение мы стояли в Давыдово посреди двора.
— А ты что же, Владимир — и правда граф⁈
У меня в башне Амвросий озирался с изумлением. Посмотрел на ванну с золотыми лапами, на стоящий у окна телескоп, на огромную кровать под балдахином.
Захар довольно хохотнул.
— А что ж я, врать тебе буду? Его сиятельство граф Давыдов, самый настоящий.
— Чудеса! — покачал головой Амвросий. — А чего ж ты тогда в охотники подался?
— А ты думаешь, вот это вот всё, — обвёл я широким жестом комнату, подразумевая имение в целом, а также распространяющееся далеко за его пределы моё влияние на умы и сердца множества людей, — мне просто так, по праву рождения досталось? Не, ну, может, и досталось. Однако если бы не охота, хрен бы я всё это удержал. Сейчас батрачил бы где-нибудь в деревне, зарабатывая гроши, чтобы рассчитаться с ростовщиком, которому усадьба заложена. А то и вовсе бы сидел в долговой яме. Хотя я даже не знаю, что это такое. Может, там вообще — здорово. Захар, ты никогда не сидел в долговой яме?
— Господь миловал! — перекрестился Захар.
— Ну вот, сплошные предубеждения кругом, — вздохнул я и подошёл к пню. — Итак, господа охотники, приступим. Для меня это всё в первый раз, так что не судите строго. Как говорится, не стреляйте в главу ордена, он посвящает, как умеет.