Византийские сочинения об исламе

Прп. Феофан Исповедник об исламе

Прп. Феофан родился около 760 г. в семье благочестивых родителей, в раннем возрасте остался сиротой. Его отец, Исаак, был знатным византийским чиновником и был столь близок к императору Константину V (741—775), что тот лично заботился об образовании и воспитании Феофана.

Уже в юные годы Феофан занимает государственные должности: при Льве IV (775—780) он был назначен стратором и вскоре получил титул спафария. При том же императоре он женился на Мегало, дочери византийского патрикия Льва. После смерти императора Льва супруги по взаимному согласию разошлись в монастыри.

В монастыре основным его послушанием было переписывание книг богословского содержания. Впоследствии прп. Феофан был игуменом монастыря «Великое поле» у горы Сигриан, а также основал несколько других монастырей. Житие указывает, что прп. Феофан принимал участие в VII Вселенском соборе в Никее (787), хотя его имя не встречается среди имён игуменов и архимандритов, подписавших деяния собора[90]

В 815 г., с возобновлением иконоборчества при Льве V (813-820), прп. Феофан был вызван императором в Константинополь, где ему было приказано отречься от иконопочитания. За отказ подчиниться он был заточён в тюрьму. После полуторагодичного заключения, преподобный был сослан на о. Самофракию, где и умер 12 марта 817 г., через месяц после прибытия на остров.

Единственное сочинение прп. Феофана — «Хронография» было составлено им как продолжение оставшейся незаконченной всемирной хроники его друга Георгия Синкела, по настоятельной просьбе последнего. «Хотя Феофан и подчёркивает случайность своего обращения к истории (он уступил лишь просьбам умирающего Георгия), им создан один из значительнейших памятников византийской историографии. Рассказ начинается там, где остановился Георгий, — с 284 г., и доходит до 813 г.»[91].

Прп. Феофан даёт очень много сведений об арабских завоеваниях, истории халифата и взаимоотношениях византийцев с мусульманами. Для заявленной нами темы особый интерес представляет небольшой отрывок из «Хронографии», посвящённый зарождению ислама, — он начинается с года смерти Мухаммеда, которую прп. Феофан относит к 622 году.

Преподобный является одним из первых и очень оргинальных авторов в ряду ранних полемистов с исламом. Его влияние на последующую анимусульманскую полемику вполне сопоставимо с влиянием прп. Иоанна Дамаскина. Тем интереснее, что, хотя прп. Феофан, по-видимому, был знаком с антимусульманским трудом прп. Иоанна Дамаскина[92], в материале, который он выбирает, в акцентах, которые он делает, в своих оценках и в своих трактовках он совершенно самостоятелен. Благодаря этому два этих сочинения органично дополняли друг друга и явились основными источниками для византийских представлений об исламе, а посредством перевода «Хронографии» на латынь, выполненного в XI в. Анастасием Библиотекарем, сведения и мысли прп. Феофана об исламе оказали влияние и на латинский мир.

Кроме 100 главы из книги «О ересях» прп. Иоанна, прп. Феофан использовал мысли прп. Анастасия Синаита о религии арабов. Так, он не только воспринял предложенную Синайским Отцом общую мысль о возникновении ислама как наказании за грехи православных, но прямо цитирует фразу из «3-го слова»: «Между тем, как возмущали Церкви и цари и нечестивые иереи, восстал на поражение Христова народа пустынный Амалик»[93]. «Выраженная в данном пассаже Анастасием Синаитом провиденциальная оценка событий вполне соответствовала собственным взглядам самого Феофана на этот счёт, потому он и процитировал его»[94].

Рассказ св. Феофана о жизни и вероучении Мухаммеда отличается от повествований его литературных предшественников — прп. Иоанна Дамаскина и Феодора Абу Курры. Прп. Феофан предлагает своё объяснение пророческих притязаний Мухаммеда: он первым из христианских авторов указывает на болезнь эпилепсией как на ключевой момент в возникновении ислама. Это отлично от взгляда прп. Иоанна Дамаскина, который, по-видимому, полагал, что тот сознательно вводил в обман своих последователей, и от взгляда Феодора Абу Курры, который объяснял появление ислама одержимостью его основателя.

Сведения о Мухаммеде, излагаемые прп. Феофаном, очевидно заимствованы большей частью из мусульманского источника, причём суннитского. Начиная с рассказа о происхождении Мухаммеда и до указания этапов становления ислама в Аравии, излагаемые сведения почти целиком совпадают с «Сиратом» Ибн Хишама (первая пол. VIII в.), настолько, что эта часть рассказа прп. Феофана даже повторяет в миниатюре структуру «Сирата»! Это позволяет предположить, что сочинение Ибн Хишама, — разумеется, через чьё-то устное или литературное посредство, — было основным источником для прп. Феофана по биографии «арабского лжепророка», незначительные вариации легко могут объясняться как личными искажениями передатчика, сообщавшего прп. Феофану «историю Мухаммеда», так и, возможно, более ранними вариантами самого «Сирата», который до нас дошёл, как известно, в переработках более поздних арабских авторов[95]. Именно благодаря этому знакомству, прп. Феофан, никогда не бывший в халифате и говоривший лишь по-гречески, даёт в некоторых случаях более точные сведения, чем прп. Иоанн Дамаскин, который вырос среди арабов, разговаривал и читал на арабском.

Некоторые значимые отличия от мусульманского текста — активная роль Мухаммеда в женитьбе на Хадидже, определение поведения Мухаммеда во время «ниспосылания откровений» как приступов эпилепсии, проповедь Хадиджи соплеменницам и др. — являются осмыслением автора-христиана сведений мусульманских источников.

В конце своего рассказа прп. Феофан несколько слов посвящает вероучению ислама, подробно останавливаясь лишь на учении о рае. Информация о рае в «Хронографии» совпадает со сведениями прп. Иоанна Дамаскина о трёх реках, но в остальном оригинальна: и о совокуплении с женщинами, отличными от земных, и о представлении, что «убивающий врага или врагом убиваемый, входит в рай».

То, что прп. Феофан лишь кратко говорит о вероучении ислама, упоминая «прочие подобные нелепости», вероятно, следует понимать как ссылку на прп. Иоанна, который, как раз напротив прп. Феофану, исторические моменты ислама упоминает лишь вскользь и по случаю, а больше внимания уделяет вероучению и обрядовой практике. Вероятно, прп. Феофан рассматривал те сведения, которые он даёт, именно как дополнение к известной работе Дамаскина, поскольку и в том, что касается вероучения, он говорит только то, чего не находится у последнего[96].

Небольшой, но очень ёмкой главой прп. Феофана будут широко пользоваться последующие византийские полемисты с исламом. Её возьмёт за основу Георгий Монах, будет она использована автором анонимного сочинения «Против Мухаммеда», Константином Багрянородным в трактате «Об управлении империей» и др.