Воентур 4

Глава 19

Ночь прошла в общем и целом спокойно. Около четырех утра началось шевеление в деревне. И вот перед самым рассветом немцы двинулись. Первыми, как и положено по их боевому уставу пошли мотоциклы. Остальная техника — машины с пехотой, артиллеристы и танки уже завелась и ждали сигнала или команды.

С нашей позиции было видно, как одинокие фары немецких байков, движутся друг за другом. Взвода выдвинутые ближе всех к дороге состояли из окруженцев, поэтому в моей голове прочно засела мысль — только б никто не выстрелил, только бы не задергались.

Через мощную оптику японского бинокля, было отлично видно, как фары мотоциклов неумолимо приближались к окопавшимся окруженцам, вот уже поравнялись и не сбрасывая скорость проехали дальше, потрескивая моторами. Ф-х-х!!! Пронесло! Не выдали себя…

А танки все стоят в деревне, вместе с остальными. Хотя нет — двинулись. Вот и отлично, пока все идет по плану. Нашему плану!

Я прямо почувствовал, как забурлила кровь — организм выпустил адреналин в мою кровушку.

Комок спазма подкатил к горлу и сдавил так, что не сказать, не вздохнуть, а под черепом: «только б сработало! Только б ребята сработали правильно, по плану! Сделают все как задумано — задержим. И не два-три часа продержимся, а день простоим… »

Не к месту вспомнилось из гайдаровской сказки: «только ночь простоять да день продержаться»…

Немецкая колонна, урчащей и лязгающей змеей шла с зажженными фарами. Суки! Ничего не боятся, совсем страх потеряли! Но это у них скоро пройдет, это я точно знаю… Расстояние между танками — двадцать-двадцать пять метров, как на параде. Не понятно мне, то ли, и в правду, расслабились, то ли командир у них совсем неопытный, то ли, что намного хуже — самонадеянный, с мармулями в голове… Хотя нет, давно уже воюют, должен понимать, чем чревато такое. Ну, да ладно, не наше дело… Тем более, что головной танк уже прошел практически весь отрезок большака. Ему осталось менее половины интервала, чтобы получить возможность маневра. Хвост колонны еще не вышел на большак, и это была артбатарея — что было совсем не айс… Но ничего, авось пронесет!

Взяв трубку, специально протянутого в ИС полевого телефона, связался с Маркони:

— Ты как?

— Норм. Частоты, позывные за ночь вскрыли. Радиопочерк радиста записали и разложили на алфавит, можем теперь вести радиоигру. К подавлению готов.

— Начинай!

За этой короткой командой скрывались многие действия. Во-первых Маркони включал глушилку. Во-вторых передавал на пониженной мощности кодовый сигнал остальным, что сейчас начнется бой.

Выстрел! Головной танк просто развалился на фрагменты от моего калибра. И тотчас отчетливо послышались звуки выстрелов еще двух наших орудий — «Зверобоя» и «сорокчетверки». Еще в том времени, задуманный автомат заряжания, и исполненный в железе здесь, исправно подал следующий снаряд. А здоровенный заряжающий, как пушинку дослал в ствол заряд. Степан, бессменный наводчик этого танка, уже навел орудие на следующую цель. Выстрел! И снова немецкий танк застыл горящей кучей металлолома.

— Ком[андир]! Нужен еще один танк, для гарантии!

Я и сам вижу, что первые два легких немецких танка, которые весело горели на брусчатке большака, не закупоривают его надежно.

— Давай! — Степан только ждал моей отмашки.

Выстрел! Не разглядывая результат, Коля дает задний ход, и уходит в разворот. Пара секунд и мы на всех парах мчим на запасную позицию. Перезарядка орудия уже идет. Слышно как вокруг гремят орудийные выстрелы. Встали на запасную позицию. Первым делом — быстрый осмотр большака — пока все по плану — шесть танков горит, три в голове колонны, еще три в середине. Шесть выстрелов, шесть пораженных целей. Доворачиваю панораму влево — хвост колоны в пламени и дыму. Четыре грузовика на боку, они и две больших воронки надежно перекрыли отход колонны назад. Но радоваться нельзя — видно как прямо на большаке разворачиваются одни артиллеристы, и перед въездом на дамбу другие.

ИСУ занявшая позицию на нашем левом фланге, к последним находится ближе всех нас. Поэтому ей уходит команда заняться ими. От ПТО на дамбе ее прикроет гребень холма. А я займусь в первую очередь ПТО — у меня лоб толще чем на Т-44, а ее борта я уже молчу.

Заряжаем ОФС и сразу выстрел. Еще раз, и еще… И снова задний ход, и переход на вторую запасную, или третью по общему счету.

Кто там из поэтов писал: «есть упоение в бою»! Жаль что Пушкин не служил… Зато другой автор используя первую пушкинскую строку написал о том, что я сейчас испытываю:

Есть упоение в бою,

Когда передо мною враг,

А страх ушёл в начале боя

И кровь стучит в моих висках.

И это не единственный вариант с пушкинской строкой. Бл#дь, что то меня не туда понесло!

Горит, горит немчура, да не просто горит, а полыхает!

И все это здорово освещает и дорогу, и суетящихся танкистов рядом и, самое главное, — соседние танки. Представляю как себя сейчас чувствуют немецкие танкисты, которым неприятно ощущать себя мишенью. Видно как они пытаются разъехаться, да куда уж там — мешают горящие танки и воронки.

В поле зрения моей панорамы попал одна длинноствольная «четверка», которая сейчас, аккуратно задом попыталась съехать на обочину большака и все равно села. Болото. При этом ее брюхо открылось — стреляй, не хочу. А мы и не будем. Ствол задран вверх и не опасен. Пулеметы тоже.

Сразу приказ остальным: не трогать! Пусть посидит, до него очередь еще дойдет после боя. Такая корова нужна самому, а пока и без него целей достаточно, есть чем заняться.

А займемся мы теперь артиллеристам за дамбой. Самое время — «Зверобой» как раз меняет позицию. Выстрел. Перезарядка. Выстрел. Еще разок отсюда и снова менять позицию. А немцы молодцы, боевого мастерства у них не отнять, уже поняли, что к чему, и достаточно метко обстреливают наши позиции. Только стреляют в никуда. Нет там никого из наших после выстрелов. Смена позиции — наше все. Т-44 умудряется сделать четыре-пять прицельных выстрелов с одной позиции. Я больше трех не делаю, а ИСУ практически после каждого. Только раз заметил два раза с самой первой, пока немецкие пушкари разворачивали свои орудия.

Половину вражеской батареи «Зверобой» вынес, но и оставшаяся ее часть дает нам неслабо прикурить. С регулярными интервалами ухают их тяжелые снаряды, разбрасывая деревья и песок.

Через броню стало слышно как в дело вступили наши пулеметы — ага, значит, пехота потянулась.

Пулеметным расчетом хорошо — цели подсвечены. Но что-то ребята затягивают со сменой позиции, хотя перед боем лично провел обстоятельный инструктаж со всеми расчетами о регулярной смене позиций. Не успел додумать эту мысль, как пулемет смолк. И спустя полминуты в той стороне, где он стоял — разрыв от стопяти миллиметрового попавшего снаряда. Но очень сильно хочется верить, что нет там уже никого, в смысле ушли ребята с засвеченной позиции. И в подтверждении моих ожиданий, пулемет снова заработал, но уже в другом месте.

Постепенно градус боя затихает. Нет, не полностью стих, рвутся еще снаряды, но реже, значительно реже.

Часть немцев, приблизительно треть, смогла отойти назад в деревню, и наверняка попытаются сейчас скрытно зайти нам во фланг и тыл. Так им устав их велит… Ну-ну… Как говорится попытка — не пытка, пусть пробуют. Болото там очень топкое. И сюрприз лично от меня — снайперская пара. У нее приказ — дать зайти противнику в болото и отстреливать, регулярно скрытно меняя позицию.

Экипаж «сорокчетверки», уже несколько раз по рации запрашивали разрешения выдвинуться к дороге, добить спрятавшиеся немецкие танки, да затрофеить чего есть хорошего.

Но нет, не время сейчас для этого. Вон, со стороны болота отчетливо слышен стрелковый бой — да, верно, пошли обходить, но нет там путей. Только не погибли бы снайпера — стрельба доносится нешуточная.

Уже совсем было собрался приказать экипажу Т-44 отправиться контролировать болото, мало ли, но на связь вышел Маркони и доложил, что согласно перехвату, идет к немцам подмога.

— Ты что не смог подавить их радиосредства?

— Как раз смог.

— Тогда как они смогли вызвать себе помощь?

— Посыльный на мотоцикле…

— Как выяснил?

— Из перехвата.

Понятно, как обычно бывает в армии — распустили языки… Но нам это на руку.

— Кстати Маркони, а как с теми байкерами, что ушли к нам в тыл?

— Нет их больше, в ноль…

— Тогда перекинь ребят на болото, боюсь одна пара там не управится.

— Сделаю.

Для того что бы противник не мог нас прослушивать, по решению Маркони все наши радиостанции работают на пониженной мощности. А он выполняет роль переприема, ретранслятора. При таком раскладе, взводу радиоразведки из немецкой дивизии придется сильно попотеть, что бы вскрыть нашу радиосеть.

— И еще командир, — на связь снова вышел Маркони, — предполагаю, что противник вызвал авиацию…

— Был перехват?

— Не совсем…

— Это как?

— Зафиксировал активность на частоте люфтваффе. Дешифровки пока нет, текст закрыт «Энигмой».

— Ясно. Радар готов?

— В полной…

— Добро…

Взглянув на светящийся циферблат наручных часов, на которых стрелки показывали начало шестого, подумал: «Надо же… А по ощущениям полдня прошло!»

Аккуратно приподнял бронированную крышку командирского люка и осторожно выглянул наружу.

«Рано рассветает сейчас».

Само собой на ум пришли строки из песни:

Как ни странно, в дни войны

Есть минуты тишины,

Когда бой затихает устало

И разрывы почти не слышны…

Только прислушавшись, уловил как со стороны деревни рев моторов усилился. Ну вот, и свежие силы к противнику подошли.

А солнце уже на востоке наполовину вышло из-за горизонта, и безжалостно уничтожило туман в низинах скопившийся за ночь. Нет больше укрывающей нас тьмы. По полю боя стелется жирный черный дым от догорающей техники, но и наши два танка танка и САУ теперь не так скрытны.

И вот идет снова по большаку смешанная колонна, в ней разная бронетехника, буквально пять единиц, остальные остались на выходе из деревни, выжидают. А по обочинам идут стрелки с винтовками наперевес. Идут, и все время оглядываются назад — идет ли кто сзади? Это хорошо — не уверены они в себе! Вся, без исключения бронетехника повернула свои башни в сторону холмов, тем самым направила свои орудия на нас и ждет, когда проявят себя наши танки. Молодцы немцы, быстро усвоили наш урок! Одни, которые сейчас на дороге нас провоцируют на открытие по ним огня, так сказать выманивают, а другие как раз бить будут. Наверняка уже и свежую артиллерию скрытно от нас развернули. Но у нас, на этот их хитрый болт, есть свой и с правильной резьбой.

В этот момент выходит на связь Маркони:

— Установлены огневые немецкой артиллерии. Целеуказание «Зверобою» передано. Занимает привязанную огневую. Готовность открытия огня — полторы минуты.

— Добро.

И тут же приказ по рации «сорокчетверке» — «Колонну пока не трогать, бить по тем, что в засаде. Открытие огня по третьему выстрелу 'Зверобоя» плюс тридцать секунд. Почему так? А потому, что с момента попадания, те кто пришел в это время из двухтысячных, смогли спроектировать и изготовить для САУ практически на коленке систему заряжания и вертикальной наводки, позволяющей вести огонь в режиме одновременного прилета выполненных последовательно трех выстрелов. Каждый выстрел выполняется на разном заряде. Первый по самой крутой (длинной) траектории. После чего ствол очень быстро опускается и производится второй выстрел, по менее крутой параболе, затем третий. Поражение цели одновременно всеми тремя снарядами, позволяет добиться кратного увеличения плотности огня за единицу времени. На уничтожение одной артбатареи как раз достаточно трех сорокакилограммовых «чемоданов». Но для надежности, когда уже начался бой «Зверобой» отстрелял еще одну серию. Результат — поддержки своих орудий противник не получил.

И через пару минут снова завязался бой. Одна часть — большая, тех, что были в засаде, отошла, другая, меньшая часть шустро рванула за ушедшей вперед второй колонной, считая, что там найдет спасение. Только три танка бодро рванули нам во фланг и доблестно там сели на брюхо.

И снова приказ тем кто на броне:

— Внимание всем! Завязнувших не трогать…

Только успел это передать, как в нашу радиосеть вошел Маркони:

— Как там, Саша?

— Держимся дорогой.

— Аппарат засек птенцов…

— Германа?

— Их…

— Долго им еще?

— Ожидаемое подлетное время три с половиной — четыре минуты.

— Давай всем команду «Дым»!

— Исполняю!

Меньше чем через полминуты, наши позиции стал закрывать белесый дым, похожий на утренний туман. На всей бронетехнике у нас стояла дымовая аппаратура снятая в свое время с подбитых трехбашенных танков Т-28, и заботливо отремонтированная в свое время службой Коли Тихонова, бывшего тогда ее начальником. Ее даже хорошо улучшили, как саму конструкцию, так и состав применяемой смеси.

Не прошло и минуты, как на связь снова вышел Маркони:

— Товарищ полковник, вас вызывает представитель главполитупра…

— Как там у тебя, Саша? — Вот когда так к тебе обращается представитель вышестоящих структур, которые до этого с тобой общались через губу…

— Держимся, товарищ дивкомиссар.

— Долго еще держаться сможешь?

— Рассвело, вот сейчас будет налет авиации да и бойцы устали. Вы скажите, сколько нужно, а мы постараемся.

— Держитесь. Сколько сможете держитесь полковник.

— Это не постановка задачи, укажите конкретные сроки!

Вместо ответа, военный партработник решил зайти с другой стороны:

— Какие потери?

— Два пулемета, трое убитых, одиннадцать раненых, двое тяжело.

— Танкисты?

— Нет, из поддержки. Пехота, саперы.

— А у противника?

— Немецких танков два десятка спалили, пять орудий, пехоты — не меньше роты.

— Держитесь, Саш. Вы просто молодцы. Раненых отправь в тыл. Ближайший санбат…

— Не получится — растрясем и прибудут трупы. Нет подходящего транспорта.

— Я вышлю к тебе автобус. Очень мягкий ход. Есть парочка подходящих.

— Спасибо. Тогда присылайте оба. Вывезу всех и развяжу себе руки. И еще…

— Что еще Саш?

— Что бы автобусы пустые не шли…

— Что конкретно надо?

Я добросовестно перечислен ему необходимую нам номенклатуру.

— Добро.

Только я закончил разговор, как началась бомбежка, которая после окончания добавила нам убитых и раненных.

А бой все не затихает, пожалуй даже снова начинает набирать обороты. Так и есть, фрицы еще новые силы подтягивают. Кто-то из немецких артиллеристов сбил гуслю на Т-44. Хорошо что он попал не в моторный отсек и танк не загорелся. Прапор — большой молодец, не прошло и минуты, как он взял подранка на буксир и уже оттягивает в укрытие. Как только он это сделает, придет от него доклад, что и как.

В какой-то момент боя на несколько секунд наступила тишина, которая сначала оглушила, а потом позволила услышать как у нас в тылу, за спиной, в лесу, слышен шум чужих моторов. С#ки! Уже, обойти пытаются!

Надо теперь и тыл контролировать плотно, вдруг они найдут проход. Пехотное прикрытие уже практически не меняет позиции. Сильно устали бойцы. Да и немцы на них уже особо не отвлекаются. А по танкам бьют все точнее. Если бы не мощная лобовая броня, то уже бы все тут полыхали.

Четырнадцать тридцать восемь. А местность между нашими позициями и населенным пунктом как поверхность лунная — все в кратерах и затянуто черным дымом. Немцы еще пять своих танков потеряли. Эти уже из подкрепления.

Немцев только на дороге тридцать единиц бронетехники отполыхало. Колобановкий рекорд мы уже превзошли. Хотя это как считать. Он в одиночку танковую роту укатал, а мы втроем. Чтобы с ним сравняться надо еще столько же нащелкать… Хотя с другой стороны, у нас в плюсе еще десяток орудий. Пехоту точно посчитать не представляется возможным — не видно ничего.

В лесу, за нашей спиной моторы уже явственно различимы, но пока не со стороны дороги, по которой они подъезжали.

Но проход к нам в тыл они найдут. Во-первых немцы, противник серьезный, а во-вторых таки этот проход есть, это мне точно известно. Мне только не известно, сколько времени они его искать будут. Знают, что ищут. Но и на этом направлении у меня есть для них заготовочка.

Один момент противник все же не учел… Со стороны населенного пункта, попыток атаковать уже час, как не предпринимается. А это значит, что и особой стрельбы не ведется. И мне отчетливо слышны звуки моторов немецких танков у себя в тылу. Сейчас противник, всю свою артиллерию выставил на прямую наводку и ждет, что мы после удара с тыла начнем отходить прямо на их ПТО.

Снова дивкомиссар на связи:

— Саш, понимаю, что тяжело, но еще хоть пару-тройку часов. Очень надо. Приказывать уже не могу. Просто очень сильно прошу, продержись!

— Что с боеприпасами?

— Полтора часа как отправил…

— У меня снаряды на исходе…

На каждой машине осталось от пяти до восьми снарядов.

И тут в радиообмен вклинился Маркони.

— Ком! Есть хорошая и плохая новость…

— Давай с хорошей!

— Пришли автобусы…

— Какая плохая?

— Снаряды только твоего калибра…

— Ясно. Значит так… Первое — снести все прибывшие снаряды в мой танк, заправить его горючкой. Второе — грузите раненых и увозите в тыл. Третье…

А было и четвертое, пятое…

— Товарищ полковник, разрешите с вами остаться? — Это в сеть вклинился Корнейчук.

— Не разрешаю.