Воентур 4

Глава 4

— Товарищ командир, — произнес ефрейтор, видимо положительно оценив мое молчание насчет затрофеенных им часов. — А что с этим делать?.. Вообще он не наш человек… Может быть его тут и грохнуть?..

— Не спеши боец… Надо его сначала расспросить… Тебя кстати как зовут?

— Семен.

— Ты где так ловко драться выучился?

— Известно где, в «Динамо».

— Самбо?

— КМС.

— Некогда нам с тобой Семен лясы точить… Время дорого. Приступим.

— Говорить будешь? — Тихим картонным голосом спросил я смотрящего на меня диверсанта.

— Да пшел ты… еб####я крыса краснопузая!

— Идейный значит?.. — И без замаха, в полсилы заехал грубияну носком сапога поддых.

Сделано это было мной не от любви к мучительству, а исключительно из-за цейтнота. Просто после этого действия я получил требуемое. Крепыш, как вытащенная на берег рыбина, хватал ртом окружающее нас пространство, пытаясь вдохнуть в себя сколь-нибудь воздуха. При этом, рефлекторно широко открывая рот. Пользуясь его состоянием пространственной и временной недоумённости, в котором он всё еще находился, накинул петлёй на его голову тренчик, который предварительно позаимствовал у Семена.

Когда я служил в войсках, этот брезентовый поясок мы называли тренчиком. Потом, уже при Ельцине и позже, когда солдатики начали массово вешаться, его название сменилось на «суицидник».

— Рот открой! — попросил я стоящего перед мной на коленях крепыша.

И обратно был послан в пеший эротический тур, с помощью такого богатого русского языка. Пришлось повторить… Только после этого я получил нужный мне результат.

Еще перед процедурой, я вынул из ТТ магазин, передёрнул затвор, привычно поймав патрон и нажал на рычажок затворной задержки.

Теперь же, я смог без проблем засунуть в распахнутый рот свой ТТ, повернув ствол боком, и тут же

намертво стянул петлю из тренчика от теменной части головы до подбородка. Так, чтобы даже на миллиметр эта паскуда не смогла разомкнуть челюсти. Когда клиент пришел в себя и попытался вытолкнуть изо рта пистолет, у него предсказуемо ничего не получилось. Да и не могло получиться. Потому что я, держа рукоять в правой руке, легко пресекал его потуги.

Моя правая рука, сжимающая рукоятку пистолета, качнулась вместе с головой диверсанта. Дальше мне пришлось делать то, что мне раньше никогда не приходилось.

Об этом способе полевого допроса, мне в подробностях рассказал мой сестро#б, когда однажды мы с ним набрались по самые брови. Будучи сотрудником внутренних дел, ему пришлось не раз, и не два бывать на Кавказе…

Приложив не такое уж и большое усилие, я повернул ствол в вертикальное положение.

Раздался хруст ломаемых зубов и дикое мычание, которое при всём желании нельзя было бы назвать человеческим. Из глаз мужика в два ручья хлынули слёзы, а из носа пошли пузырями сопли. Его штаны спереди потемнели и от него запахло свежим дерьмом.

Всё, как рассказывал зять. Тогда он мне пояснил, что в зубах всех людей есть нервы. Судя по результату, у этого упыря они тоже были. В пьяном откровении зять утверждал, что метод очень эффективный и он не припомнит ни одного случая, чтобы тот, у кого таким образом получали информацию, смог хоть что-то утаить.

Когда с головы я снял тренчик, диверсант начал колоться до самой жопы. И честно говоря я этому очень сильно обрадовался, так как снова делать эту процедуру, и слышать зубовный хруст и через рукоятку чувствовать рукой, как докрошиваются уцелевшие зубы, мне очень не хотелось. Это удовольствие еще то! Не для таких он людей, как я, с тонкой душевной организацией.

Выслушав, порой с трудом разбирая шепелявые слова, я крайне удивился полученной информации, и не менее сильно возбудился.

Заметив, что злодей сомлел и обвис на вязках, я вытащил из его рта ствол, который теперь свободно шатался, как молочный зуб первоклассника.

Однако и неприятные издержки у этого способа тоже присутствуют. Это не ногой в сапоге в «солнышко» бить.Это не чья-то, а твоя рука в крови, в слезах и в соплях того, кто на тебя в этот самый момент таращит глаза, полные нечеловеческого ужаса и боли. Обтер кое-как руку, снял с его головы тренчик, и приказал своему водителю, что бы тот сходил к «кюбелю» и принёс специально припасённую для разных случаев фляжку с медицинским спиртом.

Оказывается основной целью десанта был не захват моста к западу от Орши, а захват всей техники именно моего подразделения. Для этого привлекли самые подготовленные части спецназнаячения вермахта и лучшие силы абвера, не только их, но и зондеркоманду СС, и что еще удивительней — диверсантов кригсмарине. Да… серьезно за нас взялись! Наверное именно поэтому от командарма пришел такой жесткий и категорический приказ об эвакуации… Который стыковался по времени со временем высадки десанта… Бл#дь! И как теперь лучше сделать? Если на хер бросить все и улепетывать в тыл, то на какое-то короткое время проблема будет решена… Даже не так — не решена, а отсрочена. И как дальше повернутся события неизвестно…

С этими размышлизмами, я одновременно занялся своим орудием нелегкого труда. Как я помнил из пояснений мужа сестры, после завершения этой процедуры следует как можно быстрее промыть пистолет. В противном случае, его потом придётся основательно чистить. И будет лучше, если до промывки или чистки, по прямому назначению именно этот пистолет не использовать. Запросто может подвести. А во время войны, это тоже весьма существенное неудобство, которое может стоить жизни. В подобранной фуражке задержанного, произвёл неполную разборку Токарева и, разложив рамку, затвор и пружину, облил всё это принесенным спиртом. Дождавшись, когда розовые потеки и белое крошево стекут, а части оружия высохнут, я собрал пистолет и вставил в него магазин. Потом засунул его в кобуру, висевшую сзади и кинул внимательный взгляд на допрошенного мной диверсанта. Похоже правильно говорил за «чашкой чая» сестро#б, после проведения этой «процедуры» никто не устоит. По его виду было понятно, что он очень

сожалеет о том, что несколько секунд назад по глупости или упрямству не рассказал мне всё, что знал, а также о том, о чем лишь догадывался.

В голове шмелем забилось воспоминание как мне объясняли «теорию» процесса.Оказывается, всё просто! Еще тогда я удивился этому. Очень сильно. Так что не забыл, и в нужный момент вспомнил. Если ломать руки-ноги, то суставы и кости от головного мозга находятся на малом, но на расстоянии. А зубы крошатся и хрустят в самой голове, и у самого-самого мозга. Опять же

барабанные перепонки находятся тут же. Тот у кого болели зубы знают как эта боль отдается в ушах. Тут мне вспомнился стремительно развившийся как-то раз отит. Я тогда реально готов был лезть на стенку. И сейчас мне уже пришлось в «живую» удостовериться, что объясняли объективно и со знанием дела.

Ну и честно говоря, такая процедура и тебя не оставляет равнодушным, хватает того, что ты все эти звуки сам слышишь почти так же, как и тот, с кем ты работаешь. Ну и главное — времени на то, чтобы ждать, когда этот клоун хоть немного очухается у меня нет. Оставшиеся пол фляжки спирта я вылил ему на голову. Мужик дернулся, зашевелился и начал приходить в себя.

Человеком его назвать уже было сложно. Слишком много плескалось сейчас животного ужаса в этих глазах. И был этот ужас вперемешку с ненавистью. Но в данном конкретном случае меня это не заботило, и в расчет не принималось. Так как клиент был полностью сломлен и о реванше даже не помышлял. Я понял, что поставленная цель достигнута и сейчас я узнаю всё, что известно этому почти уже покойнику. И принялся за расспросы.

— Я сейчас буду задавать вопросы, а ты как следует подумай, стоит ли мне врать! Отвечать не задумываясь! Кивни, если понял! — глядя в глаза диверсанту, негромко произнёс я.

В ходе конструктивного диалога, я с немалым удивлением для себя выяснил, что главной целью скорого десанта был не железнодорожный узел «Орша», а новая, как думал противник, техника и оборудование которое перенеслось вместе с нами из 21 века.

— Ешкин кот! — негромко вырвалось у меня.

И деда Павла рядом нет, он в подобных вещах намного лучше разбирается. Состав десанта допрашиваемый не знал. И как это сделать это по быстрому, и самое главное получить при этом достоверные цифры, я тоже не знал…

Выручил Маркони. Он по рации доложил, что к Орше с северо-запада приближается более полусотни тихоходных целей.

— Может «лаптежники»?

— Не-е… Те летают пошвыдче, скорее транспортники. Может быть десант?

— Скорее всего… Ты не знаешь какая загрузка у них?

— Если Ю-52, то 15–20 человек, не более…

— Если по максимуму, то тысяча двести рыл…

— Реально думаю не более тысячи. С носимым БК много не навоюешь.

— Это да…

— Сколько у меня есть времени?

— Минут двадцать, не более… Может ну их? На платформы и на хер с баржи!

— Не вариант… Им агентура сразу доложит, куда мы двинули и они в воздухе развернуться за нами. Будем херачить их здесь! А потом уйдем!

— И тем самым нарушим приказ командования.

— Формально нет, если успеем разгромить десант за два часа.

Несмотря на категорический приказ и большой риск получить потери среди личного состава я принял решение оказать помощь местному гарнизону в уничтожении сил десанта противника.

Вытянув из диверсанта все до донышка мы пускаем его в расход. Радист не он, функшпиль не выйдет, НКВД на удивление не появился, так что…à la guerre comme à la guerre! На удивление заминки с поиском исполнителей не было. Сразу вызвалось несколько человек из станционного караула. Я не стал препятствовать красноармейцам.

Сейчас трудно сказать, что получится из моей затеи, но ясно одно — нас хотят захватить как можно быстрее… Так что рискнем.

— Командир! Есть перехват! Судя по всему радиопереговоры немецкого десанта.

— Подробнее!

— Абонент с позывным «EM(Эмиль Теодор)14», сообщает абоненту с позывным «Конард» свои координаты, которые переданы открытым текстом и соответствуют точке на пятнадцать километров северо-западнее Орши.

Глянув на карту, обнаружил небольшое озеро, которое послужило отличным ориентиром на подходе к цели.

— Это все?

— Нет.

— Что еще?

— ЕМ14 сообщил, что высота полета 2500 метров, основная цель «Тор», второстепенная мост.

Блин! Все как учили в академии… Хотя надо честно признаться, что моих учителей учили как раз немцы…

— Это все?

— Да командир.

— На связи.

Если бы не выучка личного состава, хрен бы мы успели подготовиться к встрече десанта. Несмотря на то, что Маркони докладывал о приближении транспортников каждую минуту, возглас одного из красноармейцев хлестнул как кипятком по голым нервам:

— Товарищ полковник! Что-то летит! К нам летит!

И вправду, небо над кромкой леса было заполнено транспортниками Ю-52, каждый из которых тянул за собой планер не меньшего размера чем сам самолет, но имеющий двухкилевое оперение как знаменитая «Рама».

Волна за волной, самолеты с планерами уже шла над ельником, и в это время в полукилометре от ельника и от моста над большим полем ржи ударили две ракеты — зеленая и белая. Практически сразу гул самолетов резко притих — они сбросили обороты.

Сейчас было как по заказу безветренно. Я и рядом стоящие командиры, как завороженные следили за догоравшими, густо сыпавшими искрами ракетами. А гул моторов в небе словно остановился и повис над ржаным полем. Высоко в небе четко выделялись контуры нескольких десятков самолетов, ходивших над полем большой каруселью.

Еще в километре от места высадки, планера отцепились от Ю-52, которые сразу дав обороты, ушли выше. А планера организованно стали в круг, и начали снижаться по спирали. Немецкие пулеметчики на турелях открыли массированный и сосредоточенный огонь по месту высадки, зачищая площадку.

Этим самым противник дал нам отличный шанс бороться с ним, уничтожая его по частям.

События разворачивались и нарастали комом, обвалом. Три пары «мессершмиттов» низко вынырнули откуда-то с противоположной стороны, и ударили из пулеметов по недалеко расположенным станционным постройкам. Одного раза им видимо показалось мало, и они пошли на второй заход. Но в ответ земля могильно молчала. «Мессершмитты» прошли над станцией еще, уже третий раз, проштурмовали дымящийся и уже брошенный бригадой паровоз, из пробитого котла которого вырывались тугие нарастающие струи пара. Даже на таком расстоянии я отчетливо слышал его свист.

— Началось, — спокойно сказал стоящий рядом НШ и я, не отрывая от глаз бинокля кивнул. Мы стояли в наспех отрытом окопчике, под разросшимся кустом бузины, длинные ветви которой прогибались под тяжестью густых кистей еще зеленых и твердых ягод.

Майор держал в руках ракетницу; да, началось, сказал он себе, пытаясь хотя бы примерно определить численность десанта, который располагался на пятидесяти, а может, и более бортах.

В тот самый момент, когда планеры выпустили свои посадочные лыжи начальник штаба пустил первую ракету, торопясь, затолкнул в ствол вторую, поднял руку и выстрелил, и мы открыли огонь по медленно летящим целям.

Открывший первым огонь трофейный четырехстволный «Эрликон» сразу добился попадания в спускающийся планер. И сразу вслед за этим раздался грохот и яркая вспышка пламени.

Видимо пуля или пули попали в боезапас. Брызги пламени, отбрасываемые вспыхнувшими плоскостями, на какое-то мгновение ослепили меня. Потом раздалось два хлопка, и охваченный огнем планёр резко клюнул носом и пошел вниз, к земле. Где-то не далеко от меня раздались крики и топот, а потом в небо взмыл огненный шар.

Поражаемые точным огнем планеры пытались отвернуть в сторону что бы выйти из зоны поражения, но их пилоты и десантники все равно принимали смерть.

Вторая очередь «счетверенки» выбила из очередного планера целое облако мелких фрагментов, и он стал крениться вправо. Пилоту с большим трудом удалось развернуться на девяносто градусов, прежде чем его аппарат загорелся. Оставляя за собой дымный хвост, он круто спланировал вниз. Казалось бы вот оно спасение, но фюзеляж инерцией вынесло на край обрыва высокого берега. Пару раз качнувшись, и обвалив пару тонн песка, туша планера начала падать в реку.

На полпути до воды, раздался взрыв, и планер с ревом рухнул в воду. На поверхность выплыло два человека, почему-то в белых комбинезонах — один из них сразу же ушел назад под воду, а второй попытался добраться до берега, но тут его настиг пулеметный огонь с нашей стороны.

Нам хватило нескольких минут, что бы покончить с посадочным десантом. Сейчас места падений обрабатывали минометчики.

Юнкерсы, несмотря на то, что прекрасно видели как погибли их товарищи, не развернулись на запад, а начали выбрасывать парашютный десант. В какой то момент, мне показалось, что с серого неба, опускается, разрастаясь, большая белая туча. Самолеты делали проход за проходом тысячах на четырех, высыпая из себя все новый и новый груз; дробные облачка парашютов густой рябью вспыхивали в небе.

Опасаясь эффективного зенитного огня, транспортники ушли на высоту, тем самым давая нам время на распределение секторов ведения огня. И поэтому сейчас на земле стояла мертвая тишина, и от этого НШ нервничал. Наверняка теперь оттого, что кто-нибудь не выдержит и, не дождавшись его сигнала, начнет стрелять. Когда первые парашютисты были метрах в пятистах от земли, он снова, одну за другой дал две красные ракеты и тотчас с крыши водокачки ударил пулемет станционной охраны.

Ю-52, опорожнившись, развернулись и пошли назад; над ними чуть сзади и выше пристроилась эскадрилья истребителей. Проводив их напряженным взглядом, я еле приметно передохнул.