Волчья песнь

ГЛАВА 26 ДОМ

Была среда.

Мы находились в гараже, когда я вдруг ощутил, как с защитой Гордо что-то случилось. Она как будто изменилась, пришла в движение. Словно сквозь нее что-то прорвалось.

Я как раз сидел в кабинете, и в меня точно молния ударила.

— Мать твою, какого хрена это было? — услышал я Таннера из мастерской, когда тот уронил что-то металлическое на пол.

— Господи Иисусе, — пробормотал Рико.

— Окс? — крикнул Крис. — Ты…

Дверь в приемную с грохотом распахнулась, и Робби бросился через весь гараж к офису.

— Ты это почувствовал? — спросил он, врываясь ко мне. — Ты в порядке?

— Я в порядке, — выдавил я сквозь стиснутые зубы, хотя казалось, вся кожа наэлектризована. — Это защита. С ней что-то произошло.

Робби побледнел.

— Снова Омеги?

Я отрицательно покачал головой.

— Что-то иное. Что-то еще.

Остальные столпились в дверях, Крис уже прижимал телефон к уху, когда вдруг зазвонил мой. Я слышал, как Крис что-то сказал Джесси, стоило ей взять трубку.

— Элизабет, — выдохнул я, отвечая на звонок.

— Ты это почувствовал? — спросила она.

— Да. Что это?

— Не знаю. Что-то приближается.

— Защита разрушена?

— Нет. Не думаю… ее как будто изменили. Каким-то образом.

— Роберт?

— Не знаю, Окс. Но что бы это ни было, оно направляется к нам.

— Оставайся там, — прорычал я. — С Марком. Мы идем.

— Будь осторожен.

Я сбросил звонок.

— Слышала? — сказал Крис Джесси. — Отправляйся к дому.

— Держи ее на телефоне, — велел я Крису. — Не хочу, чтобы она оказалась там раньше нас.

Крис кивнул, когда я поднялся.

— Робби, Таннер, вы со мной. Рико, ты с Крисом. Поедете следом за нами. Мы доберемся до Джесси, она оставит свою машину и пересядет к вам. Поняли?

Они кивнули, сузив глаза и оскалив зубы.

Мы добрались до грунтовой дороги никого по пути не встретив, хотя ощущение наэлектризованности усиливалось по мере приближения. От силы, с которой я, стиснув зубы, вцепился в руль, побелели костяшки пальцев. Я был дико зол.

Джесси уже ждала нас с собранными назад волосами и зажатым в руках посохом. Она не колеблясь пересела из своей машины к Крису и Рико. Я наблюдал в зеркало заднего вида, пока за ней не закрылась дверца, а затем рванул по дороге, поднимая клубы пыли.

Сначала мы миновали старый дом. Он стоял как ни в чем не бывало.

Впрочем, как и дом в конце переулка. Элизабет и Марк уже ждали нас на крыльце, наполовину обратившись, а их глаза полыхали даже на солнце.

— Ничего? — спросил я, распахивая дверцу пикапа.

— Нет, — ответил Марк. — К дому никто не приближался.

— Это ненадолго, — заметила Элизабет, глядя на деревья.

Я попятился к крыльцу, внимательно сканируя взглядом линию леса. Все выглядело привычно. Деревья покачивались, птицы пели. Территория ощущалась моей, нашей. Но появилось что-то еще, наслаивающееся поверх, не совсем вписывающееся, хотя весьма близкое. Я не знал, пытались ли таким образом Ричард с Робертом одурачить нас. Потому что, несмотря на бегающие по коже мурашки, не покидало ощущение, будто мне следовало бы понять, что это, и именно поэтому оно заставляло меня нервничать. Раздражаться. Хотелось яростно расхаживать перед домом, чтобы отпугнуть незваных гостей.

Остальные собрались позади на крыльце, сформировав строй, — мы тренировались в нем бесчисленное количество раз — и заняв свои привычные места. Им не нужно было ничего объяснять. Они просто знали. Волки с выпущенными когтями рассредоточились среди людей. Я чувствовал их силу у себя за спиной, всех и каждого, и надеялся, что тот, кто оказался настолько глуп, чтобы напасть на нас, тоже почувствует ее, прежде чем мы позаботимся о том, чтобы он больше никогда не сделал этого снова.

Ощущение наэлектризованности усиливалось.

— Это движется с севера, — пробормотал Марк. — Со стороны поляны.

И оно приближалось к нам.

— Что это? — нервно спросил Рико.

— Не знаю, — ответил Марк. — Такое ощущение, будто…

Волки разом напряглись, уловив то, чего не могли мы.

— Их четверо, — прорычал Робби. — Двигаются быстро.

— Держитесь вместе, — велел я. — Что бы это ни было, держимся все вместе…

И тогда я услышал. В лесу. Торопливые шаги. Кто-то бежал к нам. Вспышка цвета в гуще деревьев, что-то красное и что-то оранжевое, и…

— О боже мой, — выдохнула Элизабет, потому что поняла это первой.

Как-то раз, когда в доме остались только мы вдвоем, Элизабет решила, что самое время вновь включить Дину Шор. Прошло почти два года с тех пор, как Джо с остальными уехал.

Она поставила старую пластинку и, пока певица напевала о своем одиночестве, глянула на меня, а затем вдруг пригласила танцевать.

— Я не умею, — признался я, стараясь не краснеть.

— Чепуха, — ответила она. — Всякий, кто умеет считать, сможет.

И взяла меня за руку.

Она медленно раскачивалась вместе со мной, отсчитывая шаги, а ее рука в моей казалась совсем миниатюрной. Мы двигались по кругу, песня повторялась снова и снова.

Когда я почувствовал, как музыка просочилась в меня, пробирая до самых костей, и необходимость считать отпала, Элизабет произнесла:

— Мы остались, потому что нам пришлось.

Я споткнулся, но вовремя спохватился, прежде чем все вышло из-под контроля. Она улыбнулась, пока я продолжал считать про себя.

— Да?

Мы не переставали двигаться, чуть покачиваясь.

— Да. Окс, они не хотели оставлять нас. Джо. Гордо. Картер и Келли. Томас. Твоя мама. Никто из них не хотел уходить.

— Но они ушли. Все до одного.

— Иногда, — произнесла Элизабет, пока мы лениво кружились, — нас лишают права выбора. Иногда мы не хотим уходить, даже если чувствуем, что должны.

— Он не обязан был…

— Ты считаешь его эгоистом, — не дала мне договорить она. — И, возможно, ты прав. Но никогда не забывай, все, что делает Джо, он делает и ради тебя тоже. Придет время, когда ты вновь его увидишь. Что будет дальше, зависит только от тебя.

— Я злюсь, — признался я. — Так сильно злюсь.

— Я знаю, — она сжала мои руки. — Именно поэтому мы и танцуем. Мне трудно злиться, когда я танцую. Есть в этом нечто утихомиривающее ярость.

— Как ты думаешь…?

— Что, Окс?

— Как думаешь, он вернется?

— Да, — ответила Элизабет. — Он всегда будет возвращаться к тебе.

И мы с ней танцевали.

И танцевали.

И танцевали.

— О боже мой, — выдохнула Элизабет Беннет.

— В чем дело? — спросил Рико более высоким, чем обычно, голосом. — Это плохие ребята? Это плохие волки…

— Нет, — ответил Марк. — Не то. Это Альфа. Это…

Рука Робби опустилась на мое плечо, его когти, пронзив рабочую рубашку, впились в кожу. Это помогло мне почувствовать почву под ногами, заставило осознать, что я не сплю, что я бодрствую, потому что во сне я не испытывал боли. А сейчас боль была. Острая боль, казавшаяся почти терпимой.

— Окс, — тихо сказал Таннер. — Что нам делать? Что мы…

Им ничего не нужно было делать.

Из-за деревьев вышли четверо. Все они были обриты наголо. У того, что шел впереди, — у Альфы — имелась бородка, светло-пшеничная и густая. Он был такого же роста, как и два других волка, большой и устрашающий, и двигался с грацией, не присущей ему прежде. Четвертый человек вместе с ними казался меньше остальных, но его татуировки были такими же яркими, как и раньше, а на руке порхал ворон.

Все они выглядели похожими друг на друга. В пыльных черных джинсах и потертых ботинках. В поношенных куртках. Мужчина с татуировками закатал рукава, обнажив яркие цвета на коже.

Два других волка двигались так, словно вращались вокруг своего Альфы, не более чем в футе или двух от него.

Они приближались медленно, но уверенно, и остановились лишь когда ступили на грунтовую дорогу. При этом сформировав строй, очень похожий на наш, двигаясь синхронно друг с другом, — ведьмак рядом с Альфой, Беты по обе стороны от них. Это было отточено временем. Они уже делали так раньше. Много-много раз.

Они остановились.

Мы вздохнули.

Джо.

Картер.

Келли.

Гордо.

«Эй! Эй, там! Ты! Эй, парень!»

Никто из моей стаи не шевельнулся, хотя я чувствовал, как сильно Элизабет и Марку хотелось этого. Они ждали.

Из-за меня.

«Кто ты?»

Потому что мы больше не были одной стаей.

Теперь мы стали двумя.

«Окс? Окс! Ты чувствуешь этот запах?»

Рука Робби сжала мое плечо.

Джо, чей взгляд не отрывался от меня с того момента, как он пересек линию леса, глянул на хватку Робби. Его руки слегка дрогнули, кожа вокруг глаз на мгновение напряглась, но не более того.

«Нет, нет, нет. Это что-то иное…»

Там были и другие. Я это понимал. Мои братья Картер и Келли. Мой друг, брат и отец Гордо. Они тоже были там. Я не видел их три года. Они исчезли в лесах, бросив нас здесь.

Но в тот момент мое внимание сосредоточилось лишь на Джо.

«Это ты! Почему ты так пахнешь?»

Он стал гораздо больше, чем за все время, что я его знал. Раньше. И сейчас казался примерно с меня ростом, прекрасно олицетворяя собой всю мощь Альфы. Когда-то он был высоким и худощавым, пока продолжал расти в того мужчину, которым наконец стал. Теперь же выглядел крупным, а мускулы на его руках и ногах рельефно напрягались под одеждой. Грудь была большой и широкой. Наверное, мы окончательно сравнялись в росте.

«Откуда ты? Ты живешь в лесу? Кто ты? Мы только приехали. Наконец-то! Где твой дом?»

Это был уже не тот мальчик, которого я знал. Не тот, которого я впервые встретил на дороге. Это был Альфа, безупречный и истинный. Он выглядел измотанным после проделанного пути, темные круги под глазами резко выделялись на бледной коже, но его сила ощущалась даже когда он просто стоял там. Неуклюжий мальчик, которого я когда-то знал, исчез, по крайней мере, физически. И я понятия не имел, сколько еще от него прежнего вообще осталось.

«Мы должны найти папу и маму. Они поймут, что это такое. Они все знают…»

Я ума не мог приложить, что делать.

Не хотелось заговаривать первым.

Ведь наверняка я сказал бы то, о чем потом пожалел бы.

Потому что я так жутко злился.

Видеть его здесь. Целым. Невредимым. Живым. Уже одно это должно было сделать меня счастливее всех на свете. И так оно и было.

Но гнев оказался сильнее.

Стая вздохнула у меня за спиной, стоило моей ярости захлестнуть и их.

А потом, будто услышав в моей голове воспоминание о том дне, когда мы впервые встретились, Джо Беннет произнес:

— Прости, — его голос был глубоким. Хрипловатым. Сильным.

— За что? — сыграл я свою роль.

— За то, что заставило тебя грустить, — ответил он.

— Мне снится сон. Иногда так бывает. Кажется, словно все наяву. Но потом оказывается, что нет.

И пришлось напомнить себе, что мы уже не те, кем были тогда — маленький мальчик на грунтовой дороге и большой туповатый Окс, к которому всю жизнь будут дерьмово относиться.

— Ты не спишь, — его голос дрогнул. — Окс, Окс, Окс. Разве ты не видишь?

— Не вижу чего?

— Мы так близки друг к другу, — прошептал он, словно если бы говорил чуть громче, это оказалось бы неправдой.

И это прозвучало уже не так, как много лет назад. Не эти слова он мне сказал, когда был маленьким торнадо, сидящим на моей спине, но их оказалось достаточно. Потому что мы с ним действительно были. Мы были так невообразимо близко друг к другу, ближе, чем за последние три года, и все, что мне оставалось — сделать первый шаг. Все, что мне нужно было — распахнуть объятия, и он тотчас оказался бы в них. Если бы только захотел. Если бы только этого захотел я.

Я не шевельнулся.

Но Джо еще не закончил.

— Мама, — сказал он, не сводя с меня глаз. — Мам. Ты должна понюхать его. Это похоже… я даже не знаю, с чем сравнить. Я гулял по лесу, проверяя нашу территорию, чтобы быть как папа, а потом… — Он на мгновение прикрыл глаза. Мы все затаили дыхание. И Джо продолжил: — Я увидел его, сначала он не заметил меня, потому что я хорошо охочусь. Я был весь такой рррр и грррр, но потом почувствовал это снова, и оказалось, что это он и я просто бум… — Джо вновь открыл глаза. Они наполнялись красным цветом Альфы. — Даже не знаю. Ты должна принюхаться к нему, а потом сказать мне, почему это как конфеты и шишки. Так эпично и восхитительно.

Его голос затих.

Среди деревьев запел жаворонок.

Трава колыхалась на ветру.

— Окс, — произнес он.

— Альфа, — ответил я, едва сдерживая гнев в своем голосе.

Он слегка поморщился, прежде чем кивнуть в ответ.

— Альфа. — И Джо не вторил мне. Он меня признавал.

Потому что это больше не была его территория.

Каким-то образом она стала моей.

Робби опять мягко положил руку мне на плечо.

Джо снова перевел взгляд на Робби. Посмотрел ему в лицо. Потом туда, где он касался меня. Вновь вернулся взглядом обратно ко мне.

И зарычал. Предупреждающе. Ко мне прикасался какой-то незнакомый ему другой волк.

Все напряглись.

Робби зарычал в ответ и, прежде чем я успел его остановить, перемахнул через меня, и приземлившись перед стаей, чуть пригнулся, оскалив зубы.

Картер с Келли мгновенно выпустили когти и клыки в ответ, как по команде заслонив собой Джо, ожидая, что сделает Робби дальше. Остальные за моей спиной тоже пришли в движение, принимая натренированные тактические позы, готовые сражаться, если понадобится, в случае нападения на меня, чтобы защитить своего Альфу.

Все должно было быть совсем не так.

Все, что сейчас происходило.

Мне это не снилось.

Я не спал.

— Довольно, — велел я.

Робби тут же поник.

Как, впрочем, и Картер с Келли.

Они расступились, вновь открыв Джо для обозрения.

Гордо так и не сдвинулся с места ни для атаки, ни для защиты.

Робби смущенно потер затылок и выпрямился.

— Я бы сделал это снова, — пробормотал он.

— Знаю, — ответил я. — Но в этом нет необходимости.

Он коснулся моего плеча, возвращаясь на свое место позади меня.

Я снова посмотрел на Джо.

— Ты здесь, — коротко. Сразу к делу.

— Так и есть. Мы здесь.

— Ты сделал то, что намеревался?

После секундного колебания он ответил:

— Нет.

Это… Я не знал, как на это отреагировать.

— Почему нет?

— Все изменилось.

— Значит, все это было напрасно.

— Я бы так не сказал. Посмотри на себя.

— Посмотри на меня, — повторил я.

— Нам здесь рады? — спросил Джо, и это был самый важный вопрос. Потому что Альфа территории должен был дать свое согласие другой стае. Так уж все устроено.

Но это не должно было касаться его. Их.

— Это ваш дом, — процедил я сквозь стиснутые зубы. — Вам не обязательно спрашивать об этом.

— Обязательно, — сказал он, и красный цвет в его глазах сменился привычным голубым, ярким и глубоким. — И тебе это прекрасно известно, Окс, так же, как и мне. Особенно теперь, когда ты… это ты.

На краткий миг я подумал, не сказать ли «нет». Нет, вам здесь не рады. Нет, вы нам не нужны. Нет, мы не хотим вас видеть. Потому что вас не было слишком долго. Вы оставили нас одних. Ты поставил других превыше нас. Ты был эгоистом. Жестоким эгоистом. Ты был нужен нам. Ты был нужен мне. Мать твою, ты дико был мне нужен, а ты ушел…

— Добро пожаловать, — ответил я. — Вам здесь рады. Всем вам.

Все слегка расслабились.

Кроме нас с Джо.

— И надолго? — поинтересовался он.

Будто трещина в стене.

— До тех пор, пока вам вновь не захочется сбежать.

Это вырвалось прежде, чем я успел себя сдержать.

Все четверо выглядели так, словно я их ударил.

Мне следовало бы почувствовать себя лучше.

Но этого не произошло.

— Можете подойти к ним, — разрешил я.

И Элизабет с Марком тут же бросились вперед, протискиваясь мимо меня, чтобы добраться до своей семьи. Гордо на шаг отступил, когда Элизабет сгребла в охапку сыновей, прижимая их к себе так близко, как только могла, ее руки едва были в состоянии обхватить всех троих одновременно. Она терлась лицом об их щеки, желая ощутить на них свой запах, а на себе — их. Альфа во мне ощетинился при мысли о том, что моя стая будет пахнуть как другая, но я одернул себя. Дело было не в этом. Во всяком случае, не для нее.

Марк провел руками по их остриженным головам, смешивая свой запах с запахом Элизабет.

Картер с Келли плакали, прижимаясь к матери.

Марк двинулся к Гордо. Гордо же в свою очередь даже не шевельнулся. Они стояли, уставившись друг на друга, разговаривая на безмолвном языке, которого я понять не мог.

Джо по-прежнему не отводил от меня взгляда, даже когда мать прижимала его к себе.

— Ваши комнаты до сих пор в вашем распоряжении, — произнес я. — Думаю, вам захочется немного отдохнуть.

И поскольку больше не мог этого выносить — не мог больше выносить его близости — я ушел.

Закрыв за собой дверь старого дома, я привалился к ней, пытаясь дышать.

Я не был здесь уже очень давно. Хотя он и принадлежал мне. Робби давненько переехал в главный дом к Беннетам, так что этот обычно пустовал. Но мы продолжали содержать его на всякий случай. На случай, если нам понадобится больше места. Если стая расширится. Если придут люди в поисках убежища.

Если остальные вернутся домой.

Элизабет и другие члены стаи по очереди убирали его. Проветривали комнаты. И хотя мы обычно делили все обязанности, в этом мне принимать участия не позволяли. Они знали, что я чувствую, переступая его порог. Что испытываю, находясь в этом месте.

Потому что, несмотря на то, что пятно на полу давно вывели, я знал, что кровь моей матери впиталась в кости дома.

Мама присутствовала здесь повсюду.

Большую часть ее одежды раздали после того, как я дал свое согласие.

Однако мама заключалась не в вещах, которые она носила.

Она осталась в каждом углу этого дома.

На моем ухе вновь появились мыльные пузыри.

Здесь мама нервничала, потому что к нам в гости придут Беннеты, а они ведь такие шикарные и утонченные.

Тут она поставила свою подпись и расторгла брак.

Стояла рядом со мной на кухне и спрашивала, почему я плачу. А я говорил ей, что больше не могу плакать, потому что теперь я должен быть мужчиной.

Показала на карте, куда переехал мой друг, сказав, что в Грин-Крик никто никогда не остается.

Она была моей стаей. Моей самой первой стаей.

— Ах… — я отчаянно пытался сделать вдох. — Ах… ах…

Соскользнул на пол, прислонившись спиной к двери.

Уткнулся лбом в колени.

Оттуда, где я сидел — стоило лишь поднять голову — можно было увидеть место, где мама умерла. Где она смотрела на меня с такой стальной решимостью в глазах. Она знала, что идет на смерть, но решила сделать это на своих собственных условиях, давая мне самый крошечный шанс сбежать и позвать нашу стаю.

С наступлением вечера тени все больше удлинялись.

Я чувствовал остальных. Свою стаю. Их радость. Замешательство. Печаль. Гнев.

В отличие от Картера с Келли, которых уже не ощущал так, как раньше. Впрочем, как не ощущал я и нашей с Гордо связи как когда-то. Даже если он и не был в стае большую часть того времени, что мне известно о волках, между нами всегда существовала некая своя связь, особенно после того, как он подарил мне рабочие рубашки на пятнадцатилетие.

А вот Джо.

Его я чувствовал еще как.

Потому что он был Альфой. Каким мне никогда не стать.

Это место, эта территория по праву принадлежала ему.

И раз уж (если, если, если) он вернулся, она снова должна была перейти к нему.

Мне следовало бы испытать облегчение.

Что теперь ответственность лежит не только на мне.

И я его испытывал. По большому счету.

Но какая-то часть меня твердила: «мое, мое, мое».

Что это место, эти дома, эти люди были моими.

Я ударился затылком о дверь, пытаясь привести мысли в порядок.

Тени удлинялись все больше.

И вот тогда пришел он.

Еще до того, как услышать, я почувствовал его.

Я изо всех сил игнорировал нашу связь, нить между нами. Не хотелось видеть, как она обветшала и износилась, если эта самая нить вообще еще существовала. Нечто, некогда крепнущее с каждым днем, теперь напоминало оборванные клочья.

Я старался дышать ровно. Успокоить сердцебиение.

Пытался безмолвно заставить Джо уйти.

Дыхание перехватило. Сердце зашлось в груди.

Он не ушел.

Он ничего не сказал, но и не ушел.

Крыльцо скрипнуло, когда Джо медленно стал подниматься по ступенькам.

Его руки легли на перила, пальцы скользнули по облупившейся краске.

Дойдя до верхней ступеньки, он замер и немного постоял.

Сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

Впитывая запах территории.

Этого дома.

Меня.

Интересно, догадался ли он, что с тех пор, как уехал, я провел здесь не более нескольких часов?

Интересно, чувствует ли он еще запах крови моей матери?

Джо не произнес ни слова.

Но сделал шаг вперед. Потом еще один. И еще, пока не оказался перед входной дверью.

Он не постучал.

И не стал трогать дверную ручку.

Вместо этого дверь слегка дрогнула, когда он повернулся и прислонился к ней спиной, соскользнув вниз, как это сделал я.

Джо сидел по другую сторону моей входной двери, и наши спины разделяла лишь дубовая доска всего в три дюйма толщиной.

Прошло совсем немного времени, прежде чем наши сердца стали биться в такт, а дыхание гармонично выровнялось в унисон.

Я пытался бороться. Чтобы избежать этого.

Ничего не сработало.

И я ненавидел тот покой, который ощущал в его присутствии. Облегчение, чертово зеленое облегчение, охватившее всего меня, как будто у меня вообще когда-нибудь был шанс противиться ему. Я изо всех сил цеплялся за свой гнев.

Джо оставался там, пока я не уснул.

Проснулся я, когда утренний солнечный свет уже просачивался сквозь окна.

Мне было тепло, хотя дико затекла шея.

Я открыл глаза. По-прежнему сидя, прислонившись к двери. Спина ужасно болела.

Два волка спали, положив головы мне на бедра. Оба как по команде открыли глаза, словно только и ждали, когда я проснусь.

Третий волк свернулся калачиком рядом со мной, подергивая лапами во сне.

Элизабет. Марк.

Робби.

Здесь же были и другие.

Джесси тихо посапывала, обхватив руками мою ногу.

Таннер, Рико и Крис растянулись вокруг меня, каждый из них так или иначе касался меня рукой. Моей ноги. Руки. Живота.

Больше никого не было.

Джо уже не сидел по ту сторону двери.

Я не слышал, как он ушел.

Не слышал, как пришли остальные.

Марк вновь закрыл глаза, дыша глубоко и медленно.

Но Элизабет смотрела на меня.

Я провел пальцами по ее ушам.

Она тут же навострила их в мою сторону, тихо пыхтя.

— Понятия не имею, что делать, — тихо признался я, чтобы не разбудить остальных.

Она моргнула.

— Я злюсь. И не знаю, как это пересилить.

Элизабет чихнула.

— Фу, гадость, — заметил я.

Она уткнулась носом в мою руку.

— Бедная, — погладил я ее меж глаз.

Она фыркнула.

— Ты здесь. Со мной.

Элизабет посмотрела на меня, словно удивляясь, как я мог сказать нечто настолько глупое, еще и так шокировано. И, вероятно, именно так оно и было. За эти долгие годы я привык распознавать выражение лиц волков.

— А должна быть с ними.

Она нежно прикусила мою руку зубами, покачав головой.

Удалось добиться от нее лишь: «СтаяСынЛюбовь».

И я знал, что она делает. Она, как и остальные, показывала мне свою преданность и верность. Благодаря этому сложившаяся ситуация казалась немного лучше. И вместе с тем в разы хуже.

Мне не хотелось этого. Такого разделения. Но пока я чувствовал себя подобным образом, пока позволял своему гневу выходить из-под контроля, моя стая будет страдать. Томас учил меня, что стая — это продолжение Альфы, и что бы он ни испытывал, они будут чувствовать то же самое. Тем более, когда дело касалось особо сильных эмоций.

А сейчас я испытывал исключительно сильные эмоции.

Элизабет снова закрыла глаза и вздохнула, положив голову мне на ногу.

Вскоре она вновь уснула.

А я еще долго сидел там, не двигаясь, в окружении своей стаи.