Волчья песнь

ГЛАВА 31 ЭТА ПУСТАЯ ОБОЛОЧКА/СЕРДЦЕБИЕНИЕ

Спустя неделю после разговора с Мишель Хьюз я стоял и наблюдал, как Элизабет порхает по кухне. Было воскресенье. И я напомнил ей, что мы должны устроить для всех ужин. Потому что это наша традиция.

При этих словах глаза Элизабет загорелись. Она похлопала меня по руке, и мы оба сделали вид, что не заметили хрипотцу в ее голосе, когда она ответила:

— Это было бы чудесно, Окс. Было бы просто замечательно.

Люди из моей (нашей, нашей, нашей) стаи находились снаружи, накрывали на стол. Вернее, Джесси накрывала, а Таннер, Рико и Крис пили пиво, сидя в потертых шезлонгах, которые притащили бог весть откуда.

Гордо был с ними, и я видел, как он старается. Как он пытается отыскать способ наладить с ними отношения. Пытается выковать заново былые узы. Потому что даже если они об этом и не догадывались, даже несмотря на то, что ни один из них не являлся волком, они все равно были его стаей дольше, чем кто-либо другой. Гордо нуждался в них. Точно так же, как он нуждался во мне. Процесс протекал медленно, учитывая долгую историю отношений между ними. Но они все понимали. В основном.

Картер с Келли вертелись у гриля. Робби изо всех сил старался не ходить за Келли по пятам. После той первой общей встречи, на которой мы с Джо объявили всем, что хотим объединить стаи, Робби слегка поостыл. Он смягчился в отношении остальных, перестав ощетиниваться и начав сглаживать острые углы. А то, что Робби переключил свое внимание с меня, немало этому способствовало. Джо — тот еще невообразимый собственнический ублюдок — сильно удивился перемене, в особенности замечая растерянное выражение на лице Келли.

Джо гулял где-то в лесу. Поскольку Альфа должен постоянно поддерживать связь со своей территорией. Я предложил пойти с ним, но он лишь покачал головой.

— Все будет хорошо, Окс, — заверил Джо, а затем скрылся за деревьями.

Так что в доме остались только мы с Элизабет. Салат, который я перемешивал в большущей пластиковой миске, был уже готов. Она не дала мне другого задания. Поэтому я ждал. Это казалось правильным.

В конце концов, Элизабет перестала танцевать под песню, которую слышала только она.

И обратилась ко мне:

— Окс.

— Да?

— Здорово, правда?

— Да, — но затем я все же уточнил. — Что именно?

Элизабет улыбнулась, не отрывая взгляда от картофельного салата, который помешивала.

— Это. Мы. Ты и я. Все они.

Да, это было здорово. Я ей так и сказал.

— Я даже подумать не могла.

— О чем?

— Что у нас снова все это может быть.

— Мне этого хотелось, — ответил я. — Хотелось, чтобы у вас все это было снова. После случившегося.

— Я понимаю, — кивнула она. — Но ты не мог. Во всяком случае, не сразу.

— Не знаю, — пожал я плечами, стараясь сохранять невозмутимость.

Элизабет глянула на меня.

— Так и было, — сказала она. — Я тебя знаю.

И она была права. Элизабет знала меня очень хорошо. Если бы я был уверен, что мое сердце выдержит, то называл бы ее «мама». Но сердце — забавная штука; оно сильно бьется в груди, и все же может разбиться при малейшем давлении.

Тем не менее, Элизабет слышала все, что я не мог произнести вслух. Отчасти из-за нитей, связующих нас. Но в основном потому, что она была Элизабет Беннет. Она это просто знала.

— Ему нужно было вернуться домой. Ко мне. К нам. Но больше всего, думаю, к тебе.

— Он скучал по всем нам одинаково, — заметил я.

Она закатила глаза, что делала крайне редко, поэтому всякий раз, когда это происходило, я не мог не улыбнуться в ответ.

— Ну разумеется, — произнесла Элизабет. — Это я знаю. Мне это прекрасно известно. Но вернулся он к тебе, Окснард. Даже если ты в это не веришь. Даже если ты этого не понимаешь. Джо вернулся сюда к тебе.

Она внимательно посмотрела на меня, словно бросая мне вызов, вынуждая возразить ей.

— Ладно, — сказал я. — Да. Возможно.

— Ты перестал ощущать себя не в своей шкуре с тех пор, как он вернулся, — фыркнула она. — Ты и раньше был Альфой. Но теперь все иначе.

— Правда?

— Ты ведь и сам это знаешь. А вот Джо. Он… — Элизабет вздохнула и отвернулась. — Когда-то, очень давно, монстр отнял у меня моего сына. Я всегда говорила Джо, что ему нечего бояться. Что я не позволю никому и ничему причинить ему боль. Но я лгала, потому что боли ему причинили много. Действительно много. И причиняли снова и снова в течение многих недель. Я слышала, как он кричал и плакал, когда… когда этот монстр звонил нам. Я слышала, как Джо звал меня. Мне хотелось… — замолчав, Элизабет покачала головой.

— Не нужно этого делать, — хрипло произнес я.

Ее глаза вспыхнули оранжевым огнем, когда она вновь посмотрела на меня.

— Нет, нужно, — отрезала она. — Нужно. Потому что ты не видишь собственных заслуг. До сих пор. После стольких лет. Мы отыскали его, Окс. Мы нашли Джо, но он был сломлен. Он был слаб, истощен и сломлен. Он вздрагивал от любого звука и шороха. И думаю, даже не сразу понял, кто мы такие. А когда узнал нас, когда он нас вспомнил, Джо весь съежился, потому что этот… этот человек, этот ужасный человек внушил ему, что мы его не любим, что мы никогда его не хотели, что он вообще не должен был стать Альфой. Никогда.

Элизабет вцепилась в столешницу, выпустив когти.

— И я впала в отчаяние, — продолжала она, — из-за него. Потому что понятия не имела, что делать. Я любила его сильнее всех на свете. И думала, что, возможно, одного этого хватит… Чтобы вернуть его. Чтобы снова собрать его по кусочкам. Но этого оказалось недостаточно. Ричарду Коллинзу потребовалось всего несколько недель, чтобы уничтожить маленького мальчика, которого я знала. От него осталась лишь оболочка, понимаешь? Пустая оболочка, и я не знала, как это исправить. А потом, Окс. О, а потом появился ты.

Элизабет уже плакала, и я понятия не имел, как мы до этого дошли. Я знал, что другие волки тоже ее слышат, тем не менее они не врывались в дверь. Они ждали. Чего именно, мне было неведомо.

— Появился ты, — повторила она. — Он привел тебя домой, словно находку, обнаруженную в лесу. И я помню выражение твоего лица в тот первый день. Ты так нервничал. Казался таким милым и застенчивым. Ты не понимал, что происходит. Да и не мог этого понять. Но я понимала, Окс. И Томас. Потому что Джо заговорил. Он заговорил с тобой. Он сделал свой выбор, даже если не осознавал, что это значит. Ты был его, Окс. Уже тогда. А он был твоим.

Я не мог говорить. У меня не осталось слов. Потому что я впервые видел, как она плачет. Даже после смерти Томаса Элизабет горевала как волчица. Ее слезы застали меня врасплох, и я не знал, как с этим справиться. Не помогало и то, что слова, сказанные ею, с такой силой врезались мне в грудь, что я с трудом мог дышать.

— А затем Джо снова пришлось уйти, — сказала она, вытирая глаза. — Правильно это было или нет, следовало ему или нет, но он это сделал. Они рассказали мне. О нем. Картер с Келли. Как он закрылся, в точности так же, как это было тогда, в детстве. Как он отдался волку. Как он не говорил с ними месяцами. И все же в тот момент, когда Джо вернулся домой, в тот момент, когда он снова увидел тебя, он вновь обрел свой голос, как будто никогда его и не терял. Так что не говори, что ты этого не достоин. Не смей думать, что ты недостаточно хорош, Окс. Потому что ты снова и снова возвращал мне моего сына, и даже если бы ты не был моим Альфой, даже если бы ты не был тем, кого выбрал мой сын, я была бы в долгу перед тобой за это. Ты вернул его нам, Окс. И этого никто у тебя не отнимет.

А после Элизабет рассмеялась, ее щеки были влажными, глаза покраснели, но не по-волчьи, а исключительно по-человечески.

— Я… — начал я. — Я просто. Я хочу быть тем, кем ты меня считаешь.

— Окс, — ответила она. — Разве ты не понимаешь, Окс? Я не считаю. Я знаю это.

Ее поступь была легка, всего три шага, и Элизабет прижалась ко мне, сложив руки между нами, а ее голова легла мне на грудь. Я обнял ее за плечи и прижал к себе, а между нами вспыхнули те самые нити, и Элизабет пробивалась ко мне сквозь них, ее песнь звучала как «стая» и «сын», и «любовь», и «дом».

Спустя некоторое время я нарушил тишину.

— Наверное, это тоже традиция.

Она потерлась лицом о мою рубашку.

— Так и есть, — ответила Элизабет.

— Все в порядке? — раздался голос от двери.

Она снова рассмеялась и отошла от меня.

— Все чудесно, — заверила она Джо. — Мы тут с Оксом… что ж. Полагаю, это все. Мы тут с Оксом.

Джо кивнул с озабоченным видом.

— Нужно вынести это, — улыбнулась Элизабет. Затем взяла картофельный салат и, не оглядываясь, вышла за дверь.

Джо медленно двинулся ко мне, как будто боялся, что я испугаюсь. И, может, в каком-то смысле так и было. Потому что, хоть я и знал, что много для него значу, иногда мне казалось, что знаю я далеко не все. Это давило тяжким грузом, но у меня были сильные плечи. Я мог выдержать.

— Все в порядке, Окс? — поинтересовался Джо.

— Да, Джо, — ответил я, не в силах сдержать благоговения в своем голосе.

— Ты уверен?

Возможно, уверен я не был. И, возможно, это было вполне нормально. Потому что Элизабет оказалась права. Джо отдал себя мне. Всего себя. И я просто обязан был уберечь его от любой опасности. Потому что он выбрал меня. Из всех. И подарил мне своего волка. Что, по сути, олицетворяло его сердце.

— Я люблю тебя, ты ведь это знаешь? — произнес я.

И как же он мне улыбнулся.

На это требовалось время. И в действительности немало.

Далеко не всегда все шло гладко.

Они оставили нас здесь, и долгое время мы жили лишь втроем.

Они вернулись, но теперь нас было уже восемь, а я стал Альфой.

Случались конфликты при попытке объединить всех в единую стаю.

При попытке понять, есть ли у нас точки соприкосновения, совместимы ли мы, как части головоломки.

Иногда это удавалось, и мы могли двигаться синхронно друг с другом.

Но бывало и наоборот.

Робби взвизгнул от боли, когда Картер впечатал его в дерево.

Это произошло случайно. Они бесились, как всегда увлекшись своей грубой игрой. Волки любили такое.

Но я слышал лишь треск костей и звук, свидетельствовавший о том, что одному из моих причинили боль.

Робби заскулил, пытаясь подняться на четыре лапы.

Я даже не заметил, как оказался перед ним.

Картер перекинулся в человека, и встал рядом с нами абсолютно голый, босые пальцы ног зарылись в траву и грязь.

— Эй, — начал было он. — Я не хотел…

— Отвали нахрен, — прорычал я ему.

Глаза Картера расширились, и он невольно отступил на шаг.

Повернувшись, я опустился на колени рядом с Робби. Его уши прижались к голове, и он слегка дрожал, реагируя на мой гнев. Я сделал глубокий вдох, а затем медленно выдохнул.

Возле его плеча, там, где не должно было быть кости, торчал острый выступ, пробивший насквозь кожу и шерсть. Робби поморщился, стиснув зубы, когда тот медленно встал на место.

— Порядок? — спросил я, проводя рукой по его морде.

Он мягко прикусил мой палец.

— Прости, Окс, — заговорил Картер у меня за спиной. — Это вышло случайно.

— Тебе не передо мной следует извиняться, — рыкнул я на него в ответ, не понимая, почему так себя чувствую.

— Робби, прости.

Робби взвизгнул и поднялся на ноги, а проходя мимо, потерся об меня. Он толкнулся головой в бедро Картера, и все было прощено.

— Ты до сих пор воспринимаешь их как отдельные стаи, — сказал мне Джо позже той ночью. Мы лежали рядом в моей постели в старом доме. В комнате было темно, а в ночном небе виднелся серп луны. — Ты воспринял это как нападение на свою стаю, а не как двух членов одной стаи в шутку дерущихся друг с другом.

— Я не знаю, как это отключить, — тихо признался я. — Слишком долго все было именно так.

Джо вздохнул.

— Я не виню тебя, Джо.

— Возможно, следовало бы, — пробормотал он.

— Раньше винил. Но с этим покончено. Мне просто нужно понять, как с такими ситуациями справляться.

— Может…

— Может, что?

— Мой отец, — произнес Джо. — Он… научил меня кое-чему. Тому, что значит быть Альфой. Что значит иметь стаю. Я мог бы… показать тебе. Если хочешь.

Я взял его за руку.

— Да, Джо, — ответил я. — Конечно. Звучит здорово.

Однажды, когда мне было лет семь, отец вернулся домой из автомастерской.

Сев на крыльцо, открыл пиво и вздохнул.

Я присел рядом с ним, потому что он был моим папой, и я любил его.

Он глянул на дом в конце переулка. Тот пустовал. Это было очень давно.

Солнце уже садилось, когда он допивал четвертую банку пива.

— Окс, — заговорил он.

— Привет, пап, — ответил я.

— Эй, — произнес он, — Окс. Я дам тебе пару советов, хорошо? — язык заплетался и слова слегка путались.

Я кивнул, хотя и не понимал, о чем он говорит. Мне просто нравилось слышать звук его голоса.

— Ты думаешь, что добьешься чего-то, — сказал он. — Думаешь, что сделаешь в своей жизни что-то великое. Потому что не хочешь провести всю жизнь на том дне, на котором родился. Но люди будут гадить тебе под ноги. Им наплевать на твои желания. Единственное, чего им хочется, — это растоптать тебя. Поймать в ловушку на работе, которую ты ненавидишь. В доме, который ты терпеть не можешь. С людьми, на которых тебе даже смотреть тошно. Не позволяй им. Ладно? Ни за что, блядь, не позволяй им так с тобой поступать.

— Ладно, — ответил я. — Не буду.

Он хмыкнул и сделал еще один глоток из красно-белой банки.

— Ты хороший парень, Окс, — сказал он. — Глупый, но хороший.

И я все гадал, так ли выглядит настоящая любовь.

Джо повел меня меж деревьев, в лес, следуя по тропинке своего отца. Своего Альфы.

— Папа говорил, нас всегда соединяют нити. Они связывают нас друг с другом, потому что мы — стая. Чем слаженнее мы работаем вместе, чем больше доверяем и уважаем друг друга, тем крепче становятся наши узы.

Протянув руку, он провел пальцами по коре дерева.

Его отец делал точно так же много раз, когда мы гуляли по лесу.

Я сказал Джо об этом.

Он улыбнулся мне.

— Это помогает.

Я не знал, что конкретно он имеет в виду, но уточнять не стал.

— Ты ведь чувствуешь их, правда? — спросил он, переступая через гниющее бревно, сквозь которое проросли цветы и длинные травы.

— Почти постоянно.

— А Картера? Келли? Гордо?

Я пожал плечами.

— Все к тому идет. Полагаю. Не знаю. Может быть, Гордо. Но только потому, что хорошо его знаю. Я с ним связан.

— Ты связан и со всеми остальными тоже.

«Был, пока ты не разрушил это», — хотелось мне сказать. — «Пока ты не разорвал связующие нас нити, словно они какой-то пустяк.»

Но я промолчал. Потому что смог перешагнуть через это. По большей части.

— Это моя вина, — произнес Джо, и в тот момент я возненавидел оборотней, возненавидел то, насколько связан был с ними, потому что слишком часто казалось, что мои мысли больше мне не принадлежат.

— Все не так, — пробормотал я.

Джо закатил глаза, и тут же в голове послышался шепот «Кто ты?» и «Откуда ты?», произнесенный голосом маленького «торнадо». И я вновь ощутил уже знакомый диссонанс. Маленький мальчик, которого я знал; подросток, которым он когда-то был; мужчина, которым он стал теперь. Джо казался угрюмее и тише, чем раньше, но маленькие проблески его прежнего то и дело прорывались наружу сквозь прорехи. Джо был Джо, был Джо.

Я мог с этим смириться. Ради него. Из-за него.

— Очень похоже на то, — сказал он. — Но я все исправлю.

— Как?

Джо пожал плечами.

— Это сложно объяснить словами.

— Попробуй.

Он прищурился, глядя на меня, но взял за руку, и наши пальцы непроизвольно переплелись.

— Думаю, это как… ладно, наверное, глупо говорить «инстинкт» и что ты этого не поймешь, потому что ты не волк, ведь все совсем не так. Полагаю, сейчас ты больше волк, чем человек.

В его голосе звучала особая гордость. И я не понимал почему.

— Это мой дом, — сказал Джо. — Здесь вырос мой отец, как и его отец, и отец его отца. Нам суждено быть здесь. Думаю, в этом есть некая… магия. Не как магия Гордо, а нечто, что пронизывает землю под нашими ногами. Она узнает меня. Стаю. Альф. Когда что-нибудь разрушается — ломается — она это чувствует.

— И ты сломал что-то, — выпалил я, сам того не желая. — Когда обрубил с нами все связи, ты что-то нарушил.

Джо поморщился, однако кивнул в ответ.

— Да, вероятно, так и было, — а затем добавил. — Ты ведь почувствовал это, не так ли?

Я вспомнил ощущение, которое испытал в сознании и в груди, когда проснулся тем утром. Когда увидел всего одно слово на своем телефоне.

«Прости».

Да. Я почувствовал это.

— Ну, что-то вроде того, — сказал я как можно ровнее.

Джо стало больно от этих слов.

— Окс, я…

Я не хотел этого слышать. С меня было довольно извинений. Толку от них все равно больше не было никакого.

— У нас все хорошо, Джо.

— Думаешь?

— Мы работаем над этим, — исправился я, потому что это казалось ближе к истине.

— Вот почему я должен все исправить, — сказал он. — Дело не в тебе, Окс. Ты их не чувствуешь. До сих пор. И это из-за меня. Я разделил нас. А теперь пытаюсь это исправить.

— Как?

Джо ухмыльнулся.

— Общаясь с природой, конечно.

— Все равно не понимаю, — признался я, непроизвольно вспомнив об отце.

— Эй, Окс, — успокоил он. — Все в порядке. Я понимаю. За нас двоих. И исправлю это. Я все исправлю. Ты ведь доверяешь мне, правда?

Большинство, возможно, не услышало бы сомнения в его голосе, крохотного оттенка неуверенности, промелькнувшего в конце. Но я знал Джо с тех пор, как ему исполнилось десять лет. Мы были просто Окс и Джо, и я знал его, вероятно, лучше, чем кто-либо другой. Даже если он уже и не был тем самым парнишкой, который ушел много лет назад.

На его вопрос в действительности существовал только один ответ.

Поэтому я сказал:

— Да, Джо. Думаю, доверяю.

Иногда, когда не мог заснуть, даже лежа рядом с Джо, я уходил в лес, чтобы побродить среди деревьев. Гордо этого не одобрял, но я сказал ему, что не переживаю, потому что доверяю его защите, и верю в него самого.

Он задохнулся от такого признания, но поклялся отрицать это до самой смерти, если я кому-нибудь вдруг проговорюсь.

В такие ночи я надевал шорты и одну из футболок Джо. Целовал его в лоб, пока он спал. И выходил на улицу, в темноту, ощущая, как прохладный воздух касается кожи.

Я просто гулял по лесу.

Обычно не проходило и часа, как меня догонял белый волк, он просто шел рядом со мной, слегка задевая меня. Мы почти не разговаривали, но он всегда был рядом, пока мы не забирались обратно в постель. Иногда он перекидывался обратно в человека. В остальных случаях оставался волком, и мы лежали на полу, так как кровать была слишком маленькой. Я стягивал с нее одеяла, и Джо сворачивался калачиком рядом со мной, его гигантская голова ложилась мне на грудь, поднимаясь и опускаясь в такт с каждым моим вдохом, а красные глаза следили за мной, пока я вновь не засыпал.

В тот первый месяц никто за нами так и не явился.

Как, впрочем, и во второй.

Ходили слухи. Люди шептались.

— Они выследили его на севере, — сообщила нам Мишель Хьюз по скайпу, — возле Канадской границы.

Я нахмурился, глядя на экран.

— Но это же бессмысленно. С чего бы ему направляться в противоположную от нас сторону?

— Он этого и не делает, — произнес Джо с отсутствующим взглядом.

— Нет, — ответила Мишель. — Не думаю.

— Отвлекающий маневр, — догадался я.

— Скорее, попытка дезориентировать, — объяснила Мишель. Она выглядела уставшей, под глазами залегли темные круги. — Я не знаю, что он задумал, но совершенно точно ничего хорошего. Мои отряды отправились на север, но след просто… оборвался. В одно мгновение им казалось, что они близки к цели, а в следующее — и духу его там уже не было.

— Как ему это удается? — спросил я. — Вы умеете подделывать специфический волчий запах?

— Магия, — ответил Джо.

— Роберт Ливингстон, — согласилась Мишель. — Скорее всего. Джо, ты уверен, что мы не можем…

— Мы уже обсуждали это, — напомнил Джо, сверкнув алым пламенем в глазах.

— И вы продолжаете глупо упорствовать, — прорычала она в ответ.

— Рядом со мной люди, которым я доверяю, — сказал он. — И нам этого вполне достаточно.

Я искренне надеялся, что он прав.

Появилось доверие. Каким бы небольшим и хрупким оно ни было.

Но оно начинало понемногу расти.

Это было заметно по тому, как люди стали расслабляться в присутствии Картера и Келли. Они выглядели менее напряженными, менее подозрительными.

Я замечал это по тому, как Гордо смеялся над тем, что говорит Рико. И по тому, как он толкал плечом Криса, когда они шли бок о бок. И по тому, как он обнимал Таннера на прощание.

Я видел это по тому, как Робби смущался всякий раз, слегка покраснев и опустив глаза, когда в комнату входил Келли. Келли это всегда озадачивало, но он никогда не давил на него.

Это было заметно по тому, как мы двигались все вместе. Мы не синхронизировались друг с другом. Еще нет. Но мы были на верном пути. Постепенно находили ритм, необходимую гармонию. Я и сам этого не до конца понимал, но взгляды всегда были прикованы к двери, в которую я входил, как будто они ждали меня. То же самое происходило и в отношении Джо.

Это улавливалось в том, что они говорили.

Картер говорил:

— Ты чувствуешь это, правда? Связь. Нити. У меня в жизни не было такого ощущения, Окс. У меня никогда не было такой большой стаи.

Келли говорил:

— Я не понимаю. Почему он все время так на меня смотрит? Почему он заикается каждый раз, когда я пытаюсь с ним заговорить? Я ведь ничего Робби не сделал. Я не понимаю, почему он ведет себя так странно.

Робби говорил:

— Да я без понятия, что ему сказать! Я ведь его даже не знаю толком. Всякий раз, когда я пытаюсь заговорить с ним, у меня напрочь пропадает дар речи, и… о боже, ты что, смеешься надо мной? Ты гребаный ублюдок, Окс, богом клянусь.

Джесси говорила:

— Я тут как-то решила встретиться с подружками. Мы пошли поужинать, и они смеялись над… не знаю над чем. А я в тот момент могла думать лишь о том, что их не было там, понимаешь? Их не было… у меня в голове. Как остальных. И это ощущение казалось пустотой. Окс, клянусь богом, если ты разрушил для меня возможность жить нормальной жизнью за пределами стаи, я накостыляю тебе по селезенке.

Крис говорил:

— И она это сделает. Поверь мне. Когда ей было семь, я случайно… ай, ладно, это было нарочно, прекрати бить меня, черт возьми… оставил одну из ее Барби на радиаторе. Ее лицо расплавилось и выглядело… ну, оно выглядело просто потрясающе. Джесси посчитала иначе. У меня до сих пор остался шрам на локте после того, как она напала на меня, вонзив в руку свои ногти.

Таннер говорил:

— Он другой. Гордо. Может, это просто потому, что теперь мне известно обо всей этой истории с ведьмаком. Возможно, из-за этого картина видится в ином свете. Но я не уверен, что все дело именно в этом. Он другой, понимаешь? С тех пор, как вернулся. Он… стал тише. И, может быть, более сосредоточенным. Думаю, ему нужна была стая, Окс. Я знаю, что у него были мы, но вряд ли это то же самое. Думаю, его магия нуждалась в ком-то.

Гордо говорил:

— Я не мог дышать. Когда мы ушли. Не так, как могу здесь. Не так, как когда я с тобой. Я знаю, ты понимаешь, о чем я. Знаю, мы обычно такое не… обсуждаем. Такие вещи. Типа чувств и всего такого прочего. Это не в нашем характере. Но, Окс, ты как глоток воздуха для меня. Я в жизни не хотел бросать тебя. Я просто… я… У меня была стая. И в ту ночь что-то… Я сделал то, что должен был. Или то сделала моя магия. Я связал себя с ним. С Джо. Но мне нужно, чтобы ты знал. В первую очередь я всегда оставался связан с тобой.

Рико говорил:

— Если бы пять лет назад мне сказали, что я буду в стае оборотней, где за альфу пацан вдвое младше меня, который к тому же трахается в зад с другим альфой — не смотри на меня так, Окс, ты знаешь, что это правда, — я бы спросил, что они курят и можно ли мне той же дури. Жизнь… такая странная штука. А Грин-Крик — странное место.

Элизабет говорила:

— Я вновь начала рисовать. Впервые за три года взяла кисть в руки, и это меня не испугало. О, разумеется, сама мысль о создании чего-то нового всегда пугает, но сам процесс — это катарсис. Освобождение. Не знаю, в какой фазе я сейчас нахожусь, Окс. Но сделаю все возможное, чтобы это выяснить. Возможно, зеленой. Я чувствую зеленый, Окс. Ты тоже его чувствуешь?

Джо говорил:

— Я чувствую их.

— Я чувствую их всех.

— Крошечные огоньки света.

— Мой отец учил меня, что Альфа так же силен, как и его стая.

— Окс. Окс, разве ты не видишь? Разве ты не чувствуешь этого? Наша стая сильна.

— И она может стать только сильнее. Думаю…

— Думаю, он бы гордился. Папа. Думаю, он бы гордился мной. Тобой. Нами.

Марк сказал:

— Это твое сердцебиение.

— Что? — переспросил я, взглянув на Марка, сидевшего напротив меня в закусочной. Марк забрел в автомастерскую и пригласил меня пообедать с ним. Я даже не удивился, когда мы заняли ту же кабинку, в которой он сидел в день нашего знакомства. Похоже, некоторые вещи не меняются.

Марк смотрел на меня таким же взглядом, как и в нашу первую встречу, когда я был еще не в состоянии постичь истинные масштабы мира.

— То, как они двигаются. Как мы двигаемся.

Я нахмурился.

— Я что, сказал это вслух?

— Нет.

— Разумеется, нет, — вздохнул я. — Гребаные оборотни.

Марк ухмыльнулся.

— Я просто знаю о таких вещах.

— Я в курсе, что знаешь. Но какой ценой, Марк? Я скажу тебе какой. Ценой моего душевного равновесия и здравомыслия. А еще моей чертовой личной жизни.

— Следовало подумать об этом до того, как ты стал Альфой.

— Как будто у меня был выбор.

Его улыбка стала мягче.

— У тебя был выбор, Окс. И тебе это известно так же хорошо, как и мне.

— Ага, — выдал я.

К нам подошла официантка и приняла заказ. Она кокетливо улыбнулась Марку, но он просто заказал сэндвич с тунцом и сыром, никак на нее не отреагировав.

— Кроме того, я твоя правая рука, — произнес он, когда она отошла. — Инфорсер. Вот откуда я это знаю.

Его слова… заставили меня задуматься. Потому что мы никогда не обсуждали подобное.

Марк ждал.

И впрямь, это имело некий смысл.

— Тогда ладно.

— Ты правда этого не знал?

— Я никогда по-настоящему не задумывался над этим.

— И тебе по-прежнему не обязательно это делать, — заметил он. — Это ничего не меняет.

— А кто у Джо… не важно. Картер.

Марк выглядел довольным.

— Сердцебиение? — напомнил я ему.

— Вот как работает стая, — сказал он. — Именно поэтому мы двигаемся синхронно друг с другом.

— Я не понимаю.

— Все дело в твоем сердцебиении, — объяснил Марк. — И в сердцебиении Джо. Мы двигаемся вместе с вами, потому что прислушиваемся к звуку вашего сердца.

— Но люди…

— Они следуют нашему примеру, — сказал он. — И твоему. Пока это не станет второй натурой.

— Так же, как мы это делали с Томасом? — тихо спросил я, потому что внезапно все стало гораздо более логичным. Как мы взаимодействовали с ним. Как они взаимодействовали со мной. Как Картер, Келли и Гордо взаимодействовали с Джо.

— Да, — подтвердил Марк. — Ты не слышал его. Не так, как это умеем мы. Но ты научился двигаться вместе с нами. Со временем. А теперь мы делаем это вместе с тобой. И Джо.

После этих слов мы оба погрузились в собственные мысли. В конце концов официантка принесла нам еду. Нога Марка прижалась к моей, ища тактильного контакта, как и всегда.

— Я рад, что мы с тобой друзья, — уткнувшись взглядом в свой суп, признался я. — После стольких лет.

Он ничего не ответил, но в этом не было необходимости. Думаю, стук моего сердца говорил за нас обоих.

Шел третий месяц и в какой-то момент мы наконец стали сплоченными.

Стычки по-прежнему случались время от времени. Невозможно, чтобы двенадцать человек сосуществовали вместе и всегда ладили.

Но конфликтов было мало, и они всегда прекращались, прежде чем перерастали во что-то более серьезное.

Большинство из членов стаи оставались либо в доме Беннетов, либо в старом доме, что бывало значительно чаще. Мы с Джо и не думали переезжать из моей старой комнаты, хотя кровать была слишком тесной для нас. Мы вместе засыпали, вместе просыпались. Вместе вставали по утрам: он, чтобы вывести волков в лес, я, чтобы отвезти парней в мастерскую, а Джесси на работу, в ранние часы по Грин-Крик тянулись вереницы машин.

Несмотря ни на что, каждое утро Джо прикасался к волку, которого подарил мне, тому самому маленькому каменному волку, который продолжал стоять на моем столе. Он проводил кончиками пальцев по статуэтке, по голове, затем вниз по спине до самого хвоста. На лице Джо появлялось выражение такого благоговения, словно он поверить не мог, что я сохранил его подарок, что я по-прежнему хочу хранить его у себя.

Мы непременно опаздывали, потому что я прижимал его к стене и стонал, посасывая его язык.

Джо настаивал на большем. Чтобы я его трахнул. Чтобы он трахнул меня.

Но я не мог. Еще нет.

Я видел, что случилось с Элизабет, когда погиб Томас.

Я видел, как глубоко она ушла в себя, отдавшись своему волку.

Если со мной сейчас что-нибудь случится… что ж. Я знал, что они будут горевать. Прочувствуют эту потерю до мозга костей. Джо может так и не оправиться. Или же, наоборот, станет только сильнее из-за этого.

Но если со мной что-нибудь случится после того, как мы станем парой?

Вряд ли Джо сможет отойти от такого.

Потому что быть парой означало стать чем-то гораздо большим, чем мы являлись сейчас.

Джо хотел этого. Я это знал. Я сам хотел этого больше всего на свете.

Но я не мог так поступать с ним. На всякий случай. Я не мог так рисковать.

Скорее всего, у нас над головой всегда будет что-нибудь висеть, как Дамоклов меч. Но хуже Ричарда Коллинза я даже представить себе ничего не мог.

Я снова и снова повторял себе, что как только его не станет, я возьму все, что Джо готов мне дать.

Потому что с Ричардом будет покончено. И он больше ничего не отнимет у меня. У нас. Мы стали сильнее, чем когда-либо прежде. Мы были сплоченными. Мы стали такой стаей, какой никогда раньше не были, все мы. Мы работали вместе. Жили вместе. Ели вместе. Мы были семьей, и я уже потерял слишком многих, чтобы позволить кому бы то ни было отнять у меня еще кого-нибудь. Даже если бы мне пришлось пожертвовать собственной жизнью, чтобы сохранить их всех в безопасности, что ж, ладно, я готов был пойти на это. Да будет так. До тех пор, пока они все в безопасности, моя задача как Альфы выполнена.

Я не хотел умирать. Но сохранить всех в живых хотел сильнее. И испытывал чувство вины из-за этого.

Потому что был рядом, когда ночью его одолевали кошмары. Джо Беннету исполнился двадцать один год, но ему до сих пор снились те ужасы, которые он пережил в детстве. Всякий раз, когда он начинал метаться и скулить, захваченный в ловушку собственного подсознания, я обнимал его, крепко сжимая в объятиях и шепча на ухо, что он в безопасности, что он дома, что я никогда не позволю, чтобы с ним что-нибудь случилось. До тех пор, пока дышу.

После этого он всегда засыпал глубоким сном. В безопасности, пока я присматривал за ним.

Это была моя семья.

Эти люди были моей стаей.

Я бы сделал ради них все, что угодно.

Вот почему, когда Ричард Коллинз пришел снова, он пришел за мной.