Волк в капкане

Глава 34

Париж, 1985

Бесснежная мрачная погода вовсе не портила Париж перед рождеством 1985 года. Традиционная изумительная иллюминация на Елисейских Полях заставляла забывать о холодном дожде и пронизывающем ветре, в Галери Лафайетт была рождественская распродажа, на улицах пахло марципаном, шоколадом и глинтвейном.

Черная БМВ-318 со швейцарскими номерами въехала в город накануне сочельника. Какое-то время водитель плутал по южным предместьям, потом остановился и спросил дорогу в центр города.

Наконец-то он съехал с Периферик. Теперь уже недалеко. Отто Ромингер терпеть не мог водить машину в Париже. Он привык к швейцарскому аккуратному и законопослушному вождению, и его бесила эта дикая манера — резкие разгоны и торможения, сумасшедшие прыжки из ряда в ряд, подрезания, гудки по поводу и без повода и демонстрация среднего пальца соседям по потоку. Тем не менее, когда он добрался до дома сестры, он уже ехал как заправский парижанин — к чему переть против течения, только время и нервы тратить. Тем более что водительского мастерства у него хватало для любого стиля вождения, даже самого хамского и агрессивного.

Бульвар Сент-Доминик оказался совсем рядом с Пляс Этуаль. Отто кое-как нашел крошечное пространство для парковки, миллиметруясь, втиснул туда машину и осмотрел старый, солидный, недавно отремонтированный восьмиэтажный дом. Он знал от отца, что Джулиане принадлежит пентхаус, то есть квартира на верхнем этаже. Зная сестру, чему тут удивляться — она, разумеется, выбрала дорогой район, дорогой дом и самые дорогие апартаменты. Тем более что платил за все папа, и он не ограничивал ее в средствах. Отто вошел в подъезд, спросил у консьержки, как попасть к м-ль Ромингер, и на отдельном лифте поднялся наверх.

Он вовсе не был в восторге от этого идиотского поручения. Отцу, видите ли, хотелось передать девочке подарок к Рождеству, а заодно проинспектировать, как она жива-здорова, и какая часть мужского населения славного города Парижа уже перебывала в ее постели. Конечно, о таком Вернер не упоминал, но это подразумевалось. Отто действительно не хотел вникать в сестрины дела, точнее в ее неврозы, заморочки и проблемы. Он хорошо относился к ней, честное слово… но — на расстоянии.

К сожалению, отец случайно узнал, что Отто собирается провести рождество с Рэчел в Париже, и было бы совсем некрасиво отказать ему в невинной просьбе — заехать к сестре и передать ей пустячок — серьги от Бушерон. Ну и ладно, он просто отдаст ей коробочку, поцелует в щечку и отвалит. Ему, слава Богу, есть чем еще заняться в этом городе.

Дверь открыла роскошная, совершенно голая брюнетка. Отто на секунду растерялся, и она улыбнулась, заметив, что он рассматривает ее тело.

— Мне повернуться? Чтобы ты мог рассмотреть все остальное?

Он взмолился:

— Только не говори мне, что я не туда попал.

— Отчего же. Ты ведь — маленький братишка нашей Джулианы? Проходи, раздевайся.

— Прямо-таки раздеваться? — уточнил Отто с усмешкой.

— Ну, в меру твоей личной испорченности, конечно. А Жюли не говорила мне, что ее брат — такой красавчик. И что — тебе нравится то, что ты видишь?

— Очень даже, — Отто одобрительно оглядел ее стройное тело. Действительно, очень хороша. Он завелся с полоборота.

— У меня невыгодная позиция, — пожаловалась девушка. — Ты видишь все, а я — ничего.

— Да ну?

— Почему бы и тебе не показать товар лицом? Или каким-нибудь другим местом?

— А ты кто вообще? — Отто с трудом заставил свой взгляд вернуться на лицо брюнетки.

— Кристелль Обэн, очень приятно. Я подруга Жюли.

— Так-так-так, — знакомый хрипловатый голос прозвучал слева, оба повернули голову. Джулиана стояла на пороге комнаты, на ее губах играла легкая улыбка. — Кто к нам пришел.

Джулиана была одета чуть обильнее, чем Кристелль. Очень стройная и очень красивая блондинка почему-то считала свою природную красоту недостаточной, и ее иногда слегка заносило. Сейчас она тоже была совсем голая, если не считать кое-каких безделушек. Два золотых колечка с бриллиантами, продетых в соски. Нда, сестра развлекается на всю катушку. Наверное, серьги ей покажутся слишком заурядным подарком. Отто оглядел ее и усмехнулся:

— Ах какая ты стала большая, детка.

Сестра так и выросла с разными глазами — ее левый глаз был изумрудно-зеленый, как у отца, правый остался серым. Ее смотрели ведущие офтальмологи мира, но никто ничего не смог сделать — оба глаза были совершенно здоровы, видели превосходно, но так и оставались разными. Проблему решили контактные линзы, которые Джулиана носила с тринадцати лет — теперь оба глаза у нее были зеленые, как у Вернера.

Кристелль сказала:

— Пожалуй, я пойду и сварю кофе. Жюли, будь вежлива, ладно?

— Если она будет вежлива, я точно решу, что не туда попал, — хмыкнул Отто.

Кристелль говорила так, что было ясно, что она — настоящая парижанка. И у Джулианы было почти такое же произношение, за полгода в Париже она почти избавилась от швейцарского акцента. Отто свободно говорил по-французски, потому что вырос в западной части Швейцарии, но это было несколько другое, чем тот язык, на котором говорили обе девушки, и, когда Кристелль вышла, он с облегчением перешел на швитцер.

— И что все это должно означать?

— Лучше ты расскажи мне, что это означает, — Джулиана прошла в роскошно обставленную гостиную и изящно уселась на диван, обитый белой норкой. Из окна открывался великолепный вид на набережную Сены и Триумфальную арку. — Тебя прислал папочка? Пошпионить?

Отто с сомнением оглядел кресло, так же обитое мехом.

— Мне можно на это сесть? Я все же с улицы.

— Ай, не забивай голову. Садись. Если запачкаешь — я пришлю тебе счет за чистку. Не тяни время, братец, и расскажи, что привело тебя в Париж?

— Всякие дела.

— Все твои дела находятся немного южнее. А в Париж ты приехал, потому что трахаешься с Рэчел Мирбах-Коэн. Разве не так?

— Приятно иметь дело с таким информированным человеком, — Отто уютно расположился в дивном кресле. — Тут курить можно? Или ты и за это пришлешь счет?

— Кури на здоровье. Значит, ты приехал к своей красотке, и папочка попросил тебя осуществить заодно небольшой шпионаж?

— Можно и так сказать, но я бы выбрал другое слово. А ты все такая же злющая?

— И не сомневайся. А какое бы слово ты выбрал?

Джулиана презрительно оглядела пачку Мальборо, которую ей предложил Отто, и взяла со стеклянного столика пачку Картье. Оба закурили.

— Шпионаж тут неуместен, — сказал Отто. — Ты знаешь, что я здесь, знаешь, что он меня спросит, как ты живешь. Это не шпионаж, а… дипломатический визит.

— А, ну да, как я могла забыть, ты же у нас дипломат.

Вошла Кристелль, в ее руках был поднос с тремя изящными кофейными чашечками, молочником и вазочкой с конфетами.

— Садись, дорогая, — Джулиана подвинулась на диване, давая ей место. Учитывая вид девушек, Отто, конечно, задавался вопросом, они что — того? Или это просто у них так заведено? От Джулианы можно было ожидать чего угодно. Например, ее неразборчивость в отношении мужчин и была причиной того, что она живет здесь. Конечно, официальной легендой было то, что у милой Жюли прорезались способности, она захотела стать художницей и поступила в Сорбонну, но Отто умел читать между строк. Ее отъезд и покупка квартиры произошли аккурат после того, как выяснилась ее одиозная связь с деловым партнером отца, высокопоставленным менеджером из Хоффман Ла Рош — Франсисом Фармэ. Тогда было много шума, супруга Франсиса застукала их и начала очень скандальное дело о разводе с целью оттяпать побольше активов у неверного мужа. В итоге всю эту историю протащили через газеты, вываляв в грязи и семью Фармэ, и Ромингеров, и оба предприятия, в результате чего правление концерна наложило вето на сделку с банком. А незадолго до того Джулиана умудрилась (а точнее, постаралась!) попасться на глаза матери с ее шофером в ее же Мерседесе, за что мать выгнала её из дома. Допустим, Джулиана неразборчива с мужчинами, но он не слышал, чтобы у нее было что-то с женщинами.

Кристелль мягко спросила:

— Может, мне лучше уйти?

— Нет, не уходи, мне с тобой спокойнее, — Джулиана искоса взглянула на брата. Тот явно думал не о разговорах, а о прелестях Кристелль.

— И что же ты намерен сказать папочке? — снова на швитцере поинтересовалась Джулиана. — Что я открыто живу с девушкой? Хожу по дому голой? Что именно?

— Скажу, что ты жива, здорова, не пьешь и мало куришь. И уделяешь внимание закаливанию. — Отто взял чашку — кофе был превосходный. — А ты бы что предпочла?

— Ты никогда не говоришь правду.

— А зачем? В отличие от тебя, я не ставлю своей целью кого-то эпатировать.

— Да уж, — Джулиана подмигнула ему. — Мой братишка — известный лицемер и жополиз. Скажи-ка мне честно, зачем ты так старательно лижешь жопу папочке? Все ведь знают, что ты не берешь у него ни сантима.

— Кто тебе сказал, что я лижу ему жопу?

Джулиана презрительно усмехнулась. Кристелль растерянно переводила взгляд с Отто на Джулиану. Она не понимала ни слова из их разговора.

— Конечно, лижешь. Ты можешь хоть что-то сказать честно? Например, что ты думаешь о том, что она выгнала меня, а он даже не подумал заступиться?

— Ты отлично знаешь, что он пытался заступиться. Но ты очень далеко зашла.

— Ох, ну до чего же ты хороший мальчик! Подумаешь, далеко зашла! Он точно так же меняет баб как перчатки и спит со всеми подряд! Если он и пытался, то плохо пытался!

— Я на его месте вообще тебя придушил бы, чтоб не мучилась, — Отто начал злиться. Его вообще обычно было трудно вывести из себя, но сестре это всегда удавалось неплохо.

— Да ты у нас, конечно, правильный, куда деваться. А скажи — чем ты лучше меня? Ты точно так же спишь со всеми бабами, которых видишь, может только не делаешь из этого такое паблисити.

— Вот тем и лучше. К тому же, я сплю только с теми, с кем мне хочется переспать, а не со всеми подряд, только бы подгадить отцу. Подумать только — старый толстый и лысый Франсис, ну что делать, лубоф!

— Ты совсем ни хера не понимаешь?

— Ну что ты, все я понимаю. Надо же сделать гадость папочке. Кстати, не пойму, за что тебе понадобилось ему гадить? Он тебе ничего плохого не сделал. Наоборот, он к тебе, по-моему, слишком добр и снисходителен.

— Нет, сделал! — глаза Джулианы наполнились слезами, и Кристелль быстрым движением положила руку на ее плечо. — Он дерьмовый отец! Просто хуже быть не может! Ему всю жизнь было на нас плевать, и на меня, и на тебя, но ты же этого не понимаешь, праведник чертов! Он не захотел, чтобы у нас была нормальная мать, как Марго или Изабель, пусть даже неродная, и он не соизволил избавиться от этой суки, от этой холодной змеи! А когда она меня выгнала, он просто умыл руки! Ему неудобно с ней разводиться — потому что где еще он найдет слепую, глухую, и немую дуру, которая разрешает ему блядовать со всем светом, лишь бы бабки давал? Он чувствует себя виноватым, поэтому и откупается от меня своими гребаными миллионами, и уж не сомневайся, я его выпотрошу как следует! — Она заплакала, Кристелль обняла ее, прижала к себе, и бросила на Отто укоризненный взгляд:

— Ну смотри, что ты наделал! Ты довел ее до слез!

Отто промолчал, снова гадая, что у них за отношения. Неужели?.. Кристелль гладила Джулиану по спине, успокаивала, что-то шептала ей на ухо. Наконец, девушка перестала плакать, и хмуро посмотрела на брата:

— Ты и об этом ему не скажешь?

— Я тебе пришлю копию отчета, — проворчал Отто. — Спасибо за кофе, девушки, мне пора.

Он встал и вышел в коридор. Кристелль выскользнула за ним.

— Извини, я хотела тебе сказать… Не мучай ее. Она такая ранимая.

Он уже без особой симпатии оглядел ее и задал прямой вопрос:

— Что между вами двумя происходит?

Кристелль прямо посмотрела ему в глаза.

— Мы любим друг друга.

— Ну какие молодцы! — Отто посмотрел на нее уже с откровенным презрением. Кристелль тихо сказала:

— Не надо считать это чем-то грязным.

— А чем считать? Чистым? Это извращение, на случай, если ты не в курсе.

Она не обиделась, сказала спокойно:

— Все, что происходит между нами, устраивает нас обеих. И никого больше не касается. Кто ты такой, чтобы нас осуждать?

— Ты права, — сухо сказал Отто. — Я не имею права вас осуждать. Пока, счастливого рождества. — И тут он вспомнил, что отцовский подарок остался у него в кармане. Он полез за ним, чтобы передать Кристелль для сестры, но девушка покачала головой:

— Передай сам. И я очень прошу тебя — помиритесь. Это же так ужасно, встречать сочельник в ссоре.

Отто даже в таких обстоятельствах не мог устоять перед просьбой обнаженной красавицы. Как всякий мужчина, особенно в 19 лет, он часто шел на поводу у своего естества, проще говоря, думал не головой, а немного другим местом. Кристелль затащила его за руку в гостиную, где Джулиана уже не плакала, а лежала на диване и рассматривала свой роскошный маникюр.

— Вот видишь, как хорошо, — прощебетала Кристелль. — Отто не сердится, он останется и поужинает с нами, а вечером мы сводим его в Лидо, ладно? Теперь оба помиритесь, и все будет замечательно!

Отто и Джулиана нехотя посмотрели друг на друга, Джулиана поднялась с дивана и протянула ему руки. Они обнялись, и он против воли почувствовал ее обнаженное тело, такое же волнующее, как и у ее подруги. Но он не мог об этом думать. Только этого не хватало.

— Ты ведь останешься у нас, правда? — Кристелль положила руки к нему на плечи и, глядя ему в глаза, облизнула свои губы. Ему был прекрасно понятен смысл всего этого. — Пожалуйста, я хочу, чтобы ты остался.

— Хорошо, — хрипло ответил он. — Где у вас тут душ?

Ванная, размером примерно с половину теннисного корта, не запиралась. Отто залез в душевую кабину и начал мыться. Он слышал, что кто-то заходил, и, когда вышел из душа, увидел, что его одежда исчезла. Он обнаружил белое пушистое полотенце и обернул его вокруг бедер.

— Ну вот, — когда он вышел из ванной, Кристелль оглядела его, и ее глаза вспыхнули. — Боже, да он просто прекрасен! Он идеален, чтобы вернуть бедную заблудшую девушку на путь истинный, в лоно традиционного секса. Что же ты, спортсмен? Профи?

— Он горнолыжник, — сухо сказала Джулиана, хмуро глядя на них. Великолепный Отто и ее нежная Кристелль были слишком прекрасной парой, чтобы она могла это вынести.

— Как прекрасно! Надо выпить шампанского! — Кристелль исчезла за дверью. Отто снова сел в норковое кресло. Джулиана растянулась на диване — тонкая, экзотичная и грациозная, как сиамская кошка — и начала поигрывать колечками в сосках.

— Прекрати немедленно! — рявкнул он. — Как ты себя ведешь? Всякий стыд потеряла!

— Ой, прости, мой скромный братик!

Он вызывающе оглядел ее. Она без конца нарывалась.

— Не знаю, зачем ты все это делаешь. По-моему, у меня все получится с твоей подружкой.

— Что же ты — боишься меня?

— Чего мне бояться?

— К примеру, что я скажу папочке, что мы переспали втроем. Как ты думаешь, ему это понравится?

— Ты можешь ему это сказать и вне зависимости от того, переспим мы или нет. Так что не надо брать меня на понт.

— А мне, наверное, не стоит бояться, что ты утащишь у меня подружку? У тебя же есть мадмуазель Большая суперзвезда, правда?

Отто холодно улыбнулся.

— Не грусти. Пока я развлекаюсь с Кристелль, ты можешь порисовать. Ведь ты приехала сюда учиться рисовать, верно?

— Какая же ты все-таки скотина, — прошипела Джулиана.

— Ты просто не привыкла играть со мной на равных.

— А ты, значит, любишь играть?

— Не в эту игру. Пойду посмотрю, чем там занята твоя красивая подружка.

Кристелль была на кухне. Как и все помещения в этой квартире, кухня была огромная, роскошно обставленная, блистающая чистотой и ультрасовременная. Кристелль стояла у окна с бокалом шампанского и смотрела на город — с этой стороны открывался вид на Люксембургский сад — хоть тот и был довольно далеко, все же его было видно в дождливой дымке. Отто подошел сзади и обнял ее, накрыл ладонями ее груди. Девушка грустно спросила:

— Опять ссоритесь?

— Нет. — Отто зажал ее соски между большими и указательными пальцами. — А ты часто занимаешься этим с мужчинами?

— Жюли делает это намного чаще, — Кристелль запрокинула голову назад, открывая ему свою гибкую шею и розовую мочку маленького ушка. — У меня уже несколько месяцев не было мужчины, с тех пор как я встретила ее.

— Как жаль, — Отто прижал губами жилку на ее шее. — Почему?

— Мужчины грубые и безжалостные. Но тебя я захотела сразу, как увидела.

— Я тоже грубый.

— И безжалостный. Но ты очень красивый. — Она повернулась к нему лицом и развязала его полотенце. — Жюли на нас очень рассердится?

— А вот это меня меньше всего волнует. — Отто запустил руку между ее бедер.

— Отто, так нельзя! Я люблю Жюли, и…ах! — Кристелль изогнулась в его руках.

Отто осмотрелся, пытаясь найти место, где можно ее уложить. Из кухни была видна столовая — излишне говорить, что совершенно потрясающая. Камин, мягкий ковер с длинным ворсом перед ним. Как по заказу. Он поднял девушку на руки, через несколько секунд его ноги утонули в пушистом мягком ковре…