Воспоминания

ПИСАТЕЛЬ-ПОГРАНИЧНИК. ЛЕВ КАНТОРОВИЧ

В начале тридцатых годов ко мне явился очень молодой и очень красивый мужчина в сером ворсистом пиджаке, с широким галстуком, свободно падавшим на грудь.

В комнату вошло воплощенное здоровье. Веселая сила молодости, натренированной во всех видах спорта, чувствовалась в этом невысоком, мускулистом человеке, широкоплечем, широкогрудом, с большим улыбающимся лицом. Светлые волосы его круто зачесаны были к затылку, открывая выпуклый белый, без морщинки, лоб.

Он был как будто очень прост, но в ясном и прямом взгляде его серых, стального блеска, глаз светился чуть насмешливый, все примечающий и взвешивающий ум. Эти глаза настораживали. В трезвой молодости, вошедшей ко мне в кабинет, не было ни наивности, ни неопытности. Мне подумалось, что душа этого человека должна быть такой же мускулистой, испытанной в борьбе, как и тело.

Он назвал себя.

Это был Лев Канторович, о котором я слышал как о художнике, участнике арктической экспедиции на ледоколе «Сибиряков». Но в рассказах, которые он дал мне, не было ни слова об этом замечательном походе, совершенном в лето 1932 года по Северному морскому пути. Путешественник по Арктике принес мне рассказы о битвах пограничников с басмачами в азиатских жарких песках, которые были ему, оказывается, известны лучше, чем северные льды.

Короткая, суховатая, резкая фраза, штриховой рисунок простейшего сюжета — все способно было вначале оттолкнуть невнимательного читателя чрезмерной своей жесткостью. Слова, казалось, высушены были на раскаленных горячим солнцем песках и белели, как кости на пути неведомых караванов. Никакой влаги. Эти обрывистые, колючие строчки вводили в обман.

Однако всякому любящему литературу и жизнь можно было усмотреть в подтексте еще не проявленную глубину и разнообразие жизненного опыта, а в сухости языка — нечто задорное, нарочитое, вызывающее на бой. Здесь были сознательные и упорные поиски наилучших средств для изображения некрикливой отваги, скромного самоотвержения, действенного устремления к новым и новым подвигам. А если нужные слова еще не найдены, то лучше недосказать, остаться на первое время непонятым, чем взять уже готовый штамп или допустить фальшь. Внимательно вчитавшись в эти первые опыты молодого, начинающего писателя, можно было разгадать очень целомудренный характер автора, старающегося самые глубокие свои чувства выражать с максимальной сдержанностью.

Я не любезничал, зная, что наше литературное дело требует от его участников не меньше выдержки, чем путешествие по неисследованным областям Арктики, что подлинная удача достигается после весьма трудных испытаний и огромным напряжением сил в работе. Подводить излишним либерализмом талантливого человека под удар не следует. В рукописях, принесенных мне молодым автором, талант и богатый жизненный опыт еще не нашли должного художественного выражения.

Канторович стойко перенес возврат этих первых своих вещей, и было приятно, что в литературу он идет без легкомысленных мечтаний о мгновенной славе и немедленном гонораре, а с ощущением новичка-пограничника, впервые вступающего на ночной пост, еще не умеющего как следует отличить шорох птицы от шагов нарушителя, но уверенного, что он овладеет всеми необходимыми знаниями и сумеет, проявив себя в действии, быть полезным стране и заслужить одобрение народа.

Через некоторое время Канторович принес мне несколько новых небольших рассказов, и это были уже достаточно зрелые плоды его упрямой, очень целеустремленной работы; они пошли в печать.

Так началось мое знакомство с писателем и художником Львом Канторовичем. Это знакомство было вскоре скреплено общей нашей дружбой с пограничниками, и мне приводилось чаще встречать его среди пограничников, чем в литературной среде.

Молодое поколение советских писателей, выросшее в эпоху великих подвигов советского человека на земле, на море и в воздухе, почти не трогало тем, решенных старшим поколением, тем коренной перестройки жизни и человека в период становления Советской власти, советского государства. Молодые писатели ввели в литературу героев, взращенных советским временем,— летчиков, строителей, моряков, пограничников, исследователей. Жадная любознательность, упорство в достижении цели, огромная жизнеспособность, стремительная, через край переливающаяся энергия, буйно соревнующаяся во всех областях жизни, по-разному выражались у каждого из молодых. К этому поколению принадлежал и Лев Канторович.

Канторович был выдвинут в литературу самыми сдержанными и неразговорчивыми деятелями — пограничниками. Характер пограничной службы во многом продиктовал этому писателю, командиру пограничных войск, его внешне суховатый, лишенный каких бы то ни было орнаментов стиль. Канторович, как это подсказывала ему жизнь, стремился в действии передать чувства и мысли своих романтических, неболтливых героев. Это удавалось ему все лучше и лучше. Все ясней и рельефней выступал в его произведениях основной герой, его любимый герой, выражающий и его, автора, личность,— советский человек, борющийся с врагами социалистического государства. Психика врага разоблачается в этих произведениях кратко и с ненавистью, как, например, сделано это в конце первой главы повести «Полковник Коршунов» — в сцене с Аильчиновым — или в рассказе «Два дня».

Борьба за справедливость, за счастье людей, вдохновляющая героев Канторовича, показана в энергичном действии, в четком сюжете. Сокрушая врага, пограничники несут свободу трудовому люду — таков смысл, например, повести «Кутан Торгоев», в которой дана жизнь бедняка киргиза, ставшего пограничником. «Полковник Коршунов» и «Кутан Торгоев» — наиболее значительные произведения Льва Канторовича, в них тема борьбы воплощена с наибольшей силой. Люди выписаны отчетливо и любовно, их характеры, их жизнь, их судьбы — типичны. Быт пограничников дан скупо и четко. Познавательное значение этих произведений весьма велико.

Герои книг Канторовича сознательно готовят себя для грядущих боев, они тренируют себя в спорте, как показано это в повести «Бой», где бокс и лыжные прогулки предшествуют вступлению молодого человека в пограничные войска. В то же время герои Канторовича при всей сдержанности своей, при том, что они решительно избегают выражения своих личных переживаний в слове, весьма лиричны. Однако лирический мотив всегда приглушен у Канторовича, у его героев господствует мотив долга, высокое сознание ответственности своей перед страной и народом.

В творчестве Канторовича мало что объясняют поверхностные влияния Джека Лондона, Хемингуэя, Киплинга. Если эти влияния были, то они не касались содержания, существа произведения. Я помню, как в одной из рукописей Канторовича злосчастное «и» вдруг зачастило без всякой надобности, а такое вот «и» сразу может подать повод ленивому критику произнести свой приговор — «подражает Хемингуэю, эпигон...». У нас ведь есть ленивцы, которые, выдернув одну цитату или слово, делают немедленный, иной раз даже и смертоубийственный для автора вывод. Вылавливая «и», я упрекал автора:

— Во-первых, это ни к чему. Во-вторых, у вас это плохо. В-третьих, вам опять влетит.

На что он весело и упрямо отвечал:

— Пускай злятся.

Нельзя сказать, чтобы критика баловала этого талантливого и своеобразного писателя. Но он оказался стойким и в этих боях. Канторовичу помогал юмор, помогал трезвый ум, помогало главным образом быстро пришедшее читательское признание. Пограничники в особенности зачитывались книгами Канторовича. Имя Канторовича в пограничных войсках — одно из самых любимых писательских имен.

Канторович как командир пограничных войск участвовал в освобождении Западной Украины и Западной Белоруссии,— этому походу посвящена его талантливая книга «Пограничники идут впереди». Он сражался в финскую кампанию 1939—1940 годов. О своих действиях в эту войну он ничего толком не сообщал, он отмалчивался, как подлинный пограничник. Кое-что рассказал о его подвигах только второй орден, появившийся на его груди рядом с первым, которым он был награжден за экспедицию на «Сибирякове», да кое-что пояснили также его рассказы о войне с белофиннами.

Все творчество Льва Канторовича посвящено было, в сущности, подготовке к будущей большой войне, оно проникнуто сознанием неотвратимой неизбежности столкновения с фашизмом. И эта война началась.

Первый день Великой Отечественной войны застал Льва Канторовича на пограничной заставе. 30 июня 1941 года мне позвонили из Управления пограничных войск. Сообщение было краткое и точное:

— Убит на заставе Лев Канторович. Сегодня ожидаем прибытия тела.

Политрук Лев Канторович, отражая нападение врага, был сражен пулей в живот. Смерть наступила мгновенно.

Он умер от вражеской пули, этот перенасыщенный жизненной энергией, веселый и сильный человек, жизнь и творчество которого были нераздельно слиты. Посмертно писатель-пограничник Лев Канторович был награжден орденом Красного Знамени.

Литературная деятельность Льва Канторовича была оборвана в самом начале, многого, очень многого не доделал, не дописал молодой писатель. Но и то, что им создано, ставит его на достойное место в советской литературе.