Война плащей

Глава 15. Перекресток судеб

К вполне объяснимой усталости Генри Гилберта теперь прибавились дополнительные переживания. Раньше война обходила стороной его родной дом, расположенный в лесах к юго-востоку Ортоса. Теперь же бои подобрались слишком близко. Постоянные диверсии хоть и не решались заходить так далеко, но все же вызывали обоснованные опасения.

Шпионы сэра Томаса сообщили, что армия мятежников пришла в движение. Покинув Прит, она направилась на юг и сейчас практически достигла верхних границ полей Холанда. Генерал Мур разработал прекрасный план, при удачном исходе которого воинство мятежников должно было попасть в котел. Успех подобного мероприятия мог переломить ход войны.

Покинув лагерь в окрестностях Лонда, армия Создателя выдвинулась на север. Оставив четверть своих людей у ключевого моста через реку Трикс, генерал повел основные силы на восток и, форсировав реку, намеревался обогнуть поля Холанда, чтобы зайти противнику в тыл и отрезать его от снабжения.

Ожидаемого эффекта стратегия не произвела. Стоило авангарду Томаса Мура очутиться на другом берегу, как их тут же атаковали. Спасти армию от позорного уничтожения удалось лишь благодаря умелому командованию ее полководца. Не давая церковникам времени на то, чтобы оправиться от случившегося, Уильям Олридж повел свои силы на запад и первым оказался у главного моста реки Трикс. Оставленный там гарнизон серых плащей был вынужден капитулировать перед превосходящими силами мятежников и отступить на юг.

Это была катастрофа. Сэр Томас во второй раз потерпел поражение вблизи водоемов, отчего злые языки за спиной окрестили его графом рек и озер. Случившееся не сломило опытного военачальника, но по его репутации был нанесен сильный удар. Генри испытывал безграничное уважение к главнокомандующему и отчитывал любого встречного солдата, позволившего себе усомниться в таланте генерала Мура.

Мятежники праздновали успех своего прорыва. К Оуэну Корду стали относиться с меньшим подозрением, но Джонатан Норрингтон по-прежнему не сводил с него глаз. Между тем, несмотря на все стремления гвардейца уличить молодого человека хоть в чем-то намекающем на его двуличность, Оуэн действительно не вызывал подозрений. Его радость при новости об успехе на полях Холанда выглядела вполне искренней.

Генри Гилберт был вынужден отступать вместе с основным силами армии Создателя. Его отряд остановился на небольшом постоялом дворе в ста милях южнее моста через реку Трикс. В воздухе царило ощущение нарастающей паники. Сторонники Ортоса уже начинали терять веру в своих покровителей. Многие из них собирали свои немногочисленные пожитки, намереваясь скрыться в густых лесах юго-восточных герцогств.

Рыцарь сидел за столом, заканчивая писать необычайно важное для него письмо. Через помутневшее от грязи стекло окна он наблюдал, как Эдвард и Софи завершали свою тренировку во дворе. Скрип колес возвестил о появлении гостей. Отряд всадников, сопровождавших несколько телег, въехал во двор. Спрятав письмо в потайном кармане плаща, Генри поспешил выйти на улицу.

Ведущий небольшую колонну рыцарь снял шлем, выпуская на свободу белоснежные кудри. Немного женственное лицо младшего из сыновей магистра привычно высокомерно осматривало людей Гилберта. Калеб не смог скрыть гримасу отвращения, вызванную видом солдат гвардии. Его собственные рыцари прибыли из Ортоса и выглядели так, словно вот-вот будут выступать на турнире или маршировать на параде. Не так давно прошедшие через жуткое сражение воины Генри не могли похвастаться сверкающими доспехами.

Калебу удалось побороть собственную брезгливость и, радостно поприветствовав товарищей по оружию, он ловко спрыгнул с лошади. Не желая сразу переходить к конфликту, о цели своего визита он сообщать не стал. К полудню отряд Калеба увеличился вдвое, когда на постоялый двор въехало еще двадцать всадников.

Лишь вечером, когда рыцари расположились в общей зале, он решил приступить к исполнению своего поручения. Софи, Генри и Калеб сидели за одним столом, в отдалении от своих солдат.

— У меня приказ от верховного магистра, сэр Гилберт, — вальяжно развалившись в кресле и закинув ноги на стол, начал посланник столицы.

— Чем мы можем служить его преосвященству? — Рыцарю сразу не понравился взятый собеседником тон.

Генри всегда недолюбливал этого высокомерного и, если верить слухам, крайне жестокого юношу, далекого от любых понятий о чести и достоинстве.

— Настали неспокойные времена. Мы опасаемся, что вскоре в столице могут начаться волнения. Отец просит вас вернуться в Ортос. Ему потребуется ваша защита.

— Если верховный магистр считает это необходимым, мы выступим завтра на рассвете. — Привыкший исполнять приказы рыцарь ни капли не колебался.

— Леди Софи придется остаться здесь. Мы и так потерпели поражение в битве у реки Трикс. Исчезни символ прямо сейчас, и количество дезертиров многократно возрастет. — Несмотря на напускное безразличие, Калеб казался напряженным.

— Я дал клятву защищать леди Софи… — начал возражать рыцарь.

— Не переживай, Генри. Я многому научилась за прошедшее время. К тому же уверена, что без охраны меня не оставят, — девушка перебила сэра Гилберта, благодарно-успокоительно положив свою руку поверх его.

Софи чувствовала незримую угрозу, исходящую от посланника столицы. Она боялась, что стоит Генри позволить себе лишнего в разговоре — и над его головой нависнет топор палача.

— Разумеется, леди Софи. Вашей защитой займется сэр Тиват, — подтвердил Калеб.

Генри Гилберт поморщился. Он был знаком с бароном Тиватом Кроссом. При первой встрече новоиспеченный защитник произвел на рыцаря не самое благоприятное впечатление. Этот редкостный болван не мог защитить собственный желудок от излишнего переедания. Однажды Генри видел, как несчастные оруженосцы старались запихнуть его тушу в доспехи на одном из турниров.

Теперь рыцарю стало понятно то счастье на лице барона, которое он заметил, когда тот привел за собой второй отряд Калеба. Должно быть, Тиват сейчас прыгал от радости из-за оказанной ему чести.

— При всем уважении к верховному магистру, могу ли я хотя бы оставить рядом с Софи своих людей? — Генри слегка прищурил глаза, пытаясь прочитать мысли собеседника.

— Исключено. В столице действительно неспокойно. Война складывается не в нашу пользу, и всякие шавки начинают открывать свои пасти. Пока они просто лают, но никто не может гарантировать, что они не укусят. Отцу сейчас требуется каждый человек, которому он мог бы доверять, а кому ему доверять, если не собственной гвардии? — обезоруживающе улыбнулся Калеб.

Сэр Гилберт бросил тревожный взгляд на своего оруженосца. Тот веселил людей Калеба похабными анекдотами, но при этом не забывал следить за столом своего господина. Эдварду хватило короткого взгляда, чтобы понять, что сегодняшний вечер рискует закончиться кровопролитием.

— И все же, я думаю, от меня было бы больше пользы на передовой, нежели на улицах Ортоса, — не мог себе позволить сдаться Генри.

— Вы верно запамятовали. Что же, я вам напомню. Не мне и не вам оспаривать приказы верховного магистра. Я старался быть вежливым, и прошу вас не провоцировать меня. — На прекрасном лице Калеба отразились черты, отражающие его темную сущность.

— В данном случае верховный магистр требует от меня нарушить клятву. Сможет ли он доверить свою жизнь клятвопреступнику?

— Мне помнится, вы давали клятву и моему отцу. Я был тогда юнцом, но прекрасно помню тот день. Впрочем, я здесь не для того, чтобы вас уговаривать. Вы подчинитесь или нет? В противном случае я буду вынужден вас арестовать, — Калеб немного повысил голос и привлек к себе всеобщее внимание.

Воины Гилберта сперва обернулись на шум, затем едва заметно покосились на Эдварда. Оруженосец одним взглядом подтвердил им, что стоит держать оружие под рукой. В зале повисла тишина, и теперь все присутствующие наблюдали за столом, где решался исход сегодняшнего вечера. Количественный расклад очевидно был не на стороне отряда Софи. Одна дюжина прекрасных рыцарей все же не могла противостоять практически полусотне воинов Калеба и Тивата Кросса. К тому же, слившись отрядами, они оказались слишком рассредоточены по залу и не могли представлять из себя единой силы.

— Думаешь, у тебя получится, мальчик? — Генри придвинул лицо и вопросительно уставился на посланника столицы.

— Дай мне лишь повод — и узнаешь. — Наглая ухмылка на лице Калеба раздражала даже терпеливую Софи.

Сын верховного магистра убрал ноги со стола и смело придвинулся вперед. Калебу рыцарь тоже не нравился. Обделенный отцовской любовью, он всегда с завистью смотрел на то тепло, которым отец одаривал своего телохранителя. Воины чувствовали, что еще чуть-чуть — и в зале может начаться настоящая резня. Воины Гилберта незаметно старались занять позиции у стен, чтобы защитить свои спины. Эдвард наклонился, делая вид, что поправляет сапог, но на самом деле тянулся к спрятанному в нем кинжалу.

— Остановитесь! Что вы делаете? Идет война, люди умирают каждый день, а вы решили поднять мечи друг на друга?! — Софи вскочила со своего места.

— Рад, что хоть кто-то из нас прислушивается к голосу разума, — улыбнулся Калеб и снова откинулся в кресле.

— Мы сделаем так, как велит верховный магистр, Генри. Сейчас не время сомневаться в мудрости его решений, — продолжила Софи.

Довольный Калеб несколько раз хлопнул в ладоши. Воины понемногу успокаивались. Убедившись, что ситуация разряжена, девушка вышла на улицу, чтобы вдохнуть свежего воздуха и немного успокоиться.

— Потрясающая девушка. Красотка к тому же. Надеюсь, ты успел ею воспользоваться, — подмигнул сэру Гилберту Калеб, когда она отошла достаточно далеко.

— Избавь меня от своей мерзкой рожи! — С трудом сдерживая себя, Генри вышел вслед за своей подопечной.

Отряд Гилберта в полном составе оказался на улице. Генри посвятил своих воинов в детали произошедшей перепалки. На лицах гвардейцев блуждала растерянность. Они все дали клятву, что будут защищать Софи до последнего вздоха.

— У вас нет выбора, Генри! Я не хочу, чтобы вас осудили за неподчинение приказу или убили прямо в этой таверне, — пыталась успокоить своего защитника девушка.

— Не нравится мне все это. От этой затеи дурно пахнет, — выругался Эдвард.

— Я буду осторожна. Правда. Каждый из вас и тех, кого уже нет с нами, многому меня научил. Я вовсе не та глупая девчонка, которую вы забрали из ее деревни. Обещаю не лезть на рожон. — Софи постаралась улыбнуться, но было видно, что ей тоже страшно.

Сэру Гилберту пришлось стиснуть зубы.

Утром Тиват Кросс повел новый отряд Софи на запад. Прощаясь с девой Ортоса, гвардейцы едва сдерживали подступающие к глазам слезы. Каждый из них чувствовал себя предателем.

— Сэр Томас Мур планирует сделать постоянный лазарет в прибрежном Фишволе. Мы прибудем чуть раньше и будем принимать раненых. Не переживайте, это вдали от основных сражений, и там ей ничего не будет угрожать, — попытался успокоить Генри сэр Тиват Кросс, но интуиция рыцаря заставляла его душу рваться на части.

С отъездом Софи моральный дух отряда упал до минимума. В полдень они должны были выступать в столицу, сопровождая Калеба к отцу. Тем временем мятежники готовились к исполнению второй фазы плана, разработанного на основании информации, полученной от Оуэна Корда.

Пока происходили сражения у реки Трикс, Артур Кэмбел благополучно проник в тыл противника и сейчас в гордом одиночестве проходил через центральные врата Лонда. Задержавшие его стражники отстали, увидев грамоту, подписанную лично секретарем Лэвденом. Еще один подарок от Оуэна. Эта бумага требовала от любого служителя церкви оказывать полную поддержку ее обладателю. Младший Корд стащил ее у одного из военачальников, умершего на его операционном столе. Поддельные документы, подтверждающие личность, помогли сделать поддерживающие сопротивление жители Лонда.

Если верить слухам, Карл Грифитс сейчас должен был быть в городе. По уверениям Уильяма Олриджа и Оуэна, инквизитор каждый день посещал церковь ровно в полдень. С неба мог падать огненный дождь, а Грифитс все равно был бы в соборе. Артур зашел в ближайший к собору трактир, из окон которого открывался вид на величественное сооружение. Закурив трубку, он вежливо отказался от предложенной трактирщиком выпивки.

Дипломат сам вызвался примерить на себя роль убийцы. Он безоговорочно доверял Оуэну, но рисковать чужими жизнями не собирался. Человек, подобный мистеру Кэмбелу, никогда бы не смог жить, зная, что отправил кого-то на смерть по собственной глупости или излишней доверчивости. За час до полудня Артур оставил на столе злотый и выдвинулся к своей цели.

Охраны у собора не было, и этот факт играл убийце на руку. Он рассчитывал, что меч его попросят оставить у входа, и надеяться ему придется лишь на спрятанные под одеждой кинжалы. Оказавшись под высокими сводами, он предпочел выбрать левую часть стройных церковных лавок. Первый ряд смотрел прямиком на величественный алтарь. Уперев меч острием в каменный пол, он склонился над рукоятью, делая вид, что поглощен молитвой.

Периферийным зрением он пытался оценить окружающую его обстановку. Кроме него, в соборе было лишь четыре человека. Артур Кэмбел верил Оуэну как себе, но сейчас тяжело дышал от волнения. От сегодняшнего дня зависела не только его жизнь, но и возможный исход войны. Подобного удара и без того раненный Ортос уже не переживет. Дипломат почувствовал, как вспотела его ладонь.

По словам Оуэна Корда, символ церкви должна была находиться в Фишволе. Ответственный за эту часть операции отряд ночью тайно добрался до побережья и спрятал корабль в небольшой потаенной бухте, которую моряки когда-то использовали для контрабанды.

Так как доверить выполнение подобной операции можно было только небольшому кругу посвященных, здесь были практически все офицеры мятежа. Капитан Хольт отвечал за корабль. Гаелла должна была координировать ход операции, оставаясь рядом с ним. Уильям, Джонатан, Га-либ, Кэр и их небольшой отряд должны были стать основной ударной силой. В последний момент вместе с ними напросился Хорив. Сирин тоже хотела стать частью отряда, но Кэр уговорил ее остаться на корабле, резонно опасаясь, что впереди их может поджидать ловушка.

Грин, Ингрид и Джеро тоже оставались на корабле, чтобы защищать его и прикрывать отступление на случай, если пленницу удастся взять живой. Джонатан настоял на том, чтобы взять с собой Оуэна, дабы в случае предательства иметь возможность расправиться с ним прямо на месте. Опасаясь за судьбу своего воспитанника, Ева Харт не приняла ни единого аргумента, высказанного против ее присутствия на корабле.

Сообщать о своем плане лишним солдатам было чревато утечкой ценной информации, потому здесь собрались лишь те, кому Уильям мог доверять. Попрощавшись с остающимися на корабле, мистер Олридж исчез в густых лесах, ведя свой диверсионный отряд к Фишволу.

Генри Гилберт больше не мог находиться в месте, где каждый предмет напоминал ему о том часе, когда он нарушил собственную клятву и расстался с Софи. Ему пришлось пересилить себя и пойти на унижение, чтобы уговорить Калеба выступить на час раньше оговоренного срока. Небольшой отряд всадников не спеша возвращался в столицу, дабы исполнить приказ верховного магистра. На горизонте появился перекресток, одна из дорог которого уходила на запад, в сторону побережья.

— Не будьте столь сентиментальны, сэр Гилберт. Девчушка уже исчерпала весь свой потенциал. В конце концов, мы всего лишь орудия в руках Создателя. У каждого из нас есть предначертанный им путь, и негоже нам роптать на избранную им долю. — Калеб получал удовольствие от той бледности, что проявилась на лице рыцаря.

— Мне жаль, что ваш отец не посвятил вас в таинство таких понятий, как привязанность и преданность, — процедил сквозь зубы Генри.

— Бросьте, всему есть свое время и место. Понятия, о которых вы говорите, необходимо заморозить до лучших времен. В противном случае войну нам не выиграть. Вы должны понимать, как и упомянутый вами отец понимает, что иногда мертвый символ может принести куда больше пользы, чем живой. — Калебу казалось, что, излагая подслушанные им от других мысли, он сейчас выглядит похожим на мудреца или философа.

Генри остановил свою лошадь и уставился на него глазами, переполненными ужасом. Их небольшой конвой добрался до перекрестка, и первые линии всадников замерли прямо в его центре. Задние ряды, заинтересовавшиеся причиной остановки, подъезжали к ним, образуя кольцо вокруг собеседников.

— Это война, сэр Генри. Здесь принимаются не самые гуманные решения. — Кривая ухмылка на лице Калеба уже начала выводить рыцаря из себя.

— Стало быть, магистр принял решение. Сомневаюсь, что он хотел бы, чтобы я узнал об этом прежде, чем его план свершится. — Генри сдерживался из последних сил, чтобы не выхватить меч и не снести голову наглецу прямо здесь и сейчас.

— Вы как всегда проницательны, сэр Гилберт. Должен признаться, что, принимая ваши достоинства, я никогда не испытывал к вам симпатии. Живое воплощение благородства, человек, честь которого заходит в комнату раньше него. — Последние два заявления Калеба были неофициальными титулами рыцаря, которыми его одарили жители Ортоса. — Я думаю, что это лишь маска. Сегодня я предоставлю вам право проявить свою истинную сущность. Поедете прямо — выполните приказ своего владыки, но обречете леди Софи на верную гибель. Повернете в сторону Фишвола и может даже сумеете ее спасти, но ваша присяга будет нарушена.

Калеб упивался этим моментом. Он уже и сам забыл, как давно хотел спустить этого рыцаря с небес на землю, окунув в ту грязь, что для него самого была привычной средой обитания.

— Признаюсь честно, мне даже неважно, что конкретно вы выберете. При любом исходе звезда Генри Гилберта сегодня потухнет, а мне останется лишь наблюдать за последствиями вашего выбора.

— Не знаю, есть ли на свете более жалкий человек, чем вы. — Сэр Гилберт склонил голову — теперь он был спокоен.

— Подобные слова обидно слышать лишь в первый десяток раз. Учтите, что, нарушив приказ магистра, вы рискуете не только собственной головой, но и жизнями тех людей, что пойдут за вами. — Калеб церемониально склонил голову в ответ.

— Вам, должно быть, не понять, насколько легок будет мой выбор. — Когда он вновь поднял голову, глаза рыцаря загорелись в ожидании предстоящего боя.

— Прощайте, сэр Гилберт. Отец никогда не прощает непослушания, и вы не станете исключением. Возможно, сегодня мы с вами видимся последний раз. Хотя буду честен — на вашу казнь я приду посмотреть собственными глазами. — Калеб подал своим людям знак продолжать путь.

— Я не могу просить вас пойти за мной, — пропустив последние слова Калеба мимо ушей, Генри обратился к свои людям.

— Тех, кто последует за вами, ждет соответствующая кара. Даже больше, ведь они не защищены вашей славой и репутацией, — громко сказал Калеб, чтобы его слышали все.

Угроза была последней каплей для принятия решения. Рыцари по очереди встречались глазами со своим командиром и улыбались, давая понять, что пойдут за ним, несмотря ни на что. Вступая в гвардию Генри Гилберта, они давно приняли решение о том, что честь для них важнее жизни и уж тем более личной выгоды.

— Кажется, я что-то слышал. Точно, где-то там, на западе. Похоже на звон мечей, — сдерживая смех, максимально наигранно проговорил Эдвард, когда очередь дошла до него.

— Тебя, весельчак, сожгут на костре первым! — не дал ему закончить Калеб.

— До костра еще дожить надо, — подмигнул младшему сыну магистра Эд.

Генри Гилберт развернул свою лошадь, направив ее в сторону Фишвола. Все без исключения воины его отряда последовали за ним, не колеблясь ни секунды. Замыкающий построение оруженосец саркастично помахал остающимся на перекрестке рыцарям.

— Нам не стоит их остановить, сэр? Разве это не ставит под угрозу план его превосходительства? — Офицер поразился диалогу своего господина с сэром Гилбертом еще в самом начале, но спорить был не обучен.

— Ты смотри, как все хорошо получилось, Талбот! Сэр Генри Гилберт отныне перестанет быть сколько-нибудь значимой фигурой при дворе. Это во-первых. Во-вторых, их слишком мало, они не смогут ничего изменить. Даже если отец не позволит его казнить, он обязательно попадет в опалу. При любом исходе лучшие карты остаются у меня на руках.

— И все же, если позволите, я думаю, что мистер Гилберт не заслужил подобной участи, — потупил взгляд офицер, питавший глубокое уважение к рыцарю.

— Значит, хорошо, что решения здесь принимаю я. Ладно, продолжим наш путь, хочу поскорее добраться до столицы. Терпеть не могу эти однообразные сельские пейзажи, — сказав это, Калеб пришпорил свою лошадь и помчался вперед, находясь в прекрасном расположении духа.

Уильям Олридж со своим отрядом прятался в лесу. Оуэн не обманул. Среди воинов в деревне бывший инквизитор заметил Софи. Выглядело все так, словно отряд прибыл в Фишвол совсем недавно и был крайне немногочислен. Мистер Норрингтон уже нацелил свой арбалет на девушку, но та успела зайти в одно из жилищ. Тучный рыцарь, являющийся лидером группы, отдавал последние распоряжения о расквартировании отряда и подготовке будущего лагеря.

— Постарайтесь все же взять ее живой, — сказал Уильям, доставая меч и выступая из леса.

Артур Кэмбел ждал. По его ощущениям, до полудня оставалось не более десяти минут. Он старался разглядеть лицо каждого нового прихожанина в отражении своего клинка. Одного он все же пропустил. Его шагов не было слышно. Заметил он гостя только тогда, когда скамейка позади него скрипнула под чьим-то весом. Капля нервного пота потекла по щеке дипломата, скрытой от посторонних глаз капюшоном. Сейчас он понятия не имел, кто сидит прямо за его спиной.

В соборе послышались новые шаги, но Артур теперь не рисковал оборачиваться. Дипломат ждал полуденного колокола, но, когда тот зазвонил, он все же не удержался и едва заметно вздрогнул. Фигура прошла между рядами и опустилась на колени прямо перед алтарем. По телосложению мужчина был схож с Карлом Грифитсом, но лицо его также скрывал капюшон. Мистер Кэмбел сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться, хотя сейчас больше всего на свете мечтал о том, чтобы раскурить свою трубку.

Капитан Хольт со своими товарищами стоял у штурвала своего бросившего якорь корабля. Грин и Ингрид внимательно оглядывали побережье, опасаясь нападения. Каждый из них сейчас думал о том, что сегодня затянувшаяся война может принять новый оборот, и вскоре воцарится долгожданный мир. В прибрежном лесу пели птицы. Будь сейчас с ними Уильям Олридж, он бы точно опознал в пении одной из них условный сигнал своего ордена, приказывающий начинать атаку.

Артур больше не мог ждать. Он уже собирался вставать, когда открывшиеся двери собора создали сквозняк, заставивший немного трепетать складки капюшона склонившегося в молитве монаха. Лицо мистера Кэмбела стало бледным как сама смерть. Вместо человеческого профиля на него на секунду взглянула безликая маска с символом священного древа.