Война плащей

Глава 21. Павший

Корабли благополучно добрались до Норфэнда. Миссию можно было назвать успешной, и мятежники сожалели лишь о том, что в Баргоу им не удалось застать еще и Коннора. Совершив горный переход до Прита, Кэр посчитал своим долгом сообщить Уильяму о тех зверствах, что они учинили в маленькой безымянной деревушке.

Сделал это Итан, когда они с мистером Олриджем оказались наедине, не желая выносить порочащее Артура Кэмбела действие в публичное пространство. К тому же Кэр хотел, чтобы у Уильяма было время все хорошо обдумать, прежде чем принять решение. Аурлиец тешил себя надеждой, что, отомстив, мистер Кэмбел вернется на праведный путь. Король Олридж выслушал своего друга, но хорошенько поразмыслить над сложившейся ситуацией ему просто не дали.

Вести о гибели инквизитора и Оуэна Корда быстро достигли Ортоса, и многие сторонники верховного магистра начали задумываться о том, как им строить свое будущее после войны. Карла Грифитса не любили и боялись, но признавали его значимость на политической арене абсолютно все. Он был живым воплощением непреклонности инквизиции.

Полученные из плоти мистера Грифитса сведения позволили мятежникам нанести несколько некрупных, но болезненных ударов по жизненно важным точкам в тылу противника. Парламентер со стороны Ортоса прибыл под стены Прита, держа в руках белый флаг.

Томас Мур и Уильям Олридж встретились для переговоров посреди бескрайних просторов полей Холанда. Разговор был сугубо конфиденциальным, и в шатре они находились лишь вдвоем. Стоявшие в отдалении свиты двух лидеров настороженно изучали друг друга и держали руки на оружии до тех пор, пока встреча не подошла к концу. Каждая из сторон ожидала подвоха и западни.

Каждый думал, что вот-вот услышит топот копыт, а на горизонте появится быстрая конница неприятеля. У этих опасений было вполне резонное обоснование. И Ортос, и мятежники действительно заготовили страховочные отряды, но сегодня они остались без дела.

Уильям Олридж вышел из шатра и ловко вскочил в седло своей лошади. Томас Мур вышел вторым, и оруженосец подставил табуретку, помогая ему оседлать свою. Главы двух армий пришли к соглашению. Генеральное сражение должно было пройти прямо здесь, на полях Холанда. Для сторонников Ортоса это было местом прошлых побед, а для мятежников шансом на реванш.

Всю неделю, оставшуюся до дня, на который было назначено сражение, Итан испытывал трудно объяснимую тревогу. Война могла закончиться в самом скором времени. Когда ее конца не было видно, Кэр не сильно тревожился за свою жизнь. Более того, он был уверен, что, скорее всего, найдет смерть в одном из бесконечных боев. Теперь же, когда у этого ужаса был виден конец, он очень хотел выжить. Аурлиец мечтал увидеть тот новый мир, что им придется построить.

Итан замечал, что излишняя нервозность охватила не только его. Каждый справлялся с беспокойством по-своему. Капитан Хольт продолжал топить свою горечь в вине. Дункан и Ингрид хотели провести как можно больше времени вместе, и их редко можно было заметить на общих застольях. Уильям постарался с головой уйти в планирование грядущего сражения. Даже Га-либ стал чаще проводить время в своей медитации.

Артур появлялся лишь на заседаниях совета. Последнее время он страдал от головных болей и был частым гостем доктора Рокуэла. В приподнятом настроении духа оставался только Чарли, хотя теперь к нему чаще обращались по имени Белозар. Хорив уговорил мистера Норрингтона дозволить ему участвовать в битве, и теперь бывший убийца выжимал все соки из своего ученика, доводя его мастерство до высочайшего уровня.

Кэр проводил много времени с прибывшим с юга Агнием. Аурлийцу стоило больших трудов уговорить Сирин не принимать участия в сражении и отправиться в Монтпик, чтобы позаботиться о Валисе. Сидя за кружкой добротного шовбурского эля, Итан и утларг с улыбкой вспоминали неловкость их первой встречи, размышляя о том, как много воды утекло с тех беззаботных времен.

Значительных изменений на южном фронте не происходило. Армия Сварна смирилась с тем, что в лесные герцогства ей не пробиться, и теперь воздвигла настоящую стену на границе пустыни. Была некая злая ирония в том, что первым отстроенным утларгами в Аурлии сооружением стала именно крепостная стена. Кэр размышлял о том, что пройдут годы, лидера трущоб Камграда давно не будет в живых, а стена так и будет носить его имя.

Накануне битвы друзья собрались в тронном зале Прита на последний совет. Северные бароны рвались в бой. Они вновь, как и во время первого восстания Олриджа, почувствовали шанс на победу и не готовы были его отпускать. Племя Белозара отдало бы что угодно за возможность покинуть свои пещеры и жить на поверхности, не опасаясь преследований. В этот вечер за столом присутствовали все, кто еще оставался в городе. Пришел даже капитан Хольт и на вид выглядел достаточно трезвым.

Каждый заучил порядок своих действий на завтрашний день так, чтобы он отскакивал от зубов. Северяне брали на себя основной удар, заняв позицию в центре. Правый фланг закреплялся за моряками исчезающего с карт герцогства Корд. Левый же возглавляли Белозар и Агний, ведущие за собой армию древних.

Га-либ и Ингрид взяли на себя руководство той немногочисленной конницей, что имелась в распоряжении мятежников. Услышав сигнал, они должны были ударить в тыл армии серых плащей, отрезав им путь к отступлению. С недавних пор Итан занимал должность тысячника в воинстве Олриджа, но на сей раз Уильям освободил его от этой обязанности, шепотом попросив задержаться после общего собрания.

— Я прошу всех вас проявить гуманность в отношении пленников и тех, кто только собирается сложить оружие. Эта война подходит к концу, и вскоре нам придется строить новый мир. Будет гораздо легче это сделать, если вокруг нас не будет витать ореол кровожадных убийц, — сказал король Олридж, но все за столом понимали, что его слова обращены к одному конкретному человеку.

— Мои люди пленных не берут, — без вызова, но громко и четко сказал мистер Кэмбел.

— Ты первый назвал меня своим королем, Артур. Твой король отдал тебе приказ. Изволь его исполнять.

— Да, ваша светлость, — машинально ответил дипломат, но каждый мятежник понял смысл его ответа.

— Что делать с высокопоставленными пленниками? Их мы тоже пощадим? — спросил мистер Норрингтон.

— Томас Мур, Генри Гилберт, Коннор, Калеб и леди Софи должны умереть при любом раскладе, — снова заговорил мистер Кэмбел.

— Мы не убиваем женщин, Артур. Ты же сам учил нас милосердию в те далекие дни, когда война только начиналась, — ответил на высказывание дипломата Кэр, желая прервать повисшую паузу.

— Я ошибался и рад, что научился это признавать. Это зло пустило слишком сильные корни. Необходимо избавиться от всех, кто представляет опасность. Эта девушка — символ церкви. Ее следует убить в первую очередь, — в голосе Артура не было жестокости, лишь холодные оттенки беспощадной логики.

— Давайте представим, что мы победили. Что тогда? Нам достанется разрозненный мир, наполненный хаосом. Вера людей не исчезнет по щелчку пальцев, Артур. Мы уже потеряли Еву Харт. Кто вместо нее займет место верховного магистра? Кто поможет объединить сторонников церкви и тех, кто сейчас подчиняется нашим приказам? Мне довелось узнать, что из себя представляет леди Софи. Думаю, если удастся взять ее в плен, я смогу уговорить ее позаботиться об оставшихся сторонниках церкви, — слова Уильяма казались достаточно рассудительными.

— Что помешает ей поднять восстание? До тех пор, пока у церкви есть лидеры, вокруг которых может сплотиться народ, мира на континенте не будет, — не сдавал своих позиций Артур.

— Я принял решение, — ответил мистер Олридж тоном, не терпящим пререкательств, и в этот момент выглядел как истинный король.

— Давайте не будем бросаться резкими словами перед сражением. Возможно, для кого-то эти слова станут последними, — просипел барон Ласк.

— Хорошенько выспитесь сегодня, завтра вам потребуются все ваши силы, — примирительно сказал Чарли, вставая из-за стола.

Как и было оговорено, Кэр задержался немного дольше остальных. В зале остались лишь он и Уильям. Король без королевства окинул лейтенанта пристальным взором, прежде чем начать.

— Надеюсь тебя не смутило то, что я поставил над твоими людьми другого командира?

— Я так полагаю, для меня ты придумал особенное задание? — ухмыльнулся Кэр.

— Ты видишь, что происходит с Артуром. Больно наблюдать, как жизнь сломала столь достойного человека. Я думаю, когда-нибудь он поймет, что был не прав, совершая то, что совершал. Вот тогда его постигнет настоящая боль, пережить которую он вряд ли сможет.

Итан опустил взгляд. Эта война сломала двух человек, на которых он когда-то равнялся. Дипломат и капитан Хольт точно не смогли пережить ее и сохранить при этом самих себя.

— Ты ведь его слышал? У меня нет сомнений в том, что он не подчинится моему приказу.

— У меня тоже закрались некоторые сомнения, — ответил Кэр, изобразив на лице саркастическую ухмылку.

— Я хочу, чтобы во время боя ты был рядом с ним. Мистер Кэмбел будет командовать своими людьми из сопротивления на правом фланге прямо рядом с моряками. Постарайся остановить нашего друга, если он вознамериться совершить то, о чем впоследствии будет сильно сожалеть.

— Если такой человек, как Артур, решит что-то сделать, его не остановит и дьявол. Тем более, он будет в окружении своих людей. Я видел их в деле, они выполнят любой его приказ, — ответил Итан, вспоминая вылазку в Баргоу.

— Отбери из своей тысячи десяток воинов, которым можешь полностью доверять. Надеюсь, Артур не шагнул так далеко в пропасть, чтобы повернуть оружие против своих.

Закончив говорить, Уильям сбросил со своего лица маску лидера и устало откинулся в кресле. С тех пор, как моряки вернулись из экспедиции, он сильно изменился. Груз ответственности прорезал первые морщины на переносице и в уголках глаз. Кэр готов был поспорить, что, если бы мистер Олридж уже не был седым, он обязательно стал бы таковым за прошедший год.

— Скоро это все закончиться. Так или иначе, — устало потер глаза Уильям.

— Ты сам говорил, что после победы нас ждет очень много работы. Далеко не все будут готовы принять новый порядок.

— Это будет уже другое. Пока мы подталкиваем этой мир к пропасти, порождая лишь больший хаос. Создавая новый мир, мы будем ступенька за ступенькой возводить лестницу, которая поможет нам из этой пропасти выбраться.

— Ты когда-нибудь думал о том, что сейчас происходит на западе? Я часто ловлю себя на мысли, что империи удалось сдержать натиск хаоса. Порой я даже тешу себя надеждой, что легионам удалось загнать всех порождений тьмы в ту дыру, из которой они вылезли.

— Или все наоборот, и хаос уже захватил Корпакс. Гадать вслепую сейчас не имеет никакого смысла. Не стоит закрывать глаза на очевидную угрозу, но я привык решать проблемы по мере их поступления. Сейчас нас и этих тварей разделяют безграничные просторы Внешнего моря, а вот завтрашнее сражение пугающе реально. Я стараюсь думать только об этом.

В голове Итана всплыли воспоминания об осаде Камграда. Лейтенант рефлекторно потянулся к перчатке, скрывающей пораженную скверной руку. Он немного вздрогнул и почувствовал, как груди коснулся злосчастный медальон, к которому он так привык, что иногда начинал забывать о его присутствии.

— Чем бы ты хотел заняться после войны? — неожиданно спросил Уильям, не заметивший необычного поведения Кэра.

— Думал восстановить свое фамильное поместье. Поселиться в нем вместе с Сирин. Нарожать детишек и больше никогда не думать о каких-либо путешествиях дальше границ Аурлии, — улыбнувшись, ответил Итан, практически не тратя времени на раздумья.

Встречного вопроса своему королю аурлиец не задал. Личные желания Уильяма теперь не имели никакого значения. Как только волос мистера Олриджа коснулась возложенная на него друзьями призрачная корона, инквизитор больше себе не принадлежал.

Кэр никогда бы не хотел оказаться на его месте. Он слишком любил свободу, чтобы сковывать себя рамками обязательств.

Они проговорили еще с полчаса, вспоминая тот путь, что в тайне от них день за днем вел их в эту точку. За время войны Итан научился засыпать, не думая о завтрашнем дне, но сегодня ему особенно не хватало Сирин.

Настроения в лагере Томаса Мура не сильно отличались от тех, что царили в Прите. Отряд Генри Гилберта готовился к битве, как и все. Этот бой обещал стать одним из самых грандиозных за всю историю Аурлии. Ни одна из сторон не собиралась сдаваться и готова была биться до самого конца.

Рыцари держались особняком от остального войска. Их маленький лагерь на девять человек стоял позади большинства палаток. Накануне сражения все они собрались у костра. Эдвард заставил Софи вновь порадовать души воинов своим мелодичным исполнением известных баллад. Девушка уже практически оправилась от ранения. К ее бледной коже возвращался естественный цвет, а на щеках можно было заметить розоватый румянец смущения. Генри присоединился к ним не сразу, проведя много времени сидя на одном из пней с пером и пергаментом в руках.

Рыцари много шутили, так, словно завтра им не предстояло идти в первых рядах навстречу орде противника. Софи любила каждого из тех, кто сейчас сидел вокруг костра. С тех пор, как сэр Гилберт забрал ее из родной деревни, они стали ее семьей, но Генри смог стать даже чем-то большим. Он стал ей отцом, которого у нее никогда не было. Воины по очереди отходили ко сну. В конечном итоге у затухающего костра остались только бывший командор, его верный оруженосец и Софи.

— Думаете, мы сможем завтра победить? — не выдержала и спросила Софи.

— Они превосходят нас в числе, и боевого духа у них, пожалуй, сейчас будет побольше, чем у нас, — начал Эдвард, но осекся под осуждающим взглядом господина.

— Шанс есть всегда, — улыбнулся Генри, отрываясь от своих бумаг, которые перечитывал уже не в первый раз.

— Скучаете по дому? — продолжала задавать вопросы Софи.

— Да, черт побери! Нас не было там слишком долго, — озлобленный поток слов вырвался из уст оруженосца.

— Расскажите мне о своих краях. Если мне суждено будет выжить, я обязательно отправлюсь в то место, откуда приходят такие люди, как вы. — Девушка поняла, что почему-то никогда прежде не спрашивала друзей о доме.

— Представь себе безграничный лес, в котором ты всегда можешь найти и спасительную тень, и солнечную опушку. Каждое утро опытные плотники покидают свои дома и отправляются на поиски необходимого им древа. Многие из них относятся к деревьям с уважением, воспринимая их как живых существ. Намереваясь срубить очередного исполина, они шепчут, прося прощения у духов леса. — Тепло разлилось по сердцу Генри, когда он заговорил о доме.

— Разве это не противоречит церковным догматам? — удивилась девушка.

— У леса свои правила. К тому же местные жители не сильно распространяются о своих верованиях. Все понимают, что узнай об этом недоброжелательный сосед, и тот же лес вполне может стать фундаментом для твоей виселицы или поленьями для костра.

— Что насчет тебя? Не жалеешь, что покинула деревню? — спросил Эдвард.

— День, когда Генри появился на пороге часовни, стал лучшим в моей жизни. Я бы никогда не отказалась пройти этот путь снова. — Несмотря на все невзгоды, что им удалось пережить, Софи была по-настоящему счастлива, что ее жизнь обрела долгожданный смысл.

Троица с удовольствием дышала свежим вечерним воздухом. Весь день был испепеляюще жарким, и эти несколько часов стали настоящей наградой. Никто из них не спешил расходиться, боясь, что завтра им уже не доведется как следует поговорить. Каждому из них сегодня особенно хотелось смеяться. Их нескрываемый смех разносился далеко по округе.

Ранним утром армия мятежников покинула окрестности Прита, а уже к полудню отдыхала в северной части полей Холанда. Если не брать в расчет предстоящую мясорубку, место вызывало трепет своей красотой и природной силой. Трава насыщенного зеленого цвета, еще не обагренная кровью, обладала успокаивающим эффектом. Хотя все прекрасно помнили об итоге прошлой встречи двух воинств.

Кэр и отобранные им воины заняли свое место между рядами моряков и солдатами мистера Кэмбела. Итан старался не выделяться из толпы и не упускать из виду стоящего в первом ряду Артура.

Две армии слились в единое целое. Их сражение было похоже на перетягивание каната. Сперва одним удавалось продвинуться на несколько десятков метров, затем удача переходила на сторону других. Через пару часов боя лейтенант уже понятия не имел, где находятся отобранные им люди. Тогда аурлиец еще не знал, что все они мертвы. Он слишком сильно сконцентрировался на том, чтобы выжить и выполнить поставленную перед ним задачу.

Серым плащам удалось продавить строй моряков. Если бы не старания сотворивших чудо мистера Норрингтона и Хорива, сегодняшнее сражение могло закончиться слишком быстро.

Боковым зрением Кэр уловил полыхнувшую в отдалении синюю вспышку. Поддавшись азарту боя, Дункан Грин перестал контролировать свое сознание. Итан же, напротив, так хотел жить, что обращаться к сокрытому в нему хаосу намеревался лишь в самом крайнем случае.

На другом фланге дела обстояли значительно лучше. Древние медленными, но верными шагами продвигались вперед, понемногу смещаясь к центру. Смазанный ядом острова Хольта меч Белозара не оставлял соперникам и шанса на мельчайшую ошибку.

Едва началась битва, Рэджинальд тут же послал куда подальше приказ Уильяма держать строй. Капитан сражался сам по себе, оторвавшись от своих на дюжину шагов. В отличие от Кэра, он сам отказался от командования в этом бою и, не страшась за собственное благополучие, шел вперед, будучи не обременным ответственностью за чужие жизни.

Переступив через труп очередного церковника, он оказался на опушке посреди леса человеческих тел. Буквально в пятнадцати метрах справа от себя он увидел смотрящего на него арбалетчика. Остановившись, Рэджинальд развел руки в стороны, готовый принять смерть.

Стрелка подвели свои же. Споткнувшийся о попавшийся под ноги труп воин толкнул его под руку, и арбалетный болт оставил на щеке капитана лишь маленькую царапину. Арбалетчик принялся судорожно перезаряжать свое оружие, что было делом вовсе не быстрым. Рэджинальд не спеша двинулся вперед, нарочно давая тому время. Бедолага так перепугался, что выронил стрелу. Нагнувшись, трясущимися руками он принялся шарить по земле, пока, наконец, смог ее нащупать.

Капитан был уже в пяти метрах. Погрузив арбалетный болт на пусковой механизм, стрелок начал поднимать свое оружие, но от излишних нервов слишком рано нажал на спусковой крючок. Арбалетный болт воткнулся в землю у ног Хольта. Так же медленно мятежник подошел к человеку, которому не суждено было стать его убийцей.

Рэджинальд тяжело вздохнул и на секунду прикрыл глаза, давая противнику возможность воспользоваться предоставленным ему шансом. Напуганный до дрожи стрелок не смог заставить себя собраться с духом. Кинжал капитана рассек его горло, прерывая панические мучения бедолаги.

Размахивающий своим тяжелым молотом, словно это детская игрушка, Агний создавал вокруг себя поле из мертвецов. Большинство врагов уже просто-напросто боялись к нему подходить. Казалось, что он не знает усталости. Образовавшееся перед ним пустое пространство позволило ему разглядеть неподалеку флаг главнокомандующего армией Ортоса.

Утларг старался не думать о своей Валисе, когда ноги понесли его прямо вперед. Совсем скоро он увидел перед собой самого Томаса Мура. Охрана генерала слишком сильно отвлеклась на разбушевавшегося Дункана Грина и оставила своего лидера практически без присмотра.

Достаточно было расправиться с двумя стражниками, и вот мятежник уже стоял перед сэром Томасом. Агний вынужден был отдать должное главнокомандующему серых плащей. Сердце пожилого рыцаря не дрогнуло даже при виде того, что молот рыжеволосого воина сотворил с его охраной. Это было видно по его старым, усталым, но полным духа глазам.

Подняв свой щит повыше, генерал Мур пошел прямо навстречу утларгу. Шансов у легендарного полководца Ортоса все же не было. Он уступал молодости Агния и в силе, и в скорости. Тем не менее старый вояка не собирался сдаваться без боя и крайне ловко для своего почтенного возраста уходил от ударов молота.

Все было предрешено, как только под напором тяжелого оружия треснул щит с изображением священного древа. Сила удара Агния была столь велика, что тот просто-напросто разлетелся на множество щепок, оставив в руке сэра Мура лишь бесполезный огрызок. Следующий выпад старый воин успел отклонить мечом, но древко молота больно ударило по его нагруднику, заставляя своего хозяина повалиться на землю.

Изо рта генерала вырвался небольшой фонтан крови, забрызгавшей ему лицо. Агний намеревался оборвать его жизнь, но один из подоспевших церковников отвлек утларга. Сэр Томас воспользовался предоставленным ему временем, чтобы встать и подобрать меч. Ему было тяжело дышать, а мир перед глазами раскалывался на фрагменты.

Агний был одним из немногих, кто умел уважать своих врагов. Размозжив голову очередного инквизитора молотом, он обернулся в сторону генерала, которого уже считал мертвым, но увидел перед собой живое воплощение мужества. Утларг положил свое грозное оружие и поднял валявшийся на земле меч.

Ему не хотелось калечить тело столь достойного человека своим привычным орудием. Только из уважения Агний позволил рыцарю сделать два выпада, после чего лезвие его собственного клинка со всей тяжестью удара могучей руки опустилось на шлем противника. Металл прогнулся, пробивая череп лидера церковников. Кровь потекла по его лицу, окончательно закрывая обзор. Агний дал ему прошептать короткую молитву и только после этого вонзил меч в щель нагрудника.

Софи не повезло еще в самом начале. Один из вооруженных булавой мятежников разнес в щепки сделанный специально под нее щит и сильно повредил ее руку. Несмотря на боль, девушка продержалась в сражении еще целый час. Видя, что дела плохи, Генри Гилберт приказал своему отряду выходить из боя. Рыцари перенесли свою воспитанницу в расположенный в тылу лазарет.

Никто из членов отряда сегодня еще не распрощался с жизнью. Не желая оставлять свою подопечную, они, чем могли, помогали целителям в полевом госпитале. Изредка Генри выходил из длинной цепочки натянутых шатров и наблюдал за тем, что происходит на поле боя. Сэр Гилберт побывал в достаточном количестве сражений, чтобы даже с такого расстояния понимать, что это проиграно.

В гуще боя Итану вновь повезло натолкнуться на мистера Кэмбела, и теперь он старался не выпускать того из виду. Воины дипломата пошли на прорыв и кардинально изменили ситуацию правого фланга воинства мятежников в лучшую сторону. Теперь сторонники Ортоса проигрывали со всех сторон.

До державших центр северян дошло послание о том, что фланги остаются за мятежниками, отчего жители гор воспряли духом и также начали продвигаться вперед. Едва успевшая отойти от прошлого сражения зеленая трава полей Холанда теперь была завалена трупами и залита кровью. Не выдержав столь сильного напора, в армии церковников стали появляться первые дезертиры.

Заразившись невероятно быстро распространяющимся страхом, к ним присоединялись все новые и новые воины. Поле битвы было за мятежниками. Спустя полчаса Итан оказался на линии, от которой перед началом боя начинали свой марш войска Томаса Мура. В полумиле ему удалось разглядеть раскинутые шатры, скорее всего, служившие церковникам лазаретом.

Около шести десятков людей в черных одеждах сопротивления, судя по всему, направлялись именно туда. Итан не слышал, чтобы Артур отдавал какие-либо приказы, и потому, отвлеченный все еще оказывающими последнее сопротивление церковниками, заметил их исчезновение не сразу. Лейтенант пропустил тот момент, когда дипломату удалось ловко вывести своих сторонников из боя, и теперь ему пришлось броситься за ними вдогонку.

Генри Гилберт закончил помогать одному из врачей с ампутацией ноги. Двигаясь к очередному раненому, он заметил, что койка Софи пуста. Две ужасных мысли пронеслись в голове рыцаря: либо девушка умерла и место освободили для нового пациента, либо она нашла в себе силы и вновь отправилась в бой, надеясь воодушевить воинов и повторить чудо первого боя при полях Холанда.

— Эдвард! Собери всех! — крикнул он оруженосцу, склонившемуся над калекой через несколько рядов раненых от рыцаря.

Выбежав из шатра, он увидел ее. Софи шла по полю навстречу проигранному сражению, волоча по земле меч. Генри бросился за ней. Через полминуты за ними бежали все остальные. Она не успела уйти далеко. Рыцарь быстро догнал девушку и обхватил за плечи.

— Им нужна я, Генри. Пускай получают чего хотят. Не хочу, чтобы из-за меня пострадали другие. — На лице читалась непоколебимая решимость.

Краем глаза сэр Гилберт заметил, что от армии мятежников отделился отряд, движущийся прямо в их сторону. Пытаясь придумать план действий, рыцарь приказал подоспевшему Эдварду удерживать Софи. Мозг лихорадочно оценивал сложившуюся ситуацию. Со стороны неприятеля уже доносились едва слышные выкрики, предвещающие смерть Софи. Генри оглядел собравшихся вокруг него людей, сравнил расстояние между ними и лазаретом, а также между ними и вражеским отрядом. В нынешнем состоянии Софи не могла быстро передвигаться, и убежать они уже не успевали.

— На этом ваша служба окончена. Эдвард, я хочу, чтобы ты позаботился о Софи. Для меня было честью вести вас в бой, — последние слова Генри адресовались его солдатам.

— Даже не думайте! Я пойду с вами. — Верный оруженосец сразу понял, что намеревается сделать его господин.

— Это мой последний тебе приказ, Эд. Вы с Софи должны выбраться отсюда живым. Постарайтесь добраться до нашего дома, там вам предоставят убежище.

— Я отказываюсь! — крикнул оруженосец, и остальные воины поддержали его ропотом возмущения.

— В моей палатке ты найдешь два письма. Одно для тебя, другое передашь моему отцу. Прошу тебя, не спорь, у нас мало времени, — в голосе рыцаря слышались теплые нотки человека, тронутого столь всеобъемлющей преданностью его людей.

— Не надо! Прошу тебя! — По щекам Софи потекли слезы.

Генри обнял ее лицо ладонями и без слов поцеловал в лоб. Заглянув в глаза каждому воину, он ударил кулаком по своему нагруднику и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, направился навстречу врагу.

Сделав несколько шагов, сэр Гилберт тяжело выдохнул, заставляя успокоиться вырывающееся из груди сердце. Он видел столько смертей, но умирать самому было страшно. Заведя руку назад, он снял со спины щит с эмблемой гвардии. Спиной он почувствовал позади себя движение и позволил себе улыбнуться. Он знал, что его люди не оставят своего командора.

Эдвард, с трудом сдерживая слезы, уводил Софи подальше от опасности. Сердце его ушло в пятки, когда он увидел, что с тыла к лазарету подбирается вражеская конница. Ее рассредоточенный строй брал их в окружение. Шансов на спасение не было, но он продолжал двигаться. Девушка ухватила его за ворот куртки и взглядом показала, что метаться нет никакого смысла. Они молча наблюдали, как по полю идут семеро человек, чьи спины покрывают развевающиеся на ветру белые плащи.

Генри отстегнул свой, чтобы тот не сковывал движений, и достал меч. Его примеру через секунду последовали все остальные. Воины догнали своего лидера и сейчас шли ровной линией. Семь человек против шести десятков. Расстояние между ними и смертью составляло уже менее полутора сотен шагов.

— Меч мой отныне не принадлежит мне, — произнес крайний воин правого фланга.

— Он служит высшему благу, — продолжил другой.

— Щит мой закроет собой не только меня, но и братьев моих, — сказали воины уже втроем.

— Душа моя будет чиста и не преклонится перед искушением, — присоединился к хору голосов четвертый воин.

— И даже перед лицом смерти сердце мое не дрогнет, зная, что дело мое праведное, — каждую новую фразу воины говорили все громче и громче.

— Клятва моя не исчезнет даже с последним вздохом моим, а верность и доблесть будут воспеты в легендах, — присоединился к ним рыцарь.

— И не найдется в этом мире свидетеля краха веры в принятые мной идеалы. Я есть оружие в руках справедливости. Я есть доспех, защищающий всех, кто нуждается в помощи. Отныне и во веки, — закончили воины клятву, данную ими при вступлении в гвардию.

Гвардейцы выстроились полукругом, чтобы врагам было сложнее зайти им в тыл. Сомкнув щиты, они уже не переглядывались друг с другом, устремив взор лишь на бегущих мятежников.

— Бейтесь так, чтобы вас запомнили, — проговорил Генри Гилберт за несколько секунд до того, как волна противников нахлынула на их стену.

Первые двое нападавших даже не поняли, что произошло. Генри расправился с ними быстрее, чем они осознали, что сейчас умрут. Люди Артура не ожидали подобной стойкости от проигравших сражение церковников. Воодушевленные победой в генеральном сражении, они были уверены, что сторонники Ортоса разбегутся, едва их заметят. Именно по этой причине бывшие члены сопротивления не позаботились о том, чтобы сохранить строй.

— Убейте ее! — послышался крик мистера Кэмбела.

Гвардейцам удалось сократить численность излишне самонадеянного неприятеля на два десятка воинов, когда удача от них отвернулась. Видя тщетность попыток своих сторонников пробиться в лоб, Артур приказал небольшому отряду обойти созданный гвардейцами бастион. Заметив это, рыцари вынуждены были разорвать свое построение, чтобы отрезать им путь. Метательные ножи убили пятерых мятежников и отбили желание остальным обходить по флангам.

Своей задачи мистер Кэмбел тем не менее добился. Оказавшись вне строя, гвардейцы были слабее. Один щит был не в состоянии защитить своего хозяина в бою с превосходящим числом противником. Свой Генри Гилберт сломал, разбив его о шлем мятежника. Его остатки защитили своего хозяина от двух арбалетных болтов. Сослужил он хозяину и последнюю службу. Сломавшись, щит обнажил свои острые части, одна из которых вошла в горло очередного мятежника и там и осталась. Рыцарь ногой подкинул валявшийся у носка его сапога меч и подхватил его освободившейся рукой.

К этому времени Итан наконец нагнал намеревающихся ослушаться приказа Уильяма товарищей. Кэр взывал к голосу разума, пытаясь заставить Артура отступиться. Мистер Кэмбел молча посмотрел на стоявших рядом с аурлийцем преданных ему людей, и те схватили Итана. Удерживая его за плечи, они заставили Кэра опуститься на колени. У лейтенанта не оставалось иного выбора, кроме как, находясь в яростной истерике, стать безвольным наблюдателем этого сражения.

Поймав своим нагрудником два арбалетных болта, на землю упал первый гвардеец. Однако на этом запас стрелков подошел к концу. Большинство болтов было потрачено еще во время основного сражения. Другого гвардейца удалось отсечь от его собратьев. Одинокого воина оказалось достаточно легко окружить. Тот проявлял чудеса выносливости, не упав даже после четвертого ранения. Лишь насадив на копье, сторонникам мистера Кэмбела удалось изрубить его тело до неузнаваемости.

С одним из гвардейцев Артур разобрался лично. Хотя даже ему это далось с большим трудом. Перед смертью воин все же успел дотянуться до дипломата, неглубоко ранив его мечом в живот. Глава отряда вынужден был выйти из боя, отступив за спины своих людей.

Генри Гилберт сейчас выглядел подобно вырвавшемуся из ада богу войны. Не останавливаясь ни на секунду, он лишил жизни уже полтора десятка противников. Один из его мечей застрял в плоти врага, и рыцарь вынужден был с ним распрощаться. Увернувшись от выпада следующего воина, он одной рукой сломал ему шею. От следующего удара он уйти не успел. Копье пробило нагрудник, зацепив по касательной левую часть его живота. Генри срубил ему голову одним ударом, но вынужден был осесть на колено.

Его гвардеец встал перед ним, давая своему командору время на то, чтобы прийти в себя. Сэр Гилберт рывком сорвал с себя мешающую броню. Ухватившись за копье, ударом ноги он обломил его, оставляя в руке лишь пятую часть заостренного древка. Воспользовавшись паузой, он огляделся вокруг. Все остальные гвардейцы были мертвы. Последний, спасший его товарищ прямо сейчас падал на землю. К мятежникам со стороны основной армии спешил еще один отряд. Рыцарь и его люди к этому моменту смогли справиться с четырьмя десятками.

Тяжело дыша, Генри перевел взгляд на стоящих перед ним врагов. В их глазах он увидел страх, и это его приободрило. Он распрямил спину, думая о том, что, раз ему суждено умереть, встретить противную старуху по имени Смерть стоит с гордо поднятой головой. Кэр смотрел на этого человека и восхищался его мужеством.

— Убейте его! Он всего один! — крикнул явно потерявший свое привычное самообладание мистер Кэмбел.

— Но, сэр, это же Генри Гилберт! Чертов дьявол! — испуганно ответил один из его воинов.

— Он всего лишь человек! Убить сейчас же! — в голосе дипломата появились едва заметные истерические нотки.

Подгоняемые своим лидером мятежники вновь двинулись на рыцаря. У Генри открылось второе дыхание. Он двигался так быстро, что не давал возможности приближаться к себе более чем двум противникам одновременно. Двое пали от его меча. В груди третьего застрял обломок копья. Его же щитом Генри защитился от следующего выпада. Едва достав клинком, он перерезал шею четвертого.

Артур Кэмбел отнял у своего подручного арбалет и, пройдя по полю, вырвал использованный снаряд из тела поверженного им гвардейца. Генри повезло чудом. Он не видел, что в него целятся, но вовремя подставленный щит спас ему жизнь. Артур наклонился и вырвал из плоти второй арбалетный болт. Пока мистер Кэмбел заряжал свое оружие, Генри справился еще с двумя, но и его достали. Левую руку обожгло прикосновение холодной стали, и рыцарь выронил щит.

Он сделал пару шагов назад, чтобы прийти в себя. Артур Кэмбел выстрелил. Древко застряло в животе рыцаря, заставив его замереть на месте. Генри подумал, что на этом его бой окончен. Он исполнил свой долг и защитил Софи. Рыцарь слегка повернул голову назад и, к своему ужасу, увидел девушку, удерживаемую в объятиях Эдварда, а позади них — вражескую конницу, уже успевшую оцепить лазарет. Он вновь посмотрел на торчавшее из его тела древко и, ухватив его рукой, медленно вытащил прямо на глазах пораженных противников.

Увидев его замешательство, четверо мятежников бросились вперед. Генри подпустил их поближе, делая вид, что уже не представляет опасности. Эффект неожиданности позволил ему убить двоих. Один был срублен мечом, в шее другого оказался злосчастный арбалетный болт. Бой против оставшихся противников был самым тяжелым в его жизни. Мятежник оставил глубокий разрез на его ноге, но навершие рукояти меча рыцаря выбило ему глаз, заставляя кататься по земле от боли.

Второй оказался быстрее, и ему удалось ранить рыцаря кинжалом в плечо. Сталь клинка вошла в него на три сантиметра. Ловко обернувшись, Генри пропустил противника вперед и рассек его спину. Подойдя к кричащему, он пронзил его мечом, обрывая крик. Силы покинули рыцаря, и он упал на колени прямо рядом с ним. Ему стоило неимоверных трудов заставить себя подняться. Очень сильно хотелось закрыть глаза.

— Чего вы ждете? Он едва стоит на ногах! — вновь послышался крик Артура.

Генри Гилберт смело смотрел на оставшуюся от шести десятков дюжину. Рыцарь понимал, что, даже если не учитывать тех двоих, что сдерживали Итана, остальных он в таком состоянии не одолеет. Никто из них не хотел вступать в поединок с великим воином, стоявшим посреди горы поверженных им врагов.

Оценив ситуацию, Артур обнажил собственный меч. Его рана тоже давала о себе знать. Генри приветствовал его, подняв меч перед своим лицом, как обычно поступали дворяне перед началом дуэли, и улыбнулся кровавой улыбкой. Мятежник отдал ему должное и повторил приветствие.

Дипломат прекрасно понимал, что, сражайся они на равных, у него не было бы ни единого шанса, но сэр Гилберт и так был на пороге смерти. Раздался звон клинков. Рыцарю удалось задержать мятежника на еще одну драгоценную минуту, прежде чем Артур вогнал меч в его живот. Голова Генри упала на плечо его убийцы. Прошли секунды, прежде чем он опустился на колени, и только потом повалился набок.

Увидев смерть своего рыцаря, Софи упала в обморок, сжимая в руке висящий на шее деревянный талисман, когда-то давно подаренный Генри Гилбертом. Эдвард успел подхватить ее и аккуратно уложить на мягкую траву. По щеке оруженосца побежала слеза, которой он абсолютно не стыдился.

Падая, Генри думал, что ударится о твердую землю и ощутит очередную боль, которая эхом отзовется в каждой из ран, но вместо это его тело словно провалилось под воду. При столкновении с поверхностью меч Гилберта выскочил из руки. Сам рыцарь был уверен, что оказался в месте, очень далеком от полей Холанда. Единственным, что он видел перед собой посреди абсолютного мрака, были гигантские ворота, за которыми явственно ощущались холод и тьма.

— Арестовать! — В его сознание на секунду прорвался голос из оставленной позади реальности.

Рыцарь потянулся к ручке врат, и одновременно кончики пальцев его оставшегося в реальном мире тела цепляли рукоять меча. Двигаться было тяжело, словно он и вправду находился под толщей воды. Наконец он ухватился за ручку и ощутил теплое прикосновение человека к своей собственной руке.

— Ей ничего не будет угрожать. Даю тебе слово. Спи, воин. — Уильям Олридж склонился над телом рыцаря и положил свою руку поверх его, в которую мгновение назад вложил меч гвардейца.

Генри Гилберт поверил этому голосу. Услышав слова приглушенно доносящейся до него молитвы, он уверенно распахнул врата. Поток холодного света, вырвавшегося из плена, охватил аурлийца. Глаза рыцаря широко раскрылись и замерли навсегда. За спиной присевшего у мертвого тела Уильяма северяне задерживали Артура и его оставшихся в живых сторонников.

Кэр почувствовал, что сковывающая его хватка ослабла и вскочил с колен. Мистер Кэмбел смотрел на лежавшую в отдалении девушку и, в очередной раз игнорируя приказ своего короля, сделал несколько шагов в ее сторону. Руку он прижимал к животу, пытаясь остановить обильно вытекающую кровь. Дорогу ему преградил мистер Норрингтон. Джонатан вежливо, но строго потребовал сдать оружие.

Артур колебался, и никто не был уверен, как поступит его клинок, когда тот начал подниматься вверх. Отпустив рукоять, дипломат перехватил меч за лезвие, ощутив на своих пальцах кровь Генри Гилберта. Мистер Кэмбэл покорно передал свое оружие бывшему капитану гвардейцев герцогства Корд.

Мистер Олридж отправился в сторону стоявшего в отдалении воина. Оруженосец смотрел по сторонам и понимал, что бежать некуда. У его ног без чувств лежала Софи. Эдвард опустился на колено и проверил ее дыхание. Ладонь ощутила легкое дуновение. Выхватив меч, он встал между девушкой и приближающимся мятежником.

— Все кончено. В этом нет необходимости. — Уильям примирительно поднял руки, не обнажая свое оружие.

— Я все еще на ногах, а значит, не кончено, — дерзко ответил оруженосец, периодически оборачиваясь назад, чтобы не пропустить момента, когда к нему может приблизиться конница.

— Достаточно. Сегодня погибло слишком много достойных людей. Мы победили, нужно это признать. Я обещал твоему господину и обещаю тебе, что с головы леди Софи не упадет ни одного волоска, но до конца войны ей придется быть моей гостьей.

— Могу ли я ее сопровождать? — спросил Эдвард, понимая, что в подобной ситуации условия ставит не он.

— Думаю, у тебя сейчас другие обязательства. Я хочу, чтобы ты забрал тела своих товарищей. Они должны быть преданы достойному погребению, как того заслуживают. Тебе не помешают. Никто тебя не задержит. Можешь взять одну из наших телег, чтобы доставить тела.

Эдвард заглянул в глаза бывшего инквизитора и не увидел в них намерения обмануть его. Оруженосец сомневался, стоит ли доверять этому человеку. Он думал над тем, что, возможно, было бы гуманнее убить Софи прямо сейчас, пока она не пришла в сознание.

— Уверяю тебя, леди Софи ничего не будет угрожать. Когда Ортос станет нашим, она будет вольна отправиться куда захочет, — Уильям говорил так, будто у него не было никаких сомнений в том, что столица падет, и Эдвард отчего-то верил ему.

Оруженосец опустил меч. Уильям попросил подошедших мистера Норрингтона и Итана позаботиться о Софи. Поле боя целиком и полностью осталось за мятежниками. Лишившись своего главнокомандующего, армия церковников была обречена. Агний потратил немало времени, чтобы найти тело Томаса Мура среди гор мертвецов. Утларг лично выкопал ему могилу и вместе со своими людьми приволок увесистый булыжник, заменивший полководцу надгробие.

Софи очнулась только ночью. У ее койки, на стуле, прислонившись спиной к одной из опор шатра, дремал Уильям Олридж. Стоило ей немного пошевелиться, и бывший инквизитор сразу же поднял уставшие веки.

— Генри? — Читаемый в глазах испуг и искренние переживания девушки за своего рыцаря тронули мятежника.

— Мне жаль, но он мертв. — Уильям склонил голову в знак уважения к павшему в бою врагу.

— Эдвард!? — вспомнила об оруженосце Софи.

— Оруженосец? С ним все в порядке. Мы отпустили его и отдали тела погибших гвардейцев. Я пообещал им обоим, что тебе ничего не будет угрожать. — Король мятежников и сам не заметил, как обратился к ней в непривычной, лишенной церемониальности форме.

— Мы проиграли? — Софи смотрела вверх, на сужающийся купол шатра.

— Да. Те, кто избежал плена, бежали за реку Трикс. Послезавтра мы займем переправу.

— Что будет со мной? — без капли страха в голосе спросила Софи.

— До тех пор, пока не закончится война, вы будете моей гостьей. Вас и остальных пленных переправят на один из островов Внутреннего моря. После войны, когда мы почувствуем, что нашим идеям больше ничего не угрожает, пленные будут отпущены.

— Благодарю за ваше милосердие. — Рука девушки нащупала висящий на груди талисман Гилберта, и по ее щекам потекли непрошеные слезы.

— Вашим здоровьем займется очень хороший врач. Ему можно доверять. Поверьте, он творит чудеса. — Уильям позволил себе коснуться руки своей пленницы.

— Вы очень добры. — Софи наклонила голову вбок и впервые с момента их прошлой встречи посмотрела ему прямо в глаза.

В них было столько боли и отчаяния, что Уильям не решился задать те вопросы, что запланировал еще до ее пробуждения.

Эдвард въехал в столицу, везя в телеге тела своих товарищей, укрытых когда-то белоснежными плащами. Как только лидер мятежников его отпустил, он помчался в их маленький лагерь и забрал самые дорогие сердцу вещи. Нашел он и письма своего господина. Конверт, адресованный отцу Генри, он убрал, не распечатывая. Усевшись на пень, на котором вчера вечером сидел сэр Гилберт, он читал адресованное ему письмо. На тонкие листы пергамента падали редкие капли слез.

В своему письме верному другу Генри Гилберт благодарил его за службу и совместно проведенные в трудах годы. Одним из листов оказалось рекомендательное письмо, в котором рыцарь просил нового командора гвардии рассмотреть возможность принятия Эдварда в ряды знаменитого подразделения.

Оруженосец давно заслужил свое место в братстве, но Генри не готов был отпускать от себя столь полезного и преданного ему человека, а сам Эдвард никогда за себя не просил. Вторая часть письма была посвящена Кире и ее сыну Грегори. Рыцарь просил товарища помочь им добраться до лесных герцогств. Эд не знал наверняка, но догадывался, что в письме к отцу Генри просил того покровительствовать этой семье.

Покачиваясь от тряски, вызванной городской брусчаткой, телега въехала во двор гвардейских казарм. Рыцари вышли вперед, удивленные неожиданным появлением Эварда. Оруженосец натянул поводья и спрыгнул на землю. Обойдя телегу, он скинул плащи, скрывающие тела гвардейцев.

Всех павших членов отряда похоронили прямо здесь. Возможно, Генри Гилберт и желал бы быть похороненным в семейном склепе, но, лишившись титула, он утратил на это право. Могилы получились скромными, но слава о великих воинах быстро облетела весь Ортос, превратив место захоронения в достопримечательность, посетить которую стремился каждый житель столицы.

Брайан Клири с радостью принял оруженосца в ряды гвардии. Белый плащ и новые доспехи очень шли Эдварду. Исполняя волю друга, он появился на пороге дома, когда-то восстановленного руками сэра Гилберта. Прощаясь с Генри, хозяйка дома понимала, что тот уже не вернется, и оттого вынесла новость о его гибели достаточно стойко. Эд помог Кире и ее сыну благополучно добраться до дома Гилбертов.

Еще издалека увидев белый плащ, сестра Генри выбежала на крыльцо, замерев в ожидании возвращения своего горячо любимого брата. Оруженосцу предстоял ряд тяжелых разговоров. Вопреки ожиданиям сэра Гилберта, отец принял решение сына и не осуждал за выбор, стоивший тому титула. Кира и Грегори поселились на территории их поместья. Эдвард же, в связи со своей новой должностью, обязан был вернуться в готовящуюся к осаде столицу.