Война плащей

Глава 24. Шестеро с «Отчаяния»

На следующий день пленников под конвоем вывели из города, чтобы сопроводить к кораблям, которые должны были переправить их на отведенный под тюрьму остров. Среди них был и Эдвард. Окруженный триумфом победителей, бывший оруженосец неторопливо переставлял ноги. Не больше часа назад Эд, как и многие другие, оказался свидетелем расправы над бывшими властителями этого мира.

Как бы ни были гуманны намерения нового короля, с самыми ярыми сторонниками церкви пришлось расправиться железной рукой. Канцлера, равно как и самых знатных титулованных мужчин, способных повести за собой сторонников церкви, Уильям приказал казнить. Их головы покатились по грубой брусчатке соборной площади.

Несмотря на все старания, ушла неделя, чтобы прекратить те бесчинства, что устроили солдаты победители в городе. Даже при всем старании офицеров, людей удалось утихомирить только после того, как вчерашние солдаты немного утолили свои первичные потребности.

Мистер Олридж вынужден был поселиться во дворце, а в зале внутреннего совета теперь заседали недавние мятежники. Все ключевые лица восстания собрались за тщательно отмытым от крови мраморным столом, чтобы обсудить результаты их, казавшейся в начале безумием, авантюры и распределить полагающееся им вознаграждение. Отсутствовали лишь Дункан и Ингрид. Их нашли на одной из ближайших к стенам городских улиц. Им удалось выжить, но они до сих пор находились в тяжелом состоянии и присутствовать на встрече не могли.

Вернувшиеся вместе с членами экспедиции утларги в награду за свои жертвы получили во владение все земли южных герцогств. Немногочисленные выжившие из числа племен древних вернули себе принадлежащий им по праву Прит и часть полей Холанда. Отцу Белозара и другим вождям предстояло много работы по восстановлению старой крепости, возведенной задолго до появления аурлийцев.

Прозвучали и сенсационные заявления. Сварн шокировал всех присутствующих, и в первую очередь Агния, заявив, что не претендует на власть над утларгами. Свое решение он объяснял тем, что не может иметь детей, а утларги сейчас как никогда нуждаются в крепкой династии, способной закрепиться у власти.

Пораженный благородством своего соплеменника, рыжеволосый воин даже встал из-за стола, чтобы подойти к Сварну и крепко пожать его руку. Глава трущоб Камграда также сложил с себя полномочия старейшины. Для себя Сварн просил лишь о праве занять место советника при дворе нового воеводы. К концу дня ворон, посланный Валисой из Монтпика, принес весть о рождении мальчика. Родившийся в день взятия Ортоса малыш в честь великой победы был наречен Ортаном.

Северные бароны были освобождены от большей части налогов и одарены практически полной автономией. Кларк Кормак сохранил за собой должность наместника Корквила, что, по своей сути, означало полную власть над всеми землями бывшего герцогства Корд.

Вчерашние мятежники заключили союз и сформировали единый совет Аурлии, составлять который предстояло по одному представителю от каждой фракции. Номинально все подчинялись Ортосу и королю Уильяму, но уровень влияния нового правителя на герцогства не шел ни в какое сравнение с прежними порядками.

Первым указом мистера Олриджа стала отмена системы плащей и уничтожение всех церковных архивов, хранящих досье на каждого жителя континента. Скопившейся во множестве библиотек личные дела аурлийцев нещадно сжигались на городских площадях. Артур пытался убедить короля, что, возможно, его решение поспешно и подобный инструмент мог бы помочь в правлении, но Уильям был тверд в своем решении.

Отныне все, от герцога до крестьянина, имели равное право на жизнь, а наемный труд подлежал обязательной оплате. Жители деревень получали в собственность прежде принадлежавшие их господам земли. Избыток произведенной продукции оставался в их полном распоряжении, и они вполне могли рассчитывать на неплохую прибыль от городских ярмарок.

Несмотря на начавшуюся просветительскую работу, большой процент населения продолжал свято верить в Создателя. Дабы не ворошить муравейник, боящемуся поджогов церквей Уильяму пришлось приставить к ним стражников. Ему вовсе не хотелось провоцировать едва начавший успокаиваться народ. Правда, на один шаг он все же пошел. Финансирование содержания всех церквей теперь осуществлялось лишь за счет добровольных пожертвований, без поддержки королевской казны.

Когда все более-менее утряслось, пришло время суда над Артуром. Итан присутствовал в зале и видел на лице дипломата готовность принять самый суровый вердикт. Над тройкой заседавших за кафедрой судей председательствовал лично король. На приготовленных лавках восседали не только лидеры восстания, но и многочисленные зеваки.

Благодаря неоспоримым заслугам мистера Кэмбела в успехе мятежа, приговор оказался достаточно мягок. Дипломат был лишен титула и всех причитающихся ему после победы регалий. Учитывая происхождение Артура и его жизненные взгляды, подобный приговор его нисколько не оскорбил. Напротив, Кэру даже показалось, что он заметил на лице дипломата тень разочарования.

В честь великой победы Уильям распорядился заложить основу будущего сада и посадить первые саженцы. Опытные скульпторы приступили к созданию статуй, целью которых было увековечить в камне лидеров второго восстания Олриджа. Аллея славы в перспективе должна была стать самым красивым и притягательным местом столицы.

Джонатан Норрингтон и другие офицеры старались потушить последние очаги сопротивления. Потеряв единое командование, радикальные сторонники церкви уходили в леса и организовывали разбойничьи набеги. Пускай война закончилась, но ее последняя жертва истекла кровью лишь много месяцев спустя.

Итан мечтал отправиться в Монтпик, чтобы наконец воссоединиться с Сирин, но Уильям уговорил его возглавить инспекцию, отправляющуюся на остров пленников. Король не желал возлагать исполнение весьма пикантного поручения на кого-то другого. После осмотра вполне сносно выглядящих церковников лейтенант встретился с леди Софи. Передавая слова своего лидера, Кэр просил девушку объяснить слепо верящим в нее узникам, что им пришло время искать себе место в новом мире.

Софи вела себя достойно и проявила практичность и рассудительность. Как и Уильям, она больше не хотела смертей и осознавала, что от убедительности ее внушения напрямую зависит судьба тех людей, что оказались рядом с ней. Только в конце их продолжительной беседы Итан позволил себе напомнить ей о том, что его король ждет от нее ответа на самый важный вопрос.

Вернувшись в столицу, он с радостью застал в ней пришедших в себя Грина и Ингрид. При ходьбе штурман опирался на трость, но по крайней мере жизни его ничего не угрожало. Кэру показалось, что на лице Ингрид теперь иногда стали проявляться едва заметные морщины, но это полностью противоречило природе ее народа. Судя по всему, отступница отдала слишком много сил, пытаясь спасти Дункана.

Едва восстановившийся после ранений Хорив первым же делом отправился к своему наставнику, чтобы помочь тому растоптать последние осколки злосчастной войны. Сирин устроила Итану сюрприз, сама явившись в столицу вместе с Валисой и ее ребенком, не предупредив аурлийца. Кэр так соскучился по своей возлюбленной, что на неделю отошел от дел, устроив себе небольшой отпуск.

Капитан Хольт отправился в родной его сердцу Корквил. У него не было ни малейшего желания принимать участие в государственных делах. Компанию ему составил Га-либ, которому в подарок за его труды в окрестностях города вольных моряков было выделено поместье.

Дункан и отступница также обратились к королю с просьбой освободить их от службы. Как только аурлиец окончательно пришел в себя и смог держаться в седле, они отправились путешествовать по континенту. Спустя месяцы Кэр узнал, что штурман загорелся идеей составить подробные навигационные карты окружающих континент рифов. С тех пор практически все время они проводили в плавании.

Родрик Грей стал министром финансов и главным казначеем объединенного королевства. Его таланты и умения сейчас были гораздо полезнее, чем боевые навыки опытных воинов.

Уильям целыми днями находился во дворце, проводя одну аудиенцию за другой. Кэр тоже мечтал покинуть Ортос как можно скорее, но, видя, как тяжело приходится другу, остался его поддержать. Артур Кэмбел стал неофициальным советником короля. Его советы и богатый опыт сильно помогали Уильяму делать свои первые шаги в правлении.

Через три месяца после штурма Ортоса, когда творящийся хаос стал потихоньку успокаиваться, Уильям пригласил леди Софи в столицу. Мистер Олридж с трудом сдерживал охвативший его в ожидании ответа трепет. Он больше не обманывал себя лишь политической необходимостью этого брака. Девушка искренне нравилась бывшему инквизитору, а давность их последней встречи заставляла его воображение рисовать в голове ее идеализированный образ.

Кэр лично доставил леди Софи прямо ко двору, где та публично дала свое согласие на брак. Уильям улыбнулся и, не сдержав эмоций, слишком быстро вскочил с трона, дабы приблизиться к ней хоть на минуту. Артур настоял на том, чтобы Уильяма официально короновали прежде, чем тот вступит в брак. Ведь одно дело, если леди Софи выйдет за мятежника, и совсем другое — если ее супругом станет коронованный в главном соборе правитель.

Выполненную по специальному заказу корону на голову Уильяма возложил сам мистер Кэмбел. Спустя неделю столицу потрясли новые празднества в честь объединения двух фракций. Итан стоял вместе с Сирин у алтаря, когда новоиспеченная королевская чета покидала кафедральный собор. Выйдя на улицу, он ощутил, как ветер развевает драгоценную ленту на его руке.

Еще через два месяца на континенте установился хоть и шаткий, но все же мир. Поддавшись уверениям супруги, Уильям отпустил пленников с острова, намеренно разделив и расселив их в разных частях континента. Видя, как в бесконечной работе чахнет ее супруг, Софи уговорила его устроить небольшой отдых и отправиться с визитом в лесные герцогства. Между молодоженами достаточно быстро сложились доверительные отношения, и она не скрывала, что хочет познакомиться с семьей Генри Гилберта.

Софи чувствовала, что обязана рассказать им, сколь многим она обязана одному из них. Несмотря на причитания придворных девиц, королева категорически отказывалась носить украшения. Только деревянный кулон Генри и подаренное Уильямом кольцо были постоянными атрибутами ее нарядов.

Королевская процессия продвигалась на юг сквозь густые леса, когда дорогу ей преградило полсотни воинов. Уильям выхватил меч и выехал немного вперед, загораживая собой Софи. От плохо различимой толпы отделилось две фигуры и, подняв руки над головой, пошли навстречу всадникам. Прищурившись, в одном из них мистер Олридж смог опознать оруженосца великого рыцаря.

Два воина смело шли вперед до тех пор, пока между ними и королем не осталось всего несколько метров. Молодой рыцарь по имени Брайан Клири собрал всех гвардейцев, кому удалось пережить штурм Ортоса.

— Мы пришли с миром! — Эдвард поднял руки высоко над головой.

Узнав старого друга, Софи широко улыбнулась и хотела выехать вперед, но Уильям ее остановил. Эдвард сделал почтительный поклон в знак приветствия и глубокого уважения к королеве.

— С нами пять десятков честных рыцарей. Сейчас они утратили смысл жизни и в будущем могут представлять серьезную угрозу покою вашего королевства, — смело начал Клири, смотря в глаза Уильяму.

— Я видел ваших людей в деле и признаю их умения. Вам не обязательно начинать свою речь с угроз. Чего вы хотите? — ответил мистер Олридж.

— Я прошу ваше величество позволить нам вновь обрести причину для достойного существования. Все, что мы умеем, это служить. Я и мои гвардейцы хотим вернуться к тому, для чего были рождены. Если будет дозволено, эти люди, как и прежде, будут защищать леди Софи. Объединившись в орден ее имени, мы продолжим дело Генри Гилберта.

На лице девушки впервые расцвело давно забытое чувство радости. Она с надеждой заглянула в глаза своего мужа, но Уильям не спешил с ответом.

— Во время войны ваши соратники проявили поразившее меня благородство. Я никогда не смог бы упрекнуть их в бесчестье. Если вы хотя бы отчасти похожи на них, корона обретет добрых союзников. Вам придется принести новую клятву верности, — ответил он после некоторой паузы, желая сделать подарок своей молодой жене.

Уильям не ждал, что они воспримут его слова как призыв к немедленному действию, но оба воина без промедления опустились на колени. Их примеру последовали стоявшие позади товарищи. Рыцари уверили нового короля в своей преданности. Король Олридж подозвал одного из своих спутников.

— Мой лейтенант проводит вас в столицу. Вы получите назад принадлежавшие вам казармы. Надеюсь, вы никогда не заставите меня пожалеть о принятом решении.

Искреннее счастье в глазах Брайана и Эдварда говорило о том, что они скорее умрут, чем предадут данную ими клятву.

— Могу я набраться наглости и просить разрешения сопровождать леди Софи прямо отсюда? — спросил Эдвард, склонив голову еще ниже.

Ухмыльнувшись дерзости бывшего оруженосца, Уильям дал свое разрешение. Его охрана недовольно перешептывалась за спиной короля, негромко осуждая доверчивость сюзерена. Мистер Олридж поднял руку, и ропот мгновенно стих. Два отряда разошлись на узкой дороге, и процессия смогла продолжить запланированный путь.

Молодожены провели в лесных герцогствах целую неделю. Посетили они и родовое гнездо знаменитого рыцаря. Король засвидетельствовал отцу сэра Генри свое уважение. Эдвард был рад еще раз удостовериться, что Кира и ее сын Грегори нашли в лице рода Гилбертов добрых покровителей. От острого взгляда пройдохи не ускользнуло, что госпоже Кире не слишком хорошо удается скрывать свою беременность. Сложив один к одному, Эд не сдержал улыбки, подумав, что в скором времени возможно вновь сможет увидеть глаза Генри Гилберта.

Софи больше всего хотелось познакомиться с сестрой рыцаря. Из всех членов своей семьи о Лиане он рассказывал чаще остальных. Девушка была в расцвете юных лет и мечтала вырваться из лесного царства, чтобы увидеть мир. Глава рода Гилбертов уже потерял одного из детей и оттого окружил второго чрезмерной опекой. Лишь уговоры самой королевы заставили его дать разрешение на отъезд дочери в столицу. Лиана с радостью согласилась стать фрейлиной леди Софи.

Никто так сильно не ждал возвращения Уильяма в Ортос, как Итан. По их уговору, с возвращением короля лейтенант должен был быть освобожден от службы. Аурлиец мечтал о том, как покинет шумный, полный интриг город и вместе с Сирин отправится в их тихий дом.

Уильям не обманул его ожиданий. Пусть и скрепя сердце, но королевское слово он все же нарушить не мог. Ситуацию осложняло и то, что мистер Кэмбел так же категорически настоял на своем отъезде в Корквил. Дипломат даже предлагал Итану и Сирин плыть домой вместе, но Кэр вынужден был отказаться.

У него все еще оставался долг перед другом. Еще на следующее утро после взятия Ортоса тело Чарли Рокуэла было погружено в телегу, и небольшой караван древних отправился на север. Итану сообщили, что останки предали земле, но он должен был лично убедиться, что последняя воля Белозара была исполнена должным образом.

В сопровождении своей прекрасной спутницы Итан покинул столицу через северные ворота. У Прита к ним присоединился отец Белозара, и уже втроем они направились в сторону святилища древних. Чарли Рокуэл, известный также как Белозар, занял почетное место среди своих легендарных предшественников. Если верить преданиям древних, зеленоглазому воину, изменившему судьбу своего народа, даже после смерти предстояло встать на защиту этого мира.

Стоя на вершине одной из самых высоких гор Шовбура, аурлиец чувствовал, что в скором времени этому миру действительно потребуется защита. Ставший более теплым в последнии дни медальон не предвещал ничего хорошего. Любуясь видами севера, Итан подтянул подаренную демоном перчатку чуть выше и посмотрел на Сирин. Пускай творение Гаетейн и ждут великие испытания, но сейчас ничто не могло удержать его от возвращения домой.

Добравшись до Норфхола, он хотел купить место на корабле для себя и Сирин, но узнавший их капитан отказался брать деньги с героев войны. Увидев на горизонте гавань Корквила, наполовину прикрытую островом Велии, аурлиец вспомнил дни обучения в академии. Кто из тех молодых студентов, возвращавшихся из тренировочного плавания, мог бы представить, что на их веку все так сильно изменится?

Попрощавшись с крайне доброжелательным капитаном и сойдя вместе с Сирин на пристань, он не узнал родной город. Повсюду шла стройка, а в воздухе пахло так, словно в Корквиле открылась сотня лесопилок разом. Из каждого угла доносилась симфония слившихся воедино молотков и пил. Кларк Кормак намеревался превратить столицу герцогства моряков в поражающий воображение город.

Итана радовали подобные преобразования, но здесь снова было слишком шумно. Он поспешил поскорее добраться до дома, даже не осознавая, почему для него это так важно, ведь там его никто не ждал. Разве что родное с детства поле подсолнухов приветливо встречало своего старого друга.

Кэр долго стоял у входа в поместье, не решаясь войти. Воротами и большинством стен завладел вездесущий плющ. Кое-где прохудилась крыша. Заросший травой двор становился похожим на лес. Предстояло много работы, но именно она сейчас и была нужна Итану. Тяжелый, но мирный труд позволял ему понемногу смывать с себя воспоминания о тех вещах, с которыми он столкнулся во время войны.

Сирин помогала ему с едва ли меньшим усердием. Она всегда мечтала о месте, которое могла бы назвать своим домом. Ее жилище в Камграде так и не стало для нее чем-то подобным. Сейчас же все было наоборот. Чем больше сил она вкладывала, тем большую привязанность начинала испытывать к поместью своего мужа. Их общими усилиями родовое гнездо Кэрилов со временем смогло обрести утраченное достоинство.

По вечерам они часто отправлялись в бывший дворец герцога Корда, полноправными владельцами которого теперь стала семья Кормаков. Периодически к ним присоединялись мистер Кэмбел и решивший пустить корни в Корквиле монстр. Получив в свое распоряжение небольшое поместье, Га-либ быстро обзавелся клиентами, и на улицах города Итан стал замечать людей с неполным комплектом пальцев на руках.

Кэр прекрасно понимал, что никому из них обретенное знание счастья не подарило. Жители Корквила опасались монстра, но тяга к тайне собственной смерти по-прежнему манила многих. К тому же Га-либ быстро прославился как опытный и не задающий лишних вопросов врач. Его дом частенько посещали жители, стесняющиеся пойти со своими проблемами к врачу аурлийцу.

Артур хоть и посещал дворец наместника, тем не менее всегда выглядел отрешенным. Его часто можно было поймать в глубокой задумчивости, словно реальная жизнь для него вовсе не существовала. Итан хорошо понимал, в чем дело. Пусть суд короля Уильяма оправдал мистера Кэмбела, но сам Артур был куда более строгим судьей. Единственное, о чем не догадывался Кэр, была реальная глубина прозрения его товарища.

Собираясь за общим столом, друзья обсуждали новости, доносящиеся со всех уголков континента. Никто из них никогда не поднимал тему угрозы, исходящей с большой земли. Все просто решили забыть об этом хотя бы на какое-то время, но каждый знал, что рано или поздно им все же придется столкнуться с истинным злом.

Рэджинальд Хольт так и не смог оправиться от своей потери. Мистер Кормак повторно предложил ему место адмирала, но тот вежливо отказался. Теперь его всегда можно было найти в одном из трактиров, расположенных вдоль береговой линии. До Кэра доходили разные нелицеприятные слухи о капитане «Отчаяния», но он попросту не хотел в них верить. Тем не менее за гостеприимным столом наместника Рэджинальд не появился ни разу.

Иногда до поселившихся в Корквиле офицеров доходили письма от Джонатана Норрингтона. Бывший убийца и бывший капитан гвардейцев теперь возглавлял личную охрану короля, разделяя эту должность со своим верным учеником Хоривом.

Дункан Грин и отступница пропадали в своих путешествиях, и вести от них приходили крайне редко. Родрик Грей старался поддерживать связь между всеми офицерами экспедиции. Интендант вознамерился стать летописцем уходящей эпохи и в свободное от своих обязанностей время донимал друзей письмами с просьбой изложить то или иное событие с точки зрения очевидцев.

К концу месяца ремонт поместья был окончен. Артур стал совсем нелюдим и последнюю неделю вообще перестал появляться на общих собраниях. Переживая за его психическое состояние, Кэр решил наведаться к нему в гости. Ему очень хотелось дать понять мистеру Кэмбелу, что, несмотря на все произошедшее, у него еще остались друзья. Он не мог видеть, как столь достойный человек уничтожает себя непрерывным самобичеванием.

Дом дипломата, когда-то бывший одним из самых красивых в городе, сейчас покосился, превратившись лишь в тень былого величия. Стоило Кэру постучать, как не прекращающийся до этого дождь практически мгновенно исчез. Хозяин отворил дверь только через несколько минут.

— Ты выбрал не лучшее время. Я сейчас не намерен принимать гостей, старина, — улыбнулся Артур, но в глазах его стояла глубокая печаль.

— Я добирался до тебя, несмотря на проливной дождь, не для того, чтобы постоять у двери. Ты ведь не сможешь отказать старому другу в трубочке прекрасного борусского табака? — улыбнулся в ответ Кэр, но тон его превращал потенциальный отказ хозяина в крайне невежливый поступок.

— Я… Хотя, впрочем, почему бы и нет, — передумал на полуслове дипломат, отходя на шаг назад.

С этими словами он впустил лейтенанта в свой дом — и вовремя, так как с неба вновь начали падать капли дождя. Дом был большим и без должного ухода дюжины слуг потихоньку терял свою респектабельность. Мистер Кэмбел распустил всю прислугу, выплатив им щедрые отступные, которые должны были обеспечить им безмятежную жизнь до конца дней.

В коридорах освещения было крайне мало, и Кэр несколько раз споткнулся о высокие пороги. Артур провел его до значительно более освещенной обеденной залы, где уже была откупорена бутылка вина. Складывалось впечатление, что хозяин собрал все имевшиеся в доме свечи и перенес их сюда.

Итан уселся в предложенное ему кресло и извлек из-под плаща трубку. Хозяин взял со стола бутыль и подошел к комоду, чтобы достать кубки. Не торопясь вернуться к столу, он медленно наполнил их практически до самого края. Развернувшись, Артур передал кубок, предназначавшийся Кэру и, заняв место в торце овального стола, тоже раскурил трубку.

Оба молчали несколько минут. Пристально посмотрев на лейтенанта показавшимся Итану странным взглядом, Артур поднял кубок и, не дожидаясь друга, сделал большой глоток. Кэр повторил за товарищем, но в следующую же секунду выплеснул содержимое кубка на пол. Глаза его наполнились ужасом — он едва удержался, чтобы не вскочить со своего места. Под кожей на шее мистера Кэмбела стали появляться хорошо знакомые черные нити.

— Не переживай, яд был только в моем кубке. Последний подарок моего дорогого друга Чарли Рокуэла. Украл у него одну из склянок, когда он помогал мне справляться с головными болями. Должно быть, уже тогда понял, что никак иначе моя жизнь окончиться не может. Думаю, я правильно рассчитал необходимую дозировку, — успокоительно улыбнулся дипломат и, чтобы облегчить дыхание, расстегнул плотно прилегающий к шее ворот черной рубахи.

— Зачем? — только и смог выдавить из себя Кэр.

— Нам удалось то, о чем я не мог и мечтать. Мы построили новый мир. Лучший мир. И в этом мире нет места людям, подобным мне. Вещи, которые я совершал, ужасны; которые творились по моему приказу — не заслуживают прощения, — снисходительно улыбнулся Артур.

— Ты все еще нужен нам! Уильям не льстил, когда говорил, что это ты и Чарли принесли нам шанс на новую жизнь! Ты привел нас к победе, чтобы бросить?! — Лейтенант с ужасом наблюдал за тем, как черные нити неумолимо спускаются вниз.

Первоначальную растерянность начала заменять самая обыкновенная ярость и обида за судьбу друга.

— Это уже не имеет никакого значения. Обратного пути, как ты знаешь, нет. Я думал уйти в одиночестве, но, честно признаюсь, рад, что ты постучал в мою дверь. Прости, но умирать одному, да еще и в этом гигантском доме, особенно паршиво. Я ни о чем не жалею, Итан. Будь счастлив. Береги Сирин. Она чудная. — Мистер Кэмбел поднес ко рту трубку и затянулся.

— Это несправедливо, Артур! Как ты мог?! Сейчас, когда все только начало налаживаться! — Кэр осекся, так как его собеседник уже был мертв.

Трубка дипломата упала на пол, издав характерный звук удара дерева о дерево. Кэра бил озноб. Он видел достаточно много смертей, но никогда прежде не был свидетелем самоубийства. Пытаясь немного успокоиться, он опустошил свой кубок и наполнил его заново. Сперва он старался не смотреть на товарища, но после третьего кубка все же заставил себя это сделать.

Артур Кэмбел выглядел живым и спокойным. Именно таким Кэр запомнил его с первой встречи накануне экспедиции. На город уже опустилась ночь, а Итан все еще сидел рядом с ним. Покончив со своей трубкой, он хотел налить еще, но бутыль оказалась пуста. Тогда он подошел к шкафу и, распахнув его створки, обнаружил целый склад редких вин.

Взяв лишь одну бутылку, он направился к выходу. У самой двери впотьмах Кэр натолкнулся на стоявшую на полу сумку. Склонившись, он попытался вложить вывалившиеся вещи обратно. Судя по содержимому, сумка когда-то принадлежала секретарю хозяина этого дома. Прихватив находку с собой, он открыл дверь, ведущую на улицы Корквила.

Домой Итану сейчас не хотелось. Аурлиец знал, куда направится этой ночью. Уверенной походкой, не обращая внимания на проливной дождь, он отправился туда, где все началось. Двое стражников, стороживших зал славы мореплавателей, узнали его и впустили, не задавая лишних вопросов.

Вода буквально лилась с плаща аурлийца на красивые ковры дворца святого Патрица. Кэр с трудом поджег один из висящих на стене факелов и прихватил его с собой. Выбрав тот же коридор, что и в тот самый день, он шел не спеша, оглядывая висящие на стенах картины. Наконец, на одной из них он увидел себя.

Точно переданные умелым мастером лица участников экспедиции улыбались на него с полотна. Лейтенант откупорил бутылку и сделал глоток. Установив факел на противоположной стене, он поставил бутыль на пол и раскрыл предусмотрительно взятую из дома Артура сумку. Как он и предполагал, в ней ему удалось найти все необходимое.

Под картиной висела еще одна рама, обрамляющая чистый лист пергамента. К нему-то лейтенант и направился. Замерев в нерешительности лишь на минуту, он все же коснулся его чернилами. Первая запись далась тяжелее всего. «Иона Форингтон, фортостроитель — пал в бою». Написав эту короткую строчку, Кэр поднял бутылку, посмотрел на улыбающегося ему с картины старика и сделал глубокий глоток. «Джереми Нортхэм, первый помощник — пал жертвой предательства». Благородному Джереми лейтенант тоже отдал дань уважения, совершив еще один крупный глоток. «Питер Колгрейн, первый лейтенант — пал жертвой предательства». Рука Кэра дрогнула, когда он писал имя своего друга. «Огл, боцман — предал товарищей. Убит». Кэр не стал многословно и подробно расписывать те события, оставляя это дело летописям Родрика Грея.

«Чарли Рокуэл, известный так же, как Белозар, — пал при штурме Ортоса». Кэр подумал, что зеленоглазый хотел бы, чтобы его эпитафию озаглавили в том числе и настоящим именем. Каждая строчка сопровождалась глотком вина и зрительным контактом с упомянутым человеком. «Артур Кэмбел, эмиссар — пал в бою с собственными демонами». Еще вчера Итан никогда бы не подумал, что ему придется вписывать эту строчку. Закончив на этом печальный список, лейтенант сделал несколько шагов назад, чтобы в последний раз целиком осмотреть полотно.

— Увидимся, — улыбнувшись, прошептал аурлиец и залпом влил в себя все, что оставалось в бутылке.

За стенами дворца послышался раскатистый звук грома. Кэр был готов поспорить, что люди на картине его услышали. Покинув зал славы, он неторопливыми шагами направился в сторону окруженного подсолнухами поместья. Дождь усилился еще сильнее. Вся его одежда промокла насквозь. Кэр задержался у калитки, стараясь оставить все терзающие его мысли за порогом дома.

На освещенном крыльце его ждала Сирин и приветливо зазывала быстрее укрыться под крышей. Стояла глубокая ночь, и девушка сильно переживала из-за столь долгого отсутствия аурлийца. Кэр широко улыбнулся, а по телу его разлилось приятное тепло. Он не знал, сколько ему отведено времени на наслаждение мирной жизнью, но собирался воспользоваться каждой доступной секундой. Итан Кэрил уверенно толкнул калитку, возвращаясь в свой дом.