Возлюбленный мой

Глава 20

Надежда – эмоция предательская.

Две ночи спустя, Дариус, наконец, вошел в дом семьи похищенной девушки, и когда перед ним и Торментом распахнулась огромная дверь, их встретил доджен, чей взгляд был полон трагичной надежды. Воистину, вид дворецкого был исполнен такого высокого уважения, что было ясно – он чувствовал, что впускает в дом своих хозяев спасителей, а не убийц.

Только время и превратности судьбы покажут, была его вера уместна или нет.

Он с готовностью проводил Дариуса и Тормента в кабинет, где их встретил джентльмен, который, поднявшись из обитого шелком кресла, старался твердо стоять на ногах.

– Добро пожаловать, господа, я благодарен вам, что вы пришли, – сказал Сампсон, протягивая ладони, чтобы пожать руку Дариусу. – Прошу прощения, что не мог принять вас раньше. Моя любимая шеллан ...

Голос мужчины сломался и в наступившей тишине, Дариус отступил в сторону. – Разрешите представить вам моего коллегу – Тормента, сына Харма.

Когда Тормент приложил ладонь к сердцу и низко поклонился, стало ясно, что у сына были манеры, которыми никогда не отличался его отец.

Хозяин дома вернул ему почтение. – Могу я предложить вам что-нибудь выпить или вкусить?

Дариус отрицательно покачал головой и сел. Тормент продолжил стоять у него за спиной, и ответил: – Спасибо. Но возможно мы могли бы поговорить о том, что произошло в этом благочестивом доме.

– Да-да, конечно. Что я могу рассказать вам?

– Всё. Расскажите нам... всё.

– Моя дочь... свет очей моих. – Мужчина достал носовой платок. – Она была полна достоинства и крайне добродетельна. Сложно найти в наше время девушку более заботливую...

Дариус, понимая, что они и так потеряли уже две ночи, все же дал отцу немного времени на воспоминания, прежде чем вернуть его в настоящее. – И в ту ночь, сэр, ту страшную ночь, – вставил он, когда возникла пауза – Что произошло здесь, в этом доме?

Мужчина кивнул и слегка прикрыл глаза. – Она проснулась с чувством определенного беспокойства, и для успокоения ей рекомендовали вернуться в личную комнату. В полночь ей принесли трапезу, а затем еще одну – незадолго до наступления рассвета. Тогда ее видели в последний раз. Ее ночные покои располагались наверху, но у нее, как и у любого члена нашей семьи, также были комнаты под землей. Она часто предпочитала не спускаться с нами вниз на дневное время, но так как мы могли попасть в ее покои через внутренние коридоры, то предполагали, что она будет в достаточной безопасности… – В этот момент мужчина задохнулся от эмоций. – Как я жалею о том, что не настоял тогда.

Дариус очень хорошо понимал его сожаление. – Мы найдем вашу дочь. Так или иначе, мы ее найдем. Вы позволите нам осмотреть ее спальню?

– Пожалуйста. – Когда мужчина кивнул в направлении доджена, дворецкий вышел вперед. – Силас будет рад сопроводить вас. Я буду... я предпочитаю ждать вас здесь.

– Конечно.

Когда Дариус встал, отец подался вперед и схватил его за руку. – Одно слово, можно? Наедине.

Дариус согласился, и после того, как Тормент покинул комнату вместе с додженом, хозяин дома рухнул обратно в кресло.

– Воистину ... моя дочь была достойнейшей. Добродетельной. Нетронутой ни…

В повисшей тишине Дариус понял, что так заботит мужчину: Если они не вернут ее в том же девственном состоянии, ее честь, а также честь семьи, будет под большой угрозой.

– Я не могу сказать это в присутствии своей возлюбленной шеллан, – продолжил мужчина. – Но наша дочь ... Если она осквернена ... возможно, будет лучшим оставить...

Глаза Дариуса сузились. – Вы предпочли бы, чтобы ее не нашли.

Слезы навернулись на светлый взор мужчины. – Я... – Внезапно мужчина отрицательно покачал головой. – Нет... нет. Я хочу ее вернуть. Независимо от результата, независимо от ее состояния... Конечно, я хочу, чтобы моя дочь вернулась.

Дариус даже не попытался поддержать мужчину – то, что мысль об отказе от собственного кровного ребенка могла придти в голову отца, было настоящим абсурдом. – Я хотел бы пройти в ее комнату немедля.

Хозяин щелкнул пальцами и в арочной двери кабинета показался доджен.

– Сюда, пожалуйста, – сказал дворецкий.

Пока Дариуса и его протеже вели по дому, он внимательно осматривал укрепленные окна и двери. Везде была сталь, она либо разделяла стекла, либо укрепляла толстые дубовые панели. Попасть внутрь без приглашения было нелегко... и он готов поспорить, что каждая комната на втором и третьем этаже была так же хорошо оборудована – как и покои слуг.

Пока они поднимались, он также оценил каждую картину, ковер и любой дорогой предмет интерьера. Эта семья имела высокий статус в Глимере, ее казна лопалась от монет, а родословная вызывала зависть. Таким образом, от того, что незамужняя дочь пропала без вести, страдали не только их чувства: она была ценнейшим активом. При таких предпосылках, женщина замужнего возраста была прекрасной драгоценностью... выгодным социальным и финансовым вложением.

И это еще не все. Учитывая все перечисленные ценности, здесь имелся и обратный эффект: если дочь обесчещена, на самом деле или по слухам, это пятно на репутации семьи не потускнеет даже спустя поколения. Хозяин особняка, несомненно, любил свою дочь, но вес возможных последствий извращал его истинное отношение к ней.

Дариус был практически уверен, что, по мнению мужчины, будет лучше, если она вернется домой бездыханная в деревянном ящике, чем оскверненная. Последнее было проклятием, трагедией, вызывающей лишь сочувствие.

Дариус ненавидел Глимеру. Поистине ненавидел.

– Вот ее личные покои, – сказал доджен, распахивая дверь.

Когда Тормент вошел в комнату, залитую сиянием свечей, Дариус спросил: – Здесь прибирали? Прибирали после того, как она исчезла?

– Конечно.

– Оставь нас, пожалуйста.

Доджен низко поклонился и исчез.

Тормент обошел комнату, разглядывая шелковые драпировки прекрасно обставленной гостиной. В одном углу стояла лютня, а в другом красивейшее рукоделие, которое было частично закончено. Книги человеческих авторов аккуратными стопками располагались на полках вместе со свитками на Древнем Языке.

Первым делом он заметил, что все было на своем месте. Но сложно сказать, было ли дело в стараниях прислуги, или же в обстоятельствах исчезновения.

– Ни к чему не прикасайся, хорошо? – приказал Дариус парню.

– Конечно.

Дариус вошел в пышную спальню. Шторы были сделаны из толстого, тяжелого гобелена, такого, что солнечный свет мог даже не надеяться проникнуть в помещение, и кровать окружала такая же ткань – широкие полосы свисали над ней балдахином.

Он распахнул резные двери гардеробного шкафа. Внутри висели великолепные платья, украшенные сапфирами, рубинами, изумрудами и цитринами. Одна пустая вешалка висела на крючке внутренней панели, как если бы девушка сняла с нее свой ночной наряд.

На туалетном столике лежала расческа и аккуратными рядками стояли баночки с кремами, ароматными маслами и пудрами.

Дариус выдвинул ящик... и беззлобно выругался. Шкатулки с драгоценностями. Плоские кожаные коробочки. Он взял одну, что была сверху, нажал на золотой замочек и поднял крышку.

Бриллианты засверкали в сиянии свечей.

Дариус вернул шкатулку к ее подружкам. Тормент стоял в дверях, его взгляд застыл на тонкой ткани ковра с рисунком в виде персиков – желтых и красных.

Слабый румянец на лице парня почему-то заставил Даруса погрустнеть. – Ты никогда не был в женском будуаре?

Тормент покраснел еще больше. – А... нет, сэр.

Дариус махнул рукой. – Ну, это работа. Здесь лучше забыть о стеснении.

Тормент откашлялся. – Да. Конечно.

Дариус подошел к французским дверям. Открыв их, он вышел на террасу, и Тормент последовал за ним.

– Сквозь те деревья все видно, – пробормотал парень, прогуливаясь по балкону.

В самом деле, так и было. Через тонкие руки голых ветвей виднелся соседний особняк. Огромный дом имел аналогичный размер и строение, на башнях виднелись узоры из металла, и его окружали красивые газоны... но, насколько Дариусу было известно, в нем жили не вампиры.

Он отвернулся и прошел вдоль террасы, осматривая все окна, двери, ручки, петли и замки.

Здесь не было никаких признаков взлома, а, учитывая то, как холодно было на улице, она вряд ли стала бы распахивать окна и двери.

Это означало, что либо она оставила дом по собственной воле... либо впустила того, кто ее забрал. И предположительно это произошло именно здесь.

Он смотрел сквозь стекла в ее покои, пытаясь представить, что произошло.

К черту сам факт проникновения, главное, где именно оно произошло, не так ли? Маловероятно, что похититель тащил ее через весь дом – ночью по особняку сновали люди – но то, что девушку выкрали в темное время суток, сомнений не вызывало – иначе она бы сгорела дотла.

Нет, подумал он. Они должны были уйти через ее покои.

Заговорил Тормент. – Ничто не взломано, ни внутри, ни снаружи. Нет царапин на полу или пятен на стене, а это значит ...

– Она, возможно, позволила им войти и особенно с ними не боролась?

Дариус вернулся в комнату и взял со столика расческу. В жесткой щетине застряли несколько длинных светлых волос. Не удивительно, ведь оба родителя были блондинами.

Вопрос в том, что заставило достойную девушку покинуть дом своей семьи прямо на рассвете, не оставляя никаких следов ... и не взяв ничего с собой?

На ум приходил только один ответ: мужчина.

Отцы не обязательно знают всё о жизни своих дочерей, не так ли?

Дариус смотрел в ночь, отслеживая прилегающую территорию и растущие на ней деревья... особняк по соседству. Связь... между всем этим и мистическим исчезновением была связь.

Ответ на вопрос, который он искал, крылся где-то здесь. Он только должен собрать воедино все зацепки.

– Куда мы идем?

– Мы должны поговорить со слугами. Наедине.

По большей части, в таких домах, таких как этот, с додженами никогда не разговаривали вне очереди. Но в этот раз обстоятельства были чрезвычайными, и вполне возможно, что жалость и сострадание к бедной девушке переборет сдержанность слуг.

Ведь иногда задняя часть дома знает то, чего не знает его фасад.

Дариус отвернулся и подошел к двери. – А теперь нам надо слегка потеряться.

– Потеряться?

Они вместе вошли в дом, и Дариус внимательно осмотрел коридор. – В самом деле. Нам сюда.

Он выбрал левую сторону, потому что в обратном направлении виднелось множество двойных дверей, которые вели на вторую двухэтажную террасу – было очевидно, что слуги жили в другой части дома. Они шли вперед, минуя красиво обставленные комнаты, и сердце Дариуса болело так, что было тяжело дышать. Спустя десятилетия, он все еще помнил о своих потерях, падение с высоты когда-то присущего ему положения до сих пор эхом гудело в каждой косточке его тела. О да, его мать – по ней он скучал больше всего. А за этой болью пряталось тоска по той цивилизованной жизни, которой он когда-то жил.

Он делал для своей расы то, чему был обучен и для чего был рожден. Он снискал в каком-то смысле... снисхождение и заработал уважение со стороны своих боевых товарищей. Но радости от подобного существования он не испытывал. Интереса тоже. Как и увлеченности.

Неужели для него все дело было в красивых вещах? Был ли он таким поверхностным и недалеким? Если у него когда-нибудь будет большой, красивый дом с бесчисленными комнатами, обставленными красивыми вещами, поселиться ли легкость в его сердце?

Нет, подумал он. Нет, если этот дом будет пуст и одинок.

Он скучал по тому, что люди со схожими интересами могут жить вместе, общиной, окруженной мощной стеной, группой, что была семьей по крови и выбору. Братья же не жили вместе, Роф Справедливый считал это риском для расы – если их расположение обнаружит враг, они все будут уничтожены.

Дариус понимал ход его мыслей, но не был уверен, что согласен с ним. Если люди могли жить в укрепленных замках среди своих недругов, вампиры могли делать то же самое.

Хотя, если быть честным до конца, Общество Лессенинг было гораздо более опасным врагом, чем кто-либо.

Они какое-то время шли по коридору, пока, наконец, не нашли то, что искали: невзрачную вращающуюся панель, ведущую к задней лестнице.

Спустившись по сосновым ступенькам, они попали в небольшую кухню, и их появление прервало трапезу, что полным ходом шла за длинным дубовым столом, стоящим напротив входа. Доджены побросали свои кружки с элем и куски хлеба и вскочили на ноги.

– Воистину, продолжайте наслаждаться пищей, – сказал Дариус, жестом руки призывая их оставаться на местах. – Мы хотели бы побеседовать с управляющим второго этажа и личной горничной дочери.

Все снова сели на скамейки за исключением двух додженов – женщины с белыми волосами, и молодого мужчины с добрым лицом.

– Мы можем где-нибудь уединиться? – спросил Дариус управляющего.

– У нас имеется гостиная. – Он кивнул в сторону двери возле очага. – Там вы найдете, что требуется.

Дариус кивнул и обратился к побледневшей горничной, которая дрожала так, словно у нее были большие проблемы. – Ты не сделала ничего плохого, дорогая. Пошли, разговор будет быстрым и безболезненным, уверяю тебя.

Лучше начать с нее. Он не был уверен, что она сможет спокойно продержаться, пока они переговорят с управляющим.

Тормент открыл дверь, и все трое вошли в помещение, которое было безликим, словно кусок чистого пергамента.

Как и всегда бывало в больших поместьях, комнаты членов семьи отличались роскошной отделкой. А там, где обитали слуги, все было скромно и практично.