Возлюбленный мой

Глава 63

Хекс с криком проснулась.

К счастью, Джон оставил свет в ванной, так что у нее еще была возможность убедить мозг в том, где сейчас на самом деле находиться ее тело: она была не в той человеческой больнице, где над ней проводили опыты как над лабораторной крысой. Она была в доме Братства, вместе с Джоном.

Который вскочил с кровати, и направил дуло пистолета на дверь, готовый в любой момент проделать в ней дыру.

Зажимая рот ладонью, она надеялась лишь на то, что замолчала вовремя и не успела разбудить своим криком весь дом. Последнее, что ей сейчас было нужно, так это толпа Братьев на пороге с вопросами «что-случилось?».

Двигаясь бесшумно, Джон перевел дуло 40-миллиметрового сначала на ставни окон, потом направил его на стенной шкаф. Затем опустив оружие, вопросительно засвистел.

– Я... в порядке, – ответила она, снова обретая голос. – Просто плохой...

Ее прервал стук, который был не громче проклятия в тихой комнате. Или ее недавнего крика.

Когда она натянула простыни до самых ключиц, Джон приоткрыл дверь, и послышался голос Зи: – У вас все в порядке?

Нет. Близко не стояло.

Хекс потерла лицо ладонями и попыталась вернуться в реальность. Нелегкое занятие. Казалось, ее тело стало невесомым и напрочь лишилось энергии, и, Господи, это зыбкое состояние мешало ей прийти в себя.

Не нужно быть гением, чтобы понять, почему ее подсознание изрыгнуло чертовы воспоминания о тот первом похищении. Пребывание в операционной, в то время как из Джона вытаскивали свинцовую начинку, очевидно, стало своего рода пищей для ее воспаленного сознания, и кошмар – внутричерепной версией кислотного рефлюкса.

Господи, она даже вспотела, бисеринки заблестели над верхней губой, ладони стали влажными.

В отчаянии, Хекс сосредоточилась на том, что могла увидеть через щель приоткрытой двери в ванную комнату.

Оказалось, ее спасли зубные щетки на мраморной столешнице. Вещицы стояли в серебряной чаше между двумя раковинами, напоминая пару непрошеных зрителей, которые склонили головы, чтобы обменяться сплетнями. Обе принадлежали Джону, как она поняла, потому что гости в этой комнате особо не приветствовались.

Одна из них был синяя. Другая красная. Обе с зелеными щетинками в центре, которые со временем выцветают, намекая, что пора бы приобрести новые.

Мило. Нормально. Возможно, будь у нее хотя бы малая часть всей это обыденной рутины, то она бы перестала искать способ прекратить свое существования. Или видеть кошмары, которые превращали ее голосовые связки в сирену.

Джон попрощался с Зи, вернулся к ней и, положив пистолет на тумбочку, скользнул под одеяло. Его теплое тело было твердым и гладким, и она прильнула к нему с легкостью, которая, как она догадывалась, была присуща отношениям между любовниками.

И которую она ни с кем другим не испытывала раньше.

Он наклонил голову, так, чтобы она могла видеть его лицо, и одними губами спросил, «Что это было?».

– Сон. Очень плохой сон. Из прошлого, когда... – Она сделала глубокий вдох. – Когда я была в той клинике.

Джон не стал расспрашивать подробности. Вместо этого она почувствовала, как он просто погладил ее по волосам.

В наступившей тишине, Хекс не собиралась говорить о прошлом, новые отголоски пережитого кошмара – последнее, что ей нужно. Но, так или иначе, слова формировались в горле, и она не могла их сдержать.

– Я сожгла здание дотла. – Ее сердце заколотилось, когда она вспомнила тот момент, но, по крайней мере, воспоминание было не таким мучительным, как сон. – Странно, но... Не думаю, что люди считали, что поступают что-то неправильно, они относились ко мне как к ценному животному, давали мне все, что было нужно, для выживания, вместе с тем втыкая в меня иглы, проводя тест за тестом... Ну, большинство людей были ко мне добры. Но был среди них один садист. – Она покачала головой. – Они держали меня месяц или два, попытались давать мне человеческую кровь, но видели результаты клинических показателей – я становилась все слабее и слабее. Я вырвалась на свободу лишь потому, что один из них отпустил меня.

Джон перевернулся на спину так, чтобы на руки падал луч света. «Черт, мне так жаль. Но я рад, что ты испепелило то место».

В голове возник момент ее возвращения к месту заточения – и его последствия. – Да, мне пришлось его сжечь. Какое-то время я уже была свободна, вернулась и сделала это – но кошмары вес равно не давали мне спать по ночам. Я подожгла здание, после того как все ушли. Но, несмотря на это, – она подняла вверх большой палец, – Возможно, там имела место одна довольно неприятная смерть. Но сукин сын ее заслужил. Я всегда плачу по счетам.

Джона снова показал пальцами, «Это очевидно, и не так уж плохо, на самом деле».

Только если речь не о Лэше, подумала она.

– Не возражаешь, если я тебя кое о чем спрошу? – Когда он пожал плечами, она прошептала: – В ту ночь, когда ты гулял со мной по городу... ты раньше возвращался в эти места?

«Нет». Джон покачал головой. «Я предпочитаю двигаться вперед и не зацикливаться на прошлом».

– Завидую. Я вот никак не могу избавиться от своего.

И это касалось не только того дерьма, что творилось в клинике, или «любовного» кошмара с Лэшем. По какой-то причине, тот факт, что она никогда никуда не вписывалась – ни в семью, в которой выросла, или в общество вампиров, в которое попала, когда стала старше, даже в симпатское – всегда находил в ней какой-то отклик, даже когда она не думала об этом сознательно. Крайне редко выдавались мгновения, когда она чувствовала себя уверенной и защищенной – и к сожалению, касались лишь того времени, когда она работала наемной убийцей.

Но потом она вспомнила о времени, что провела с Джоном... и арифметика стала менее удручающей. Быть с ним, заниматься сексом – все это казалось таким естественным. Но отчасти напоминало ее наемную деятельность – в конечном итоге ни одного участника процесса не ждет ничего хорошего. Черт, даже оглянуться на произошедшее: она проснулась от собственного крика, и именно Джон первым пришел в себя и схватил оружие... в то время как она играла роль бедной испуганной женщины, прижимая одеяло к колотящемуся сердцу.

Это не она. Он просто не могла быть такой.

Боже, с какой легкостью она свыклась с ролью жертвы, которую вечно защищают... что пугало ее еще больше, чем сны, от которых она с криком просыпалась. Жизнь научила ее только одному – лучше всех о себе позаботиться сможешь только ты сам. Последнее, что ей хотелось, – это превратиться в слабую женщину и полностью положиться на кого-то, даже если этот «кто-то» – честный и достойный мужчина, вроде Джона.

Хотя... Боже, секс был хорош. Звучит как грубое клише, но ведь это чистая правда.

Когда они вернулись сюда после небольшого тет-а-тета в тоннеле, они даже не стали включать свет. Для этого просто не было времени – долой одежду, на кровать, сразу к делу. Все кончилось тем, что она вырубилась, а спустя какое-то время, должно быть, Джон встал, чтобы воспользоваться туалетом и оставил свет включенным. Наверное, для того, чтобы она не чувствовать себя потерянной, когда проснется.

Вот таким он был мужчиной.

Послышался щелчок и жужжание – жалюзи начали подниматься на ночь, открывая взору потемневшее небо и прерывая поток тяжелых мыслей в ее голове.

Она ненавидела копаться в себе. Проблемы не решались, и от этого становилось только хуже.

– Горячая вода зовет нас, – сказала она, принимая вертикальное положение. От приятной боли во всем теле возникло желание проспать сутки напролет в этой огромной кровати рядом с Джоном. Может, даже недели. Но не судьба.

Наклонившись, она заглянула в его скрытое тенью лицо. Разглядывая красивые черты, она подняла руку и погладила его по щеке.

Я люблю тебя, сказала она одними губами, что прошло незамеченным – из-за той же тени.

– Пошли, – хрипло позвала она.

Она подарила ему своего рода прощальный поцелуй – может, сегодня они, наконец, найдут Лэша, и значит, что такие моменты больше не повторяться.

Джон вдруг схватил ее за плечи и нахмурился, но затем, будто прочитав ее мысли и осознав, как на самом деле обстоят дела, отпустил.

Когда она встала с кровати, он смотрел ей вслед... она спиной чувствовала его взгляд.

В ванной комнате, Хекс включила для них воду и потянулась, чтобы достать полотенца из шкафа.

И замерла, увидев свое отражение в зеркале над умывальником.

Ее тело было таким же, как раньше, и она подумала о своих ощущениях, когда они с Джоном были вместе. Она настолько привыкла воспринимать его как оружие, что-то полезное и необходимое лишь для выполнения определенных действий. Черт возьми, она заботилась о нем также, как о своих пистолетах и ножах – лишь поддерживала его полезность.

В те часы, что они провели вместе, Джон научил ее по-другому относиться ко многим вещам, показал, что ее плоть может испытывать огромное удовольствие. Такого не было даже в отношениях с Мёрдером.

И словно призванный ее мыслями, Джон подошел к ней сзади, на фоне его роста и широты плеч ее отражение казалось крошечным.

Встретив в зеркале его взгляд, она поднесла руку к груди и сжала сосок, вспоминая, как Джон касался его руками, губами, языком. И в этот же момент его тело ответило, связующий аромат наполнил ванную, эрекция толкнулась ей в бедра.

Заведя руку за спину, она притянула его к себе, его возбужденный член уткнулся в треугольник между ее лоном и бедрами. Как только он прижался к ее ягодицам, ее обняли теплые руки , ладони скользнули вниз по животу. Прижав подбородок к ее плечу, он свернул белыми, как снег клыками, и осторожно провел ими вдоль сгиба ее шеи.

Выгнув спину, она подняла вверх руку и запустила ладонь в его густые черные волосы. И хотя когда-то Джон остриг их коротко, они уже начали отрастать, что было очень хорошо – ей нравились они длинными, потому что было так чертовски приятно пропускать их сквозь пальцы, такие гладкие и шелковистые.

– Войди в меня, – прошептала она хрипло.

Джон протянул руку и накрыл ее грудь, которую она только что ласкала для него, а потом скользнул ладонью между их тел и направил в нее свой член. Одновременно провел клыками по вене ее горла.

Ему не нужно было кормиться. Она знала это. Поэтому ощутила странное волнение, когда его клыки пронзили кожу, ведь это значило, что он просто хотел, чтобы она была в нем.

В свете потолочных светильников она наблюдала, как он брал ее сзади, его мышцы перекатывались под кожей, глаза горели, эрекция сначала проникала глубоко, а затем выскальзывала обратно из ее лона, проникала и снова выскальзывала. И на себя она тоже смотрела. Ее соски напряглись, стали розовыми, и не только потому, что это их натуральный цвет, а потому, что он ласкал их часами. Ее кожа сияла, щеки покраснели, а губы припухли от поцелуев, взгляд из-под прикрытых век был весьма эротичным.

Джон оторвался от ее вены, и Хекс наблюдала, как скользнул розовый язык, облизывая колотые ранки, запечатывая их. Повернув голову, она захватила его рот своим, наслаждаясь скольжением их языков в том же ритме, в котором двигались их тела.

И буквально сразу же секс стал быстрым и жестким, не чувственным, а мощным. Бедра Джона работали как поршень, тела ударялись друг о друга, дыхание стало шумным. Оргазм накрыл ее так сильно, что если бы он не держал ее мертвой хваткой за бедра, Хекс упала бы на колени. И достигнув пика, она почувствовала, как Джон содрагается внутри нее, его эрекция выплескивает влагу, заполняет, пленяет все ее тело... и душу.

И тогда это произошло.

На апогее их высвобождения, ее видение перешло в красное и стало плоским – и по мере того, как улетучивался экстаз, незваное появление ее плохой стороны стало тревожным сигналом, которого она подсознательно ждала уже давно.

Постепенно, она вновь ощутила влажность и тепло душевой... услышал звук льющейся воды... и почувствовала тысячи точек их соприкосновения... и все это теперь было цвета свежей крови.

Джон протянул руку к ее лицу и коснулся висков рядом с красным глазом.

– Да, мне нужны мои скобы, – сказала она.

Он показал знаками, «Они у меня».

– Правда?

«Я сохранил их». Он нахмурился. «Но ты уверена, что тебе нужны… »

– Да, – ощетинилась она. – Уверена.

Его лицо приняло жесткое выражение, с таким же он соскочил с кровати, когда она закричала во сне. Опасное. Жесткое. Истинно мужское. Но Хекс ничего не могла сделать, чтобы стереть с него неодобрение. Она должна позаботиться о себе; ему не нравилось то, каким образом она пыталась удержать себя в «узде», но это ничего не меняло.

Черт, им просто не суждено быть вместе, независимо от того, как сильно порой они подходили друг другу.

Джон выскользнул из ее лона и отступил назад, пробежав пальцами по ее спине, как будто благодаря... и, учитывая, как потемнел его взгляд, по своему прощаясь. Отвернувшись, он направился в ду…

– О… Господи.

Сердце Хекс остановилось, когда она посмотрела на него в зеркало. На его плече, в окружении узоров и завитков, виднелась красивейшая, выведенная черными чернилами надпись... которая практически кричала... огромными, размером с рекламный щит буквами...

Ее имя на Древнем Языке.

Хекс обернулась, когда Джон замер на месте. – Когда ты это сделал?

Спустя краткий момент напряжения, он пожал плечами, и Хекс завороженно наблюдала, как двигается чернила на коже, то растягиваясь, то принимая прежний размер. Покачав головой, он протянул руку, чтобы потрогать теплые брызги, а затем вошел в стеклянную кабинку, подставил спину под струи воды, схватил в мыло и стал взбивать руками пену.

Отказываясь смотреть на Хекс, он ясно давал понять, что ее имя на его коже ее саму никак не касалось. Как его не касался вопрос о ее скобах, не так ли.

Хекс подошла к стеклянной двери, что разделяла их. И сильно-сильно постучала.

«Когда?» спросила она одними губами.

Он крепко сжал веки, как будто вспомнил что-то, от чего все внутренности скручивало от боли. И с закрытыми глазами медленно показал жестами... и сказанное им разрывало ее на части.

«Когда я подумал, что ты больше не вернешься».

***

Джон быстро намылил волосы и тело, прекрасно понимая, что Хекс стоит по ту холодную сторону стекла, разглядывая его. Он хотел помочь ей пережить шок, но учитывая контекст их отношений, он не собирался бросать все свои чувства к ее ногам.

Или нанизывать их на кончик татуировочной иглы, как это произошло на самом деле.

И когда он спросил о скобах, она довольно четко и ясно дала ему понять, что это не его дело – и его мозг мгновенно перезагрузился. Да, его ранили накануне вечером, и они снова наладили ту сексуальную связь, что была между ними, отчего реальность слегка размылась. Но такого больше не повториться.

Закончив водные процедуры, он вышел из душа и прошел мимо, схватив полотенце с латунной вешалки и оборачивая ткань вокруг бедер. В зеркале, Джон встретился с ней взглядом.

«Я принесу твои скобы», показал он жестами.

– Джон…

Когда она не произнесла больше ни слова, он нахмурился, подумав о том, что это так для них свойственно: они стояли лишь в трех футах друг от друга, но их разделяла пропасть.

Он вышел из ванной комнаты в спальню, натянул джинсы. Вчера ночью, в клинике, его кожаная куртка была на нем, там он ее и оставил . Где-то.

Босой он прошел мимо мраморных статуй, спустился по парадной лестнице, и нырнул в потайную дверь. Господи... возвращаться в тоннель было полным выносом мозга, он мог думать лишь о том, как они с Хекс были здесь вместе в полной темноте.

И как последний нытик, он безумно хотел вернуть те моменты, когда время останавливалось и не существовало ничего, кроме их жаждущих тел. Здесь, под землей, их сердца бились свободно... и пели.

Чертова реальность.

Полный отстой.

Он уже подходил к входу в учебный центр, когда его остановил голос Зи.

– Привет, Джон.

Джон обернулся, босыми ногами скрипнув по полу тоннеля, и поднял руку в знак приветствия. Брат шел из особняка и был одет для сражений – черные кожаные штаны и обтягивающая майка – то, что наденут они все, перед тем, как снова отправится на охоту за Лэшем. Бритая голова Брата, рваный шрам на лице, на который падал свет потолочных ламп – без сомнения, парень мог испугать кого угодно до усрачки.

Особенно, когда он щурил взгляд и сжимал челюсти – вот как сейчас.

«Привет», показал Джон, когда Брат остановился перед ним.

Когда ответа не последовало, Джон напрягся, и в его голове мелькнула мысль, – О... черт, да что еще?

«Что?», спросил он жестами.

Зейдист выдохнул проклятье и начал расхаживать из стороны в сторону, положив руки на бедра, и уперев взгляд в пол. – Я даже не знаю, с чего начать, черт побери.

Джон нахмурился и прислонился спиной к стене тоннеля, приготовившись к плохим новостям. И хотя он представление не имел, что это может быть, он ни на секунду не сомневался, что это дерьмо окажется на редкость «креативным».

В конце концов, Зи остановился и, когда он посмотрел на Джона, его взгляд не был золотисто-желтым, каким бывал дома. Он был черный как смоль. Черный и яростный. А лицо – белое как снег.

Джон выпрямился. Боже... что же произошло?

– Ты помнишь все наши прогулки в лесу. Незадолго до твоего перехода... и после того, как ты впервые слетел с катушек из-за Лэша. Когда Джон кивнул, Брат продолжил. – Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему Роф свел нас?

Джон медленно кивнул. «Да...»

– Это было не случайно. – Глаза Брата были холодными и темными, как погреб в доме с привидениями, не сколько от увеличившихся зрачков, сколько из-за темноты, что лежала за взглядом. – У нас с тобой есть кое-что общее. Ты понимаешь, о чем я? Ты и я... у нас есть кое-что общее.

Сначала Джон нахмурился, не улавливая смысл…

Вдруг, он почувствовал, как по телу пробежала холодная дрожь, которая достигла мозга. Зи...? Подождите, он не ослышался? Или тот не правильно выразился?

Только вот он отлично помнил, что они столкнулись лицом к лицу, сразу после того, как Брат прочитал заключение психолога в медицинской карте Джона.

Ты сам волен выбирать, как с этим справиться, потому что это только твое дело, – сказал тогда Зи. Если не хочешь сказать на эту тему ни единого гребаного слова, от меня ты тоже ничего не услышишь.

В тот момент Джон был поражен неожиданной понятливостью Брата. А также тем фактом, что Зи казалось, не осуждает его и не считает слабым.

Теперь он знал, почему.

Господи... Зи?

Брат поднял вверх ладонь. – Я говорю тебе это не для того, чтобы шокировать, и, конечно же, я предпочел бы, чтобы ты никогда об этом не узнал – причины этому, я уверен, тебе абсолютно ясны. Но я поднял эту тему, потому что твоя женщина кричала сегодня утром.

Джон нахмурился, когда Брат снова начал ходить из стороны в сторону.

– Послушай, Джон, я не терплю, когда кто-то лезет в мои дела, и стараюсь не обсуждать всякое дерьмо. Но этот крик... – Зи посмотрел Джону в лицо. – Слишком часто я сам кричал во сне, чтобы не знать, в каком аду надо находиться, чтобы так орать. Твоя девушка... у нее бывали тяжкие времена в жизни, но после Лэша? Мне не нужны подробности – но я догадываюсь, что она в ужасе, да и не только. Черт возьми, порой, когда ты, наконец, в безопасности, становиться еще хуже.

Джон потер ладонями лицо, в висках стучало, а потом он поднял руки... и понял, что не знает, что показать. Печаль раздавила его, лишила слов, оставила лишь странную пустоту в голове.

Он мог лишь слабо кивнуть.

Зейдист хлопнул его по плечу, а затем снова заходил назад и вперед. – Встреча и отношения с Бэллой – вот что спасло меня. Но это не единственное, что в чем я нуждался. Понимаешь, прежде чем мы на самом деле сошлись, Бэлла ушла от меня, она просто уехала и оставила меня одного, причем у нее были на это веские причины. Я знал, что нужно что-то предпринять, чтобы вернуть мозги на место, тем более, если я хотел быть с ней вместе. Так что я поговорил кое с кем... обо всем. – Зи снова выругался и махнул рукой в воздухе. – И нет, не с белым халатом, типа Хейверса. А с кем-то, кому мог доверять. Кто был частью семьи, кто, я точно знал, не посчитает меня грязным или слабым или еще каким-то.

«Кто?» спросил Джон одними губами.

– Мэри, – выдохнул Зи. – Шеллан Рейджа. Мы долго разговаривали внизу, в котельной, что под кухней. Два стула. Прямо рядом с печью. Это помогло, и я все еще время от времени к ней обращаюсь.

Джон мгновенно понял логику. В Мэри было что-то очень спокойное и доброе, что объяснило, как ей удалось приручить не только дикого Брата, но и его внутреннего зверя.

– Это крик сегодня... Джон, если ты хочешь быть с этой женщиной, то должен помочь ей разобраться с этим. Она должна выговориться, потому что в ином случае это дерьмо разъест ее изнутри, черт возьми. И я поговорил с Мэри – не называя имен. У нее есть соответствующее образование, и она готова помочь. Если вдруг тебе выпадет шанс и настанет подходящее время с Хекс... скажи ей об этом. Попроси ее поговорить с Мэри. – Зи потер свой стриженый череп, кольца в проколотых сосках рельефно выделялись под его черной майкой. – И если нужна рекомендация, то могу поклясться жизнью моей дочери – твоя женщина будет в хороших руках.

«Спасибо», показал Джон жестами. «Да, я обязательно с ней поговорю. Господи... Спасибо».

– Не за что.

Внезапно Джон встретился с парнем взглядом.

Не сводя друг с друга глаз, они чувствовали себя частью уникального клуба, в который никто и никогда не вступает добровольно. Членства в нем никто никогда не ищет... но оно было реальным и очень могущественным: только пережившие подобные передряги могли видеть ужас от подобного страшного опыта в глазах других. Это было похоже на признание себе подобного. Словно они оба носили одинаковую татуировку где-то глубоко внутри, что огораживала душевную травму и словно отделяла их от остальной части планеты, объединяя несчастные души вместе.

А в их случае три души.

Голос Зейдиста был хриплым. – Я убил ту суку, что сделала это со мной. И уходя, забрал с собой ее голову. Получил ли ты подобное удовлетворение?

Джон медленно покачал головой. «Нет. И очень жалею об этом».

– Не буду лгать – мне это очень помогло.

Последовало жесткое, неловкое молчание, как будто никто не знал, как теперь нажать на кнопку перезагрузки и вернуться к нормальной жизни. Потом Зи кивнул и протянул кулак.

Джон стукнул по нему костяшками пальцев, с мыслью, что , никогда не знаешь, какие скелеты хранятся в шкафах у других.

Глаза Зи снова горели желтым, когда он повернулся и пошел обратно к двери, что вела в дом, к его семье, к его Братьям. В заднем кармане штанов, как будто он сунул и забыл о нем, торчал розовый детский нагрудник, с ремнями-липучками и рисунками в виде маленького черепа и костями.

Жизнь продолжается, подумал Джон. И не важно, что мир сделал с тобой, ты смог выжить.

И может быть, если Хекс поговорит с Мэри, она не...

Боже, он даже не мог закончить мысль, потому что он боялся представить, чем может закончиться ее военная стратегия.

Быстро спустившись в учебный центр, он направился к клинике, где нашел свою куртку и оружие, и то, что так требовалось Хекс.

Когда он взял вещицу в руки, в голове вдруг стало смешиваться прошлое и настоящее. Оно смешивалось, и смешивалось, и смешивалось...

Когда он вернулся в особняк, то сразу направился вверх по парадной лестнице, а затем вдоль коридора со статуями. Войдя в свою комнату, услышал, как в ванной комнате шумит душ и перед глазами сразу же возник яркий образ Хекс, прекрасной в своей наготе, с гладкой от воды и мыльной пены кожей. Но он не присоединиться к ней. Джон заправил кровать и положил скобы на край, а затем переоделся в боевое снаряжение и вышел.

Но не пошел на Первую Трапезу.

Он направился по коридору в другую спальню. Когда он постучал в дверь, у него возникло чувство, что то, что он собирается сделать, должно было случиться уже давно.

Наполовину одетый Тор открыл дверь, и он казался сильно удивленным. – Что случилось?

«Я могу войти?» спросил жестами Джон.

– Да, конечно.

В комнате Джона накрыло странное ощущение предчувствия. Но опять же, когда дело касалось Тора, он всегда ощущал эту… глубокую связь.

Он нахмурился, посмотрев на мужчину, вспоминая то время, что они провели вместе на диване на первом этаже, за просмотром Годзиллы, в тот день, когда Хекс ушла сражаться. Забавно, он чувствовал себя так комфортно рядом с парнем, словно был один, но в то же время не одинок...

«Ты следил за мной, не так ли?» резкими движениями спросил Джон. «Ты и был та... тень, которую я почувствовал. Возле тату-салона и в Экстрим-Парке».

Глаза Тора сузились. – Да, это был я.

«Зачем?»

– Послушай, серьезно, я делал это не потому, что думал, что ты не можешь справиться сам…

«Я знаю, что нет. Но я не понимаю... если ты достаточно силен, чтобы выходить на поле боя, почему ты не убиваешь их? За... нее. Зачем тратишь время на меня?»

Тор выдохнул проклятие. – Черт, Джон... – Долгая пауза. А затем: – Ты ничем не можешь помочь мертвым. Их нет. Все кончено. Но живые... О них можно позаботиться. Я знаю, через какой ад ты прошел – и до сих пор в нем находишься – и я потерял свою Вэлси, потому что не был с ней, когда она нуждалась во мне... Я не мог потерять тебя по той же причине.

Когда слова Брата растаяли в воздухе, Джон чувствовал, будто ему дали кулаком под дых – но все же не был шокирован. Потому что в этом весь Тор – стойкий и честный. Настоящий мужчина.

Парень натянуто рассмеялся. – Не пойми меня неправильно. Как только ты разберешься с Лэшем и эта сволочь сдохнет, я плотно займусь ублюдками. Я буду убивать их в ее честь и память до конца своей никчемной жизни. Но дело в том, что я помню... видишь ли, я чувствовал то же самое, что и ты, когда пропала твоя женщина. И не важно, насколько рассудительным ты сам себе казался, на самом деле ты был невменяем, и, слава Богу, ты вернул ее себе, но опять же – жизнь не может вернуться в нормальное русло так быстро. Кроме того, давай смотреть правде в глаза – ты готов ради нее на все – даже подставить грудь под пули. Что я могу понять, но всеми способами хотел бы избежать.

Когда слова Брата стихли, Джон автоматически показал, «Она не моя женщина».

– Поверь, она твоя женщина. И вы созданы друг для друга. Ты даже не представляешь насколько.

Джон покачал головой, «Не обижайся, конечно, но ты сам не понимаешь, о чем говоришь».

– Быть правым – занятие не из легких.

«В таком случае, мы созданы друг для друга».

Повисло долгое молчание, во время которого у Джона возникло очень странное чувство, будто жизнь перестраивается, и те передачи, что раньше не использовали и забыли, снова заработали.

И вот мы снова в клубе Переживших Жизненное Дерьмо.

Господи, из-за всех тягостей, что пришлось в свое время пережить каждому обитателю этого особняка, Ви следует разработать специальные татуировки и разместить каждому на задницу. Потому что, без сомнения, они все выиграли в лотерею, если дело касалось жестких ударов судьбы.

Или, может, такова сама жизнь? У каждого на этой планете. Может, клуб Переживших Дерьмо – не то, что «заслуживаешь», а то, с чем рождаешься, что приобретаешь сразу, как только покидаешь утробу матери. Бьющееся сердце автоматически заносит каждого в специальный реестр, а все остальное – лишь вопрос словарного запаса: существительные и глаголы, используемые для описания событий, которые выбивают почву из-под ног, для всех людей разные, но жестокие болезни, несчастные случаи, вредоносное внимание злых людей и их грязные дела, разбитые от потерь сердца, что наполняют грудь режущей болью и словно стягивают ее цепями... по сути, все это было одинаковым для всех.

И в уставе Клуба не было пункта о добровольном выходе – только посмертно.

Он, наконец, начал понимать неотъемлемую правду жизни: никакого романтизма – только два коротких слова на этикетке: Дерьмо. Случается.

Но дело в том, что ты все равно продолжаешь двигаться вперед. Изо всех сил стараешься уберечь жизни своих друзей, семьи, супруга. И продолжаешь сражаться даже после того, как тебя сбивают с ног.

Черт побери, ты просто поднимаешь свою задницу с земли и продолжаешь сражаться.

«Я вел себя ужасно с тобой», показал Джон. «Мне очень жаль».

Тор покачал головой. – Как будто я вел себя лучше. Не извиняйся. Как всегда говорил мой лучший друг и твой отец: не оглядывайся назад. Смотри только вперед.

Так вот откуда она взялась, подумал Джон. Эта вера в его крови.

«Я хочу, чтобы ты был рядом со мной», показал Джон. «Сегодня. Завтра ночью. Все то время, что понадобиться для того, что выследить и убить Лэша. Сделай это со мной. Помоги мне найти ублюдка, помоги нам его найти».

Они будут вместе, рука об руку, и это казалось таким правильным. В конце концов, каждый по своим причинам, они словно объединялись для смертельной шахматной партии: очевидно, почему Джон должен был отомстить за Хекс. Что же касается Тора... ну что же, Омега забрал его сына, когда тот лессер убил Вэлси. Теперь у Брата был шанс вернуть ублюдку долг.

«Пошли со мной. Сделай это... со мной».

Тор откашляться. – Я думал, ты уже никогда об этом не попросишь.

На этот раз они не стали стукаться кулаками.

Они обнялись, крепко прижимая друг друга к груди. А потом, Джон подождал, пока Тор набросит футболку, кожаную куртку, и возьмет свое оружие.

Они спустились вниз бок о бок.

Как будто никогда не расставались. Как будто так было всегда.