Возлюбленный мой

Глава 51

Сидя в личных покоях, Пэйн изучала пейзаж Другой Стороны. Ковер из зеленой травы, тюльпанов и жимолости тянулся до самого кольца деревьев, что окружали лужайку. Над этим великолепием раскинулось всеобъемлющее небо молочного цвета, нависая над пушистыми верхушками деревьев, словно крышка огромного сундука.

Из личного опыта Пэйн знала, что если подойти к краю леса и ступить в его тень, то попадешь... обратно, туда же, откуда ты в этот лес вошла.

Отсюда не было выхода – только с позволения Девы-Летописецы. Она одна владела ключом от невидимого замка, и не собиралась отпускать Пэйн – даже в дом Праймэйла на Другой Стороне, который было позволено посещать остальным Избранным.

Доказательство того, что женщина хорошо знала, кому даровала жизнь. Дева понимала, что как только дочь вырвется на свободу, она уже никогда не вернется обратно. Когда-то Пэйн кричала об этом так громко, что у нее самой зазвенело в ушах.

На самом деле, та вспышка гнева была неким способом борьбы за честность, только вот стратегию она выбрала не самую лучшую. Лучше бы она оставила свое мнение при себе, и тогда, возможно, мать позволила бы путешествовать на Другую Сторону и даже оставаться там. А потом вряд ли Деве удалось бы вернуть ее на эту землю живых статуй.

По крайней мере, теоретически.

В этот момент она подумала о Лэйле, которая только что вернулась со свидания со своим мужчиной. Сестра сияла от счастья и удовлетворения, которого Пэйн никогда не испытывала и вряд ли испытает.

В какой-то мере это оправдывало ее желание к скорейшему побегу отсюда. И даже если то, что ожидало ее на Другой Стороне, кардинальным образом отличалось от ее воспоминаний о коротком моменте своей свободы, Пэйн все равно предпочла бы бегство.

Воистину это страшное проклятие – родиться, но не иметь возможности жить своей жизнью. Она застряла здесь, обуреваемая желанием убить собственную мать, но, несмотря ненависть к этой женщине, все равно не собиралась ступать на этот путь. С одной стороны, Пэйн сомневалась, что сможет победить в этом противостоянии. А с другой... она же смогла избавиться от отца. Убийство матери вряд ли станет для нее новым откровением.

Ох, прошлое, это болезненное жалкое прошлое. Как ужасно застрять здесь на вечно, обремененной воспоминаниями, слишком ужасными, чтобы жить с ними дальше. Анабиоз был своего рода подарком, соразмерным этой пытке, по крайней мере, в замороженном состоянии ее разум не был занят размышлениями о поступках, о которых она жалела, и которые никогда бы не совершила снова...

– Не желаете поесть?

Пэйн посмотрела через плечо. В арочном входе, склонив голову, стояла Ноу-Уан с подносом в руках.

– Да, пожалуйста. – Пэйн встряхнулась и отогнала печальные размышления. – А ты не хочешь присоединиться ко мне?

– Благодарю за приглашение, но я лишь услужу и покину Вас. – Женщина положила поднос на подоконник рядом с Пэйн. – Когда Вы и Король снова приступите к своим физическим упражнениям, я вернусь и уберу…

– Я могу спросить тебя кое о чем?

Ноу-Уан снова поклонилась.

– Конечно же. Чем я могу быть Вам полезна?

– Почему ты никогда не ходишь на Другую Сторону? Как все остальные?

Последовало долгое молчание... а потом Ноу-Уан, прихрамывая, направилась к постели, на которой спала Пэйн. Дрожащими руками, женщина поправила подушки и одеяло.

– Я не испытываю особого интереса к тому миру, – сказала она из-под капюшона своих одежд. – Здесь я в безопасности. А там... а там – нет.

– Праймэйл – Брат с твердой рукой, он умеет обращаться с оружием. Под его опекой никто не посмеет причинить тебе вред.

Звук, что раздался из-под капюшона, был полон сомнения.

– Обстоятельства того мира часто предполагают хаос и раздор. И простые решения порой имеют разрушительные последствия. Здесь же во всем царит спокойствие и порядок.

Она говорила так, словно пережила нападение, которое совершили на это святилище почти семьдесят пят лет назад, подумала Пэйн. В то ужасное время, мужчины с Другой Стороны проникли сюда и принесли с собой насилие, присущее тому миру.

Многие пострадали тогда и погибли, включая самого Праймэйла.

Пэйн снова посмотрела на искусственно-прекрасный горизонт – и сразу поняла, что имела в виду женщина, но это не изменило ее мнения.

– Порядок здесь и есть то, что выводит меня из себя. Я стремлюсь избегать подобной лжи.

– Разве Вы не можете покинуть это место?

– Нет.

– Это не правильно.

Пэйн взглянула на женщину, которая в тот момент была занята тем, что раскладывала одежды Пэйн.

– Не ожидала услышать от тебя что-то, идущее вразрез с мнением Девы-Летописецы.

– Пожалуйста, не пойми меня неправильно. Я люблю нашу дражайшую матерь. Но жить в заточении, даже роскошном, не правильно. Я предпочла остаться здесь, сейчас и навсегда – но Вы, однако, должны быть свободны.

– Кажется, я завидую тебе.

Казалось, Ноу-Уан застыла под своей мантией.

– Вы ни в коем случае не должны этого делать.

– Но это правда.

В повисшей тишине, Пэйн вспоминала свой разговор с Лэйлой возле бассейна. Идея та же, но абсолютно другой расклад: тогда Лэйла позавидовала отсутствию у Пэйн желания секса и отношений с мужчиной. А сейчас Ноу-Уан была полностью удовлетворена царящей здесь инертностью.

Это какой-то замкнутый круг, подумала Пэйн.

Обратившись обратно к «пейзажу», она с раздражением посмотрела на зеленую траву. Каждый стебель был идеальной формы и высоты, так что газон больше напоминал ковер. И дело не в стрижке, конечно же. Вечно цветущие тюльпаны на стройных ножках, вечно распускающиеся крокусы и розы с плотными крупными бутонами – здесь не было ни насекомых, ни сорняков, ни болезней.

И роста тоже.

Забавно, что за этой красотой никто не ухаживал. В конце концов, зачем нужен садовник, если есть божество, способное создать все в изначально идеальной форме и состоянии.

Что, в некотором смысле, делало Ноу-Уан необычной. Ей позволили выжить после рождения и дышать местным несуществующим воздухом, несмотря на ее несовершенство.

– Я не хочу всего этого, – сказала Пэйн. – На самом деле не хочу.

Не получив ответа, она посмотрела через плечо... и нахмурилась. Женщина ушла, так же как и появилась – без шума и суеты, покинула комнату, оставив после своего деликатного посещения чистоту и порядок.

Внутри Пэйн вновь всколыхнулся беззвучный крик – она знала, что должна вырваться на свободу. Или сойдет с ума.

***

В сельском пригороде Колдвелла Хекс наконец удалось попасть в дом, когда в пять часов вечера его покинула полиция. Синие мундиры вышли из помещения с таким видом, будто им требовалась не просто ночь отдыха, а настоящая неделя отпуска – вот к чему привела многочасовая работа по локоть в засыхающей крови. Они все заперли, опечатали переднюю и заднюю двери, и убедились, что место было огорожено желтой лентой. Затем расселись по машинам и уехали.

– Проникаем внутрь, – сказала она Теням.

Дематериализовавшись, Хекс приняла форму прямо в центре гостиной, Трэз и айЭм последовали за ней. Молча, они проверили каждый угол в этом бардаке, выискивая то, что люди по незнанию могли не заметить.

Двадцать минут поисков на первом этаже, и ничего, кроме пыли. На втором тоже ноль.

Черт побери, она чувствовала тела и эмоциональные сетки, отмеченные страданиями, но не могла их поймать, они были, словно отражение в воде – лишь бесформенные, зыбкие образы.

– От Рива слышно что-нибудь? – спросила она, поднимая ботинок, чтобы посмотреть, как сильно тот запачкан кровью. До самого верха. Просто зашибись.

Трэз покачал головой.

– Нет. Но я еще раз ему позвоню.

– Забей. Он, должно быть, в запарке. – Черт, она надеялась, что он получил ее сообщение и уже начал рыть информацию по машине.

После коридора она осмотрела столовую, а затем сосредоточила внимание на обшарпанном столе, который, очевидно, использовали в качестве разделочной доски.

Маленький приятель Омеги на машине в стиле Вина Дизеля, должен был вернуться за новобранцами. Спрятанные, она были бесполезны, и, если предположить, что здесь задействовали маскировку на подобие той, которой когда-то скрывал ее Лэш, то им не удастся покинуть параллельную реальность своего заточения, пока кто-нибудь не даст им эту возможность.

Или заклинание можно снять на расстоянии?

– Нам придется здесь задержаться, – сказала она. – И посмотреть, кто еще появится.

Они вместе направились на кухню и все обошли, оставляя на потрескавшемся линолеуме свежие, кровавые следы, которые, без сомнения, заставят копов поломать голову.

НЕП.

Не. Ее. Проблемы.

Она посмотрела на часы на стене. Затем на пустые кеги, бутылки из-под ликера и пивные банки. На недокуренные косяки и белые полоски кокса.

Снова посмотрела на часы.

Снаружи, солнце, казалось, прекратило свой закат, как будто золотой диск боялся, что его насквозь проткнут верхушки деревьев.

Остановив поиски, Хекс не могла думать ни о чем, кроме Джона. Он, наверное, сейчас на стены лезет от неизвестности, пребывая в подвешенном состоянии, которого врагу не пожелаешь: зол на нее, сбит с толку и способен на отчаянные поступки.

И позвонить, чтобы поговорить с ним она не могла. Он не мог ей ответить.

А то, что она хотела ему сказать, не отправишь простым сообщением.

– В чем дело? – спросил Трэз, когда она начала нервно дергаться.

– Ничего. Готова драться, но цель отсутствует.

– Херня.

– Ииииии мы можем прекратить болтовню прямо здесь и сейчас, спасибо заранее.

Десять минут спустя, она снова смотрела на часы на стене. О, Бога ради, это невыносимо.

– Я вернусь к Братству, буквально на полчаса, – выпалила она. – Оставайтесь здесь, оба. Звоните мне на мобильный, если кто-то появится.

Когда она дала им свой ​​номер, товарищи сделали огромное одолжение тем, что не стали задавать никаких вопросов – и опять же, Тени в этом плане были подобны симпатам – как правило, они знали, что чувствуют окружающие.

– Понял, – сказал Трэз. – Свяжемся с тобой, как только что-нибудь случится.

Дематериализовавшись, Хекс приняла форму перед особняком Братства и по гравийной дорожке пошла к огромным ступенькам. Войдя в вестибюль, она поднесла лицо к камере безопасности.

Фритц открыл дверь через минуту и низко поклонился.

– Добро пожаловать домой, мадам.

На языке завертелось и чуть не сорвалось неприличное слово.

– А... спасибо. – Она осмотрела пустое пространство фойе. – Я просто хочу подняться наверх.

– Я приготовил для Вас ту же самую комнату, что и в прошлый раз.

– Спасибо.

Но она туда не собиралась.

Ведомая кровью Джона, она взбежала по парадной лестнице и направилась в его комнату.

Постучав, она подождала, а когда ответа не последовало, просто распахнула дверь в темноту и услышала шум льющейся в душе воды. На полу виднелась полоска света, что значило, что дверь ванной была закрыта.

Пройдя в комнату по восточному ковру, она сняла кожаную куртку и кинула ее на спинку стула. Постучала в дверь ванной. Без колебаний. Громко.

Дверь открылась сама по себе, высвобождая влажный воздух и тусклое сияние светильников, что висели над джакузи.

Джон стоял за стеклянной перегородкой к ней лицом, вода стекала вниз по его груди, животу и бедрам. Его член затвердел в то же мгновенье, когда их взгляды пересеклись, но он не сдвинулся с места, и выглядел так, будто был не особо рад ее видеть.

К тому же, его верхняя губа поднялась, словно для рычания, но это было не самое худшее. Его эмоциональная сетка оказалась полностью закрыта от нее. Джон блокировал доступ, и она даже не была уверена, что осознанно: Хекс не могла почувствовать то, что раньше ощущала так четко и ясно.

Она подняла правую руку и неловко показала жестами: «Я вернулась».

Его брови дернулись вверх. Затем он показал ровно и быстро: «С информацией для Рофа и братьев, да? Чувствуешь себя героиней? Поздравляю».

Джон выключил воду, вышел из душевой и потянулся за полотенцем. Он не стал прикрываться, просто вытер тело тканью, и было трудно не заметить, как с каждым движением покачивается его массивная эрекция.

Хекс никогда не думала, что будет так ненавидеть свое периферийное зрение.

– Я еще ни с кем не разговаривала, – сказала она.

Это заставило его застыть с полотенцем за спиной, одна рука согнута в локте и поднята вверх, другая в таком же положении, но внизу. Естественно, эта поза выгодно выделяла его грудную клетку и заставляла мышцы бедер красиво напрячься.

Он перекинул полотенце через плечо. После этого показал знаками: «Зачем тогда ты пришла сюда?»

– Я хотела увидеть тебя. – Боль в собственном голосе заставляла подумать об акустическом каротаже[94].

«Зачем?»

– Я волновалась…

«Хочешь знать, как я себя чувствую? Хочешь знать, каково это, проторчать здесь последние семь часов, думая о том, что ты, может быть, мертва или…»

– Джон…

Он сорвал полотенце с плеча и резко щелкнул им в воздухе, заставляя ее замолчать.

«Ты хочешь знать, как я думал о том, что ты погибла, сражаясь где-то там, в одиночку, или еще что похуже? Твоя симпатская сущность жаждет небольшого развлечения?»

– Господи, нет…

«Ты уверена? Ты больше не носишь скобы. Может, вернувшись, ты просто хочешь утолить тот голод…»

Хекс повернулась к двери, ей было все сложнее справляться с эмоциями, вина и грусть душили ее.

Джон схватил ее за руку, и они оказались у стены, его тело вжималось в ее, удерживая на месте, пока он жестикулировал ей прямо в лицо.

«Нет уж, черта с два, ты не сбежишь. После того, что ты сделала со мной, ты не можешь просто так уйти только потому, что не в состоянии иметь дело с дерьмом, которое сама же нагородила. Вот я не смог сбежать сегодня. Мне пришлось оставаться здесь, как в клетке, и ты, черт возьми, ответишь мне тем же. Ее глаза хотели сосредоточиться на чем-нибудь другом, но тогда она не смогла бы отслеживать, что он говорил ей своими руками. Ты хочешь знать, как я? Чертовски полон решимости, вот как. Ты и я, с сегодняшнего дня между нами все будет по-другому. Ты утверждаешь, что имеешь право разделаться с Лэшем? Так вот – я тоже».

За то, что произошло тогда в раздевалке душевой, подумала она. Предательство, подробностей которого она не знала, но которое – она чувствовала это – имело отношение к тому, что случилось с Джоном, когда он был юным, одиноким и беззащитным.

«И это не подлежит обсуждению. Мы вместе делаем все, чтобы найти его, схватить и убить. Мы действуем как одна команда, а это значит, куда идет один из нас, туда же следует и другой. И в итоге, тот, кто побеждает Лэша, получает все лавры. Вот так и договоримся.»

Хекс выдохнула с облегчением, понимая, что это был единственный выход. Ей не нравилось то, как она ощущала себя в том дом доме без него. Это казалось чем-то неправильным.

– Договорились, – произнесла она.

На его лице не отразилось ни удивления, ни удовлетворения – это свидетельствовало о том, что даже в случае отрицательного ответа, от своих планов Джон бы все равно не отказался.

А потом она узнала, почему он был так спокоен.

«И когда все закончится, каждый из нас пойдет своей дорогой. Все будет кончено.»

Кровь отхлынула от лица, а руки и ноги мгновенно онемели. Что было полнейшей ерундой. То, что Джон предлагал, было лучшим вариантом: двое солдат действуют сообща, и, когда цель достигнута, не останется никаких причин сохранять между ними связь.

В действительности именно так она видела будущее, после того, как закончился тот кошмар с Лэшем. Найти и убить ублюдка. А затем положить конец своему никчемному существованию.

Проблема заключалась в том... что ее планы, когда-то предельно ясные, теперь стали расплывчатыми. Путь, который она мысленно проложила в то самое мгновение, когда освободилась, был перекрыт вещами, которые не имели ничего общего с тем, что происходило в ее черепной коробке, и с этим обнаженным мужчиной рядом с ней.

– Хорошо, – хрипло сказала она. – Я согласна.

Эти слова, наконец, вызвали реакцию. Его тело расслабилось, и он положил руки на стену по обе стороны от ее головы. Когда их взгляды встретились, внутри Хекс словно взорвалась тепловая волна.

Господи, отчаяние было горящей спичкой для разлитого по полу горючего, когда дело касалось Джона Мэтью, и, судя по тому, как он едва ощутимо потерся о нее бедрами, он чувствовал то же самое.

Хекс подняла руки и обхватила его за шею. Она не была нежной, впрочем, как и он, когда притянула его к своему рту, их губы сминали друг друга, языки столкнулись в схватке. Когда она вдруг услышала треск ткани, то поняла, что он разорвал ее майку напополам.

Ее обнаженная грудь прижималась к его грудной клетке, соски терлись о кожу, лоно увлажнилось от желания. К черту отчаяние – необходимость почувствовать его внутри была больше этого. Пустота без него была подобна агонии.

Кожаные штаны оказались на полу на долю секунды позже.

Затем она быстро подскочила и обхватила бедрами его талию. Потянувшись вниз, Хекс приставила его член ко входу в свое тело и вонзила пятки ему в ягодицы, делая проникновение еще более реальным. Когда его эрекция проникло глубоко, она приняла его полностью, и одного скользящего движения было достаточно, чтобы ее накрыл дикий оргазм.

Она кончала, ее клыки удлинялись во рту, и Джон прервал поцелуй, чтобы наклонить голову и предоставить ей свою вену.

Укус был таким сладким. А сила, которую он давал, была просто ошеломительной.

Пока Джон яростно врывался в ее тело, Хекс пила из него жадными глотками. Она словно прыгала с высокой скалы – безумное падение, но с мягкой посадкой. И он как будто последовал за ней, падая без парашюта, содрогаясь в оргазме внутри ее тела.

Небольшая передышка... а затем Джон возобновил движения.

Нет, он нес ее на кровать в свою темную комнату, и пока шел, движения бедер заставляли его толкаться внутри нее все глубже.

Она запоминала каждое ощущение, сохраняя каждое движение глубоко в своей голове, делая этот момент бесконечным и, благодаря силе памяти, нестареющим. И, когда он лег на нее сверху, Хекс сделала то, что он уже сделал для нее – предлагая ему свою вену, она словно подтверждала, что теперь они одна, очень сильная команда.

Партнеры.

Но лишь на время.