Возлюбленный мой

Глава 64

Спальни, расположенные в задней части особняка, славились не только видом на сад, но и выходом на двухэтажную террасу.

То есть, если ты вдруг по какой-то причине не находил себе места, то мог спокойно выйти и глотнуть немного свежего воздуха, прежде чем вернуться к остальным жильцам.

Как только поднялись жалюзи, Куин распахнул французские двери своего балкона и вошел в прохладную ночь. Он наклонился, уперев ладони в перила, плечи легко приняли на себя вес его грудной клетки. Он был одет для сражения – черная кожа и военные ботинки, но оставил свое оружие внутри.

Разглядывая огороженные клумбы и тонкоствольные фруктовые деревья внизу, что еще не успели зацвести, он чувствовал под руками прохладную гладкость камня, как легкий ветер шевелит его волосы, все еще влажные после душа, а мышцы спины немного тянет. Из труб на крыше кухни шел приятный запах жареного ягненка, по всему дому горел свет, и его теплое золотистое сияние лилось из окон на газон и внутренний дворик первого этажа.

Чертовски иронично – чувствовать в душе такую пустоту лишь потому, что Блэй, наконец, заполнил дыру – в своей.

Ностальгия накрыла его, словно розовые очки, и через них он видел все те ночи, что они провели у Блэя дома: вот они оба сидят на полу у подножия кровати, играют в PS/2[121], пьют пиво и смотрят какое-то видео. Иногда ведут серьезные разговоры – обсуждают тренировки и занятия в учебном центре, какие игры выпустят к человеческому Рождеству, и кто круче, Анджелина Джоли или какая-то там актриса.

Анджелина всегда выигрывала. А Лэш всегда был придурком. А Мортал Комбат[122] рулит и по сей день.

Господи, тогда еще даже не было Guitar Hero World Tour[123].

Дело в том, что у них с Блэем всегда было много общих интересов, а в мире Куина, где все ненавидели его, это было сравни теплу тропического солнца на гребаном Северном полюсе.

А сейчас... трудно было представить, что когда-то они были так близки. Их с Блэем пути разошлись... Несмотря на то, что когда-то у них было столько общего, сейчас их уже ничто не объединяло, разве что общий враг, да и то, Куин большую часть времени проводил охраняя Джона, так что вряд ли их с Блэем можно было назвать партнерами.

Черт, его взрослая часть понимала, что именно так все и должно быть. Но ребенок в нем оплакивал потерю больше чем…

Послышался щелчок и звук открывшейся дверцы.

Из темной комнаты, и явно не его собственной, на террасу вышел Блэй. Он был босиком, в черном шелковом халате, волосы влажные после душа.

На шее виднелись следы укусов.

Когда Куин отпрянул от перил, Блэй остановился.

– О... привет, – сказал он и быстро оглянулся назад, будто убеждаясь, что дверь за ним плотно закрыта.

Там был Сэкстон, подумал Куин. Спал на смятых их телами простынях.

– Я как раз собирался уходить, – сказал Куин, указав через плечо большим пальцем. – Слишком холодно, чтобы торчать здесь подолгу.

Блэй скрестил руки на груди и посмотрел на открывающийся перед ними вид. – Да. Прохладно.

Спустя момент, парень шагнул к перилам, и запах его мыла проник в ноздри Куина.

Оба стояли молча и неподвижно.

Перед тем как уйти, Куин откашлялся и бросился с моста: – Все прошло хорошо? Он… не обидел тебя?

Господи, каким же хриплым был его голос.

Блэй глубоко вздохнул. Затем кивнул. – Да. Это было хорошо. Это было... правильно.

Куин отвел взгляд от своего друга – и случайно словно измерил глазами расстояние от перил до каменного пола внизу. Хм... может, прыжок вниз головой поможет ему выкинуть образ этой парочки из головы.

Правда, мозги сразу превратятся в омлет, но это как раз к лучшему.

Сэкстон и Блэй... Блэй и Сэкстон.

Дерьмо, он как-то очень долго молчит. – Я рад. Я желаю вам... счастья.

Блэй не стал комментировать его пожелание, и вместо этого тихо сказал: – Он благодарен тебе, кстати. За то, что ты сделал. Правда, считает, что ты слегка переборщил, но... Сказал, что в глубине души ты всегда был рыцарем.

О да. Еще каким. Дон Кихот его второе имя, практически.

Интересно, что сказал бы кузен, если б узнал, что Куин еле сдерживает желание вытащить его из дома за его великолепные светлые волосы. И протащить по мелкому гравию у фонтана. А потом переехать Хаммером пару раз.

Хотя нет, гравий здесь не подходит. Лучше въехать на Хаммере прямо в фойе, и сделать это там. Надо, чтобы под телом поверхность была как можно тверже – тогда эффект отбивной будет сильнее.

Ради всего святого, он же твой двоюродный брат, тихо пропищал внутренний голос.

И что... ? – задала вопрос его темная половина.

Прежде чем полностью слететь с катушек от раздвоения личности, он отошел от перил – заодно подальше от суицидных мыслей. – Ну, я лучше пойду. Мы выдвигаемся вместе с Джоном и Хекс.

– Я присоединюсь к вам через десять минут. Переоденусь только.

Куин смотрел на красивое лицо своего лучшего друга, ему казалось, будто он впервые видит эти рыжие волосы, голубые глаза, губы и линию подбородка. Именно поэтому, из-за их затянувшейся истории, он искал сейчас, что сказать такого, что смогло бы вернуть их в прошлое.

Но на ум приходили лишь... Я скучаю по тебе. Я так чертовски сильно скучаю по тебе, что ощущаю от этого практически физическую боль, но ты так далеко от меня даже сейчас, когда ты стоишь так близко.

– Хорошо, – сказал Куин. – Увидимся на Первой Трапезе.

– Хорошо.

Куин все-таки собрался с силами и направился к двери в свою комнату. Он обхватил холодную латунь дверной ручки, и услышал собственный голос, громкий и ясный: "Блэй?".

– Да?

– Удачи тебе во всем.

Теперь голос Блэя был хриплый, на грани надлома. – Да. И тебе тоже.

Потому что, конечно же, «удачи» Куин всегда желал тем, кого отпускал навсегда.

Он вернулся в комнату и закрыл за собой дверь. Двигаясь на автопилоте, он надел кобуру для кинжалов и пистолетов, схватил кожаную куртку.

Забавно, что он с трудом помнил, как расстался с девственностью. Он конечно, помнил женщину, но сам опыт не оставил никаких незабываемых впечатлений. Как и оргазмы, которые он доставлял и получал сам с тех самых пор. Секс был лишь развлечением, влажной страстью со стонами, достижением поставленных целей.

Он трахался и сразу же забывал об этом.

Спускаясь в фойе, Куин вдруг понял, что он будет помнить первый раз Блэя до конца своих дней. Да, они уже давно начали отдаляться друг от друга, но теперь... та тонкая нить, что все еще соединяла их, эта хрупкая связь, была разорвана окончательно.

Ужасно, когда свобода мниться заточением, а не раскинувшимся перед ногами горизонтом.

Он ступил подошвами ботинок на мозаичный пол у подножия лестницы, а в голове крутился старый медляк Джона Мелленкампа[124], и хотя ему всегда нравилась эта песня, раньше он никогда по-настоящему не задумывался, о чем она.

Жаль, что теперь дело обстояло по-другому.

Жизнь продолжается... еще долгое время после того как угаснет ее трепет...

***

В ванной комнате Джона, Хекс стояла под горячей водой, прижав руки к груди, расставив ноги по обе стороны дренажного отверстия, струи били ее по затылку, затем падали на плечи и стекали по спине.

Татуировка Джона...

Проклятье ...

Он сделал ее в память о ней, нанес ее имя себе на кожу, чтобы она была с ним всегда. В конце концов, нет ничего более постоянного, вот почему мужчины во время брачной церемонии вырезают имена своих избранниц на спине: кольца можно потерять, документы изрезать, сжечь, спрятать и забыть. А вот кожа всегда и везде с тобой, куда бы ты ни направился.

Боже, ей всегда было глубоко наплевать на женщин в платьях с длинными, красиво уложенными волосами, макияжем на лицах и вообще на все, что касалось слабого пола. Если уж на то пошло, все атрибуты женственности она считала проявлением слабости. Но сейчас, в тишине, наедине с собой, она вдруг поняла, что завидует владелицам шелков и духов. Какую гордость, они, должно быть, испытывают, от того, что их мужчины каждую ночь выполняют по отношению к ним свой долг.

Джон будет прекрасным супругом…

Господь всемогущий... когда он соберется жениться, что, черт возьми, он будет делать с этой татуировкой? Вырежет имя супруги поверх нее?

Серьезно, Хекс совершенно не радовал тот факт, что ее имя будет красоваться на его плечах всю оставшуюся жизнь. Правда. Нет, на самом деле. Потому что так поступают только эгоистичные сучки.

Хотя, подождите, она ведь такой и была.

Заставив себя выйти из душа, она высушила тело полотенцем и сменила мягкий теплый влажный воздух ванной на прохладу спальни.

И застыла на месте, как только вышла за дверь. Одеяло на кровати небрежно расправлено, то, что недавно было в беспорядке, теперь более или менее было на своих местах.

Ее скобы лежали на краю матраса. И в отличие от простыней, обе пары были аккуратно разложены рядом друг с другом, звено к звену.

Она подошла и пробежала пальцами по шипованному металлу. Джон сохранил их для нее – инстинкт подсказал, что он продолжил бы хранить их, даже если она бы никогда не вернулась.

Ужасное наследство, которое не задвинешь в прошлое.

Если бы она оставалась на ночь в доме, то одела бы их. Вместо этого она просто натянула свои кожаные штаны, майку, собрала свое оружие и взяла в руки куртку.

Изображая под душем газонную скульптуру, она пропустили Первую Трапезу, так что сейчас сразу направилась в кабинет Рофа. Все Братство, а также Джон и его парни толпились в бледно-голубом французском кабинете, и практически все, в том числе Джордж, собака-поводырь, нервно ходили кругами.

Отсутствовал только Роф. Что немного тормозило процесс, вообще-то.

Ее глаза нашли Джона, но коротко кивнув в ее направлении, он продолжил смотреть прямо перед собой лишь на тех, кто попадал в его поле зрения. Рядом с ним стоял Тормент, высокий и сильный, и, прочитав их эмоциональные сетки, она поняла, что они наконец наладили былую связь, что значило чертовски много для обоих.

И это искренне ее порадовало. Она ненавидела саму мысль о том, что Джон останется совсем один после того, как она уйдет, а Тор был ему вместо отца, которого у него никогда не было.

Грязно выругавшись, Вишес достал самокрутку. – Черт подери, нам надо идти, даже если он не появится. Мы теряем время.

Фьюри пожал плечами. – Но ведь он дал прямое указание на это совещания.

Хекс была склонна принять сторону Ви, и, учитывая то, как Джон качался с пятки на носок, она такая не одна.

– Послушайте, вы, парни, можете торчать здесь, – резко выдала она. – Но я ухожу.

Когда Джон и Тор посмотрели в ее сторону, у нее в голове забилось странное ощущение, словно они были не просто парой воинов, объединившихся для поисков Лэша – но и у нее тоже была с ними какая-то связь.

Опять же, у них у всех свои счеты. Общество Лессенинг или Лэш в частности – все трое носили в себе обиду, что рождала желание убивать.

Словно голос разума, Тормент прервал напряженное молчание. – Окей, хорошо, тогда я беру командование на себя. Очевидно, «сеанс» на Другой Стороне слегка затянулся, и Роф вряд ли хотел бы, чтобы мы из-за него пропустили эту ночь.

Тор разделил всех на группы – Джон, Хекс, Зи, он сам и парни отправлялись по адресу, на который была зарегистрирована тачка, а остальные Братья рассредоточились между фермерским домом и экстрим-парком. Не теряя ни секунды, они спустились вниз в фойе и покинули особняк. Один за другим, растворились в холодном воздухе...

Когда Хекс снова приняла форму, то оказалась перед многоэтажным жилым зданием в районе, где располагалось производство паковочного мяса – хотя слово «здание» было слишком громким для этого строения. Шестиэтажная кирпичная конструкция с разбитыми окнами и провисшей крышей нуждалась в строительном эквиваленте мануального терапевта, или же в гипсовой повязке, как минимум. И Хекс была уверена, что черные оспины на его фасаде были результатом пулеметного огня или выстрелов из пистолета, с владельцем которого приключилась белая горячка.

Возникал логичный вопрос: как люди из службы регистрации транспортных средств приняли этот адрес, когда оформляли автомобиль? Но, может, никто не стал проверять, числилось ли оно в списке нежилых помещений.

– Очаровательно, – выдал Куин. – Прекрасное место для разведения крыс и тараканов.

«Давайте обойдем и посмотрим, что на заднем дворе», предложил Джон.

С обеих сторон этой никчемной дыры пролегали два переулка, и они выбрали наобум тот, что слева. Продвигаясь вперед, они миновали обычные, ничем не примечательные, городские трущобы – ничего примечательного, лишь пустые банки из-под пива, фантики и газетные обрывки. Радовало отсутствие окон торцевой стороны уродливого здания, но, с другой стороны, вид здесь был никакой – такие же скотобойни и помещения для упаковки, – ну а стабильность несущего кирпича боковых стен была причиной, по которой крыша все еще не стала полом.

Хекс на носочках следовала за парнями, их группа двигалась в едином ритме, что нес их вперед быстро и тихо. Позади конструкции не оказалось ничего, лишь еще больше красного, с грязными прожилками, кирпича. Единственное отличие – железобетонные двери выходили не на дорогу, а на небольшую автостоянку.

Лессеров здесь не было. Людей тоже. Ничего, кроме бездомных кошек, грязного асфальта и далекого воя сирен.

Ее накрыло чувство бессилия. Черт побери, она с таким же успехом могла отправиться в любой другой конец города, в тот дурацкий экстрим-парк, да хоть к черту на кулички. Здесь она не встретит врага. И у них на руках так мало зацепок, чтобы двигаться дальше.

– Черт побери, – пробормотал Куин. – Где же эта гребаная вечеринка?

Угу, не одна она так отчаянно рвалась в бой.

Вдруг, из ниоткуда, Хекс почувствовала внутри странное покалывание, резонирующее эхо, значение которого она сначала не поняла. Взглянула на остальных. Блэй и Куин старательно не смотрели друг на друга. Тор и Джон ходили кругами. Зейдист достал телефон, чтобы сообщить Братьям, что они прибыли на место.

Это покалывание...

И вдруг она поняла. Она чувствовала в ком-то свою кровь.

Лэш.

Он был где-то рядом.

Ничего не видя перед собой, она развернулась на пятках и направилась прочь... шаг быстро перешел в бег. Она слышала, как ей вслед что-то кричат, но не собиралась останавливаться для того чтобы что-то кому-то объяснять.

Или для того, чтобы кто-то успел ее удержать.