Возлюбленный мой

Глава 71

Когда на особняк Братства опустилась ночь, Тормент, сын Харма, вооружился и достал из шкафа кожаную куртку.

Он не планировал сражаться, и все же чувствовал себя так, будто ему предстояло столкнуться лицом к лицу с врагом. И он собирался сделать это в одиночку, велев Лэсситеру расслабиться и записаться на маникюр-педикюр, потому как некоторые вещи в жизни надо делать самому.

А падший ангел просто кивнул и пожелал ему удачи. Словно точно знал, через какое огненное кольцо собирался прыгнуть Тор.

Боже, его очень раздражал тот факт, что парня ничего не удивляло в этой жизни, впрочем как раздражало в нем и все остальное.

Хотя, около получаса назад заходил Джон и поделился радостными новостями. Лично. Парень улыбался так широко, что мышцы щек сводило, и он вполне мог остаться с таким выражением лица навсегда – приятного в этом мало.

Черт, жизнь, конечно, странная штука. Зачастую то плохое, что в ней происходило, ломало хороших людей. Не в этот раз. Слава Богу, не в этот раз.

И было очень тяжело думать о тех двоих, которые заслуживали счастья больше всех.

Покинув свою комнату, Тор зашагал по коридору со статуями. Радостная весть о женитьбе Джона и его Хекс уже распространилась по всему особняку, принося всем радость, столь необходимую в эти минуты. Особенно Фрицу и додженам, которые обожали устраивать вечеринки подобного рода.

И да, судя по звукам, что доносившимся внизу, они вовсю поглощены приготовлениями. Или же это West Coast Choppers[131]собирали очередной «Харлей» прямо в фойе.

Не-а. Оказалось, что гул был вызван не ап-грейдом мотоцикла, а тем, что армия натирщиков полов пустилась во все тяжкие.

Остановившись, Тор упер руки в перила и посмотрел вниз, на мозаичное изображение яблони в цвету. Наблюдая, как доджены на своих вихревых машинках проходятся по ветвям и стволу, он решил, что жизнь время от времени бывает правильной и справедливой. На самом деле.

И это – единственная причина, по которой он смог найти в себе силы сделать то, что собирался.

Сбежав вниз по парадной лестнице, он махнул рукой додженам, лавируя между ними, и выскользнул в вестибюль. Оказавшись во дворе, он глубоко вздохнул и обхватил себя руками. До церемонии оставалось всего пара часов – надо это учитывать и не забывать. Он не знал точно, сколько времени займет его дело.

Закрыв глаза, он рассыпался на молекулы и принял форму... на террасе своего семейного дома, места, где он и его возлюбленная прожили добрые пятьдесят лет.

Открыв глаза, он не стал смотреть на дом. Вместо этого, он откинул голову назад и посмотрел на ночное небо, простиравшееся над крышей. Звезд не было, их мерцающий свет поглотила луна, которая еще не достигла предела своей высоты.

Где были его мертвые, подумал он. Какие из этих крошечных огоньков – души тех, кого он потерял?

Где его шеллан и ребенок? Где Дариус? Где все остальные, кто сошли с той трудной тропы, по которой все еще шагали подошвы его ботинок, чтобы навсегда уйти в бархатный загробный мир Забвения?

Наблюдают ли они за тем, что твориться на земле? Видят ли они, что происходит, хорошее и плохое?

Скучают ли они по тем, кого покинули?

Знают ли, что скучают по ним?

Тор медленно опустил голову и замер.

М-да, он был прав... даже просто смотреть на это чертово место было очень больно.

И аналогия слишком очевидна: он видел сейчас огромную дыру в стене, стеклянная дверь в старой комнате Джона вылетела из рамы, и на ее месте не было ничего кроме зияющей пустоты.

Подул легкий ветерок и шторы, что висели по другую сторону рамы, нежно затрепетали.

Совершенно очевидно: дом – это он сам. А дыра, это то, что осталось после того, как он потерял... Вэлси.

Безумно тяжело даже мысленно произносить ее имя. А что уж говорить о том, чтобы повторить его вслух.

Сбоку дома лежали полдюжины фанерных листов, ящик с гвоздями и молоток. Фритц привез их сюда, как только Тор узнал о происшествии, но доджену дали строжайшее указание ничего самому не трогать.

Тор сам все чинил в своем доме. Всегда.

Он зашагал вперед, подошвы ботинок впечатывали осколки стекла в каменную плитку, хруст следовал за ним до самого порога. Достав брелок с ключами из кармана, он направил его на дом и нажал на кнопку разблокировки. Послышался приглушенный писк, означавший, что система безопасности зарегистрировала сигнал и сразу же отключилась.

Теперь он мог свободно войти внутрь: датчики движения отключены, и он мог открыть любую дверь или окно.

Свободно войти.

Ага.

Вместо того чтобы сделать этот первый шаг, он подошел к фанере, взял один из листов четыре-на-восемь, и понес туда, где зияла дыра. Прислонив его к стене дома, он вернулся за гвоздями и молотком.

Ему потребовалось около получаса, чтобы закрыть отверстие. Он сделал шаг назад, чтобы проверить качество работы, и решил, что оно довольно дерьмовое.

Остальная часть дома выглядела нетронутой, несмотря на то, что он не жил здесь с... убийства Вэлси: все было плотно закрыто, его слуги ухаживали за территорией и каждый месяц проверяли дом – несмотря на то, что давно уехали из города и служили другим семьям.

Забавно, он пытался заплатить им за то, что они делали, теперь, когда вернулся в мир живых, но они отказались от денег. Просто вернули их с благодарственной запиской.

Каждый скорбел по-своему.

Тор положил молоток и оставшиеся гвозди на неиспользованный лист фанеры, а затем заставил себя обойти вокруг дома. Он шагал, время от времени заглядывая в окна. Шторы опущены, но, тем не менее, его взгляд проникал сквозь складки ткани, чтобы легко видеть призраков, которые жили в этих стенах.

Он увидел себя, сидящего за кухонным столом, и Вэлси у плиты, вот они спорят по поводу того, что прошлой ночью он оставил в доме оружие. Снова.

Боже, она так заводила его в те моменты, когда спорила с ним.

Когда он шел мимо гостиной, то вспомнил, как обнимал ее и кружил в ритме вальса, напевая мелодию на ухо. Пел он ужасно.

Вэлси была подвижная, словно вода, а ее тело словно было создано для него, как и он – для ее.

Парадная дверь... Он помнил, как входил в нее с цветами. Каждую годовщину.

Больше всего она любила белые розы.

Он дошел до подъездной дорожки и увидел гараж, его взгляд наткнулся на машину, припаркованную с левой стороны, ближе к дому.

Там где Вэлси оставила свой Рэнж Ровер в последний раз.

После стрельбы, Братство забрало внедорожник и избавилось от него, и Тор даже знать не хотел, куда они дели машину. Никогда об этом не спрашивал. И никогда не спросит.

Запах ее духов и ее крови был для него слишком сильным испытанием, чтобы выдержать его даже гипотетически.

Он покачал головой, смотря на закрытую дверь. Невозможно знать, что видишь кого-то в последний раз. Знать, что в последний раз споришь, в последний раз занимаешься сексом, в последний раз смотришь в чьи-то глаза и благодаришь Бога, за то, что они есть в твоей жизни.

А когда этого человека не стало? Это все, о чем ты думаешь.

Днем и ночью.

Обойдя гараж, он нашел дверь, которую искал и толкнул ее плечом.

Черт... здесь пахло все также: сухой запах бетона и сладковатый – масла Vette[132], остатками газа в газонокосилке и триммер «Weedwacker». Он щелкнул выключателем. Боже, место было похоже на музей старинной эпохи, он узнавал предметы того времени, понимал, как ими пользоваться... но будь он проклят, если сейчас для них найдется место в его мире.

Надо сконцентрироваться.

Он подошел к дому, к лестнице, ведущей на второй этаж. Чердак над гаражом был полностью отделан, утеплен и полон эклектичных коллекций из сундуков 1800-х годов, деревянных ящиков из двадцатого века и пластиковых контейнеров «Раббермэйд[133]» из двадцать первого.

Он даже не посмотрел на то, за чем пришел, просто взял то, что давно уже здесь хранилось и стащил старый чемодан Луи Виттон вниз по лестнице.

С таким не дематериализуешься, черт возьми.

Ему понадобиться машина. Почему он не подумал об этом раньше?

Посмотрев через плечо, он увидел Sting Ray[134] 1964 года, который лично когда-то перебрал. Он часами возился с двигателем и корпусом, иногда даже днем – что до чертиков раздражало Вэлси.

– Ну, дорогой, как будто крыша куда-то денется?

– Тор, говорю тебе, ты слишком много он нее хочешь.

– М-м-м, любимый, как насчет того, чтобы я захотеть кое-что еще?

Он крепко сжал веки и прогнал воспоминание прочь.

Направляясь к машине, он гадал, остались ли ключи в... Бинго.

Тор открыл дверь со стороны водителя и сел за руль. Крыша автомобиля как всегда была убрана, потому что в ином случае он не вмещался в тачку. Выжав левой ногой сцепление, он повернул ключ и…Раздался рев, будто чертова тачка ждала его уже давно и была зла от того, что он так долго ее игнорировал.

Бензин на полбака. Уровень масла в норме. Двигатель работал идеально.

Через десять минут он снова включил охранную сигнализацию и выехал из гаража, привязав чемодан от Луи Виттона к заднему бамперу кабриолета. Закрепить громадину было не сложно, он просто разложил одеяло, чтобы уберечь краску, поддел вес чемодана носком ботинка, и перевязал его вдоль и поперек.

Придется ехать очень медленно. Но это не проблема.

Ночь выдалась холодной, и кончики его ушей онемели, когда он приехал около мили. Но печка нагнетала тепло, а обруч руля удобно лежал в ладонях.

Он направлялся обратно на особняк Братства, и у него было чувство, будто он только что пережил краш-тест[135]. Но не чувствовал триумф.

Тем не менее, он был полон решимости. И, как говорил Дариус, он был готов смотреть вперед, в будущее.

По крайней мере, когда дело касалось истребления врагов.

Да, этого Тор ждал с нетерпением. Начиная с сегодняшней ночи месть – все, ради чего он жил, и он был более чем готов выполнить свои обязательства