Возмездие в Равнике. Книга 1

ПРОЛОГ

Здание было подобно гигантскому, многоэтажному куску бетона и резало глаз любому, у кого было хоть малейшее чувство вкуса. Кусок южной стены обрушился, обнажив сплетение ржавой арматуры, а остальные части строения задыхались в оковах неумолимых стеблей ползучего плюща.

Снаружи это была очередная обветшалая постройка на краю индустриального района Иззет времен окончания войн гильдий.

Над зданием, подобно древнему выцветшему гобелену на темном велюре, призрачный город Эйджирем застил истинный небосвод Равники. Словно точное, перевернутое вниз головой отражение реального города, Эйджирем плыл над миром – соединяясь с Равникой лишь в Новом Прахве – создавая подобие урбанистических песочных часов, наполовину каменных, наполовину призрачных. С тех пор, как Цитадель Ангелов рухнула на Старый Прахв, Эйджирем никак не мог упокоиться. Одно время он покрывал плоть и кровь Равники, словно тень, затем он перевернулся и занял свое текущее положение в небе.

Никто не понимал ни того, что он вытворял, ни того, чем он вообще являлся. Несколько священников Оржов опубликовали широко осмеянную листовку, в которой утверждалось, что призрачный город ожидал, когда все равникийцы обретут просветление и вознесутся к нему. И тогда он превратится в сгусток света, пронзающий время, и перенесет всех в некий далекий райский мир. Равникийцы, естественно, могли досрочно обрести «просветление», оплатив Синдикату Оржов его номинальную стоимость.

Боросы полагали, что Эйджирем был проявлением зла, и существовал исключительно для того, чтобы укрывать приступную деятельность, поэтому Легион лоббировал увеличение военного финансирования и публично ручался очистить небеса от этой скверны. Шлемоблещущие небесные рыцари и новые ангелы, тем не менее, пока ни на шаг не продвинулись в этом направлении.

Сенат Азориус просто делал вид, что призрачного города не было. Груулы поклонялись Эйджирему, как новому небесному божеству.

Конклав Селезнии относился к нему презрительно, поскольку он отбрасывал широкую тень на их возлюбленное древо Виту-Гази, но не предпринимали никаких действий против призрачного города – пока.

Голгари, сосредоточенные в подземельях нижнего города, не замечали его вовсе.

Рекдосы, будучи слишком обдолбанными, чтобы сообразить, на что именно они смотрят, ошибочно принимали его за массивное облако гашишного дыма и три недели истерили, в поисках «источника» пожарища. Увы, никакие громадные запасы наркотиков так и небыли найдены и миллионы членов демонического культа вернулись домой разочарованными, не выспавшимися, и, хуже всего, совершенно трезвыми.

Симики и Иззеты проводили испытания. Биоманты пришли к выводу, что призрачный город был не разумным организмом, состоящим из частиц, связанных вместе однородными субатомными гармониками. Иззеты, в свою очередь, заключили, что это было разумное существо, состоящее из душ, прикованных к материальному миру родовым чувством вины многих поколений.

Димиры решили жить в нем. А безгильдийные ворчали, что это была очередная чума, обрушенная на их головы гильдиями – пока они продолжали выживать, как единственные зарабатывающие на хлеб своим трудом жители этого мира, влача честное существование на волоске от черты бедности.

Эйджирем, тайна, покрытая мраком, продолжал равнодушно парить над Равникой, Столицей Гильдий. Равникой, миром, известным в мультивселенной своей урбанистической цивилизацией, всецело его поглотившей. И теперь можно было сказать, что даже небо Равники было покрыто городом. Луна, подстроилась под это вмешательство, и начала плыть вбок, вместо привычного восхода и заката.

Дети часто рассказывали матерям, что видели потерянные игрушки и ползунки, шагающие вверх ногами над ними, по призрачным улицам Эйджирема.

Этой ночью Эйджирем парил в чернеющем небе темно-лилового цвета.

Под призрачным городом в углу индустриального района стояло уродливое цементное здание.

И в этом здании находилась девушка.

Точнее, она выглядела, как девушка. Мягкие волосы вокруг ее лица были светлыми, подобно льну. Черты ее хитрого лица были тонкими, а кожа призрачно-бледной. Ее глаза были цвета мутного нефрита, и одета она была в платье из белого сатина, консервативно закрывавшем ее руки, шею, и лодыжки, но провокационно стекало с ее тонкой талии. Платье было украшено лишь черным, как смоль, символом солнца, идеально вышитым на корсете черным жемчугом и ониксовой нитью.

Торжественный головной убор, также черный, веером возвышался над головой девушки, медленно переводящей взгляд от одной картины к другой в долгой галерее, украшавшей роскошные алые стены коридора. Ее изящные ножки цокали каблучками по полу из цельного черного мрамора. Канделябр из рубинов и пламени освещал коридор цветами стыдливого румянца и жгучей похоти, отражаясь от золотых картинных рам. В конце коридора потолок вздымался ступенчатыми арками, на расположенном здесь помосте стоял пьедестал, на котором покоилась книга. Девушка медленно, задумчиво, никуда не торопясь, переходила от картины к картине.

На помосте возникла фигура. Пожилая женщина с убранными в косы волосами цвета стали, одетая во все черное. Повернувшись к девице, прогуливающейся по коридору, матрона низко поклонилась, прежде чем обратиться к ней.

- Леди Трикофф. Я счастлива снова служить Вам. Нашли что-нибудь на свой вкус? Скажите лишь слово. Будь то залог или отметка, для нас большая честь ублажить Вас. – Матрона сложила руки в рукава своей накидки, и внимательно, но ненавязчиво взглянула на юную гостью, не подавшую ни малейшего намека, что вообще услышала ее приветствие.

Подняв изящную руку, девушка легонько провела пальцем над одним из портретов – опрятно постриженного юноши, в цветах гильдии Борос.

- Этого не было, кто это? – обратилась она к пожилой даме.

- Ах, конечно! Этого джентльмена зовут Лейтенант Карислав. Это его первая ночь у нас. Он известный легионер Борос, но также имеет много связей с Оржов, так, собственно, его нам представили.

- Мммм, - произнесла девушка, но прошла мимо портрета лейтенанта, не оборачиваясь. Далее она остановилась у очень крупного полотна, занимавшего примерно вчетверо больше места, чем картина лейтенанта.

- Ну, правда, Амодус вообще хоть когда-нибудь что-то делает? Каждый раз, когда я сюда прихожу, он здесь – выглядит самодовольно и занимает больше места, чем заслуживает. Как он вообще работает днем?

- Мне говорили, Сенат весьма щедр на оплачиваемые отпуска. – Дама произнесла это с поднятой бровью, и Леди Трикофф рассмеялась. Обе женщины улыбнулись друг другу в тихой солидарности. Затем девушка вздохнула, метнувшись к помосту.

- Мне скучно, Луп. Здесь нет никого интересного. – Она раздраженно положила голову на пьедестал. – Прошло уже…

- Около трех недель. Судя по Вашему внешнему виду.

- А ты хитрая ведьма!

- Вы устали, моя дорогая, заниматься вещами, о которых я не хочу знать, в этом сомнений нет. Давайте сегодня поставим лишь Вашу отметку, и Вы можете сразу подняться в номер и расслабиться.

- Ладно. – Опал Трикофф закрыла глаза, не поднимая головы с пьедестала, слушая, как пожилая дама нацарапала запись в гостевой книге. Затем она услышала, как дама подошла к стене и шепотом произнесла несколько слов. Послышался звук, похожий на струны арфы, сопровождаемый гулом отодвигающейся стены.

- Вот. Теперь ни о чем не волнуйтесь, дорогуша. Луп обо всем позаботится.

Опал открыла глаза и позволила даме взять ее за руку, помочь сойти с помоста и подвести к громадной эбонитовой двери в конце холла. Взглянув назад, Опал увидела, как на дальней стене появилась новая картина: это был ее портрет, обрамленный в тускло-светящуюся золотую раму. Ее руки были чопорно сложены на коленях, окутанные белым сатином – но ее бледно-зеленые глаза светились развратом и похотью.

Обе женщины прошли за черные двери, и Зал Отметок Своднической вновь опустел.

Лилиана Весс мрачно взглянула на чрезмерно пышный ковер. Она вдавила носком в глубокий ворс, нарочно нарушив узор из черепов и лилий. Вид того, как ее сапог давит символ смерти, доставил ей извращенное удовольствие – как членовредительство, только без крови.

Может, она действительно была незрелой для ее возраста. Что с того? Черт, после сотни лет в постоянных бегах, она заслужила это. Она прислушалась к шагам или фффффвввууум открытия портала, но единственными звуками были лишь сдавленное потрескивание из двух каминов у противоположных стен громадного шестигранного зала. Зевая, она снова плюхнулась на кушетку и погрузилась в объятия полдюжины бархатных подушек. Купольный потолок был покрыт раздражающе точным узором из крошечных золотых и черных ромбоидов, напоминающих ей о нудном характере ее сожителя.

На прошлой неделе Венсер застал ее разглядывающей его журнал. Она сунула нос в его дневник, который представлял собой не более чем стопку бумаг скрепленных скобами из темной стали. Она рассматривала каракули на полях, выискивая информацию, которая могла быть интересна Николу Боласу. Вероятно, она была настолько поглощена расшифровкой наброска, обозначенного, как «карта человеческой тупости» (которая была подозрительно похожа на набросок полового органа) что даже не услышала, как Венсер вошел. Послышался вздох, и когда она от неожиданности вскинула голову, он стоял, прислонившись к дверному косяку, со своим обычным выражением надменности мизантропа-мученика.

- Когда ты подписывала демонический договор, - сказал он, - Они тебе говорили, что он замедлит твое эмоциональное взросление, наряду с отсутствием физических эффектов старения?

На это она лишь показала ему язык.

- Очевидно, то, что я вернула тебя к жизни, никак не повлияло на исправление твоей зомби-личности, - сказала она ему. Венсер закатил глаза и лег спать. Повернувшись к ней спиной. Даже не потрудившись отнять у нее свои записи. Поэтому она положила ноги на его рабочий стол и продолжила читать его личные бумаги в свое удовольствие, под музыку Венсеровского храпа. И они мирно завершили тот вечер.

Она не так давно была знакома с изобретателем. Несколько месяцев назад, когда она раненая, измученная явилась в мир Мирродина, она оживила первый попавшийся труп себе в помощь. Этот мертвец оказался Венсером. Волею случая, он оказался изобретателем, что идеально укладывалось в ее планы. Таким образом, они были вынуждены провести много времени в недавнем прошлом.

Но я бы никогда не разыскивала такого, как он. Они завершили дела на Мирродине, и он принял мудрое решение сопроводить ее сюда, в Равнику, к ее следующему заданию.

Лилиана ухмыльнулась, глядя в потолок. Похоже, Венсер ничуть ее не боялся, когда вошел и застал ее, нарушающей его личное пространство. Он выглядел, скорее, удивленным. В этом изобретателе было что-то очень надежное и знакомое, этого она должна была признать. Они сняли дешевую квартирку в деловом районе Оржов, и с тех пор делили с ним одну комнату, т.к. это была студия. Немного неловко, поскольку мы ни разу не трахались. Лилиана вспомнила другой недавний вечер, когда Венсер скатился с кровати во сне, но не проснулся, даже ударившись об пол. Лилиана нарисовала усы и бороду на его лице своей красной помадой, и долго смеялась над ним, когда он проснулся на утро раздраженный, болезненный, и чертовски взъерошенный.

Ромбовидные плитки на потолке закручивались, образуя зачарованный искусственный небосвод с милой равникийской луной (до-Эйджиремовсих времен), но в действительности это была тяжелая чугунная крыша, и комната была совершенно звуконепроницаема. Ухмылка Лилианы растаяла с новой мыслью, возникшей в ее голове. Могу ли я назвать Венсера другом? Лилиана была некромантшей, темной колдуньей безмерной силы с не менее темной репутацией. Она околдовывала мужчин, использовала их, позволяла им использовать себя, когда это было ей выгодно, и занималась этим уже более сотни лет. У нее были деловые партнеры, но не друзья.

И все же, там, на Мирродине… Он, по сути, был ее подневольным слугой. Но он по собственной воле выбрал помочь ей одолеть Теззерета. Он мог позволить ему убить ее. И в другом случае она даже наблюдала, как он напал на старого друга, голема, ради защиты ее интересов…

Ну, возможно, он просто хотел уберечь свой артефакт от уничтожения после всех усилий, что он в него вложил. Лилиана встала и прошла к минибару.

Это был не совсем минибар. Это был полноразмерный, заполненный до краев бар, выполненный из полированной кости. Она налила с четыре пальца крепкого дорогого виски в тяжелый стакан, и уставилась в одно из окон во всю стену, зачарованных так, чтобы предоставлять лишь вид наружу. Любой, кто смотрел бы на здание с улицы, увидел бы лишь убогий щербатый цемент, не пробуждающий ни толики любопытства. Вид из окна, также был зачарован. Для Лилианы это был вид на море.

Темная синева напоминала ей цвет одного особого плаща. О том, что, когда она в последний раз была в этом мире, она могла касаться этого плаща, когда бы ни пожелала. Она могла положить голову на плечо его владельца, и целовать его губы, так часто скрываемые в тени его капюшона.

Лилиана залпом осушила стакан.

Сводническая была уникальным заведением Равники. Не совсем бордель, но не совсем и место для светских знакомств, это предприятие предоставляло клиентам повышенного риска (наемных убийц, мироходцев, политиков, сверхкрупных представителей не-человеческих рас, нестабильных элементалей, и прочих в этом роде) безопасное место потрахаться – под защитой Оржовских контрактов, защищенных другими Оржовскими контрактами, укрепленных всевозможными Оржовскими гарантиями. Приватность и безопасность гарантировались.

Зал Отметок был местом, где важные или могущественные люди могли сделать взвешенный выбор партнера. Зал представлял собой музейный холл, в котором были выставлены картины тех, кто искал интимной близости – так называемых отметок. Их покупатели, именуемые залогами, обычно осматривали стены холла, пока не находили того, кто бы их заинтересовал. В то время как залом пользовались многие, никто никогда не видел друг друга. Из- за чар или иного волшебства, вы всегда были одни в Зале Отметок. И после этого вы никогда не помнили Зал… или тех отметок, которых вы не выбрали.

Отметки и залоги, конечно, должны были быть осмотрены заранее. Когда залог находил интересующую его отметку, Распорядительница официально заносила соответствующий Дар в гостевую книгу. Затем преподносила предложение отметке, и он либо принимался, либо отклонялся.

Прошло уже три недели. Три недели. На Мирродине Лилиана принесла в жертву своего любовника ради высшего блага, а затем она была так занята уничтожением фирексийцев, что у нее не было никакой возможности найти ему замену. Единственным «пригодным» претендентом – то есть не бестелесная рука гоблина, не голем с гладким пахом (насколько она знала), не рыжая малолетка, не бездушное чудовище с содранной кожей, не маньяк с железной рукой, желавшей ее убить, или маньяк с кулаками из пылающей лавы, также желавший ее смерти – который был рядом, был старый добрый зануда Венсер.

Конечно, у него были романтичные мгновения, но очевидно было, что единственными инструментами, которыми он умел пользоваться, были те, что он выронил в ядро Мирродина, когда на него напал Кос.

Почему ее заставляли так долго ждать? Вероятно, это была умышленная уловка, чтобы она утратила всякое терпение и согласилась на любой унылый залог, доступный у Луп. В последний раз это был юстициар Азориус, считавший, что миссионерская поза была единственной юридически законной. До него был артист Рекдосов, который в буквальном смысле загорелся в процессе.

По крайней мере, мне не пришлось платить за ту встречу. Лилиана улыбнулась. Она была весьма довольна Распорядительницей. Гораздо больше, чем собственной биологической матерью.

- Хитрая ведьма, - Лилиана пробормотала, стоя у бара. Распорядительница, в конце концов, была деловой дамой, как и она сама. Она знала свое дело. Она знала свою клиентуру. Ей приходилось выжимать каждый зино из этой сучки, как из любого другого дельца в Равнике.

Лилиана вновь наполнила стакан и натянула маску фальшивой внешности. Белое сатиновое платье было немного сдерживающим, а длинные рукава щемили в подмышках. Она не могла дождаться, когда уже снимет его – и официальный головной убор в форме восходящего солнца, и капюшон при нем – ко всем чертям. Достаточно было того, что ей приходилось постоянно поддерживать чары, полностью изменявшие ее внешность. Это были ее собственные меры предосторожности. Со дня прибытия в Равнику она позаботилась о том, чтобы они с Венсером скрылись за фальшивыми личностями. Ее альтер эго – Оржовская инженю с льняными волосами и бледными, острыми чертами – резко отличалась от темноволосой, крутобедрой, по-декадентски округлой Лилианы, известной в мультивселенной, как опасная некромантша и соблазнительница.

Лилиана всегда пользовалась этой комнатой. Номер 7, как и все помещения Распорядительницы, был густо зачарован с целью адаптации к предпочтениям его постояльцев. Должно быть, для этого использовалось невероятное по мановой интенсивности заклинание; Возможно по этой причине Распорядительница воздвигла это место строго над подземным очистным заводом Иззетов. Она, вероятно, просто откачивала остаточную энергию у повернутой на экспериментах «гильдии задротов-онанистов», как ласково называла их Лилиана.

Сегодня мебель в комнате была массивной, крепкой – отменного качества, но не такой пышной, чтобы дважды подумать, прежде чем на ней шалить. Разбросанные куски кожи были усыпаны более «девчачьими» бархатными, вся обивка была темно-вишневого цвета. Диван, достаточно большой, чтобы служить переносной сценой на Улице Масок, особенно ласкал взор Лилианы. Его роскошные ножки в виде когтистых лап были искусно вырезаны из чистого эбонита, в то время как его гладкая поверхность игриво отражала отблески пламени в каминах. Диван прямо таки манил к себе.

Ощущение обыденной роскоши добавляли экзотические меха и шкуры, разбросанные на полу, словно здесь проходила распродажа после чумы. Лилиана узнала кустомерку на спинке кресла, мех каракала на барном стуле, шкуру сторожевого волка перед одним из каминов, и чучело головы огнеконя над другим. Вероятно, залог был Груулом. Это было бы освежающе уникальным опытом, хотя и, вероятно, пахучим.

Она выпила еще виски и смяла очередной лик смерти на ковре, размышляя, был ли хоть один из предметов в этой комнате реальным.

- Я, вообще-то, не в настроении сеять смерть, знаешь ли, - обратилась Лилиана вслух к ковру. – Как насчет пары щупалец и выпивки? Ты бы мог это изобразить. Знаешь, классический кракен, оплетает свои чресла вокруг абстрактного священного грааля. Очевидность здесь необязательна.

Ковер не ответил.

В этот момент в одном из каминов материализовалась дверь, и пожилая дама живо шагнула из чернильного портала. Лилиана едва не захлопала от облегчения. Начнем уже. Она в предвкушении повернулась к даме.

- Леди Трикофф. – Распорядительница Луп кивнула седой головой и поклонилась.

Лилиана также склонила голову. Ей нравилось слышать свой псевдоним, но она подозревала, что старуха знала ее истинную личность, поскольку некромантша была представлена к услугам Своднической другом детства. Конечно, у Лилианы было столько компромата на этого конкретного друга, что ее приватность здесь была крепче брони. А на поверхностном уровне, никто бы и дважды не подумал о «юной» девице одного из малых домов Оржов, посещающей подобное заведение. Гильдия Сделок была настолько переполнена богатыми фетишистами и сексуальными извращенцами, что для Оржовца скорее было ненормальным не иметь какой-то жутко грязной тайны.

- Кто залог? – спросила Лилиана слегка гнусавым голосом Опал Трикофф, расправив глубокие складки платья и поднеся руку к черной вуали. Распорядительница метнула на нее взгляд, полный неподдельной нежности.

- Дорогая, у нас сегодня для Вас есть нечто особенное, если позволите. – Распорядительница едва не хихикала – она явно еле сдерживалась. – Совершенно уникальный посетитель сделал залог Вашей отметке. Он посылает вот это, в качестве Дара. – Луп щелкнула пальцами.

В комнате возникли два серокожих тралла, тянущих и толкающих статую сквозь волшебную дверь. Распорядительница хлопнула в ладони и выжидающе взглянула на Лилиану. Лилиана фыркнула, прежде чем опомнилась, что не должна выходить из образа.

Статуя изображала сатира и нимфу, занятых весьма… эластичными плотскими утехами. Изваяние было вырезано из граната – не из склеенных кусочков, а из цельного камня – глыбы, размером с лошадь.

Лилиана подсчитала, что стоимость статуи, примерно равнялась стоимости всего Нового Прахва. Или одной чешуйки Нив-Миззета. Не дешевый Дар, ничего не скажешь. Если она – Опал Трикофф – примет подношение, Распорядительница получит не меньше миллиона зино. Затем Лилиана заметила едва уловимую розоватую трещинку слева от задницы нимфы. Некромантша сощурила глаза.

- Это не гранат. – Озвучила вслух свое удивление Лилиана. – Это сангрит.

Челюсть пожилой дамы отвисла. Она достала из кармана монокль толщиной с морской огурец и поднесла его к глазу, жестом отогнав траллов назад. Она прильнула к статуе, пока Лилиана мечтательно прикидывала размер выгоды их обеих.

- Луп, эта жалкая статуэтка в денежном измерении стоит всей столицы Равники. Чуть меньше в Шандаларе, чуть больше в Камигаве, Лилиана добавила про себя. – Существуют лишь несколько существ, способных обладать таким количеством сангрита. Когда ты собиралась сказать мне, что мой залог очевидно не человек, и скорее всего демон или другое…

Луп резко вскинула голову. – Поменьше высокомерия, милочка, - сказала она, сунув монокль обратно в складки платья, и смерив Лилиану грозным взглядом глаз, цвета окаменевших головастиков. – Натяни свой корсет и возьми себя в руки. Я знаю все о тебе и твоих… личных проблемах. – Лилиана невольно улыбнулась полному бесстрашию старушки.

Распорядительница продолжала. – Я ошиблась, я признаю это. Старые глаза не такие острые, как прежде… и я смотрела больше на «сигару» сатира, а не на задницу нимфы, если желаешь знать. – Распорядительница ткнула пальцем в сторону фойе. – Залог там весь сияет первоклассными чарами модника. Я знала, что он не человек, но не думала, что он демон.

- Ладно, - сказала Лилиана. Она задумчиво поднялась с места. С этой статуей ей уже никогда больше не придется работать. Они с Венсером смогут уйти куда-нибудь, купить себе целый мир, ни перед кем больше не приклоняться. Лилиана моргнула. Затем нахмурилась.

Некромантша поднесла руки к голове, с силой массируя виски.

Она почувствовала облегчение, когда поток менее удивительных мыслей заполнил ее разум. Этот подарок сделает меня наиболее могущественной женщиной в этом мире. Она сможет подкупить всех официальных лиц в Равнике, лишить Джейса всякой власти в качестве Живого Пакта Гильдий, и таким образом, устранить его. Денег бы хватило, чтобы заплатить шпионам, чтобы выведать все, что ей нужно про Нив-Миззета, более чем достаточно, чтобы купить всех наемных убийц Димир, чтобы позаботиться об этой эльфийской проблеме,

«Эммаре»… Вероятно, достаточно для того, чтобы раздобыть какой-нибудь древний артефакт, который она бы смогла обменять у древних богов на душу ее брата. Может, ей удастся превратить это во что-то, что было бы ценно даже для Боласа, и, наконец, убедить его помочь освободить ее от ее долговых обязательств.

Или

Демон. Это может быть демон, подлавливающий ее, знающий ее склонности и слабости, возможно потомок Котофеда, или других мозгососов, владеющих контрактом на ее душу. Это может быть ловушка. Как они могли выследить ее здесь, в этом смутном, тщательно охраняемом месте она не знала, но вероятность такая была. Они могли это сделать, если бы на минутку вытащили свои рогатые головы из своих задниц, рационально подумали и навели бы справки. Могли. Лилиана почувствовала, как покрывается холодным потом.

- Леди Трикофф, если позволите… я проверила его в круге истины, миледи. – Распорядительница ломала себе руки, несомненно думая о зино, ускользавших сквозь ее старческие пальцы, если этот залог будет отвергнут. – Он подтвердил, что у него нет злых намерений.

Лилиана стояла неподвижно, как каменное изваяние. Она осознавала всю тяжесть душащего ее соблазна. Было, вероятно, одно или пара исключений, но в целом, она редко была удовлетворена. Ее глаза пылали от мысли о спарринге с одним из дьявольских созданий. Я заставлю их всех желать меня. Они будут ползать у моих ног. Лилиана понимала, что ей стоило позволить себе эту роскошь. Она знала, какой она даст ответ Распорядительнице. И если это ловушка, и он попытается убить меня, я убью его первым. Лилиана мельком вспомнила сковывающий ужас, пробуждающийся в ней от одного упоминания о демоне, когда ей было около 120-ти. Она ухмыльнулась про себя. 130 было совсем другое дело. Власть. Когда они проиграют, я освобожусь.

«Были же иные времена, когда ты чувствовала себя свободной», - сказал Венсер. Раньше сказал. На Мирродине.

Лилиана нахмурилась. Распорядительница пала духом и подняла руки, словно в мольбе. Молишься, чтобы я приняла эту сделку, жадная мошонка. Лилиана рассмеялась и шагнула вперед, ободряюще коснувшись пальцами плеча пожилой дамы. Она широко улыбнулась, глядя на Луп.

- Давай сделаем это. – Произнесла Опал Трикофф с отчетливым акцентом Лилианы. – Веди сюда этого плохого мальчишку.

Распорядительница выдохнула небесам с оргазмическим облегчением, и была более чем счастлива повиноваться.

Настоящая дверь появилась в пустом месте на одной из безоконных стен. Лилиана вальяжно сидела на диване, скрестив лодыжки и сплетя пальцы рук на колене, как истинная дебютантка Синдиката. Луп упомянула, что этот черт был под чарами модника. Так и быть. Играем, решила Лилиана, кусая губы от нетерпения.

Двери распахнулись. Тишина. В одном из каминов осыпалось обугленное полено. Спустя несколько мгновений Лилиана сделала вид, что не в силах совладать с собой, и подалась вперед, чтобы хоть мельком разглядеть своего поклонника, как это сделала бы ее взволнованная инженю. В идеально подобранный момент, темная тень залога сгустилась. Лилиана застыла. Тень сделала шаг вперед, достаточно, чтобы пламя в каминах заиграло на золотых нитях, узорном эфесе, титаново-серых волосах, убранных в хвост и переброшенных за плечо.

Лилиана хихикнула про себя. Это так он представлял мои вкусы? Пока неплохо. Все разворачивалось идеально, как в одно-зибовом романе. Неожиданно, стены потемнели, перейдя от цвета миндального ореха к грецкому, фальшивый небосвод сменился огненным глазом, и камины перекрасились из белого мрамора в черный. Его предпочтения, размышляла Лилиана. Мужчина шагнул в комнату.

Лилиане было приятно, что он не выбрал слишком омолаживающие чары. Распахнутые глаза модника были угольно черными, кожа смуглой, и любопытные морщины лучами расходились от уголков его глаз и рта. Его черты были красивыми, сильными и несколько орлиными. Некромантша поймала себя на том, что улыбается. Снова с идеальной точностью взгляд мужчины скользнул с вежливой оценки ее лица к откровенно похотливому осмотру ее тела. Несмотря на складки Оржовского сатина - длины которого хватило бы, чтобы удушить нефилима – стоящие между ее плотью и этим человеком, Лилиана почувствовала ласки его взора непосредственно на своей коже.

Она непроизвольно вздрогнула.

- Вы поставили себя в весьма уязвимое положение, Леди Трикофф. Или я могу называть Вас «Опал»? – Его голос звучал на удивление приятно. Лилиана также почувствовала акцентирование на ее псевдониме. Думаю, он хочет играть рискованно, нахмурилась она про себя.

- О, не раздражайтесь. – Он подошел к ней уверенным шагом, с ухмылкой на губах. – Вы должны быть довольны. Ваша репутация опережает Вас на целые миры, моя госпожа.

Нагло. Лилиана все еще была увлечена, но ей нужно было выяснить, кем был этот шутник.

- Ты меня раскусил. Покажи свой, я покажу свои? – улыбнулась она, протягивая руку для поцелуя в грациозной аристократичной манере, противореча своими действиями грубому выбору слов.

Мужчина остановился. Хорошо, он выбит из колеи. Как мило, Лилиана склонила голову в ожидании.

- Ой, ну брось, ты же не думал, что я приму этот фатовской прикид за твое истинное лицо? И что это за безвратный модник – плевать, насколько богатый – околачивается с «гранатом» размером с задницу Рекдоса? О, и учитывая, что это такой особенный гранат, мне стоило предположить, что ты собирался телеграфировать мне о том, что на такого залога, как ты стоило бы посмотреть, что это некто, кто на самом деле куда больше, чем кажется на первый взгляд.

Мужчина пожал плечами и взял ее руку. Его пальцы были горячими и сухими.

- Все это так. Я просто думал, Вам хотелось пофлиртовать в любезностях чуть подольше, продлить ролевую прелюдию… Из того, что я слышал, Вы известны своей страстью к театру. – Он опустил губы к тыльной стороне ее ладони. Они также были неестественно жаркими.

Настал черед Лилианы быть выбитой из колеи. Конечно, каждый знал, что она могла быть королевой драматического театра, но едва ли кто-нибудь (из живых) знал о других ее вкусах.

- Давай посмотрим, - сказала Лилиана, вставая.

- Вы первая, - усмехнулся мужчина. – В конце концов, сангрита было чертовски много.

- Ладно, - сказала Лилиана. Она оставит Оржовское облачение, но обнажит свою истинную кожу.

Она коснулась черного камня на своей левой серьге и белокурая челка Опал Трикофф превратились в черные локоны. Бесформенная фигура округлилась под сатиновым платьем в нескольких местах, и ткань натянулась, пытаясь сдержать некоторые изгибы ее тела. Холодные нефритовые глаза погасли, явив глубокие фиолетовые. Бледное, лисье лицо Опал сменилось полными губами и менее точеными чертами Лилианы.

- Гораздо лучше, произнес мужчина, со странной ноткой искреннего облегчения в голосе. - Теперь, позвольте мне… - он коснулся пальцами пряжки на поясе, и его кожа рассеклась по центру, словно она не могла дождаться, чтобы выпустить наружу то, что томилось внутри. Синий поток энергии и клубы черного дыма вырвались из мужчины, и Лилиана подняла руку, чтобы развеять испарения, кашляя и морща нос.

В то же мгновение, стены комнаты почернели, а пол обернулся красной яшмой. Тени и языки пламени слились воедино, и Лилиана почувствовала, как волосы на ее шее встали дыбом.

Я должна быть готова ко всему. К счастью, она всегда носила с собой противо- демонические принадлежности.

Лилиана стояла спиной к огню.

Она улыбнулась возвышающейся над ней черноте. – Ах, если бы я была азартнее, я бы поставила на Нефарокса. Вижу, я ошибалась. У тебя преимущество. Кто ты?

Демон нависал над ней с восьмифутовой высоты. Конечно, это также была лишь часть его истинной природы. Не было смысла являться на свидание настолько громадным, иначе это технически бы слишком все усложнило. Лилиана чувствовала, как жар от камина проникал сквозь ее платье и ей нравилось, как он покалывал кожу, не давая рассредоточиться.

Ты сама сказала. Кто я? Не Нефарокс. – Проговорил демон голосом, гулким, как всплеск воды в затопленной могиле. Лилиана удивилась, видя, как он обнажил свои зубы – в улыбке, совсем не агрессивно. Он шагнул вперед. Она отступила назад. Пламя за ее спиной опалило ей шею под Оржовской шляпой. Ей хотелось поднять руку и почесать зуд, но она стоически удерживала руки за спиной. Демон прекратил наступать.

- Мне не соврали на твой счет, - сказал он.

- Значит, тебе сказали, что я стерва, да? Бессердечные ублюдки, - ухмыльнулась Лилиана. Демон усмехнулся, качая головой. – Мне сказали, что ты прекрасна. «Последний лотос», вот как тебя называют во многих мирах. Говорят, ты холодна, как ледниковый период, а твое сердце черно, как камень нигиляции. Говорят твоя кожа бела, как пески Шива, твоя душа глубже, чем царство Тассы. Я слышал, твоя кровь столь же густая и красная, как руда Кхера, что она погружает мужчин в безумие, а нации в войны. Мне сказали, твоя страсть столь же необузданная, как Кроса, и глубже, чем Разломы пространства. Я слышал, что тебя преследуют смертельные сны. И, что ты - охотница на демонов.

- Да, это я, - проговорила Лилиана, ее глаза скользнули к лазурным шрамам, освещающим обсидиановую кожу демона. Он заметил ее взгляд.

- Шрамы, - сказал он. – Они связывают меня с обещаниями, о которых я сожалею. Но они также придают мне мобильности, которой иначе у меня бы не было. Полагаю, тебе это знакомо.

Лилиана почувствовала, как кивает, ее платье взмокло от пота. Ее разум метался. Я могла бы произнести код выхода прямо сейчас. Интересно, не привлек ли Венсер всех наших врагов к нашей квартире. Это могла бы быть тихая ночь, она бы могла почитать ту книгу, что начала целую вечность тому назад. Вроде бы оставалось еще немного дешевого игристого вина в одной из бутылок дома. Но, у меня нет дома… лишь места, которые я занимаю на время.

Лилиана подняла руку и сняла Оржовскую шляпу и вуаль, швырнув их в сторону. Головной убор, прокатившись, замер на яшмовом полу. Демон одобрительно кивнул, оглядывая ее высвобожденные черные локоны.

Демон вдруг оказался гораздо ближе к ней. Достаточно близко, чтобы коснуться ее.

- Я убью тебя, - искренне сказала Лилиана. Она снова отклонилась назад. Кончики ее волос коснулись горящих поленьев в камине, и начали дымиться. Так долго. Мелькающий образ красивого, многострадального лица Джор Кадина пронесся в ее мыслях, освещенный тусклыми лунами Мирродина. Она сдала его Машинному Православию, затем посадила в Клетку. И она сделала бы это снова, в любой момент.

Демон пожал плечами. – Убей меня, - сказал он. Его глаза на мгновение вспыхнули ярким синим светом, напомнив ей о чем-то немыслимом. Лилиана бесстрастно смотрела на демона, мысли вихрем носились в ее голове. Что-то не клеилось. Аура этого демона не ощущалась демонической. Рука Лилианы рассеянно коснулась шеи в том месте, где Котофед начал осквернение ее кожи.

- Шрамы, - произнес демон, протягивая к ней руку, - ты не могла постичь небытие, будучи столь юной. Но ты познала боль.

Лилиана подняла руки. С ее уст уже готово было слететь заклинание, способное стереть этого поэтичного трепача в то самое небытие, чтобы он смог постичь его получше. Но она не воспользовалась им. Слова тьмы растворились на ее губах. Коготь демона разрезал платье от высокого воротника до туго стянутой талии, даже мельком не коснувшись ее кожи. Ткань сползла, обнажив ее белую плоть, исчерченную руническим узором ярко-фиолетового цвета. Демон взял оба ее запястья в одну из своих огромных ладоней, вскинул ее руки вверх, завел их ей за голову, подведя ее ближе к себе. Нежнейшим нажимом руки на ее лопатки он заставил ее тело выгнуться к нему навстречу.

- Знаешь, раньше было много таких, как ты, - тихо произнес демон, осматривая ее тело.

- Таких как я нет, - усмехнулась Лилиана, ее глаза вспыхнули фиолетовым светом, и она призвала три залпа черного пламени, впившиеся в спину демона. Он запрокинул голову и взвыл от боли, сжимая ее крепче. Лилиана ахнула, когда ее плечи болезненно выгнулись. Она взглянула в его злорадную ухмылку.

- Так ты любишь огонь, - удивленным тоном произнес демон. Он раскрыл пасть и поток раскаленного пламени, иссеченный молниями, вырвался к ногам Лилианы. Она вскрикнула, когда алебастровый сатин ее юбки воспламенился, весь ее наряд от жемчужной вышивки, до полупрозрачной нижней юбки за долю секунды окутался пурпурным адским пламенем.

Какая я дура – это ловушка. Лилиана дернула ногой, в любой момент ожидая почувствовать запах ее собственной опаленной плоти. Демон посмеивался над ее брыканием, и, охваченная ужасом и яростью, она призвала смертельное заклинание, подобранное на Мирродине… и тут же лишилась его, стоило ее пленителю лишь моргнуть.

- Это не смешно, - сказал он. В это мгновение пламя исчезло. Лилиана прекратила бороться. Она чувствовала себя в порядке. Опустив глаза, она удостоверилась, что пламени действительно больше не было. Как и ее платья, нижней юбки, и сапог. И нижнего белья.

Я должна быть рассержена, униженно думала она. Демон с выжиданием смотрел на нее. Почему-то, вместо пристыженности или злости, Лилиана чувствовала себя легкомысленно. Смех пузырился в ее горле, и спустя мгновение она уже хохотала, как пьяный вьяшино.

Голая, как нимфа и надутая демоном. Боги, это просто потрясающе. Лилиана чувствовала слезы истерики на щеках. Демон нежно уложил ее на пушистый ковер из волчьей шерсти, и спокойным голосом произнес.

- Раньше было много таких, как ты, ибо много веков назад было обычным делом для женщин, обладавших властью над магией связывать себя с тьмой пактом, сделкой, или договором. К сожалению, это вышло из моды. Знаешь, каковы демонессы в постели?

- Могу себе представить, - хихикнула Лилиана. Демон материализовал два неоправданно дорогих, украшенных камнями бокала и графин с вином. Бокал подлетел к Лилиане, и она выхватила его из воздуха. Изумруды, вживленные в его серебристую патину, были размером с желуди.

- Хуже всего, - сказал демон, наливая вино с галантностью, которой бы позавидовал Джор, - что демонессы, на самом деле предпочитают спариваться с… мэрфолками.

Лилиана выпрыснула весь глоток вина. Демон рассмеялся тоже, грубым темным хохотом, жарко отражавшимся от окружающих теней.

- В твоем рассказе есть лишь одна нестыковка, - вздохнула Лилиана, когда, наконец, взяла себя в руки, и сделала пару больших глотков восхитительного бардового напитка.

- Какая же? – демон подался ближе к ней со своего места на полу. Она ощущала порочный жар, волнами скатывающийся с него, такой раскаленный, что в сравнении с ним, вся комната с ее двумя каминами казалась холодной.

- Ты не демон. – Щелкнула пальцами Лилиана. В ее руке появилось изящное, сияющее лезвие, острый край которого был прижат к толстой шее притворщика. Лилиана отпила еще вина и крепче сжала перевязанную черным шнуром рукоятку. – Лгунишка, лгунишка, - упрекнула она своего пленника.

- Это было так очевидно? – улыбнулся он.

- Ну, даже демону практически невозможно представить такое количество сангрита. И ты слишком горяч.

- Спасибо.

Лилиана усмехнулась. – Я имела в виду, в буквальном смысле. Ты ходячая печь. У демонов не жар, а тьма. Я это прекрасно помню с той поры, как Котофрик сделал мне эти татушки.

Лазурные глаза демона, мигнув, вспыхнули. С любопытством, или похотью, или раздражением, Лилиана не могла сказать точно. Ее сердце билось слишком быстро, чтобы всецело концентрироваться на деталях. Она сделала еще один долгий глоток вина.

- Однако, - продолжила она. – Больше всего тебя выдало красноречие. Ты был слишком уж разговорчив. Даже поэтичен. Настоящий демон может лишь надеяться, что сможет произнести собственное имя, не спутав его с гоблинским пердежом.

Ее пленник утробно засмеялся. – Что ж, откровенно говоря, было бы слишком грубо – и практически невозможно – явиться в моем истинном обличии, и ожидать, что ты решишься остаться со мной. – Демон приподнял бровь, подчеркивая свою мысль. Лилиана сжала губы. Демон пожал плечами.

- Так. Что теперь? – спросил он ее, сверкая глазами.

- Сангрит мой, даже если мы разойдемся сейчас, поскольку ты так грубо наврал при передаче залога. Для контракта это чревато разрывом. – Напомнила ему Лилиана, допивая вино.

- Ладно, мисс адвокист. Здесь я уступаю. И все же, насколько бы верным это ни было, мне кажется, еще более верно то, что таким существам, как мы с тобой, плевать на всякие контракты. – Он улыбнулся, подняв коготь, и проведя им по бедру Лилианы. Она оттолкнула его и глубже прижала лезвие к шее демона. Тот усмехнулся и поднял руки, сдаваясь.

- Вопрос в том, сэр демон, желаешь ли ты все еще сблизиться с мироходцем, знающим твою истинную сущность? – Лилиана провернула клинок так, чтобы его острие грозило пронзить мягкое место под челюстью демона. Уязвимое место, которой не должно было быть у настоящего детища преисподней.

Глаза демона на мгновение потускнели, словно он всерьез обдумывал ее вопрос. Затем комнату озарила ослепительная вспышка. В одно мгновение Лилиана смотрела прямо на него снизу вверх, ожидая ответа, в следующее – уже сверху вниз, пытаясь вдохнуть воздух. Демон лежал на диване… а она лежала на демоне, прижатая к нему его могучими руками и когтями.

- Нет, моя дорогая, вопрос в том: желаешь ли ты сблизиться с драконом?

Под своими руками Лилиана чувствовала руны, вырезанные в его подобной камню коже. Так вот кто это был. Дракон в облике демона, бродящий вокруг без присмотра, и явившийся сюда, чтобы трахнуть ее… подтверждая разные слухи, намеки на которые ее наниматель подкидывал ей уже несколько месяцев. Тогда казалось, что в слухах о том, что каким-то расам удалось найти способ обойти законы Сплошной Бесконечности, была доля правды. Неужели драконы – как и демоны – открыли метод искусственно разжигать свою искру?

Если дело в этом, мироходцам стоит наслаждаться своим господством, пока оно у нас есть. Лилиана засмеялась вслух над абсурдностью жизни. Демон ехидно выгнул свои темные брови и растянулся в дикой ухмылке. Она прижалась телом к нему и почувствовала, как в предвкушении напрягаются и пульсируют его мышцы. Тихий, хриплый вздох вырвался сквозь клыки ее спутника. Послышался кожистый скрип его рефлексивно раскрывающихся крыльев.

Он пах дымом, кровью, солеными топями и бескрайним небом. Грубые наросты на его шрамах и жар его внутреннего пламени ранили мягкую кожу ее ладоней, грудей и бедер, но она не собиралась отпускать его. Это как в сказках про богинь, злорадно думала Лилиана, паря душой. Зарубка на поясе размером с эпическую балладу. Есть.

Она подняла руки, положила ладони на виски его головы, повернув рогатое лицо так, чтобы ее «демон» смотрел прямо на нее. Его дыхание было глубоким и рваным, глаза пульсировали, подобно синим звездам. Взгляд Лилианы постепенно зажегся, впившись в него, пока ему ни показалось, что он смотрит на две одинаковые сверхновые звезды фиолетового цвета. Она подалась вперед, пока ее влажные губы не оказались в одном дыхании от него.

- Желаю ли я сблизиться с драконом? – прошептала она. – Что за глупый вопрос, Крозис.

Ее губы коснулись его губ. Словно целые эры существования слетели с него, века груза выгорели в мгновение в эфирном вихре, пахнущим ванилью и орхидеями.

Слухи не врали на ее счет, думал дракон, двигая своим демоническим телом, принимая некромантшу… и в десятеро больше сангрита было бы все равно слишком малым подарком.