Возмездие в Равнике. Книга 1

ГЛАВА II: Ночь в моих жилах

Венсер. Проснись.

Слова эхом расходились сквозь безграничную боль. Низкий, клубящийся туман стелился над полями. Венсер наклонился, вырвал колос и поднес его на ладони к свету тускнеющего солнца. Стебель колоса был серым и болезненным. Он прокатил его между большим и указательным пальцем. Серый налет отслоился в его руке, и колос рассыпался, уносимый холодным порывом ветра, возникшим со спины.

Венсер.

Он заметил серебряный проблеск. Он снова наклонился к земле и на этот раз, его рука вернулась с талисманом. Его чистая поверхность отражала скудный солнечный свет, и он парил над его ладонью, нетронутый, яркий. Он поднял взгляд. Кто звал его по имени? На горизонте виднелся силуэт, окаймленный небом, затянутым темнеющими облаками. Фигура была облачена в белый плащ с капюшоном, она подняла посох вверх. Он был вымазан кровью.

Неожиданно, голову Венсера пронзила леденящая боль. Поля были затоплены. Сжимая промокшее лицо, Венсер встряхнул головой, пытаясь прояснить зрение, стараясь пробраться к белому воину. Ревущая вода обрушилась на него. Он взглянул сквозь темные потоки, и сквозь боль в глазах увидел бурю, от которой все вокруг почернело…

Венсер, прищурившись, взглянул вверх, возвращаясь в проклятое сознание. Свет был таким ярким, что ему казалось, кто-то выскабливал остатки его разума.

- Наконец-то! Я ду…

Венсер застонал и поднял руки, закрываясь от… неба? Что случилось с потолком? Что, во имя Зарослей Мирродина, тут происходило? Над ним возвышался чей-то силуэт, частично затмевая свет. Испугавшись, Венсер схватил руку силуэта. Убийца? Демон? Зомби?

- Уф, отпусти. – Сильные пальцы сжали его запястье, и Венсер почувствовал как что-то, похожее на укус змеи, ужалило его руку. Он вскрикнул и спешно убрал руку, и сквозь сонную пелену увидел, как кошмарный силуэт материализовался: это была та шляпа-корона-вуаль, которую в последнее время носила Лилиана.

Венсер вздохнул и вновь рухнул на кровать, закрыв глаза, чтобы не видеть это эстетическое оскорбление его чувств.

- Соня, я принесла тебе подарок! Ты не захворал? – Лилиана наклонилась осмотреть его поближе. Венсер чувствовал запах ее духов. И ликера в ее дыхании.

- Тебе обязательно носить эту чертову хреновину, - пробормотал он, переворачиваясь.

- Какую хреновину?

- Хоржо… Орхфф… гильдейский головной убор, или как ты там его назвала. – Венсер зевнул и попытался снова заснуть, надеясь, что ему приснится что-нибудь кроме черно-белого чудища, вторгнувшегося в его личное право на сон, до тех пор, пока он сам не решит проснуться.

- Тебе не нравится? – сказала Лилиана, и даже спросонья Венсер расслышал в ее голосе нотки, означавшие грядущие неприятности. Он вздохнул и повернулся.

- Она просто… слишком большая. Не в моем вкусе.

- Потому что, знаешь ли, я надеваю ее, чтобы ублажить твою каматозную задницу – а, конечно, не для того, чтобы создать достоверную маскировку, ради нашей с тобой безопасности!

- Лиль, я сказал…

- Я сказала тебе меня так не называть. Никогда.

- Я едва проснулся. Что…

- Вставай, или тебя раздавит твоя новая кровать. – Шаги Лилианы удалились, Венсер быстро сел и, моргая, протер глаза. Он взглянул вверх. Оказывается, он не ошибся. Крыши их жилища действительно не было.

- Опускай ее, братуха! – Резкий, властный голос прогремел над студией. В воздухе показался кран, такой же резкий на фоне призрачных очертаний Эйджирема и кремовых облаков Равникийского рассвета. На конце цепи крана покачивалось что-то большое. Что-то большое, черное, и тяжелое, судя по тому, как скрипел под его тяжестью кран. Огромный предмет остановился прямо над Венсером и начал опускаться. Быстро.

Венсер, возможно самый гениальный изобретатель в мультивселенной, выскочил из кровати в одних трусах. Кран затрещал и вздрогнул. Колокол над собором начал звонить, и стая ворон пронеслась над их квартирой, добавляя собственное негодующее карканье ко всей этой нелепой картине. Он поежился в прохладном утреннем воздухе и повыше натянул трусы, осознав, что они едва не спадали с талии. Он рассеянно почесал обнаженную грудь, смутно вспоминая, что ему снился какой-то кошмар… и он сбросил рубаху посреди ночи. Венсер провел рукой по волосам и поднял бровь. Вот это зрелище… его взор остановился на Лилиане. Она ухмылялась ему с другой половины комнаты, оценивающе оглядывая его.

Венсер перекрестил руки на груди и постарался выглядеть невозмутимым, проводя пальцем по оконной раме и внимательно изучая способ ее крепления к стене. Ему не только не нравилось то, как она его осматривала, словно он был одной из подопытных крыс в ее некро- лаборатории, он терпеть не мог смотреть в это ее фальшивое лицо. От одной лишь мысли об «Опал», ее тонких, кошмарных чертах и выбеленных волосах у него начиналась мигрень.

- Ты выглядишь… неплохо, - вяло произнесла Лилиана. Это, конечно, была ложь. Венсер знал, что он похудел до уровня, когда его и без того тощее тело выглядело костлявым в области бедер и ребер. Еды в их доме было полно – хорошей еды – но у него не было никакого аппетита в последнее время. Он устал и хотел спать. Венсер чувствовал, что она все еще пялилась на него, и повернул голову, холодно взглянув на нее в ответ.

- Может, лучше ее убирать? – сказал он, кивая в сторону старой кровати. Новая как раз проходила уровень вершин стен, опускаясь в комнату. Лилиана пожала плечами. Венсер устало взглянул на кровать, и она исчезла. В паре кварталов, в более нищем районе, семья торговца овощами, раскрыв рты, смотрела на изящную чугунную кровать и плотным матрасом, возникшую в их хижине. Спустя пару секунд выводок детишек полу-гоблинов уже прыгал на новой мебели.

- Даже не хочу спрашивать, куда она делась, - сказала Лилиана, плавно скользя к барному сейфу. Новая монолитная кровать была в паре дюймов от пола. Венсер зажмурился, готовясь к грохоту, но кран чудесным образом опустил груз с такой аккуратностью и точностью, что звука не было никакого вовсе.

- Мило, - признал Венсер. Кровать разместилась строго там же, где стояло прежнее ложе, напротив балдахинной напыщенности Лилианы, едва не касавшайся потолка. Она никогда не спала в своей постели. За последние две недели Венсер часто просыпался среди ночи и обнаруживал, что Лилиана только пришла домой и растянулась на кушетке.

- Тебе пора бы уже знать, что я нанимаю только лучших. – Лилиана отыскала то, что хотела и пару мгновений была занята бесцеремонным переливом дорогой на вид янтарной жидкости в жестяную пивную кружку. Удовлетворившись, когда бутылка была наполовину пуста, а ее кружка полна до краев, она забила пробку обратно в горлышко сосуда и с грубым звоном сунула бутылку в бар.

Гоблинша в розовом комбинезоне и сварочных очках с легкостью спустилась с крана по цепи. Менее чем за минуту она отцепила хитроумные крепежи от кровати. Она дважды дернула цепь, указывая, что та была отцеплена, затем вскочила на крюк, как только цепь начала подниматься из комнаты, воспаряя к лебедке крана. Гоблинша помахала Лилиане рукой, на что та ответила воздушным поцелуем. Венсер наблюдал, как Лилиана на пять секунд приложилась к жестяной кружке, а, оторвавшись от нее, повернулась к нему с жуткой приторной улыбкой.

- У меня для тебя еще один сюрприз! – Сказала она. Венсер поднял обе брови. Колкая ремарка уже созрела на его устах… когда он заметил, что платье на ней было не то, в котором она уходила прошлой ночью. Он определенно помнил, что она уходила в чем-то белом. Это платье было черным. Венсер, признаться, не был экспертом в женском гардеробе (любых рас), и обычно не обладал собственным мнением о нарядах (кроме тех вещей, которые были механически непрочными, как эта жуткая Оффровская шляпа), но он был уверен, что это было не то платье, и это его беспокоило.

Он с усилием сменил выражение лица на нечто более приятное, чем омерзение, но все, что он смог выдавить из себя вербально в ответ на угрозу очередного «сюрприза», было, - О, да? – Лилиана кивала, ее глаза сверкали фиолетовым цветом, полным озорства, и ее губы приподнялись в уголках, подобно коту, который только что проглотил всех крыс. На мгновение она задержала дыхание, приподняв плечи, словно школьница, у которой был секрет. Венсер почувствовал, как его собственные губы начали искажаться в настоящей улыбке.

Лилиана довольно протянула руки. – Это здание наше. Все целиком. Я его купила! – Воскликнула она, вращаясь и, каким-то чудом, не проливая ни капли из своей кружки.

Полу-улыбка Венсера была стерта с его лица откровенным выражением шока. – Ты купила… здание? Но я думал, мы въехали в эту студию, потому что, это было все, что ты могла себе позволить. – Нахмурился он. Заметив его озадаченное выражение лица, Лилиана остановилась в полуобороте и вскинула руки вверх. На этот раз обильный всплеск виски, или что там это было, вырвался из кружки на пол. По крайней мере, она человек, удовлетворенно думал Венсер. Во всяком случае, технически. Если не брать в расчет демонов, убийства, и то, что она старше, чем вещи моей бабушки.

Лилиана не обратила внимания на выплеск, грозно сунув кружку своему обидевшемуся соседу.

- Бычьи яйца, ты хоть раз можешь порадоваться – можешь, хоть изредка не быть такой мумией? Если бы я была тобой, я бы своей депрессией уже давно себя в гроб загнала бы. – Жуткая шляпа придавала рассерженности Лилианы особую пикантность. Выражение лица Венсера оставалось стоическим и подозрительным.

Лилиана с жаром продолжала. – Слушай… Мне прошлой ночью повезло. Увидела… Нашла… Столкнулась с кое-чем неожиданным. Это то, что я могла себе позволить, когда мы пришли сюда. Теперь я могу себе позволить все здание. А ты? Что ты можешь себе позволить, Венсер? О, великий-могучий изобретатель? Не хочешь разделить покупку еды на этой неделе? А еще лучше, выпивки. – Лилиана поднесла кружку к губам.

На мгновение в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь скрипом подъемного крана в вышине, да отдаленными выкриками торговцев, раскладывавших свои лотки внизу, на улице. Венсер подождал, когда укол от ее слов успокоится, прежде чем ответить, выдерживая тон настолько ровным, как если бы он взвешивал граммы драгоценной руды.

- Я не местный. Ты знала, что у меня ничего нет, когда привела меня сюда. – Он наблюдал, как Лилиана поднесла руку к голове. Она поставила опустевшую кружку на комод. – Ты пила всю ночь, - добавил он. Некромантша прикусила губу.

- Ты не обязан был сюда приходить. Я дала тебе выбор, - сказала Лилиана, глядя на бутылки. Венсер закатил глаза. И если бы я выбрал что-то другое, интересно, что бы было тогда, подумал Венсер, понимая, что он никогда не спрашивал ее об этом. Он не хотел знать ее ответ.

Он сменил тему, подойдя к новой кровати.

Она была вдвое шире прежней, с цельным основанием, легко вмещавшим его рост. Кровать была атласно черной, и на вид была вырезана из куска эбонита. Она, очевидно, была дорогой. – Спасибо, - ему захотелось поблагодарить ее, когда он коснулся прекрасного изголовья. Оно было гладким и неукрашенным, выгнутым в виде полумесяца.

- Я еще не покупала белье, - сказала Лилиана. – Оно должно быть сшито на заказ, так как кровать нестандартного размера. – Солнце начало проглядывать из-за облаков, окрашивая все золотыми оттенками. Лилиана, наконец, сняла шляпу. Она бесцеремонно швырнула ее на свое ложе, прежде чем подойти к подножию его новой кровати. Глядя на гримасу Венсера, щурящегося от ее облика Опал Трикофф, Лилиана развеяла маскировочные чары.

- Лучше? – спросила она, когда ее глаза, цвета аметистов и темные пряди заняли свое привычное место.

- Спасибо, - повторил Венсер, не зная, что делать дальше. Он потер небритый подбородок. Лилиана задумчиво провела рукой по изножью. – Думаю, мы могли бы построить кухню на первом этаже, с винным погребом. – Венсер снова закатил глаза. На этот раз Лилиана заметила это и хихикнула. – Не волнуйся, там не будет ни бутылки Мирродинского Винтажа Джор-эла. – Подмигнула она ему.

- Разве это не привлечет внимание? – спросил Венсер. – Мне казалось, что у тебя была масса тайных дел…

Лилиана вздохнула и потерла глаза. – Слушай, для представительницы Оржов было бы ненормально не париться улучшением своего жилья, не зависимо от того, к насколько скромной касте принадлежит ее семья. Она оперлась на изножье, словно утомившись, и по какой-то причине Венсер ощутил жгучее чувство вины – Этот мир находится в перманентном строительстве. И я подумала, что тебе не помешала бы мастерская, и библиотека. Я не знаю, сколько времени здесь займут мои дела.

При слове «мастерская» все остальное вылетело из разума Венсера. Он вдруг вспомнил идеи, которые записал в свой временный журнал, то, что он хотел попробовать, вопросы, которые он хотел исследовать в отношении его мира. Он широко улыбнулся Лилиане. Она повернулась и прошла к барному сейфу.

На этот раз она выбрала бутылку портвейна. Венсер узнал ее, поскольку сам к ней прикладывался прошлой ночью. Некромантша аккуратно налила немного в изящный фужер на тонкой ножке. Венсер растирал гусиную кожу на голых руках, как вдруг его осенила идея. В последнее время он чувствовал приливы клаустрофобии и подавленности, его худшие черты и привычки всегда проявлялись, когда ему приходилось делить пространство…

- Это значит, что у меня может быть своя комната? – спросил он.

Рука Лилианы замерла над фужером портвейна. Затем она взяла бутылку и фужер и прошла к нему, мило улыбаясь. Она протянула фужер ему.

- Конечно, у тебя может быть своя комната, - промурлыкала она, поднимая руку в тосте.

Венсер чувствовал облегчение и возбуждение. У него будет место, чтобы выпрямиться, и больше не стеснять Лилю с ее стилем жизни. У нее будет свое личное пространство, и ей не придется больше сталкиваться с его бесконечными идиосинкразиями.

Венсер отхлебнул из тонкого фужера, дал гладкой жидкости прокатиться по языку. Портвейн был изысканный, приправленный нотками ягод и пряной карамели. Может, этот мир не так уж и плох. Задница Урзы, хуже чем на Мирродине быть просто не может, в конце концов… Венсер закрыл глаза, наслаждаясь моментом, и портвейном.

Он не видел, как Лилиана отхлебнула за собственный тост прямо из горла.

Никол Болас вскипал от ярости.

Облако дыма, чуть большее, чем обычно, вытекло из его левой ноздри. Он сощурил свои огромные изумрудные глаза и чуть глубже окунулся в Омут Становления.

Разум Весс просветлился от ее «рекогносцировки» с Крозисом. Как нам повезло, что эта некромантша столь подвержена человеческим импульсам. Древний Дракон отслеживал слухи о Круге Искусственной Искры (КИИ, как его называли) уже несколько месяцев, и, тем не менее,

именно Весс, с ее милой сексуальной озабоченностью, оказалась той, кто открыл конкретные свидетельства во время своего случайного свидания.

Крозис бы мог. Болас в изумлении размышлял о готовности некоторых существ отдать все ради удовлетворения их плотских желаний. Болас был не слишком удивлен – Крозис всегда был непредсказуем. К тому же, он был благодарен первобытному дракону за его наклонности. Если бы тот не желал столь страстно переспать с Весс в своем демоническом облике, Искусственная Искра все еще была бы лишь слухом.

Болас злился от того, что если бы он знал, что КИИ был реален, то смог бы догадаться, кто был мозгом этого братства. Он знал, какова была ее мотивация, и что бы она сделала, или уже сделала, завладев этой властью. Никол Болас был в ярости, потому что все это слишком быстро превращалось в проблему личного характера.

Один из наших величайших успехов состоял в избегании подобного. Облако дыма поднялось из его правой ноздри.

Первым делом нужно было узнать, где она пряталась. На это задание он вышлет одного из своих агентов – вероятно, Теззи, - Весс уже была буквально завалена работой. Вторым обязательным пунктом было убедиться, что Искорка еще не была тронута (а, следовательно, и осквернена) ею. Болас увеличит охрану и проинструктирует Весс безотлагательно докладывать обо всех слухах странных проявлений непосредственно ему.

Чуть успокоив свой гнев, Болас попытался расслабиться. К сожалению, батальон Кирдовых обезьян, которых он съел на завтрак, вызвал у него несварение. Древний Дракон закрыл глаза, погружаясь все глубже и глубже в омут, пока полностью не скрылся в его пучине.

Спустя несколько минут, громадный пузырь, размером с мастодонта взорвал безмятежную зеркальную гладь Омута Становления. Бомба из драконьих газов эхом разошлась по атмосфере.

К счастью, у омута не было ничего живого, кроме самого Боласа. Самый доминантный мироходец во всей мультивселенной – великий дракон, чье влияние и махинации на протяжении столетий охватывали целые миры, затрагивая сами нити мироздания – вздремнул под водой, облегчившись желудком.

Мирко Воск терпеть не мог вылазки в Эйджирем. Это ничуть не волновало его повелителя Лазава, Гилдмастера Дома Димир, но даже несмотря на то, что Мирко мог летать, и его никогда прежде не тошнило от высоты, что-то в призрачном квартале его удручало.

- Давай наверх, Воск! – Лазав обернулся, гневно взглянув на своего вампирского телохранителя. Мирко показалось, он заметил скользкий раздвоенный язык, мелькнувший из-под капюшона Лазава. Это был язык – или что-то в этом роде – которым Лазав сожрал мозг Кавина, присвоив себе его личность. Мирко нервно сглотнул, чувствуя приступ тошноты, но быстро шагнул сквозь тайную дверь в стене Нового Прахва, перейдя в призрачную трубу, загадочным образом соединявшую Эйджирем с Равникой. Далеко внизу, Мирко видел очередь путешественников с пропусками в руках, направлявшихся в призрачный квартал, и терпеливо ожидавших, пока дежурный офицер Борос проверял их документы.

Мирко и Лазав, конечно, проходили сюда инкогнито. Дом Димир никогда ничего не делал по правилам.

Поток холодного воздуха поглотил вампира и его повелителя-оборотня. Мирко чувствовал, словно он медленно, невесомо вращается в этой бесцветной пустоте… и когда движение прекратилось, он стоял в перевернутом на сто восемьдесят градусов внутреннем дворе Нового Прахва Эйджирема – известный в народе, как Упырьский Прахв.

По своей вампирской природе, Мирко обычно чувствовал себя особенным, крутым и неуязвимым среди людей. Но здесь, среди привидений, Мирко чувствовал себя теплокровным, потным, возмутительно медленным и мягким. И жирным.

Лазав махнул тени за колонной, и темный силуэт двинулся им навстречу. Это был связной Сзадека. Привидение было похоже на женщину, хотя Мирко последнее время не доверял ничему, особенно в Эйджиреме. Призрак облетела их в своем длинном платье из теней, прошипела что-то нечленораздельное, начертила в воздухе руну, и они перенеслись в приемный зал истинного повелителя Димир.

- Мой господин, - тут же произнес Лазав, опустившись на одно колено и склонив голову.

Будучи еще более низшего ранга, Мирко стоял на обоих коленях, прижав голову к полу.

- Встаньте, псы, - голос, густо приправленный холодом и презрением, эхом отразился от помоста в центре зала. Лазав поднялся, Мирко последовал его примеру, лишь когда оборотень выпрямился полностью.

На троне из костей и клубящихся призраков восседал Сзадек – точнее, - дух Сзадека – Повелитель Тайн и парун Дома Димир. Его туманный трон мерцал и содрогался от душ, заточенных и прикованных к костям, из которых он был построен, и Мирко поймал себя на мысли, как Сзадек мог сидеть на столь перекатистом кресле, и чувствовать себя при этом комфортно.

Мирко быстро вытолкнул эту мысль из головы, пытаясь не думать ни о чем в присутствии Сзадека. Парун пользовался заслуженной репутацией «духовного вампира», использовавшего психику и разум в качестве собственных телохранителей. Мирко взглянул на Сзадека, пока парун мысленно общался с Лазавом, передавая информацию, которую Мирко знать было не положено.

«Глаза» Сзадека были черными дырами, его лицо и тело – клубящимся туманом. Мирко всегда чувствовал, словно в глазах Сзадека что-то шевелилось, подобно щупальцам в чернильном море. Это было самое страшное, что Мирко, вампир, видел в своей жизни, и потому он также пытался избегать зрительного контакта с Сзадеком.

Сложность состояла в том, что в приемном зале гилдмастера Димир не было ничего, на что можно было бы взглянуть без содрогания. Вокруг и позади клубящегося трона метались призраки ангелов, оголенные по пояс и прикованные цепью от поясницы к полу. Ангелы вяло били полупрозрачными крыльями, инстинктивно пытаясь сбежать из зала. Призрачные цепи длиной от десяти футов до сорока, приковывали привидений к трону Сзадека, подобно бурлящему, но безжизненному балдахину.

Мирко не слишком любил ангелов, но что-то во всем этом казалось неправильным, противоестественным и неуместным. Пустые взоры ангелов безнадежно искали небес, их вялые лица с отвисшими челюстями и раскрытыми ртами не меняли своих выражений. Мирко за свою жизнь сражался со многими ангелами, и он намерено смотрел на прикованную толпу, лишь в целом – быстро и не пристально – из страха узнать бывшую противницу среди этого жалкого зрелища.

Зачем существу из тумана и смоляных ям вместо глаз держать при себе прикованных полуголых ангелов, было за гранью простого, линейного понимания Мирко. Конечно, если повелитель вампиров содержал гарем, из которого он (или она) регулярно отбирал бы себе партнеров и жертв, то содержание такой полуобнаженной группы имело бы смысл, с точки зрения удобства. Но, насколько Мирко знал, Сзадек не мог ничего, кроме завладения мозгом, поэтому обнаженные груди ангелов не служили никакой практической цели. Более того, Мирко слышал таинственный слух из весьма надежного источника, о том, что Сзадек даже при жизни ни с кем не спал, и интересовался лишь наиболее туманными, волшебными, древними видами само…

- Воск! – Подобное хлысту порицание Лазава прозвенело в сознании Мирко. Ощущение было похоже на колючую проволоку, обернутую вокруг языка, а затем резко содранную с него.

- Д-да, повелитель, - сказал Мирко, падая на колено и кланяясь, пытаясь собраться с мыслями.

- Иди, прими дар паруна. – Лазав пнул Мирко в плечо, толкая его к трону. Мирко побледнел.

- Да, повелитель. – Встав, Мирко прошел через приемный зал. Он старательно не сводил взгляда с основания трона, чтобы не видеть никаких глаз со щупальцами, или униженных ангелов. Тускло светящийся предмет покоился на полу у самого трона Сзадека.

Как только Мирко склонился, чтобы поднять артефакт, он почувствовал скользящее внимание Сзадека на своей шее. Ощущение прошлось по его голове, спустилось по лицу и застыло вокруг горла. Мирко нервно сглотнул. Он наполнил разум смирением и прижал магический предмет к груди, маршируя, как верный солдат, обратно к своему повелителю. Оборотень хмуро взирал на него, и Мирко решил, что его, вероятно, позже ждет порка.

Когда Лазав и Мирко покинули приемный зал Эйджиремской Динровы, вход в него замерцал и превратился в тень, словно его никогда и не было. Тот же призрак встретил их у выхода и начал проводить ритуал переноса.

Пока тень уносила их прочь, Мирко задумался.

Я тоже обнажен по пояс. Как и те ангелы. Нужно спросить Лазава, что все это значит…

Но они уже были в холодном вихре соединительной воронки между Эйджиремом и Равникой, и вампир отвлекся от своих мыслей. Когда его ноги коснулись пола Нового Прахва, Мирко знал, что у него была любопытная мысль, но уже не мог ее вспомнить.

Что ж, я никогда не был особенно вдумчивым вампиром, утешил он себя, следуя за Лазавом сквозь тайные пути обратно, к гильдейским вратам Дома Димир.