Возвращение Тарзана в джунгли

IX Лев пустыни

В тот день, когда Кадур бен Саден отправился на юг, почта принесла Тарзану письмо от д’Арно. Оно вновь растравило старую рану, о которой Тарзан хотел забыть.

— Боюсь, — подумал Тарзан, — что Ольга совершенно напрасно истратила свои двадцать тысяч франков.

Он снова перечитал ту часть письма, где д’Арно передавал разговор с Джен Портер. Тарзан испытывал при чтении скорбную радость, и это было лучше, чем не испытывать никакой радости.

Следующие три недели прошли незаметно. Несколько раз Тарзан встречал таинственного араба, однажды вместе с лейтенантом Жернуа. Жернуа старался держаться как можно дальше от Тарзана. Он был явно враждебно настроен к нему.

Стараясь не выдать себя и быть тем, кем он значился в своем паспорте, то есть американцем-охотником и туристом, Тарзан провел несколько дней на охоте, поблизости от Бу-Саады Ему нравилось выслеживать легких, как ветер, газелей, но он никогда не стрелял в них. Какой смысл истреблять самых безвредных и беззащитных созданий? Просто из удовольствия?

Тарзан никогда не убивал ради удовольствия. Он любил радость разной схватки, опьянение победой, осторожное выслеживание добычи, а приходить из города в пустыню, с запасами провизии и всеми орудиями убийства только для того, чтобы лишить жизни изящных, ясноглазых газелей — это казалось ему более жестоким, чем расчетливое, хладнокровное убийство человека.

Тарзан уходил на охоту всегда один — для того, чтобы никто не видел, что он охотится только для виду. Однажды, может быть, именно потому, что не было спутников, он чуть-чуть не лишился жизни.

Медленно ехал он по дну небольшого оврага, как вдруг раздался выстрел. Пуля пробила пробковый шлем. Он тотчас же повернул и быстро поднялся наверх, — холмы были пустынны.

— Да, — заключил Тарзан свои размышления. — Ольга, действительно, напрасно истратила свои двадцать тысяч франков.

В тот же вечер он побывал в гостях у капитана Жерара.

— Ваша охота, по-видимому, была не особенно удачна? — спросил тот.

— Да, — ответил Тарзан, — здесь охота скучна и бедна. Я думаю отправиться на юг, где надеюсь набрести хоть на одного из ваших алжирских львов.

— Прекрасно! — воскликнул капитан. — Завтра мы выступаем в Джельфу. Лейтенант Жернуа и я, с сотней людей, получили приказ отправиться на юг и очистить страну от разбойников. Может быть, мы будем иметь удовольствие вместе поохотиться на льва?

Тарзан был более чем рад. Он не колебался ни секунды в своем ответе, но капитан, наверно, удивился бы, если бы узнал истинную причину его решения.

Но не все, видимо, были так рады предложению капитана. Рядом с Тарзаном сидел Жернуа.

— Вы убедитесь, конечно, что охота на львов во много раз опаснее расстреливания газелей, — заметил капитан Жерар.

— Но и расстреливание газелей, как вы выразились, по-моему, тоже имеет опасную сторону, в особенности, когда едешь один. По крайней мере, я убедился в этом сегодня. А также убедился в том, что, оказывается, не газель самое трусливое животное…

Он как бы случайно взглянул на Жернуа, желая проверить, в какой мере тот причастен к выстрелу в пустыне. Краска залила шею офицера. Тарзан был удовлетворен и быстро сменил тему разговора.

Когда колонна на следующее утро выступила на юг от Бу-Саады, с полдюжины арабов сопровождали ее, образуя арьергард.

— Они не принадлежат нашему отряду, — ответил Жерар на вопрос Тарзана, — а едут с нами за компанию.

Тарзан в достаточной мере изучил характер арабов за время пребывания в Алжире, чтобы догадаться, что не это было истинной причиной. Арабы не любят водить дружбу с европейцами, особенно с французскими солдатами. Затаив в душе подозрение, он не спускал глаз с маленькой кучки людей, двигавшейся в четверти мили позади отряда. Они не подъезжали ближе даже во время остановок, поэтому он не мог хорошенько разглядеть их.

Тарзан был убежден, что среди этой кучки людей находились его враги, как не сомневался и в том, что все это дело рук Рокова. Но была ли это месть за прошлое, или что-то новое в связи с делом Жернуа, этого он не мог уяснить. Если справедливо последнее предположение, что было весьма вероятно, недаром Жернуа относится к нему с подозрительностью — то он приобрел двух очень сильных противников.

На второй день пути колонна повернула на юго-запад, откуда пришли известия о бесчинствах шайки разбойников. Группа арабов, сопровождавшая отряд от самых ворот Бу-Саады, внезапно исчезла, и никто не мог сказать причину поспешного бегства, равно как и куда они направились.

Все это не нравилось Тарзану, тем более, что Жернуа переговаривался с арабами за полчаса до того, как капитан Жерар отдал приказ об изменении маршрута. Только Тарзан и Жернуа заранее знали о приказе. Тарзан не сомневался в том, что Жернуа сообщил арабам направление дальнейшего пути.

После полудня отряд достиг небольшого оазиса, где был расположен дуар шейха, у которого стада были похищены разбойниками, а пастухи убиты. Арабы покинули палатки из козьих шкур и окружили солдат, засыпая их вопросами. Тарзан, который с помощью Абдула делал кое-какие успехи в арабском языке, стал расспрашивать юношу, который состоял при шейхе.

Нет, он не видал шести всадников. В этой местности немало оазисов, возможно, они укрылись в одном из них. Кроме того, многие разбойники обитают в горах, откуда небольшими партиями делают набеги на окрестности, доходя до Омала и Буиры.

На следующий день капитан Жерар разделил отряд на две части. Лейтенанту Жернуа была вверена одна половина отряда, сам капитан возглавил другую. Они должны были очистить от разбойников целую область по ту сторону горного хребта.

— К какому же отряду причислите себя вы, мосье Тарзан? — спросил капитан. — Или, может быть, вас не интересуют дела подобного рода?

— О, напротив, я восхищен! — постарался уверить его Тарзан.

Он затруднился найти подходящий предлог для того, чтобы отправиться с отрядом Жернуа. Но тот сам вывел его из затруднения.

— Если вы, господин капитан, уступите мне удовольствие быть в обществе мосье Тарзана, я сочту за честь пробыть с ним хотя бы один час.

Его тон был необычайно любезен и предупредителен. Тарзан поспешил выразить свое одобрение.

Лейтенант Жернуа и Тарзан конь-о-конь двинулись в путь во главе отряда спагов. Предупредительность и любезность Жернуа оказались, однако, весьма непрочными. Едва они покинули город, как лейтенантом овладела его постоянная молчаливость. Отряд все время двигался вдоль узкого каньона, пока перед глазами не показалась маленькая долина, окруженная обрывистыми утесами. Жернуа приказал остановиться и занялся осмотром местности в бинокль.

— А сейчас мы разделимся на два разъезда, — сказал он.

Лейтенант стал излагать детали своего плана, давать инструкции, а затем повернулся к Тарзану:

— А вы, сударь, будьте добры подождать здесь нашего возвращения.

Тарзан попытался возразить, но тот сразу осадил его.

— Может произойти бой, — сказал он, — а присутствие мирных граждан затрудняет действия войск.

— Но, дорогой лейтенант, — прервал его Тарзан, — я готов и рад быть под вашей командой или под командой одного из ваших сержантов или капралов и сражаться в их рядах. Ради этого я и нахожусь здесь.

— Я был бы очень рад, если бы это было так, — возразил ему Жернуа с усмешкой, которую даже не старался скрыть, а затем кратко добавил. — Вы повинуетесь моим приказаниям, а я предлагаю вам оставаться здесь до нашего возвращения. Покончим на этом! — И, повернувшись, отъехал. Тарзан остался один среди пустынных гор.

Солнце пекло вовсю. Человек-обезьяна укрылся в тени ближайшего чахлого дерева и, сидя на земле, развлекался курением. Внутренне он проклинал Жернуа за его проделку. Просто маленькая месть с его стороны, так думал он. Вдруг он подумал, что его враг не настолько глуп, чтобы причинить ему неприятность столь безобидного сорта. Нет, за этим скрывалось что-то другое, посерьезней! Тарзан поднялся и осмотрел ружье. Обойма была на месте. Затем вынул свой револьвер. Приняв эти меры предосторожности, осмотрел окружающие возвышенности и овраги, чтобы убедиться, что застать его врасплох нельзя.

Солнце опускалось все ниже и ниже, а спаги и не думали возвращаться. Наконец сумерки окутали долину. Тарзан был слишком горд, чтобы поехать обратно в лагерь. Он хотел дать время отряду Жернуа вернуться в долину, где, как он думал, и была назначена общая встреча.

С наступлением ночи человек-обезьяна почувствовал себя в безопасности. Он привык к темноте. Он знал, что никто не сможет приблизиться к нему с такой осторожностью, чтобы обмануть его чуткий слух. Кроме того, его глаза умели различать в темноте, а тонкое обоняние предупредило бы о приближении врага с подветренной стороны. Поэтому он спокойно уснул, прислонившись к дереву.

Тарзан спал несколько часов. Когда проснулся, разбуженный испуганным храпением лошади, луна стояла высоко на небе. В десяти шагах от него стоял тот, кто был причиной тревоги коня.

Громадный, величественный, со сверкающими глазами стоял перед ним лев Нума. Тарзан почувствовал прилив какой-то радости, как при виде старого друга после многих лет разлуки Несколько мгновений он не шевелился, наслаждаясь могучим видом царя пустыни.

Но вот Нума приготовился к прыжку. Медленно, очень медленно Тарзан прицелился. Он еще никогда не убивал большого зверя из ружья, а всегда защищался копьем, отравленными стрелами, ножом, веревкой или, наконец, просто руками. Теперь он пожалел, что у него нет при себе ножа и стрел, — с ними он чувствовал бы себя уверенней.

Нума низко пригнулся к земле. Стрелять было неудобно, а Тарзан знал, что может произойти в случае промаха. Поэтому он предпочел выстрелить сбоку, а для этого сделал шаг в сторону. Нума, не двигаясь, следил за человеком. Тарза «сделал еще шаг, еще… Теперь он мог целиться между ухом и глазом. Его палец нажал собачку… В этот самый момент Нума сделал прыжок. Испуганная лошадь с такой силой шарахнулась в сторону, что порвала уздечку, и, почувствовав себя свободной, во весь опор умчалась в пустыню.

Никто не избег бы страшного прыжка Нумы. Но Тарзан был необыкновенный человек. С раннего детства его мускулы были приучены действовать с быстротой молнии. Он оказался проворнее, чем лев. Тот, в своем прыжке, налетел на ствол дерева, хотя рассчитывал встретить в Этом месте живого человека, а Тарзан сбоку выпустил в него еще один заряд. Лев с резом упал на песок. Еще два раза выстрелил Тарзан. Лев лежал неподвижно. Над ним стоял уже не мосье Тарзан, а Тарзан-дикарь, поставивший ногу на труп своего врага и потрясающий воздух мощным криком торжества.

Все живое задрожало в диких скалах, услышав этот крик, а внизу, в пустыне, дикие кочевники-бедуины выбежали из своих шатров, встревоженные появлением нового врага, нового похитителя их стад.

Тарзан теперь вполне убедился, что Жернуа и не собирался возвращаться сюда. Однако оставалось непонятным, почему лейтенант покинул его здесь, дав возможность свободно возвращаться в лагерь.

Так как лошадь убежала, он решил тронуться в обратный путь пешком. Едва он добрался до долины, как с другой стороны в нее спустились закутанные в белые бурнусы фигуры… Несколько мгновений они таились за камнями, осматриваясь вокруг, а затем двинулись дальше. Под деревом, где сидел Тарзан, они наткнулись на убитого льва, а потом продолжили свой путь по пустыне вслед за ушедшим Тарзаном, оглядываясь на каждом шагу и прячась за естественные прикрытия, как делают люди, которые охотятся на человека.