Вперед в прошлое 8

Глава 21 Хищник и Чужой

'Только бы Анна была дома! Только бы они не укатили в свадебное путешествие, — мысленно молился я, вместе с мопедом поднимаясь на второй этаж общежития. Под мышкой я зажимал купленный по дороге букет хризантем.

Кроме Анны, источников информации у меня не было. Причем Лялина меня интересовала гораздо больше, чем отец, который попытается отмахнуться от моих вопросов, считая их блажью. Анна тоже могла отмахнуться, но вероятность этого меньше. Мудрая женщина, она понимала, что с родственниками мужа, а тем более с детьми, надо дружить.

Прислонив мопед к стене возле двери, я постучал и отметил, что из замочной скважины тянется тонкий лучик света. А когда в комнате послышалась возня, успокоился.

— Анна, это Павел, — прокричал я, и она впустила меня в комнату.

Отца дома не оказалось, и к лучшему. Интересно, где он: на работе, или у него хватило цинизма попереться к любовнице в медовый месяц? Не удивлюсь, если так.

— Рома еще не пришел, — сказала она, поправляя зеленый шелковый халатик, который я привез ей из Москвы.

Я протянул букет.

— Это вам! Поздравляю. А мне, если честно, даже радостно, что у меня появились новые родственницы.

Другая бы смутилась, или улыбнулась, или удивилась — Анна была холодна.

— Спасибо.

Она плеснула воды из графина в майонезную банку и пристроила мой скромный букет на столе рядом с розами, гвоздиками и цветами поскромнее.

— Я не к папе, а к вам. Мне очень нужна ваша помощь, чтобы понимать, что происходит и к чему готовиться.

— Ну, проходи. — Анна отодвинула стул от стола, предлагая мне присесть. — Есть хочешь? Много всего осталось с праздника.

— Спасибо, нет, я только от бабушки не вышел — выкатился.

— Чем же я могу тебе помочь? — буднично спросила она.

— Ответьте на несколько вопросов касаемо обстановки в городе. Я очень переживаю за одного человека, и мне кое-что надо знать. — Я посмотрел на тонкое обручальное кольцо на ее пальце.

— Спрашивай. Если знаю — отвечу.

— Олег и Руслан Войтенко, — сказал я. — Насколько близкие у них были отношения?

Анна задумалась, потерла переносицу, глянула удивленно — первая ее эмоция за сегодня.

— Зачем тебе?

— Вы можете ответить? — задал я встречный вопрос. — Если да, просто расскажите то, что знаете.

— Руслан — директор центрального рынка уже много лет. Не привлекался, хоть персонаж и известный, он умудрялся ладить со всеми. Женат, осталось трое детей. Олег судим, получил условный срок. Статья — причинение вреда здоровью средней тяжести. Ныне директор ЧОПа.

— Это предприятие по сути ОПГ? — уточнил я, Лялина кивнула и продолжила:

— Отношения у братьев были прохладными, у них разница в десять лет. Но в последнее время Олег пошел на сближение с братом. Официально Олег не женат, имеет несколько любовниц и двоих детей вне брака. Исчерпывающе?

— По понятиям или как там у них, бизнес Руслана должен перейти его жене, так ведь? Потом — детям. Но рулит там сейчас Олег.

— Наверное, с ее разрешения, — предположила Лялина… бывшая Лялина. — Женщина убита горем, да и не сможет она управлять рынком, когда всю жизнь занималась домом и детьми.

— Ясно, спасибо. Но это не единственный мой вопрос. Есть еще второй. И касается он Георгия Чиковани.

Анна посмотрела таким взглядом, словно хотела залезть в черепную коробку и узнать, зачем мне такая информация.

— Ты знаешь, кто это? Откуда?

Молодец, не стала ничего выпытывать.

Да многие знают. Он глава грузинской диаспоры и местный крестный отец. Ему принадлежит ресторан «Лукоморье» и придорожные ночлежки для дальнобойщиков.

— Что еще?

— Привлекался. Отсидел пять лет за торговлю валютой и спекуляцию. На данный момент ведет скрытную жизнь, в громких событиях не участвует. Пользуется репутацией надежного партнера и справедливого судьи. К нему часто обращаются в спорных ситуациях, и он решает проблему чужими руками. Не женат. Детей нет. Ходят слухи, что он… — Анна замолчала, облизнула губы и решила сказать: — Несостоятелен как мужчина. Но детей иметь не может точно.

— Ха, почти как Лаки Лучано, — вставил я знания себя-взрослого, Анна вскинула бровь и оставила реплику без комментариев. — Кем ему приходился Давид Тугуши, погибший на перестрелке?

— Это племянник. Младший сын младшей сестры, которого Гоги воспитал как сына и был к нему очень привязан.

— И никаких подводных камней в их отношениях не было в последнее время?

— Абсолютная преданность со стороны Давида, абсолютная любовь — со стороны Гоги.

— Это все, что я хотел знать. Спасибо.

Анна схватила меня за руку, заглянула в лицо и проговорила:

— Я пытаюсь найти логику, связующее звено между историями, и не нахожу. Зачем это тебе?

Сказать ей про крота? Пожалуй, скажу, только если Гоги меня пошлет или я к нему не доберусь. А сделать это надо как можно скорее, ведь Олег может устранить всю семью брата, чтобы завладеть бизнесом. К тому же возможны налеты на выживших авторитетов, на того же Гоги Чиковани.

То есть, как ни крути, надо возвращаться туда, откуда я приехал, сворачивать в «Лукоморье» и бить копытом. Обнадеживает, что козырей в моих руках прибавилось. Убитый горем дядя наверняка захочет поквитаться с обидчиками.

Вот только Барик… Что делать с ним? Как бы его вместе с матерью не прихлопнули.

— Мне просто надо знать, — ответил я. — Мои друзья торгуют на рынке, там сменилось начальство, и я пытаюсь понять, не опасно ли это для них.

— А Гоги тут при чем?

— Праздное любопытство, — сказал я без интонации и выдержал ее требовательный взгляд.

Говорят, менты натасканы на ложь, как собаки — на наркотики. Почуяла? Если даже так, поняла, что правду я ей говорить не собираюсь…

В этот момент открылась дверь и вошел отец, набыченный и злой, чуть более краснощекий, чем обычно. Я пригляделся и заметил, что правая краснее левой, как от хорошей оплеухи. Любовница не простила кольца на пальце?

Анна ничего не заметила или сделала вид, что не заметила. Повисла у него на шее, поцеловала в ту самую щеку, он попытался ускользнуть. Все-таки я прав, с любовницей разругался, придется папаше новую дурочку заводить.

— Привет, па, — поздоровался я.

Он лишь буркнул в ответ, ни тебе «как дела», ни «как дома» — абсолютное равнодушие. И с Анной, и с неродившимся ребенком будет так же.

— Папа, — сказал я с нажимом, — Илья сказал, что в нашем подвале проходил обыск. Там оставались вещи для тренировки и старый телевизор…

Отец посмотрел так, словно хотел меня по стенке размазать. Ну-ну, попробуй. Ладно, позже спрошу, можно ли забрать наше добро.

— Что там еще нашли, кроме этого? — попытал счастья я и ожидаемо не получил ответа.

Жаль, у Анна раньше не спросил.

Я глянул на часы: ровно девять вечера. Стоит ли ехать в «Лукоморье» на ночь глядя? Это для нормальных людей поздно, а для таких, как Гоги… Как там в игре? «Город засыпает. Просыпается мафия». Вечер в ресторане — время гостей. Где быть хозяину, если не там?

Хватит думать, а то думалка уже кипит, вот-вот взорвется. Действовать надо. Потому я оседлал мопед и покатил в «Лукоморье». Поскольку часы на мне останавливались, я носил их в кармане рюкзака — надо же как-то ориентироваться во времени.

Прибыв на место, я остановился возле съезда к залитому свету ресторану. Это был двухэтажный сруб с двумя пристройками и множеством отдельно стоящих кабинок, в двух из шести горел свет, за темно-зелеными занавесками виднелись люди. Обычный ресторан, много раз мимо него проезжал.

В зале пели бархатным сильным голосом:

— Ангел мой, не спи, не спи, я давно уже в пути…

Никаких «мерседесов», выстроившихся рядком. Только одна крутая тачка — «БМВ». Помимо нее, светлая «девятка», «копейка», тонированная «четверка» и «Рафик».

Когда проходил мимо «четверки», катя мопед, мне показалось, что на заднем сиденье кто-то есть. Заглядывать в салон я не стал. Оставил Карпа возле освещенного деревянного порога, чтобы из ресторана видно было, и вошел внутрь.

Я продирался сквозь свои сомнения, как через плотную паутину. Остановился, задумался — все, начинался мандраж.

Тяжелая дверь была приоткрыта, из зала тянуло сигаретами вперемешку с алкогольными парами. Я переступил порог и оказался в обычном приличном ресторане: прямо напротив входа — музыканты: невысокий круглый мужчина, похожий на Весельчака У, за синтезатором, и длинноволосая брюнетка-вокалистка в обтягивающем бордовом платье, поющая песню Цыгановой, перед ними — танцплощадка, по которой плыли разноцветные огни стробоскопа, привешенного к огромному вентилятору.

Люди гуляли, было занято четыре столика, за одним толпа что-то праздновала, и лысый раскрасневшийся толстяк с рюмкой в руке орал тост. Два официанта скучали у стойки. Где вышибалы? Где страшные бородатые автоматчики? Где проститутки и хозяин с нардами в окружении многочисленных родственников?

На меня никто не обращал внимания, как будто посетители-подростки — это нормально. Или они подумали, что я — сын кого-то из гостей?

Я внимательнее присмотрелся к официантам: оба нерусские, шеи бычьи, спины широченные, удлиненные жилеты подозрительно оттопыриваются на поясе. Охрана? Учитывая нависшую угрозу, что-то маловато. Или хозяина нет, и попросту некого охранять?

Сглотнув вязкую слюну, я подошел к официанту и сказал:

— Здравствуйте. Мне нужно срочно поговорить с Георгием Чиковани.

Оба официанта уставились на меня с таким выражением, будто прискакала жаба и расправила крылья.

— Ты кто? — буркнул один, с рыжеватой щетиной и черными волосами, зеленоглазый.

— Передайте ему, что пришел сын Романа Мартынова. Это вопрос жизни и смерти.

Они переглянулись и захохотали.

— Ти что-то продаешь, да? — прищурился черноглазый, типичный грузин.

Из кухни выбежала официантка, понесла большой компании шашлыки на подносе.

Слюна встала поперек горла. Что им сказать? Как убедить?

— Нет. Раздаю информацию, даром.

— Его нет на месте, — отчеканил зеленоглазый без акцента.

Тогда я зашел с козырей:

— Думаю, ему будет интересно узнать, кто на самом деле виноват в смерти Давида. И вы проводите меня к нему!

Лица у «официантов» вытянулись, они переглянулись. Черноволосый вспыхнул, как и Олег в прошлый раз, когда внушение не подействовало, шагнул ко мне и прошипел:

— Ти что несешь, щенок?

Зеленоглазый выставил вперед руку, как шлагбаум.

— Стой! Как ты сказал? Роман Мартынов?

— Я его старший сын Павел, — представился я. — И у меня есть кое-какая информация.

Сердце так тарабанило в висках, что я не слышал собственный голос.

— Стой здесь. И смотри у меня! Врешь — шею сверну, — пригрозил агрессор, нырнул за стойку и удалился, видимо, на кухню или в техническое помещение.

Вот, какой побочный эффект, если внушение не срабатывает: меня хотят прибить. Я посмотрел на сжатые кулачища зеленоглазого. На этого, выходит, подействовало? Или он лучше владеет собой?

— С огнем играешь, мальчик, — почти ласково сказал мой надзиратель. — Если воду мутишь, ой, не завидую тебе.

— Я пытаюсь сохранить жизни. Возможно, ваши тоже. Мне ничего не нужно от вашего босса, только, чтобы он меня выслушал. А теперь представьте, что я знаю имена, и убийцы не те, на кого вы думаете, они среди вас. — Дыхание перехватило, я сделал глубокий вдох и продолжил: — Да, мне мало лет. Но разве не все равно, от кого получить важные сведения?

Миндалевидные глаза «официанта» стали круглыми.

Тем временем вокалистка села пить кофе, и микрофон взял «бегемотик». Зазвучала знакомая мелодия, а когда он запел, я аж оцепенел и забыл о собственном положении, такой у него был глубокий гипнотический голос:

— Ну почему меня не лечит время?

Ведь столько лет прошло с той темной ночи…

Зеленоглазый, глянув мне за спину, встрепенулся, кивнул кому-то и указал на выход.

— Иди вон за тем человеком. Он отвезет тебя к Георгию. Его действительно здесь нет.

Отвезет? На мгновение меня захлестнула паника, возобладал напуганный ребенок, который сучил ножками и орал: «Никуда я не поеду! Отпустите, демоны! Папа! Вы знаете, кто мой папа⁈»

Разозлившись на себя, я неспешно направился на выход, где меня ждал мужчина в байкерском прикиде.

— Не сыпь мне соль на рану, — донеслось в спину. — Не говори навзрыд…

Все пошло не по плану. Мне казалось, что я или переговорю с боссом на месте, или получу от ворот поворот, но теперь меня собираются везти неведомо куда. Ночью. Ну а чего я ожидал? Что босс будет ждать меня в логове, когда в городе такое творится? Он сидит где-то в укромном месте и не отсвечивает.

С «байкером» мы молча подошли к «четверке», откуда вылезли двое с обрезами и поспешили укрыться. Дверцу удалось открыть с третьего раза — пальцы не слушались. Я уселся рядом с водителем и с тоской посмотрел на мопед.

— Никто его не тронет, не волнуйся, — уверил меня кавказский «байкер» с мягким акцентом. — Роман Мартынов, да? — спросил он. — Тот самый, из-за которого сел Костаки?

Только сейчас до меня дошло, что отец ведь мог наступить Гоги на хвост, и это не козырь, а камень на шее. Допустим, у Гоги с Костаки был бизнес…

Черт!

— И откуда ты знаешь про Давида?

— Это я скажу только Георгию, извините, — отрезал я.

Мы проехали коматозную Васильевку, где я сегодня уже был, нырнули в черноту, вырулили на серпантин и свернули на юг, туда, где в нескольких километрах от трассы плескалось море. Я сжал подлокотники. Сам недавно учил бабушку представлять, что она выполняет важное задание, тогда будет не так страшно за рулем. Кем бы себя представить? Тарантиновским персонажем, пожалуй, не буду.

Мы въехали в село, остановились возле каменного забора. Железные ворота распахнулись — машина въехала во двор, притормозила возле «сто девяностого», на белоснежной крыше «мерса» синели пятна падающего с беседки винограда. А дальше был самый обычный одноэтажный дом типовой советской застройки, под шиферной крышей.

Вот тут нас встретил молчаливый автоматчик с рацией, заросший бородой по самые глаза. Обыскал меня, заглянул в рюкзак и жестом пригласил за собой.

В доме пахло сыростью, как в жилище, где давно не жили. Сразу за прихожей находилась просторная гостиная, где меня ждал большой босс. Точнее, маленький. Пожилой, худой, темнокожий, но совершенно седой, сморщенный, как изюм, он был на полголовы ниже меня при моих 172 сантиметрах роста. Нацепив очки в золотой оправе на длинный нос, он чуть запрокинул голову, чтобы заглянуть мне в глаза, поправил ворот идеально выглаженной черной рубашки.

— Меня зовут Павел, — представился я. — Я узнал, кто…

Гоги уставился на автоматчика, и тот исчез, оставив нас один на один. Квест близился к завершению, я как будто наблюдал себя со стороны.

— Георгий, — он протянул изящную руку, на перстне блеснул крупный бриллиант. — Хотя тебе это и так известно, раз явился. И кто я, ты тоже знаешь.

Гоги сверлил меня взглядом, словно хотел просверлить мой череп и высосать то, что я знаю, взвесить и проверить на подлинность.

— Роман Мартынов, говоришь. — Гоги покачал головой. — Ой, нехороший человек.

— Родителей не выбирают, — проговорил я и покосился на стол, где стояла початая бутылка коньяка, сыр и виноград.

Опыт взрослого потребовал сто, а лучше двести граммов.

— Присаживайся, — Гоги погладил спинку стула и уселся за стол напротив меня, сплел пальцы. — Раз ты сын Мартынова, скажи свой адрес.

На мгновение я оцепенел. Выполнить требование — семью подставить. Не выполнить — головы лишиться. Блин, как те надписи на камне у распутья. Подумав немного, я решил, что юлить нет смысла. С его связями, Гоги вычислит адрес по щелчку. Потому я все выложил и добавил:

— Но отец с нами не живет, у него своя семья. Я совершенно откровенен с вами и очень надеюсь, что мои близких наш разговор не коснется, они совершенно ни при чем.

Хоть он и выглядел спокойным, тонкие пальцы, не знавшие тяжелой работы, подрагивали. Я скопировал его позу и сразу перешел к делу:

— Олег Войтенко заказал своего брата «славянам» и вступил с ними в сговор. Возможно, есть еще предатели среди… ваших.

Гоги подался вперед, сверкнул глазами, и его лицо стало хищным.

— Доказательства?

— Он действует через посредника. Посредник — отец моего одноклассника. А теперь предыстория.

Начал я с того момента, как «славяне» завелись в подвале и отняли наши вещи, причем красочно живописал, как нам был дорог подвал. Потом поведал о том, что видел, как Борецкий рано утром выходил из подвала, а кроме бандитов, там никого быть не могло. А еще его сын щеголял в дорогой кожанке и потом сказал, что и матери отец привез что-то крутое. Стоит такая куртка от ста долларов, откуда взяться деньгам в семье военного? А сам я видел в воскресенье, как бандиты в масках выносили с рынка награбленное мешками. Ну и сегодня вечером увидел Борецкого с Войтенко. Отец рассказал, что отношения между братьями были холодными, но в последнее время Олег внезапно пошел на сближение с Русланом.

Закончив рассказ, я вдруг осознал, что это все — не доказательства. Они появятся, только если Борецкий сознается.

Гоги не выдержал, вскочил и заходил по гостиной вперед-назад, потирая щетинистый подбородок. Меня он перестал замечать, полностью погрузился в мысли. Наконец остановился и как вдарит кулаком по столу! Выругавшись по-грузински, он перешел на русский:

— Сукины дети! А ведь правда! Почему Сарик, сука, цел и невредим? И люди его все целы, а? А Кулик мертв. И, — его голос дрогнул, — Давид мертв. Мы все выясним, Павел. Где искать Борецкого?

— Точного адреса я не знаю. Верхняя Николаевка, в районе общежитий…

— Этого достаточно.

Подойдя к столу, он схватил меня за руку и принялся трясти.

— Спасибо, Паша. Все выясним, это слишком похоже на правду.

Резко успокоившись, он оперся о спинку стула, на котором я сидел.

— Чего ты хочешь? Если все, что ты сказал — правда, я в долгу не останусь.

— Хочу, чтобы эти твари убрались из моего города, — выпалил я.

Георгий хохотнул.

— Прекрасно! Благородно. Но что хочешь — ты? Не представляешь, как мне дорог Давид! С ним словно моя жизнь ушла. Все, что я хочу — смотреть в глаза убийцам, когда они будут подыхать. А ты мне подарил шанс. Чего. Ты. Хочешь?

— Чтобы его жена и сын не пострадали.

Гоги всплеснул руками.

— Да что ж мы, звери? Но что нужно лично тебе? Подумай. Если все подтвердится — день рождения, юбилей… Ты в каком классе?

— В девятом.

— Выпускной, да? Да. Выпускной. Если подтвердится, а если нет… — он сделал паузу и пристально посмотрел на меня. — Даже если ты не Мартынов, тебя найдут.

От его тона по спине пробежал холодок.

— Что я, самоубийца? — попытался улыбнуться я.

— Буду надеяться. — Он глянул на дверь и крикнул: — Мате!

Дверь распахнулась, и вошел тот самый бородач.

— Отвезите юношу, куда он скажет. Смотрите чтобы не обидел никто! На моей машине отвези.

— У меня мопед остался в «Лукоморье», — с сожалением сказал я, очень уж хотелось на «Мерседесе» прокатиться.

Я-взрослый ездил и на более крутых тачках, но у меня такого опыта не было. Пробудился внутренний ребенок и нарисовал картину, как я приезжаю, такой, на «Мерседесе» чуть ли не с мигалками, это видят соседи…

Однако мопед в машину не влезет, а без него я, как без рук.

Приказ бородач выполнил беспрекословно, открыл передо мной дверцу «сто девяностого» — там пахло сигаретами и кожей. Что кожей — наверное, иллюзия, потому машина не новая, запах кожаного салона должен был выветриться. Я развалился на заднем сиденье, наконец выдохнул и разжал кулаки.

Теперь оставалось только ждать и надеяться, что Хищник одолеет Чужого.

Вроде бы радоваться надо, что все прошло как надо, но я понимал: слишком просто. Слишком легко. Так не бывает.

Друзья, понимаю, остались вопросы, почему так, а не иначе. Все ответы — в следующей главе. Точнее интерлюдии. Главы будет две.