Время легенд

Глава 16

— Я же сказала, что не хочу тебя видеть. Ни сегодня, ни завтра, вообще никогда. Нам не о чем говорить, и, пожалуйста, избавь меня от своего голоса в моем автоответчике. Удивляюсь я, ей-богу, как у тебя хватает наглости показываться мне на глаза.

Джейми быстрым шагом шла по Мэдисон-авеню, клетчатый шарф развевался у нее за спиной. Марти пристроился сбоку, и определенно не собирался исчезать, пока она его не выслушает. Догнав ее, он схватил ее за руку.

— Если бы ты только позволила мне объяснить…

Она вырвала руку быстрым, яростным движением.

— Плевать я хотела на твои объяснения! — отрезала она, и лицо у нее покрылось красными пятнами. — Мне плевать на все, что ты можешь сказать!

Он так и застыл на месте.

— Джейми — я люблю тебя! — выпалил он ей вслед.

Она внезапно остановилась и гневно повернулась к нему:

— Не надоело врать, Марти? Да имей же мужество оставить меня в покое! Ну что ты в меня вцепился? Что они тебе обещали? Деньги? Сенсацию? Может быть, программу?

— Но я не хотел…

— Конечно, — ядовито перебила она. — Они приставили дуло тебе к виску и заставили, да? Вы делаете успехи, мистер Наглый телеведущий, валяйте дальше. Но уж от меня отвяжитесь я на эту удочку больше не попадусь!

Он шагнул к ней, голос его упал до шепота.

— Мне сказали, что тебе угрожает страшная опасность, если ты не бросишь все это, — сказал он. — Я совершил ошибку теперь я это понимаю!

— Я тоже, — спокойно сказала она. — Я тебе верила — и в этом моя очень большая ошибка! — Она пошла своей дорогой, больше уже не оглядываясь.

Да как он смеет показываться мне на глаза после того, что натворил? Джейми трясло от гнева, и, зайдя в свой кабинет, она в сердцах хлопнула дверью. Неужели он и впрямь думает, что я все прощу и все забуду. И мы будем жить как ни в чем не бывало? Ну и черт с ним!

Она плюхнулась в кресло и повернулась лицом к окну. Чувствуя приближение головной боли, осторожно потерла бровь. Как она могла оказаться такой дурой? Как могла позволить ему так провести себя? Он сумел добиться ее доверия, сумел заставить ее влюбиться в себя — и у нее не было ни малейшего подозрения, для чего все это делается.

Она вспомнила день их первой встречи в «Плазе». И как она не видела, что его интерес к ней пробудился после того, как она призналась, что она внучка Гаррисона Колби. Как не поняла, что ему важно лишь то, кто она такая — или, точнее, из какой семьи. Знал ли он раньше об отце, гадала она теперь. Был ли он одним из них? Может быть, его специально приставили к ней, чтобы быть в курсе ее поисков? Схожу с ума, решила она наконец.

Повернувшись к столу, она выдвинула один из ящиков, вытащила большую фотографию Марти в рамке и долго-долго рассматривала ее. Она убрала ее со стола на следующий день после того, как выставила его из своего дома. Надо бы и ее выкинуть, подумала она с горечью. Бог знает, почему я до сих пор этого не сделала? Глядя на его красивое, улыбающееся лицо, она чувствовала, как внутри у нее закипает бешенство. Никогда больше она не позволит себя обдурить! Никогда ни одному мужчине не удастся довести ее до такого безрассудства!

Наконец не в силах больше сдерживаться, она запустила фотографией в стену, стекло треснуло, посыпались осколки. Джейми смотрела на сломанную рамку и осколки, валявшиеся на полу, но не двинулась с места. В ее кабинет вбежала Холли Кристофер.

— Мне показалось, что у тебя что-то разбилось, — проговорила она, задыхаясь, как будто бежала всю дорогу. Взгляд ее упал на разбитую фотографию. — Что случилось?

— Ошибка в расчетах, — бесстрастно заявила Джейми. — Слушай, пришли кого-нибудь убрать это.

Холли посмотрела на нее.

— Ладно, сейчас, — медленно произнесла она, нагнувшись и подбирая фотографию. Она протянула ее Джейми. — Знаешь, придется каждый раз покупать новые рамки.

— Точно, — кивнула Джейми.

Холли ушла, и Джейми взглянула на карточку — она не пострадала. Очень жаль, подумала Джейми, не спеша, аккуратно разорвала фотографию на мелкие клочки и выбросила их в мусорную корзину.

Вашингтон

Когда зазвонил телефон, Гарри Уорнер был один в своем кабинете. Этот засекреченный номер был известен только нескольким доверенным лицам. После второго звонка он снял трубку.

— Уорнер, — отрывисто произнес он.

— Это Болдуин, — раздался голос.

— Ты все еще в Нью-Йорке?

— Да, дела требуют.

— Кэнтрелл все выполнил?

— Все, что ему было велено. Беда в том, что Линд не проглотила наживку. Уж слишком она упряма.

Уорнер безрадостно рассмеялся:

— Вся в отца.

— А что делать с Кэнтреллом?

— Заткни его, разумеется, а мы пока придумаем, как сбить с толку Линд.

— Ясно.

— А что делать с Линд?

— Ее я беру на себя.

— Похоже, она становится опасной.

— Говорю тебе, я сам ею займусь, — резко оборвал Уорнер. Кладя трубку на рычаг, он уже раздумывал, что предпринять. Ни в коем случае нельзя рисковать операцией на Ближнем Востоке.

Тем более сейчас, когда они так близки к цели.

Джейми не знала, кому и чему можно верить. Забравшись на верхушку самого высокого холма в Центральном парке и, наблюдая закат солнца, она перебирала в уме события последних нескольких месяцев. Она не приблизилась ни на йоту к разгадке тайны с тех пор, как полгода назад занялась поисками. Она переговорила с доброй дюжиной людей и услышала столько же версий, но понятия не имела, какой — если такая есть — можно верить.

Несомненно, что отец был тайным агентом и работал на правительство. Только это обстоятельство вносило хоть какой-то смысл в происходящее, объясняло причину стремления напустить туману на его деятельность — в чем бы она ни заключалась. Ей вспомнился тот день, когда Элис и Джозеф Харкорт явились за ней в «Браер Ридж»… свой разговор с Джозефом на берегу залива в тот день, когда она обнаружила запертый рундук на чердаке. Они уверяли, что отец умер, а он был жив — по крайней мере, в тот момент. Она вспомнила о Марти и о том, что он рассказывал ей тогда у нее в квартире. Его ложь… Он сказал, что ее отца убили во Франции, что его прикрытие не сработало. Вспомнила неуловимого Гарри Уорнера, который, похоже, прекратил свое существование после своего единственного появления на свадьбе — еще один родственничек, о котором отец никогда не упоминал. Она искала этого человека, но безуспешно. И еще она вспомнила Уильяма Блекуэлла, который сказал ей о государственной измене, которую приписывают отцу, и о его тюремном заключении… вспомнила о своей поездке в Ливенуорт и о начальнике тюрьмы, не пожелавшем с нею разговаривать… о записях, которые якобы уничтожил огонь… об охраннике, который утверждал, что знал ее отца, который показался ей сперва достойным доверия и который чуть не обдурил ее, но вовремя разоблачил себя мнением, что ее отец был заядлым курильщиком. Каждый рассказал свою версию, говорил ли хоть кто-нибудь из них правду?

Потом она вспомнила о том, что рассказала ей Кейт. Кейт устранили, потому что она слишком много знала. Кейт все эти годы любила ее отца. Отец был героем войны, он сражался во французском Сопротивлении. Франция. Таинственное исчезновение отца в Париже. Все всегда сходилось на этом. У Джейми появилось ощущение, что, если она хочет докопаться до истины, ей придется начать свои поиски там, где начался — и где закончился — путь отца. Каким делом он ни занимался, оно было настолько важным, что множество людей прилагало усилия, чтобы держать его в тайне. Джейми ни минуты не сомневалась в том, что он не совершал государственной измены, — и не только потому, что он был ее отцом, но потому что она знала его. Это было просто немыслимо. Она вспомнила, каким он был замечательным отцом, даже когда ему приходилось покидать ее.

— Ты опять уезжаешь, папочка?

Семилетняя Джейми стояла в дверях отцовской спальни, наблюдая, как он укладывает вещи. Только год прошел со дня маминой смерти. Джейми вернулась с улицы, и вид у нее был такой, словно она вернулась с поля сражения. На желтой майке были следы травы, она выбилась из джинсов, рыже-каштановые кудри растрепались и свисали мокрыми косицами на шею.

Отец оставил свои сборы и взглянул на нее. И едва удержался от смеха — такой потешный вид был у дочери.

— Опять подралась, принцесса?

— Нет, папочка, — ответила она с ангельской улыбкой. — Мы с Томми и со мной искали мячик…

— Мы с Томми и все, — поправил он ее.

— А, ну да, — кивнула она согласно. — В общем, мы вместе побежали за мячиком. Знаешь, это такой бег, кто кого обгонит.

— Судя по-твоему виду, это «такой бег», когда цепляются за борт грузовика, — засмеялся он. — Представляю, как выглядит сейчас Томми!

— Кошмарно! — немедленно согласилась Джейми.

— Джейми! — его взгляд стал строгим. — Надеюсь, обошлось без потасовки, а?

Она довольно захохотала.

— Не обошлось, — сказала она наконец.

Он легко подхватил ее одной рукой.

— Ах, Джейми, ну что мне с тобой делать?

Она взглянула сверху в открытый чемодан.

— Взять меня с собой! — немедленно предложила она.

— Прости, принцесса, — покачал он головой, — только не сейчас.

— Ты всегда так говоришь! — Она жалобно захлюпала носом. — Ну почему ты никогда не берешь меня с собой?

— Таков бизнес, — вздохнул он. — В нем нет места маленьким девочкам…

«Нет места маленьким девочкам». Сказанные двадцать лет назад слова эхом отозвались в памяти Джейми, когда она сидела на одном из холмов Центрального парка. Тогда она была слишком маленькой, чтобы что-то понять, но ведь он говорил о том, как небезопасно там, куда он едет. Такова была его работа, и он говорил о ней честно: ребенку там не место!

Когда сумерки опустились на город, заволакивая его темнотой, Джейми поднялась. Все эти его «деловые поездки» обычно продолжались неделями. Она смутно припоминала, как мама вечно пеняла отцу на то, что он чаще находится в отъезде, чем дома. По словам Кейт, мать сильно любила отца. Как же ей было тяжело переносить его вечные отлучки! Не поэтому ли мама была так несчастна и в конце концов покончила с собой?

Вся моя жизнь — сплошные вопросы без ответов, грустно думала Джейми, рассеянно сметая листья со скамеек. Теплый вечерний ветер ласково трепал ее волосы, но она не обращала внимания на то, что они падали ей на лицо. Она все думала и думала об отце. Пока она не узнает о нем всю правду, в ее жизни так и будет зиять брешь, которую ничем не заполнить. К ее отцу вечно цепляют ярлыки — то растратчик, то изменник. Жаль, что только он один способен дать точные ответы на ее вопросы. Если бы каким-то чудом он оказался жив!

И внезапно для самой себя она приняла решение.

— Увольняешься? — удивленно спросил Бен Роллинз, поднимая глаза от протянутого ею заявления.

Она кивнула.

— Из-за Тиренса Хильера, да? — Это было скорее утверждение, чем вопрос. — Что, чаша терпения переполнилась?

— Да нет! — Она отрицательно покачала головой. Разумеется из-за Хильера вполне можно уволиться, но такого удовольствия она никогда бы ему не доставила. — Терри жуткий осел, это правда, но ухожу не из-за него. На самом деле у меня причины скорее личные, чем профессиональные.

— И что ты думаешь делать? — спросил Роллинз.

— Уйду на вольные хлеба, — пожала плечами Джейми. — Собираюсь ездить по Европе, это и для дальнейшей работы пригодится. Может быть, появятся кое-какие идеи и для тебя.

— Ловлю на слове! — с энтузиазмом воскликнул он и, немного поколебавшись, спросил: — Но, а если надоест, тогда что же?

Она выдавила улыбку, хотя особой радости не чувствовала.

— Тогда надеюсь, здесь для меня найдется местечко?

Он улыбнулся в ответ.

— Я приберегу его для тебя, — пообещал он.

— Спасибо, Бен.

Дело сделано, подумала она, покидая редакцию. Ну, как говорится, лиха беда начало.

Как бы то ни было, первый шаг сделан.

Джейми казалось, что сборам не будет конца. Она не знала, сколько продлится ее путешествие, и хотя твердо решила взять только самое необходимое, обнаружилось, что она собрала все до последней тряпочки. Не слишком ли это много для путешествия налегке, думала она, обводя взглядом свой немалый багаж.

Сделав все нужные распоряжения, она пришла к выводу, что несмотря на спешку ничего не забыла и со спокойным сердцем может лететь в Париж. Сначала она хотела сдать квартиру на время своего отсутствия, но потом раздумала. Я могу вернуться через год, решила она, а могу и через неделю. Было приятно сознавать, найдет она что-то в Париже или не найдет, у нее есть место, которое она считает своим домом, куда она всегда вольна вернуться. Теперь ей это было нужно, как никогда.

Хотя путешествия для Джейми были не в диковинку, и в какие только передряги она не попадала, собирая материал для очерков, но, отправляясь сейчас в дорогу, она отдавала себе отчет, что на этот раз все будет по-другому. Со свойственной ей самонадеянностью она считала, что как всегда сумеет позаботиться о своей безопасности сама. Ведь в личной жизни она больше всего ценила независимость. Она не могла позволить себе быть уязвимой — особенно после предательства Марти. Но на этот раз она пребывала в полной растерянности. Ей предстояло не сочинять очередной репортаж, а заниматься собственным прошлым, а возможно, и будущим. То, что она обнаружит в своем расследовании, может оказаться пострашнее физической расправы.

Расследование потребует время, и немалое. К счастью, средства у нее были — дедушка оставил ей порядочное состояние, ведь она как-никак была единственной внучкой, и имущество матери тоже отошло к ней. Да еще деньги, которые, вероятно, оставил ей отец.

Вероятно.

Выходя из спальни в гостиную, она краем глаза увидела знакомое лицо на экране телевизора. Это был Марти, но не в роли комментатора, а в роли персонажа своего телеконкурента. Джейми увеличила громкость.

— …ведущий теленовостей Ти-би-эс арестован сегодня утром агентом правительственной службы по борьбе с наркотиками по обвинению в хранении и продаже наркотиков, — говорил комментатор. — Сегодня вечером он был отпущен под залог и…

Дальше Джейми не слушала. Она опустилась на диван, не веря своим ушам. Марти арестован по делу о наркотиках? Да разве такое возможно? Господи, да он готовил репортажи о войне с наркомафией! Однажды ей точно так же казалось невероятным, что он в состоянии предать ее любовь. Тот Марти Кэнтрелл, которого она любила, был не способен ни на то, ни на другое. Она по-прежнему отказывалась верить в сообщение.

Гораздо легче допустить, что против Марти состряпано ложное обвинение.

Вашингтон

Сидя в полной темноте за своим письменным столом, Гарри Уорнер из окна своего кабинета любовался величественным куполом Капитолия, освещенным лучами мощных прожекторов. Когда зазвонил телефон, он немедленно схватил трубку.

— Тебе следовало позвонить три часа назад, — резко бросил он. — Где ты болтался?

— В настоящий момент я в аэропорту Кеннеди. — доложил голос на том конце провода. — И Джейми Линд тоже здесь — летит в Париж, если тебя это интересует.

— Следуй за ней, — приказал Уорнер.

Когда Боинг-747 оторвался от земли и начал набирать высоту, Джейми откинулась в кресле и попыталась расслабиться. Полет предстоял долгий, а путешествие могло растянуться и вовсе на неопределенный срок, она не знала, что ждет ее впереди, в Париже. Если она найдет своего отца — или ответы на свои вопросы, — не придется ли ей пожалеть о том, что она сразу не похоронила свое прошлое? Уверена она была только в одном: если ей ничего не удастся разыскать, она никогда не обретет покоя. В ее жизни навсегда останутся пробелы.

На коленях у нее лежала свернутая газета, которую она купила в аэропорту, дожидаясь, когда объявят ее рейс, но так и не успела открыть. Может быть, есть какие-нибудь подробности об аресте Марти, подумала она, берясь за газету и просматривая первую страницу. Ее это не особенно волновало, ведь она напрочь вычеркнула Марти из своей жизни, однако трудно перестать думать о человеке, который так долго был частью твоей жизни, который мог считаться твоим мужем. Она любила его, а чувство любви быстро не проходит. Оно не проходит никогда, подумала она с тоской. Но его можно убить, и Марти его убил!.

То, что искала, и даже то, чего никак не ожидала найти, она нашла на четвертой странице. Рядом с фотографией Марти была короткая заметка, заголовок которой заставил Джейми похолодеть. На мгновение сердце ее остановилось: «Ведущий теленовостей Ти-би-эс, арестованный по делу о наркотиках, умер от приема слишком большой их дозы». Марти — умер? Сердце неистово заколотилось у нее в груди, когда она начала читать. Его выпустили из тюрьмы до завершения следствия, после чего он был обнаружен у себя дома сегодня утром коллегой, чье имя не названо, скончавшимся от большой дозы героина. Обозреватель газеты высказал предположение, что это было самоубийство, правда, слухи о его профессиональных проблемах не подтвердились, но в последнее время он испытывал затруднения личного порядка. Затруднения личного порядка. Конечно, он мучился, подумала она, вспоминая их последнее свидание. Однако она была уверена, что он не мог покончить с собой. Только не Марти. Он слишком многого хотел, он был так честолюбив, его карьера значила для него так много! Уж она-то знала, как никто. И все-таки он ее обманул, предал то, что она ему доверила и что они вместе хотели довести до конца. Почему? Этого она уже никогда не узнает.

Сложив газету, она закрыла глаза; слезы бежали у нее по щекам. Ее всю трясло, и она ничего не могла с собой поделать. Она плакала и даже не знала, плакала она по Марти или по себе самой? Его смерть раскрыла ей глаза. Отец, должно быть, погиб, его деятельность явно была ключом к какой-то сверхважной тайне. Кейт убили. Кейт слишком много знала и, значит, представляла опасность для тех, кто таинственным покровом окружил деятельность ее отца и самое его имя. А теперь, оказывается, Марти тоже… Он сделал свое дело, и они — кем бы ни были эти «они», убрали его с дороги. Но кто, терялась она в догадках, готов был поставить на карту жизнь, пойти на убийство, только чтобы сохранить тайну?

И как далеко они зайдут, чтобы остановить ее?