Всё прекрасно. Всё чудесно

Глава 37

— Чёрт, Малфой, что с тобой происходит? — шикнул на юношу Забини, когда вышел из кабинета Зельеварения. Драко сидел как раз под дверью класса, склонив голову. Он никогда ещё так не лажал. М-да, если бы Грейнджер узнала об этом, она бы рвала и метала всё вокруг него.

— Как ты умудрился испортить Бодроперцовое зелье? Там, чёрт возьми, два ингредиента! — возмутился Забини, распинаясь перед Малфоем, который и так осознавал свою ошибку. Он не виноват, что после ухода Грейнджер всё пошло по наклонной. Благо хоть Слизнорт оказался нормальным и отпустил его с «Удовлетворительно». Это ещё повезло, что он не заставил Драко применить настойку на себе. Юноша был уверен, что загремит в Больничное крыло в ту же секунду, когда вещество коснётся его кожи.

— Эй, Малфой, ты где летаешь? — Забини пощелкал пальцами перед лицом друга и Драко поднял на него взор. Он явно был не в себе. А пошёл только второй день без Грейнджер. Ему казалось, что он больше не способен делить свои чувства и учебу так, чтобы они не смешивались. Но каждый раз дёргалась рука, когда он писал экзамен, оставляя кляксы чернил на пергаменте; неправильно нарезал корень мандрагоры, оставляя куски слишком толстыми и неравномерными. И всё это Грейнджер.

В Хогвартсе в каждом уголке он больше не видел «призраков» жертв войны. Его настигали воспоминания, связанные с Грейнджер. Если бы у него не было сердца, он бы делал всё на автомате. И получалось бы всё намного лучше. Эмоции скрыть не легче, чем вырвать чёртов орган из груди, чтобы больше её не вспоминать.

Его продолжала терзать бессонница, поэтому Слизнорт не слишком сильно удивился его сегодняшнему провалу. Лишь опустил мясистую ладонь на плечо и ободряюще кивнул. Но разве Драко есть сейчас дело до их сочувствия? Ни капли. Он старательно пытается забыть обо всём, что связанно с Грейнджер. Но на то он и использует слово «связанно», так как последние ниточки всё же есть. И они ведут исключительно к ней.

Больше всего его раздражал тот факт, что каждый проходящий мимо студент смотрит на него то ли с жалостью, то ли с сочувствием. Хотя полностью всей ситуации они не знают.

Даже Поттер с Уизли-младшей подходили. Что-то пытались узнать, но Драко отвечал им только простыми «Да» или «Нет». Он не хотел видеть многих, кто хоть как-то напоминает ему о Грейнджер.

Малфой дал себе обещание, что не вернётся в Мэнор до конца экзаменов. Он не видел в этом смысла, ведь там не ждёт его никто. Он даже не знал, есть ли смысл вообще возвращаться в поместье после окончания Хогвартса.

Он непрерывно старался перестать думать о Грейнджер. Пытался разозлить себя, подсовывая в голову картинки, где она трахается с Уизли, где обнимает не Малфоя, но, по итогу, только подогревал свою ревность. Другие мысли к нему совершенно не шли.

И только тёмными ночами он лежал на кровати с неопущенным балдахином и при свете луны касался пальцами кольца. Сражался с собой, чтобы не трансгрессировать к ней. Любым путём. Через МакГонагалл или ещё как-то. Но каждый раз упорно отгонял от себя все эти наваждения. Однажды он даже попытался снять кольцо с пальца, понимая, что уже ничего не вернуть, но… Не получилось. Ему легче было бы, если бы кто-то отрубил ему палец и кольцо само соскользнуло, но нет.

— Не знаю, — пробормотал Малфой и вновь опустил голову. Взгляд, как на зло, упал на то самое кольцо. Сколько он ещё продержится? Сколько ещё он сможет себя останавливать?

— Эй, — шепчет Забини, присаживаясь рядом с другом. Малфой безразлично кивнул головой. — Тебе нужно к ней.

Драко лишь махнул рукой, скривившись только от одной мысли. И что он сможет там сделать? Он придёт к её родителям. И что дальше? Она выставит его за дверь. А затем — найдёт другое место, где могла бы спрятаться.

Да, он знал, что она отправилась в родителям. Опрометчиво было бы с его стороны не проверить, куда она пошла. Он бы ещё больше успокоился, если бы она отправилась к Уизли. Там хоть палочкой умеют пользоваться. А у родителей волшебница только она. И вряд ли она могла бы справиться с Люциусом.

Малфой понимал, что не может отправиться к ней. Как бы сильно не хотел бы этого. Не может. Он был лжецом для неё, а она — для него.

— Нарцисса писала что-то тебе о Люциусе? — спросил Забини. Но Малфой лишь мотнул головой.

Когда он ещё был в Мэноре, они с матерью пришли к Люциусу и сообщили ему, что Грейнджер решила отправиться к родителям, чтобы показать внучку. Отец, сцепив зубы, принял ложь. Но попросил, чтобы Драко присматривал за ней и за Роуз. А также намекнул, чтобы она вернулась через пару недель. Но разве юноша мог повлиять на решение Грейнджер? Нет. Очевидный ответ.

Поэтому ему оставалось только ждать. Чего угодно и когда угодно. Он так ненавидит ждать. Но сейчас просто вынужден.

Она ещё раз поправила одеялко в кроватке Роуз и решила закрыть окно. Теперь, когда в её комнате появилась маленькая кроватка для дочери, Гермиона старалась исключить любую возможность её простывания.

Грейнджер старалась все свои мысли занимать Роуз и будущим поступлением в обычную школу. Ей предстояла кропотливая работа за изучением предметов, о которых она знала, но не учила. И в какой-то момент она даже пожалела, что приняла решение не возвращаться в Хогвартс. Там было столько всего родного. Подземелья, Большой Зал, куча еды, много друзей и Малфой. Нет. Она исключала каждый раз его в своих воспоминаниях. Каждый раз останавливала себя при одной только мысли о нём.

И только Роуз продолжала подбрасывать дрова в огнище. Один раз она даже оставила малышку на целый день на попечительство родителей. Оставила и ушла. Чтобы больше не встречаться с серыми глазами, которые так напоминали ей о Малфое.

В тот день она вышла на другую улицу. Видела совершенно других людей. Таких же, как и она, если бы не была волшебницей. Это единственное, что отличало их от Грейнджер. И в тот день она встретила какого-то молодого человека. Он был приветлив с ней, предлагал познакомиться и даже выпить чашечку кофе, но, когда она увидела его светлые волосы, торчащие из-под кепки, она развернулась и пошла в другом направлении. Хватило ей уже одного блондина, из-за которого вся жизнь полетела в тартарары.

Она мучилась кошмарами. Просыпалась от плача Роуз и даже не могла вспомнить, о чём были её ужасные сны. Затем — просила у матери снотворное, чтобы не видеть их и не будить малышку своими криками. Да, мама рассказала ей, как она кричала во сне. В самый первый день. А Грейнджер даже не помнила об этом. Не помнила, как мама прибежала к ней, разбудила и вновь приспала.

В последнее время она стала очень рассеянной. Может быть, сказался стресс, а может — она слишком часто вспоминала Малфоя. Ей было тяжело отгонять мысли о нём. Слишком многое было связано с его персоной.

Так как родители приняли твёрдое решение больше не отпускать от себя дочь и внучку, они повели Гермиону к врачу. Она должна была посещать мисс Куинси раз в неделю, чтобы она следила за состоянием Роуз. В тот день Грейнджер чувствовала себя очень паршиво. Специально не спала ночь, чтобы не будить дочь, усердно занимаясь изучением новых предметов. Ради этого несколько раз бегала на кухню, чтобы сделать по-тихому кофе.

Прямо как сегодня. Она твёрдо решила, что малышка должна спать. А здоровье Грейнджер подождёт.

С усердием захлопнув окно, девушка накинула на себя махровый халат и выскользнула из комнаты. В последнее время её донимал холод. В каждой комнате такого уютного родительского дома она ощущала только это.

Поправив ворот халата, Грейнджер вошла в кухню и удивилась, увидев за стойкой маму. Женщина устало улыбнулась ей и пригубила чашку. Гермиона узнала аромат какао с корицей. Ведь мама делала ей этот напиток всегда, когда она не могла уснуть.

— Не спится? — спросила Грейнджер, пройдя к шкафчику, чтобы найти баночку с кофе.

— Да, из-за тебя и не спиться, — громко вздохнув ответила женщина. Девушка обернулась в её сторону и прижала к груди холодную банку, которую только достала из шкафчика.

— Почему? Я вроде никому не мешаю, — пожав плечами, ответила Гермиона, и открыла крышку. Оттуда выскользнул приятный аромат кофе. Да, её вкусы наконец-то вернулись. И теперь её не воротило от многих запахов, как было при беременности.

— Почему он не приходит?

Один вопрос, но столько смысла. Что она могла ответить матери? Что он обманул её? Что даже если он и придёт, они выставят его за дверь, потому, что она так скажет?

— Потому, что я так попросила, — спокойно ответила Грейнджер, насыпая несколько ложек кофе в чашку. Её руки тряслись даже при одном упоминании о Малфое. Что будет дальше? Психоз, если он всё же решится явиться сюда?

— Роуз наверняка скучает по нему.

— Она ещё не умеет скучать, — холодно процедила Грейнджер, со стуком откладывая несчастный столовый прибор в мойку. Роуз ещё ничего не понимает, мама. А я знаю, кто он на самом деле. И почему не сунется сюда.

Злость закипала внутри неё, поэтому она остановилась возле мойки и сжала ладонями столешницу. Опустила голову, наблюдая, как с крана капает вода. Пыталась успокоится. Она понимала, что мама ничего не знает и вряд ли поймёт хоть что-то. Но и рассказывать ей всё Грейнджер не видела смысла. Сказка кончилась несчастливым концом.

— Она понимает больше, чем ты, — устало ответила женщина. Гермиона услышала, как её стул скрипнул по паркету, а затем — её удаляющиеся шаги. Родители никогда не заводили с ней эту тему. Приход Грейнджер с вещами был ясным для них ответом. Поэтому любые разговоры о Малфое были табу.

Закипевший чайник издал свист и девушка быстро выключила конфорку. Ей было непривычно не использовать магию, но ведь она давно всё решила для себя. Она постарается жить без магии. Без Хогвартса. Без волшебной палочки. Без Малфоя.