Всё прекрасно. Всё чудесно

Глава 4

Джинни отвела Грейнджер в их спальню. Девушке нужен был отдых и подруга это прекрасно понимала. Она попросит соседок выйти из комнаты, чтобы дать Гермионе подумать. Да, у неё была неделя, но лучше принять решение сейчас, чем находиться в раздумьях в течение недели.

Девушка медленно передвигалась, и хотя Джинни это раздражало, она относилась к этому с пониманием. Неверие. Оно окружало Грейнджер со всех сторон. Когда она только сказала о беременности подруге, когда они пошли к Минерве, когда они сидели в библиотеке, и вот когда шли. Всегда.

Гермиона не чувствовала ничего. Только легкую тошноту и ломоту во всем теле. Она боялась, что ещё шаг — и она рассыплется, как песок. Возможно, такой исход событий был бы самым лучшим.

Господи, а она же ещё не сказала обо всём родителям. Боже, как же они отреагируют? Поймут всё и примут? Да, скорее да, чем нет. Они — её родители. И они будут любить своего ребенка несмотря ни на что. А готова ли я полюбить также этого малыша? Она была не уверена. Наверное, не этого ребенка. Другого. От любимого человека, а не от Малфоя.

Джинни выгнала всех из их спальни. Под странные взгляды сестер Патил, Грейнджер шагнула в сторону своей кровати. Медленно села на неё, а затем — откинулась на подушку. Она не хотела раздеваться, словно вещи были её щитом. Они защищали её от всего. Даже от этого малыша.

Джинни тоже ушла из спальни, заперев её на ключ. Она оказалась одна. И мысли со скрипом хлынули в её голову шумным потоком.

Гермиона прикрыла глаза, пытаясь почувствовать хоть что-то. Возможно, если бы она ощутила хоть какое-то присутствие этого ребенка — она бы отказалась от всего и оставила его. Но внутри и вокруг было тихо.

Он, как невидимка. Есть и всё, но ты его не увидишь, и вряд ли сможешь почувствовать.

Рука самопроизвольно потянулась к свитеру. Девушка вытащила блузку из-под юбки, обнажая плоский животик. Кончиками пальцев коснулась кожи. Ощутила легкое тепло от ладони.

Ты где-то там, да, малыш? Ты не знаешь ещё, что во мне. Ты не узнаешь меня, пока не вырастешь. А когда живот станет больше, ты будешь гладить моё сердце рукой, правда? Своей маленькой ладошкой с маленькими пальчиками, да?

Ты веришь в меня? Веришь, что я смогу стать тебе хорошей мамой? Или ты считаешь, что я смогу тебя безжалостно убить? Я сама не знаю, что выбрать.

Она легко гладила свой живот, представляя, что может быть она ощутит легкий толчок или что-то ещё. Она возможно хотела этого. Хотела, чтобы он остановил её от необдуманного поступка. Чтобы сказал «Мам, я всё пойму». Господи, мама. Она никогда не представляла себе, как у неё появятся дети и она станет мамой. Такой же заботливой, спокойной и рассудительной. Будет поддерживать своих детей, когда они будут называть её простым словом — мама.

А сейчас, когда внутри неё зарождается жизнь, она готова услышать это слово через восемь или девять месяцев? Возможно готова, а может быть и нет. Она не знала.

Девушка присела на кровати, поправляя блузку на своем теле. Она решила написать обо всем родителям. Спросить совета у своей мамы. Возможно, она скажет, что лучше его оставить. И тогда Гермиона так и сделает. Ведь рано или поздно это должно было произойти. Они должны все узнать.

Грейнджер неловко поднялась и шагнула в сторону стола, который был у них в спальне. Достала из ящика шелестящий пергамент, перо и чернильницу. Она думала, что напишет, но всё казалось не тем. Не теми словами.

Она присела за стол и положила рядом с собой новый пергамент. Макнув кончик пера в чернила, она поднесла инструмент над бумагой. Задумалась.

— Нет, это не то! — вскрикнула вдруг Грейнджер и вдруг испугалась своего же голоса. Нужно по-другому. Новый пергамент. Кончик пера вновь касается чернил.

Опять не то. Второй скомканный пергамент летит в сторону её кровати. Она сожжет их сразу же, как только допишет им письмо.

Сухо, просто и по делу. Она привыкла так писать родителям, но в этом маленьком и коротком письме она описала всё свое состояние. Страх. Решенность. Незнание. Потерянность. И ещё множество различных чувств. Она высказала всё, что хотела. Теперь нужно было его отправить.

Схватив пергамент в руки и сложив его в трубочку, Грейнджер встала. Собрала неудавшиеся письма и шагнула в сторону двери. Волшебной палочкой отворила дверь и решительно шагнула в сторону гостиной. Там сидела только Джинни, читая какую-то книгу. Она подскочила, когда Гермиона прошла мимо неё, словно хотела пойти с ней. Но девушка легко остановила её, махнув рукой, и стремительно вышла из гостиной.

Спустилась вниз по лестнице, вышла из замка и вдохнула свежий воздух. Ветер мазнул её по щеке холодным прикосновением. Она вдруг ощутила такую легкость, словно была как никогда живой. Шагнула на мокрую от росы траву и отправилась в совятню. В одной руке она сжимала скомканные письма. Она хотела бы их просто выбросить, но любой студент из школы мог поднять пергаменты и прочитать. Узнать почерк, а затем и владельца. И тогда весь бы Хогвартс знал, что она беременна. Поэтому девушка сжимала их в руке, комкая их ещё больше.

Она продолжила свой путь к совятне. Наслаждалась тишиной от того, что вокруг неё никого не было. Все обедали в Большом Зале. Никто не мог ей помешать. Сжимая в руке то самое спасительное письмо девушка ещё не знала, что только один человек не был в замке. Малфой наблюдал за ней. Не подходил, так как боялся.

Малфой стремительно влетел в гостиную Слизерина. На диване внутри сидел Блейз и Паркинсон. Пока девушка его рассмотрела и уже была готова бежать к нему в объятия, Драко схватил Забини за край свитера и потащил его в сторону комнаты. Они должны поговорить. Просто обязаны.

Блейз знал, что Малфой не ровно дышит в сторону Грейнджер. Раньше это сказывалось на их отношениях. Они долго ссорились, когда Забини пытался втолковать другу в мозг тот факт, что она — гриффиндорка и магглорожденная. Но Малфой перестал на это обращать внимание ещё на шестом курсе. Сразу же после того, как узнал, что она отправилась за Поттером искать крестражи.

Господи, как он тогда переживал за неё. Блейз впервые видел такого Драко. Нервного, который хватался за каждый выпуск «Пророка» и ожидал чего либо. Запуганного, который боялся увидеть в специальном издании газеты её имя в некрологе. И как он с облегчением вздохнул, когда она была в Мэноре. Он рассказал Забини о том, что там произошло. Он не хотел. Не хотел оставлять её на растерзание Беллатрисы. Не хотел, чтобы на её руке появилась метка «Грязнокровка». Хотел броситься ей на помощь, убить каждого присутствующего в Мэноре. Но стоящий за спиной Люциус не позволил бы ему.

Это терзало Драко и продолжает терзать. Несколько раз Забини просыпался от отчаянного крика Малфоя. А когда спрашивал, что ему снилось, он вспоминал этот день. После этих моментов Блейз покинул надежды усмирить друга. Он понимал, что такое любовь и ему было сложно остановить пожирающее чувство внутри Малфоя.

И сейчас его друг выглядел очень обеспокоенным. Поэтому Забини послушно проследовал за Малфоем в их комнату. Драко вошёл за Блейзом и поставил заглушающее заклинание на комнату. Развернулся в его сторону и уже хотел было что-то сказать, но осекся. Словно услышал неправильную информацию и пытался её понять. Будто думал над теми словами, которые будет готов произнести другу.

— Что стряслось? — спросил Забини, поправляя ворот свитера, который видимо скоро растянется от таких замашек Малфоя.

Драко начал мерить комнату шагами. Его рука коснулась затылка и тряхнула светлые волосы. Юноша остановился, закрыв лицо руками. Всё это время он тяжело дышал, словно от долгого бега. Малфой вновь открыл рот, словно хотел что-то произнести, но по итогу выглядело это так, будто он был рыбой. Жадно глотая воздух, он взглянул на друга. Перепуганный взгляд, едва заметные пятна на щеках. Несколько капель пота на лбу. Что с тобой случилось, друг?

— Эй, ты можешь сказать мне, — уже спокойнее спросил Блейз. Драко сорвался с места и подошёл к другу очень близко. Наклонился к его уху, обдав горячим воздухом щеку Забини. И прошептал только два слова.

— Она беременна.

Эти слова выбили друга Малфоя из колеи. Словно состав сошёл с рельс, а Драко — сошёл с ума. Он опустился на колени перед другом и зарылся пальцами в волосы. Он был действительно похож на сумасшедшего.

Забини сглотнул, переваривая слова, что произнёс Драко, словно пытался проглотить тугой комок из них. Грейнджер беременна? Он уверен, что от него? Вдруг это Уизли? Но произнести это вслух Блейз не решался. Да, скажи ему это, и он побежит к ней разбираться. Разобьет лицо Уизли, а затем и Поттеру, что полезет защищать друга. Сам получит.

Господи, зачем придумали любовь? Без неё жизнь казалась бы проще, что ли. По крайней мере, Драко бы сейчас не бегал по кругу за Грейнджер. Блядь, она беременна.

— Уверен, что твой? — тихо, запинаясь, спросил Забини. Драко не шевелился. Просто продолжал сидеть, раскачиваясь в разные стороны. Точно псих.

— Да, — прошептал Малфой. Он не знал, что ему нужно делать.

Когда он ушел из библиотеки, фраза, брошенная Уизли, вертелась в его голове. Драко понимал, что это как-то касается Грейнджер. Но в мыслях не было ничего такого, что бы совпало с тем состоянием девушки и этими словами.

Его терзало ощущение, что он что-то не может понять. Что-то было очень близко, но так и не попадало в его голову, словно стрела в мишень. И когда мысль о том, что Грейнджер может быть беременна, пришла к нему, он остановился. Все действительно сошлось, как большая головоломка. Мысль подстрелила его сердце насквозь, заставив его пошатнуться. Она. Беременна. От. Него.

Он мог бы радоваться. Мог бы побежать к Грейнджер, обнять её, прижать к себе и сказать, что не отпустит, но прекрасно понимал, что Уизли просто оттащит его обессиленное тело подальше от Гермионы. Сердце бешено стучало в его груди, заглушая шум в ушах. Он не мог поверить в это.

Поэтому, когда он слегка оправился от мыслей, он поспешил к Блейзу. Теперь эти слова бились в головах уже двух человек.

— Она хочет от него избавиться, — прошептал Драко, убирая руки от волос. Взгляд пал только на ноги Забини. Он не хотел смотреть на друга. Внутри все сжималось от боли и отчаяния. Он боялся этого. Ведь… Это и его ребенок. Господи, они с Грейнджер ещё сами недавно были детьми, а тут такое. Когда они успели так сильно повзрослеть?

— Откуда знаешь? — осипшим голосом произнес Блейз.

— Она разговаривала с Уизли и та пыталась убедить Грейнджер его оставить, — Драко опустил голову, коснувшись лбом своих колен. Он был обессилен. Во рту все пересохло, но ему не нужна была вода. Ему нужна была Грейнджер. С его ребенком. Их ребенком.

— Ты должен сказать ей, что знаешь, — произнёс Блейз, коснувшись рукой плеча Драко. Малфой фыркнул, прекрасно понимая, что та оттолкнет его. Он бы тоже так поступил на её месте.

— Это ничего не исправит, — устало пробормотал юноша, подняв голову.

— Исправит, ей нужна поддержка, особенно сейчас, когда она готова избавиться от ребенка, — твердо произнес Забини, всматриваясь в бледное лицо друга. Он казался мертвецом. Он и раньше был бледным, но сейчас… Эта белизна напоминала бумагу. Взгляд друга метался в разные стороны. Блейз видел, что Малфой думает. И боится.

Забини помнил стычки гриффиндорки и Слизеринского Принца. Но сейчас совершенно другая ситуация. Они же не дети уже, в конце концов. Нет, по возрасту дети, но из-за того, что Грейнджер теперь беременна, они должны повзрослеть.

— Скажу, но не сейчас, — раздраженно произнес Малфой. Забини понимал, что другу очень трудно. Ему нужно разобраться в себе, чтобы выстроить действительно нужную цепочку действий. Поэтому, когда Драко, не говоря ни слова, поднялся и удалился из комнаты, Забини остался в ней. Он не спешил догонять друга, которому нужно побыть наедине.