Всё прекрасно. Всё чудесно

Глава 3

— Ну, вот, а ты переживала, — шептала Джинни, провожая девушку в сторону библиотеки. Так попросила Гермиона. Она практически заставила её взять в руки тост. Теперь Уизли будет следить за Грейнджер. Чтобы та правильно питалась, правильно спала и правильно себя вела. Ей нужна была эта поддержка. Джинни это чувствовала. Она не хотела думать о том, что предпримет Грейнджер через неделю. Не знала её выбор. Да и Гермиона сама не знала, что делать. Но Джинни нужна была ей.

Так думала только Джинни, но не ее подруга. Никто больше не узнает. Гермиона не собиралась рассказывать кому-то о том, что она ждёт ребенка. Даже Малфою, который и является его отцом. Он не узнает. Она дождется, пока живот будет максимально заметным и отправится к родителям. Она родит ребенка и скорее всего попросить родителей усыновить его. Пускай она в будущем расскажет ему, что она — его мать, а не старшая сестра. Пускай у него будут светлые волосы и куча вопросов. Она была готова на это.

Возможно, всё решится намного проще. Да, она избавится от него и всё. Продолжится её беззаботная жизнь и построится карьерная лестница. Когда она будет готова, она родит. Ей плевать, кто внутри неё. Она его не любит. Она ненавидит. Как и Малфоя. Она не полюбит такого же самого заносчивого дьяволёнка, которого Минерва убеждала оставить.

Господи, как же всё стало сложно. Как ты усложнил мне жизнь, Драко Малфой.

— Жуй, я сейчас ещё бекон дам, — серьёзно произнесла Уизли, доставая кусочки мяса и выкладывая на протянутый тост. Грейнджер вяло жевала поджаренный хлеб. Она не чувствовала вкуса. Да и не хотела.

Ей хотелось закричать. От страха, от горести, от ненависти. Орать, срывая глотку. Чувствовать, как разрываются голосовые связки. Кричать до обессиливания. Натужно, надрываясь. Выпускать всю ту боль, что творилась у неё внутри. Она не оставит этого ребенка. Нет. Никогда. Не от Малфоя.

Джинни привела ее в библиотеку, хотя Гермиона уже была не в том состоянии, чтобы читать хоть что-то. Но напрягать подругу вести её куда-то ещё она не желала.

Усадив девушку на стул, Джинни подсела рядом с ней и внимательно наблюдала, как Гермиона медленно пережевывает уже остывший тост. Она видела, что подруге это удается с трудом. Конечно, если бы она узнала, что беременна от врага, она бы тоже не хотела есть. Но, что сделано, то сделано. Изменить будущее, конечно, можно, но сможет ли Грейнджер жить с чувством того, что убила совершенно невиновного человечка? Она сочувствовала Гермионе в её ситуации, но где-то глубоко внутри надеялась, что она оставит ребенка и расскажет всё Малфою. Неважно, какая у него будет реакция. Она должна была это сделать.

И Грейнджер понимала это. И боялась до чёртиков. Она же знала его ответы. Что это не его ребенок. Что он не примет малыша. Будет орать на всю школу, что она шлюха. Будет глумиться и насмехаться над ней. В этом весь Малфой. Поэтому она не скажет ему ни слова. Больше никто, кроме Джинни, не узнает, насколько всё серьёзно. До того момента, как она примет решение.

Она не думала в этот момент о Роне или Гарри. Может быть, она скажет им. Либо после того, как уберет от себя этого ребенка, либо… Когда живот немного подрастет и станет заметным. А может, спустя годы, расскажет, почему пропала и что с ней происходило. Больше всего она не хотела говорить об этом им. Гарри недолюбливает Малфоя, а Рон… Он просто убьет его.

— Ешь, может тебе что-то ещё принести? — спросила Джинни, погладив девушку по плечу. Господи, уйди, оставь меня одну, прошу.

— Да, принеси мне сок, — с натянутой улыбкой произнесла Грейнджер. Просто, чтобы та успокоилась и ушла.

— Посидишь здесь одна несколько минут? Я быстро вернусь, обещаю, — быстро произнесла подруга, улыбаясь. Она была рада, что Гермионе стало немного легче. Теперь она поможет ей. Джинни может. Джинни будет рядом с ней, неважно, какое будет её решение. Она поможет.

Когда подруга Гермионы выбежала из библиотеки, девушка отложила тост подальше от себя и опустила голову на краешек стола. Она глубоко вдохнула и выдохнула, оценивая свое состояние. Появились ли какие-то изменения? Никаких. Она приоткрыла глаза. Что с ней происходит? Её мама рассказывала, что когда забеременеешь, то очень быстро всё поменяется. Гермиона прикоснулась ладонью к своему животу, который был скрыт блузкой и свитером. Ничего. Только едва ощутимое тепло от руки.

— Переусердствовала, Грейнджер? — услышала она голос за своей спиной. Девушка замерла, не смея сдвинуться с места. Какого чёрта ты здесь забыл? Я никогда тебя не видела в библиотеке. Решил пройтись и наконец-то набраться уму разуму?

— Тебя это не касается, — устало произнесла Гермиона и подняла голову. Взгляд пал на недоеденный тост. Она не посмотрит в его сторону. Больше никогда.

Он шагнул к ней и стал сбоку. Она чувствовала его запах. Ощущала его всем своим телом. Но не хотела даже взглянуть в его сторону.

— Тебе нужно побольше есть, — спокойно сделал умозаключение Малфой и вздохнул. Она услышала шорох пиджака. Он просто положил руки в карманы. Ничего более.

— С чего резко такая забота? — вздохнув, произнесла Грейнджер. Господи, как же неловко. Почему ты сюда пришел? Я тебя не просила. Никто не требовал от тебя этого.

— Я вижу, — произнёс он и резко присел рядом с ней. Она уловила едва заметное движение его рук. Он словно хотел прикоснуться к ней, но резко одумался. Что с тобой-то происходит, Малфой? — Что ты очень сильно похудела.

— Тебе какое дело? — резко спросила Грейнджер и повернулась в его сторону. Зря. Эти глаза… Эти серые глаза. Они были такими же, как и в ту ночь. Никакого презрения. Ненависти. Брезгливости. Простое спокойствие. Внутри Грейнджер бушевала уйма чувств. Ей хотелось заорать, высказать всё, что она о нем думает. Высказаться. Выпустить пар. И не сказать ни единого слова о ребенке, которого через неделю может не стать. Он не узнает. Она обещала себе, что никогда ему не скажет.

— Что с тобой не так? — скривился он и поднялся на ноги. Вздох. Малфой помотал головой в разные стороны и, развернувшись на каблуках, последовал в сторону выхода. Грейнджер почувствовала резкую потребность остановить его. Прикоснуться к нему. Рассказать о том, что так терзает ее душу. Рассказать обо всем.

Нет, Грейнджер, ты будешь молчать. Ты не скажешь ему об этом. Пускай потом муки совести будут терзать его голову. Ты расскажешь ему. Обязательно расскажешь. Когда придёт время.

Он злился. В первую очередь — на нее. Как она можешь так говорить после… после той ночи? Ты ведь мне нравишься, Грейнджер. С самого первого курса. И ведь сейчас, когда есть шанс получить светлое будущее, безо всяких запретов, ты не хочешь меня видеть. Господи, как же ты изменилась… Ты не была такой. Ты была светлой, прекрасной девочкой, которая всегда улыбалась. А сейчас… Ты превратилась в сломленную девушку. Очень худую и хрупкую. И когда я готов тебе помочь, ты закрываешься.

Боже, почему ты не даешь мне шанса исправиться? Ты дала мне возможность устранить все эти противные замашки, которые во мне воспитал отец. Я избавился от них. А сейчас ты забираешь у меня то, к чему я стремился.

Он шел, не видя перед собой никого. Он не знал, куда себя деть. Что сделать. Всё это время после той ночи, когда был праздник в честь победы, когда все факультеты объединились, чтобы просто на один день забыть о том, кто они есть и что пережили, она была рядом. В его мыслях. Постоянно.

Он помнил, как стоял сзади неё. Чувствовал тонкий аромат её духов. Видел её улыбку. Она улыбалась ему так впервые. За все шесть курсов она не позволяла себе улыбаться именно такой улыбкой. А Драко неловко пил алкоголь, который принесли слизеринцы. Он не верил, что она стояла так близко к нему. Но и не хотел, чтобы это мгновение так быстро исчезло.

Он подошёл к ней и прикоснулся к её плечу. Она была уже слегка поддатой, поэтому смеялась и веселилась. Опустила руку к его ладони, сжала её, словно пыталась поддержать. Она верила ему, пусть и глубоко в душе, что с Пожирателями покончено. Что он не хотел такой жизни, что была у него. Все в комнате были сломлены. И она это понимала. Поэтому и протягивала руку помощи.

Он не помнил, как они оказались в комнате. Помнил, что вокруг было темно и только свет луны освещал едва-едва помещение. Он чувствовал её поцелуи на своем лице, касался губами её нежной кожи. Ему казалось, что он не знал ее раньше. Вплоть до того момента. Ему хотелось касаться ее как можно чаще, чтобы запомнить ту легкость во всем теле, когда она была рядом. Ему хотелось выдохнуть прямо ей в рот слова, которые он не смог бы произнести вслух. О том, как она ему нравится. О том, что ему в ней нравится. А по итогу — выходил только воздух. И больше ничего.

Он помнил, как обнимал её за хрупкие плечи. Помнил, как с ней было легко. Вспомнил, как занимался с ней тем, чем никогда не занимался с другими девушками. Возможно, это называют любовью. Малфою было сложно это сказать, но это было действительно так — он не трахался с ней, не занимался сексом, а именно любовью. Он был нежным, а она податливой. Ему нравилось чувствовать её каждой клеточкой своего тела.

Господи, как же она нужна ему после этой ночи. Просто ощутить вновь её тепло. Увидеть её улыбку. Или хотя бы просто прикоснуться.

Рядом промелькнула рыжая макушка младшей Уизли. Он посмотрел ей вслед. Она бежала к Гермионе, неся в руках несколько тостов с сыром и сок в стакане. Хотя бы она заботится о ней. Я должен быть на этом месте. Я хочу быть на месте Уизли.

«Может, стоит вернуться и услышать, что случилось с Грейнджер?» — спросил у Малфоя внутренний голос. Даже нужно.

Как можно тише он проследовал за Уизли и остановился недалеко от Грейнджер и ее подруги. Они всё ещё были далеко, но Драко не мог подойти к ним ближе, иначе, они заметили бы. Он должен был услышать, что происходит с Грейнджер.

— Вот, держи, — сказала Уизли и положила рядом с Гермионой тосты и поставила сок. Грейнджер смотрела чисто в окно, сложив руки на коленях.

— Спасибо, — тихо ответила девушка, но переводить взгляд на подругу не смогла.

— Я видела Малфоя, — ещё тише произнесла рыжая и присела рядом с девушкой. Она коснулась её руки, от чего Грейнджер как-то резко выдохнула и вздрогнула. Затем рука Джинни переместилась на её живот. Драко передёрнуло. Он также хотел коснуться Грейнджер. На месте этой Уизли должен быть он.

— Я тоже, — несмело сказала Гермиона, посмотрев на подругу.

— Он тебя обидел? — с вызовом спросила Джинни. Однако Грейнджер просто мотнула головой в разные стороны.

— Оставь его, прошу тебя, — едва-едва слышно прошептала Рыжая, поглаживая Гермиону в районе живота.

— Я не знаю, Джинни. Я не знаю, мне стоит подумать над этим, — тихо произнесла Гермиона.

Но Драко уже не слышал. Эта фраза «Оставь его, прошу тебя» выбивала юношу из колеи. Что с ней происходит? Почему Джинни клала руку на её живот? К чему была эта фраза?

Он уже стремительно выскочил из библиотеки, случайно толкнув мадам Пинс, которая только-только заходила в помещение. Он не наклонился и не помог ей поднять выпавшие из ее рук книги. Он просто хотел побыть один, чтобы разобраться в себе.